Текст книги "Борись за меня (ЛП)"

Автор книги: Майклс Коринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Хорошо. Я бы тоже предпочла это. Мои… мои нервы и я… я не могу… – мой голос едва слышно шепчет, а слова словно пронзают меня насквозь.

– Не волнуйтесь, мы все обсудим и вернемся с вариантами, хорошо?

– Спасибо.

Сьерра поглаживает меня по спине, и доктор выходит из комнаты.

– Мне нужен мой телефон, – говорю я, внезапно охваченная бешенством. У меня есть два часа, и мне нужно позвонить адвокату, чтобы он кое-что подписал.

Сьерра садится и достает телефон из кармана.

– Ты звонишь Деклану?

– Нет, не могла бы ты дать мне несколько минут?

Она раздумывает, но через секунду соглашается и выходит. Я звоню своему другу из юридической школы, у которого есть практика в Филадельфии. Телефон звонит и звонит, и все это время меня трясет, а стены словно смыкаются.

Я должна защитить ребенка. Мне нужно сделать это как можно скорее.

Звонок идет, но никто не отвечает.

Должен быть кто-то еще. Если со мной что-нибудь случится…

Я звоню по другому номеру, но там тоже не отвечают.

Черт. Что, черт возьми, мне делать?

Я ломаю голову, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь о завещаниях и медицинских рекомендациях. Сьерра стучит, а потом заглядывает внутрь.

– Можно войти?

Я киваю. Мне придется сделать все как можно лучше и молиться, чтобы никто ничего не оспаривал. Сестра выполнит мое желание, я должна в это верить, но я не уверена, что мама выполнит.

Я смотрю на старшую сестру, и у нее дрожат губы.

– Мне так жаль, Сидни. Я… ты решила позвонить Деклану?

Я качаю головой.

– Нет, я не знаю, должна ли я это делать или могули вообще. Я сейчас так разбита, что не знаю, смогу ли я с ним говорить.

Она откидывает волосы с моего лица, как делала это, когда я была маленькой.

– Ты не разбита.

Мне так тесно в груди, что больно дышать.

– Я рассказала ему о ребенке. Я сказала ему, что люблю его, и сказала, что он должен выбрать. Он не выбрал меня, Сьерра. Вместо того чтобы прийти сегодня на УЗИ, он уехал.

– Уехал?

– Он вернулся в Нью-Йорк. Он даже не сказал мне! – я кричу, эмоции захлестывают меня. – Он бросил меня и ребенка, и… теперь, Боже, я не могу… – я зажмуриваюсь, думая обо всем, что мне нужно сделать. Мне следовало быть более подготовленной. Слава Богу, у меня есть сила воли, теперь я должна это сделать. Я должна быть максимально подготовлена. – Я хочу дать ему имя, на случай… – признаюсь я.

– Сидни, нет.

– Нет, пожалуйста, ничего не говори. Я хочу, чтобы у него было имя. Я хочу, чтобы этот ребенок знал, что я люблю его, несмотря ни на что. Мне нужно дать ему имя.

Сьерра, кажется, понимает и ждет. Я думаю о том, что сказал бы Деклан, узнав, что у него есть сын. Много лет назад мы играли в игру с именами, и для этого ребенка есть только одно имя. Я закрываю глаза, представляя, как он может выглядеть. Надеюсь, у него будут глаза Эрроувуда – зеленые с маленькими крупинками золота и темно-черным ободком по краям, делающим зеленый цвет ярче. Я представляю, что у него будут пухлые щечки, как у меня в детстве, а потом улыбаюсь ему так, что у меня наворачиваются слезы.

Я хочу, чтобы имя что-то значило, чтобы оно напоминало моему сыну о том, кто он есть, независимо от того, кто будет в его жизни.

– Можешь дать мне лист бумаги?

Моя сестра выглядит растерянной, а затем идет к своей сумочке и берет блокнот.

– Я ношу его с собой на случай, если он понадобится мальчикам.

