Текст книги "Мистер Обязательность"
Автор книги: Майк Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Ты с ним счастлива?
С трудом разлепив глаза, я огляделся вокруг. Только что Мэл заявила, что «тот, кто победит в этой дуэли, получит в награду мое сердце». Я мгновенно схватил первое попавшееся под руку оружие (это был маленький ощипанный цыпленок) и бросился на Роба. «Наконец-то! – думал я. – Пришла расплата!» И тут я проснулся.
На мне была вчерашняя одежда. Я принюхался к футболке. Пиво. Табачный дух. Шашлычный соус чили. Я вновь оглянулся: Где я? Точно не в кровати. Оказывается, на полу. На кухонном полу. «Отлично, – решил я, – по крайней мере, я дома». Поднявшись на ноги и ощущая дрожь всем телом, как только что появившийся на свет Бэмби, я внимательно осмотрел кухню, пытаясь вспомнить вчерашний день. Помогли мне в этом куски хлеба, валявшиеся по всему полу. «А, тосты». Память возвращалась ко мне. «Я ведь собирался приготовить тосты».
Совершенно потеряв голову после встречи с Мэл и Робом, я отправился в клуб, где напился до поросячьего визга. В четыре утра меня выставили из заведения, при этом все же посадив в такси. На вопрос водителя о том, куда ехать, я ответил – в Масвелл-Хилл, что на какое-то время прояснило направление движения. Но когда мы приехали в мой район, ситуация осложнилась тем, что я никак не мог вспомнить ни названия улицы, ни номера дома. Минут через двадцать, изъездив весь район вдоль и поперек, я наконец узрел свой дом и вышел из такси.
Придя домой, я тут же отправился на кухню, собираясь приготовить тосты. Пока они подрумянивались, я решил «дать глазам отдохнуть», после чего мгновенно отрубился. Чего я не мог понять, так это откуда на моей футболке взялся шашлычный соус.
Слава богу, было воскресенье, так что большую часть времени я смог проваляться в постели, стараясь не делать лишних движений. Только я заснул в третий раз, как явилась Верни и яростно на меня накинулась. По всей видимости, Чарли повез Дэна домой, и по дороге Дэна вырвало. Прямо на Чарли. Но не это явилось причиной ее праведного гнева.
– Он никогда еще так не расстраивался из-за ребенка, – гремела она. – Благодаря твоей идиотской затее, он теперь уверился в том, что постарел и больше ни на что не годен. Я бы и то лучший мальчишник устроила!
Несколько часов спустя, придя в себя после атаки моей сестрицы, я выбрался из кровати и тут же наткнулся в коридоре на Дэна. Судя по всему, он тоже только что вылез из постели. Волосы вразлет, щетина с мизинец, кровоподтеки под носом, – в общем, красавец.
– Ну как ты? – спросил я его, проходя в гостиную. – Чур, я на диване!
– Да хоть где, – мрачно ответил Дэн, направляясь к креслу.
– У тебя все еще кровь из носа течет.
Он попытался вытереть кровь рукой, потом зачем-то принюхался и лизнул пальцы.
– Это не кровь. Это шашлычный соус чили. Хотя я понятия не имею, как он на мне очутился. Я и шашлыков-то сто лет не ел.
Усевшись в кресло, он начал переключать каналы. Не обнаружив ничего интересного, он вырубил звук и обратился ко мне:
– Ты когда вернулся?
– Около пяти. Кажется. Я бы и раньше вернулся, да забыл, где мы живем.
Оглянувшись, я продолжил:
– А я вчера встретил Мэл.
– Плохо дело? – прочитав ответ на моем лице, спросил Дэн.
– Хуже некуда.
– Неужели она была со своим новым хахалем?
Я кивнул.
– Слушай, мне очень жаль. Не жизнь, а сплошное дерьмо.
– Не то слово.
– И на что он похож? Мне представляется эдакая обезьяна в медальоне.
– Если бы. – Я развел руки в стороны. – Представь себе, что моя правая рука – это я, а левая рука – это он. Между моими руками сосредоточены миллионы мужских типажей. Вот так и мы с ним – между нами нет ничего общего.
