Текст книги "Хроники Корума (сборник)"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 58 страниц)

Глава шестая
Сквозь волны

Корум вытер капли пота со лба и с удовольствием бросил кирасу и шлем на дно маленькой лодки. Высоко в безоблачном небе стояло солнце, и, хотя был обычный теплый день в начале весны, Коруму и Гофанону лось, что они попали в тропическую жару, потому что, добираясь до побережья, привыкли к режущему холоду земель, завоеванных Фои Миоре. Теперь на Коруме были лишь рубашка и плотные штаны. Меч и кинжал висели на поясе, а остальное снаряжение он прикрепил к седлу. Ему не хотелось оставлять коня, но через океан, расстилавшийся перед ними, переправить животное оказалось невозможным. В лодке, которую они нашли, с трудом размещалось могучее тело Гофанона, и для Корума почти не оставалось места.

Стоя на причале заброшенной рыбацкой деревушки, Корум прикидывал: здесь побывали прислужники Фои Миоре или же жители деревушки оказались среди тех, кто ушел в Каэр Малод во время первого вторжения народа холода. Каковы бы ни были обстоятельства их бегства, они многое оставили после себя, включая несколько небольших суденышек. Суда побольше, предположил Корум, были отогнаны к берегам земли Туа-на-Гвиддно Гаранхир или еще дальше, во владения Туа-на-Мананнан, в земли короля Фиахада. Тут не было следов разгрома и резни, которые обычно оставляли по себе Фои Миоре. Корум был уверен, что жители деревушки успели принять решение как можно скорее сняться с места. И белые домики, и сады, в которых росли цветы и фрукты, – все выглядело так, словно в домах живут, а за садами ухаживают. Должно быть, селение покинули сравнительно недавно.

Гофанон, тоже сетовавший на жару, все же отказывался снять нагрудник и шлем. Не выпуская из рук топор, он спустился по короткому маршу каменных ступенек к пристани и залез в лодку, которую Корум придержал для него, затем осторожно устроился на банке и, положив копье и топор на дно лодки, вставил весла в уключины (Гофанон заявил, что ничего не понимает в искусстве гребли). Корум отдал бы все, что угодно, за парус, но ему не удалось найти ничего, что могло бы послужить таковым. Оттолкнувшись от причала, принц развернул лодку, пока не оказался спиной к далекому берегу, смутно маячившему на горизонте, – туда они и стремились. Корум стал грести длинными мощными гребками, сначала утомившими его, но по мере того, как он входил в ритм, требовали все меньше и меньше усилий, поскольку вес Гофанона, сидящего на корме, помогал суденышку легко скользить по спокойной воде.

После холодного воздуха снежных равнин, которым путники так долго дышали, соленые ароматы моря приятно щекотали легкие. Над водным пространством стояли мир и покой, которых принц давно не ощущал, даже когда отплывал в лодке Калатина на Ги-Бразил, где его ждала встреча с огромным человеком, называвшим себя карликом, – сейчас тот сидел на корме и наслаждался, опустив в воду мускулистую, похожую на лопату руку, и вел себя как девица, отправившаяся на приятную прогулку с дружком. Корум улыбнулся. Принц все больше проникался симпатией к кузнецу-сиду.

– Может, в Каэр Малоде они найдут растения, способные поддержать жизнь Амергина, – произнес Гофанон, рассеянно оглядываясь на береговую линию, исчезавшую за его спиной. – По крайней мере, люди смогут их вырастить. Эти травы растут кое-где в заповедных местах страны мабденов.

Корум, решив передохнуть, поднял весла и перевел дыхание.

– Да, – сказал он, – на это я и надеюсь. Но если траву, которой Амергин питался в Каэр Ллуде, выращивали специально, найти что-то похожее будет трудновато. Хотя, – он улыбнулся, – под этим солнцем я чувствую себя куда увереннее.

Корум снова сел на весла.

