Текст книги "Каблук Маноло"
Автор книги: Мэг Кэбот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Глава девятая
В этот раз на меня обрушилась не парочка ИСИ в медицинских масках, а всего-навсего крошечное существо весом не более трех килограммов: белый пушистый шарик с высунутым розовым язычком.
– Прости, пожалуйста, – крикнула Лулу из кухни, увидев радостно скачущую собачку. – Совсем забыла, что закрыла ее в своей комнате. Как же она тебе радуется! Ты просто обязана вспомнить Козабеллу! Ты же назвала ее в честь своей любимой марки нижнего белья!
Любимая марка нижнего белья? У меня? Она издевается?
Несмотря на то, что я с Козабеллой была не знакома, она была явно знакома со мной. Я снова уселась на уютный белый диван, держа ее на руках. Бешено виляя хвостом, Козабелла начала, старательно облизывать мое лицо. Я, пожалуй, и не возражала: хотя бы одна положительная эмоция после всех сегодняшних стрессов.
Брендон устроился на диване напротив и озабоченно смотрел на меня. Увы, как я скоро поняла, про поцелуи он уже не думал.
– Хватит ходить вокруг да около. Никки, давай начистоту. Кто над тобой поработал? Аль-Каида?
– Брендон! – возмущенно заорала Лулу из кухни.
– Мало ли, – объяснил он, – может, они снова хотят нанести удар по свободному обществу? Тогда вполне логично выбрать мишенью официальное лицо «Старк» – одну из самых любимых моделей Америки.
– Аль-Каида понятия не имеет, как устраивать людям амнезию! – отрезала Лулу. – Такие технологии только у сайентологов.
Брендон печально посмотрел на меня.
– Признайся, Никки, это были сайентологи? – спросил он.
Я потерла виски:
– Так. Давайте все-таки проясним ситуацию. Я признаю, что мои внешность и голос очень напоминают Никки. Я прекрасно понимаю, что сижу сейчас в апартаментах Никки, в ее одежде и ее собственная собака облизывает мне лицо. Но я не Никки Ховард. Ясно?
– Ясно-то ясно, – проговорил Брендон, – только ты Никки и есть.
– Да нет же, – настаивала я. – Сама не понимаю, как такое могло произойти. Честное слово, я не Никки.
– Чепуха! – безапелляционно заявила Лулу, выйдя из кухни с подносом.
Ноздри защекотал аппетитный аромат. Однако когда Лулу поставила поднос на кофейный столик, покрытый плитой из белого мрамора, я не обнаружила ничего съедобного. По крайней мере, раньше бы я такое ни за что не съела. Сибас мне никогда не нравился. А суп? Японская баланда, судя по плавающим кусочкам тофу и водорослей. Гадость какая! Я ненавижу соевые бобы, а про водоросли вообще молчу. Рядом стояла чашка зеленого чая. Я не пью зеленый чай.
Да, наши с Никки вкусы не совпадали, но в следующее мгновение я с удовольствием пила зеленый чай. Вскоре я энергично приступила к рыбе, а потом и к супу. Казалось, никогда в жизни я не ела ничего вкуснее. Естественно, Лулу с Брендоном тоже отметили мой аппетит.
С умилением глядя на то, как я набиваю рыбой полный рот, Лулу произнесла:
– Ты всегда заказывала сибаса в нашем с тобой любимом ресторане.
Это было последней каплей. Я отложила вилку. Честно говоря, рыба все равно уже съедена, да и суп тоже.
– Слушайте, сколько можно повторять? Я не Никки Ховард. Я сначала даже не поняла, кто вы такие. Я вас опознала только по фотографиям в журналах.
Брендон тоскливо посмотрел на Лулу:
– Пытаюсь ее целовать, а она меня отпихивает.
Лулу возмущенно повернулась ко мне:
– Ну и стерва ты, Никки!
Я готова была провалиться сквозь землю от стыда. Если бы они только знали, чего мне стоило отпихнуть Брендона.
