Текст книги "Борись за меня (ЛП)"

Автор книги: Майклс Коринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Значит, он такой же, как ты?

– Я не уверен, что я такой уж отличный парень.

Сидни качает головой.

– Я думаю, ты просто ведешь неправильную борьбу.

– И какую борьбу я должна вести?

– Это тебе предстоит выяснить.

Она – единственный человек, который может разорвать меня несколькими словами или взглядом. Я знаю, что никогда не стану тем мужчиной, который ей нужен, и это сделает меня злодеем, если я буду притворяться иначе.

– Наверное, так оно и есть. В любом случае, Майло сможет дать тебе несколько советов, которые помогут, если ты все еще уверена, что хочешь продавать.

– О, я уверена, – она отворачивается к окну. – Ты уйдешь, как только представишь нас?

– Нет, я пройдусь с вами.

– Почему?

Потому что я хочу провести рядом с тобой все время, которое ты позволишь.

– Потому что Майло – мой друг, и он мне помогает.

Глаза Сидни сузились.

– Ты боишься, что я брошусь на него?

Теперь я смеюсь.

– Майло счастлив в браке.

– Тем более тебе не нужно оставаться рядом.

Когда-нибудь она перестанет сопротивляться по любому поводу. Не то чтобы я надеялся, что это случится сегодня.

– Тем более, что это так, – она поджала губы. – Неважно.

Хотя многое изменилось, в глубине души она все та же. Ее страсть и сердце манят меня, и я хочу ответить на этот зов.

Два месяца назад я держал ее в своих объятиях и занимался с ней любовью. Я бы сделал это снова наверху, потому что не могу перестать хотеть ее. Я страдаю по ней. Я мечтаю о ней, о нашей совместной жизни, хотя знаю, что не должен этого делать.

Потом я задаюсь вопросом, сможет ли она дать мне время? Но я вспоминаю, что Сидни не такая. Она прыгнет в воду обеими ногами без веревки. Мне пришлось бы прыгнуть вместе с ней, зная, что мне больше никогда не понадобится воздух, потому что она станет моим дыханием.

А этого не может быть.

Я не могу получить ее, но я могу помочь ей найти поверхность и не утопить ее под тяжестью своих проблем.

– Он здесь, – говорит Сид.

Ужас охватывает меня, и я думаю, не совершаю ли я ошибку. Может быть, я смогу убедить Майло сказать ей, чтобы она не продавала дом и ферму, но сейчас уже поздновато для этого.

Сидни идет и открывает дверь.

Прежде чем она успевает что-то сказать, он начинает говорить.

– Никто не говорил мне, что ты – самое очаровательное создание на свете, – с британским акцентом произносит Майло, беря руку Сидни и поднося ее к губам. – Я в восторге, любимая.

Она улыбается, и слабый румянец окрашивает ее щеки.

– Вы, должно быть, Майло.

– Да, должно быть, я, а ты – великолепная женщина, которая связала этого грубияна в узел.

– Не слишком ли быстро, Майло?

Он пожимает плечами и ухмыляется.

– Ничуть.

– Теперь я понимаю, почему ты не хотел, чтобы он оставался со мной наедине. Он очарователен и красив.

Рука Майло обвивается вокруг нее, и он притягивает ее к себе.

– Она мне нравится.

– Держу пари, что так и есть. Убери руки, или я позову твою жену.

Он наклоняет голову, но не понижает голос.

– Разве это не просто забава – поиздеваться над придурком? Он знает, что я отчаянно люблю свою жену, и все равно готов оторвать мне руки. Не так ли, приятель?

Я собираюсь убить его на хрен. Может, мы и были друзьями долгие годы, но сейчас я хочу сделать именно то, в чем он меня обвиняет.

Однако доставлять Майло удовольствие не входит в мои планы.

– Вовсе нет, я буду счастлив наблюдать, как Даниэль делает это за меня.

Он усмехается и отпускает Сидни.

– Ну же, ты же знаешь, что она не сможет устоять перед моим обаянием.

Сидни качает головой, все время улыбаясь.

– От вас двоих одни неприятности.

– Ты даже не представляешь, – отвечает он.

Она действительно не представляет. Майло был холостяком года, жил, как хотел, а потом ему на задницу наступила его нынешняя жена. За этим было приятно наблюдать.

