Текст книги "Развод"

Автор книги: Майк Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

И вот, одетая в джинсы, кроссовки (на босу ногу), в футболку Маркуса и толстый коричневый свитер, я на секунду задерживаюсь у зеркала, чтобы заколоть волосы, и стремительно выхожу из номера в поисках кого-либо, на кого можно накричать.

20.01 (по американскому времени)

2.01 (по британскому времени)

– Меня зовут Джим, – говорю я своей соседке. – Джим Оуэн.

– Очень приятно, а я Мэриан. Мэриан Маккарти. – Она берет с колен раскрытую книгу, закрывает ее и кладет в полиэтиленовый мешок, словно подавая мне сигнал, что все ее внимание теперь обращено ко мне. – Вы впервые побывали в Чикаго.

– Да, решил сделать сюрприз своей подружке.

– Что вы говорите! Вот здорово. А почему вы выбрали именно Чикаго?

– Моя подружка, когда ей было двадцать лет, проучилась год в Чикагском университете и с удовольствием вспоминает то время, хотя после этого ей там побывать не удавалось. Она все время говорила мне, что с удовольствием съездила бы в Чикаго, ну и я помог ее желаниям осуществиться. Мы целую неделю осматривали город и встречались с ее друзьями.

– Как это замечательно! – восклицает Мэриан. – А где сейчас ваша подружка?

Я показываю в переднюю часть салона:

– Она там. Мы не смогли сесть рядом.

– Ой, какая жалость. А вы знаете, я согласна пересесть, если хотите.

– У нее место в середине ряда, – объясняю я. – Вы же не захотите сидеть на этом месте… К тому же она сказала, что собирается спать во время перелета, мне этого, несмотря на все старания, не удалось.

– О?

– У меня что-то со сном.

– Нарушение суточного ритма?

– Я думаю, это началось еще до того, как мы прилетели в Штаты.

– Х-м-м, – качает головой Мэриан. – Позвольте спросить, кем вы работаете?

– Я бухгалтер.

– Это очень стрессовая работа?

– А какая работа не стрессовая?

Она улыбается.

– Ну а что еще происходит сейчас в вашей жизни? – Я смотрю на нее озадаченным взглядом. – Не подумайте, что меня разбирает любопытство, – просто я читала в одном журнале, что причиной бессонницы может быть стресс.

– Я думаю, что, возможно, это из-за работы, – отвечаю я.

– Вы не совсем уверены в этом. Может быть, дело в чем-то другом?

У меня вырывается нервный смешок.

– Возможная причина весьма странная, если можно так сказать.

– Да-да, – сочувственно кивает она. – Но когда что-либо странно, то это не всегда плохо, верно ведь? Кому понравится, если жизнь изо дня в день будет идти гладко, без малейших опасностей и потрясений? Вам наверняка нет? Мне тоже едва ли. Ну а касаясь вашей бессонницы… что-то вас мучит?

2.05 (по британскому времени)

20.05 (по американскому времени)

– Я хочу поговорить с администратором, – заявляю я решительно.

– Боюсь, в этом вопросе я не смогу вам помочь, – отвечает мужчина, стоящий за стойкой в вестибюле. – Я ночной портье. Администратор не появится раньше семи часов утра. Она очень милая леди и будет счастлива побеседовать с вами.

– Все это очень хорошо, но для меня это слабое утешение, – отвечаю я ему не раздумывая. Я раздражена, а когда в таком состоянии, вообще не задумываюсь о том, что говорю. Когда я в нормальном состоянии и в нормальных условиях, мое поведение имеет более цивилизованную форму. – Видите ли, порядки в вашей гостинице могут довести постояльцев до бешенства, – продолжаю я. – До полного бешенства. Я требую немедленной встречи с кем-либо, кто старше вас по должности.

– Понимаю, – говорит ночной портье. – Осмелюсь заметить, что по вашему виду легко догадаться, как сильно вы… сильно расстроены.

– Да, вы очень наблюдательны, – резко обрываю я его, но тут, словно очнувшись от сна, я чувствую ужасную неловкость оттого, что позволила себе грубо накричать на этого средних лет человека с приветливым лицом, осыпанным веснушками, и рыжими волосами, убеленными густой сединой. А что у него за акцент? Возможно, польский. Или русский? Словацкий? Похоже, какой-то из этих. От этого мне становится еще хуже. Ведь он вдали от родины, в чужой стране, а я веду себя с ним как невоспитанная деревенщина или футбольный хулиган. Нет вообще никакой причины кричать на этого беднягу, который наверняка не имеет никакого отношения к тем, в обязанности которых входит разносить пакетики с чаем по номерам.