Я открываю блокнот и нахожу фотографию, на которой мальчики держат за руки Сьерру. Солнце ярко-желтое, а над ними – облака. Они все улыбаются, и боль в моей груди усиливается.

Она их мама.

Они любят ее.

Возможно, у меня никогда не будет фотографий, на которых мальчик держит меня за руку. Возможно, я никогда не познаю радости материнства. Но если со мной что-то случится, я знаю, что моя сестра будет любить его как родного.

Как объяснил доктор, я подвергаюсь наибольшему риску, поэтому я должна быть уверена, что мои пожелания ясны и будут выполнены.

Я, Сидни Гастингс, в здравом уме и рассудке, пишу это письмо в дополнение к моей последней воле и завещанию. Это будет моим медицинским предписанием. Я предоставляю право принимать все медицинские решения в случае моей недееспособности моей сестре, Сьерре Касси. Это мои пожелания, которые она будет выполнять.

Если я умру, я хочу, чтобы моего сына назвали Дикон Гастингс-Эрроувуд. Его отец – Деклан Эрроувуд, и я надеюсь, что он возьмет на себя родительские обязанности, но если он этого не сделает, то опекунство будет возложено на Сьерру и Александра Касси.

Если меня не станет, я хотела бы оставаться на аппарате жизнеобеспечения до тех пор, пока мои роды не станут безопасными. Как только это произойдет, я бы хотела, чтобы меня отключили от всех аппаратов и позволили уйти из жизни.

Если вопрос жизни будет решаться между мной и моим нерожденным ребенком, решение должно быть принято в пользу спасения ребенка.

Я оглядываюсь на сестру.

– Ты не могла бы позвать доктора и медсестру?

– Конечно, но зачем?

– Просто, пожалуйста, сделай это.

Она никогда этого не поймет, а я должна быть уверена, что все законно.

Входит незнакомый мне врач и медсестра, приставленная ко мне.

– Все в порядке? – медсестра спрашивает.

– Да, я написала медицинское предписание, которое вы оба должны засвидетельствовать. Пожалуйста, сначала прочитайте его, а потом я прочитаю его вслух и подпишу. Вам обоим тоже нужно будет подписать.

Моя сестра задыхается.

– Что? Нет! Перестань даже думать об этом.

Я передаю записку доктору, и между нами проскальзывает понимающий взгляд, прежде чем он переключает свое внимание на мое распоряжение, а я поворачиваюсь к сестре.

– Я мыслю, как мать, Сьерра. Я думаю, как человек, который точно знает, чего хочет. Ты можешь не соглашаться со мной, но прежде чем я отправлюсь туда, ты должна знать, чего хочу я и что я принимаю решения, которые ты никогда не захочешь принимать от моего имени. Я делаю это потому, что люблю тебя.

Сестра опускается в кресло у моей кровати и, плача, опускает голову на матрас. То, о чем я прошу ее, невероятно тяжело и несправедливо, но Сьерра спасет меня, а не этого ребенка, я знаю это, поэтому мне и нужно было это сказать.

Я должна знать, что наш с Декланом ребенок выживет. В моем сердце это единственный вариант.

Врач кивает и передает письмо медсестре, чтобы та прочитала. Закончив, она возвращает его мне.

Я читаю его вслух.

Слезы текут по моему лицу, а сестра рыдает все сильнее с каждым словом. Сьерра всегда была сильной, но даже она не может выдержать эту душевную боль. Мы обе боимся худшего, но я готова ко всему. Я жила. Я любила. Меня ломали и восстанавливали. Я хочу, чтобы мой сын был таким, каким меня запомнили люди.

– Мне нужна ручка, пожалуйста, – говорю я, заканчивая, доктор протягивает ее мне. – Спасибо.

– Вы ведь знаете, что вероятный исход – это то, что вы оба будете в порядке?

– Да, но адвокат во мне должен знать, что, несмотря ни на что, все будет хорошо.

