Текст книги "Развод"
Автор книги: Майк Гейл
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Майк Гейл
Развод
Клэр (посвящается вновь)
и моей обезьянке (посвящается впервые)
Благодарности
Я в неоплатном долгу пред всеми, кто помогал мне в работе над этой книгой. Однако особую благодарность я должен выразить тем, кто делал больше того, что входит в перечень их обязанностей: моему редактору Филу Прайду (за его сверхтерпение, о котором любой из авторов может лишь мечтать); всем сотрудникам издательства «Ходдер» (за весь их тяжелый труд, который я делал еще более тяжелым); Марку, художнику-оформителю (за обложку – кресла на ней не иначе как из «Хилза»[1]1
Один из самых престижных мебельных магазинов в Лондоне.
[Закрыть]); трио моих литературных агентов (ну, это уже длинная история); Джейн Бредиш-Элламе (она была для меня и добрым следователем, и жестоким следователем, причем в одном флаконе); Ханне Гриффитс (за долгие многочасовые беседы о смысле жизни) и Юану (за постоянное нарушение договорных обязательств); Крису Маккабу (за долгие зевки, возникавшие помимо его воли всякий раз, когда я приходил с новыми идеями); Надин Бегго (указавшей на некоторые мелкие недочеты); Блэру Палмеру (за то, что несколько раз он указывал мне правильное направление); Джекки Беан (за быстродействующую обратную связь между нами); Джону и Шарлотте (за ушные тампоны); Кэрол Флинт (за помощь в поисках информации); Артуру Теппу (за то, что он открыл мне «eBay»[2]2
Интернет-сайт для аукциона товаров.
[Закрыть], познакомил меня с группой «Похитители свободы» и написал текст песни «Улыбка на твоем лице»); Родни Бекфорду (за его мастерство в создании звуковых эффектов); Филу Гейлу (за основные идеи); Лиз Хичкок (которая без утайки рассказала мне историю своей жизни); Ричарду Корбриджу (который был моим «музыкальным гуру»); людям, которые собирались вечерами по четвергам в пивной (за компанию, в которой отлично пьется); людям, которые собирались вечерами по понедельникам поиграть в футбол (единственный вид физических упражнений, которым я занимаюсь); Денни Уолласу (за то, что он Денни Уоллас); Лиз и Джеймсу (за то, что они спасли в моем саду первоначальный вариант этого романа) и, наконец, но отнюдь не в последнюю очередь, всем работникам компьютерного центра «@the Board» за то, что часы, которые я проводил за своим «Макинтошем»[3]3
Марка персонального компьютера.
[Закрыть], не были скучными.
Часть первая
Сейчас
Четверг, 16 января 2003 года
18.45
Зажав в одной руке пульт дистанционного управления, а в другой – бутылку «Будвайзера», я, скрючившись в три погибели на софе перед широкоэкранным телевизором, на котором стоит DVD-плеер, смотрю «Матрицу». Я не то чтобы внимательно смотрю весь фильм от начала до конца. По большей части я направляю пульт в сторону DVD-плеера и, нажимая на его клавиши, перескакиваю на лучшие эпизоды в фильме, а лучшие эпизоды для меня те, где гремит музыка, палят пушки или бой грохочет настолько громко, что кажется, вот-вот все взлетит на воздух. Мне точно известно, какие эпизоды в моих любимых фильмах самые лучшие – от сцен ограбления банка в «Схватке»[5]5
Фильм американского режиссера Майкла Манна.
[Закрыть] до мощнейшего взрыва (того, самого последнего в железнодорожном тоннеле) в фильме «Миссия невыполнима»[6]6
Фильм американского режиссера Джона By.
[Закрыть] и пушечной пальбы в конце фильма «Леон»[7]7
Фильм французского режиссера Люка Бессона.
[Закрыть] (я думаю, это моя самая любимая пушечная пальба). По своим любимым DVD мне нравится рыскать даже больше, чем по дискам с обычными фильмами, потому что я потратил кучу денег на звуковую систему для домашнего кинотеатра, которую сейчас раскочегарил на такую громкость, что вибрирует даже зеркало, стоящее на каминной полке.
