Текст книги "Вечный Герой (сборник)"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 67 страниц)

Я включил магнитофон, и он начал рассказывать. В этой книге я сохранил все как есть, за исключением своих вопросов и его отступлений, не касающихся сути дела. Я также опустил некоторую чисто техническую информацию. Итак, вот что он мне поведал.

Эдвард П. Брэдбери

Честер-Сквер

Лондон, Ю-З 1

Апрель 1965

I. Бесплодная равнина

Устраиваясь в трансляторе, я испытывал смутный страх. Только в тот момент я впервые ясно понял, что я мог потерять.

Но было поздно. Ты, Эдвард, сделал то, что от тебя требовалось. У меня появились знакомые ощущения. Все было как во время первого опыта, только сейчас я не знал, куда попаду, ведь, если ты помнишь, в первый раз я был уверен, что перемещусь в лабораторию в другом конце здания, а вместо этого оказался на Марсе. Где я окажусь на этот раз? Хоть бы опять на Марсе!

Перед глазами стали появляться пятна неопределенных цветов. Я снова испытал состояние невесомости. Потом я вдруг почувствовал, что связан со всем миром, со всей Вселенной, и в то же время продолжал мчаться через мрак с невероятной скоростью. Моя душа не могла больше вмещать все ощущения, и я потерял сознание.

На этот раз я очнулся почти в полной темноте. Я лежал лицом вниз на холодных жестких камнях. Вероятно, падая, я немного ушибся. Я перевернулся на спину.

Я был на Марсе!

Я понял это, едва увидев две марсианские луны. Урну и Гарху – на языке Вашу, – или Фобос и Деймос, как мы их называем, – освещали своим тусклым светом мрачные скалы и скудную растительность. Унылый пейзаж! На западе что-то сверкнуло: возможно, это лунный свет отражался от поверхности какого-то тихого озера или моря.

На мне все еще была одежда, в которой я сел в кабину транслятора. В волны было обращено все, что там оказалось, и сейчас на Марсе я обнаружил на руке часы, а в кармане – немного денег.

Но что-то было не так.

Я осторожно сел. Я все еще был немного заторможен, но во мне крепло подозрение, что случилось что-то серьезное.

Во время первого эксперимента аппарат перенес меня к стенам Варнала в южной части Марса. Оттуда же, "спасая мою жизнь", меня забрали назад, на Землю, мои "братья"-ученые.

Но эта бесплодная земля была совершенно непохожа ни на что, когда-либо виденное мною на Марсе, на моем Марсе!

Конечно, это был Марс. Где еще могли бы вы увидеть такие две "луны"? Но Марс, на котором я побывал во время первого опыта, и Марс, на котором я оказался сейчас, казалось, существовали в разное время. В первый раз я посетил Марс, процветавший в то время, когда на Земле жили мамонты и человек еще только должен был там поселиться, чтобы стать повелителем.

Беспомощный и одинокий, я был в отчаянии. У меня уже не оставалось никакой надежды на то, что когда-нибудь снова увижу свою возлюбленную Шизалу, с которой был почти обручен, и проживу свою жизнь счастливо и покойно в Городе Зеленых Туманов.

Ночи на Марсе длинные, а эта показалась мне просто бесконечной. Когда наконец рассвело, я встал и огляделся.

Мой взор не встретил ничего, кроме моря и скал, сколько я ни озирался. Насколько мог видеть глаз, вглубь материка от серого моря, которое, отражая холодное небо, спокойно и размеренно несло на берег свои волны, простиралась бесплодная равнина, покрытая рыжевато-коричневыми валунами.

И мне уже было все равно, в какой период марсианской истории я попал – задолго до рождения Шизалы или много лет спустя после ее смерти. Я знал лишь одно: если я снова находился на том месте, где однажды стояли или будут стоять Варнал, Город Зеленых Туманов, и Зовущие горы, тогда все пропало. Сейчас там, где ветер мог бы перебирать листву деревьев, звавших куда-то путников, он гнал волны сурового свинцового моря, а на месте города была огромная неколебимая скала.