Сьерра садится и смотрит на меня налитыми кровью глазами.

– Пожалуйста, не умирай, черт возьми.

Я улыбаюсь ей, потому что, даже несмотря на боль, она вселяет в меня надежду.

– Я не умру.

– Тогда все это просто формальность, – говорит Сьерра, пока я подписываю бумагу.

Свидетели делают то же самое, и когда они поворачиваются, чтобы уйти, глаза медсестры увлажняются, а губы пытаются приподняться, но так и не могут.

Сестра забирается на кровать рядом со мной, как мы делали в детстве, когда нам было грустно или одиноко. Когда я чувствовала себя никчемной, Сьерра была единственным человеком, кроме Деклана, который мог помочь мне найти в себе ценность.

– Все будет хорошо, – говорит она мне.

– Я знаю.

– Все это было просто… преувеличение.

– Ага.

Сьерра поднимает голову.

– С ребенком все будет хорошо.

– Я знаю, что будет. Несмотря ни на что, я верю, что с моим сыном все будет хорошо. Деклан обладает огромной способностью любить, и я верю, что в глубине души он поступит правильно. А если нет, то моя сестра – самый лучший человек, которого я знаю.

Я хочу попросить ее сделать все, что угодно, например рассказать ему обо мне. Надеюсь, они передадут ему истории о том, как сильно я его любила и как была готова умереть, лишь бы он выжил. Я хочу, чтобы он знал, что его мать ставила его превыше всего. Я закрываю глаза, прижимаю руку к животу и говорю ему то, что у меня на сердце.

– Знаешь ты об этом или нет, но ты появишься на свет благодаря любви. Твой отец может принимать не самые лучшие решения, когда ему страшно, но я любила его, когда ты был создан. Он всегда был хорошим парнем, делал все, что мог, но иногда бывал глуп, так что, пожалуйста, прости его. Его жизнь была нелегкой, и он взял за привычку наказывать себя, когда чувствует хоть малейшее счастье. Даже если он не выбрал меня, он никогда не отвергнет тебя. Я знаю это сердцем, потому что ты станешь лучшей частью его жизни. Видишь ли, ты никогда не был запланированным, но ты – молитва, которая как я думала никогда не будет услышана. Я никогда не пожалею ни об одном мгновении, проведенном с тобой. Да и как я могу? Ты – доказательство того, что настоящая любовь существует. Ты – чудо, в котором я не знала, что нуждаюсь. Я надеюсь, что все это напрасно. Через несколько часов я проснусь и скажу тебе, что все хорошо. Мне просто нужно, чтобы ты знал, если этого не случится, ты очень любим, Дикон.

Входит врач, еще раз рассказывает об операции и сообщает, что будет общий наркоз.

Я вытираю слезы, а Сьерра смотрит на меня обеспокоенными глазами.

– Ты должна бороться, Сидни. Ради него. Ради Деклана. Ради меня, мамы и всех остальных, кто любит тебя больше всего на свете. Пожалуйста, пообещай мне.

Она не должна об этом беспокоиться. Я никогда не сдамся.

– Я обещаю.

Глава двадцать восьмая

Деклан

Я снова звоню Сидни, но она не отвечает, и я ее не виню. За последние два дня все, что могло пойти не так, уже пошло. Документы, которые должны были прийти в тот день, пришли только сегодня утром. Потом произошла авария на шоссе, которое перекрыли, и я не смог вовремя вернуться в Шугарлоуф.

Мой чертов телефон сдох, а зарядного устройства в машине не было, потому что я не должен был оставаться на ночь. Теперь я еду к ней домой и готов унижаться, умолять и молиться, чтобы она меня простила.

Приезжаю туда, а ее машины у подъезда нет.

Черт.

Я звоню Элли, надеясь, что она знает.

– Эй, ты слышала что-нибудь от Сид?

– Да, слышала. Она спрашивала, не знаю ли я, где ты.

Ужас охватывает мои конечности, и я стою здесь, держа руку на дверной ручке.

