Текст книги "Земля будет вам прахом"

Автор книги: Майкл Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Стоит лишь впустить в себя зло, как оно уже не требует, чтобы ему верили.

Франц Кафка. Афоризмы

Глава 32

Брук плавала с семи до семи тридцати, быстрыми уверенными движениями, из конца в конец крытого бассейна с тыльной стороны дома. Потом она надела костюм, высушила феном волосы и выбрала пару хороших туфель. Тщательно, словно на грядущий день приходилась свадьба или похороны. Никогда не знаешь наперед. Все может случиться.

Когда она пришла, Кори уже завтракал – съел половину порции яиц «Бенедикт». Обычно он ел только овсянку. Видимо, проголодался. Сев, она поняла, что тоже проголодалась. Воздух сегодня казался разреженным, бесплотным, словно ночью земля сделала выдох и теперь ждала повода снова вдохнуть.

Когда у ее локтя появилась Кларисса с чайником «Эрл Грея», Брук попросила то же, что у брата. А он тем временем продолжал есть, отправляя в рот маленькие аккуратные кусочки.

– Хороший был вечер? – спросила она наконец.

Еще один кусочек исчез во рту, был пережеван и проглочен.

– Очень, – сказал он. – Она… так мила.

– И?

Он покачал головой.

Принесли ее завтрак, и они стали есть в молчании. В промежутках между едой она выглядывала в окно и смотрела, как раскачиваются деревья на краю участка. В доме было тепло, но снаружи чувствовался холод. При виде неба не возникало сомнений относительно прогноза погоды на день.

– Извини, – тихо сказал он.

– Продолжай в том же духе.

– Какие у тебя планы на сегодня?

– Еще не решила. А у тебя?

– Ланч в Якиме.

– Дело или удовольствие?

– Дело.

Она не поверила, и он знал это.

– Один из насосов в бассейне плохо работает.

– Я позвоню Рэнди.

Появилась Кларисса – подлить свежего чая и подбавить новую порцию тишины. Брук ела медленно. Кори перешел к тосту – принялся намазывать его маслом, двигая ножом туда-сюда, туда-сюда.

– Кори?

– Да?

– Откладывать дальше уже нельзя.

– Я сказал, что позвоню, Брук. Сегодня же. Перед отъездом.

– Я не о бассейне.

Он отложил нож:

– Я тебе уже говорил. Я не…

– Я имею в виду в более крупном масштабе.

– Ты уверена?

– Да.

Наконец он поднял голову и посмотрел на нее:

– У тебя есть что-то конкретное?

– План уже исполняется.

Он медленно, отчужденно кивнул, сильно напомнив ей отца. Кори теперь не говорил ни о нем, ни о том, как отец ушел в мир иной. Они были близки, по крайней мере ближе, чем Джерри и Брук. До его смерти ничто не омрачало отношений между братом и сестрой, а теперь она – смерть – сидела здесь, как еще одно молчание, только такое, которое не сходит на нет.

– Ты же знаешь, я доверяю тебе в таких делах, – сказал он, вытирая рот салфеткой.

– Да.

Доверяет или скидывает всю ответственность? На секунду у Брук защемило сердце – ей страшно захотелось вернуть деда. И мать. Даже отца, этого глупого самовлюбленного старика. Любого, кто снял бы часть груза с ее плеч, привнес бы хоть какой-то звук в этот мир безмолвия, согрел бы этот дом, в котором теперь переговаривались лишь столовое серебро и фарфор, бормотал что-то о событиях в мире телевизор, – этакая аккуратная берлога, где обитали люди почти среднего возраста и всякое движение вперед приостановилось. Как почти все в этом застывшем городе, из которого вышел весь Дух.

Если только кто-то не сделает кое-что.

Брат встал, помедлил несколько секунд, глядя в лес.

– Да, – заявил он более твердо. – Да, я чувствую, что ты права. Ты скажешь, что я должен сделать?

– Скажу. Не уезжай сегодня далеко. Может, твой друг приедет на ланч сюда?

