Текст книги "Самый темный час (СИ)"

Автор книги: Мэг Кэбот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Да, – осторожно произнесла я, немного защищаясь. У меня было такое ощущение, будто Джесс считает, что мне не следовало совать нос в дела, связанные с его смертью. – Но это моя работа, Джесс. Именно этим и занимаются медиаторы. Что я могла поделать?

– Тогда, если ты сама обо всем узнала, зачем постоянно расспрашивала меня о моей смерти?

– Ну, я не знала. Наверняка. И сейчас не уверена. Джесс, ведь… – Мне хотелось, чтобы он правильно меня понял, поэтому я вырвалась из его объятий (и, к сожалению, он меня отпустил, но тут уж ничего не попишешь), села и, очень медленно и тщательно подбирая слова, изложила свою мысль: – Если твое тело откопают, это отразится не только на Марии, а она будет рвать и метать, но и на тебе, ведь ты… ты уйдешь. Понимаешь? Оставишь это место позади. Ведь именно это тебя здесь и держит, Джесс, – тайна вокруг твоего исчезновения. Только твое тело найдут – и все, тайна тут же развеется. И ты уйдешь. Теперь ты понимаешь, почему я молчала? Потому что я не хочу тебя терять. Потому что я л…

Бог ты мой, я чуть не произнесла это вслух. Вы даже не представляете, насколько близка я была к признанию. С языка уже сорвалась буква «л», а за ней, похоже, последовала бы «ю».

Но в последнюю секунду я умудрилась притормозить и выкрутиться:

– …лучше совру, чем останусь без тебя – мне с тобой хорошо, и я правда не хочу с тобой расставаться.

Ловко я, а? Чуть не попалась.

Ибо что мне известно о парнях наверняка – кроме того, что они не умеют пользоваться стаканом, опускать стульчак и заново наполнять формочки для льда, – они на дух не переносят слово на букву «Л». Я хочу сказать, об этом же пишут чуть ли не в каждом журнале.

И не сомневайтесь, это относится ко всем парням, даже к тем, которые родились сто пятьдесят лет назад.

Полагаю, замалчивание этого слова принесло свои плоды – Джесс коснулся моей щеки кончиками пальцев, прямо как тогда в больнице.

– Сюзанна, ничего не изменится, если мое тело найдут.

– М-м, ты уж меня извини, Джесс, но, думаю, мне лучше знать, – возразила я. – Я целых шестнадцать лет была медиатором.

– Сюзанна, я был мертв последние сто пятьдесят лет. Думаю, лучше знать мне. И уверяю тебя, эта самая тайна вокруг моей смерти, о которой ты толкуешь… не связана с тем, почему я, как ты выражаешься, здесь зависаю.

А дальше случилась забавная штука. Прямо как вчера в офисе Клайва Клеммингса, я заплакала. Правда. Вот так просто.

Нет, я не разревелась как какое-нибудь дитя малое, но мои глаза наполнились слезами, в носу неприятно засвербело, а горло начало саднить. Странно, я ведь только что, ну понимаете, притворялась, будто плачу, и тут ни с того ни с сего взяла и ударилась в слезы.

– Прости, Джесс, но этого просто не может быть, – произнесла я таким типично сопливым голосом, периодически всхлипывая (прикидываться, что вот-вот зарыдаешь, куда предпочтительнее, чем, собственно, рыдать, ведь в первом случае соплей на порядок меньше). – В смысле, кому и знать, как не мне. Я сто раз через это проходила. Когда твое тело обнаруживают, то все, дело с концом. Ты уходишь.

– Сюзанна, – повторил он. И на сей раз не просто мимолетно коснулся моей щеки, а обхватил ее ладонью…

И момент можно было бы смело назвать романтичным, если бы Джесс надо мной не подсмеивался. Стоит отдать ему должное, было видно, что он с таким же упорством сдерживает смех, с каким я – слезы.

– Сюзанна, я тебе обещаю, – произнес он с многочисленными паузами между словами, чтобы подчеркнуть их значение, – что никуда не уйду, и неважно, найдет ли твой отчим во дворе мое тело или нет. Идет?

Ясное дело, я ему не поверила. Хотелось бы, кто спорит, но правда в том, что он совсем не понимал, о чем говорит.