– А я о чем?! – заорала я. – Никакая я не Никки Ховард, честное слово. Я Эмерсон Уоттс, поймите же наконец!
– Успокойся, Никки, – произнесла Лулу, сочувственно взяв меня за руку. – Тебе действительно нужна наша помощь. Вот, взгляни. – Она нагнулась и вытащила из-под дивана черную папку. – Может, этот альбом вызовет хоть какие-то воспоминания?
На первой странице лежал вырванный листок из журнала с фотографией Никки в пышном платье, подпрыгнувшей высоко в воздух с батута.
– Твои самые первые съемки для «Старк энтерпрайзиз». Помнишь? Мы тогда еще не были знакомы. Ребекка тебя первый раз привезла в Нью-Йорк. Ты помнишь Ребекку? Она твой агент. – Увидев мой пустой взгляд, она продолжила: – Контракт с Фордом уж точно вспомнишь. Они сказали, что для своих пятнадцати ты потрясающе профессиональна и переплюнула многих двадцатилетних моделей!
– Здорово, – ответила я. – Только я не Никки. Я Эмерсон Уоттс.
– Эмерсон Уоттс. Постойте-ка. – Брендон нахмурился, пытаясь сосредоточиться. (Что было для него, по-моему, непосильной умственной нагрузкой.) – Эмерсон Уоттс… Откуда мне знакомо это имя?
– Тихо, – шикнула Лулу, – не путай ее. – Она перевернула страничку. – Смотри. Твой первый показ для «Шанель». Я сидела в первом ряду, помнишь? А потом еще спросила, удобно ли ходить в шнурованных босоножках на шпильках? И ты сказала, что ноги болели так, словно…
– Эмерсон Уоттс, – в очередной раз повторил Брендон. На его лице отражалась вся тяжесть непомерного умственного напряжения. – Нет, я точно где-то слышал это имя.
– Не обращай внимания, – посоветовала мне Лулу, переворачивая очередную страничку. – Он дико устал. Всю ночь напролет танцевал в «Тоннеле». Гляди! Первая фотография на целый разворот для «Виктория сикрет».
Я уставилась на снимки, прижимая к груди Козабеллу. Она не спешила никуда уходить. И хорошо – было приятно чувствовать, как бьется ее сердечко. Меня тронула искренняя привязанность этого маленького существа. Пускай даже на самом деле собачка любила именно Никки Ховард, а не Эм Уоттс.
Рассматривая фотографии, я видела знакомое тело, не так давно представшее передо мной в зеркале ванной. После некоторой компьютерной обработки рекламные снимки нижнего белья смотрелись вообще потрясающе. Одно только было странно: освежая мою намять, Лулу Коллинз демонстрировала фото из журналов, а не из семейного альбома. Однако, учитывая обстоятельства (таинственное превращение меня из обычной одиннадцатиклассницы в супермодель), наверное, надо уже перестать удивляться. Возможно, в данной ситуации попытка Лулу продемонстрировать мои фотографии в расшитом бриллиантами бюстгальтере не такая уж плохая идея?
– Ой! – умилилась Лулу, переворачивая страницу. – Первая реклама одежды. Какая же ты там хорошенькая! Сапфиры прямо под цвет глаз. Причем никакого фотошопа. У тебя действительно такие глаза!
– Вспомнил! – выпалил Брендон. От его неожиданного крика мы обе вздрогнули, а Козабелла настороженно подняла голову. – Эмерсон Уоттс! Ее пришибло экраном в день открытия папиного магазина на Манхэттене.
У меня екнуло сердце. Слово «экран» произвело тектонический сдвиг в памяти. Поток воспоминаний, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, хлынул в мое сознание. Я вспомнила день открытия гипермаркета «Старк», куда мы пошли с Кристофером и Фридой.
– Да! – вскричала я, захлопав в ладоши, чем немного напугала Козабеллу. – Да! Это была я, Эмерсон Уоттс. Я была там в тот день.