Кори медленно вышел в коридор, оставив ее одну за столом с блюдом яиц под застывающим соусом.

Когда Кларисса пришла за грязными тарелками, Брук подняла глаза.

– Вы, пожалуй, можете взять на сегодня выходной, – сказала она. – И на завтрашнее утро. И вообще, почему бы вам не побыть пару дней с дочерью? Отдохните немного. Вы это заслужили.

– Спасибо, мисс Брук.

После завтрака она удалилась в свою гостиную. Села на диван и принялась размышлять над целой массой проблем. Она прикидывала, как нужно сделать то, се, прорабатывала план поэтапно, просчитывая разные варианты. Планировать можно что угодно, но следует быть готовым к изменениям, оставлять место богам, чтобы они внесли коррективы.

Наконец она встала и направилась к шкафчикам, выстроенным вдоль стены. Ключиком с цепочки на шее она открыла один из ящиков и вытащила оттуда свидетельство.

Потом сняла трубку и позвонила полицейскому.

– Сегодня, – сказала она.

Она спустилась на кухню и взяла кое-что из холодильника, положила это в маленький пластмассовый контейнер (откуда взялся контейнер, она понятия не имела) и, выходя из дома, взяла его с собой.

После короткой поездки она остановилась, выбралась из машины, подошла к дому и отперла дверь. Приоткрыла ее немного, присела и зашвырнула контейнер внутрь – в темноту.

– Мы заберем тебя попозже, – сказала она. – После этого еды больше не будет.

Из темноты ничего не ответили, хотя до Брук донеслись звуки тихого плача.

– Мне жаль, что все так складывается. Тебя ведь в конечном счете пригласили, чтобы все было легче.

– Пошла ты в жопу, Брук, – произнес из темноты усталый голос.

Брук заперла дверь и вернулась в машину. Она не обернулась, когда налетел порыв ветра и зашелестел листьями в лесу – громко, будто переговаривались люди.

Но она знала, чем это вызвано, и была рада.

Глава 33

На следующее утро я, вернувшись на парковку мотеля, увидел, что Беки молотит кулаком в дверь моего номера.

– Где ты шляешься? – злобно спросила она, как только я оказался в пределах слышимости. – Мне нужен ключ от ванной. Немедленно.

– Воспользуйся моей, – предложил я, протягивая ей стаканчик кофе и небольшой бумажный пакет.

Она заглянула внутрь, увидела зубную щетку, шампунь и другие туалетные принадлежности, и выражение ее лица смягчилось.

– Не можем же мы просто оставить его там, – сказала она.

Я отпер дверь.

– Пока я не придумал ничего лучше. Доступ к воде у него есть. Рано или поздно он проголодается и тогда, возможно, будет воспринимать аргументы. А пока что я не спешу впускать его в свою жизнь.

Я сунул руку в карман, вытащил ключ и бросил в бумажный пакет.

– Решай сама.

Она задумалась на секунду.

– Это может подождать, – сказала она, чуть улыбнувшись. – Все равно он, кажется, никогда так рано не просыпался.

Я сказал ей, чтобы после душа она не выходила из номера, а сам отправился к машине. Из города пора было убираться. Эллен по-прежнему не отвечала на звонки, но мне до отъезда следовало сделать еще две вещи.

Я вывернул с парковки и направился по главной дороге в город. Поймал себя на том, что сбавил газ у мотеля, который видел во сне: у того, где я прожил некоторое время и где встречался с Дженни Рейнз. Всего несколько дней назад Блэк-Ридж был для меня местом любовных свиданий, заряженным ядовитой смесью удовольствия и вины: вины, которая терзала меня после смерти Скотта, образуя в голове ложные связи с самым худшим, что случалось в моей жизни.

С момента пробуждения мои мысли все время возвращались к Биллу. Хороший парень, старый друг, с которым я бок о бок нес боевое дежурство в городах и пустынях, в стране, где никто не хотел нас видеть и где быть чьим-то другом означало быть его щитом. Он позвал меня в свою жизнь несколько лет спустя, подал мысль отцу найти мне место, на которое не мог рассчитывать свежеиспеченный юрист. Кажется, Билл даже познакомил нас с риелтором, у которого мы купили дом, хотя в этом я не уверен.