Прошло какое-то время, прежде чем Гофанон снова заговорил. Нахмурившись, он посмотрел в сторону, куда греб Корум.

– Вроде впереди туман. Странно, что он пришел в такую погоду и поднимается лишь в одном месте…

Корум, не желая нарушать ритм гребли, не оглянулся и продолжал с силой загребать воду.

– И к тому же густой, – помолчав, добавил Гофанон. – Наверно, лучше обойти его.

На этот раз Корум перестал грести и оглянулся.

Гофанон был прав. Туман затягивал огромное пространство, почти полностью скрывая очертания земли впереди. И теперь, когда Корум перестал грести, он почувствовал, что холодает, хотя солнце все так же висело в небе.

– Нам не повезло, – сказал он, – но огибать его на веслах… потребуется слишком много времени. Рискнем пройти сквозь туман – авось его полоса не слишком широка. – И Корум снова погрузил весла в воду.

Однако вскоре холод стал довольно ощутим, и он опустил закатанные рукава. Но этого оказалось недостаточно, и, приостановившись, принц натянул плотную куртку, водрузил на голову шлем, но грести стало труднее, словно он окунал весла в вязкую грязь. Щупальца тумана все настойчивее тянулись к лодке. Гофанон нахмурился, а Корум поежился.

– Что это может быть? – проворчал карлик, привставая. Лодка заметно качнулась, и оба чуть не вылетели в воду. – Что это может быть?

– Ты думаешь, это туман Фои Миоре? – спросил Корум.

– Он его здорово напоминает.

– Согласен.

Теперь они были в самой гуще тумана, и видимость во все стороны не превышала нескольких ярдов. Корум бросил грести. Лодка двигалась все медленнее, пока окончательно не остановилась. Корум огляделся.

Море замерзло. Оно заледенело почти мгновенно, волны стали торосами, и на гребнях некоторых из них висело тонкое ледяное кружево, которое только что было пенными барашками.

Корум пал духом и с отчаянной решимостью нагнулся за копьем и топором.

Гофанон тоже поднялся и носком мехового сапога осторожно ткнул лед. Вывалившись из лодки, он утвердился на замерзшей поверхности моря и туго затянул завязки плаща. Дыхание пошло клубами пара. Корум последовал его примеру и, закутавшись в плащ, стал озираться по сторонам. Издалека доносились какие-то звуки. Ворчание. Возглас. Кажется, до него донеслись скрип огромной боевой колесницы и тяжелая поступь по льду странных уродливых созданий. Не потому ли Фои Миоре проложили эту дорогу через море, чтобы обойтись без кораблей? Не стал ли этот лед для них мостом? Или они знали, что Корум и Гофанон движутся в эту же сторону, и решили остановить их?

Скоро все станет ясно, подумал Корум, присев за лодкой и наблюдая. Фои Миоре и их приспешники движутся с востока на запад, в том же направлении, что и Корум с Гофаноном, но чуть под другим углом. В далекой дымке Корум видел темные очертания всадников и пеших колонн; до него донесся знакомый сосновый запах, и он увидел очертания грузных возниц Фои Миоре и как-то раз уловил блеск доспехов, в которые мог быть облачен только Гейнор. И только тут принц начал осознавать, что Фои Миоре идут не на Каэр Малод, а, скорее всего, к Каэр Гаранхиру, куда направляются и они сами. И если враги окажутся у Каэр Гаранхира раньше, то шансы найти Дуб и Овна сойдут практически на нет.

– Гаранхир, – пробормотал Гофанон. – Они идут на Гаранхир.

– Да, – с отчаянием согласился Корум. – И у нас нет иного выхода, кроме как следовать за ними, а когда они выйдут на берег, обогнать их. Если удастся, мы должны предупредить Гаранхир. Гофанон, мы обязаны предупредить короля Даффина!

Гофанон пожал могучими плечами, пригладил бороду и потер нос. Затем вытянул вперед левую руку, правой рукой вскинул двойной боевой топор и улыбнулся.