Лицо мое расплывается в широченной улыбке, как только я нахожу свой любимый эпизод в «Матрице», когда персонаж Киану Ривза с помощью металлического детектора заставляет сработать весь арсенал оружия, размещенного у него на груди. Грохот невероятный. Звуки басового диапазона музыкального сопровождения буквально плющат мою грудную клетку. Это что-то фантастическое. Я чувствую себя так, как будто нахожусь на боксерском ринге с Мухаммедом Али, а уж когда начинают палить орудия, я вообще впадаю в экстаз. Никогда не предполагал, что телевизор может быть такой замечательной штукой. Я никогда не предполагал, что существует способ сделать так, чтобы вещь, которую я и прежде любил больше всего на свете, стала бы еще лучше. Благодаря системе объемного звучания эффекты от взрывов становятся более отчетливыми: они вообще раздаются совершенно по-новому, более утонченно и впечатляюще, чего никогда не обеспечивал мой старый обычный телевизор. Теперь эта система разделяет звуковые потоки, заставляя их проникать в мои уши с разных сторон от экрана: слева, спереди, справа; да к тому же еще и саббуфер, с помощью которого взрывы слышатся по-особому. Но ведь есть еще правый и левый динамики позади телевизора, а с их помощью создается эффект присутствия, благодаря которому я ощущаю себя в самом фильме, рядом с мистером Ривзом. Я могу различить свист пули, выпущенной слева и пролетающей над моей головой, звяканье пустых обойм, падающих на землю справа от меня, треск и приглушенный грохот рушащихся вокруг меня зданий.
Просматривая этот эпизод, я вдруг чувствую, что что-то не так, вернее, не совсем так. Листаю инструкцию для пользователя, приложенную к системе. Поиски наводят меня на мысль, что необходимо немного прибавить звук динамиков позади телевизора. Беру в руки пульт и тщательно настраиваю уровень громкости, а потом, крепко зажмурив глаза, концентрирую все внимание на динамиках позади телевизора.
«Вот так-то, – говорю я себе. – Теперь все отлично».
Когда отзвучал потрясающий эпизод из «Матрицы», начался другой – с занудной говорильней, который не сможет оживить и сделать более привлекательным даже система объемного звучания, – возможно, конечно, настроить ее так, что актеры будут кричать друг на друга, но я нажимаю на клавишу «Пауза». Киану застывает во времени и пространстве. А я размышляю над тем, не поставить ли диск со «Звездными войнами» и не прокрутить ли эпизод гонки кораблей; из всего этого диска, который я купил первым, только этот эпизод я и смотрю. Но не успеваю я раскрыть дискетницу, как раздается телефонный звонок.
– Алло, – говорю я.
– Привет, это я, – отвечает Хелен.
– Привет. Ты сейчас в поезде?
– Да, это какой-то кошмар. Он опаздывает почти на час из-за поломки сигнальной системы.
– Сейчас с поездами лучше не связываться, – сочувственно вздыхаю я.
– Правда, есть и хороший момент: я могу сделать кое-какую работу.
– Думаю, сможешь. – Я тянусь к кофейному столику, беру пиво и отхлебываю из бутылки.
– А ты чем занимаешься? – спрашивает Хелен.
– Да, в общем-то, ничем, – отзываюсь я, рассматривая картонную коробку, в которой доставили звуковую систему, и кусочки пластика и полистирола, разбросанные по полу вокруг нее.
– Ну ладно, – заканчивает она разговор. – Просто хотела узнать, все ли у тебя в порядке.
– Все хорошо, – говорю я. – Так ты придешь сегодня вечером?
– Конечно, – отвечает она. – Ну, до скорого.
– До скорого, крошка, пока.
Я кладу трубку и смотрю на Киану, все еще застывшего на экране, оглядываю гостиную и размышляю о том, как повернулась моя жизнь. Теоретически, для тридцатидвухлетнего разведенного, но финансово независимого бухгалтера жизнь и не может быть лучше той, которой я сейчас живу, – той, которая обеспечивает меня всем, что находится в моей гостиной: новая звуковая система для домашнего кинотеатра (в первую очередь), широкоэкранный телевизор, DVD-плеер, кассетный видеомагнитофон, хай-фай-усилитель, компакт-диски, книги и записанные мною фильмы. Все это имущество и делает меня счастливым. Или, по крайней мере, делало меня таковым.