И как я ему отплатил? Принес столько зла в его жизнь, что и представить трудно. Нет, непосредственно ему я ничего не сделал, но пагуба прокрадывается в мир через такие вот поступки. Ее частицы, темные, скользкие, всегда в тени, действуют исподтишка, а потому предвидеть, что они сотворят, и противодействовать им невозможно.

Я позвонил в офис Билла, но мне сказали, что его нет. Я вспомнил, как он говорил о предстоящем крупном деле, и решил, что он, вероятно, работает дома. Поэтому я развернулся и поехал в обратную сторону.

Дома Билла тоже не оказалось. Я подождал, постучал еще раз и отошел назад по дорожке в поисках свидетельства того, что он дома, но предпочитает не встречаться со мной. Ничего такого я не обнаружил и остановился, не зная, что делать. Было слишком холодно, чтобы торчать на крыльце.

Я вернулся в машину, попробовал набрать его старый сотовый, но ответом мне была мертвая тишина. Мне вдруг пришло в голову, что в день нашей первой встречи, несмотря на разговор о том, что хорошо бы за рюмочкой вспомнить старые добрые времена, Билл не убедился, сможем ли мы связаться друг с другом, если захотим. Я же размышлял только об одном – как избежать дальнейших встреч, а потому не обратил внимания, что он, видимо, думает о том же. Разве не добрее, не человечнее было бы оставить его в покое, а не смягчать собственную вину, заставляя его еще раз заглянуть в книгу, которую он хотел закрыть навсегда? Кристина советовала мне все забыть и, возможно, не ошибалась.

Или это способ снять с себя ответственность – так же, как я отвернулся от Тайлера? Разве не должен я был хотя бы предоставить Биллу возможность сказать мне в лицо, какая я сука? Как иначе покончить с этим? Я помню вечера вскоре после нашего с Кэрол переезда в этот район. Незатейливые, но милые вечеринки с Рейнзами и их соседями, обеды, на которых мужчины подтянуты, но высокопарны, женщины кротки и склонны к полноте, но и те и другие скучны без меры, поэтому гости начинают оказывать повышенное внимание самому общительному ребенку хозяев, еще два часа пары жалуются друг на друга (кроме той пары, у которой слишком серьезные проблемы и которая потому наслаждается собственным внешним благополучием) и потом неожиданно разъезжаются, когда кто-то вдруг вспоминает, что ему пора, потому что нянечке нужно домой.

Вот только у Билла и Дженни детей не было. Как и у меня теперь. Жизни переплетаются так, что ты в конечном счете смотришь и не можешь понять, на какой бечевке какой узел. Я решил подождать еще немного в надежде, что хоть один из этих узлов удастся ослабить.

Какое-то время спустя я услышал стук в окно, поднял глаза и увидел Билла. У него была разбита губа и слегка затек глаз. Выглядел он усталым.

Я опустил окно.

– Планируешь скрытую атаку в стиле ниндзя? – спросил он. – Если да, то меня от тебя тошнит.

– Я приехал извиниться.

– За что? За то, что спал с моей женой или разгромил мой дом? Я уже не говорю о моем лице. Клиенты очень любят адвокатов, которые выглядят так, будто накануне подрались в баре.

– За все.

Он секунду-другую смотрел на меня, потом повернулся и медленно пошел в дом.

Стены в коридоре выглядели пустовато по сравнению со вчерашним, но от беспорядка не осталось и следа. Я устроился в углу на кухне, пока Билл готовил кофе. Никогда, пожалуй, в жизни не чувствовал я себя так неловко.

– Она в Боулдере, – сказал он наконец.

– Вернулась домой?

– Вы же наверняка изредка еще и разговаривали, – иронично заметил он. – И тогда ты должен знать, что она из Филадельфии.

Я не представлял, что ответить на это.