– Ага, значит, он аккуратненький, богатенький, с отличными перспективами и прекрасным чувством юмора… Похож?
– Именно, – грустно подтвердил я. – Именно это я и хотел сказать. Кажется, Мэл наконец нашла то, что искала.
Понедельник!
7 утра!
Понедельник!
7 утра!
Понедельник!
7 утра!
Понедельник!
7 утра!
Чертов будильник все-таки вынудил меня проснуться, и из чудесного глубокого забытья я оказался прямехонько в безнадежном кошмаре бытия. Когда мне было семнадцать, воскресное похмелье проходило уже к обеду. В двадцать пять я приходил в себя к «Песням Радости» [49]49
Религиозная программа, выходящая на английском телевидении каждый субботний вечер.
[Закрыть]. Но теперь, в свои двадцать восемь, с раскалывающейся головой, полной самых дурных мыслей и воспоминаний, я вообще сомневался в возможности полного выздоровления.
Я принял душ, побрился, оделся, взглянул на часы и понял, что дико опаздываю. Обутый на одну ногу, я прыгал по квартире в поисках второго ботинка, пытаясь одновременно позавтракать и посмотреть телевизор. Не сумев нормально сделать ни того, ни другого, я все же нашел ботинок, выключил телевизор и вылетел из квартиры, по дороге прихватив свежую почту.
Разношерстная толпа, с которой я обычно дожидаюсь своего автобуса, уже исчезла: все уехали на 7:33. Ее место заняла новая толпа не менее пестрых личностей. Мы уставились друг на друга с равным изумлением. Выражение их лиц как будто говорило: «Кто это? Он новенький! Он не один из нас!»
Десять минут спустя, порядком подустав от молчаливого изучения моей персоны, я с облегчением влез в подошедший автобус. Показав водителю проездной, я забрался на свое обычное место: на втором этаже, слева, в самом конце автобуса. Наверное, привычка со школы – не люблю быть на виду.
Пока автобус ехал по Арчвэй-Роуд, я просмотрел свою почту: рекламное предложение получить Барклаевскую кредитную карточку, открытка от старого университетского приятеля с надписью: «Привет из Ланцароте» [50]50
Остров в Испании.
[Закрыть]и письмо от мамы.
Дорогой Бен,
Это письмо пришло в пятницу. Я подумала, что оно может быть важным для тебя, поэтому посылаю его почтой. Надеюсь, что у тебя все хорошо. Помни, пожалуйста, – если тебе что-нибудь нужно, я всегда помогу.
С любовью,
мама.
Заглянув в конверт, я обнаружил там маленькое письмецо. Оно было послано из Лондона; адрес явно выводила мужская рука. Я прочитал письмо. Потом перечитал. Посмотрел в окно. Снова уставился на письмо. Свернул его в трубочку и вышел из автобуса.
Офис, где работала Мэл, напоминал пчелиный улей. Телефоны звонили каждые тридцать секунд. Сотрудники сидели за сверкающими столами, на сверкающих стульях, окруженные сверкающими горшками с пальмами. Идеальнее офиса я в жизни не видел. Собственно говоря, именно таким я и представлял себе офис рекламного отдела на телевидении. За два года работы здесь Мэл пробилась на самый верх и теперь занимала место одного из топ-менеджеров.
Я довольно долго переминался с ноги на ногу в приемной, надеясь, что рыжеволосая секретарша все-таки обратит на меня внимание, когда дочитает наконец последний выпуск «Hello!». Не тут-то было! Я уже собрался уходить, решив, что заявляться сюда не следовало, как вдруг она подняла голову, оторвавшись от фотографий испанской королевской семьи, и безмятежным голосом произнесла:
– У нас сегодня сумасшедший дом. Чем я могу вам помочь?
– Я хотел бы поговорить с мисс Бенсон.
– У вас назначено?
– К сожалению, нет.
– А из какой вы компании?
– Я не из компании.
Подняв трубку, она выжидательно посмотрела на меня.
– Как мне вас представить?
– Скажите, что с ней хочет поговорить человек, благодаря которому у нее молоко из носа текло.
– У тебя есть ровно одна минута.
