Текст книги "Даргер и Довесок (ЛП)"

Автор книги: Майкл Суэнвик

Глава 15

«Всему есть цена, – говорил Гениальный Стратег, – и эта цена должна быть уплачена если не должником, то кредитором. Ни на Небе, ни на Земле вы не найдете бесплатных обедов».

Изречения Гениального Стратега.

Прошло три недели с начала осады Юга.

– Это становится неинтересным, – произнес Довесок.

Он и Даргер сидели в лодке на реке, вне досягаемости пушек противника, и любовались горами. С одной стороны вздымалась гора Свернувшегося Дракона, с другой – гора Крадущегося Тигра. Обе светились в сумерках. На закате у вершины Пурпурной горы собрались облака, из-за которых она и получила свое название. У ее подножия за высокими стенами прятался Юг. В темноте мирно сияли фонари и факелы, словно о войне здесь и слыхом не слыхивали. Впрочем, на горных склонах то и дело вспыхивали искорки – стрелки отчаянно сражались, но расстояние скрадывало звуки.

Даргер согласно кивнул.

– Хуже того, осень в разгаре. До холодов осталось всего ничего, и нам придется выбирать: либо отступать к Сорному Озеру и дожидаться весны – тогда Союз Желтого Моря получит время на подготовку, – либо увязнуть в зимней войне со всеми ее погодными бедствиями и трудностями в передвижении.

– Если бы только у Белой Бури были ее машины! Говори что угодно о моральном аспекте использования этих нелепых творений, попирающих естественный порядок вещей, но когда они шли в атаку, вражеская армия теряла присутствие духа от одного их вида. Я наблюдал своими глазами, как из страха перед ними пустели целые города.

– У нее осталось несколько пауков и наполовину исправное дробящее колесо, – припомнил Даргер. – И еще передвижной мост.

– Этого мало. Количество имеет значение. Чтобы вселить ужас и отчаяние в сердца самых стойких защитников города, понадобятся бесчисленные адские полчища.

– Интересно... – В глазах Даргера вспыхнул огонек. – Все, кроме нас с тобой, считают родичей Огненной Орхидеи обычными жуликами, доставляющими мелкие неприятности. Но на самом деле Песья Свора – это замечательный набор высокоточных инструментов, о котором два джентльмена нашей профессии могут только мечтать.

– Все верно. Чьими услугами ты хочешь воспользоваться?

– Кроткого Кряжа.

– Кукольника? О! О, конечно! Блестящий план!

– Единственная загвоздка, – добавил Даргер, – как нам убедить главкома Хитрую Лису?

– Мой дорогой друг, ты меня поражаешь. Ты словно моряк, который почти доплыл до берега, но потонул по колено в воде, не догадавшись нащупать дно, или бегун-марафонец, который остановился прямо перед финишем, раздумывая, как поступить с финишной ленточкой. Естественно, мы внушим ей, что она додумалась до всего сама.

* * *

Несмотря на свое имя, Кроткий Кряж был не добрым громилой, а тощим парнем с суровым лицом наемного убийцы и заметным белым шрамом – напоминанием о давней уличной драке, в которой противник едва не перерезал ему горло. Внешность его вызывала самые темные подозрения, но в действительности он души не чаял в своем ремесле и преступал закон только из чувства семейного долга. Новая постановка привела его в восторг, и он с головой окунулся в работу.

– Ты плохо влияешь на семью, – упрекнула Довеска Огненная Орхидея.

– А это возможно? – удивился тот.

– Перестань дерзить. Из-за твоего поручения Кроткий Кряж совсем ополоумел. Просыпается с мыслями о работе и целыми днями больше ничем другим не занимается. Хищный Гибискус насильно кормит его, так он увлекся. И еще он все время напевает!

– Ну, в конце концов, он артист.

– Он записал в помощники всю семью. Говорит, что согласен работать бесплатно!

– А, теперь я понимаю твое беспокойство, – улыбнулся Довесок. – Артисты часто несут всякий вздор – и даже следуют своим словам, если их не защитить от них самих. За такими людьми должны приглядывать родные и близкие.

– Значит, ты все уладишь?