Ну а мне что оставалось? Выбора особо не было – пришлось мужаться. Я имею в виду, не могла же я просто сидеть и лить слезы. Какой бы я тогда дурой выглядела со стороны?

Вот я и ответила, увы, хлюпая носом, так как слезы к этому времени, можно сказать, текли ручьем.

– Правда? Обещаешь?

Джесс улыбнулся и, убрав руку с моей щеки, достал из кармана небольшую отделанную кружевом вещицу, которую я тут же узнала. Носовой платок Марии де Сильва. Раньше Джесс перевязывал им разные порезы и царапины, полученные мною при исполнении медиаторских обязанностей. Теперь же этим платочком он вытер мне слезы.

– Клянусь, – хохотнул он. Но совсем-совсем коротко.

В конце концов, он уговорил меня вернуться в собственную постель. И дал слово проследить, чтобы его бывшая не потревожила мой сон. Только он не называл ее бывшей. Сказал просто – Мария. Меня так и подмывало спросить, чем он вообще думал, когда встречался с такой ледяной стервой с лицом хорька, как она, но все никак не удавалось подгадать подходящий момент.

Да и можно ли вообще подгадать момент для такого вопроса – зачем ты хотел связать жизнь со своим будущим убийцей?

Сомневаюсь.

Не знаю, как он думал остановить Марию, если та вдруг вернется. Правда, сам он провел покойником куда как больше времени, чем эта дамочка, так что в призрачных делах он поопытнее будет. На самом деле казалось вполне вероятным, что тот раз, когда Мария наведалась ко мне, был ее первым и единственным визитом в наш мир из потустороннего измерения, – каким бы оно ни было, – где она обитала после смерти. А чем дольше пребываешь в обличии призрака, тем сильнее становишься.

Если, конечно, как в случае с Марией, ты не переполнен ненавистью.

Да только нам с Джессом доводилось противостоять призракам не менее озлобленным, чем Мария, и мы всегда выходили победителями. Так что я знала: пока мы вместе, так будет и на этот раз.

Ложиться спать, зная, что кто-то будет сторожить мой сон, было, что и говорить, диковато. Однако стоило мне свыкнуться с этим, как мысль о том, что Джесс будет сидеть на банкетке с Гвоздиком и в свете собственного призрачного сияния читать книгу, найденную в спальне Дока, под названием «Тысяча лет», показалась даже приятной. Обстановка приобрела бы еще больше романтичности, если бы он просто сидел и с тоской взирал на мое лицо, но на безрыбье… И вообще – скольких вы знаете девушек, чьи парни безо всяких возражений готовы сидеть в их спальне и всю ночь караулить злобных непрошеных гостей? Зуб даю, вы и одной не назовете.

Видимо, в итоге меня все-таки сморил сон, поскольку, снова открыв глаза, я обнаружила, что наступило утро, а Джесс сидит на том же месте. Он дочитал «Тысячу лет» и приступил к следующей книге – уже с моей полки – «Мосты округа Мэдисон», которая, по всей видимости, жутко его забавляла, хотя он прилагал массу усилий, чтобы не рассмеяться слишком громко и не разбудить меня.

Господи, как неловко-то.

Тогда я еще не подозревала, что вижу Джесса в последний раз.

Глава 7

С этого момента весь день у меня как-то не заладился.

Похоже, хотя Мария и не помышляла о возобновлении знакомства с бывшим женихом, ее все же безумно привлекала мысль поиздеваться надо мной. Я начала что-то подозревать, когда достала из холодильника новый, еще не открытый пакет сока, купленный взамен того, который вчера прикончили Балбес с Соней.

Я как раз вскрыла пакет, когда на кухню притопал Балбес, выхватил его у меня из рук и поднес к губам.

В порыве раздражения я хотела было возмутиться, но мое гневное «Эй!» быстро превратилось в вопль отвращения и ужаса, когда в рот сводному брату полился отнюдь не сок – туда посыпались жуки.

Сотни, тысячи жуков. Живее всех живых, они извивались, выползали и падали из его открытого рта.

Случившееся дошло до Балбеса на долю секунды позже, чем до меня. Он швырнул пакет на пол и кинулся к раковине, пытаясь выплюнуть изо рта как можно больше черных жучков. А в это время полчище их сородичей выбегало из пакета на пол.