Войдя в ее просторный, прохладный, по размеру напоминавший ангар для самолетов кабинет, я тут же понял, что Мэл ужасно сердита на меня за то, что я пришел к ней на работу. Я никогда раньше не был здесь. Оглядываясь в поисках ее личных вещей, я заметил герберы на окне (ее любимые цветы) и фотографию родителей на столе. С грустью отметил, что моей фотографии рядом не было. А ведь я точно знал, что когда-то она там стояла: Мэл сама мне рассказала, что выбрала для рабочего стола ту фотографию, где мы с ней вдвоем едим мороженое на пляже в Пэйтоне. С другой стороны, фотографии Роба тоже не было видно, что несколько утешало.
Передо мной вновь стояла Непреклонная Мэл, отвергавшая всякое легкомыслие, да к тому же еще слегка скучающая. Я хотел было спросить, как у нее дела, но, поскольку она молчала, я решил первым не заговаривать. И тут она начала считать: «Три, два, один…» Дойдя до нуля, она довольно резко сказала: «Я попрошу, чтобы тебя проводили» – и начала водить по столу мышкой, как будто и впрямь собиралась работать. Не сказав ни слова, я развернулся и вышел.
Дожидаясь у дверей хромированного лифта возможности сбежать из этого блестящего ада, я размышлял о том, какого черта я сюда вообще приперся. Тут я услышал, как открылась дверь, и в коридор вышла Мэл. Не Непреклонная Мэл, а моя Мэл. Я был рад тому, что хоть мы больше и не вместе, но долго злиться на меня она по-прежнему не может.
– Даффи, подожди, – окликнула она меня. – У меня есть полчаса до следующего собрания. Хочешь, пойдем выпьем кофе.
– Ты же знаешь, я не пью кофе, – ответил я.
Она только улыбнулась.
Мы зашли в небольшое кафе возле ее работы. По дороге мы большей частью молчали. Я видел, что Мэл роль друга давалась непросто, но, к ее чести, она неплохо справлялась.
Утро было теплым и ясным, поэтому Мэл предложила присесть снаружи. Пока она заказывала нам напитки, я отправился искать столик. Выбрав один, я огляделся. Позади сидели две деловые дамы, что-то между собой обсуждавшие. Рядом расположилась похожая на испанку девушка; она завтракала вместе со своим малышом, беспрерывно о чем-то болтавшим. «Что бы ни случилось, – думал я, рассматривая свое отражение в витрине кафе, – жизнь продолжается».
Тут вернулась Мэл с чашкой капуччино и апельсиновым соком.
– Ну, как дела? – спросила она, закуривая.
Она ведь не курит!
– Послушай, мы ведь… друзья, не так ли?
– Ты об этом хотел поговорить?
– И об этом в том числе.
Приподняв брови, она сделала один глоток. Я с интересом наблюдал, как исчезает пенка.
– Знаешь, Даффи, я не хочу показаться грубой. Я ведь все еще хорошо к тебе отношусь. Но и я не из камня сделана. Мне кажется, все эти разговоры о дружбе ни к чему не приведут. Я помню, как в прошлый раз сказала, что была бы рада этому, но мне кажется, это все-таки невозможно. Слишком много всего между нами было.
Глубоко вздохнув, я сказал:
– Я понимаю, это будет нелегко. Но я бы очень этого хотел. Мне кажется, нам обоим будет от этого только лучше. Я обещаю тебе не вмешиваться в твою жизнь. Ну как?
Она неопределенно пожала плечами и вновь затянулась.
– Посмотрим, как все будет. Но я ничего не обещаю.
Какое-то время мы сидели молча. Она пила кофе и курила, я же доканчивал свой сок. Две дамы поднялись и ушли, после чего подошла официантка, чтобы протереть их столик. Взглянув на Мэл, я почувствовал, что она хочет что-то сказать.
– Ты все еще сердишься на меня за эту историю с женитьбой, да?
– Еще бы. Ты что же думаешь – я вот так возьму и забуду о том, что ты не хотел на мне жениться?
– Нет, конечно, – поморщился я. – Просто не знаю, чем я могу заслужить твое прощение, если такое вообще возможно. Как ты думаешь, ты всю жизнь будешь на меня за это сердиться?