– Что ты ей сказала?

– Что ты уехал.

Черт. Я закрываю глаза и хлопаю рукой по капоту машины.

– Ты знаешь, где она сейчас?

– Нет, все в порядке?

– Не знаю. Если услышишь от нее что-нибудь, дай мне знать.

Не может быть, чтобы она все еще была на приеме, но, может быть…

Я бросаюсь в машину и еду двадцать минут, все это время ожидая и надеясь, что она мне перезвонит. Это чертов кошмар. Я облажался на каждом шагу и собираюсь вымаливать у нее прощение. Я мог попросить Майло перенести закрытие. Я мог бы заехать в какой-нибудь магазин по дороге и купить чертово зарядное устройство. Все это, казалось, только замедлило бы меня. Теперь я вижу, какой я дурак.

Ничто не должно было быть более важным, чем дать ей понять, что я еду к ней.

Я хватаюсь за руль и въезжаю на парковку.

К счастью, ее машина стоит на стоянке. Облегчение охватывает меня, когда я вхожу в кабинет. За столом стоит медсестра.

– Здравствуйте, я к Сидни Гастингс. Я опоздал, но вижу, что ее машина здесь. Я Деклан Эрроувуд, – быстро говорю я, не переводя дыхания. – Я… отец.

Медсестра мягко улыбается мне, а затем заправляет волосы за ухо.

– Простите, мистер Эрроувуд, я вижу, что вы указаны здесь как лицо, которому должен быть разрешен доступ на прием, но, к сожалению, ее нет здесь.

Это не имеет никакого смысла.

– Но? Ее машина… – я выглядываю из больших окон и показываю. – Она прямо там. У нее была назначена встреча? Кто-то другой приехал?

Сидни не оставила бы машину просто так.

– Я не могу дать вам никакой другой информации, кроме как сказать, что ее здесь нет.

– Тогда, где она?

– Опять же, я не могу дать вам никакой другой информации.

– Могу я поговорить с доктором?

Медсестра отворачивается и набирает номер.

– Доктор Мэдисон, здесь мистер Деклан Эрроувуд спрашивает о мисс Гастингс. Не могли бы вы поговорить с ним? – пауза. – Да. Хорошо. Она бросает на меня взгляд, граничащий с раздражением и разочарованием, но затем указывает на дверь. – Я провожу вас к доктору.

– Спасибо.

И я действительно это имею в виду. Может быть, доктор сможет сказать мне что-то такое, чего не может сказать она.

Когда дверь открывается, я вижу знакомое лицо и благодарю Бога за чудеса.

– Наташа.

Она идет впереди, немного постаревшая версия девушки, которую я знаю уже очень давно. Она все такая же невысокая, длинные каштановые волосы и улыбка, которая говорит о том, что она все еще озорная, даже при ее очень серьезной профессии.

– Деклан, я рада тебя видеть, – она обнимает меня.

– Где Сид? Ее машина здесь, и я звоню ей без остановки.

Она поднимает руку.

– Она разрешила нам пустить тебя к ней на прием, но я не могу разглашать ее медицинскую информацию. Я только что перечитала письмо, которое она дала, и не могу ничего рассказать тебе о приеме без ее присутствия.

– Я не прошу об этом, я просто спрашиваю, знаешь ли ты, где она.

Она издает звук, похожий на вздох и ворчание.

– Я знаю это, и как твой друг я бы с радостью дала тебе такой ответ, но поскольку она еще и мой пациент, я действительно не могу.

Я качаю головой, раздраженный тем, что она говорит по кругу. Какое, черт возьми, отношение одно имеет к другому?

– У меня был ужасный день, и все, что я хочу сделать, это попытаться оправдаться и заставить ее простить меня. Я хотел быть здесь. Я делал все, что мог, но шоссе было перекрыто, а потом у меня разрядился телефон, и я не хотел останавливаться, чтобы купить зарядное устройство, потому что так я потерял бы еще больше времени. Я просто… пожалуйста, я умоляю тебя как друга, где наш второй друг?