– Я тоже, – прошептала Лулу с расширенными от волнения глазами. – Боже мой! Такой кошмар! Никки, ты упала в обморок…
– Я не Никки, – пришлось снова напомнить мне, – а Эмерсон Уоттс. Меня и пришиб этот дурацкий экран.
– Ой, Никки, ты лежала там прямо как мертвая, – продолжала Лулу, пропустив мою тираду мимо ушей. – А тот парень, Габриель Луна, сразу же прибежал, пытался привести тебя в чувство, но так и не смог. И не только он. А потом приехала «скорая», и больше я тебя не видела, – обиженно сказала Лулу. – По словам Келли, причиной стало падение сахара в крови, и поэтому тебе придется побыть в больнице, пока показатели не придут в норму. Но меня не проведешь. Во-первых, ты никогда не жаловалась на низкий сахар. Про гастрит я в курсе, но с сахаром у тебя проблем не было. И потом: ты бы никогда не исчезла без предупреждения. И тем более никогда не бросила бы Кози.
Я посмотрела на собачку. Да как же ее можно бросить? Кози никогда бы не позволила этому случиться (будь у нее реальная возможность).
– И чтобы даже не позвонить мне! – вставил Брендон.
Я поймала его взгляд. Ни один парень на меня еще так не смотрел. Разве что Габриель Луна тогда в больнице. Хотя кого я обманываю, он же не на Эм Уоттс так смотрел. Увы. Он видел перед собой Никки Ховард. Именно ее он так тщательно пытался откачать, когда та рухнула в обморок посреди гипермаркета «Старк». Это ее он навещал в больнице. Конечно! Какая же я тупица! Как же, Габриель Луна принес мне розы! Размечталась! Он принес их Никки Ховард! Вот наивная! Нормальный парень и не взглянет в мою сторону, если рядом Никки. Даже Кристофер не мог оторвать от нее глаз тогда в гипермаркете. Причем Малоуни не из тех, кого можно покорить только лишь хорошеньким личиком. Он, между прочим, всегда смеялся над Уитни и остальными «ходячими мертвецами» из нашей школы. Я прекрасно помню, как он пялился на грудь Никки. А теперь это моя грудь – по крайней мере, на ближайшее будущее. И что это означало для наших с Кристофером отношений? При одной мысли об открывающихся возможностях моя новая грудь даже слегка напряглась. Я вспомнила, как он сказал, что я нормально выгляжу. Но я тогда еще была в облике Эмерсон Уоттс. Интересно, как теперь он оценит мою внешность? Тоже «нормально»? Вряд ли.
– Короче, я стала тебя искать, – продолжала Лулу. – Сначала проверила все обычные места: Бали, Карибы, Багамы… Бесполезно. Никто не регистрировался ни под одним из твоих вымышленных имен.
– Тогда она обратилась ко мне, – подхватил Брендон. – И я поговорил с отцом. Уж он-то наверняка знал, где ты. Но папа ответил что-то странное.
– Типа того, что не волнуйтесь, тебе сейчас нужно кое с чем разобраться. Я, конечно, сразу поняла, что это полный бред. Ты бы все рассказала. И не стала бы ни с чем разбираться в одиночку. Помнишь, как в тот раз, когда Анри напортачил с мелированием? Я решила, что, скорее всего, тебя положили в клинику, куда-нибудь подальше от прессы. Просто отдохнуть, естественно. Про наркотики я даже не думала, ты бы никогда не пошла на такое.
– Но и там тебя не оказалось, – продолжил Брендон. – Тогда я тайком пробрался в папин кабинет и обнаружил в его документах, что ты прямо у нас под носом, в больнице «Манхэттендженерал» на Шестнадцатой улице.
– То есть в двух шагах отсюда! – воскликнула Лулу. – Я сразу отправилась на разведку. А Брендон…
– Я боялся, ты не захочешь. Из-за Миши Бартон, – потупился Брендон. – Честное слово, Никки, я думал, что ты в бешенстве и поэтому не звонишь. Она постоянно меня доставала, грозила сорвать работу над альбомом… Представь, каково мне, как продюсеру, такое слышать?