– Ладно, Казанова, давай покажем тебе участок, чтобы ты мог дать нам свое экспертное заключение по этому поводу.

– Не дай ему обмануть себя, дорогая, мое мнение действительно экспертное, – затем он повернулся ко мне. – Ты нам не нужен, Деклан. Мы с Сидни пройдемся по участку, а ты можешь пойти и сделать… все, что тебе нужно сделать.

Сидни переплетает свою руку с его и одаривает меня наглой ухмылкой.

– Да, делайте то, что нужно.

Они выходят через парадную дверь, и я сжимаю руки в кулаки так крепко, что боюсь, что кожа на них треснет. Я сойду с ума, вот что я сделаю.

Два гребаных часа.

Они гуляют здесь уже два часа, а я уже схожу с ума. У меня нет причин или права ревновать. Майло никогда бы не сделал ничего, что могло бы навредить ей или его браку. Я знаю это, и он знает, что я это знаю, и все же он знает, что это все равно будет меня беспокоить.

Мысль о том, что у Сидни есть мужчина, сводит меня с ума.

Теперь я хожу кругами, ожидая, когда они оба появятся.

– Тяжело ждать, когда она вернется целая и невредимая, не так ли? – говорит Джимми у меня за спиной.

– У тебя всегда так было?

– Всегда.

– Вот почему я не хочу детей, – говорю я и снова смотрю в окно.

Джимми ворчит.

– У меня не было детей, и я все равно оказался таким. Я готов поставить свои сбережения на то, что ты будешь чувствовать то же самое с Хэдли.

Я морщусь при мысли о том, что какой-то мальчишка захочет прикоснуться к ней или сделать что-то из того, что я делал с Сидни.

– Могу поспорить, что ты прав.

Он смеется.

– Судя по твоему взгляду, от одной этой мысли тебе становится немного плохо, да?

– Немного.

– Знаешь, я чувствовал себя так же, когда ты ушел. Частично гордился, а частично сходил с ума от беспокойства.

Джимми – единственное, чего мне не хватало в этом городе, когда я уехал. Он был мне отцом, которого у меня никогда не было, и я знал, что, отказавшись от Сидни, я потеряю и его.

– Я хотел протянуть руку помощи…

– Но ты боялся, что я на ее стороне?

Я киваю.

– Она была твоей, я – ее, и когда я отказался от нее… – я не могу закончить фразу, потому что чувствую себя дураком.

Джимми не стал бы меня выгонять. Он бы выслушал, возможно, вразумил бы меня, и, возможно, именно поэтому я не сделал этого. Мне не нужны были причины и доводы – мне нужен был выход. Я должен был спасти людей, которых любил, единственным известным мне способом.

Он садится за стол, держа в руках свою кружку.

– Садись, сынок.

Я делаю, как он просит.

– Мужчина не может легко расстаться с тем, что он любит, поэтому я думаю, что сердце Сидни так чертовски сильно разбито тем, что сделал ее отец. Она знает, что если бы он любил ее так сильно, как должен был, он бы боролся за нее. Именно поэтому ее разорвало на части, когда ты уехал, потому что она знала, что ты любишь ее. Она знала это до мозга костей. Эта девушка сидела у окна и ждала, когда ты вернешься.

– Я не мог…

Он поднимает руку.

– Мог, но предпочел этого не делать.

– Ощущения те же, – признаю я.

– Может, и так, но ты уже взрослый человек и можешь бросаться своим дерьмом куда угодно, но только не в меня. Я бросаю его в ответ.

Я ухмыляюсь и киваю.

– Понятно. Я хочу сказать, что уехать от Сидни было нелегко. Это было не то, чего я хотел, но это было то, что нужно было сделать, чтобы защитить всех в моей жизни.

– Твой отец и с вами, мальчики, поработал, Деклан. Он запутал вас, заставил сомневаться в себе и вынудил взять на себя роль, для которой вы не были предназначены. Ты не был отцом этих мальчиков. Ты их брат, и он отнял это у тебя.

Да, это так, но я не чувствовал, что меня обокрали. Я смог сделать для своих братьев то, что никто другой не мог сделать для меня. Я защитил их. Я дал им шанс, уехав из этого города.

Как бы много ни отняла у нас авария, она также многое нам дала. Я открыл свою компанию, Шон – профессиональный бейсболист, Джейкоб – актер, а Коннор нашел все, что хотел.