Меня предали, хотя и трудно было объяснить, кто. Кого мог я винить в том, что оказался здесь, а не во дворце правителей Карналии, что здесь пытался справиться со своим отчаянием, а не пьянел от счастья в объятьях своей возлюбленной.

Внезапно почувствовав себя смертельно усталым, я вздохнул. Нисколько не заботясь о том, что будет со мной, я отправился прочь от моря. Единственной моей целью было идти и идти вперед, пока не упаду от усталости и голода. В природе царило такое же опустошение, как и у меня в душе, охваченной безысходным отчаянием, в душе, где не осталось ни надежд, ни мечтаний.

Прошло часов пять, или около сорока марсианских шати, прежде чем я увидел того зверя. Должно быть, он какое-то время за мной наблюдал.

Я прежде всего заметил его странную сверкающую шкуру, отражавшую свет всеми цветами радуги. Казалось, зверь был сделан из особого липкого кристаллического вещества, но это была лишь видимость. Он был из плоти и крови, каким бы невероятным ни представлялся.

Высотой зверь был около двадцати килод – чуть больше шести футов, а длиной – около тридцати килод. Он был могуч. В пасти сверкали, как кристаллы, огромные зубы. У него был один глаз со множеством граней, как у других марсианских зверей, и четыре крепкие ноги, заканчивающиеся тяжелыми когтистыми лапами. Вместо хвоста у зверя было что-то вроде гребня из спутавшегося меха.

Было ясно, что он собирался мной пообедать.

Перед лицом опасности мое отчаяние исчезло. У меня не было оружия, поэтому я отступил и схватил в обе руки по огромному камню.

Призвав на помощь всю свою волю, я повернулся, чтобы встретить лицом к лицу зверя, который крался за мной, грозно приподнимая свой гребень как бы в предвкушении обеда. Глаз не отрываясь смотрел на меня, из открытого рта текла желтая слюна.

Вдруг я закричал и, целясь ему в глаз, бросил первый камень, следом – второй. Чудовище издало жалобный крик, в котором слышались боль и ярость, и взвилось на задние лапы.

Я поднял еще два камня и бросил их зверю в живот. Конечно, этот удар был не таким эффективным, как первый – в глаз. Зверь снова встал на задние лапы и выжидательно посмотрел на меня, а я – на него. Вид у него был зловещий.

На мгновение мы оба замерли.

Я медленно отступил и, присев, провел рукой по земле в поисках "снарядов". Но я нашел всего один камень, больше не было.

Гребень чудовища дрожал и яростно ходил из стороны в сторону, пасть раскрылась еще шире, слюна потекла с новой силой. Зверь сделал несколько шагов назад, но я видел: он не отступает, а лишь готовится вернее на меня наброситься.

Я попробовал сделать то, что обычно делают на Земле люди, оказавшиеся лицом к лицу с диким зверем. Закричав что было сил, я бросился вперед, размахивая руками, в одной из которых был камень.

Я почти врезался в его противную морду.

Зверь не сдвинулся ни на сантиметр!

Да-а, попал я в переделку!

Готовясь дорого отдать свою жизнь, я бросил ему в глаз последний камень и проскочил мимо. Зверь вскрикнул, потом крик перешел в жалобное завывание. Он снова вскочил на задние лапы. Я увидел, как по морде чудовища потекла густая кровь. Размахивая передними лапами, выпуская и снова поджимая когти, он развернулся на задних лапах. Я попал в нижнюю часть глаза, и, возможно, удар был удачным: рана сильно кровоточила. Однако зверь все еще мог видеть.

Я наклонился за следующим камнем и в это время увидел, что чудовище, лязгая зубами, несется на меня.

Я едва успел отпрыгнуть с его пути, как он развернулся и снова бросился на меня. Спасения не было!

Я помню, как лежал на камне, пытаясь встать на ноги, каждой клеточкой тела ощущая, что на меня через миг навалится эта громада и в меня вопьются эти блестящие зубы.

И тут зверь упал на землю всего в нескольких сантиметрах от меня, дернулся и затих.