Сегодняшняя покупка звуковой системы для домашнего кинотеатра явилась своего рода экспериментом. Проверкой гипотезы, которая уже некоторое время не дает мне покоя – достиг ли я такого состояния, когда все это уже не может делать меня счастливым? Покупка системы, конечно же, меня оживила и взбодрила. Но не идет ни в какое сравнение с чувством счастья, охватившим меня, когда я узнал, что вечером придет Хелен. Это меня озадачило – ведь Хелен не предмет из матовой пластмассы или пластмассы, отливающей серебром. Не изделие, произведенное компаниями «Хитачи», «Сони» или «Панасоник». У нее даже нет кнопки «Выкл.». Она просто женщина, которая зарождает во мне основную на данный момент потребность – не быть одному.
И я теперь понимаю, что наступило время снова стать взрослым.
Наступило время перестать быть сосредоточенным только на себе.
Наступило время попросить Хелен жить вместе.
19.03
Я только что вернулась с работы домой. В квартире темно. Сбрасываю с ног туфли и разглядываю почту, взятую у входной двери. Вот банковское извещение, которое, как я думала, адресовано мне, но получателем на нем указана миссис Элисон Оуэн. Я вынимаю из портфеля ручку, пишу на извещении крупными печатными буквами «МИСС ЭЛИСОН СМИТ», а затем бросаю его на маленький столик посреди коридора, где обычно лежат ключи от входной двери и стоит коробка для ненужных бумаг, доставляемых почтой; накопившись, содержимое коробки время от времени отправляется в мешки для мусора. Остальная почта (счет за газ, два извещения о покупках по кредитной карте) адресована мистеру Маркусу Леви, моему жениху. Идя дальше по коридору, я окликаю его по имени – никакого ответа, тогда зову свою кошку Диско, но и она не появляется. Так и не обнаружив присутствия кого-либо живого, я направляюсь в гостиную и прослушиваю сообщения, оставленные для меня на автоответчике.
– Привет, дружок, это я. Ты, наверное, сейчас едешь в метро. Звоню сказать, что задержусь. Сегодня на редкость неудачный день. Скоро уже приду домой и принесу что-нибудь к ужину… Да, чуть не забыл, мне звонила моя мама и опять спрашивала о свадьбе. Она хотела узнать, можно ли будет пригласить тетю Джин. Вроде они снова начали разговаривать друг с другом. Рано или поздно ты ведь решишь, как быть, а пока я втолковал ей, что до свадьбы еще целый месяц и что нечего спешить и искушать судьбу, но ты же знаешь, что такое моя мама. Ну, в общем, я сказал, что мы сообщим ей об этом.
Услышав упоминание о мамаше Маркуса, я нажимаю на автоответчике кнопку «Стереть». Автоответчик жужжит, и этот звук приносит мне такое успокоение, как будто я только что собственноручно обратила миссис Леви в пар с помощью лучевой пушки. Бросив портфель на диван, я плетусь на кухню, открываю банку с кормом «Вискас» и зову Диско кушать.
– Диско! Иди кушать!
Никого.
– Диско! Ну иди кушать!
Опять никого.
– Диско! Ну иди же кушать!
И снова никого.
Диско не из тех кошек, которых надо приглашать поесть трижды. Обычно она трется о мои ноги и истошно мяукает, крутится, напоминая вертящийся волчком меховой шар, и подгоняет меня к шкафу, где лежит консервный нож. Ищу в саду, но и там ее нет. Я возвращаюсь в квартиру, возобновляю поиски и неожиданно обнаруживаю ее лежащей на одном из излюбленных мест – в щели между кроватью и радиатором отопления, в спальне, которая сейчас пуста.
– Здравствуй, моя красавица, – говорю я нежным голосом, который Маркус прозвал «мамочкин голосок», – пойдем покушаем.
Диско не шевельнулась.
– Ну вставай, моя деточка, пойдем. – Я потираю ладонями, привлекая ее внимание. – Ну вставай же!
Кошка не двигается; и тут до меня вдруг доходит, что Диско нездорова. Я беру ее на руки и присаживаюсь на край кровати. Она покорно и безвольно лежит, а я поглаживаю ее по шерстке, и моя ладонь ощущает частое поверхностное дыхание.
– Что с тобой, деточка?