– Я сделал то, о чем просила меня мама на смертном одре.

– И я не сомневаюсь, что она гордится тобой.

Хотел бы я чувствовать то же самое. Честно говоря, я думаю, моя мать опечалена тем, во что мы все превратились. Она бы хотела, чтобы в нашей жизни были люди, которых можно любить и беречь. Она верила, что семья – это все. Хотя мы храним память о ней, храня верность братству, мы не жили так, как хотела бы она.

– Поцелуй с девушкой – это очень важно, Деклан Эрроувуд, – мама стоит и хмурится. – Тебе лучше ничего не делать с Сидни, пока ты не станешь намного старше.

– Да, мам.

А все потому, что мой глупый брат не смог держать рот на замке. Сидни сегодня плакала в школе, и я сказал ей, что если она не прекратит, то я ее поцелую. Я уже сказал ей, что буду любить ее вечно, и хотя это на минуту остановило ее слезы, они тут же начались снова.

Девушки всегда плачут.

Я не могу с этим справиться.

– Я серьезно, ты можешь думать, что любишь эту девушку, но я не смогу смириться с тем, что ты не относишься к ней должным образом. Подожди, пока вы оба вырастете и поймете, что такое взрослый выбор.

Я тяжело вздыхаю, думая о том, как отплачу Шону за это. Она бы никогда нас не услышала, но у него большой рот, и он кричал, что я поцеловал девушку.

А я не целовал… пока, во всяком случае.

– Сколько мне еще ждать?

Ее глаза расширились.

– По крайней мере, пока тебе не исполнится тридцать!

– Тридцать? Но… это же старость!

– Достаточно взрослый, чтобы понять, что единственное, что имеет значение в этом мире – это то, как ты любишь другого человека. Дело не в поцелуях и прочем. А в том, чтобы отдать кому-то свое сердце и всегда поступать так, как лучше для него. Я хочу, чтобы у тебя это было, Деклан. Чтобы ты познал такую чистую и настоящую любовь, что готов отдать за нее все. Ты еще слишком молод, чтобы понять, является ли Сидни такой девушкой.

Вот тут она ошибается.

– Я знаю это сердцем, мама. Она та девушка, которую я всегда буду любить.

Она мягко улыбается и прикасается к моему лицу.

– Тогда держись за это, Деклан, – мама кладет руку мне на грудь, прямо над сердцем. – Дай ей это, и у тебя будет все, чего ты только пожелаешь. Жизнь без любви – это не жизнь, это просто существование, а тебе суждено было жить.

Я качаю головой и говорю.

– Не думаю, что она счастлива.

– Я сказал «горда», а не «счастлива», – поправляет Джимми.

– Я знал твою мать, и единственное, что она ценила больше всего, – это ее семья. Она хотела, чтобы у тебя было то же, что и у нее.

Вот с этим я до сих пор не могу смириться.

– И что же у нее было, Джимми? Мой отец не мог быть с ней идеальным.

– Я не думаю, что кто-нибудь идеален, но ты дурак, если думаешь, что Майкл Эрроувуд не любил Элизабет всем своим существом. В тот день, когда эта женщина умерла, часть его самого ушла вместе с ней, и ему ничего не оставалось делать, кроме как пить.

В чем-то его слова верны, но он мог выбрать и другое.

– Он сделал выбор в пользу алкоголя. У него было четверо мальчиков, которые потеряли мать и пытались найти в себе силы дышать. Мой отец умер, потому что недостаточно заботился о нас.

Джимми медленно кивает.

– И ты решил бросить Сидни точно так же.

– Ты все не так понял, Джимми. Я бросил Сидни, потому что любил ее настолько, чтобы спасти. Вот почему я никогда не смогу вернуться в ее жизнь. Я люблю ее больше всего на свете, что бы я ни говорил. Я бы отдал все, чтобы стать тем мужчиной, который ей нужен, но я им не являюсь. Говорить ей обратное было бы несправедливо.

– Я думаю, это зависит от нее, не так ли?

– Нет, если я знаю, что в конце концов я только разобью ей сердце. Лучше защитить ее.

Он смеется.

– Я думаю, ты защищаешь себя.

Может, он и прав, но единственное, что я знаю наверняка – это то, что я недостаточно хорош для нее – больше нет.