– Уехала пять месяцев назад, – добавил он, подавая мне кофе. – Откровенно говоря, к лучшему. Она дошла до такого состояния, что жить с ней стало невозможно.

– До какого состояния?

– Постоянная депрессия. Я имею в виду, настоящая депрессия. Перестала выходить, мастерить свои украшения, прекратила вообще что-либо делать – только сидела у окна и смотрела в лес. Какой-то внутренний завод в ней оставался, и она убирала дом, потом принималась убирать опять. Она теперь живет с каким-то типом. Надеюсь, он нашел к ней подход, хотя, видит бог, я пытался.

– Когда ты узнал?

– О вас двоих? Недели за две до ее отъезда. Наш брак уже держался на соплях. Как-то в разговоре всплыл ты, в основном как подтверждение того, что я был туп, занят только работой и не видел, что происходит у меня под носом. Наверное, это справедливо, ведь я понятия не имел о вас двоих. Конечно, я считал тебя другом и не ждал пакостей с твоей стороны.

– Билл, я ничего не имел против тебя.

– Рассказывай, – процедил он, глядя мне в глаза, и на мгновение воздух между нами наэлектризовался. – Ты думал, она замужем за кем-то другим?

– Извини, – пробормотал я. – Я повел себя скверно и прошу прощения.

– О'кей.

– Значит – всё?

– Что ты хочешь от меня? Если бы ты оказался под рукой в тот день, когда я узнал, я бы, наверное, решил разобраться. А теперь? Было и прошло, Джон. Это твоя проблема – не моя.

– Вчера вечером ты думал иначе.

– Ну да, и посмотри, чем это закончилось. – Он вздохнул. – Я вспылил из-за твоих намеков, будто я сделал с ней что-то, а это уже полная херня.

– Да я просто растерялся.

– Ясно. Я перегорел, Джон. Не хочу наступать тебе на мозоль, но ты был не единственный. После твоего отъезда объявился по меньшей мере еще один. Хотя, похоже, счастливее от этого она не стала.

На мгновение у меня и в самом деле защемило сердце. Я понял, что, если вам хоть раз доводилось просыпаться с кем-то в одной постели, невидимая нить связывает вас на всю жизнь.

Я сухо рассмеялся и покачал головой.

– Вот и я так думаю, – сказал Билл.

Несколько минут мы молчали – попивали кофе с видом осторожной учтивости.

– Так чем ты теперь занят?

– Я официант, – ответил я, провоцируя его на всевозможные домыслы.

– Неплохо. Миру нужны официанты. Представляю, как виртуозно ты таскаешь подносы. И к этому ты собираешься вернуться?

– Да.

– Сегодня?

– Планирую сегодня.

– Хороший план.

– Рад, что ты одобряешь.

Он поднял бровь:

– Мы ведь не собираемся повторять вчерашнее? У меня и без того кулаки болят.

Я улыбнулся:

– Нет, не собираемся.

На этом, похоже, можно было ставить точку. Билл сделал шаг к коридору, и я понял, что пора уходить.

Небо над головой висело низкое, холодное, неприветливое – я помнил этот матовый отблеск по тем временам, когда жил здесь. Погода решила отбросить шутки. Я сделал шаг на улицу и услышал за спиной голос Билла:

– А все остальное разрешилось?

– Что остальное?

– Ну, что-то с Эллен Робертсон. Вчера мы как-то ушли от этой темы.

– Вроде того, – сказал я. – По крайней мере, я этим больше не занимаюсь. И потом, Эллен куда-то пропала.

– Да, похоже, лучше тебе забыть эту историю.

– Согласен. Я, как ни странно, мудрею с каждым днем.

– Позволь дать тебе совет, Джон.

– Слушаю, – ответил я, полагая, что это будет нечто вроде «не вороши прошлое», «забудь», «двигайся вперед», «оставь мрачное вчера ради светлого завтра».

Я был готов выслушать его. Советы такого рода я мог выслушивать до бесконечности.

– Опасайся Брук Робертсон.

Этого я не ожидал.

– Я сегодня уезжаю, – сказал я. – Но ради интереса: а с чего вдруг?