Диско даже не смотрит на меня. Я перекладываю ее на кровать. Хотя такого с кошкой никогда раньше не бывало, мне приходит в голову тревожная мысль – возможно, она нашла и съела что-либо недоброкачественное в чьем-нибудь саду. Опасаясь последствий, я звоню в ветеринарную больницу и спрашиваю, могут ли они оказать неотложную помощь. К счастью, они могут, поэтому я кладу Диско в коробку из-под чипсов, которую беру из сушильного шкафа, закутываю ее в два старых свитера Маркуса, чтобы не замерзла, и несу в ветбольницу.
А там я два с половиной часа сижу на пластиковом стуле, дожидаясь, пока подойдет наша очередь. Когда мы прежде посещали ветеринарные больницы, дежурная сестра, приглашая к врачу, обычно называла имя животного, а сейчас, когда она произнесла Диско Смит[8]8
Созвучно названию хита «Смит-диско-2000» группы «Красный Будда».
[Закрыть], все сидевшие в приемной рассмеялись.
Ветеринар, мистер Дэвис, – крупный мужчина с густой черной бородой. Прошлым летом он делал Диско прививку, но я уверена, что меня он не узнал. Мистер Дэвис вынимает Диско из коробки, кладет на стол перед собой и, задавая мне кучу разных вопросов, производит осмотр. В конце осмотра становится немногословным, но говорит, что хотел бы оставить кошку у себя, пронаблюдать. Перед тем как уйти, я роюсь в карманах и достаю пластиковый шарик, которым обычно играют кошки.
– Вы не будете возражать, если я оставлю ей шарик? – спрашиваю я ветеринара. – Это ее любимая игрушка, и, когда наутро кошке станет лучше, она обрадуется, увидев его.
– Конечно, – отвечает он.
Я кладу шарик в коробку так, чтобы кошка могла его видеть, затем беру мордочку Диско в руки и целую в голову.
– До утра, моя крошка, – говорю я, а затем перевожу взгляд на мистера Дэвиса. – Можно заглянуть утром, узнать, как она, вы не будете против?
– Нет проблем, – с улыбкой соглашается он.
Я благодарю ветеринара, еще раз заглядываю в коробку и шепотом говорю Диско на ушко:
– Ну пока, моя сладенькая.
Диско чуть поворачивает голову, втягивает в себя воздух. Это вызывает у меня улыбку – я уверена, она узнает меня по запаху.
23.23
Я лежу в постели и смотрю по переносному телевизору ночной выпуск новостей. Ведущая с пристрастием допрашивает министра внутренних дел теневого кабинета по поводу его нового политического заявления. Чувствуется, она готовилась, чтобы своими вопросами положить его в споре на обе лопатки. Я стараюсь угадать, какой вопрос будет следующим, но тут появляется Хелен, и моя сосредоточенность рассеивается как дым.
– Джим?.. – говорит она, и в ее голосе слышатся вопросительные интонации.
– Да?
– Что случилось?
– Ничего.
– По твоему виду я подозреваю, что-то случилось, – сообщает она. – Ты весь вечер был в приподнятом настроении.
– Я? Мне казалось, что я весь вечер смотрел телевизор.
– Я говорю не о том, что сейчас, а о том, что было раньше. Ты выглядишь так, будто твои мысли где-то далеко.
– Ну извини, – говорю я, выключая телевизор.
– Ты в порядке? – спрашивает она, протягивая мне руку и сплетая свои пальцы с моими. – Ты сильно кашлял в ту ночь, когда я последний раз у тебя ночевала.
– Кашлял?
– К тому же у тебя сильный жар. – Она смеется. – Пойми меня правильно, но я думаю, что ты нездоров.
– Чего ради тебе хочется, чтобы я был нездоров?
– Ты еще ни разу не болел за все то время, что мы вместе. А это целых двенадцать месяцев. Я заболела в первую же неделю после нашего знакомства, ты помнишь? Страшно простудилась: чихала, сморкалась и кашляла без передышки, а ты прибегал ко мне и приносил сваренный дома овощной суп, такой вкусный и…
– Ты знаешь, я должен тебе кое в чем признаться. Этот суп… ну… это был не домашний суп. Он был из супермаркета «Теско».
Хелен, притворившись разгневанной, шлепает меня по руке.