Глава четырнадцатая

Сидни

Мне очень понравилось работать с Майло. Он тщательно изучил со мной все сферы фермы. Он объяснил, что потенциальный покупатель хотел бы, чтобы я исправила или о чем он мог бы меня спросить, показал мне слабые стороны, которые нужно скрыть, и сильные стороны, которые нужно подчеркнуть, и объяснил мне, какими должны быть мои ожидания. Мы также поговорили о том, чего я хочу от продажи и от чего готова отказаться, чтобы получить это. Это был трудный разговор, но я рада, что он состоялся.

По крайней мере, теперь у меня широко открыты глаза, и я знаю, что нужно делать и на что обращать внимание.

Мы только что вошли в главный амбар, и здесь столько воспоминаний, что я едва могу дышать. Все, о чем я могу думать – это тот поцелуй. О том, как он снова прикоснулся ко мне, словно у него не было другого выхода.

Я отгоняю воспоминания и вспоминаю, почему, если позволить прорасти даже ростку надежды, это меня погубит.

– Ты давно его любишь? – спрашивает Майло, когда мы стоим у двери.

Мои глаза встречаются с его глазами, и даже если я хочу лгать, у меня такое чувство, что он видит меня насквозь.

– Слишком долго.

– Он был хорошим другом, и я многое о нем узнал, но ты всегда была для меня загадкой, которую я не мог разгадать.

– Я?

Он ухмыляется.

– Наш придурочный друг немного туповат, когда дело касается сердечных дел. У него есть нелепое представление о том, что он обязан защищать людей в своей жизни. Хотя в своих целях я ценю его усердие, потому что он управляет моим состоянием, но когда дело доходит до людей, он просто чертов идиот.

Я смеюсь, и моя рука летит ко рту.

– Да, я называл его так и даже хуже.

– Заслуженно.

Хотя эта тема совсем не похожа на то, на чем я думала закончить экскурсию.

– Он сказал тебе, почему бросил меня?

Майло качает головой, пока мы идем.

– Нет, и хотя я бы никогда не предал его доверие, если бы он это сделал, я бы, по крайней мере, сказал тебе, что знаю.

– Ему повезло, что у него есть друг.

Его улыбка дьявольская.

– Да, черт возьми, так оно и есть. Однако я хотел бы сказать, что мы с тобой теперь тоже друзья.

– Я бы тоже этого хотела.

– Хорошо, и как друг, я часто люблю давать советы тем, кто в них нуждается, хотя мои советы редко бывают хорошими. Если спросить мою жену, то я обычно ошибаюсь. Тем не менее, я знаю Деклана и не верю, что он действительно хочет того, о чем говорит.

– Что именно?

– Быть одиноким.

Мои глаза встречаются с его глазами, когда он пристально смотрит на меня. Я не знаю, что сказать. Может быть, это глупое желание в моем сердце, которое хочет упрекнуть его, но потом я думаю обо всем, что он сказал, и о том, что я услышала. Он не хочет того же, что и я.

– Я думаю, ты ошибаешься, Майло. Деклан ведь тоже не один, у него есть братья.

Его глубокая усмешка говорит о том, что он в это не верит.

– Его братья, которые живут по всей стране? Да, они у него есть, любовь моя, но это не одно и то же. Он не тоскует по своим братьям и не борется, чтобы избежать их, а потом звонит своему другу, чтобы тот прошелся по их участку. Черт, он даже не попросил меня пройтись по его участку, который, как мы все знаем, он хочет продать.

– Он позвонил тебе, потому что хочет, чтобы я уехала. Если он не может уехать из Шугарлоуф, то лучше всего, чтобы уехала я.

Майло закладывает руки за спину, оглядываясь по сторонам, похоже, обдумывая мои слова. Его руки снова опускаются на бока, и он наблюдает за мной, прежде чем заговорить.

– Мужчины – простые существа. Я уверяю, что он хочет тебя, и то, что он отталкивает тебя, не связано ни с чем, кроме страха. Он боится, что не сможет долго удерживать стены, которые он возвел вокруг тебя. Ты красивая женщина, которую он любил большую часть своей жизни, и теперь у него больше нет причин сопротивляться тебе.

Я издаю дрожащий вздох, желая, чтобы этот разговор был другим. Я не хочу думать ни о нем, ни о сопротивлении, потому что у меня нет ни того, ни другого. Все, что у меня есть сейчас – это самосохранение, да и то на зыбкой почве.