– Позвольте спросить, что у вас за проблема? Может быть, я смогу вам помочь.

– Послушайте, мне очень жаль, прошу меня извинить.

Ночной портье смотрит на меня озадаченным взглядом:

– В чем вы извиняетесь?

– За то, что была груба с вами. Я не должна была говорить с вами в таком тоне. Не могу себе этого простить.

– Но вы, кажется, расстроены.

– Немного.

– А в чем причина?

– В мо… в моем номере не оказалось пакетиков с чаем.

Он понимающе кивает:

– Я заметил, что чай имеет особое значение для англичан… вы точно уверены в том, что ваша проблема заключается в отсутствии чайных пакетиков?

– Мне нужен был пакетик, чтобы заварить себе чашку чаю. Я не могла заснуть.

– От чая вы точно не заснете, в нем же кофеин.

– В чае что, много кофеина?

– Я помню, читал об этом в каком-то журнале.

Я смеюсь:

– Вы говорите ну в точности как мой жених. Он совсем недавно уверял меня, что все, что я пью для того, чтобы заснуть, в действительности только разгоняет сон.

Ночной портье улыбается:

– Так вы выходите замуж?

– Утром.

– И вы выходите замуж здесь?

– В Хэмптон-Сьют.

– Поздравляю вас, – говорит он, протягивая мне руку. Мне это кажется несколько странным, но я все-таки пожимаю ее. Его рука огромная, усыпанная веснушками, ладонь чуть липкая, но в ней чувствуется уверенная сила. – Вы будете очень счастливы, – ласковым голосом добавляет он.

– Откуда вы знаете?

– Да у меня просто чутье на такие вещи. А вы что, не верите, что будете счастливой?

Это простой вопрос. И конечно же, отвечая на него, не стоит плакать. Но слезы снова потекли из моих глаз уже во второй раз за последние полчаса. Одна за другой они, вытекая из уголков глаз, растекаются по щекам, огибая нос и рот, и когда я облизываю губы, то чувствую на языке их солоноватый вкус.

– Извините, – говорю я, отворачивая лицо от портье.

– Это я вас расстроил?

– Ну что вы, вы здесь ни при чем. Просто из-за своей глупости.

– У меня и в мыслях не было огорчать вас. Я просто хотел порадовать вас приятным разговором о свадьбе. – Стоило ему произнести слово «свадьба», как поток слез усилился десятикратно. – Но вижу, что от моих слов вам еще хуже.

– Нет, вы здесь ни при чем. Все дело во мне самой, – говорю я, стараясь унять слезы. – Не обращайте внимания, прошу вас. Если бы вы нашли где-нибудь пакетик чаю, я бы тут же поднялась к себе и оставила вас в покое.

– Нет, нет, нет. Я не могу дать вам пакетик, видя, что вы так расстроены. Я должен сам приготовить вам чай.

– Не стоит. Поверьте, со мной все в порядке. Мне неловко вас беспокоить.

– Ну что вы, это вовсе не беспокойство.

Некоторое время я смотрю в глаза ночного портье, в которых столько доброты и нежности ко мне, что мне хочется плакать еще больше.

– Я бы с удовольствием выпила чашку чаю с вами, – говорю я ему между всхлипываниями.

– Тогда подождите, пожалуйста, здесь, – отвечает он, – я вернусь через несколько минут.

20.10 (по американскому времени)

2.10 (по британскому времени)

Я смотрю на часы и высчитываю, сколько времени сейчас в Англии. Я не ощущаю ни малейших признаков усталости, и, несмотря на разговоры с Мэриан, моей голове не дает покоя все та же проблема.

– Это женщина, – отвечаю я. – Женщина, о которой я думаю постоянно.

– И это не ваша подружка?

Я отвечаю ей тихим голосом, почти шепотом:

– Нет, это не моя подружка.

– Вы постоянно видитесь с этой женщиной?

Инстинктивно я бросаю быстрый взгляд вперед, в ту сторону, где сидит Хелен.