– Но когда ты меня не узнала, – перебила Лулу, раздраженно посмотрев на него, – мне все стало ясно. Тебе промыли мозги!
Из их сбивчивых объяснений я так и не поняла, что же все-таки со мной произошло после несчастного случая в «Старке». Одно я знала точно: произошло что-то очень, очень странное.
– Стойте! – вскричала Лулу. – До меня дошло!
Мы с Брендоном уставились на нее.
– Что именно? – поинтересовалась я.
– Почему ты выглядишь, как Никки, – взволнованно пояснила Лулу, – но считаешь себя Эмерсон Уоттс. Все просто! Переселение душ! Совсем как в фильме «Чумовая пятница»!
Я выдохнула. Ну почему девчонки боготворят таких, как Лулу? Она, конечно, хорошенькая, и деньги у нее есть. И наверное, желает мне добра. Только вот с мозгами беда…
– К твоему сведению, никакого переселения душ не бывает, – объявила я.
– Нет, бывает! – вскинулась Лулу. – Иначе бы не снимали про это столько фильмов!
Господи, как ей объяснить? Ведь она же не знает ни квантовой физики, ни биологии. Небось школу бросила после восьмого класса, если не раньше.
– Лулу, этого не бывает, понимаешь?
– А как тогда объяснить то, что с тобой произошло? – спросила Лулу, глядя на меня невинными глазами. – Когда на ту девушку обрушился экран, а ты (то есть Никки) упала в обморок, вы поменялись душами. Все просто! Осталось найти Эмерсон Уоттс, в теле которой поселилась душа Никки, и вернуть все на свои места. И тогда вы обе вновь станете нормальными.
Брендон нахмурился:
– Только…
– Никаких «только», – упрямо возразила Лулу. – Именно так и надо поступить. Раз ты и Эмерсон одновременно вырубились и в этот момент произошло переселение душ, то вас обеих снова надо хорошенько шарахнуть по голове, чтобы вернуть души в свои тела. Главное, не переборщить с ударом. Учитывая будущие весенние показы в Милане, синяки на лице тебе совершенно ни к чему.
– Ничего не получится, – отрезал Брендон.
– Это почему же? – раздраженно спросила Лулу. – Все у нас получится. Что за вечный пессимизм? Меньше надо времени с Мишей Бартон проводить: она до сих пор не оклемалась после провала пробной версии альбома.
– Дело не в пессимизме, – сказал Брендон. – Не выйдет ничего из вашей затеи.
– Да почему? Скажи, наконец! – взвилась Лулу. Очень трудно было воспринимать всерьез гнев такой хрупкой и хорошенькой девушки. Знаете, это как рычащий чихуахуа. – Если понадобится помощь духовного наставника, можно обратиться к Йоши. Я к нему на йогу хожу. По-моему, он в этом сечет.
– Ты не понимаешь, – твердил Брендон, который чувствовал себя очень неуютно. – Дело в том, что я кое-что случайно прочел об Эмерсон Уоттс, пока искал информацию о Никки в папиных бумагах.
Я подалась вперед, что было довольно сложно проделать, сидя на таком мягком диване.
– Обо мне? Говори скорей!
– Ну… – колебался Брендон, – я прочел в отчете, что в результате несчастного случая Эмерсон Уоттс… ну то есть ты… погибла.
Глава десятая
– Как же так? – воскликнула я, в ужасе мотая головой. – Не может быть!
Брендон сочувственно смотрел на меня.
– Я просто повторил то, что прочел в отчете. Папу та история тоже огорчила. Хоть в экран и стрелял один из борцов за права животных или за что-то там такое…
– За чистоту окружающей среды, – поправила я.
– Не важно, – сказал Брендон. – Все равно это папина вина. Надо было выставить побольше охраны.