– Конечно, должны, – сказал он.

Им оставалось лишь радоваться, что армию вторжения не сопровождают псы Кереноса. Они, без сомнения, продолжают рыскать вокруг Крайг Дона в поисках трех друзей и Амергина. И будь эти собаки здесь, они их, конечно, выследили бы. С предельной осторожностью Корум и Гофанон двинулись через застывшие волны в надежде, что впереди откроется земля. Идти было трудно, ибо волны превратились в заструги и торосы, рассеченные опасными трещинами. Друзья изрядно вымотались к тому времени, как увидели высадку на берег Фои Миоре и людей сосен, которые еще час назад, покрытые льдом, двигались точно мертвые, но на берегу тут же налились сочным зеленым цветом.

Когда Фои Миоре прошли, море стало таять, и Корум с Гофаноном теперь брели в ледяной воде, доходившей Коруму до подбородка, а кузнецу до груди.

Когда принц, спотыкаясь, выбрался на обледеневший берег, в горле у него першило от морской воды и едкого тумана. Внезапно Корум почувствовал, что его вместе с оружием, обхватив за пояс, понесли прямо к холмам. Это был Гофанон, который, не теряя времени, легко подхватил Корума под мышку и, не замедляя шага, понес – борода и волосы развевались на ветру, а доспехи на могучем теле звенели и побрякивали.

У Корума ныли все ребра, но он нашел в себе силы заметить:

– Ты самый полезный карлик, Гофанон. Я просто восхищен энергией, заключенной в таком маленьком создании.

– Я возмещаю малый рост физической силой, – серьезно ответил Гофанон.

Прошло всего два часа, и путешественники заметно опередили силы Фои Миоре. Разместившись в какой-то канаве, они с наслаждением вдыхали запахи трав и диких цветов, с грустью понимая, что скоро цветы и травы обледенеют и погибнут. Может, именно поэтому Корум и спешил надышаться запахами зелени.

Гофанон шумно вздохнул и, не прикасаясь к растению, нежно обласкал взглядом дикий мак.

– Здешние земли мабденов считаются самыми красивыми в этой плоскости, – сказал он. – И теперь им предстоит исчезнуть, как погибли и все другие земли, завоеванные Фои Миоре.

– А что случилось с теми завоеванными землями? – спросил Корум. – Что ты о них знаешь?

– Давным-давно их покрыл лед, созданный Фои Миоре, – сказал Гофанон. – А эти места уцелели частично потому, что Фои Миоре помнили о Крайг Доне и старались здесь не появляться, а частично потому, что уцелевшие сиды возвели тут себе дома. И Фои Миоре потребовалось немалое время, прежде чем они вернулись из-за восточных морей. – Он встал. – А не сесть ли тебе мне на плечи? Думаю, так будет куда удобнее.

Корум с благодарностью принял предложение и взобрался Гофанону на плечи. Они снова двинулись в путь, ибо времени терять уже было нельзя.

– Все это доказывает необходимость союза всех мабденов, – сказал сверху Корум. – Если бы оставшиеся в живых племена мабденов поддерживали между собой надежную связь, они могли бы объединить силы и напасть на Фои Миоре со всех сторон.

– А как же Балар и остальные? С каким оружием мабдены могут противостоять убийственному взгляду Балара?

– У них есть их сокровища. Я уже видел в деле одно из них – полученное от тебя копье Брийонак может нанести немалый урон Фои Миоре.

– Копье Брийонак было единственным, – не скрывая грусти, сказал Гофанон, – и ныне оно исчезло. Наверное, вернулось в мой родной мир.

Они вошли в узкую лощину между белыми известняковыми скалами, поросшими зеленым мхом.

– Насколько я припоминаю, – сказал Гофанон, – город Каэр Гаранхир лежит недалеко отсюда, по другую сторону лощины.