Не знаю, как я умудрилась найти в себе силы, чтобы сделать то, что сделала. Если я что и ненавижу, так это жуков. Это одна из основных причин – сразу после ядовитого дуба, – почему я провожу так мало времени на открытом воздухе. Нет, я ничего не имею против залетного муравья, тонущего в бассейне, или бабочки, приземлившейся мне на плечо, но покажите мне комара или, не приведи господи, таракана – и только вы меня и видели.

Однако, несмотря на мой почти парализующий страх перед любым живым существом размерами меньше арахиса, я подняла пакет из-под сока с пола, опрокинула его содержимое в раковину и затем – быстрее, чем вы успели бы произнести «Рейд», – щелкнула по кнопке измельчителя.

– Девьмо! – вопил Белбес, не прекращая отплевываться. – Гвебаное девьмо!

Только он кричал не «гребаное». Учитывая обстоятельства, его можно было простить.

На наши вопли прибежали Соня и отчим. Они застыли на месте и очумело уставились на сотни черных жуков, избежавших смерти в кухонной канализации и шнырявших сейчас по терракотовой плитке. До тех пор, пока я не рявкнула:

– Давите их!

После этого мы дружно принялись топать по полу, пытаясь достать как можно больше этих ползучих гадов.

К тому времени, как мы закончили свои пляски, смыться удалось лишь паре-тройке штук – им хватило мозгов забежать под холодильник, а один или два проделали весь путь до открытых стеклянных дверей и выбежали на веранду. Это был тяжелый, отвратительный труд, и мы замерли посреди кухни, прерывисто дыша… все, кроме Балбеса, который, охнув, ринулся в ванную, вероятно, чтобы прополоснуть рот ополаскивателем или проверить, не застряли ли между зубами жучиные усики.

– Что ж, впредь я не буду покупать органические продукты, – объявил Энди, когда я рассказала, что случилось.

В некотором извращенном роде получилось очень даже смешно. Вот только я знала: не суть важно, органический ли это продукт или замороженный концентрат, когда за дело взялся полтергейст.

Энди оглядел царящий на полу кавардак и, все еще пребывая в растерянности, выдавил:

– Мы должны убрать это до прихода твоей мамы.

Тут он попал в точку. Думаете, у меня бзик на жуках? Вы еще маму мою не видели. Любителями природы нас с ней не назовешь.

Мы разом окунулись в работу, соскребая и отмывая с плитки жучиные кишки, и в процессе я то и дело тонко намекала, мол, какое-то время надо бы заказывать еду не только на ужин. У меня не было уверенности в том, добралась ли Мария и до других продуктов, но, думается мне, в зоне риска находилось все, что лежало в буфете и холодильнике.

Энди охотно со мной согласился, разглагольствуя о том, как нашествия насекомых могут уничтожать целые посевы, сколько построек, над которыми он работал, привели в полную негодность термиты и насколько важно проводить регулярную дезинфекцию дома.

Вот только толку-то от дезинфекции, так и тянуло меня возразить, когда нашествие насекомых – дело рук мстительного призрака.

Само собой, я смолчала. Я как-то сильно сомневалась, что он бы понял, что я имела в виду. Энди не верит в призраков.

Классно, должно быть, позволить себе подобную роскошь.

Когда мы с Соней в конце концов появились на работе, ненадолго показалось, что дела понемногу налаживаются, раз за опоздание нам даже не влетело. А все, разумеется, благодаря Соне, в которого Кейтлин втюрилась по самые уши и ради которого могла закрыть глаза на что угодно. Так что, сами видите, от сводных братьев все же есть какая-то польза.

Не похоже было даже, что Слейтеры имеют ко мне претензии по поводу моего решения вывести Джека за территорию отеля без их ведома, поскольку мне велели сразу же подняться к ним в номер. Все так хорошо складывается, думала я, шагая по устланным толстыми коврами коридорам, что даже не верится, но это лишний раз подтверждает, что за каждой тучей прячется чистое голубое небо.

Во всяком случае, с такими мыслями я постучала в дверь. Однако когда она открылась и явила моему взору не только Джека, а обоих братьев Слейтеров, одетых в плавки, я в этом как-то засомневалась.

Джек вцепился в меня, как котенок в клубок пряжи.