– Я всегда думала, что преданность – это великое благо. Но я заподозрила неладное, когда попросила тебя снова приготовить мне такой суп, а ты ответил, что я смогу отведать его, когда опять заболею гриппом.
– Я же не думал, что ты все еще будешь верить мне через миллион лет. Неужели я похож на человека, который может сварить суп?
– В общем-то, нет, – отвечает она. – Но я все-таки надеялась, что ты на это способен.
Я глубоко вздыхаю.
– Я не болен. Просто я думал… о тебе и о себе.
– Звучит не очень-то радостно.
– Да нет, что ты, – спешу я разуверить ее. – Ну, по крайней мере, я надеюсь, ты подумаешь, что… я все думал… ну… мы ведь уже давно вместе, а ты всегда, бывая здесь, какая-то…
– Ты хотел бы, чтобы я держалась так, будто мне больше некуда пойти, – со смехом предполагает Хелен.
– Я не это имел в виду. Я имел в виду то… я раздумывал, планируешь ли ты переехать сюда ко мне… и жить со мной? Что ты на это скажешь? Ты можешь прямо ответить, если эта мысль тебе не по душе.
Она улыбается с каким-то оттенком печали, но ничего не отвечает.
– Ну так как? – спрашиваю я.
– Мне нравится эта мысль, – отвечает она. – А ты-то сам уверен в том, что предлагаешь?
– Да.
Она хмурит брови.
– Это просто…
– Что?
– Ничего… Так ты уверен?
– Конечно я уверен. Поэтому и спрашиваю тебя.
– Ну, хорошо, – говорит она. – Я думаю, это хорошая мысль. Просто фантастическая. Я надеюсь, нам обоим будет по-настоящему хорошо. – Она замолкает и кусает губы, как будто обдумывает что-то важное. – Нам надо как-то это отметить. Я могла бы заглянуть домой и посмотреть, не найдется ли у меня бутылка чего-нибудь шипучего. Хотя мой холодильник больше привык к пепси, чем к шампанскому.
– Тут я тебя опередил. – Я встаю с кровати, подхожу к дверце шкафа, на которой на плечиках висит пиджак от моего костюма. – Это не совсем шампанское, но, может, оно тебе понравится. – Я беру конверт и протягиваю его Хелен.
– Что это? – спрашивает она.
– Ты ведь знаешь, что в феврале у нас на работе бывает недельный отпуск? – Она кивает. – Так вот, я забронировал для нас поездку в Чикаго. Я помню, ты говорила, что один год обучалась там в университете и что тебе всегда хотелось вернуться туда и повидаться с друзьями. Вот я и подумал: а почему нет?
Хелен соскакивает с кровати, кружится вокруг меня, обхватывает меня руками и прижимает к себе.
– Как это здорово, Джим, – говорит она, осыпая меня поцелуями. – Знаешь, на всем белом свете не сыскать лучшего бойфренда, чем ты.
– Конечно знаю, – отвечаю я нахально-самоуверенным тоном. – Я уже и места забронировал. Мы будем сидеть вдвоем и в хвосте. Ты будешь моим буфером.
– Буфером?
– Продолжительность полета восемь часов, – поясняю я. – Ты понадобишься мне для того, чтобы не дать каким-нибудь ненормальным заводить со мной разговоры во время перелета. Ведь ты в курсе, они почему-то всегда выбирают меня своим собеседником. Я не преувеличиваю. Если среди пассажиров находятся такие, кто не в силах придумать ничего лучшего, чем рассказывать нудные истории из своей жизни кому-нибудь из попутчиков, они автоматически усаживаются в кресло, соседнее с моим. Во время своей последней поездки в Амстердам я был вынужден выслушать подробное жизнеописание какой-то старой дамы из Голландии. Когда мы наконец приземлились, я во всех подробностях был в курсе причин, заставивших ее предпринять путешествие: навестить шурина ее бывшего мужа – это как бы официальная причина, а на самом деле дама хотела устроить себе отдых, а заодно навести мосты между собой и членами семьи, с которыми сложились неприязненные отношения. Сколько ей было лет – по-моему, семьдесят один, – но, по ее мнению, она ни на один день не выглядела старше шестидесяти; когда она рожала третьего сына, беременность протекала тяжело – об этом она упомянула, когда рассказывала про то, как ее супруг даже и не подозревал тогда, что этот ребенок не его. Вот для чего мне и нужен буфер.