– Я ценю твои советы, но моя жизнь идет по пути, которого Деклан не хочет. Это сложно, и у нас обоих есть проблемы, которые никто из нас не сможет преодолеть. Печальная реальность такова, что он боится позволить себе полюбить кого-либо, и даже меня не хватит, чтобы изменить это.

Майло грустно улыбается.

– Я надеюсь, что, возможно, ты ошибаешься в этом, дорогая. Однако мы здесь уже несколько часов, и я жутко проголодался. Уверен, Деклан уже из кожи вон лезет, может, вернемся и помучаем его?

Я обхватила его руку.

– Я бы не хотела ничего большего.

Мы возвращаемся в дом, и Деклан вскакивает, его глаза бросаются то на Майло, то на меня. Майло наклоняется ближе ко мне и шепчет.

– Я был прав насчет этого.

Я хихикаю, а потом качаю головой.

– Как прошло путешествие, Бин? – спрашивает Джимми.

– Хорошо, я думаю. У Майло было много предложений, как сделать недвижимость более привлекательной для того типа покупателей, который мне нужен. Он был очень добр, и я… – я поворачиваюсь к нему. – Я очень ценю это. Твоя проницательность бесценна.

Он слегка кланяется.

– Мне было очень приятно.

– Разве тебе не нужно завтра возвращаться в Лондон? – спросил Деклан, приподняв бровь.

– Не груби своему другу, – укоряю я его. – Майло проделал весь этот путь из Нью-Йорка, и я не позволю тебе вести себя как осел в моем доме.

Краем глаза я замечаю, что Майло ухмыляется, но когда я поворачиваюсь к нему, его улыбка исчезает.

– Я думаю, он заслуживает наказания.

Деклан ворчит себе под нос.

– Я думала, вы двое – друзья.

Майло наклоняется и целует меня в макушку.

– Это было до того, как я провел три часа, заставив его ревность немного разбушеваться… – он усмехается и делает шаг назад. – Успокойся, Деклан, я просто наслаждался общением с твоей прекрасной женщиной.

– Я не его женщина, – поправляю я.

– Да, ну, семантика. Я должен найти свою жену, пока она не потратила все мои деньги в Нью-Йорке. Помни, что я сказал, любимая, проси то, что хочешь, и не отступай. Если появится застройщик, позвони мне, и я сделаю то, что умею лучше всего.

– Раздражаешь людей? – спрашивает Деклан.

Он отмахивается от него и выходит за дверь, оставив меня немного ошеломленной.

– Он замечательный, – говорю я с огромной улыбкой.

– Он – нечто.

– Спасибо, Дек. Ты даже не представляешь, как он мне помог. Я очень ценю, что ты позвал его осмотреть участок.

Его гнев, кажется, немного утихает, и он проводит рукой по волосам.

– Садись за стол и расскажи мне, что он сказал.

Я беру молоко и печенье, ставлю их перед нами, а затем сажусь. Ничто так не помогает мне успокоиться, как это. Каждый раз, когда я плакала, обижалась или чувствовала, что мой мир рушится, мама ставила передо мной печенье. Оно просто волшебным образом оказывалось здесь в любой момент, когда я в нем нуждалась.

Я опускаю печенье в молоко, чтобы оно стало мягким и влажным, и рассказываю Деклану о тех местах, которые волновали Майло.

Он записывает их, делая пометки и внося предложения по ходу дела.

Спустя упаковки с печеньем я выдохлась.

– Как ты думаешь, что-нибудь из этого выполнимо? – спрашиваю я.

– Я думаю, нам нужно исправить крупные вещи, а мелкие не будут иметь значения для фермера.

Я прикусываю подушечку большого пальца.

– Может быть, но что, если сюда придет застройщик?

– Ты хочешь, чтобы здесь построили кондоминиумы? А что застройщику может понадобиться на такой земле? Шугарлоуф – фермерский городок, он не предназначен для крупной промышленности… Деклан откинулся на спинку кресла и долго пил молоко. Когда стакан опускается, у него появляются молочные усы, и я стараюсь не рассмеяться.

Но у меня не получается.

– Без понятия.

– Почему ты смеешься?

– Я не смеюсь.

Его глаза сужаются.