– Нет… все очень сложно. Я был женат на этой женщине. Это была самая длительная связь в моей жизни. Но все рухнуло.

– А почему же вы сейчас о ней думаете?

– Если я скажу вам, что она завтра выходит замуж во второй раз, вы решите, что причина именно в этом, я прав? Но будете неправы, потому что, узнай я о том, что она собирается замуж хотя бы пару месяцев назад, меня бы это нисколько не тронуло. Я не переживал бы ни секунды.

– Так что же изменилось?

– Мы виделись с ней примерно месяц назад.

– Случайно?

– Она позвонила мне… и… я не могу в подробностях объяснять, что случилось… но могу лишь сказать, что наша встреча заронила мне в голову зерно сомнения. Я не уверен в том, что не совершил большой ошибки, позволив ей так просто уйти, когда мы расставались. И вот теперь, когда она завтра выходит замуж, меня одолевают сомнения. Я так и не знаю…

– А что именно так изменило ваше отношение? – спрашивает Мэриан, с интересом глядя на меня.

– Я могу сказать вам, но в моих объяснениях вы найдете мало смысла.

– Почему?

– Да потому что для этого вам надо знать все от начала до конца, как будто бы вы присутствовали при всем этом.

– Так почему бы вам не рассказать мне все? Нам лететь еще несколько часов. Вам не заснуть, а я люблю слушать.

– Вы знаете, это не совсем по мне. Я никогда никому не рассказываю о таких вещах.

– Это же просто беседа. Знаете, как говорят: «Проблема, которой поделился, уже проблема только наполовину». И кто знает, может быть, рассказывая мне об этой женщине…

– Элисон.

– Может быть, рассказывая мне об Элисон, вы яснее представите ситуацию самому себе.

У меня хватает выдержки, и я молчу, хотя то, что говорит она, не лишено смысла. К тому же я не вижу лучшего выхода, а она производит хорошее впечатление, поэтому я и решаюсь согласиться.

– Вы уверены, что вам не наскучит моя история? – спрашиваю я ее.

– Абсолютно уверена, что нет, – отвечает она. – Обожаю слушать истории.

Я покашливаю, прочищая горло.

– Ну хорошо, я расскажу вам нашу с Элисон историю.

2.15 (по британскому времени)

20.15 (по американскому времени)

Вот и чашки с чаем; та, что у меня в руках, наверное, лучшая из всех, что мне довелось выпить за всю свою жизнь. Во время этого неожиданного чаепития я узнаю кое-что о жизни ночного портье. Его зовут Анатолий, ему пятьдесят пять лет, а последние пять лет он живет в Уорике, куда переехал из Лондона. Сам он из Сибири, у него две взрослые дочери (одна, моя ровесница, живет в Москве, а младшая – в Оттаве); его бывшая жена осталась в Сибири. Мне нравится слушать его рассказ о жизни; сама манера говорить успокаивает. Я невольно чувствую, что, помимо ума и даже мудрости, в этом человеке есть что-то располагающее и вызывающее доверие.

– Вам не полегчало?

– Спасибо вам, мне намного лучше.

– А вы не устали?

Я смеюсь:

– Это, должно быть, благодаря чаю.

Анатолий тоже смеется, а потом его лицо вдруг становится серьезным.

– Вы не хотите рассказать мне, отчего вы плакали? Неужели из-за предстоящей свадьбы?

Я утвердительно киваю.

– Он что, недобрый человек?

– Он прелесть.

– Тогда вы его не любите?

– Очень люблю.

– Но?

Я улыбаюсь. Он прав. Все дело именно в «но».

– Все это сложно.

– В любви все всегда сложно, – отвечает Анатолий. – Такова уж любовь.

– А заснуть мне не дает то, что постоянно у меня в мыслях… или, возможно, если уж быть более точной, то надо сказать: тот, кто постоянно у меня в мыслях.

– Но это не тот человек, за которого вы завтра выходите замуж?

– Это человек из прошлого.

– Понятно.

– Понятно? – спрашиваю я. – Вам действительно понятно? Мне так непонятно. Мне вообще ничего непонятно.

– А этот, другой человек… вы его тоже любите?

– Не знаю.

– А он вас любит?