– Я этих двоих неплохо знал в школе. Я даже гулял с Брук несколько недель, когда нам было лет по четырнадцать. Но ты же меня знаешь – я большой бесхитростный тупица.

– Никто так не считает.

– Считает-считает, и во многом они правы. Но я не возражаю против того, какие карты достались мне при сдаче. Большую часть времени приходится иметь дело куда как с худшими типами. Только я хочу сказать, что у Брук карты из совсем другой колоды.

– Не понимаю.

– Она чертовски умна, но как-то извращенно. Мы перестали встречаться, и по моей инициативе, хотя она выглядела привлекательно и давала понять, что между нами возможно все. Да и говорить с ней было интересно. Года два спустя пошли слухи, что у нее что-то было с одним из учителей английского. Она влюбилась без памяти, а он не отвечал взаимностью – как-то так.

– И?

– Он умер.

Я рассмеялся:

– Его что, нашли с расческой Брук, вонзенной в сердце? Брось, Билл.

– Он заболел. До этого он был крутым спортсменом, вторым в баскетбольной команде. А шесть недель спустя умер от удара. Предохранитель в мозгах перегорел.

– Такие вещи случаются. При чем тут Брук? Ерунда.

– Возможно. Но помнишь, как ты говорил? Точки пугают людей, поэтому они соединяют их линиями, которых на самом деле нет.

– И я был прав.

– Статистически все мы время от времени бываем правы. Даже такие сукины дети, как ты.

Я улыбнулся:

– Значит, ты был сердечным другом Брук Робертсон? Неужели?

– Нет, – терпеливо пояснил он. – Об этом-то я и говорю, Джон. Я редко ее вижу теперь, а если вижу, это не доставляет мне удовольствия. Не знаю, было ли у нее когда-нибудь сердце, чтобы с ним подружиться, но то, что теперь его нет, это точно. Она взяла себе в голову, что должна удерживать крепость от монгольских орд, и если в ее теле и жила девушка, то она давно похоронена в лесу. И сделала это сама Брук. Она теперь Робертсон. Само семейство Робертсон. И ничто другое.

– Кто из них двоих носит штаны, не вызывает сомнений.

– И да и нет. Кори, может, и не любит разборки, но его тоже так просто вокруг пальца не обведешь.

– Неужели он голубой?

– Слушай, Джон, чужая душа потемки, – сказал Билл нехотя. – Должен признать, он изо всех сил старался это скрыть, и нужно было напрячь мозги, чтобы догадаться, новее тайное становится явным. Странно, что ты сразу не допер. Обычно ты такой проницательный.

– В последнее время я предпочитаю не делать скоропалительных выводов о людях. В особенности если это касается таких тривиальных дел, как сексуальная ориентация.

– Настанет день, и мы, возможно, все дорастем да этого, – сказал Билл. – А пока что можешь идти в жопу.

Я рассмеялся, глядя на его широкое открытое лицо, и мне стало жаль, что наши отношения сложились так, а не иначе.

Он протянул руку, и я пожал ее.

– Ну, бывай, – бросил он и ушел в дом.

Глава 34

Я проехал полпути до мотеля, когда понял, что за мной следят. В зеркале заднего вида я заметил большой черный внедорожник, державшийся ярдах в шестидесяти за мной.

Я сбросил скорость в два раза – он сделал то же самое.

Я свернул в сторону Блэк-Риджа на пустынную дорогу, шедшую через лес. Черная машина последовала за мной.

Тогда я снял ногу с педали газа и подождал, пока машина не встанет посреди дороги. Внедорожник тоже сбросил скорость и остановился в двадцати ярдах от меня. Я дал водителю минуту, рассчитывая, что он начнет гудеть, но этого не случилось. Тот, кто сидел в автомобиле, никуда не торопился – ему нужен был только разговор со мной.

Я, не глуша двигатель, вышел из машины, держа обе руки на виду.

Окна внедорожника (я теперь увидел, что это «GMC») были сильно тонированы, и понять, кто внутри и сколько их, было невозможно. Я присел на багажник своей машины и закурил, глядя на лобовое стекло внедорожника.