– Не знаю. – Она тихо рассмеялась. – Пожалуй, да.
Я попытался состроить скорбную мину, но, судя по моему отражению в витрине, стараться было ни к чему. Чувство раскаяния, по всей видимости, надолго поселилось во мне. Угрызения совести стали моими постоянными спутниками жизни.
Я втянул в рот кусочек льда, покатал его языком и снова выплюнул. Пытаясь подобрать правильные слова, я тем не менее не хотел выглядеть жалким. В то же время я боялся показаться неискренним, просто попросив у нее прощения. Короче говоря, нужных слов так и не нашлось.
– Кстати, а тот парень, с которым я тебя видел в субботу, – это что, новый бойфренд?
Она покачала головой.
– Не совсем.
Дыхание мое участилось. Я мгновенно выпрямился, умудрившись даже пепельницу со стола свернуть. Скрестив все имеющиеся у меня пальцы, я начал лихорадочно размышлять: «Господи, хоть бы он был просто другом! Или еще лучше – давно потерявшимся братом. Но лучше всего – евнухом-одиночкой, с которым она подружилась. В общем, кем угодно, только не любовником!»
– Помнишь, когда мы только познакомились… – сказала Мэл. – Я тогда кое с кем разошлась. Ну, так вот – этот кое-кто был… Роб.
Обругав себя последними словами за идиотский (и ничем не обоснованный) оптимизм, я решил, что больше никогда не буду верить в то, что жизнь – «хорошая штука».
Итак, Роб.
Я помнил о его существовании, но не знал его имени. До этой минуты.
Роб.
Она, наверное, когда-то называла его имя, но что мне было до него в ту пору?
Роб.
Имена бывших бойфрендов моих возлюбленных никогда не задерживались в моем мозгу. Зачем?
– Ты теперь встречаешься с тем самым Робом,с которым когда-то встречалась целых два года? С тем самым Робом,который сделал тебе предложение? И который, как ты сама выражалась, слишком «давил» на тебя? И которого ты бросила, потому что не хотела жить вместе? – Я саркастично вздохнул. – Ах, так значит, с темРобом. Что ж, я отлично его помню.
– Да-да, с тем самым, – спокойно переждав мои потуги к остроумию, произнесла Мэл. – Я встретилась с ним случайно в баре «Цинк» вскоре после того, как мы с тобой разошлись. Мы тогда просто поболтали, вспомнили прежние времена. Короче говоря, ничего такого. Через пару дней он мне позвонил и предложил вместе поужинать. Сперва я отказалась, а потом подумала – а почему нет? Почему, собственно говоря, я должна проводить вечера в одиночестве и слезах? Почему бы не провести с кем-нибудь приятный вечер? Вот я и провела. И не считаю, что мне нужно за это извиняться.
Она остановилась, переводя дыхание.
– Я ответила на все твои вопросы, Даффи?
Совсем даже не ответила. Нисколечко. Но, в конце концов, некоторые вещи лучше не знать вовсе.
Сказать мне было нечего. В каком-то смысле заданный ею вопрос являлся вызовом – посмею ли я взглянуть правде в лицо, осознав наконец что натворил.
– Ты… ну, ты понимаешь… ты счастлива с ним? – неожиданно для самого себя спросил я.
Она улыбнулась.
– На тебя это совсем не похоже – говорить намеками.
Мэл решила, что я говорю о сексе. Она явно не понимала, что я никогда в жизни не заговорил бы с ней о том, как именно они с Робом занимаются любовью.
– Ты неправильно меня поняла, – начал объяснять я. – Я имел в виду исключительно то, что сказал: ты счастлива с ним? В прямом смысле этого слова.
Кажется, она не ожидала такого вопроса.
– Да, пожалуй. Я счастлива с ним.
– Я очень рад, ведь ты этого заслуживаешь.
Мы опять замолчали. Последнее время моя жизнь состоит исключительно из таких вот пауз. Я уже начал привыкать к ним. Ну, еще одну паузу, ну, пожалуйста!Скоро я буду рыскать по задворкам лондонских клубов в поисках дозы молчания. Эти паузы подстерегали меня повсюду, при каждом удобном случае подчеркивая мою неадекватность окружающему миру.