– Так и быть, я согласна, – говорит Хелен, закатывая глаза. – Я буду твоим буфером… А теперь давай обсудим более серьезные дела. Когда мы вылетаем?
– Все должно быть указано здесь, – отвечаю я, беру у нее конверт и рассматриваю билеты. – Вылетаем мы в понедельник, десятого числа, в десять двадцать пять утра; а прибываем в аэропорт Хитроу в семь пятнадцать вечера по местному времени в пятницу…
– В пятницу, четырнадцатого? – спрашивает Хелен. – В День святого Валентина.
– Да… точно, – подтверждаю я. – Я как-то не обратил внимания.
– Здорово, ты просто гений. По-моему, лучшего времени и не придумаешь. Как только мы вернемся домой из нашего потрясающего недельного путешествия, я в тот же день переезжаю к тебе. Таким образом, когда мы потом будем отмечать годовщину начала нашей совместной жизни, у тебя не будет никакой возможности забыть об этой дате.
Пятница, 17 января 2003 года
7.07
Утро, я лежу в постели, слушая радио. Маркус ушел на работу минут десять назад, а я продолжаю лежать, напрягать волю и собираться с силами для того, чтобы вылезти из кровати и начать день. Меня недавно повысили, назначив на должность старшего менеджера по рекламе, а это означает дополнительную нагрузку – мне постоянно надо быть в курсе событий… и еще я, конечно же, должна позвонить ветеринару. Я смотрю на часы, стоящие на столике у края той половины кровати, на которой спит Маркус, и размышляю о том, что сейчас поделывает Диско. Я решаю, что позвоню в восемь часов, поскольку не представляю, во сколько может начать работу отделение неотложной помощи. Я закрываю глаза, намереваясь еще немного подремать, но вдруг звонит телефон, стоящий на столике у моего края кровати. Я поспешно хватаю трубку, будучи уверенной, что это наверняка Маркус, потому что он частенько звонит мне по пути на работу, чтобы таким манером вытолкать меня из постели и не дать опоздать на службу.
– Порядок, я уже встала, – смеясь, говорю я в трубку. – Я уже полчаса как на ногах.
Не услышав в ответ смеха Маркуса, я понимаю, что допустила серьезную ошибку.
– Простите, могу я попросить к телефону Элисон Смит? – спрашивает молодой женский голос.
– Я очень извиняюсь, – отвечаю я, – что приняла вас за другого человека. Элисон Смит у телефона.
– Здравствуйте, с вами говорят из ветеринарной больницы на Хендон-роуд, – продолжает дама. – Прошлым вечером вы оставили у нас свою кошку Диско.
– Да, все правильно. Как она? Уверена, что она проголодалась. Она очень любит покушать.
– Боюсь, что у нас для вас не очень хорошие новости. Этой ночью она скончалась. Мистер Дэвис считает, что у нее, должно быть, был рак и в последний период опухоль быстро прогрессировала.
Наступает долгая пауза, во время которой, как мне думается, ветеринарная сестра ожидает, что я скажу что-то в ответ, но я не могу говорить. Все, о чем я могу думать, – это что и кошки, оказывается, могут умирать от рака, а я об этом и не знала.
– Алло?
Я продолжаю молчать.
– Э-э-э… алло, мисс Смит?
Я все еще молчу, пытаясь собраться с силами, чтобы ответить, но потом вдруг случайно роняю телефон и начинаю ползать по полу в поисках аппарата и трубки. Все происходит так, как будто я утратила контроль над своим телом, потому что я никак не могу нащупать проклятый телефон.
– Алло? – в конце концов говорю я в трубку. – Алло? Вы меня слышите?
– Да, – отвечает сестра. – Я очень соболезную вашей утрате, мисс Смит.
– Спасибо, – отвечаю я. – А что нужно делать? Я никогда… – Я смолкаю, у меня пропадает голос.
– Вы не хотите, чтобы мы взяли на себя заботу об усопшей?
– Я не знаю.
– Тогда, может, вам будет угодно зайти днем в клинику, и мы обсудим все возможные варианты.
– Да, – соглашаюсь я. – Так я и сделаю.