Минуты две спустя двери открылись.

Из машины вышли двое. Оба черные. У одного были широкие плечи, шея боксера и широкое бесстрастное лицо. Другой оказался жилистый, с чуть более светлой кожей и непослушными волосами. Оба носили безупречно чистые кроссовки.

– Вы, ребята, потерялись? – спросил я.

Они встали перед машиной. Здоровяк оглядел меня с ног до головы. Тот, что помельче, смотрел мне в глаза.

– Знаешь, кто мы?

– Могу догадаться.

– Вот и не компостируй мозги.

– И в мыслях не было. Вы ребята серьезные, я вижу. Бойцы? Профессионалы?

Оба смотрели на меня молча.

– Иначе бы вы не ограничились избиением девчонки. Ведь это были вы? Хорошо поработали.

Что-то промелькнуло на лице здоровяка, и, может, на долю секунды ему стало не по себе. Большинство таких людей придерживается определенных рамок, хотя бы время от времени. Одни не убивают по воскресеньям, другие не ломают костей тем, кому за семьдесят. Таким образом они доказывают себе, что контролируют свои действия, что они не звери, которые делают все, что прикажут. Для здоровяка избиение женщин, похоже, было не самым привычным занятием. Выражение лица жилистого ничуть не изменилось.

– Ты знаешь про нее, значит, видел ее после этого.

– Сообразительный, – сказал я. – Твой босс явно знал, кому поручить такое важное дело.

– Точно. Так где они?

– Даже если бы я знал, я бы их не выдал.

– Девчонка нам не нужна. А вот с твоим парнишкой мы должны поговорить.

– Он не мой парнишка.

– Все равно. Так или иначе, мы с ним поговорим.

– Ваш босс… – начал было я.

– Он нам не босс.

– Человек, который вас нанял. Что ему надо? Денег или показать миру, какой он крутой?

– Ты что, коп? – спросил здоровяк.

Я покачал головой:

– Мне на ваши дела плевать, пока это не касается моей девушки. А вы обошлись с ней нехорошо. Но десять кусков – большие деньги, и потому вы приехали мочить Кайла.

Жилистый чуть повел плечами, глядя на меня со спокойной уверенностью человека, который совершал даже худшие поступки, прекрасно понимая, что делает.

– В доказательстве крутости я вам помочь не могу, – сказал я. – Но если речь идет о деньгах, наверное, можно что-то сообразить. Я бы сообразил. Но если вы хотите свернуть мальчишке шею, то мое дело сторона.

Жилистый начал заводить руку за спину, где у него, вероятно, было оружие – засунуто за ремень под мешковатой рубахой.

– Твое дело не сторона, – угрожающе произнес он. – Ты, типа, если сунулся, то…

– Вы ведь не из Портленда? Вы с востока?

Парень оставил руку за спиной, но кивнул.

– И что вам обещали? По паре штук на каждого? Пятерку на двоих? – Молчание означало, что я близок к истине. – Есть другой способ решить проблему. Позвоните боссу, скажите, что парнишка отдал деньги и не закрыть ли дело. Что он скажет?

– Он…

– …будет настаивать, чтобы вы прикончили его. Хорошо. Тогда скажите, что не смогли найти парня и заказчик вам ничего не должен. Получите десять штук на двоих.

– И откуда же возьмется десятка?

– От меня.

Они переглянулись.

– Нет, не пойдет, – сказал тот, что поменьше. – Наше дело – мочилово. Если мы не выполним заказ, куда нам потом?

– Слушайте, тот, кто вас нанял, – он что, платит вам, чтобы вы работали Терминаторами? Будете мотаться по всем долбаным Штатам, пока не найдете парнишку? И сколько мотаться? Неделю? Две? Месяц?

Парень смотрел на меня.

– Так. Вы говорите ему, что он исчез где-то в лесу, может, у него тут друзья. Нет его. Его белая жопа обосралась от страха. Скажете боссу, что, если парень объявится в Портленде, вы вернетесь и прижмете его бесплатно. А в остальном… вы – бойцы, взрослые ребята, у вас дела.