Но когда лощина, извиваясь меж скалами, сузилась в дальнем конце, путники увидели, что их там поджидает группа из нескольких всадников.

Сначала Корум подумал, что это вооруженные рыцари Гаранхира. Предупрежденные об их появлении, они вышли им навстречу. Но тут он заметил зеленоватый оттенок лошадей и всадников и понял, что их ждут отнюдь не друзья. Зеленая шеренга расступилась, и вперед выехал другой всадник – его доспехи постоянно меняли цвет, а лицо полностью скрывалось под гладким глухим забралом.

Гофанон остановился, помог Коруму утвердиться на светлой глинистой почве и, услышав сзади какие-то звуки, обернулся. Корум тоже оглянулся.

По крутым склонам ущелья спускался еще один отряд зеленых всадников, и воздух наполнился густым сосновым запахом. Спустившись на дно лощины, всадники остановились.

Голос Гейнора эхом отразился от стен узкого ущелья. В нем были радость и торжество.

– Ты так легко мог бы продлить свою жизнь, Корум, согласись ты остаться моим гостем в Крайг Доне. А где наша маленькая овечка Амергин, которую вы похитили?

– Когда я в последний раз видел его, Амергин был при смерти, – ответил Корум, расстегивая за спиной крепления топора.

– Думаю, Корум, – пробормотал Гофанон, – что настало время вырубки сосен. – Он зашел Коруму за спину, оказавшись лицом к лицу с теми, кто возник сзади. Корум же стоял перед всадниками, что преградили им путь. Гофанон подкинул на руке свой огромный топор, и отполированный металл блеснул в ярком солнечном свете. – По крайней мере, нам доведется умереть в тепле, и наши кости не будут изъедены туманом народа холода.

– Ты должен был это знать, – сказал принц Гейнор Проклятый. – Ему предписана диета лишь из редких трав. Верховный король мабденов исчез, на его месте оказалась тощая овца. Которая никому не нужна.

Откуда-то издалека из-за спины Корум услышал громовой рев и решил, что это, должно быть, Фои Миоре на марше – двигались они куда быстрее, чем ему казалось это возможным.

Гофанон склонил голову набок и с интересом прислушался. И тут зеленые всадники с обеих сторон бросились на них; стены ущелья вздрогнули от грохота копыт и дикого хохота Гейнора.

Корум взмахнул топором и глубоко рассек шею первой лошади. Он увидел, как из разреза потекла липкая зеленоватая жидкость. Удар на скаку остановил лошадь, но не убил ее. Зеленые глаза коня закатились, он лязгнул зеленоватыми зубами, а зеленый всадник обрушил тусклое лезвие меча на голову Корума. Коруму уже приходилось сражаться с Хью Аргехом, одним из людей сосен, и он знал, как отражать такие удары. Когда рука с мечом опускалась, он ударил точно по запястью, и кисть с мечом взлетела в воздух, как срубленная с дерева ветвь. Затем он подрубил лошади ноги, та рухнула наземь и осталась лежать, тщетно стараясь подняться. Это помогло справиться с очередным всадником, который налетел на Корума, но не смог нанести четкий удар, поскольку лошадь споткнулась о раненое животное. Из ран, нанесенных Корумом, обильно тек сок, и сосновый запах заглушал все остальные. В свое время этот запах нравился Коруму, но сейчас его тошнило – аромат был сладким и душным.

Гофанон уложил уже трех нападавших и сейчас обрубал им конечности, чтобы они не могли двигаться, хотя те продолжали жить – зеленые глаза сверкали, а зеленые губы злобно кривились. Когда-то они составляли цвет воинства мабденов, возможно, сами были из Каэр Ллуда, но из их жил выпустили человеческую кровь, и ее место заняла сосновая живица. Теперь они служили Фои Миоре. Хотя люди сосен и стыдились нового облика, но в то же время были откровенно горды своим предназначением.