Простившись с медсестрой, я кладу трубку, иду к туалетному столику, перетаскиваю стул, стоящий около него, в другой конец спальни к шкафу для одежды. Становлюсь на стул, снимаю со шкафа потертый коричневый чемодан и кладу его на постель. Я открываю чемодан и начинаю рыться в груде старых писем, конвертов, фотографий, билетов, купонов и других предметов, связанных с важными событиями, произошедшими в моей жизни, наконец нахожу то, что искала, и вынимаю эту вещь из чемодана. В руке у меня красно-белая коробка сигарет «Мальборо Лайтс». Я открываю пачку, достаю из нее единственную сигарету и зажигалку, затем снова залезаю в постель и закуриваю, но перед этим мне с большим трудом удается поднести сигарету ко рту и зажать ее губами – меня переполняют эмоции, я начинаю рыдать так сильно, словно мое сердце разорвалось напополам.
7.15
– Удивительно! – восклицает Хелен, возникая на пороге спальни.
Я отрываюсь от статьи в журнале «Экономист», которую читаю вот уже почти пятнадцать минут, и перевожу взгляд на Хелен: она стоит в дверях, а на ней лишь белая рубашка, которую я вчера надевал на службу. В руках у нее поднос, на нем два вареных яйца, три тоста, белая гвоздика в высокой водочной стопке и кое-что еще, что я со своего места в постели принимаю за номер «Файнэншл таймс».
– Это что, все мне? – с некоторым замешательством спрашиваю я.
– Конечно, – отвечает она. – Завтрак в постель на одну персону.
– Если бы я до этого уже не предложил тебе переехать и жить вместе со мной, я бы непременно сделал это сейчас.
Хелен смеется:
– Когда я перееду к тебе, то ежедневных завтраков в постель, боюсь, не будет.
– Серьезно? – наигранно удивляюсь я. – Тогда мне следует подумать, не взять ли назад свое предложение.
– Ты не сможешь, – говорит она, ставя поднос передо мной. – Уже слишком поздно. Мысленно я уже все поменяла в гостиной. Я уже знаю, какой новый диван мы купим. Кроме того, я уже обдумала, какие усилия мне надо будет предпринять для того, чтобы жилище утратило вид холостяцкой берлоги. Я уже размышляю о том, что нам необходимо купить в «Твое и мое»[9]9
Секция предметов одежды и домашнего обихода, которые могут использоваться парами, живущими вместе.
[Закрыть] купальные халаты, чтобы не бродить постоянно… – она жестом показала на мою рубашку, в которой я, должен признаться, никогда не выглядел так хорошо, как она, – …по дому в таком виде. Что ты на это скажешь?
– Купальные халаты? Да как-то сразу и не знаю…
Она наклоняется и целует меня.
– Ладно, подумаем.
7.22
– Не могу поверить, что ее уже нет, – всхлипывая, говорю я Маркусу по телефону.
– Понимаю, любовь моя, – сочувствует он. – Ты, должно быть, безутешна из-за случившегося.
– Одной частью своего сознания чувствую себя виноватой за столь сильные переживания, – говорю я ему. – А другая часть внушает мне, что я не должна так сильно убиваться из-за смерти кошки, поскольку в окружающем мире существует масса всего, из-за чего следует по-настоящему печалиться. Но сейчас мне наплевать на окружающий мир. Диско была моей кошкой. Я взяла ее крошечным котенком… почти десять лет назад.
– Что ты собираешься делать? Ты пойдешь в ветбольницу, как и собиралась, чтобы…
– Решить, что делать с ее телом?
– Да.
– По всей вероятности. В таком состоянии мне нечего делать на работе. Пользы от меня никакой. Я позвоню им и что-нибудь сочиню.
– Я думаю, ты приняла правильное решение не ходить на работу. Я бы пошел с тобой в ветбольницу, но…
– Я знаю, ты не можешь. Не бери в голову.
– Ты не должна идти туда одна. Ты можешь пригласить кого-нибудь из друзей сходить с тобой? Может, Джейн?
– Она сейчас в Хельсинки со своим новым бойфрендом. Честно говоря, мне проще и удобней пойти туда одной. – Наступает тягостная пауза. – Как ты думаешь, я должна позвонить Джиму и сказать ему о том, что случилось? Я все время думаю об этом, но никак не могу решить, как будет лучше. Ведь Диско была также и его кошкой. Но я не хочу расстраивать тебя.