У меня вырывается короткий смешок:

– Этого я тоже не знаю. Он, вернее всего, меня не любит. Я могу сказать лишь, что около месяца назад я видела его впервые за те четыре года, которые мы, расставшись, прожили врозь, и что-то случилось… ну, что-то заставляет меня сомневаться. Как же я могу чувствовать себя уверенной, если люблю кого-то другого, а через несколько часов выхожу замуж? Это непорядочно по отношению к Маркусу. Никогда невозможно будет отделаться от чувства, что он – это не совсем то, что я хотела.

– Так почему бы вам не войти в контакт с тем человеком?

– Вечером или ночью? Я не могла. Да и как я могла бы решиться на такое? Ведь наутро моя свадьба.

– Но вы уверены, что у вас есть что сказать ему?

– Нет, он просто не выходит у меня из головы, только и всего. Понимаете, мы долгое время пробыли вместе. Это была самая продолжительная связь в моей жизни.

– А из-за чего вы расстались?

– На это трудно ответить, не рассказав вам обо всем.

Анатолий улыбается:

– Ну так и рассказывайте обо всем.

– Обо всем?

– А что, вам не заснуть. А я сижу здесь всю ночь. А вы ведь сказали, что хотите с кем-нибудь поговорить. Так в чем же дело?

– Вы, наверное… ну, не захотите слушать о том, что произошло между мной и моим бывшим мужем.

– Я же сказал вам, что хочу, – уверяет меня Анатолий, для большей убедительности вскинув брови.

– Правда?

– Ну конечно правда. Я сейчас приготовлю нам еще по чашке чаю, и вы расскажете мне все-все об этом человеке. Кстати, как его зовут?

– Джим, – отвечаю я. – Его зовут Джим.

21.15 (по американскому времени)

3.15 (по британскому времени)

– Вы не хотите перекусить? – наклоняется ко мне стюардесса.

– А что вы можете предложить? – спрашиваю я, хотя не больше чем двадцать секунд назад слышал, как она подробно отвечала Мэриан на этот же вопрос.

– Сырный рулет, рулет из тунца, ветчинный рулет.

– А какой сыр?

– Чеддер.

– Тогда мне, пожалуйста, ветчину, – говорю я.

Стюардесса подает мне поднос, затем снова повторяет всю процедуру моему соседу слева, потому что его уши все еще закрыты наушниками.

– Как ваш рулет? – спрашиваю я Мэриан, которая заказала тунца.

– Нормальный, – отвечает она. – Мне нравится, как кормят в самолетах. А как ваш рулет?

Я снимаю целлофановую обертку со своего рулета. У него такой же несчастный вид, как и у меня.

– Неаппетитный.

Мэриан смеется:

– Очень хорошо, раз еда такая плохая, то причина, из-за которой вам надо было бы прерывать свой рассказ, отпала сама собой.

3.17 (по британскому времени)

21.17 (по американскому времени)

– Такси по заказу Перкинсов, – объявляет высокий человек в очках и толстом сером свитере, прерывая своим появлением мой рассказ.

– Какой номер? – спрашивает Анатолий.

Таксист пожимает плечами, и Анатолию приходится искать заказчика такси по гостиничному компьютеру.

– Двенадцатый, – говорит он. – Сейчас позвоню им. – Он снимает трубку и набирает номер телефона. – Такси для вас прибыло, – говорит он, когда снимают трубку. Наступает долгое молчание, Анатолий ждет ответа. – Они говорят, что не заказывали такси, говорит он таксисту.

– Сейчас свяжусь с базой, – угрюмо отвечает таксист.

Анатолий улыбается мне, как бы извиняясь за то, что мой рассказ прервали. Вскоре снова появляется таксист.

– Это не Перкинсы заказывали такси, – говорит он. – Ходкинсы.

Анатолий тяжко вздыхает и снова повторяет процедуру поиска. На этот раз все нормально.

– Они сейчас спустятся.

– Я подожду в машине, – говорит таксист.

Анатолий поворачивается ко мне:

– Прошу прощения, что так вышло.

Я смеюсь:

– Мне нечего прощать. Вы же на работе.

– Мне все-таки неприятно, когда вас перебивают. Этим нарушается целостность рассказа.

– Ничего, – с улыбкой говорю я. – Так на чем мы остановились?

22.01 (по американскому времени)

4.01 (по британскому времени)

– Прошу прощения, – говорит парень, сидящий рядом, и мне приходится прерваться.