– Разумеется. Но взамен, когда начнутся переговоры с Хитрой Лисой, ты будешь держать его подальше.

– Переговорами займусь я. Мне кажется, для такого дела у тебя многовато порядочности.

* * *

Военный лагерь напоминал город, только вместо домов высились полотняные палатки. Широкие проспекты и отходящие от них улицы делили его на районы: в одних жили солдаты, в других сосредоточились специальные службы – кухни, госпитали, загоны для животных. Место для представления Довесок выбрал с особой тщательностью: это была открытая площадь в пределах слышимости палатки главкома Хитрой Лисы. С одного края к ней вплотную подступал лабиринт взаимосвязанных палаток госпиталя. Некоторые из них были такими высокими, что бутафория для большого сюрприза поместилась в тупиках, образованных крупными лечебными отделениями.

Однажды днем на площади нежданно-негаданно появилась Песья Свора с деталями разборной сцены. Не прошло и нескольких минут, как их быстро подогнали одну к другой, по бокам вставили шесты, натянули веревочки, и перед зрителями предстал кукольный театр, яркий, как сон ребенка.

Потихоньку собирались зрители. Двое музыкантов – Кроткий Кряж и его тетя Хищный Гибискус – сыграли для привлечения внимания барабанную дробь и переключились на флейту и лиру. Площадь быстро заполнялась. Злобный Отморозок выступил вперед и громогласно объявил:

– Налет! Воинствующего! Пса! На Мир! Подъем! Флага! Китая! И восторг! Совета! Семерых! А также! Атака! Белой Бури! И чудовищ!

Он отошел от сцены, и представление началось.

Безусловно, создатели спектакля обошлись с исторической правдой весьма вольно. Но разве это имело значение, когда кукольная Песья Свора во главе с Воинствующим Псом и его огненноволосой невестой покачивалась вверх-вниз, так великолепно изображая всадников на полном скаку? Или когда битва с выжившими преследователями армии Горных Лошадей получилась столь захватывающей? Или когда радиоактивные мутанты с древних электростанций совершенно неожиданно выскочили из засады? Или когда в самый разгар сражения кукольная Огненная Орхидея со смехом повернулась спиной к публике и блеснула голой грудью перед Воинствующим Псом, оставив неизгладимый след в умах и воображении зрителей? Благодаря этим мелочам скучная и неубедительная история заиграла новыми красками.

Конечно, кукольное представление было развлечением для взрослых. Но Довесок заметил в толпе и детей: мальчишка-продавец с лотком лунных пряников; девочка-посыльная, протиснувшаяся через море ног в первый ряд и усевшаяся на перевернутый пятигалонный кувшин с травяным вином, который она несла в госпиталь; несколько других. Их глаза горели. На мгновение Довесок заглянул в будущее, в далекие столетия после своей смерти, и увидел себя тенью в умах детей, легендой, в которую они верят, пока не повзрослеют. Он не знал, что и думать.

Но вот кукольная Песья Свора наконец добралась до Мира и обвела вокруг пальца Совет Семерых (грубые шутки в этом эпизоде были полностью выдуманы кукольником). В момент наивысшей кульминации кукольный Воинствующий Пес приказал поднять флаг, и в воздух над сценой взвился полноразмерный флаг Китая. Послышались одобрительные крики.

В той суматохе, что царила на площади, менее внимательный наблюдатель никогда бы не заметил, как главком Хитрая Лиса вышла из палатки на шум. Однако, когда того требовали обстоятельства, Довесок мог похвастать исключительной наблюдательностью. Подождав, пока главком убедится в невинности происходящего и повернется, чтобы уйти, он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул.

По его сигналу из бокового переулка показался паук, превосходящий размерами весь кукольный театр. Перебирая лапами, чудовище с механическим ревом бросилось на толпу. Солдаты у сцены в панике подались назад. Кто-то испуганно завопил.

Когда выяснилось, что паук смастерен из ткани и выкрашенных черной краской бамбуковых лап, а внутри сидит кукольник-механик, по толпе прокатилась волна смеха. Щелканье – клац-клац– клац – искусно сочлененных лап, проворачиваемых кукольником, и жужжание трещотки Ужасного Надоеды заставили крошечных человечков кукольного города съежиться от страха перед новой угрозой.