– Да о каком расстройстве ты говоришь? – успокаивает меня Маркус. – Ведь ты только известишь его о том, что случилось.
– Ты прав. Но я не общалась с ним с… ну, ты же знаешь, с какого времени. Я думаю, что это будет несколько странно. У меня где-то записан номер его мобильного телефона – если, конечно, он не изменился, – а что, если он живет с кем-нибудь еще и трубку возьмет не он? Им не покажется странным мой звонок?
– Меня всегда поражает твоя способность предвидеть всякие возможные ситуации, которые могут завести не туда. Послушай, я не буду вмешиваться, делай как знаешь. Делай то, что считаешь нужным.
7.38
Едва я успел выйти из-под душа, как из моего мобильника раздались звуки «Полета валькирий».
– Хелен? – кричу я из ванной. – Крошка моя, ты можешь дать мне сюда телефон? Он звонит.
Я слышал, как телефон, несколько раз проиграв мелодию, смолк; я жду, а вода с моего тела капает на пол, жду, стоя в ванной, пока Хелен не отзовется наконец на мой крик.
– Это какая-то женщина, – говорит она, протягивая телефон. – Она хочет говорить с тобой. Утверждает, что по важному делу.
Я беру у нее телефон, а она идет в сторону кухни. Я снова вхожу в ванную, чтобы не намочить коврик в коридоре, и становлюсь перед зеркалом, чтобы оценить состояние волосяного покрова на голове.
– Алло! – говорю я, рассматривая волосы в области макушки.
– Джим, это я.
Мне с трудом удается удержать телефон в руках при звуке этого женского голоса. Наступает затяжная пауза.
– Алло!.. Ты слышишь меня?
– Извини, – отвечаю я через некоторое время. – Я сейчас… сейчас… Это… Элисон?
– Да.
– Как поживаешь?
– Спасибо, со мной все в порядке. А ты?
– Я? Да тоже в порядке… только…
– Послушай, я звоню лишь затем, чтобы… ну… я думаю, тебе следует знать, что Диско умерла прошлой ночью. Предположительно, у нее был рак.
– Мне никогда и в голову не приходило, что у кошек может быть рак.
– Однако умерла она именно от рака… – Голос ее пропадает. – Я просто подумала, что тебе надо сообщить, только и всего.
– Ужасное известие. Мне сразу стало не по себе, лучше бы я никогда ее не видел. – Я смеюсь, но стараюсь, чтобы в моем смехе ясно слышалась печаль. – Это, наверное, покажется тебе глупым, но я храню ее фото. Оно прикреплено к зеркалу платяного шкафа в моей спальне… В этом году ей исполнилось бы десять лет, верно? А сколько это лет в кошачьем исчислении?
– Не знаю, но думаю, что она была уже старой.
– Где она сейчас?
– В ветеринарной больнице в Крауч-энде. Я вскоре собираюсь пойти туда… но не знаю… – Элисон расплакалась.
– Мне сегодня надо быть на работе, – говорю я, – но, если хочешь, я пойду туда с тобой.
– Да нет, не стоит. Со мной все будет нормально.
– Я хочу пойти. Ведь Диско была и моей кошкой тоже.
Элисон говорит мне свой адрес, и мы договариваемся встретиться в ее квартире на Крауч-энд примерно через час, после чего я откладываю телефон в сторону.
Хелен входит в ванную, подпевая песне, которая доносится из радио на кухне.
– Кто звонил?
– Элисон, – отвечаю я.
– Элисон? Твою бывшую жену ведь тоже звали Элисон?
Я смеюсь:
– Я всегда чувствую неловкость, когда ты так называешь ее. Я пока еще чувствую себя достаточно молодым, чтобы иметь бывшую жену.
– Именно поэтому ты и женился таким молодым, – говорит Хелен. – Так или иначе, ранние браки – последний крик моды, по крайней мере так пишут в воскресных газетах. Все знаменитые люди прошли через это – голливудские актеры, кино– и поп-звезды, очень многие из них. И по всей вероятности, ранний брак означает, что последующие отношения будут более сердечными, потому что ты стараешься извлечь уроки из своих предшествующих ошибок. – Хелен целует меня в нос. – А между прочим, зачем она звонила?
– Она звонила, чтобы сообщить, что наша кошка умерла.