– Ты явно смеешься.

Я жалею его и протягиваю ему салфетку.

– Тебе нравятся твои усы?

Вместо того чтобы вытереть их, он наклоняется вперед.

– Тебе нравятся усы?

– Не знаю, спроси об этом меня позже.

Тепло разливается по мне, когда мы превращаемся в детей, которыми когда-то были. Смеялись над собой и друг над другом на каждом шагу. Нас ничто не могло смутить, и мы обожали пошлые шутки.

Я рада, что кое-что не изменилось.

Он вытирает молоко с лица и придвигается ближе.

– Я хочу, чтобы ты все же подумала об этом – о продаже этого места застройщику.

– Майло считает, что так я заработаю больше всего денег.

Он чешет затылок и пожимает плечами.

– Деньги – это не всегда главное. Может, ты и не хочешь больше иметь ферму, но здесь ты выросла.

Мне кажется ироничным, что сейчас он беспокоится о наследстве. Это он ушел от своей семьи и продал бы ферму без колебаний.

– Деклан, тебе не кажется, что давать мне такой совет… лицемерно?

– Я не любил свой дом.

– Хорошо, но дом – это место, где находятся люди, которых ты любишь. Эта ферма значила для меня весь мир из-за моей семьи, но их здесь больше нет. Что мне теперь остается?

Пожалуйста, скажи, что ты. Пожалуйста, скажи что-нибудь, что заставит меня остаться.

Он смотрит на меня глубокими глазами, которые ищут мои, пока я мысленно даю ему ответ. Я снова и снова повторяю его в голове, ожидая, что он скажет.

– Ничего, я думаю.

– Нет? Я даю ему еще один шанс.

Деклан испускает дрожащий вздох, но когда он отвечает, в его голосе нет ничего, кроме стали.

– По крайней мере, ничего такого, за что стоило бы держаться.

Я люблю его. И всегда буду любить, но ясно, что он не будет пытаться. Конечно, он хочет меня – это неоспоримо, когда мы вместе. Но этого недостаточно. Он должен хотеть большего.

Он должен хотеть всего этого.

– Хорошо. Я рада, что мы это уладили.

Только я не чувствую себя ни хорошо, ни радостно, ни спокойно. Мне грустно и кажется, что часть моей души покинула меня.

Глава пятнадцатая

Сидни

Уф. Эта тошнота – просто праздник. Я думала, что покончила с утренней тошнотой, но, видимо, это не так.

Я встаю, промываю рот и чищу зубы. Сегодня в Шугарлоуф проходит ежегодная ярмарка «Сельские тракторы и угощения». Это одно из моих любимых развлечений, но я просто не в настроении. Сегодня вечером у Элли и Коннора совместная холостяцкая и девичья вечеринка, и я не могу ее пропустить. Если я смогу отдохнуть и успокоить желудок, то, возможно, к вечеру буду в порядке.

Не то чтобы я понимала, какого черта они хотят устроить это в качестве прощания с холостяцкой жизнью. Небольшой кантри-концерт – это не совсем мое представление о хорошем времяпрепровождении. По крайней мере, уже нет.

Когда-то я любила концерты на ярмарке. Мы слушали, как местная группа или певец, которого они нашли в караоке-баре, претендует на звание следующего «Американского идола», танцевали и веселились. Мне нравилось, как Деклан танцевал со мной, смеялся, когда мы издевались над плохими певцами, и бесконечно говорил о нашем будущем.

С тех пор как он уехал, я ни разу не ходила на концерт. Это уже совсем не то, но ради друзей я готова потерпеть.

В дверь стучат, и я спускаюсь вниз, не понимая, кто, черт возьми, может быть сейчас у меня дома.

Когда я открываю дверь, меня встречает огромная улыбка одного из моих любимых людей, которая, как оказалось, находится в объятиях мужчины, который прошлой ночью был в моих снах.

– Доброе утро, тетя Сид!

– Доброе утро, мисс Хэдли!

– Я привезла дядю Деклана. Она улыбается.

– Я вижу.

– Доброе утро, Бин.

Мне бы очень хотелось, чтобы он перестал меня так называть. Я больше не его Бин.

– Дек.

– Мы сегодня идем на фестиваль! Хэдли вскочила.

– Правда?

Она быстро кивает.

– Дядя Деклан сказал, что мы идем на свидание.