– Надо было лучше крепить экраны к потолку, – мрачно заметила Лулу.
– Дело не в этом. Просто когда крепили экраны, никто не рассчитывал, что в них будут стрелять, – оправдывался Брендон.
– Знаешь, я тебе не верю, – оборвала его я.
– Правда, – уверял Брендон. – Прости, но если бы не эти чертовы «борцы»…
– Да я не про экран говорю, – объяснила я, вскакивая с дивана вместе с Кози. – Я про себя. Что я умерла. Этого не может быть.
– Очень даже может, – настаивал Брендон. – Эмерсон Уоттс погибла. О тебе писали в газетах, сообщали по Си-эн-эн и вообще везде. Я даже некролог видел в папиных документах.
По мне словно что-то проехало. Маленькое такое. Всего-то паровой каток.
Лулу сидела с озадаченным видом, закусив губу. Потом она проговорила:
– Прости, Никки, но, по-моему, Брендон прав. Я там была и видела, как на нее упал экран. Мне кажется, выжить после такого просто нереально. Ее прямо размазало.
– Ладно. Допустим, я умерла. – Паровой каток сдвинулся с места, и я снова обрела дар речи и способность двигаться. Взволнованно шагая взад-вперед, я продолжила: – Но ведь я стою тут и разговариваю с вами! Я даже только что рыбу съела!
– Я тебе уже говорила, – терпеливо ответила Лулу. – Произошло переселение душ.
– О господи! – заорала я. – Повторяю последний раз! Переселения душ не бывает!
– Хорошо-хорошо, – заморгала Лулу. – Чего сразу кричать-то…
– Должно найтись какое-то другое объяснение, – пробормотала я, все еще шагая по комнате. – Если Эмерсон Уоттс мертва и я – Никки Ховард, то почему тогда родители Эмерсон не отходили от меня в больнице? И где родители Никки?
– А у нее нет родителей, – заметила Лулу как бы между прочим. – Никки стала жить самостоятельно, как только подписала свой первый контракт с модельным агентством.
Я замерла и уставилась на Лулу:
– Ты о чем?
– Никки не ладила с предками, – ответила Лулу. – Ты, в смысле она, особо о них не рассказывала.
– Точнее, вообще никогда не рассказывала, – сухо добавил Брендон.
– Да, – подтвердила Лулу. – Никки никогда не говорила о родителях и не общалась с ними. Прямо как сирота. – Лулу продолжила шепотом: – Мне кажется, что Никки была из очень бедной семьи. Знаешь, из тех, что живут в каком-нибудь фургоне.
– А почему ты говоришь шепотом? – поинтересовалась я.
– Ну… – замялась она. – Не знаю. По-моему, говорить о деньгах – плохой тон. Короче, биография Никки известна лишь с того момента, как она приехала в Нью-Йорк и стала знаменитой.
– Замечательно, – сказала я, вновь начиная мерить комнату шагами. – Только это не объясняет, почему мои родители торчали в палате Никки Ховард.
– Наверное, они знают, что в теле Никки поселилась твоя душа, – все так же терпеливо ответила Лулу. – Может, ее тело и погибло, но душа по-прежнему жива. Что подводит нас к следующему вопросу: а куда делась душа Никки? Вдруг ее неприкаянная душа так и летает где-нибудь? Тогда мы должны поймать душу Никки!
– Давай звонить Келли. Сообщим, что Никки у нас, – произнес Брендон, не обращая внимания на Лулу. – Ей обязательно нужно сказать, что Никки утверждает, будто она не Никки. Надо найти настоящую Никки. Вернее, ее душу.
Я переводила взгляд с Брендона на Лулу и обратно. Интересно, существуют ли в природе более тупые люди, чем эти двое?