Что случилось? Сначала я подумал, что мой удар причинил зверю больше вреда, чем я ожидал, но, когда я встал, то увидел, что из его спины торчала длинная тяжелая пика.

Я оглянулся. Увидев стоящего невдалеке человека, я снова насторожился. Это был человек огромного роста – синий великан, аргзун. Я уже знал, какими необузданно жестокими могут они быть, я помнил, как нападали они на людей, похожих на меня.

Этот аргзун был очень хорошо вооружен, на левом и правом боку висели меч и дубинка. Мускулы у него были весьма внушительными, как и рост – около десяти футов.

Я оказался в другом времени, в другой эпохе, это было видно по его доспехам: они были сделаны не из кожи, как я привык видеть, а из очень хорошего металла.

Может быть, он спас меня от смерти, чтобы сейчас самому прикончить меня? Я уже начал вытаскивать его пику из тела чудовища, чтобы было чем защититься, когда великан нападет на меня.

К тому времени, как он подошел, мне удалось освободить пику. Он улыбнулся и взглянул на меня вопросительно; стоял он подбоченившись и слегка наклонив голову.

– Я готов встретиться с тобой, аргзун, – сказал я по-марсиански.

Тогда он рассмеялся, но не тем животным смехом, который я привык слышать от аргзунов, а вполне добродушно. Неужели аргзуны так изменились?

– Я видел, как ты сражался с радари, – сказал он. – Ты очень храбрый.

Устало, ничего но говоря, я опустил пику. Голос его также был необычен для аргзунов.

Он снова улыбнулся, показывая на мою одежду:

– Ты почему так укутался? Ты болен?

Я покачал головой, уже начиная смущаться из-за своей внешности – по марсианским меркам она была по меньшей мере странной, а также из-за того, что принял его за врага.

– Меня зовут Гул Хаджи, – сказал он. – А как зовут тебя? Из какого ты племени?

– Мое имя – Майкл Кейн, – сказал я, снова обретая способность говорить. – Я не принадлежу ни к какому племени по рождению, но меня считают членом своего племени карналы.

– Имя довольно странное. Но о карналах я слышал. У них репутация людей таких храбрых, каким ты только что показал себя.

– Прости меня, – сказал я, – но ты совсем не похож на аргзуна.

Он добродушно рассмеялся:

– Спасибо. Это потому, что я мендишар.

Кажется, я что-то слышал о мендишарах, но не мог вспомнить, что именно и от кого – наверное, от Шизалы.

– Это Мендишария?

– Если бы! К сожалению, нет, но мы от нее совсем недалеко.

– А где находится Мендишария относительно Аргзунии?

– Моя страна лежит на север от Пещер Мрака.

Получается, что разрыв во времени был не таким уж большим. Если еще существовали Карналия и аргзунские Пещеры Мрака, подземный мир синих великанов, тогда бесплодная земля, на которой мы сейчас находились, не покрывала, вероятно, всю поверхность планеты.

Гул Хаджи протянул руку:

– Можно я возьму назад свою пику?

Я виновато улыбнулся и отдал ему его оружие.

– У тебя очень усталый вид, – сказал он. – Пойдем, здесь недалеко я остановился на привал. На обед можно приготовить мясо твоего недавнего врага. – Он наклонился, легко поднял огромного зверя и взвалил его на плечо.

Я шел рядом, и ему приходилось сдерживать шаг, чтобы я мог за ним поспеть. Ноша его совсем не тяготила.

– Я поступил невежливо, – сказал я. – Я даже не поблагодарил тебя за то, что ты спас мне жизнь. Я – твой должник.

– Да ниспошлют тебе небеса возможность отплатить мне, – сказал он. Я уже слышал этот величественный ответ: так принято было отвечать на юге!

Мы дошли до небольшого ручейка в скалах, рядом с которым Гул Хаджи разбил свою палатку. Горел костер, от него шел зловонный дым, но Гул Хаджи объяснил, что единственное топливо, которое можно было достать в этих краях, был оксел – коричневатое, похожее на папоротник растение.

