Текст книги "Новые приключения Шерлока Холмса (антология)"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

Соавторы: Лей Б. Гринвуд,Саймон Кларк,Питер Тримейн,Бэзил Коппер,Джон Грегори Бетанкур,Эдвард Д. Хох,Стивен М. Бакстер,Дэвид Лэнгфорд,Дэвид Стюарт Дэвис,Майк Эшли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

Ее лицо тут же прояснилось.

– Входите, прошу вас. Моя племянница вышивает в соседней комнате. Как мне вас…

Холмс наклонился и прошептал ей что-то на ухо. Я заметил в ее лице неожиданную перемену.

– Уверена, она будет только рада увидеть вас в свете того, что вы мне только что сообщили.

Она провела нас в премило обставленную гостиную с дубовыми потолочными балками. За пяльцами там сидела стройная золотоволосая девушка лет двадцати восьми. При нашем появлении она вскочила и вопросительно взглянула на тетушку.

– Пожалуйста, не беспокойся, милая. Это друзья мистера Смедхерста.

– Ах!

Девушка не смогла сдержать сорвавшегося с ее губ восклицания. Тетушка безмолвно удалилась, и мисс Рейнольдс подошла к нам и вежливо пожала нам руки, а затем пригласила сесть в мягкие кресла у гостеприимно пылающего камина.

– У вас есть новости об Аристиде? Я так за него волнуюсь…

Она смотрела на нас таким умоляющим взглядом, что я заметил: даже манера Холмса решительно переменилась.

– Дело очень трудное, мисс Рейнольдс. Но, боюсь, мы забыли про правила хорошего тона. Позвольте представиться: я – Шерлок Холмс, а это мой друг и коллега доктор Ватсон. Я попросил вашу тетушку не разглашать наших имен, и вас я попрошу о том же.

Девушка, сидевшая в кресле, резко подалась вперед, но Холмс предупреждающе поднял ладонь:

– Позвольте мне продолжить. Мистер Смедхерст попал в весьма затруднительное положение и попросил меня ему помочь. Как я понимаю, ваша помолвка расстроилась?

Она прикусила губу.

– Не по моей вине, мистер Холмс. За последний год он изменился, стал вести себя уклончиво. Он больше не поверяет мне свои тайны. Он начал сильно пить. А теперь еще и отрастил эту смешную бороду!

Ее щеки гневно заалели.

– Снова прошу меня извинить, моя юная леди, но мистер Смедхерст, судя по всему, полагает, что вы теперь дарите своим вниманием другого.

Девушка потрясенно воззрилась на Холмса и вдруг расхохоталась.

– Вы, верно, о мистере Джейкобе Эштоне. Это молодой австралиец, он довольно давно приехал к нам в деревню. По профессии он землемер. Мы с тетушкой иногда обедаем или ужинаем в «Георгии и драконе». Там мы с ним и познакомились. Он проходит здесь практику. Но мы просто друзья, не более того.

– Что ж, прекрасная новость, мисс Рейнольдс, – произнес Холмс, вдруг вставая. – Пока я не могу раскрыть вам все тайны, но будьте уверены: отношения между вами еще удастся наладить.

– Если бы я могла верить этим словам, мистер Холмс!

– Можете. Стоит добавить, что среди своих нынешних неурядиц он думает только о вас. Он просто не хочет вас в них втягивать.

Девушка сердечно пожала нам руки, и, после того как Холмс еще раз попросил ее никому не открывать наше инкогнито, мы покинули этот дом, оставив его жителей в более радужном настроении, чем до нашего прихода.

– А теперь, Ватсон, на очереди мистер Смедхерст. Я должен объяснить этому джентльмену его роль в нашем маленьком спектакле. А вот и он сам!

Он заметил отражение нашего клиента в витрине. Повернувшись, мы увидели, что он направляется к «Георгию и дракону». Мы поспешили к нему и перехватили его у входа. Холмс о чем-то с ним негромко побеседовал, а затем мы прошли вслед за мистером Смедхерстом в многолюдный ресторан. Мы уселись, и к нам тут же подлетел официант. Мистер Смедхерст заметил:

– Ого, смотрите, за тем столом сидит молодой Эштон.

Холмс наклонился вперед и положил руку на плечо нашему клиенту:

– Вам незачем волноваться. Мисс Рейнольдс и Эштон – просто друзья.