Он задумчиво покачал головой:

– Заказчик рвет и мечет. Он так просто это парню с рук не спустит.

– Он рвет и мечет на этой неделе. На следующей ему в голову придет что-нибудь другое, и он забудет об этой истории. Вы же знаете.

Здоровяк шмыгнул носом:

– А что, если парень вернется на побережье и начнет болтать, как всех облапошил?

– Не вернется и не начнет. Говнюка нужно как следует проучить, но это моя забота, а не ваша. Десять тысяч на руки, и теперь этот сукин сын должен их мне.

Тот, что поменьше, наконец убрал руку из-за спины и сложил обе на груди.

– Я подумаю, – важно проговорил он.

– Подумайте. Я уезжаю из города через час, – сказал я. – Позвоните мне, и мы решим с деньгами. Если не позвоните, я буду думать, что вы смирились с потерей. – Я продиктовал свой сотовый. – А теперь, ребята, вы должны уехать первыми.

– Если ты нас обманешь, мы придем за тобой, – пригрозил жилистый. – И будь уверен – мы сделаем это бесплатно.

– Ясно. Из чистого любопытства, – кивнул я. – Кто вас навел на меня?

– Полиция. – Парень улыбнулся. – Кто же еще?

Они сели в машину.

«Верно, – подумал я, – кто же еще».

По пути в мотель я сделал последнюю остановку – рядом с «Горным видом». Что удивительно, было открыто, и я вошел внутрь.

За стойкой молодой бармен, которого я видел раньше, надраивал столешницу. На нем была белая обтягивающая футболка, и он тайно наслаждался тем, как поигрывают у него мускулы. Я спросил его, работает ли Кристина, – он отрицательно покачал головой.

– Должна. Но еще не появилась.

– А вы мне ее телефон не дадите?

Он посмотрел на меня, подняв брови, и по коже вокруг глаз я понял, что он старше, чем кажется.

– Уже бегу.

Я нашел клочок бумаги, написал свое имя и номер телефона, потом сложил и протянул ему.

– Тогда отдайте это ей.

– Простите, сэр, но вы не…

Я подошел вплотную к стойке и улыбнулся:

– Слушай сюда, спортсмен. Я не очень хорошо знаю Кристину, но подозреваю, что если бы она хотела с тобой встречаться, то уже встречалась бы. И еще я думаю, что, если бы дело дошло до драки, она бы надавала тебе пинков по заднице. И я надавал бы, если что.

Он, моргая, уставился на меня.

– Так, может, ты наконец ответишь на мой вопрос однозначно? Ты передашь записку или нет?

– Передам.

– Хороший мальчик. И еще кое-что. Вчера утром, когда напротив случилось это несчастье, тут сидел один тип. Лет пятидесяти с лишним. Потом вы вышли вместе.

Бармен осторожно кивнул.

– Он завсегдатай?

– Прежде не видел его здесь.

– Он тут ни с кем не разговаривал?

– В баре – нет. – Он помедлил. – Но я заметил его на другом конце улицы минут за пятнадцать до того. Он разговаривал с Джесси.

– Ты уверен, что именно с ней?

– Ну, у нее ведь были голубые волосы?

– И как разговор, дружеский?

– Не разглядел, не могу сказать. За следующие полчаса мужик выпил два больших «Бушмилса». [9]9
  Марка виски.


[Закрыть]

– Ты говорил об этом полиции?

Парень пожал плечами, и я понял, что он, возможно, и не такой плохой бармен.

– Не забудь передать записку, – сказал я.

Я вернулся в машину и минут пять наблюдал, как двое рабочих меняют стекло у «Сестер Райт». К ланчу кофейня снова откроется, но пятно крови на тротуаре никуда не делось даже после нескольких чисток. В конечном счете оно исчезнет, впитается в камень тротуара, а потом – в землю под ним, и жизнь в Блэк-Ридже будет продолжаться как прежде.