Я заметил одну любопытную вещь: что во время полетов наступает какое-то особое время, когда всеми пассажирами еп masse овладевает желание посетить сортир, как будто их мочевые пузыри работают в синхронном режиме. Я расстегиваю пристяжной ремень, Мэриан расстегивает свой, и мы оба выбираемся в проход, давая дорогу парню.

– Как хорошо, когда стоишь на ногах, – говорит Мэриан.

– Х-м-м, – рассеянно бормочу я, устремив взор вперед и стараясь углядеть Хелен.

– Высматриваете свою подружку?

Я утвердительно киваю.

– Я, вы знаете, чувствую себя немного виноватым из-за того, что рассказываю вам все это. Я хочу сказать, что сейчас вы знаете обо мне то, о чем Хелен и понятия не имеет.

– Мне кажется, вам следует воспринимать это так: чтобы ни случилось, наш с вами разговор ей только на пользу. Если вы решите остаться с ней, вы по крайней мере будете осознавать, что ваше решение обдуманно. Если вы решите, что вам нужна Элисон, то окажете Хелен огромную услугу, поскольку для нее будет намного лучше быть отвергнутой сейчас, нежели потом.

Я на мгновение задумался.

– Вы полагаете это неизбежным, я имею в виду то, что я ее брошу?

– Только в том случае, если вы любите кого-то другого.

Внезапно я почувствовал какую-то неловкость.

– Но я же люблю Хелен, понимаете… Пожалуй, пойду посмотрю, как она там.

Я иду по проходу к ряду, в котором сидит она, глядя поверх кресел и высматривая ее голову. Я не могу увидеть ее и, остановившись в проходе у ее ряда, понимаю почему: она крепко спит. Ее голова свесилась набок, а ноги закутаны пледом. Вид у нее абсолютно безмятежный. Ее соседка смотрит на меня с подозрением. Я растерянно и неловко улыбаюсь ей одной половиной лица и иду назад к своему месту.

4.07 (по британскому времени)

22.07 (по американскому времени)

– Может быть, еще чаю? – спрашивает Анатолий, когда я останавливаюсь, чтобы собраться с мыслями.

– Нет, спасибо, – отвечаю я.

– А я, с вашего позволения, выпью еще чашечку? – как бы извиняясь, спрашивает он.

– Господи, о чем разговор, конечно пейте, – говорю я, и он скрывается за дверью позади своей конторки.

Чтобы хоть чем-то отвлечься, я начинаю перелистывать бумаги, лежащие в корзине входящей почты, в поисках чего-нибудь интересного. Я просмотрела уже почти все бумаги, когда услышала позади себя чьи-то шаги.

– Привет, – говорит девушка, которой на вид едва-едва двадцать. – Скажите, мы можем получить ключ от восемнадцатого номера.

– Без проблем, – отвечаю я и, приподнявшись, снимаю ключ с доски. И в этот момент до меня доходит, что девушка, с которой я только что разговаривала, не одна.

– Элисон, это ты? – А это уже мой двоюродный брат Мартин. Он мой ровесник и работает адвокатом в Баркинге[70]70
  Район Лондона.


[Закрыть].

– Привет, – отвечаю я застенчиво. – Держу пари, ты полон недоумения и озадачен тем, что я делаю за стойкой портье в столь поздний час. – Я перевожу взгляд на девушку. – Привет, я двоюродная сестра Мартина. Надеюсь, что вы решили остановиться здесь, поскольку приехали на мою свадьбу, которая назначена на завтрашнее утро.

– Э-э… привет, – отвечает девушка. – Меня зовут Джессика, я девушка Мартина.

– Привет, очень рада нашей встрече. – Я поворачиваюсь к Мартину, лицо которого сильно нахмурилось. – Рада видеть тебя, Мартин. Ты отлично выглядишь.

– Спасибо, – отвечает он, все еще не осознавая происходящее. – А что ты делаешь за стойкой портье?

– В моем номере не оказалось чая, – объясняю я, – поэтому этот милый ночной портье, который минуту назад еще сидел здесь, приготовил мне чай, и с того времени мы с ним беседуем.

Мартин смеется. Я выхожу из-за стойки и целую его.