Пробормотав извинения, он поднялся, и я с изумлением увидел, как он подходит к землемеру, который в одиночестве обедал за боковым столом. Он склонился к нему (видимо, чтобы представиться), а затем поманил меня к себе.

– Пожалуйста, извините за беспокойство, мистер Эштон. Как я понимаю, вы землемер. Мы с моим другом мистером Ватсоном надеемся купить коттедж в здешних местах и нашли как раз то, что нам требуется. Возможно, вы обратили внимание, что с нами обедает мистер Смедхерст. Ему не терпится продать свой дом. Вот мы и решили – может быть, вы окажете нам любезность и произведете соответствующую съемку?

Эштон, довольно приятный человек лет тридцати, с черными кудрями, несколько смутился – во всяком случае, так мне показалось.

– Конечно, мистер Робинсон, – с запинкой произнес он. – Но я впервые об этом слышу. Мисс Рейнольдс ничего об этом не говорила.

– Решение приняли внезапно, – непринужденно заметил Холмс. – Нынче же вечером мистер Смедхерст на несколько дней уезжает в Лондон, но он оставит нам ключ от коттеджа. Адрес вашей конторы у меня есть. Простите, я и так уже оторвал вас от обеда.

Эштон встал, чтобы пожать нам руки.

– Польщен, любезный сэр, – произнес он, улыбаясь. – Меня можно застать там с девяти тридцати до шести вечера, если только я не на съемке. Надеюсь, мы скоро увидимся вновь.

– Не могу понять, Холмс… – начал я, когда мы вернулись за свой стол.

– По-моему, я уже слышал от вас это прежде, Ватсон, – отозвался мой спутник с обезоруживающей улыбкой. – Мне кажется, суп из бычьих хвостов и бифштекс – в точности то, что мне сейчас нужно.

До конца трапезы он говорил лишь о пустяках.

5

– Итак, вы уяснили себе последовательность действий, мистер Смедхерст, – произнес Холмс, когда мы снова оказались на улице.

Тот кивнул:

– Я уеду из Парвис-Магны сегодня при свете дня вместе с багажом и постараюсь, чтобы в городке обратили внимание на мое отбытие – на двуколке и затем на поезде. Я всем расскажу, что на неделю отправляюсь в Лондон навестить тетушку, и постараюсь, чтобы меня заметили на перроне. Меня не будет три дня и три ночи. Я оставлю ключ от коттеджа за большой каменной глыбой футах в тридцати от парадной двери. Вы его легко там найдете, мистер Холмс. В задней части валуна есть трещина, и я помещу ключ туда, его никто не увидит.

– Великолепно, мистер Смедхерст. И еще одно.

– Что такое, мистер Холмс?

Мой компаньон слегка улыбнулся:

– Сбрейте вы эту бороду. Мисс Рейнольдс она не по душе.

Я провел часть дня, читая в курительной «Георгия и дракона», а Холмс отлучился по каким-то делам. Вскоре он присоединился ко мне, и мы с удовлетворением засвидетельствовали отъезд Смедхерста: его двуколка, запряженная пони, с цоканьем прокатилась по главной улице, направляясь на станцию. Когда снаружи стали зажигаться газовые фонари, Холмс встал со своего мягкого кожаного кресла. Все его существо так и излучало напряженное оживление.

– Думаю, вам стоило бы взять револьвер, старина. Он может нам понадобиться этой ночью. В кармане пальто у меня есть кое-какие припасы, так что голодными мы не останемся.

– В таком случае я захвачу фляжку с виски, – отозвался я.

Спустя четверть часа мы вышли из гостиницы и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, двинулись по боковым улочкам, точно совершая невинную прогулку. До заката оставалось еще около часа, но дневной свет уже померк, когда мы достигли окраин Парвис-Магны. Бледный туман поднимался над влажными полями, окаймлявшими круглые холмы. Молча мы продолжили путь. Вскоре Холмс повернул в сторону: нам не следовало приближаться к коттеджу нашего клиента спереди. Когда мы уже с трудом различали крышу за нагими ветвями деревьев, мы отклонились от своего пути и спустя несколько минут оказались на заросшей тропе, которая вела к каменоломне. В это время суток карьер выглядел угрюмо. Мы оба замерли, словно повинуясь одному и тому же порыву, и стали смотреть вниз с этого стофутового обрыва.