Пока специальным ножом, висевшим у него за поясом, Гул Хаджи снимал со зверя шкуру – а у него это получалось очень ловко, – он объяснил, чем были похожи мендишары и аргзуны. Мне было интересно услышать об этом, тем более, что в своем рассказе он упомянул о событиях из истории Вашу, или Марса, как эту планету называют земляне.

Оказывается, в далеком прошлом мендишары и аргзуны были одним народом, живущим у моря, из которого, по преданию, они и родились. Они были рыбаками, морскими торговцами и пиратами, строили корабли и добывали инрак – редких моллюсков, которых все, кроме самих синих великанов, считали деликатесом.

Жили они в той части планеты, которую все называли отдаленной и заброшенной. Их интересы в жизни были очень ограниченными и исчерпывались торговлей с близлежащими странами или набегами на них же.

Потом началась Величайшая война. Гул Хаджи не очень распространялся о ее причинах и участниках. Он лишь сказал, что шла она между якшами и шивами. О шивах я уже слышал – именно от этого загадочного племени карналам досталось много полезных изобретений. Я знал, что когда-то у шивов была могущественная цивилизация, они разбирались в атомной энергии и других столь же сложных вещах. Их наука находилась на более высоком уровне, чем сейчас на Земле. До сих пор в разных местах планеты находят руины их городов. Как выяснилось, Гул Хаджи знал о шивах немногим больше меня. Якши и шивы, сказал он, развились из одного рода, но шивы были значительно более творческим, созидающим народом.

Величайшая война шла на Вашу десятилетиями. Вскоре о ней услышали даже синие великаны, жившие от воюющих народов довольно далеко, а потом они даже стали испытывать на себе пагубные последствия этой войны: многие умерли от страшной болезни, переносимой ветром.

Шивы потеснили якшей, и те пришли в страну синих великанов: несмотря на замечательное оружие, якши были разбиты морально и физически. Горстка якшей предложила синим великанам присоединиться к ним для атаки на позиции шивов в глубине материка, в горах, обещая взамен богатую добычу. Многие согласились, и синие великаны и якши вместе отправились в горы. Очевидно, они нашли противников в их подземных пещерах, сделанных в скалах, и атаковали их. Шивы удерживали свои позиции, пока их не осталось только трое, и они ускользнули от врагов на какой-то летающей лодке. Немногие оставшиеся в живых якши бросились им вдогонку, велев своим синим союзникам ждать в горах их возвращения.

Но якши не вернулись, и синие великаны заняли подземные пещеры шивов. Некоторые из них взяли с собой в поход женщин, и теперь они стали устраиваться в новом мире, обживать его и даже, кажется, страна их встала на путь процветания. Из пещер было удобно совершать грабительские набеги на менее сильные светлокожие народы. Так несколько тысячелетий назад появилась Аргзуния.

Сегодняшние мендишары – это потомки тех, кто остался тогда в своей стране и не пошел с якшами воевать против шивов. Они не принимали участие в Величайшей войне, а жили торговлей с жителями далеких островов и континента, лежащего за морем на север от них.

– Так было, – сказал Гул Хаджи, закрепляя мясо на вертеле над огнем, – пока власть не захватили приозы.

– А это кто? – спросил я.

– Раньше они были просто королевскими стражниками – отрядом, который по этикету охранял дворец нашего брадхи. – Брадхи был чем-то вроде марсианского короля; его власть была наследственной, но в случае необходимости его могли сместить и всеобщим голосованием выбрать нового. – Отряд этот состоял из лучших молодых людей, завоевавших почет и уважение всего нашего племени. Постепенно их стали идеализировать, люди наделяли их невероятными, почти магическими способностями. В глазах простого народа они были больше, чем людьми, почти богами. Они могли делать, что хотели, и оставаться безнаказанными. Около сорока лет назад пьюкан-нара приозов – то есть их главный военачальник – начал говорить о том, что получает послания от высших существ.