Под дружный смех и восторженные вопли выкатилось дробящее колесо – легкий деревянный каркас, обмотанный тканью.

– Эй! Кукольник! – рявкнула главком Хитрая Лиса. – Приказываю немедленно остановить представление и явиться ко мне в палатку. Я хочу с тобой поговорить.

Спектакль прервался. Вся толпа повернулась к Хитрой Лисе. Прежде чем Кроткий Кряж успел выйти из-за кулис, у локтя главкома словно из-под земли выросла Огненная Орхидея.

– Если желаете пообщаться, то со мной. Кукольная труппа состоит из членов моего клана, а я – его глава. А также посредник.

– Посредник? О деньгах речь не идет. Вы солдаты и поклялись служить Тайному Императору.

– Да. Хорошо. Но постойте – разве есть в армии дивизия Кукольников и Марионеток? Сомневаюсь. Если найдете такую, обсудите все вопросы с ее командующим. Мои родичи не солдаты, а скорее независимые наемники с ежемесячным жалованьем. У нас понедельный контракт, и мы вольны расторгнуть его в любое время, просто вернув положенную сумму.

– Что?! Ни один военачальник в здравом уме не согласился бы на такие исключительные условия!

– У нас было двадцать горных лошадей, которых жаждал заполучить Мощный Локомотив. К тому же мы не производим впечатления добропорядочных солдат, и ни один отряд не спешил принять нас в свои ряды. И еще у нас очень хороший посредник.

– Все это правда, великий главком, – подтвердил Довесок.

– Заткнись, пушистик. Это женский разговор, – огрызнулась Огненная Орхидея и снова повернулась к Хитрой Лисе. – Мы пойдем в вашу палатку, как вы сказали, и все обсудим. Со мной всегда можно договориться.

Прошло время. Наконец из командного шатра показалась Огненная Орхидея.

– Ну что? – спросил Довесок, отведя ее в сторонку, чтобы никто не подслушал.

– На кривой козе к ней не подъедешь. Я хотела оставить за нами права на конструкции Кроткого Кряжа, но она не уступила. Сказала, вдруг они снова понадобятся. Правда, за его услуги она предложила хорошие деньги. Родичам как помощникам тоже кое-что перепадет. В общем, я согласилась на ее условия.

– Нет-нет, я имею в виду план. Что с планом?

– Ах, план. Да, как ты и говорил, она думает, что это ее идея.

Площадь взорвалась аплодисментами. Кроткий Кряж стоял перед сценой и кланялся направо-налево. Улыбка полностью преобразила его зловещий облик.

– Как только все утрясется, нужно это повторить, – решил Довесок. – Идеальная толпа для наших карманников: яблоку негде упасть, и все считают ворон.

Огненная Орхидея молча отвела взгляд.

– Только не говори, что отправила их воровать!

– Нет, конечно, нет. Ну, разве что самую малость.

– Что? Огненная Орхидея, ты дала мне слово! Я же говорил, Хитрая Лиса предупреждала меня как раз на этот счет. Если поймают хоть одного нашего, нам всем несдобровать.

Огненная Орхидея состроила невинную гримасу.

– Вот незадача!

Следующий день ознаменовался низким грохотом, похожим на далекий гром. Отчасти виной тому были барабаны, а отчасти солдаты: они поднимали и роняли импровизированные гири – валуны или поленья, – снова поднимали их с помощью натяжных блоков и снова роняли, раз за разом, пока земля не начинала содрогаться. Все больше солдат брались за дело, грохот нарастал.

Из предрассветной мглы вынырнули гигантские пауки с черными как смоль лапами. Следом показались стройные ряды жутких дробящих колес. За ними тускло поблескивали массивные фигуры, время от времени изрыгающие пламя.