– Рад тебя видеть, – говорит он. – Поначалу ты меня слегка озадачила, только и всего. Мы были на обеде с друзьями, которых я не видел невесть сколько лет, поэтому и приехали так поздно. А сейчас нам только бы добраться до кровати. Ну пока, увидимся утром.

– Ну вот и я, – говорит Анатолий, появляясь из-за двери с двумя чашками чая. – Я все же приготовил чай и вам… – Он внезапно замолкает, увидев, что мы не одни.

– Анатолий, это мой двоюродный брат Мартин и его подружка Джессика. – И, обратившись к Мартину и Джессике, добавляю: – Мартин и Джессика, это Анатолий, ночной портье.

– Очень приятно, – говорят гости тусклыми голосами, а Мартин деланно зевает. – Ну, мы пошли.

– Они очень приятные люди, по крайней мере внешне, – говорит Анатолий.

– Да, но я думаю, сколько сплетен будет рассказано обо мне среди отцовой родни после этого… А, ерунда, так на чем мы остановились?

22.53 (по американскому времени)

4.53 (по британскому времени)

Я уже приготовился рассказывать Мэриан следующую часть свой саги, когда, подняв глаза, увидел Хелен, идущую по салону по направлению к нам.

– А вот и Хелен, – взволнованно говорю я, – моя подружка! Она идет к нам.

– С чего вы так разволновались? – спрашивает Мэриан. – У нее что, вместо ушей локаторы?

– Хороший вопрос, – говорю я, пытаясь скрыть волнение, хотя она приближается с каждой секундой. – О чем мы на самом деле говорили? Я скажу вам о чем. Вы просто сидели рядом со мной и спросили меня, который час, я ответил, и так, слово за слово, мы и разговорились. – Мэриан смеется. – Вы не должны смеяться, – говорю я ей. – Хелен узнает, что я заставил вас смеяться, и тогда… – Слишком поздно, чтобы заканчивать фразу, она уже здесь.

– Привет, малыш, – говорит она, останавливаясь в проходе. – Я проснулась от качки и подумала, что надо проведать тебя, а заодно и размять ноги.

– А я недавно подходил к тебе, но ты крепко спала.

Я замечаю, что Мэриан выжидающе смотрит на меня и ждет, когда же я ее представлю.

– Это Мэриан, – нерешительно говорю я.

– Ваш друг составил мне компанию, – объясняет Мэриан. – И теперь я знаю все о его жизни.

Хелен смеется, незаметно с хитринкой смотрит на меня, как будто хочет сказать: «О нет, ты наверняка навешал ей лапши на уши». Затем поворачивается к Мэриан и произносит:

– Могу поспорить, теперь вы знаете много больше, чем я…

К счастью, ее прерывает голос пилота из динамиков, приглашающий пассажиров занять свои места и пристегнуть ремни, поскольку ожидается более сильная болтанка.

– Ну я пойду, – говорит Хелен. Она целует меня, бормочет: – Извините, – и добавляет, обращаясь ко мне: – Потом приду снова.

Я с облегчением вздыхаю.

4.55 (по британскому времени)

22.55 (по американскому времени)

И снова рассказ обо мне и Джиме приходится прервать. Симпатичная молодая женщина в кремовом пальто неожиданно появляется перед стойкой портье. Рядом с ней стоит мужчина в синем пиджаке и коричневых брюках. Он значительно старше ее. Они оба смотрят на меня с любопытством, которое, по всей вероятности, вызвано тем, что я сижу на стуле за столом, который выглядит весьма неряшливо. Я улыбаюсь им, как бы говоря: «Занимайтесь своими делами», хотя меня саму тоже мучает любопытство, где и почему они так надолго задержались.

– Будьте добры, ключи от восьмого номера, – обращается ко мне молодая дама.

– Конечно, мадам, – отвечает Анатолий. Протягивая ключ, он желает им доброй ночи.

Пара бросает на меня последний взгляд, и оба хмурятся, как будто в моем присутствии здесь есть что-то предосудительное, но что именно, они не знают.

– Извините еще раз, – говорит Анатолий, садясь рядом. – Так на чем мы остановились?

– Какие могут быть извинения, – успокаиваю его я. – А что у них за история? Этот джентльмен по возрасту годится мне в дедушки. Чем он все это время занимался? Ведь уже утро.