– Но ведь ты не об этом хотел поговорить, не так ли? – прервала молчание Мэл. – Давай, рассказывай – в чем дело? Что-то случилось?
Я посмотрел на женщину с младенцем, затем на столик с недоеденным круасаном, затем на свое отражение в витрине кафе.
– Я получил сегодня вот это письмо, – сказал я, разворачивая и протягивая Мэл конверт. – Оно от моего отца.
– О боже! – тихо произнесла Мэл.
Прочитав письмо, она пододвинулась поближе ко мне и взяла меня за руки.
– Мне так жаль, Даффи! Правда, ужасно, ужасно жаль.
Вот за этим я и пришел к ней. Мэл была единственным в мире человеком, которому не нужно было ничего объяснять. Более того, она отлично понимала, что именно я чувствовал в этот момент. В отличие от меня.
– Он пишет, что хочет встретиться с тобой.
– Да. Как-то странно все это… – пробормотал я.
– А он, случайно, не опоздал на двадцать восемь лет?
Глаза ее наполнились слезами, и она тихонько сжала мою руку.
– Извини, что я так реагирую. Просто это письмо меня ужасно разозлило. Неужели он считает, что может вот так, запросто, вернуться в твою жизнь?
Вытерев слезы, она спросила:
– Ты собираешься встречаться с ним?
– Нет.
– Чем я могу тебе помочь, Даффи? Хочешь, я поговорю об этом с твоей мамой или Верни? Мне так хочется чем-нибудь помочь тебе. Правда.
– Все будет в порядке, – сказал я. – Здесь и делать-то особенно нечего. Я ведь не собираюсь с ним встречаться. Просто, кроме как с тобой, мне не с кем об этом поговорить.
Мэл улыбнулась.
– Я рада, что мы все еще можем положиться друг на друга.
– Я тоже.
Она взглянула на часы.
– Ты меня проводишь?
Я кивнул.
По дороге к ее сияющему офису мы с удовольствием болтали о том о сем, избегая серьезных тем. Мы поговорили о волосах (она собиралась коротко подстричься, а я раздумывал, не отпустить ли бородку), о статьях в журналах (я недавно прочел заметку о том, что к 2030 году все мужское население планеты вымрет, а она узнала из какого-то журнала, что женщины в Америке забили на мужчин и взамен покупают собак) и о «Ист-Эндерах» (выяснилось, что хоть мы и смотрели последнюю серию по разным телевизорам, но комментировали все происходящее по-прежнему одинаково).
Наконец мы подошли к ее зданию, сверкающему в лучах солнца. Пора было прощаться.
– Спасибо за то, что ты говорил по поводу… ну, в общем… Что ты хотел бы, чтобы я была счастлива, – сказала она. Затем она поцеловала меня в щеку. – Для меня это многое значит. Я бы тоже хотела, чтобы мы оставались друзьями. И чтобы у тебя тоже все было в порядке.
Взглянув на нее, я вдруг понял, что мне необходимо рассказать ей обо всем, что творилось сейчас в моем сердце. О том, как моя мама считала, будто отец будет вечно любить ее. И о том, как Грэг изменяет верной ему девушке. А Дэн воспринимал все, что делала для него Миена, как должное. И о сотнях других мужчин, считавших, что у них есть семейные обязательства и тем не менее бросавших своих детей, жен и возлюбленных. Я не знал, являюсь ли я одним из них или способен на большее. Способен ли я выдержать данное обязательство или только думаю, что способен. И не сбегу ли я от нее, как когда-то сбежал мой отец. Может быть, именно поэтому я не хотел жениться – из-за боязни собственного предательства. Но больше всего я хотел сказать ей, что никто на белом свете не был мне так нужен, как она.
Ничего этого я не сказал. Еще одна пауза канула в вечность.
– С тобой все в порядке? – спросила Мэл. – Такое ощущение, что ты витаешь где-то далеко.
– Да нет, все нормально, – неопределенно ответил я. – Наверное, все будет хорошо.
Чай, кофе… потанцуем?