С точки зрения Довеска, машины-куклы выглядели ужасающе. Он попытался представить, какими их увидели жители осажденного Юга: в один миг горизонт чист, и вот уже грохочущая лавина гигантских машин катится на город. Темнота вспухала сотнями черных волдырей. Лопаясь один за другим, они выпускали бесчисленные ряды чудовищ. Никто и не подозревал, что существует столько пауков. Для многих машин даже не было названий. И все они надвигались на город, который понятия не имел, как с ними бороться.

Об этом оружии жители Юга были наслышаны во всех ужасных подробностях, но считалось, что с ним покончено. Однако глаза их говорили обратное.

Довесок заключил, что это должно напоминать конец света.

– Теперь я понимаю, – сказал Даргер, стоящий у кромки поля рядом с Довеском, – что чувствовала Хитрая Лиса, когда я выдал ее план битвы трех Армий за свой собственный. Мне необычайно грустно при мысли, что сегодня все заслуги припишут ей.

– Я тоже не в восторге от подобных насмешек судьбы, – отозвался Довесок. – Особенно если поразмыслить, сколько их пришлось на нашу долю. Но подумай, Обри, ведь оставаться непризнанным и есть удел мошенника. Наши иллюзии принимаются за чистую монету, пока не наступает момент холодного прозрения. Жертва осознает, что ее ободрали как липку, но к тому времени мы уже слишком далеко, чтобы насладиться овациями признательной, хоть и обедневшей публики. Которая, кстати говоря, редко горит желанием раструбить о своем унижении. Такова природа вещей.

– Совершенно верно. И все же, мне кажется, это кара за наше ремесло.

Все то время, пока они беседовали, гигантские машины-куклы, изготовленные Кротким Кряжем, медленно наступали на город. Собственно говоря, наступали они так медленно, что казалось, никогда не доберутся до цели. Так оно и было, иначе иллюзия грозила развеяться. Вблизи вражеские солдаты сразу бы поняли, что перед ними обычные бамбуковые каркасы, обмотанные тканью.

Но вот из ворот Китая, самых старых и массивных ворот Юга, показалась группа всадников с белым флагом. Главком Хитрая Лиса, как раз этого и дожидавшаяся, тут же выслала навстречу делегацию переговорщиков.

– Ты знал, что во времена династии Мин, когда эти ворота только построили, их называли воротами Сбора Сокровищ? – спросил Довесок. – Их переименовали после свержения династии Цин, когда Юг стал столицей, потому что в цинской столице, Севере, были ворота с точно таким же названием. Старое название кажется мне гораздо более удачным.

– Да ты не хуже путеводителя! Откуда ты знаешь все эти подробности?

На полпути к воротам Китая переговорщики главкома Хитрой Лисы спешились. Так же поступили представители Юга. Делегации сошлись обсудить условия капитуляции.

– Я в Китае, а стало быть, читаю все книги по истории, какие получается раздобыть. Странно, что ты не делаешь того же.

– Для меня нет ничего важнее литературы. Томик стихов Ван Вэя, и вечер удался.

Приняв позу, Даргер продекламировал:

 
Сумерки жизни прекрасны своей тишиной —
Многие хлопоты сердце не трогают больше.
Долгие планы теперь обхожу стороной.
Друг бесполезный – уехал я в древнюю рощу.
Шепчет меж соснами ветер, не связан ничем,
Светит луна мне – в горах я на цитре играю.
Спросите мудрости жизни?
Лишь ведомо мне,
Верно ли песню на речке рыбак напевает[53]53
  Стихотворение Ван Вэя «Отвечаю чиновнику Чжану» (пер. А. Родсет).


[Закрыть].
 

И поспешно добавил:

– Конечно, я и книги по истории читаю. Но по сравнению с поэзией это как спитый чай.

Между тем обе делегации расселись обратно по седлам и все вместе двинулись к Югу. Распахнулись ворота. В клубах пыли всадники въехали в город и исчезли внутри.

– Отличное стихотворение ты вспомнил, – похвалил Довесок, – и я с удовольствием его послушал. Но разве оно сравнится с потрясающим изложением о расцвете и упадке Монгольской империи?

– De gustibus поп disputandum[54]54
  Лат. «О вкусах не спорят».


[Закрыть], друг мой. О вкусах не спорят. Давай просто останемся каждый при своем мнении.