– Представляешь, – радостно возопил он, – Пол сегодня не пойдет играть ни в гольф, ни в теннис! Он весь день хочет провести с нами! Здорово, правда?

– Ну-у…

– Да, Сьюз, – сказал Пол. На нем были длинные мешковатые шорты для плавания (все-таки могло быть и хуже: он мог напялить одни из тех микроскопических плавок), полотенце на шее и больше ничего, кроме разве что ухмылочки на лице. – Здорово же?

– Ну-у, да, – нехотя ответила я. – Здорово.

Мимо пронеслись доктор и миссис Слейтер, одетые для игры в гольф.

– Веселитесь, детки, – пожелала Нэнси. – Сьюз, у нас сегодня весь день занятия. Ты ведь останешься до пяти? – И, не дожидаясь ответа, добавила: – Вот и хорошо, пока-пока. – А потом схватила мужа за руку и была такова.

Так, ладно, сказала я себе, я справлюсь. Утром же я одолела полчище жуков. То есть, если не заострять внимание на том, что мне то и дело чудилось, будто по мне что-то ползет, и я подскакивала на месте, а в итоге это оказывался мой же волосок или нечто подобное, я очень даже неплохо оправилась от потрясения. Всяко лучше, чем когда-либо оправится Балбес.

Так что мне уж точно удастся вытерпеть присутствие Пола Слейтера, который весь день будет ко мне цепляться. М-м, я хотела сказать приставать.

Верно? Никаких проблем.

Вот только одна проблема все-таки была. Джек без умолку задавал вопросы о наших медиаторских делах, хотя я каждый раз шепотом просила его заткнуться, и тут он вдруг выдал:

– Ой, Сьюз, все нормально, Пол знает.

В том-то и была загвоздка. Полу не следовало знать. Предполагалось, что эта призрачная тема останется в тайне, только между мной и Джеком. Я не хотела, чтобы этому узколобому, ни во что не верящему, раз-ты-не-пойдешь-на-свидание-я-на-тебя-донесу Полу стало хоть что-то известно. В особенности потому, что всякий раз, стоило Джеку упомянуть об этом, Пол приспускал свои очки от «Армани» и пронзал меня пристальным взглядом, ожидая, что же я такого расскажу.

Что мне было делать? Естественно, я притворялась, будто понятия не имею, о чем Джек толкует. Бедняга сильно расстроился, но что еще мне оставалось? Я не хотела, чтобы Пол пронюхал о моих делах. Поймите меня правильно, даже моя мама не в курсе. Так на кой черт мне делиться этим с Полом?

К счастью, после шести или семи попыток разговорить меня на любую тему, касающуюся медиаторства, Джек, натыкаясь каждый раз на стену моего молчания, вроде понял намек и замолчал. Хорошо, что в бассейне собралась толпа других детей, их родителей и нянек, и ему было на что отвлечься.

Однако эта ситуация все равно немного действовала на нервы. Я лежала у края бассейна вместе с Ким, появившейся здесь со своими подопечными, но то и дело поглядывала на Пола, который растянулся на шезлонге и повернул голову в мою сторону. И волновалась все сильнее, потому что у меня складывалось ощущение, будто Пол, в отличие от развалившегося на стуле на своей вышке Сони, явно держал глаза открытыми за темными стеклами очков.

С другой стороны, как выразилась Ким, если такому красавчику хочется меня поразглядывать, он волен делать это сколько влезет.

Но ясное дело, для Ким все по-другому. У нее в спальне не живет стопятидесятилетний призрачный красавчик.

В общем и целом, я бы сказала, утро вышло до безобразия отвратительным. Я даже подумала, что после обеда день может только наладиться – хуже-то некуда.

Как же сильно я ошибалась. После обеда заявились копы.

Я лежала себе на шезлонге, никого не трогала, одним глазом следя за Джеком, который вместе с детьми Ким играл в довольно шумную игру «Марко Поло», другим – за Полом, который делал вид, будто читает журнал «Нейшн», но на деле – как правильно подметила Ким – шпионил за нами, бросая взгляды поверх страниц, когда у бассейна появилась заметно огорченная Кейтлин в сопровождении двух солидных представителей кармелской полиции.