Сердце заколотилось в груди. Я никогда не ненавидел себя так сильно, как сейчас. Я должен был быть здесь. Я не должен был оставлять все это на волю случая.

Она смотрит вверх, зажав нижнюю губу между зубами.

– Все, что я могу сказать – это то, что ты, возможно, захочешь позвонить Сьерре.

Я встаю со своего места прежде, чем она успевает сказать что-то еще.

– Спасибо.

Я выбегаю из офиса и сажусь в машину. Я понятия не имею, как связаться со Сьеррой, но уверен, что Джимми знает. Я буду умолять кого угодно, лишь бы найти ее.

Я направляюсь обратно к Шугарлоуф, в голове крутится мысль, почему Сьерра знает, где она и почему ее машина там, когда звонит телефон.

Сидни.

Слава Богу.

– Сид? – быстро говорю я. Возникает пауза, и я продолжаю, нуждаясь в том, чтобы сказать все. – Сид, мне так жаль. Я ехал, и что-то случилось на 80-й трассе, а потом мой телефон разрядился. Клянусь, я ехал на прием. Я просто не успел… Боже, я не могу сказать ничего, кроме того, что мне жаль. Это будет последний раз, когда я разочарую тебя. Я люблю тебя, Бин. Так чертовски сильно и… пожалуйста, прости меня.

На другой линии ничего не слышно, и паника нарастает. Господи, я действительно облажался.

Потом фырканье.

– Сид?

– Деклан, это Сьерра.

Мое сердце начинает колотиться, а во рту пересыхает.

– Сьерра, где Сидни?

Ее дыхание громко слышно в телефоне.

– Мы в Филадельфии. Я думаю, я не знаю… Я не должна была тебе звонить, но…

– Скажи мне, где ты, – говорю я, останавливая машину на обочине. – Пожалуйста, мне нужно объяснить ей.

– У нас проблема, и я думаю, что ты должен приехать.

– Какая проблема?

– С Сидни. Они только что забрали ее в операционную…

Мое сердце останавливается, и время замирает.

– Ее оперируют?

Она потеряла ребенка? Так вот что случилось? Слезы заливают мои глаза, когда видение жизни, которую я собирался ей подарить, исчезает.

– Ребенок? – с трудом выдавливаю я из себя.

– О Боже, – поспешно говорит она. – Нет, это не ребенок, это она. Они что-то нашли и… просто приезжай сюда, и я тебе все расскажу. Надеюсь, к твоему приезду она уже не будет в операционной.

Она дает мне информацию о больнице и о том, куда идти.

– Я уже еду, позвоню по этому телефону, когда приеду.

Положив трубку, я молюсь о том, чтобы добраться до места и все было в порядке, а затем сажусь за руль, как будто уже все потерял.

– Сьерра, – говорю я, входя в маленькую приемную.

– Деклан!

Через мгновение она уже на ногах и мчится ко мне. Я ловлю ее, и она снова начинает плакать. Я знаю ее почти всю свою жизнь и не думаю, что когда-либо видел ее такой расстроенной. Ее пальцы вцепились в мою рубашку, и только благодаря этому она держится.

– Все в порядке, просто… расскажите мне, что происходит, – прошу я, усаживая нас обоих в кресла.

Она делает глубокий вдох и начинает говорить.

– Мне позвонили и сказали, что сегодня на УЗИ что-то нашли, у нее была истерика, а у Сид истерик не бывает, понимаешь? Я приехала в больницу, где ей сделали другой тип УЗИ, и все было очень запутанно. Нет нужды говорить, что все было плохо, и они перевели ее сюда, где решили оперировать.

– Но она беременна.

– Да, и они говорят, что могут это сделать, но, Дек, она была в ужасе. Я с ума схожу. Она заставила меня взять это письмо. Сьерра роется в своей сумочке и протягивает его мне. – Я не могу этого сделать. Я не могу выбрать.