Так они и тешились приятной беседой, пока с ворот Китая не спустили флаги Юга и Союза Желтого Моря. Им на смену взвилось знакомое красное полотнище с желтыми звездами.

Мир погрузился в тишину.

Вдалеке рассыпались хлипкие тряпичные конструкции.

Очередной город пал к ногам Тайного Императора.

* * *

Такой мрачной атмосферы, какая царила в Юге, Довесок не встречал уже много месяцев, несмотря на то что в завоеванных ранее городах зверствовал Мощный Локомотив.

– Ничего не понимаю, – вздохнул он. – Главком Хитрая Лиса предложила великодушные условия, Бессмертным запретили грабить, осада, грозившая затянуться и измотать защитников, закончилась безболезненно. Обещания от имени Тайного Императора всегда выполнялись неукоснительно. Почему взятие города обернулось для вас такой трагедией?

– Почему вы спрашиваете об этом меня? Я всего лишь проводница, – ответила девушка.

Они ехали на животных, каких Довеску встречать еще не доводилось. Видимо, это была некая помесь северного оленя, лошади и выдры, с причудливо закрученными рогами, выкрашенными в красный, желтый и оранжевый цвета. Необычные скакуны отличались горячностью, но, к чести создателей, под седлом вели себя великолепно.

– Вы наняли меня отвести вас к мавзолею императора Суня – это в моих силах. Если вам интересны его история, высота над уровнем моря или использованные при постройке материалы, я могу рассказать обо всем этом и многом другом. Что касается политики – увольте. Такие вопросы нужно задавать специалистам.

– Но ты здесь живешь и наверняка имеешь много общего с другими горожанами. Я не увидел ни одного радостного лица – включая твое. Уж причину собственного уныния ты должна понимать, верно? А я готов отблагодарить тебя за информацию пятью граммами серебра.

– Вы искренне считаете, что я стану распространяться на столь деликатную тему за жалкие пятнадцать граммов серебра? – спросила проводница.

– Нет, но я согласен на десять.

– По рукам! – Она собралась с мыслями. – Формально в Союзе Желтого Моря все равны. Но ни для кого не секрет, что трое из четырех подчиняются жестокому единовластию города и государства Север. Север диктует условия Восточной Горе, Южной Реке и Коммерции. Если Север недоволен, виновного ждет наказание. А угодить ему весьма непросто.

– На чем же держится такой неравный союз?

– На страхе. Север собирает дань с остальных государств и содержит на нее армию, превосходящую по численности три их армии, вместе взятые. Солдаты Севера лучше снаряжены и обучены, а их главком Доблестный Тигр редко терпит поражение в битве. Но Север никогда не берется за грязную работу, если этого можно избежать. Например, если Южная Река вызывает его неудовольствие, наказать провинившихся посылают армию Восточной Горы. А если это наказание недостаточно жестокое, проучить Восточную Гору велят армии Коммерции. Так Север сохраняет свою армию сильной и сеет рознь среди государств-данников. Поддавшись панике, Юг сдался вам, захватчикам Это была большая ошибка. Все знают, что теперь Север пошлет объединенную армию Южной Реки и Восточной Горы, а также остатки сил Коммерции, размещенных за пределами Юга, чтобы покарать нас за слабость.

– Вряд ли у вас был выбор – по крайней мере, тогда казалось именно так, – заметил Довесок.

– Северу все равно. Там придерживаются мнения, что нужно править железной рукой, тогда все здравомыслящие люди подчинятся из страха. Вот почему горожане Юга в отчаянии. Мы бы взбунтовались против вас, да от этого никакого толку. Даже если мы перебьем всех ваших солдат до последнего человека, Север все равно прикажет разграбить город и сровнять городские стены с землей. Так зачем лишний раз дергаться?

– Конечно, в долгосрочной перспективе такой подход... А! Мы на месте.

Они выехали на площадь перед мавзолейным комплексом, постройки которого взбирались по склону Пурпурной горы.

У подножия ступеней, ведущих к первым воротам, стоял Обри Даргер. Довесок заплатил проводнице и попросил его подождать.

– Готов к очной ставке? – спросил он друга.