Я смеюсь и прислоняюсь к двери.

– Ну, ты очень везучая девушка. Знаешь, твой дядя любит покупать вещи и носить их с собой весь день. Так что обязательно бери его с собой в каждый ларек и не бойся просить все, что хочешь.

Хэдли с восторгом смотрит на него.

– Правда?

Деклан смотрит на меня, сложив губы в тонкую линию, которая исчезает, когда он поворачивается к племяннице.

– Не каждый раз, но…

– Не позволяйте ему обмануть себя, принцесса. Он любит баловать девушек.

Деклан прочистил горло.

– Знаешь, Сид, ты права. И именно поэтому я так рад, что ты едешь с нами.

Мои губы разъезжаются, и я пытаюсь придумать выход, но Хэдли визжит первой.

– Ты! Я так и знала! Я знала, что мы едем именно за этим. Дядя Деклан сказал, что ему нужно кое-что здесь сделать, а потом мы сможем поехать, но я надеялась, что сначала мы заберем тебя. И я была права! Тетя Сидни, это будет так весело. Мы сможем посмотреть на животных и поесть всякой еды, а потом у них будут тракторы и всевозможные игрушки и игры. Ты должна пойти одеться, чтобы мы могли идти!

Я опускаю взгляд на свою одежду и быстро складываю руки на груди. На мне черная майка, шорты для сна и никакого лифчика. Отлично.

– Думаю, тетя Сид могла бы пойти в таком виде.

Я бросаю на него взгляд.

– Смешно.

– Ну, что скажешь? Ты хочешь пойти на ярмарку?

– Конечно, хочет! – отвечает за меня Хэдли.

Думаю, у меня нет выбора.

– Ребенок все решил, – говорю я с улыбкой.

– Она часто так делает.

Я хихикаю и киваю.

– Да, это точно. Но что же тебя привело? Я знаю, что мы все собираемся позже на совместную вечеринку, но я не ожидала никого так рано.

– Я решил остановиться, чтобы повесить во дворе объявление о продаже, и хотел отдать тебе документы. Ты официально выставлена на продажу как владелец.

Деклан поднял табличку, которая лежала по другую сторону двери.

– О, вау. Я имею в виду, это здорово.

Он снова смотрит на мою грудь, а потом отворачивается.

– Почему бы тебе не одеться, пока мы с Хэдли займемся установкой таблички?

– Звучит как план.

Я поднимаюсь наверх в свою комнату, чувствуя легкое головокружение от того, как быстро изменились мои планы на день. Десять минут назад я собиралась поесть, постараться, чтобы меня снова не стошнило, а потом лечь в постель с книгой, прежде чем идти на концерт. Это, конечно, все портит, но я не могу отказать Хэдли.

Одевшись в леггинсы и безразмерный свитер, я спускаюсь вниз. Я далеко не гламурная, но, по крайней мере, мне удобно.

– Ты готова? Хэдли рвется вперед.

– Спокойно, Монстр, дай ей секунду, чтобы сойти с лестницы.

Я улыбаюсь ей и откидываю назад ее светло-каштановые волосы.

– Я готова.

– Я хочу съесть все, что у них есть. Я не ходила на ярмарку последние три года. Папа… Кевин, – поправляет она, – не разрешал нам ходить, а мама не хотела его злить, но я чувствовала запах еды из своего дома. Если я доходила до задней ограды, то могла слышать музыку, и это было так приятно.

Этот ребенок не перестает заставлять мое сердце разрываться на части. У нее самый прекрасный характер из всех детей, которых я знаю, и я с ужасом думаю, какой была бы ее жизнь, если бы Коннор не нашел ее.

– Что ж, – говорит Деклан с напряжением в голосе.

– Думаю, нам придется останавливаться у каждого ларька, у каждой еды и поделки, чтобы посмотреть, что мы сможем найти.

Я вижу, как ему больно и как он любит ее. Его губы слегка приоткрываются, а грудь тяжело вздымается и опускается. Тяжело видеть, как кто-то причиняет боль Хэдли, но очевидно, что Деклану не все равно, и он сделает все возможное, чтобы защитить ее – это его конек.

Защитник.

Тот, кто отказывает себе во всем, если считает, что это ради высшего блага.

Он идиот.