– Выбрать? Что выбрать?

Я открываю письмо и начинаю читать. Мои руки дрожат, и мне приходится сосредоточиться, чтобы сохранить спокойствие.

– Нет, – говорю я, читая ее просьбу. Она не может просить об этом. Спасти ребенка вместо нее. – Ребенка здесь даже нет. Нет. Это безумие. Может быть другой ребенок, но нет другого Сидни.

Слова срываются с моих губ, а сердце наполняется ужасом. Она не может просить об этом. Нет, более того, она не может умереть.

Сьерра опускает руку на мою.

– Она сказала, что должна озвучить свою просьбу, чтобы мне не пришлось принимать решение.

Меня тошнит, и я продолжаю убеждать себя, что это и есть та самая планировщица Сидни. Девушка, которая должна быть во всеоружии.

Я не могу думать о ее смерти. Этого не может быть, ведь я только что вернул ее. Я просто решил, что у нас все получится и мы снова будем вместе. Она не умрет.

– Врач что-нибудь говорил о рисках? – спрашиваю я.

– Да. Есть вероятность, что и она, и ребенок могут попасть в беду. Это операция во время беременности, они сказали, что ждать нельзя. Опухоль находится в области, которая может навредить ребенку. Она была опустошена, Дек. Я никогда не видела ее такой разбитой. Ну, я видела, но это было, когда…

Когда я разбил ей сердце. Ей не нужно это говорить, я и так это прекрасно знаю. Наверное, это был последний раз, когда я чувствовал себя настолько неуверенным. Кажется, что все рушится снова и снова. Мне хочется кричать и швыряться чем-нибудь.

– Почему она не позвонила мне?

Сьерра смотрит вниз, а потом снова вверх.

– Ты причинил ей боль.

– Я ехал.

– Она не знала. Элли сказала ей, что ты уехал, и…

– Вы все решили, что это навсегда. Мой послужной список доказывает, что это так.

Теперь я могу потерять ее или их обоих. Я снова перечитал письмо и увидел имя.

– Это мальчик?

Она кивает.

– Она хочет назвать его Диконом. Я предполагаю, что, даже если ты причинил ей боль, она все еще верит в тебя.

Я провожу рукой по лицу, а затем упираюсь локтями в колени, прежде чем посмотреть на нее.

– Вера, которой я не заслуживаю.

– Может, и нет, но разве не в этом заключается вера?

Я смотрю на Сьерру, ощущая всепоглощающее чувство скорби.

– Я причинил ей боль, когда делал все возможное, чтобы она была счастлива.

Ее голова наклоняется в сторону.

– Что именно ты делал?

– Я купил ферму.

Ее глаза расширяются, а губы удивленно поджимаются.

– Нашу ферму?

– Да. Я знал, что она не хочет ее продавать, и решил, что куплю ее, буду ее владельцем, и она сможет забрать ее, когда поймет, что это была ошибка.

Она откинулась в кресле и улыбнулась мне.

– Ты купил нашу ферму.

– Я пропустил сегодняшнюю встречу, потому что… – я замолкаю, ненавидя то, что мне придется признаться в этом. Я был таким дураком, а теперь мне придется ждать, чтобы сказать ей о своих чувствах.

– Потому что ты? – подсказывает Сьерра.

– Потому что я не боролся за нее. Я позволил ей уйти той ночью и провел следующие два дня, занимаясь домом, вместо того чтобы убедиться, что она знает, что я люблю ее и ребенка.

Сьерра гладит меня по спине, а потом вздыхает.

– Знаешь, моя сестра любила тебя столько, сколько я себя помню. Она была разбита после твоего ухода, но так и не смогла полностью отпустить тебя, как бы я ни настаивала. Сидни не знает, как выглядело бы ее сердце без тебя. Такая любовь не исчезает.

Я надеюсь, что это правда.

– Я никогда не переставал любить ее.

– Думаю, она знает это, по крайней мере, в глубине души.