– А ты уверен, что Келли здесь ни при чем? – спросила Лулу. – Лично мне она никогда не нравилась. Тоже мне пресс-агент! Не может выбить для Никки обложку «Спорт иллюстрейтед», ну, того номера, где они пишут про купальники. Все время талдычит, чтобы Никки не волновалась, мол, еще полно времени. Кого она пытается обмануть? Могу поспорить, что Келли замешана в этой афере с переселением душ.
Ответ Брендона я уже не слышала. Дотронувшись до затылка, просто чтобы почесать в голове, я наткнулась на что-то странное. Что-то совсем не похожее ни на волосы, ни на кожу. Резко остановившись напротив одного из огромных окон, я уставилась на собственное отражение (а точнее, отражение Никки Ховард) на фоне ярких огней Южного Манхэттена. Мои пальцы снова и снова нащупывали что-то непонятное на затылке. Под длинными светлыми прядями внизу затылка прятался большой шрам. Рана не болела, но, по-моему, еще не зарубцевалась. Какая же катастрофа оставила на моем затылке уродливый след длиной сантиметров пятнадцать и шириной не менее сантиметра?
Представьте себе, я знала, откуда берутся такие шрамы. В наших с Кристофером любимых программах о пластической хирургии на канале «Дискавери» показывали точно такие. Кто-то сделал поперечный разрез у основания черепа Никки Ховард, затем отогнул кожу, убрал волосы и все остальное до костей. Но кто и зачем? Если только… И тут я кое-что вспомнила, от чего кровь застыла в жилах. Как-то дождливым воскресеньем мы сидели у Кристофера с пакетом тайком пронесенных чипсов и смотрели очередную передачу о хирургии. Программа называлась «Нейротрансплантаты: хирургия будущего». Нет. Не может быть. Погодите, о чем там шла речь? В голове всплыли воспоминания о пересадке мозга. В передаче сообщалось, что европейским ученым удалось пересадить мозг как отдельный орган в тело животного и таким образом сохранить жизнеспособность всего организма в течение многих дней.
– Класс! – сказал тогда Кристофер. – Я тоже так хочу.
Затем в программе утверждалось, что дальнейшее развитие исследований невозможно по этическим причинам. Использование тела с функционирующим мозгом в качестве биологической среды для пересадки действующего мозга было признано аморальным.
– Признано аморальным! Идиотизм! – кипятился Кристофер. – Прикинь, засунуть мои мозги в тело Халка!
Кристофера расстроило, что технология пересадки тела (именно так следует называть нейротрансплантацию) не будет применяться на людях в ближайшем будущем. Затем он добавил, что еще совсем недавно клонирование людей тоже считалось невозможным. Пройдет не так уж много времени, и пересадку тела поставят на конвейер, как сейчас – пересадку сердца. Неужели он оказался прав? Выходит, я – первый в мире человек с пересаженным телом? Значит, мое тело раздавил экран, но мозг каким-то чудом уцелел? А доктор Холкомб пересадил мне первое подходящее тело? Донором оказалось тело Никки Ховард, которая погибла примерно в то же время, что и я…
Нет, это просто смешно. Во-первых, пока такие операции не делают. По телевизору ясно сказали, что пройдет еще не один год, прежде чем начнутся операции на людях. А во-вторых, кому понадобилось спасать именно меня (пусть даже такие операции уже возможны)?
Наконец-то разрозненные кусочки мозаики сложились в моем сознании в полноценную картину. Вот почему Фрида так странно себя вела со мной. Теперь мне стало понятно, почему она спросила, я ли это. Естественно, Фрида ни в чем не была уверена: ведь снаружи она видела Никки Ховард, а не свою (предположительно) любимую сестру. А просьбы доктора Холкомба, чтобы я не двигалась и не садилась? Законные требования, если пациент недавно перенес операцию по пересадке мозга. Вот почему он сказал, что они и мечтать не смели о таких быстрых темпах выздоровления! Они месяц назад запихнули мои мозги в чужое тело, а у меня уже восстановилась речь и двигательная активность. Неудивительно, что я одна занимала целый этаж больницы, как выяснилось во время похищения, затеянного Лулу и Брендоном. Ясное дело, врачи не хотели афишировать эту операцию. Почему? Из-за этической стороны вопроса. Вот откуда моя внезапная страсть к рыбе. И наконец, вот почему я, Эмерсон Уоттс, смотрю на мир сапфировыми глазами Никки Ховард, а не своими собственными, темно-карими.