– Хороший ночной портье знает, когда не стоит задавать вопросы, – говорит Анатолий, понимающе улыбаясь. – Ну так что…

23.13 (по американскому времени)

5.13 (но британскому времени)

– Горячее полотенце? – спрашивает стюардесса, снова прерывая мое повествование.

К счастью, я уже почти добрался до конца нашей с Элисон истории. Мэриан осталось лишь узнать о том, что происходило после того, как мы продали квартиру, и о нашей встрече, состоявшейся месяц назад.

– Нет, благодарю вас, – отвечаю я, но, видя, что Мэриан берет полотенце, я, сам не понимая почему, меняю свое решение. – Мне, пожалуйста, тоже, – говорю я стюардессе, когда она, зажав полотенце пластмассовыми щипцами, передает его сидящему рядом со мной парню. Она передает мне полотенце настолько обжигающе горячее, что я всем телом чувствую, как горит моя кожа на лице.

– Итак, теперь я полностью в курсе всего, что произошло? – спрашивает Мэриан.

– Не совсем, – отвечаю я. – Осталось еще одно, о чем мне следует рассказать вам, тогда вы поймете, почему я не могу спать и почему не могу логично мыслить. Собственно из-за этого я и рассказываю вам свою историю.

– Так что же случилось?

– Конечно, если пожелаете, я могу рассказать вам это со всеми подробностями, но если говорить о сути, то дело в следующем. Та самая кошка, которую я подарил Элисон десять лет назад, умерла, и Элисон позвонила мне, чтобы известить об этом. Я вместе с ней пошел в ветеринарную больницу, что называется за компанию, а потом мы зашли в паб, чтобы посидеть и выпить. И весь вечер, который мы провели в пабе за разговорами, меня не оставляло чувство, что, кроме нас с ней, в северной части Лондона никого больше нет; я чувствовал, что мы как бы вновь соединились и теперь связь между нами настолько прочная, как будто этих четырех лет раздельной жизни вообще не было. Прощаясь, мы поцеловались, и для нее, как мне кажется, это было лишь краткое касание губами, а для меня в этом поцелуе было все. Вот почему я не сплю. Я все еще люблю свою бывшую жену.

5.15 (по британскому времени)

23.15 (по американскому времени)

Сейчас мы с Анатолием на кухне отеля. Наряду с дежурством в обязанности ночного портье входит приготовление пищи, заказанной по ограниченному перечню блюд, доставляемых в номера. Пока он делает клубные сандвичи[71]71
  Многослойный бутерброд с мясом, помидорами, салатом, майонезом.


[Закрыть], заказанные в номер девять, я делаю для нас рулеты с ветчиной, которые мы съедим за столом портье. Я иду вместе с ним в номер, куда заказали сандвичи, а потом мы вместе возвращаемся в вестибюль. Я слышу, как снаружи поют птицы, хотя еще совсем темно. И я начинаю чувствовать усталость. Я начинаю волноваться, как я выдержу все, что должно быть днем. Я знаю, однако, что если лягу в постель сейчас, то тоже не засну. По крайней мере, до того, как расскажу Анатолию о причине, вызвавшей у меня такое сильное нарушение сна.

– Итак, на чем же мы остановились? – спрашивает Анатолий, когда мы садимся на стулья.

– Я думаю, что я практически уже все рассказала, все, кроме главного события – встречи с Джимом спустя четыре года после расставания; эта встреча закончилась поцелуем, который перевернул во мне все.

23.26 (по американскому времени)

5.26 (по британскому времени)

– Так что вы намерены делать? – спрашивает Мэриан, выслушав мой рассказ. – Вы пришли к выводу, что все еще любите ее. А если она выходит сегодня замуж, то у вас все-таки остался еще последний шанс.

– И что я должен делать? – задаю вопрос я, искоса глядя, как сосед справа поднимает оконную шторку. – Просить ее не выходить замуж за человека, с которым она живет счастливо? – Я замолкаю и бросаю взгляд на иллюминатор. – Смотрите, Мэриан, что на самом деле произошло. Мы с Элисон провели вместе несколько часов и расчувствовались из-за смерти нашей кошки.

– Но вы же ее поцеловали.