– Как никогда.

– Тогда не будем заставлять Хитрую Лису ждать.

* * *

Мавзолей императора походил на все сооружения подобного рода: огромный, внушительный, строгий, с невероятным количеством ступеней, которые утомили бы любого, кто хотел попасть внутрь. Даргер и Довесок обнаружили главкома Хитрую Лису, в одиночестве стоящую, сцепив руки за спиной, у гроба императора Сунь Ятсена.

Гроб был выполнен из белого мрамора, резьба на крышке повторяла очертания спящего императора, облаченного в неожиданно простую одежду.

– Я подумываю, не заковать ли вас в цепи. – Главком Хитрая Лиса не обернулась, но было ясно, что она обращается к ним обоим.

– Я не совершил ничего незаконного, запретного или хотя бы безнравственного, – отозвался Даргер. – Поверьте, я бы заметил.

– Я тоже, – поддакнул Довесок.

– Вы распускали слухи, будто идея стратагемы «Кукольная армия» принадлежит вам.

– Наоборот, главком Хитрая Лиса, – учтиво возразил Довесок. – Эти слухи распространились сами по себе.

Главком обернулась и наградила их хмурым взглядом.

– Наверное, я пожалею, если попрошу вас объясниться?

– Нисколько. У меня на родине, в Земле Зеленых Гор На Западе, есть один национальный герой – Великий Предводитель Парней Из Зеленых Гор. Его известность достигла таких высот, что восхищенным последователям перестало хватать его подвигов. Они сочинили еще несколько. Это правда, что он выиграл пари, подняв зубами пятидесятифунтовый мешок соли и взмахом головы закинув его на плечо. Но вот история про то, как его однажды поймали красные мундиры, а он предложил поставить им выпивку и посоревноваться, кто кого перепьет, а сам в конце концов сбежал, когда последний солдат сполз под стол, – откровенная выдумка. Эти небылицы как дары, которые кладут к ногам героев. Один биограф однажды сказал, что Великий Предводитель умер дважды: первый раз, когда умерло его тело, а второй – тридцать лет спустя, когда выдумали последнюю историю о его подвигах.

– Хочешь сказать, из тебя тоже выйдет герой?

– Госпожа, вы видели кукольный спектакль и слышали, как приветствовали мою маленькую тряпичную аватару. Я тот самый человек-пес, который объявил себя богом в Парче, воскресил из мертвых Гениального Стратега и поднял флаг Китая над Миром! Как я могу не быть легендой? А легенды всегда приукрашивают. Великие подвиги неизменно приписывают тем, кто ими славится, точно так же, как новые шутки неизменно приписывают тем, кто имеет репутацию острослова. Вы сделали себе имя как выдающийся стратег, причем стратег, не склонный к эффектным и бескровным победам. И вдруг вы поступаете вразрез со всем, что делали раньше. Это как если бы вы были солидным оратором и в один прекрасный день придумали необычайно смешную шутку.

– А ты? – спросила Хитрая Лиса Даргера. – Тоже легенда?

– Каждый делает, что может, госпожа, – скромно улыбнулся тот.

– И в результате мои заслуги приписывают тебе.

– Вы прославились отнюдь не миролюбием – по сути, как раз наоборот. Трюк с куклами не вяжется с вашим образом.

– Верно, – согласилась Хитрая Лиса. – Интересно, а не вы ли подкинули мне эту идею?

– Госпожа! Как мы могли? Вы и близко нас к себе не подпускали.

– Что сделано, то сделано, – сказал Довесок. – Было, да прошло да быльем поросло. Кто старое помянет... Нужно забыть о прошлом и смело двигаться в будущее.

– По-моему, это первые разумные слова, которые я от тебя услышала. Нам и правда надо подумать о будущем. Тайный Император очень воодушевился последней победой и решил, что Север должен быть покорен до наступления холодов.

– Как хорошо, что для этого у императора есть вы, – вставил Довесок.

– Еще раз попытаешься подлизаться, и я убью вас обоих, а уж после подумаю, как это объяснить. Я убеждена в одном: того, что хочет император, добиться невозможно.