Понимая, что существование приозов опасно для народа, брадхи и его совет решили распустить отряд, но они забыли о той власти, которую приозы получили над простыми людьми. Когда было объявлено решение о роспуске отрядов, ему никто не подчинился. Старого брадхи сместили, а пьюкан-нара приозов Джевар Бару был избран новым правителем. Смещенный брадхи и его приближенные умерли странной смертью один за другим, их семьи вынуждены были бежать, а править начал новый брадхи – Джевар Бару. Но его правление не делало людей счастливыми. Атмосфера в стране стала нездоровой.

– Как это? – спросил я.

– Приозы возродили в умах мендишаров прежние предрассудки и суеверия. Они объявили себя ясновидящими и возвещали о разного рода "чудесах" и "посланиях" от "высших существ". Они сделали ставку на религию в ее самом худшем, самом примитивном проявлении.

Я хорошо понимал, о чем он говорил: и в нашей земной истории были подобные случаи.

– Сейчас у власти находится клика воинов, которые одновременно являются и священниками. Они выдаивают из народа его богатства, – продолжал Гул Хаджи. – Многие простые люди недовольны. Но Джевар Бару и его "сверхчеловеки" имеют над народом полную власть, и те, кто осмеливается открыто высказывать свое недовольство, оказываются непосредственными участниками варварского ритуала жертвоприношения, – конечно, в виде жертвы: на центральной площади нашей столицы, Мендишарлинга, у избранных для этого ритуала мужчин и женщин вырывают из груди сердце.

Я вздрогнул от отвращения.

– А какова твоя роль в этих событиях? – спросил я его.

– Довольно важная, – ответил он. – Готовится восстание, бунтовщики ожидают сигнала в маленьких деревеньках в горах недалеко от Мендишарлинга. Нужен только человек, который сплотил бы их и повел против приозов.

– И где этот человек?

– Это я, – сказал Гул Хаджи. – Надеюсь, я оправдаю их доверие. Я из рода последнего брадхи, мой отец был убит по приказу Джевара Бару. Моя семья, преследуемая приозами, скиталась по пустыням, пытаясь найти убежище и не находя его. Те, кого не убили приозы, умерли от голода и болезней, и от клыков диких зверей – вот таких, как этот, – и он показал на тушу атаковавшего меня чудовища; она уже начала зажариваться.

– Я остался один, – продолжал Гул Хаджи свой рассказ. – Хотя я тоскую по Мендишарии, я долго не мог даже подумать о том, чтобы вернуться, пока посланцы с родины не разыскали меня довольно далеко отсюда и не сказали, что бунтовщики ищут командира и что я мог бы подойти им как последний из древнего рода брадхи. Я согласился возглавить это восстание и теперь направляюсь в ту деревню, где собирается армия повстанцев.

– Поскольку у меня нет определенной цели, – сказал я, – не позволишь ли ты мне сопровождать тебя?

– Я человек одинокий, и твоя компания была бы очень кстати.

Мы поели, и я рассказал ему свою историю, которую он вовсе не посчитал такой уж невероятной, как я боялся.

– Мы привыкли к тому, что на Вашу происходит много загадочного, – сказал он. – Время от времени до нас доходят вести о чудесах далекого прошлого, о странных изобретениях, о которых мы знаем очень мало. Твоя история необычна, но вполне возможна. Здесь все возможно.

Я еще раз убедился, что марсиане были людьми философского склада, может быть, чуточку фаталистами, как бы мы их назвали, но, несомненно, с твердыми принципами и традициями, которым свято следовали, и это всегда выручало их.

После еды мы отдохнули, и к тому времени, как мы отправились в горы Мендишарии, уже темнело.

Когда лучи восходящего солнца тронули вершины гор на границе Мендишарии, Гулу Хаджи пришлось сдерживать свои шаги.

Мы шли через бирюзовое болото, когда два всадника на огромных, похожих на обезьян дахарах – животных, на которых ездят верхом почти во всех марсианских странах, – появились на вершине ближайшей невысокой горы. Увидев нас, они остановились на миг, а потом поскакали на нас во весь опор.

Разодеты они были пышно, ярко сверкали начищенные доспехи. На тесно прилегающих к голове шлемах раскачивались пестрые перья. Длинные мечи блестели на солнце.