– Жуткое место, Холмс.

– И в самом деле, Ватсон. Но мне кажется, что вон там есть довольно приемлемый спуск.

Он указал прямо перед собой, и я увидел то, что издалека казалось просто белой нитью. Это была каменистая полка, достаточно плавно спускавшаяся вниз. Наши подошвы зашуршали по отслоившимся чешуйкам глинистого сланца. Мы добрались примерно до середины спуска, когда мой друг вдруг издал невнятное восклицание.

Холмс провел меня к темной дыре, зиявшей в стене карьера. Очевидно, она имела искусственное происхождение: наверное, в былые годы она служила временным жилищем для рабочих. Я проследовал за ним внутрь и обнаружил, что ширина этой пещеры составляет около десяти футов, а глубина – примерно двадцать. Слева тянулся узкий каменистый выступ футов пять длиной.

– Ого, – произнес я. – Здесь свеча, Холмс. – Я наклонился поближе и добавил: – И ею недавно пользовались, судя по горелым спичкам, вполне сухим, хотя, проведя тут длительное время, они непременно бы отсырели.

Холмс, подойдя, глянул мне через плечо.

– Вы неуклонно совершенствуетесь, мой друг. Да, вы недалеки от истины.

Он вернулся в заднюю часть пещеры, куда еще проникал свет угасающего дня.

– Кто-то разводил здесь костер, – отметил я, когда он стал ворошить ногой почерневшую золу на грубом полу. – Может статься, тут жил какой-нибудь бродяга.

– Может статься, Ватсон, – рассеянно произнес он, словно размышляя о чем-то совсем другом.

Он нагнулся и вытащил из золы кусочек картона. Я подошел, чтобы взглянуть на его находку, но разобрал лишь белые буквы, едва видимые на голубом фоне: «Кэрролл и К°».

– Что это означает, Холмс?

– Пока не знаю, – задумчиво произнес он. – Время покажет. По-моему, я увидел здесь достаточно, чтобы подкрепить свои предварительные теории. А теперь нам следует вернуться к коттеджу, пока не совсем еще стемнело.

И он быстро двинулся вверх по склону карьера. Когда мы приблизились к цели, он поднес палец к губам и, склонившись у большого валуна, который описывал наш клиент, вытащил из щели в камне массивный ключ. Нам понадобились считаные секунды, чтобы отпереть дверь коттеджа, войти и запереться изнутри. Ключ повернулся легко, и мне стало ясно, почему загадочному пришельцу удалось без труда проникнуть в дом.

– Нельзя ли зажечь свет, Холмс? – прошептал я.

– Вон там на столе – потайной фонарь, я его приметил еще во время нашего предыдущего визита. Думаю, можно рискнуть запалить его на несколько минут, чтобы нам здесь расположиться как следует. Если наш голубчик вообще собирается нынче сюда пожаловать, он появится лишь спустя долгое время после наступления темноты. Я приготовил западню. Посмотрим, что в нее попадется.

Услышав его слова, я невольно содрогнулся. Мне отчасти передался ужас, который Смедхерст испытывал в этом уединенном месте. Но меня немало успокаивала приятная тяжесть револьвера в кармане пальто. Прикрывая спичку ладонью, я засветил фонарь. Мы разложили сэндвичи, устроились в креслах с подголовниками, и я тотчас закрыл шторку фонаря, чтобы в дальнейшем лишь тоненькая полоска света нарушала мрак. Я поставил его под стол, дабы свет не увидели из окна, после чего зарядил револьвер, поставил его на предохранитель и положил рядом с собой, как и фляжку с виски. Важно, чтобы эти два предмета находились под рукой. Свет постепенно мерк.

Что сказать об этом безрадостном ночном бдении? Темное облако страха, словно бы окутывавшее коттедж в ту ночь, я буду помнить до конца своих дней. Печальное уханье сов вдали только усиливало мрачность нашей вахты. Но, похоже, Холмс оставался невосприимчив к этому настроению: он неподвижно сидел в кресле, и я различал его спокойное лицо в сумеречном свете, еще просачивавшемся сквозь окна гостиной. Вскоре мы подкрепились сэндвичами и некоторым количеством виски из моей фляжки, после чего я удвоил внимание. Должно быть, прошло несколько часов, когда я наконец услышал, что Холмс чуть шевельнулся в кресле.