– Пожалуй, это ставит крест на всей затее, – посочувствовал Даргер.

– Ко всему прочему, на нас собираются обрушиться армии трех государств – данников Союза Желтого Моря. Дело может кончиться тем, что нам придется перебраться за городские стены и превратиться из осаждающих в осажденных.

И Довесок, и Даргер участливо повздыхали, но собственными соображениями делиться не спешили.

Хитрая Лиса отвернулась и прикоснулась ладонью к холодному мраморному лбу императора Суня.

– Мы почитаем его как императора, – сказала она, помолчав, – но Сунь Ятсен никогда им не был. Династия Гоминьдан правила недолго, никогда не контролировала весь Китай и пала под натиском распрей, революций и честолюбивых военачальников. Но он до самой смерти боролся за всеобщее благо, даже если это иногда означало якшаться с отъявленными негодяями и мерзавцами. Во имя долга он подавил личную неприязнь к таким людям. – С внезапной решительностью она отвернулась от гроба. – Мне пришло в голову, что ваши хитрость и вероломство, хоть и представляют постоянную угрозу нашему делу, могут сослужить хорошую службу.

– Я все время только об этом вам и твержу, – отозвался Даргер. – Только, конечно, без того нелестного оттенка, с которым вы отзываетесь о наших многочисленных достоинствах.

– Я извещу казначейство, чтобы вам выплатили жалованье в соответствии с вашим новым статусом послов.

– Послов? Каких послов?

– Объясню, когда придет время. Подозреваю, что скоро. А пока больше вас не задерживаю.

Пока они спускались к ожидавшим скакунам, Довесок заметил:

– Все прошло на удивление хорошо.

– Слишком хорошо. Интересно, что задумала главком.

Две ночи спустя Довесок отправился в самое сердце Юга.

* * *

Давно уже начался комендантский час, и улицы, по которым он шагал с Огненной Орхидеей, были темными и пустынными. Ужасный Надоеда топал впереди и освещал дорогу шестом с перегонным кубом, у горлышка которого трепетало желтое пламя. Огненная Орхидея облачилась в длинный черный плащ, но накинула капюшон не для того, чтобы спрятать свои особенные волосы, а для пущего драматизма.

– Объясни как следует, что за таинственное письмо ты получила, – попросил Довесок.

– Это было самое обычное таинственное письмо. Но вместе с ним передали дорогой опал, и я отнеслась к письму всерьез. В нем говорится, что ты должен явиться один, в полночь, в некий дом в плохом районе, чтобы узнать кое-что важное. Это все.

– Но ты со мной, то есть я не один.

– Жены не считаются. Все это знают.

– А как же Ужасный Надоеда?

– Сегодня он просто слуга. К тому же ему пора учиться смелости и хитрости.

Они подошли к военному контрольно-пропускному пункту, и из темноты, завидев нарушителей, вынырнули солдаты. Впрочем, как только факел осветил лица Огненной Орхидеи и знаменитого Воинствующего Пса, они отступили, благоговейно и почтительно перешептываясь.

– Что сталось с опалом? – спросил Довесок, когда их снова поглотило ночное безмолвие.

– Он в надежном месте, не волнуйся.

Огненная Орхидея остановилась на перекрестке.

Ужасный Надоеда поднял перегонный куб повыше, чтобы она смогла прочитать названия улиц, а потом опустил пониже, чтобы она сверилась с картой.

– Туда.

Они свернули на боковую улицу и стали отсчитывать двери, пока Огненная Орхидея, спрятав карту, не указала на одну из них.

Довесок мягко отодвинул мальчишку в сторону и жестом показал Огненной Орхидее встать напротив.

Затем постучал.

За дверью послышалось тихое шарканье, будто два человека изготовились с обеих сторон от входа, но услышал это только Довесок – человеческое ухо столь слабые звуки не улавливало.

Других подсказок ему не требовалось.

– Заходи, – раздался мужской голос. Дверь не открылась.

Довесок поднял шест Ужасного Надоеды повыше, чтобы осветить внутреннюю часть дома, когда Дверь распахнется.

– У вас заперто? – спросил он небрежно.

– Нет. Заходи.