Сражаясь, Корум старался оглядеться, чтобы присмотреться, нельзя ли как-то отступить из ущелья, но Гейнор выбрал наилучшее место для нападения – самые крутые стены и самый узкий проход между ними. Это означало, что, как бы долго ни сопротивлялись Корум и Гофанон, у них не было никаких шансов выйти из боя живыми. В конце концов люди сосен раздавят их, им придется уступить натиску живых деревьев, соснам, самым старым врагам дубов. Словно живой лес, они двинулись на одноглазого вадага с серебряной рукой и восьмифутового сида с развевающейся черной бородой.

Гейнор, держась на безопасном расстоянии, продолжал смеяться. Он был поглощен своим любимым занятием – уничтожать героев, сокрушать честь, истреблять доблесть и веру. Он всецело предавался ему, ибо Гейнору никогда не удавалось обрести эти качества в себе самом. Гейнор старался избавиться от голосов, напоминавших ему о надеждах, о том, что он так и не смог оправдать их, о желании, которого боялся больше всего, – желании спастись.

Корум устал, он уже спотыкался, обрубая зеленые руки, круша зеленые головы, раскалывая черепа зеленых коней; у него кружилась голова от густого запаха сосновой живицы, расплывавшейся липкими лужами под ногами.

– Прощай, Гофанон! – крикнул он другу. – Мне стало тепло на душе, когда ты присоединился к нам, но, боюсь, это решение погубило тебя.

И Корум удивился, когда услышал смех Гофанона, заглушивший хриплый хохот Гейнора.

Глава седьмая
Давно потерянный брат

И только сейчас Корум понял, что слышит хохот одного лишь Гофанона.

Гейнор больше не смеялся.

Корум вгляделся в дальний конец ущелья, перекрытый стеной зеленых бойцов, где он в последний раз заметил Гейнора, но там больше не было блеска его доспехов. Похоже, что принц Гейнор Проклятый покинул сцену своего торжества.

Теперь и воины сосен, испуганно глядя в небо, подались назад. Корум рискнул поднять взгляд и увидел всадника. Тот сидел на блестящем вороном коне, весь в красной и позолоченной коже, пряжки его ремней были вырезаны из кости морского зверя и усыпаны крупным жемчугом.

Удушающий сосновый запах уступил место свежему и терпкому дыханию моря. Корум понял, что источником его являлся улыбающийся всадник, который сидел в седле, подбоченившись одной рукой, другой – придерживая поводья.

Легким небрежным движением он приказал коню перепрыгнуть через ущелье, чтобы посмотреть на него с другой стороны. Только сейчас Корум получил представление о размерах всадника и его коня.

У наездника были легкая золотистая бородка и лицо юноши с внимательными серо-зелеными глазами – судя по лицу, всаднику было никак не больше восемнадцати лет. Его золотые волосы, перехваченные шнурком, падали на грудь. На нем был бронзовый нагрудник, украшенный изображениями солнца, кораблей, а также китов, рыб и морских змей. На огромных белых руках поблескивали обручи, золотистый металл напоминал материал кирасы. За спиной развевался синий плащ, заколотый у левого плеча большой круглой булавкой, у бедра висел тяжелый меч, длина которого превышала рост Корума. На сгибе левой руки висел щит той же сверкающей бронзы, что и нагрудник.

Не прекращая сражаться с людьми сосен, Гофанон весело крикнул гигантскому всаднику на огромном коне:

– Я слышал, как ты скачешь, брат! Я слышал тебя и понял, что это ты!

Смех всадника громом прокатился по ущелью:

– Привет, карлик Гофанон. Ты отлично дерешься. Как и всегда.

– Ты пришел к нам на помощь?

– Похоже, что да. Мой покой был нарушен этими гнусными Фои Миоре, они покрыли мой океан льдом. Годами я мирно почивал в своем подводном доме, считая, что народ холода меня больше не побеспокоит. Но они все же явились со своим льдом, своими туманами и своими тупыми солдатами. Так что я должен преподать им урок.