Боже мой! Сходится! Никакое это было не переселение душ, как убеждала меня Лулу. Доктор Холкомб вскрыл череп Никки, вынул ее мозг и вставил мой, аккуратно подсоединив все нервы, артерии и вены. Затем он свел края черепа и наложил швы на кожу головы.
Осознав все это, я почувствовала, как пол уходит из-под ног.
Я очнулась, лежа на ковре: надо мной склонились обеспокоенные Лулу и Брендон. Козабелла усиленно лизала меня в лицо.
– Никки! – кричала Лулу. – Никки, очнись! Черт, Брендон, это мы виноваты. Зря мы ее забрали из больницы. Похоже, она и вправду больна.
– Никки! – Брендон слегка похлопывал меня по щекам. – Никки!
– Больно же! – раздраженно сказала я. – Хватит меня лупить.
– Ой! – Брендон опустил руку. – Ну и напугала же ты нас. Как ты?
– Жить буду, – ответила я. – Поможешь сесть?
Брендон подхватил меня на руки и, как истинный джентльмен, перенес на диван. Козабелла тут же запрыгнула следом и продолжила серию облизывательных процедур.
– Ты чего это? – взволнованно спросила Лулу. – Наверное, опять сахар упал? Хочешь энергетический напиток? Брендон, налей ей немножко энергетика.
– Не надо, – слабым голосом отозвалась я, удержавшись от комментария, что как раз в этом напитке сахара нет. – Правда, не надо. Спасибо.
Лулу отрицательно покачала головой:
– Все равно наливай, Брендон. Никки… Эм… уж и не знаю, как к тебе обращаться. Прости меня. Я очень виновата перед тобой. Не надо было… Поверь, мы хотели как лучше. Чем тебе помочь? Ты только скажи – мы все сделаем.
– Ничего не надо, – устало ответила я. Мне действительно уже ничего не хотелось. Я ничего не чувствовала: ни ярости из-за того, что со мной сотворили, ни злобы, ни даже удивления.
Что ж, сделали и сделали. Теперь я первый в мире пациент, который перенес нейротрансплантацию.
– Держи. – Лулу взяла у Брендона банку с энергетиком и поводила ею перед моим носом. – Тебе все-таки стоит выпить.
Честно говоря, из банки шел довольно вкусный запах. Что само по себе удивительно, ведь напиток был низкокалорийным. А я ненавижу все низкокалорийное. Я взяла банку и отпила глоток. Напиток оказался прохладным, сладким и вкусным.
– Слушай, Никки, – проговорила Лулу. – Или Эм. В общем, не важно. Может, ты хочешь кому-нибудь позвонить? Ребекке – она твой агент? Или Келли – она ведет твои дела в прессе? Давай позвоним Келли, может, она что скажет…
– Не надо никому звонить, – попросила я. Возвращаться в больницу не хотелось. Только не сейчас. Мне нужно было время, чтобы хоть как-то свыкнуться со своими догадками, в правильности которых я практически не сомневалась. Почему же мне никто ничего не объяснил? Чего они ждали? – Никаких сил нет, – пожаловалась я, протягивая Лулу пустую банку. – А можно я немножко тут побуду, вздремну, а потом решу, что делать дальше?
– Ну конечно, оставайся, – ответила Лулу. – Вообще-то ты у себя дома. Это я тебе плачу аренду, а не наоборот.
– Ты платила Никки Ховард.
Я первый в мире человек с пересаженным мозгом. А тело, которое мне подобрали, раньше принадлежало одной из самых известных супермоделей… Честное слово, лучше бы я стала Халком!