Довесок неслышно сжал трость и вскинул ее, как бейсбольную биту.

– Мне прислали письмо, – сказал он. – Это то место?

– Да, оно самое. Заходи. – В голосе незнакомца чувствовалось напряжение. Довесок кивнул Огненной Орхидее, и та потянулась к дверной защелке.

Как только защелка откинулась, он что есть мочи пнул дверь. С приятным треском она врезалась в стоящего позади человека, раздался крик боли. С громким хрустом Довесок обрушил трость на череп мужчины, ослепленного фонарем и щурившегося слева от входа.

Отвесив челюсть, незнакомец повалился навзничь. По полу звякнул кинжал.

Что-то легонько чиркнуло Довеска по затылку. Он обернулся и понял, что высунувшаяся из-за двери женщина пытается оглушить его дубинкой. И ей бы это удалось, если бы не Огненная Орхидея, которая бросилась прямо на нее и отшвырнула назад.

Довесок только и успел разглядеть, как по горлу женщины чиркнул нож.

Огненная Орхидея нагнулась осмотреть тела.

– Моя мертва, но твой еще дышит, – заключила она и немного погодя добавила. – Опалов больше нет. Жаль. Один нож, одна дубинка, у парня пистолет в кармане. Ничего стоящего.

Довесок повернулся к Ужасному Надоеде – посмотреть, как тот справляется с неожиданной вспышкой насилия. Глаза мальчишки были размером с блюдце, но скорее от восторга, чем от страха. Довесок решил, что все идет как нельзя лучше, учитывая, из какой семьи происходил Ужасный Надоеда.

Огненная Орхидея выпрямилась и ласково почесала Довеска под подбородком.

– Ты спас мне жизнь. О, малыш, сегодня ночью ты утонешь в море горячего секса. Ужасный Надоеда, не слушай.

– Конечно, тетушка Огненная Орхидея.

– Строго говоря, жизнь спасла мне ты.

– Не важно. Как только мы останемся наедине, кое-кто проделает массу грязных штучек с телом кое-кого другого. Ужасный Надоеда, это тоже не слушай.

– Хорошо, – отозвался тот и вдруг добавил. – Женщина светится.

Довесок и Огненная Орхидея одновременно проследили взглядом за его пальцем.

– Убери-ка куб подальше, – велел Довесок. – Чтобы было не так светло.

Комната погрузилась в темноту. Ото лбов мужчины и его спутницы исходил слабый свет.

– Татуировки! – воскликнула Огненная Орхидея. – Те, что светятся в темноте и не видны днем. Эти люди – члены тайного общества.

– Тайного общества какого рода? – поинтересовался Довесок.

Огненная Орхидея пожала плечами.

– Никакого, самого обычного. Клятвы на крови, убийства, жуткие церемонии, все в таком духе.

– Татуировка – символ севера, – сказал Ужасный Надоеда. – Стороны света, я имею в виду.

– Но также и города, – заметил Довесок. – Хотя, что уж там, мы и так это знали.

* * *

Той же ночью, сдержав данные обещания, Огненная Орхидея сказала Довеску:

– Я тут поболтала с главживом Белой Бурей. Она говорит, что Тайному Императору не терпится двинуться к Северу.

– Я тоже слышал что-то похожее. Она не сказала когда?

– Нет. Но думаю, что скоро. Она сказала, что Тайный Император не хочет ждать завоевания всего Китая еще год. Это ее беспокоит. Чтобы взять Север с нашей нынешней армией, потребуется чудо. Хитрая Лиса, конечно, великий главком, но чудес творить не умеет.

– Скажи, как у тебя получилось заделаться лучшей подружкой главжива? – спросил Довесок.

– О, я просто прикинулась бесхитростной грубоватой селянкой. Может, слегка жадной, но не имеющей других стремлений, кроме как верой и правдой служить императору. Естественно, она мне доверяет.

– Как же тебе удалось убедить ее в этой откровенной чуши?

– Она мне поверила, потому что все это правда! – возмутилась Огненная Орхидея. И тут же прильнула обратно к Довеску. – Ну, по крайней мере, отчасти.