Легким движением он вытянул из ножен свой чудовищный меч и плашмя рубанул им по ущелью, отчего братья сосен в панике бросились во все стороны.

– Встретимся наверху. – Гигант, дернув за поводья, заставил лошадь отойти от края провала. – Боюсь, что если тут спущусь к тебе, то могу застрять.

Земля вздрогнула, когда огромный всадник исчез из виду, путники же, еле волоча ноги, вышли к другому концу ущелья навстречу ему. Гофанон, несмотря на усталость, кинулся к наезднику с распростертыми объятиями и, бросив топор, радостно закричал:

– Илбрек! Илбрек! Сын моего старого друга! Я и не знал, где ты обитаешь!

Илбрек, вдвое выше Гофанона, смеясь, выпрыгнул из седла.

– Ну, маленький кузнец, знай я, что ты выжил, давно бы нашел тебя!

Корум с удивлением увидел, как сид Гофанон утонул в объятиях Илбрека. Наконец тот обратил внимание на Корума и сказал:

– Ты становишься все меньше и меньше! А это кто такой, который так напоминает наших давних братьев вадагов?

– Он и есть вадаг, братец Илбрек. С тех пор как ушли сиды, он стал защитником мабденов.

Корум чувствовал себя до смешного крохотным, когда поклонился огромному веселому юноше.

– Приветствую тебя, брат, – сказал он.

– Какая судьба постигла твоего отца, великого Мананнана? – спросил Гофанон. – Я слышал, он погиб падных островах и был похоронен под курганом.

– Да. Одно из племен мабденов носит его имя. Его почитают в этом мире.

– И вполне заслуженно, Илбрек.

– Многие ли из нашего народа остались в живых? – спросил Илбрек. – Мне казалось, что я последний.

– Вот уж чего не знаю, того не знаю, – признался Гофанон.

– Сколько тут Фои Миоре?

– Шестеро. Было семеро, но черный бык Кринанасса, уходя из этой плоскости – или погибнув, – уничтожил одного из них, хотя не знаю, кого именно. Черный бык был последним из великого стада сидов.

– Значит, шестеро. – Илбрек, сев на мох, мрачно свел золотистые брови. – Как их зовут, этих шестерых?

– Одного – Керенос, – сказал Корум. – Другого – Балар, еще одного – Раннон, и есть еще Гоим. Двух других я не знаю.

– И я их не видел, – добавил Гофанон. – Они, как всегда, прячутся в своем тумане.

Илбрек кивнул.

– Керенос со своими псами, Балар со своим глазом, Раннон со своим дыханием и Гоим… Гоим с зубами. Мерзкая четверка, не так ли? С ними нелегко справиться. Эти четверо самые сильные. Не сомневаюсь, поэтому они тут и болтаются. Я-то думал, что они давно сгнили и о них забыли. Живучи они, эти Фои Миоре.

– Это живучесть Хаоса и Древней Ночи, – согласился Гофанон, проверяя пальцем остроту своего топора. – Эх, были бы с нами все наши друзья! Вот бы мы их разнесли! А если бы друзья сковали Оружие Света, мы бы отбросили и холод, и тьму…

– Нас всего лишь двое, – грустно сказал Илбрек. – И величайших из сидов больше нет с нами.

– Тем не менее мабдены – храбрый народ, – произнес Корум. – И обладают кое-какой силой. А если к ним вернется верховный король…

– Это верно, – согласился Гофанон и начал рассказывать старому другу о событиях последних месяцев, начало которым положило появление Фои Миоре у островов мабденов. Лишь рассказывая о Калатине и о его заклятиях, Гофанон кое о чем умолчал, но тем не менее выложил и эту историю.