– Кажется, уже скоро. Револьвер, Ватсон, прошу вас.

Тут я и сам услышал то, что уловили его чуткие уши, – слабое-слабое поскрипывание на каменистой дорожке. Кто-то крался к коттеджу. Я уже держал револьвер в руке и теперь снял его с предохранителя. Тучи слегка разошлись, и в бледном свете луны перед нами возникли очертания оконного переплета. В ее радужных лучах я вдруг увидел омерзительную морщинистую рожу, появившуюся в ближайшем ко мне квадрате окна. Я чуть не вскрикнул, но ладонь Холмса легла на мою руку. С бьющимся сердцем я стал ждать.

Раздался металлический щелчок. Снаружи кто-то вставил в замок ключ и начал его поворачивать. Не успел я шепнуть об этом моему другу, как дверь распахнулась и в комнату ворвался промозглый воздух. Мы уже вскочили на ноги. Я едва различил в проеме две фигуры, но тут Холмс откинул шторку потайного фонаря, его свет залил комнату, прогоняя мрак, и мы увидели человека в темной одежде, а рядом с ним – мерзкое существо, которое только что появлялось в окне. Ужасный крик тревоги и смятения, топот удаляющихся шагов по тропинке. Отвратительное создание метнулось в другую сторону.

– Ватсон, скорее! Я узнал второго, но первого мы еще должны разглядеть.

Мы понеслись по петляющей тропинке, спотыкаясь на камнях, но белолицее существо мчалось быстрее. Я выстрелил в воздух. Беглец вильнул в сторону и удвоил скорость. Мы добрались до густых кустов, и я сделал еще один выстрел. За его вспышкой и грохотом последовал жалобный вой. Мы обогнули еще одно препятствие, и при свете фонаря, который Холмс не выпускал из рук, я увидел, что существо, срезая угол, неверно оценило расстояние и свалилось прямо в карьер.

– Оно не могло выжить после такого падения, Холмс, – произнес я.

Мой друг покачал головой:

– Вы не виноваты, старина. Но поспешим вниз, вдруг ему требуется медицинская помощь.

Через несколько минут мы не без труда спустились на дно карьера и осторожно приблизились к неподвижному существу. Мой наметанный взгляд сразу определил по его искалеченному телу, что этот человек погиб мгновенно. Я аккуратно перевернул его, Холмс держал фонарь. Сняв мерзкую карнавальную маску, мы обнаружили под ней окровавленное лицо молодого Эштона, землемера. Оно выражало потрясение и изумление – сочетание, обычное для жертв насильственной смерти.

6

При помощи дверного молотка Холмс постучался в дверь солидного георгианского особняка на окраине города. Вскоре в окне первого этажа показалась растрепанная экономка со свечой в дрожащей руке.

– Мне нужно сейчас же увидеться с вашим хозяином! – рявкнул Холмс. – Я знаю, он только что вернулся домой, поэтому не уверяйте меня, что его нельзя беспокоить. Речь идет о жизни и смерти!

Дверь тут же отперли, и мы проскользнули внутрь.

– Не волнуйтесь, добрая женщина, – мягко произнес Холмс. – Несмотря на поздний час, у нас неотложное дело. По грязным следам на паркете я вижу, что ваш хозяин пришел совсем недавно. Прошу вас, позовите его, пусть он спустится, а не то нам придется подняться к нему самим.

Экономка закивала, с ее лица медленно сползало выражение испуга.

– Одну минутку, господа. Дайте я только зажгу лампу на столике.

Мы уселись в хлипкие кресла и стали ждать, прислушиваясь к приглушенному разговору наверху. Шатаясь, вниз по лестнице спустился человек, который очень отличался по виду от того бойкого профессионала, каким мы его видели при нашей предыдущей встрече.

– Можете нас оставить, миссис Хоббс, – дрожащими губами пробормотал он.

Он переводил взгляд с меня на моего друга. На его лице словно боролись гнев и отчаяние.

– Что означает это вторжение посреди ночи, мистер Робинсон?