Я подумала, что они просто идут мимо в мужскую раздевалку, где время от времени взламывали чей-то шкафчик. Но представьте себе мое удивление, когда Кейтлин подвела копов прямо к моему шезлонгу и дрожащим голосом объявила:

– Вот она, офицеры, Сюзанна Саймон.

Я поспешно натянула свои ужасные шорты цвета хаки, а лежавшая на соседнем шезлонге Ким вытаращилась на нежданных посетителей, разинув рот, словно лицезрела явившихся из глубин моря русалов или кого-то подобного.

– Мисс Саймон, – обратился ко мне тот, что повыше. – Если не возражаете, мы бы хотели с вами поговорить.

В свое время я переговорила с кучей копов. Не из-за того, что тусовалась с бандитами, как хочется верить Соне, а из-за медиаторства, которое зачастую вынуждает меня, так сказать, слегка обходить закон.

Предположим, вот если бы Марисоль не вернула розарий дочери Хорхе. Тогда получается, чтобы исполнить его последнее желание, мне пришлось бы незаконно проникнуть в дом Марисоль, собственноручно изъять розарий и анонимно отправить его Терезе. И ежу понятно, что подобный поступок – который по грандиозному замыслу вселенной делается исключительно во имя всеобщего блага – может быть неверно истолкован блюстителями порядка как преступление.

В общем, да, дело в том, что, к большому маминому огорчению, меня вызывали в полицию несметное количество раз. Но – не считая того несчастного случая, из-за которого я несколько месяцев проторчала в больнице, – я вроде не совершала ничего такого серьезного, что могло быть хоть отдаленно связано с нарушением закона.

А потому я последовала за офицерами Найтли и Джонсом со смесью любопытства и легкой тревоги. Мы покинули территорию бассейна и остановились позади гриль-бара, около мусорных контейнеров – надо полагать, офицеры сочли это место достаточно уединенным, чтобы наша маленькая беседа наверняка не стала достоянием общественности.

– Мисс Саймон, – начал более высокий коп, офицер Найтли, пока я наблюдала, как из тени соседнего куста рододендрона выскочила ящерка, испуганно зыркнула на нас и снова скрылась в тени. – Вы знакомы с доктором Клайвом Клеммингсом?

Застигнутая врасплох, я призналась, мол, да, знакома. Меньше всего я ожидала, что офицер Найтли станет упоминать имя доктора философии Клайва Клеммингса. Я предполагала нечто вроде, даже не знаю, самовольной отлучки с ребенком за границу территории отеля.

Нелепо, я понимаю, однако Пол не на шутку меня взволновал своими угрозами.

– А что? – спросила я. – Он, то есть мистер Клеммингс, в порядке?

– К несчастью, нет, – ответил офицер Джонс. – Он мертв.

– Мертв? – Мне захотелось на что-нибудь опереться. Как назло, ничего устойчивого, кроме мусорки, рядом не оказалось, но так как ее заполнили остатками недавнего обеда, я не горела желанием к ней прикасаться.

Пришлось ограничиться бордюром – на него я и опустилась.

Клайв Клеммингс? Мысли лихорадочно забегали. Клайв Клеммингс мертв? Как? Почему? Не спорю, он не вызывал у меня симпатии. Я все надеялась, как только обнаружится тело Джесса, заявиться к нему в офис и бросить находку ему в лицо. Ну, вы понимаете, доказательства того, что Джесс все-таки был убит.

Только теперь мне, по всей видимости, такой возможности не представится.

– Что случилось? – спросила я, растерянно разглядывая полицейских.

– Точно неизвестно, – сказал офицер Найтли. – Этим утром его обнаружили за рабочим столом в здании исторического общества. Очевидно, он скончался от сердечного приступа. Согласно журналу посещений, вы одна из немногих, кто вчера с ним виделся.

И тут я вспомнила, что та дама в приемной заставила меня записаться в журнале. Черт!

– Ну, когда мы разговаривали, он прекрасно себя чувствовал, – горячо заверила я, надеюсь, не переусердствовав с горячностью.

– Да, нам это известно, – подтвердил офицер Найтли. – Мы пришли к вам по другому поводу.

– По другому? – Минуточку. Что здесь происходит?

– Мисс Саймон, – вступил в разговор офицер Джонс. – Когда этим утром обнаружили тело доктора Клеммингса, стало также известно, что пропал предмет особой исторической ценности. А именно то, что вы, по всей видимости, вчера рассматривали.