Они собрались нас убить, это было ясно.

Гул Хаджи крикнул всего одно слово, когда бросил мне свою пику и выхватил меч.

И слово это было:

– Приозы!

Всадники с грохотом неслись на нас, и я держал пику наготове. Мой противник замахнулся своим огромным мечом, намереваясь размозжить мне голову.

Ему это сделать не удалось, так как я вовремя выставил пику и отбил меч, но удар приоза был настолько сильным, что пика вылетела у меня из рук и мне пришлось отпрыгнуть с пути врага. Я рванулся, чтобы поднять пику, а он развернул дахару, уверенный в своей легкой победе. Улыбаясь так, что узенькие глаза-щелочки стали совсем не видны, он бросился на меня.

II. Ора Лиз

Синий великан уже приготовился пронзить меня насквозь своим мечом. Уверен, что так бы и случилось.

Моя пика была от меня совсем близко, но поднять ее я не успевал. Когда острие клинка уже почти коснулось моей шеи, я отпрянул назад, почувствовав, что был буквально на волоске от гибели, так как меч почти коснулся моего черепа. Я дотянулся до пики и, схватив ее, вскочил на ноги.

Он снова развернул дахару, но я уже знал, что у меня появился шанс, и не упустил его.

Пика попала ему в лицо; он умер сразу же. Когда он падал с седла, пика вошла еще глубже. Меч выпал из его рук и повис на цепи, которой он был прикреплен к металлическому браслету на запястье. Не чувствуя ничьей сильной руки, которая управляла бы ею, дахара взвилась на дыбы. Труп упал на землю.

Оглянувшись, я увидел, что Гул Хаджи был не столь удачлив, как я – а я-то победил только потому, что удача была на моей стороне. Гул Хаджи защищался от дождя ударов, которые обрушил на него противник. Мой друг отбивался, стоя на одном колене.

Я схватил меч убитого мной приоза и побежал на дерущихся с яростным криком. Со стороны это, должно быть, выглядело забавно: невысокий по сравнению со сражающимися великанами, странно одетый – в рубашке, брюках и пиджаке, – вооруженный тяжелым мечом человек бежит на помощь одному из противников!

И тут приоз сделал большую глупость: он развернулся на крик. Мой друг только этого и ждал. Он бросился вперед, выбил у врага его оружие и вонзил свой клинок в его горло.

Гул Хаджи схватил дахару своего противника за поводья, и труп приоза соскользнул на землю, застряв ногой в стременах. Бывший брадхинак освободил его ногу, всем своим видом выражая презрение.

Я понял, какое решение принял мой друг, и повернулся к дахаре убитого мной приоза, которая стояла в стороне и нервно озиралась. Без всадника она имела еще больше человеческих черт, чем когда-либо раньше. Дахары и люди имели общего предка – обезьяну, и если бы кто-нибудь сказал о них, как мы говорим на Земле о собаках или лошадях: "Ну надо же, они совсем как люди!" – то этот человек просто констатировал бы факт. Их интеллект был очень развит, причем у мелких южных дахар сильнее, чем у крупных северных. Я приблизился к большой дахаре с осторожностью, пытаясь уговорить ее, успокоить. Она дернулась, чтобы убежать, но я уже держал ее за поводья. Она лязгнула зубами, как будто собираясь укусить меня, но я знал, что даже самые свирепые дахары никогда не бросаются на людей. Через секунду я уже сидел верхом.

Итак, у нас обоих были дахары и оружие.

Нам было очень неприятно, но другого выхода не было: мы сняли с трупов все, что нам было нужно. К сожалению, доспехи ни одному из нас не подошли: Гулу Хаджи они были чуть-чуть малы, мне – слишком велики, но мне удалось как-то пристроить ремни через плечо и на них – тяжелое оружие. Я с радостью избавился почти от всей своей земной одежды, стеснявшей мои движения. Теперь, в новых доспехах и с тяжелым оружием, я чувствовал себя совсем как марсианский воин. Я сел верхом на свою дахару и поскакал вперед, стараясь поспеть за Гулом Хаджи, направлявшимся в горы.