– Меня зовут Шерлок Холмс, – сурово произнес мой спутник. – Ваш приятель мертв. Нам нужна правда. Иначе вы пропали!

Амос Хардкасл побледнел как мел. Он что-то неразборчиво залепетал, и я подумал, уж не хватит ли его удар. Взяв его под руку, я помог ему сделать несколько шагов, и он рухнул в кресло, из которого я только что встал. Он непонимающе огляделся вокруг, будто пребывая в полусне.

– Племянник Джабеза Кроули мертв? А вы – тот самый сыщик, Шерлок Холмс.

– Расскажите нам правду, мистер Хардкасл. – На лице Холмса сияла улыбка торжества. – Или мне изложить всю историю за вас?

В глазах у адвоката на миг вспыхнул гнев.

– Мой клиент… – начал он, но Холмс оборвал его:

– Ваш клиент мертв, не вынуждайте меня повторять. Он пытался убить мистера Смедхерста. А значит, вы – соучастник преступления.

Казалось, лицо юриста сделалось еще белее – если такое вообще было возможно.

– Я ничего не знал, – прошептал он. И, обращаясь ко мне, спросил: – Это вы его убили?

В ответ я покачал головой:

– Нет. Он сорвался в карьер.

– Я добьюсь того, чтобы вас исключили из корпорации юристов за непрофессиональное поведение, и вы предстанете перед судом по обвинению в преступном сговоре и соучастии в покушении на убийство, – по-прежнему сурово отчеканил Холмс. – Вам не повезло: я узнал вас при свете фонаря.

– Умоляю, мистер Холмс!

– Время для мольбы давно истекло. Разрешите мне просто воссоздать цепочку ваших бесчестных поступков. Вы наверняка поправите меня, если я ошибусь.

Холмс уселся в кресле напротив скрюченной фигуры адвоката и некоторое время мрачно его разглядывал.

– Давайте предположим, что старый Джабез Кроули не оставил официального завещания, а лишь нацарапал одну-две бумажки, где отписывал коттедж австралийскому племяннику – единственному своему родственнику. Можно предположить также, что юноше кто-то намекнул: в доме спрятано нечто ценное. Но точного местонахождения ему не указали. Возможно, это деньги, или акции, или свидетельства о собственности на недвижимость. К коттеджу есть два ключа. Иначе вы с этим племянником никогда бы не сумели туда попасть и пошарить там в отсутствие мистера Смедхерста. Но я забегаю вперед. Пока я правильно излагаю события?

Старик уныло кивнул. Взъерошенный, в грязной одежде, он чем-то походил на крысу, загнанную в угол.

– Вы написали этому племяннику в Австралию по последнему адресу, какой вам удалось узнать. Полагаю, ответа вы не получили?

– Да, сэр. Прошло больше восьми месяцев, и я решил, что молодой Эштон либо умер, либо переселился в другую страну.

Холмс слегка улыбнулся.

– За это время вы много раз обыскивали коттедж, но все впустую. Так что вы продали его мистеру Смедхерсту и забрали себе выручку. Вы порядочный негодяй, таких мало даже среди провинциальных адвокатов.

Хардкасл покраснел, но ничего не ответил. Его затравленный взгляд устремился на Холмса, а потом на меня.

– И вдруг, по прошествии долгого времени, вы получаете от этого племянника ответ. Ваше письмо сначала отправили не туда или же оно задержалось. Все это вполне элементарно.

– Мне кажется, это замечательно, Холмс, – вставил я. – Ведь я и понятия не имел…

– Погодите, друг мой, – перебил он меня. – И вот молодой Эштон добирается до здешних краев, и вы передаете ему все сведения, которыми располагаете сами. Разумеется, не сообщая ему, что он – законный владелец коттеджа и что вы сами продали его и прикарманили деньги.

Одного взгляда на лицо адвоката оказалось довольно, чтобы я понял: это умозаключение моего друга также справедливо.

– Вы разработали план кампании. Племянник должен постараться посеять раздор между Смедхерстом и его невестой – конечно, самым деликатным и незаметным образом. Одновременно он будет приглядывать за действиями Смедхерста. Затем ваша веселая парочка устроила ряд явлений призраков. Когда вы не пришли ни к какому результату и все ваши дальнейшие поиски не помогли раскрыть тайну старого Кроули, вы прибегли к более сильным средствам. Лицо в окне, а совсем недавно – попытка убийства.