Письма. Письма Марии. Они пропали. Это должны быть они. Мария пришла их забрать, а Клайв Клеммингс умудрился краем глаза уловить ее силуэт и настолько был поражен тем, как женщина с портрета на стене разгуливает по его кабинету, что сердце не выдержало.

– Небольшая такая картина. – Офицер Найтли сверился с блокнотом. – Миниатюра некоего мужчины по имени Гектор де Сильва. По словам секретарши, миссис Ламберт, доктор Клеммингс сказал, что она вас особенно заинтересовала.

Этот неожиданный поворот окончательно выбил меня из колеи. Портрет Джесса? Из коллекции пропал его портрет? Он-то кому понадобился? И зачем?

На этот раз мне даже не пришлось изображать невиновность, когда я, заикаясь, призналась:

– Я… я разглядывала картину, верно. Но я не присваивала ее, ничего такого. Я хочу сказать, когда я уходила, мистер… простите, доктор Клеммингс уже ее прятал.

Офицеры переглянулись. Однако они даже рта раскрыть не успели, как вдруг из-за угла появилась чья-то фигура.

Это был Пол Слейтер.

– Офицеры, у вас какие-то претензии к няне моего брата? – осведомился он скучающим голосом, который наводил на мысль – меня так точно, – что представители правопорядка не первый раз задерживают для допроса работников семейства Слейтеров.

– Прошу прощения, – тоном оскорбленного до глубины души человека произнес офицер Найтли. – Но как только мы закончим опрашивать свидетельницу, мы…

Сорвав с глаз очки, Пол рявкнул:

– Вы в курсе, что мисс Саймон – несовершеннолетняя? Разве ее допрос не должен проходить в присутствии родителей?

Офицер Джонс ошалело заморгал.

– Прошу меня извинить, э-э, сэр, – протянул он, хотя было видно, что сэром он Пола не считал, так как парню и восемнадцати-то не исполнилось и тому подобное. – Юная леди не арестована. Мы лишь задали ей парочку…

– А если не арестована, – поспешно выпалил Пол, – тогда она вообще не обязана с вами разговаривать, верно?

Офицеры снова посмотрели друг на друга, и офицер Найтли признал:

– Ну, в общем-то, нет. Но умер человек, а также имела место кража, и у нас есть серьезные основания полагать, что мисс Саймон может обладать сведениями…

Переключившись на меня, Пол поинтересовался:

– Сьюз, эти джентльмены зачитали тебе твои права?

– Э-э, нет.

– Хочешь ли ты с ними разговаривать?

– М-м-м. – Я нервно перевела взгляд с офицера Найтли на офицера Джонса и обратно. – Не особо.

– Тогда ты не обязана это делать. – Нагнувшись, Пол взял меня за руку и поднял на ноги. – Попрощайся с этими любезными офицерами.

Я взглянула на офицеров.

– Э-э… Мне очень жаль, что доктор Клеммингс умер, но, клянусь, я не знаю, что случилось с ним и его картиной. До свидания.

Затем я позволила Полу Слейтеру увести меня обратно к бассейну.

Обычно я отнюдь не такая покорная, но, признаюсь честно, я была в шоке. Может, все дело в пост-допрошенном-но-не-загремевшем-в-участок возбуждении, но как только мы скрылись из поля зрения полицейских, я обернулась к Полу и вцепилась в его запястье.

– Так, ладно, – объявила я. – К чему все это было?

Пол надел очки обратно, так что прочитать выражение его глаз было трудно, но, по-моему, он откровенно забавлялся.

– Что все? – поинтересовался он.

– Вот это все, – ответила я, кивнув в сторону задворок бара. – Вся эта тема с Одиноким-Рейнджером-спешащим-на-помощь? Поправь меня, если ошибаюсь, но не ты ли только вчера сам собирался сдать меня властям? Или настучать на меня боссу?

Пол пожал плечами.

– Ну да. Однако кое-кто подсказал мне, что мухи слетаются на мед, а не на уксус.

Тогда я почувствовала лишь легкую обиду на то, что он обозвал меня мухой. Мне даже в голову не пришло поинтересоваться, кем может быть этот «кое-кто». Впрочем, я очень скоро это выяснила.