– Ну так что – это всего-навсего поцелуй. Не могу же я из-за какого-то поцелуя изменить свою жизнь. Сегодня Хелен намерена переехать ко мне. А я даже не представляю себе, что, выйдя из самолета, я тотчас же порву с Хелен и брошусь на всех парах в Уорикшир или куда-то еще, где она собирается выходить замуж, чтобы просить ее передумать лишь потому, что на меня в некотором роде нашло прозрение. Мэриан, я ведь живу не в Голливуде. Я живу в Ист-Финчли. А в Ист-Финчли подобные события не происходят.

– А может быть, как раз именно там они и должны происходить, – улыбаясь, отвечает Мэриан. – Кстати, сегодня День святого Валентина. Уж если подобные дела могут происходить в нашем мире, то день, придуманный специально для влюбленных, – самое подходящее время для этого.

Я уже почти открыл рот, чтобы ответить, но тут из динамиков раздается голос пилота. Он сообщает, что через двадцать минут мы приземляемся в Хитроу.

– Сожаление – это страшная вещь, – продолжает Мэриан. – Для меня нет ничего хуже, чем знать, что у тебя была возможность превратить печаль в радость, а ты ею не воспользовался.

Мы долго молчим. Я снова смотрю в иллюминатор и вдруг вижу первый луч солнца.

– Вы правы, – уныло соглашаюсь я. – Вы абсолютно правы. Но ко мне это не относится, не правда ли? Это относится к Элисон и к ее бракосочетанию. На ее предыдущем бракосочетании присутствовало всего три человека, из которых два были случайно приглашенными свидетелями, но все впоследствии закончилось разрывом. Сегодня она снова выходит замуж, но на этот раз все будет как положено. Я знаю это наверняка. А мужчина, за которого она выходит замуж, ее любит. В этом я больше чем уверен. А также и в том, что он ее никогда не оставит, – а это самое главное, и ничего не может быть главнее.

5.37 (по британскому времени)

23.37 (по американскому времени)

– Привет, Анатолий, – говорит одна из уборщиц, проходя по вестибюлю.

– Привет, Анна, – произносит он в ответ.

– Тебе долго еще тут торчать?

Он смотрит на часы позади него.

– Придется еще некоторое время потрудиться, – со смехом отвечает он. – Но я частенько подвожу часы вперед минуток эдак на пять.

– Смотри, чтобы тебя не застукали, ты понял? – также со смехом говорит Анна, входя через распашные двери в бар.

Анатолий поворачивается ко мне, в его глазах вопрос.

– Теперь, когда я рассказала вам все, – говорю я, – вы намереваетесь спросить меня, что я решила делать, так?

– Да, я думаю, вам и самой известно, что надо делать, – отвечает он. – Мне кажется, вы ждете лишь того, чтобы кто-нибудь подтолкнул вас к этому.

– Но я люблю Маркуса, – возражаю я.

Анатолий смеется:

– Ну так что? Я ведь не сказал, что вам следует делать, а вы решили, что я на стороне Джима. Именно поэтому мне кажется, что вы и сами знаете, что делать. Все, что вам надо, – это прислушаться к себе.

– Но с какой стати я должна потакать своему желанию сбежать отсюда со своим бывшим мужем из-за какого-то глупого поцелуя? Мы оформили официальный развод всего два года назад. Это же безумие. Я уверена, что у меня просто предсвадебный нервный срыв. Голова, оглушенная стрессом, способна на глупости. Ей ничего не стоит заставить вас думать и воспринимать события совсем не так, как в нормальном состоянии. – Я встаю и целую Анатолия в щеку. – Спасибо вам, что выслушали меня. Я не знаю, как вас и благодарить за это.

– Не стоит меня благодарить, – отвечает он. – Если говорить начистоту, то вы своим рассказом доставили мне большое удовольствие.

– Нет, это вы были столь добры с женщиной, которая переживает трудный момент. Я понимаю, это может показаться странным, тем более что вам после ночи необходимо поспать, но я думаю, вы не откажетесь прийти на мою свадьбу? Мне бы так хотелось видеть вас там, и вы будете более чем желанным гостем.

Анатолий отрицательно качает головой:

– Большое спасибо. Я был бы очень рад, но не могу. Надо ехать домой.

– Я понимаю.

– Я думаю, вы будете счастливы, независимо от того, какой выбор сделаете.

Я молча улыбаюсь ему и иду к лестнице, чтобы подняться к себе в номер.