Старик заломил руки:

– Уверяю вас, мистер Холмс…

– Насчет этого вы сами разберетесь с полицией, – сухо заметил Холмс. – Утром, Ватсон, мы должны будем сразу же сообщить полицейским о трупе в каменоломне и о сопутствующих обстоятельствах. Кстати, уже почти рассвет.

– Да, Холмс, конечно, мы сообщим.

Я достал из кармана часы. Почти четыре. Меня вдруг охватила усталость, вполне понятная, если учесть события этой ночи.

– А пещера в карьере? – спросил я.

– С ней все совершенно ясно, Ватсон. Когда Эштон устраивал свой опасный маскарад, ему требовалось какое-то убежище и возможность исчезнуть подобно призраку. И он отыскал место возле коттеджа, которое великолепно подходило для его целей. Благополучно удрав и убедившись, что его не преследуют по пятам, он зажег свечу и почистил одежду, а возможно, и обувь, если она оказалась запачкана грязью.

– А как же костер, Холмс?

Он снова чуть улыбнулся:

– Да просто чтобы сжечь эту огромную карнавальную маску из папье-маше, Ватсон. Кусочек ярлыка не сгорел, на нем значилось «Кэрролл и К°», и я сделал вывод, что маску приобрели у известной фирмы, которая располагается в Сохо и специализируется на таких штуках. Очевидно, Эштон закупил несколько.

– Но как бы он донес их до коттеджа, Холмс?

– Вероятно, в большом бумажном мешке. Никто бы не обратил внимания, разгуливай он с ним по городу при ясном свете дня. Другое дело – поздней ночью. Он не мог рисковать, в глухой час неся маску через весь город к себе домой: а вдруг его кто-нибудь увидит? А вдруг его остановит констебль и начнет расспрашивать? А значит – сжечь. Я прав, мистер Хардкасл?

– Вы сущий дьявол, мистер Холмс, – убитым голосом ответил тот. – Но вы все угадали верно, каждую мелочь.

Мы оставили поверженного Хардкасла, скорчившегося в кресле, и пешком направились к центру городка.

– Как вы вообще заподозрили Эштона? – поинтересовался я.

– По забавной случайности, Ватсон. Это мог быть кто угодно в Парвис-Магне. Но тут меня осенило. Эштон молод и представителен; он приехал из Австралии незадолго до того, как начали являться призраки; и он сблизился с невестой Смедхерста.

– Феноменально, Холмс.

– Вы делаете мне слишком много чести, дорогой друг.

– Любопытно, в чем же секрет коттеджа? – проговорил я.

Он пожал плечами:

– Время покажет. Может быть, здесь вполне очевидный случай.

7

Так оно и оказалось. Как-то раз, по прошествии нескольких недель, я спустился к завтраку и обнаружил, что Холмс от души улыбается. Он протянул мне чек, и мои глаза расширились, когда я увидел сумму над подписью Смедхерста.

– Нашему художнику наконец-то повезло, Ватсон. Его письмо переполнено всевозможными новостями. Он сбрил бороду и воссоединился с невестой.

– Замечательно, Холмс.

– Это еще не все. Взгляните-ка на эти две газетные вырезки.

В первой сообщалось об уголовном процессе по делу Хардкасла (мы с Холмсом там присутствовали) и об исключении его из списка стряпчих. Слушания же по делу Эштона, куда нас также вызывали, из-за участия Хардкасла и в этом процессе проводились in camera[52]52
  В закрытом судебном заседании (лат.).


[Закрыть]; их отложили sine die[53]53
  На неопределенный срок (лат.).


[Закрыть]. Вот почему ни в дорсетских, ни в центральных газетах не появилось отчетов об этих слушаниях. Но в ходе процесса высокопоставленный сотрудник полиции сообщил Холмсу, что в доме Эштона обнаружили охотничью винтовку с одной стреляной гильзой, а также несколько карнавальных масок.

Вторая вырезка оказалась еще более сенсационной, чем первая. В ней излагалась необычайная история о том, как художник нашел под дубовым полом своей студии несколько жестянок с золотыми гинеями на общую сумму в двадцать тысяч фунтов. Как я и ожидал, о Холмсе не упоминалось ни словом. В конце заметки просто сообщалось, что открытие сделал плотник, выполнявший какую-то работу для Смедхерста.