Однако сегодня я не хочу сражаться. Я хочу насладиться временем, проведенным с Хэдли, и подарить ей счастливые воспоминания о ярмарке, на которой я выросла. Она должна улыбаться, смеяться и быть избалованной людьми, которые ее любят.

– Где Коннор и Элли?

Деклан оглядывается по сторонам и пожимает плечами.

– Думаю, у них были какие-то дела или им нужно было за чем-то сходить. Возможно, они встретятся с нами позже.

О, они чем-то заняты, хорошо.

– Ты дал им немного побыть наедине, да?

Он смеется и качает головой.

– То есть, я бы с удовольствием, но нет, Коннор взял грузовик и должен был что-то забрать.

Что бы это ни значило.

– Значит, это хорошо для нас, да? – спрашиваю я Хэдли, пока Деклан открывает заднюю дверь своего джипа.

– Что именно? – спрашивает она.

– То, что нам не придется беспокоиться о том, что твои мама или папа скажут нам «нет». Я подмигиваю ей, и она улыбается в ответ.

– А дядя Деклан скажет нам «нет»?

Я понижаю голос до шепота, но знаю, что он нас слышит.

– Я знаю все уловки, чтобы получить от него то, что мы хотим, предоставь это мне.

Она пристегивается и откидывается на спинку сиденья.

– Я люблю тебя, тетя Сид.

– Я люблю тебя больше всего.

Глубокий голос Деклана звучит покорно.

– А у меня столько проблем.

– Да, да, это так, – отвечаю я, чувствуя себя легче, чем когда-либо за последние дни.

Глава шестнадцатая

Сидни

– Можно нам еще один снежный рожок или, может быть, пирожное? – спрашивает Хэдли после того, как мы закончили с зоопарком. Ну, если это можно так назвать. В основном это свинья с фермы вниз по дороге, две козы и несколько коров, которые, возможно, с пастбища и вовсе не являются частью зоопарка.

– Думаю, твой желудок взбунтуется, если ты будешь продолжать в том же темпе, – говорю я.

Как бы мне ни хотелось отказывать ребенку, я не хочу, чтобы у нее заболел живот. С тех пор как мы приехали, она съела пиццу, крендель, жареный «Орео» и снежный рожок.

– Ладно, тогда мы можем пойти туда, где все игрушки?

Деклан наклоняется.

– Какие игрушки?

– Понятия не имею.

– Ты собираешься объяснить ей, что это куча дерьма?

Ни за что на свете. Я не собираюсь разбивать ей сердце.

– Нет.

Он сползает со скамейки стола для пикника и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться.

– Спасибо.

– Может, я и засранец, но я всегда джентльмен.

Я смеюсь. Конечно же.

– Как скажешь.

– Пойдемте, тетя Сидни! Хэдли хватает меня за руку, и мы начинаем идти.

Проходит совсем немного времени, и мы оказываемся в толпе горожан. Здесь многолюдно, и люди останавливаются, чтобы помахать мне рукой, когда я их вижу. Этот город стал огромной частью моей сущности, и я буду скучать по нему.

– Сидни! – окликает миссис Саймондс, директор средней школы.

– Тебе лучше, дорогая? Я так расстроилась, когда узнала, что ты нездорова.

– Ты болела? – спрашивает Деклан.

У меня пересохло во рту, и я быстро заговорила, не обращая на него внимания.

– Я не болела. Я просто очень устала после того, как вчера вечером была на вызове.

Она похлопывает меня по руке.

– Я так рада это слышать. Я понимаю, что устала, ведь вести это мероприятие и работать – это очень много даже для меня. Я слышала, что мистер Гришэм упал и сломал ногу. С ним все в порядке?

Я киваю.

– Да, просто перелом. Уверена, с ним все будет хорошо.

Нам действительно нужно, чтобы у некоторых людей в этом городе появилось хобби. Миссис Саймондс так невероятно занята, но все равно слушает полицейский радиотелефон, как будто это радио. Она знает все, что происходит в этом городе. Она также знает всех жителей этого города, поскольку либо учила их, либо была директором, когда они учились в школе.

– А ты… – она переводит взгляд на высокого, сексуального и властного мужчину, стоящего рядом со мной. – Деклан Эрроувуд, ты вырос очень красивым мужчиной и таким высоким.

Он усмехается, берет ее руку в свою и целует костяшки пальцев.