Наконец мы были в Мендишарии. Нужная нам деревня – Асде-Трохи – была всего в нескольких милях.

Вскоре мы уже были там. Я ожидал увидеть примитивные лачуги, но моим глазам предстали яркие, украшенные мозаикой стены низких домиков полусферической формы. Мозаики складывались в красивые, искусно выполненные картины. Асде-Трохи была окружена стеной, но когда мы спускались с холма, деревня была перед нами как на ладони. Стена была украшена рисунком, в котором причудливо переплетались различные геометрические фигуры – в основном круги и прямоугольники, – выполненные яркими, насыщенными цветами – оранжевым, синим, желтым.

По мере того, как мы приближались к Асде-Трохи, на стене стали появляться вооруженные люди с обнаженными клинками. Это были синие великаны. На некоторых были доспехи, но не металлические, как у Гула Хаджи, а кожаные, какие я раньше видел на аргзунах. Вооружены они были тем, что смогли, казалось, достать где-то по случаю.

Когда мы подъехали ближе, один из стоявших на стене вскрикнул и стал что-то быстро объяснять остальным.

Раздался громкий ликующий крик, и воины подняли мечи и топоры вверх и стали подпрыгивать от радости.

Очевидно, они узнали Гула Хаджи и так его приветствовали.

В центре деревни был установлен флагшток, и теперь с него спустили одно знамя и водрузили на нем другое. Думаю, они буквально подняли знамя борьбы, так как этот тяжелый желто-черный квадрат был, вероятно, знаменем свергнутого брадхи.

Гул Хаджи улыбнулся мне, когда увидел, как открываются ворота:

– Такой встречи стоило ждать годами, – сказал он.

Мы въехали в деревню. Все жители – мужчины, женщины, дети, которые были с меня ростом! – окружили Гула Хаджи, наперебой выкрикивая слова приветствия.

Одна из женщин – весьма, как я полагаю, красивая по их стандартам – бросилась к Гулу Хаджи и повисла на его руке, не отрывая своих огромных глаз от его лица.

Казалось, Гул Хаджи смутился – как смутился бы и я на его месте, – и с некоторым трудом освободил руку, но ему это удалось, только когда он увидел, что к нему величественной походкой приближается высокий молодой человек с протянутыми в знак приветствия руками.

– Морахи Ваджа! – воскликнул изгнанник. – Видишь, я сдержал свое слово!

– А я – свое, – улыбнулся молодой воин. – В горах не осталось ни одной деревни, которая не поддерживала бы тебя и не стремилась бы помочь нашему делу.

Женщина продолжала стоять рядом, но теперь она уже не обнимала Гула Хаджи.

Морахи Ваджа повернулся к ней.

– Это моя сестра Ора Лиз, ты с ней не знаком, но она – самый горячий твой союзник. – Морахи Ваджа улыбнулся и обратился к девушке: – Ора Лиз, пожалуйста, скажи, чтобы слуги приготовили Гулу Хаджи и его другу комнаты и обед. – Казалось, что молодого воина совершенно не удивило появление в их деревне чужестранца, человека из другого племени.

Гул Хаджи понял, что настала пора меня представить.

– Это Майкл Кейн, он с Негалу, – сказал он, называя Землю именем, принятым для нее на Марсе.

На этот раз Морахи Ваджа все же удивился, но не сильно.

– Я думал, на Негалу живут только гигантские пресмыкающиеся, – сказал он.

Гул Хаджи рассмеялся.

– Он не только с Негалу, он еще и из будущего.

Морахи Ваджа слегка улыбнулся.

– Что ж, приветствую тебя, друг, надеюсь, ты принесешь нам счастье.

Я не стал говорить, что сам от всей души надеялся сделать хотя бы это, раз уж свое счастье я упустил!

Когда мы спешились, Гул Хаджи сказал:

– Майкл Кейн спас сегодня мою жизнь, когда мы сражались с приозами.

– Мы приветствуем нашего дорогого гостя! – сказал Морахи Ваджа.