– А вот это – для вас, Ватсон.

Холмс протянул мне маленький конверт из толстой желто-коричневой бумаги, также присланный Смедхерстом. Внутри содержалось приглашение на его свадьбу, которая должна была состояться через месяц. Я поднял глаза на такое же приглашение, отправленное Холмсу: он положил его на камин.

– Вы присоединитесь ко мне, Холмс?

Мой друг загадочно улыбнулся:

– Полагаю, что нет, Ватсон. Брак – дело очень ненадежное и рискованное. Но вы можете передать жениху и невесте мои наилучшие пожелания и, если захотите, какой-нибудь подходящий подарок из ювелирного магазина Джеррарда.

И он потянулся за скрипкой.

К 1895 году относятся также дела «Одинокая велосипедистка», «Черный Питер» и «Чертежи Брюса-Партингтона», записанные Ватсоном, а кроме того, ряд не зафиксированных им дел, среди которых – история Уилсона, известного тренера канареек, и расследование внезапной смерти кардинала Тоски[54]54
  Упоминаются в «Черном Питере».


[Закрыть]. Воссоздать эпизод со знаменитым наставником канареек пытались неоднократно, но результаты всех этих попыток вызывают у меня большие сомнения. А поскольку кардинала Тоски вообще никогда не существовало, я до сих пор не сумел определить, какое же расследование имел в виду Ватсон.

1896-й – год во многом загадочный. До осени почти нет записанных дел. Ведутся споры, к какому году следует отнести «Исчезновение леди Фрэнсис Карфэкс» – к 1895, 1896 или 1897-му, ясно лишь, что к одному из них. Я предпочитаю 1896-й – хотя бы потому, что, как я подозреваю, Ватсон в свое время намекнул нам на то, где находился Холмс в этом году. Вначале Холмс не имел возможности взяться за раскрытие тайны леди Карфэкс, так как участвовал в расследовании дела старого Абрамса, жизни которого грозила опасность. Холмс – вероятно, не без насмешливого восторга, – полагал, что ему не следует покидать страну, ибо он нужен Скотленд-Ярду. Возможно, это весьма лукавое замечание, но вполне вероятно, что в это самое время Холмс участвовал в масштабном расследовании, проводившемся Скотленд-Ярдом, и в связи с этим даже выезжал за границу. Впрочем, полицейские архивы об этом молчат, и год 1896-й остается для нас загадкой. В начале «Истории жилички под вуалью», несомненно, содержится еще одно указание: дело происходит в конце 1896 года, и Ватсон упоминает о попытках неких высоких кругов получить доступ к его бумагам. Он дает понять, что если так будет продолжаться и дальше, то ему придется обнародовать «сведения о некоем политике, маяке и дрессированном баклане»[55]55
  Перевод Норы Галь.


[Закрыть]. Невзирая на игривые поползновения некоторых авторов, подробности этой истории остаются тайной.

Однако к концу 1896 года Холмс снова на виду. В придачу к «Истории жилички под вуалью» Ватсон записывает дело под названием «Вампир в Суссексе». Мои изыскания позволили выявить еще три дела.

«Недуг правителя», возможно, указывает на то, что недавние расследования Холмса привели к чрезвычайному напряжению его дедуктивных способностей. Г. Р. Ф. Китинг, прославленный автор детективных рассказов, наверняка с немалым удовольствием воскрешал эти события.

В «Отвратительной истории о красной пиявке» описан, по всей видимости, уже второй эпизод, носящий такое название, поскольку замечание, несколько ранее сделанное Ватсоном[56]56
  См.: «Пенсне в золотой оправе».


[Закрыть], позволяет отнести это дело к 1894 году (что подтверждает и рассказ «Инерционный корректор»). Компьютерное мастерство Дэвида Лэнгфорда дало ему возможность отыскать в Интернете факты о некоторых подробностях этого дела, которое он теперь сумел полностью реконструировать. Роджер Джонсон, еще один могучий шерлоковед, долгое время расследовал дело Генри Стонтона[57]57
  Упоминается в «Пропавшем регбисте».


[Закрыть] и наконец сумел изложить его в своем «Кубке Грейса».