– Значит, золотой Дуб и серебряный Овен все еще существуют, – пробормотал Илбрек. – Отец рассказывал о них. И прекрасная Фанд пророчила, что придет день, когда они вернут силу мабденам. Моя мать Фанд считалась великой прорицательницей, она могла ошибаться в чем угодно, но не в своих пророчествах. – Улыбнувшись, Илбрек не стал больше упоминать о ней. Поднявшись, он подошел к своему вороному коню, щипавшему траву. – Я думаю, что теперь мы, не теряя времени, должны поспешить к Каэр Гаранхиру. Посмотрим, как они готовы обороняться и чем мы можем им помочь при нападении Фои Миоре. Ты считаешь, что на город идут все шестеро?

– Возможно, – сказал Корум. – Но обычно Фои Миоре не возглавляют своих рабов, а держатся за их спинами. По-своему они довольно хитры.

– Они всегда были такими. Ты поедешь со мной, вадаг?

Корум улыбнулся:

– Если твой конь не примет меня за блоху на его спине, я поскачу с тобой, Илбрек.

Засмеявшись, Илбрек легко поднял Корума и усадил его верхом на переднюю луку, украшенную морским жемчугом. Не в силах привыкнуть к великанским размерам сида (теперь-то Корум понял, почему Гофанон считал себя карликом), Корум в присутствии Илбрека чувствовал, насколько он слаб и уязвим. Илбрек, скрипнув кожаными штанами и упряжью, вскочил в седло и крикнул:

– Вперед, Роскошная Грива! Вперед, мой конь-красавец, к мабденам!

Когда Корум приспособился к движению коня, летящего размашистым галопом, он начал испытывать удовольствие от этой скачки-полета; принц прислушивался к разговору двух сидов, ибо Гофанон продолжал держаться рядом с конем.

– Сдается мне, – задумчиво сказал Илбрек, – что отец оставил мне в наследство сундук с доспехами и парой копий. Может, они и пригодятся в войне, которая нас ждет, хотя к ним никто не притрагивался вот уже много лет. Хотел бы я знать, где его найти.

– Желтое древко и Красный дротик? – серьезно спросил Гофанон. – И меч – его твой отец называл Мстителем?

– Как ты знаешь, большая часть его оружия потерялась в последней битве, – ответил Илбрек. – Все это оружие было напитано силой нашего мира, и потому использовать его в обычном бою непросто. Иными из орудий можно воспользоваться только один раз. Тем не менее в том сундуке должно быть что-то стоящее. Наверное, он в одной из морских пещер, где я не бывал после той последней битвы. Насколько я знаю, оно исчезло, или проржавело, или же… – он улыбнулся, – было проглочено каким-нибудь морским чудовищем.

– Ну, скоро мы это выясним, – сказал Гофанон. – И если Мститель все еще там…

– Нам бы лучше прикинуть свои собственные силы, – снова засмеялся Илбрек, – чем рассчитывать на оружие, которое, возможно, больше и не существует в этой плоскости. Даже с ним мы слабее Фои Миоре.

– Но вместе с мабденами, – сказал Корум, – наши силы могут быть достаточно велики.

– Мне всегда нравились мабдены, – ответил Илбрек, – но сомневаюсь, что готов разделить твою веру в их силы. Хотя времена меняются, а вместе с ними и народы. Я поделюсь с тобой мнением о мабденах, когда увижу их в бою с Фои Миоре.

– Такая возможность скоро представится, – сказал Корум, показывая вперед.

Перед ним появились высокие башни Каэр Гаранхира, превосходившие красотой и высотой строения Каэр Ллуда. Башни с развевающимися флагами были сложены из белоснежного известняка и обсидиана с черными прожилками, их окружали укрепления, массивность стен которых говорила о несокрушимой мощи.

Тем не менее Корум понимал, что это впечатление было обманчивым, что страшный взгляд Балара может расколоть гранит и уничтожить всех, кто укрывается за ним. Даже имея в союзниках гиганта Илбрека, будет трудно оказать сопротивление силам Фои Миоре.