– Да, но Гул Хаджи не упомянул, что до этого он спас мою жизнь, – сказал я, когда Морахи Ваджа вел нас к большому дому, украшенному самой красивой мозаикой, которую я когда-либо видел.

– Значит, судьба распорядилась так, чтобы он спас тебя, ведь если бы он дал тебе погибнуть, кто помог бы ему в схватке с приозами?

Что ж, логично. Мне нечего было ответить на это. Мы вошли в дом. В больших, светлых, просто украшенных комнатах было прохладно.

Ора Лиз была уже там. Она смотрела только на Гула Хаджи, который был одновременно польщен и смущен ее вниманием.

Морахи Ваджа, вероятно, являлся человеком, чье мнение имело в деревне вес – он был, как выяснилось впоследствии, чем-то вроде мэра, и по его приказанию о нас заботились как нельзя лучше. Еду и напитки подавали восхитительные, кое-что из еды, очевидно, производилось на севере, поскольку раньше я никогда этого не пробовал.

Мы до отвала наелись и напились, и во время еды Ора Лиз не оставляла Гула Хаджи своим вниманием. Она даже умоляла позволить ей остаться, когда Морахи Ваджа сказал, что мы должны обсудить стратегию и материальное обеспечение восстания.

Существовали две основные причины восстания. Во-первых, люди начали сознавать, что никакой сверхъестественной силы у приозов не было. Слишком многие женщины и девушки убедились, что желания приозов были весьма примитивны. Трудно было, узнав об этом, продолжать считать их почти богами. И во-вторых, приозы стали более самоуверенны и потому более беспечны и уже не так бдительно следили за своей безопасностью.

Такое развитие событий показалось мне знакомым. Падение тиранов из-за собственной неосмотрительности и недальновидности происходило с регулярностью закона природы. Мудрый король, каким бы характером он ни обладал, защищал своих подданных и таким образом – себя самого. Чем крупнее и сложнее общество, тем больше времени ему требуется, чтобы избавиться от тирана. Конечно, часто одного тирана сменяет другой, и порочный круг замыкается. В конечном итоге это приводит к гибели государства – его упадку или утрате независимости, но рано или поздно должен появиться просвещенный правитель. На это иногда уходят века, а иногда – несколько недель. Все так, однако к такой ситуации трудно относиться философски, когда железный каблук стоит на твоем лице.

Мы проговорили довольно долго, и все это время мне было забавно наблюдать, как Гулу Хаджи приходилось часто отказываться от очередного вкусного блюда, или восхитительного плода, или от подушки, предлагаемых ему такой заботливой Орой Лиз.

Вырабатывая план, мы исходили из того, что, когда мендишары из деревень атакуют столицу, ее жители поддержат восстание против приозов.

Это представлялось логичным.

Все было готово для выступления.

Оказывается, все было иначе еще совсем недавно. Мендишары не хотели идти за Морахи Ваджой, который в их глазах был слишком молод и неопытен. Однако все изменилось, когда Морахи Вадже удалось связаться с Гулом Хаджи. Теперь они были готовы к борьбе.

– Очень важно, что ты здесь, брадхи, – сказал Морахи Ваджа. – Ты должен беречь себя до восстания, ибо если мы потеряем тебя, то потеряем всякий шанс победить.

Гул Хаджи пробовал протестовать, но Морахи Ваджа оставался непреклонным: он был убежден в том, что говорил.

Каждому из нас в доме Морахи Ваджи была предоставлена комната. Моя кровать была очень простой и жесткой, как это было принято здесь, на Марсе. Вскоре я уже крепко спал.

Я лег спать со смешанным чувством отчаяния и надежды. Я, конечно, не мог забыть, что от женщины, которую я любил, меня отделяли непреодолимые препятствия. С другой стороны, беду порабощенного народа Мендишарии я переживал, как свою собственную. Мы, американцы, всегда сочувствуем угнетенным, кем бы они ни были. Не очень-то христианская позиция, согласен, но это позиция большинства моих соотечественников, а также вообще большинства землян.