Я подумал, что большинство заведений после подобного происшествия закрылось бы на несколько дней. Что большинство городков как-то изменилось бы. А вот Блэк-Ридж каким был, таким и остался. Не знаю, почему меня это задело, но я ничего не мог поделать.

Я тронулся с места и посмотрел в зеркало заднего вида – убедиться, что за мной не едет большой черный внедорожник.

Я заехал на парковку банка, где раздражительный торговец продавал кофе из фургона. Машину я поставил позади большого белого пикапа и остальной путь проделал пешком. Парковка мотеля была пустой, и хозяйки в конторе я не нашел, правда, наличие похожей на брошенный корабль тележки горничной перед дверью двенадцатого номера говорило, что, возможно, расплатиться я могу с ней, хотя операция такого рода потребует от нее немалых усилий.

Я постучал в дверь 10-го номера. Несколько секунд ничего не было слышно, потом дверь распахнулась.

– Беки, – сказал я, – ты должна…

Я увидел разбитую дверь ванной у нее за спиной и ринулся туда.

– О, черт. Когда это случилось?

– Полчаса назад. Он часа два стучал, говорил, что с ним все в порядке и он просто хочет поесть. Я не знала, что делать, но подумала, что ты, наверное, посоветовал бы держать его там, пока он не успокоится.

– Да, посоветовал бы.

– Но он вышиб эту долбаную дверь. Я и представить не могла, что он на такое способен. А его только одно колышет: «Где твоя сраная машина?» Мне-то ясно, что ему нужно, но я даже не знаю, где машина, и…

Я понял, что она кривится на один бок и прижимает руку к ребрам.

– Он что – ударил тебя?

– Нет-нет. Он просто… это случайность.

– Вранье.

– Правда. Мы кричали друг на друга, толкались… Джон, он стал совсем другим. Я серьезно. Ему за последние дни досталось, конечно, но его словно подменили. Он выскочил из ванной ну чисто одержимый.

– Ты не догадываешься, где он может быть?

Она нервно рассмеялась:

– Я в тот момент лежала на полу, а он был не в настроении обсуждать свои планы. Просто взял да ушел. Наверное, сейчас носится по городу, как пес, в поисках машины и своей сраной дури.

– Так, – сказал я. – Это плохо. Я видел тех ребят, что вас ищут.

– Нет, – взмолилась она. – Пожалуйста, только не это. Неужели они здесь?

– Я вроде заинтересовал их, и они согласились на сделку, но если они увидят Кайла на улице, их жизнь станет много проще и они вернутся к первоначальному плану. Ты должна оставаться здесь.

– В жопу, – отрезала она. – Я не…

– Хочешь второй раз наступить на одни и те же грабли? Мне нужно найти Кайла и либо оглушить его, либо дать ему этой дряни, чтобы усадить в машину. Потом я заплачу ребятам, которые его ищут, и мы сматываемся.

– Я не могу остаться, – сказала она. – Не могу просто сидеть тут. Что, если Кайл вернется, пока ты будешь его искать? Что, если он приведет сюда этих типов?

Я понял, что ее слова не лишены смысла. Ей не стоило оставаться одной.

– Если тут есть что-то, что может тебе понадобиться, забирай, – велел я. – Я зайду в свой номер, а потом – за машиной. Вернусь через десять минут. Когда постучу, выходи быстро и садись на заднее сиденье. Ясно?

Она кивнула и протянула ключ от моей комнаты.

Я вошел в свой номер, соображая, что стоит взять. Тут мне пришло в голову, что если я оставлю что-нибудь, то собью с толку горничную. Двигался я быстро и заметил, что на кровати что-то лежит, лишь пройдя половину комнаты.

– Какого черта…

Когда глаза попривыкли к темноте, я понял, что не могу разглядеть лица лежащего, потому что оно закрыто большим конвертом из оберточной бумаги.

Я подошел поближе и узнал окровавленные волосы Эллен Робертсон, разметавшиеся по подушке.

Потом я увидел гвоздь, которым конверт – чтобы не свалился – был прибит к ее голове, загнан прямо в лоб.