Прошло несколько недель, прежде чем я решил, наконец, не разыгрывать из себя маленького мальчика и придумать, что же мне делать с моим отцом. Для начала я поговорил об этом с Верни, что несколько прояснило для меня будущую линию поведения.
Как ни странно, ей он не написал, и это ни в малой степени ее не беспокоило, потому что, в отличие от меня, она категорически не желала его видеть.
После разговора с сестрой я слегка успокоился и стал раздумывать над тем, какую форму может принять наша дружба с Мэл. В перерывах я еще успевал подумать о своей одиозной карьере. И тут случилось непредвиденное: меня пригласили на прослушивание в «Горячее шоу», а выходя оттуда, я столкнулся с Алекс.
– Даффи, тыли это? – окликнула она меня. – В самом деле – ты.
Обернувшись, я поприветствовал ее. На самом деле я заметил ее, еще когда входил в «Студию-3», но постарался сделать вид, что ничего такогоне происходит.
Несмотря на то, что было пять часов дождливого рабочего дня и даже самая суперская супермодель имела право к этому времени выглядеть черт знает как, Алекс смотрелась потрясающе.
– А ты что здесь делаешь? – спросила она меня, как давнего знакомого, и расцеловала в обе щеки.
– У меня было прослушивание, – смущенно ответил я. – Для твоей программы.
– Ну да, конечно, – вспомнила она. – Я ведь видела твое имя в сегодняшнем списке, но совершенно забыла об этом. Ну, как прошло?
– Понятия не имею, – пожал я плечами.
Дело было совсем не в моей скромности: я действительно не знал. При этом ощущение было такое, будто я провел здесь целый день. Я рассказал несколько собственных шуток, продемонстрировал небольшую зарисовку по тому сценарию, который они мне предложили, и рассказал им о себе. И тем не менее я понятия не имел, как все прошло.
– А как тебе показалось – ты им понравился?
– Да вроде бы. Во всяком случае, чувства отвращения на лицах написано не было. В общем, сложно сказать. Они себя не выдают.
– Это точно. Со мной было то же самое. Помню, я после этого прослушивания несколько дней не могла ни спать, ни есть.
Дружески потрепав меня по плечу, она добавила:
– Я уверена, ты им понравился.
– Ладно, что обо мне говорить, – сказал я. – Лучше расскажи, как ты сама поживаешь? Что хорошего на шоу?
– Все отлично, – с энтузиазмом откликнулась она. – Честно говоря, столько работы, что я совершенно выдыхаюсь. Но ведь приятно уставать от работы?
– Еще бы, – соврал я. Единственный известный мне вид усталости – это усталость от нифиганеделания.
– А у тебя как дела? – снова переводя на меня разговор, как будто я гость у нее в программе, спросила она.
– Да все вроде бы в порядке, – ответил я, так как ничего другого в голову не приходило.
Ничуть не смущаясь однообразием моих ответов, она воскликнула:
– Я ужасно рада это слышать.
Я кашлянул, пытаясь отыскать какое-нибудь умное замечание.
– У тебя была возможность хоть раз посмотреть мое шоу? – спросила она, когда я прочистил горло.
Еще бы! И смотрелась она во всех выпусках просто классно. Последний раз я видел ее в окружении юнцов, когда она брала интервью у новоявленной музыкальной группы, одетой в одинаковые фиолетовые спортивные костюмы и бейсболки. У них еще молоко на губах не обсохло, а они уже пытались с ней заигрывать, отпуская в ее адрес рискованные замечания. Понятное дело, юнцы ее не впечатлили.
– Нет, – соврал я. Просто я не хотел, чтобы она подумала, будто я разговариваю с ней только потому, что она является Горячей штучкой.
– Ты много потерял, – глядя мне прямо в глаза, сказала она. – Кстати, я тут недавно с Марком разговаривала.
– Да? И как он?
– Отлично. Мы довольно долго говорили о тебе. Он сказал, что ты теперь свободный мужчина.
– Да, пожалуй, – ответил я с таким видом, будто только сейчас это осознал.
Молчание.
– Как вы расстались – тяжело? – спросила она.
– А что, бывает, когда расстаются легко? – поинтересовался я, не понимая, что случилось с ораторскими способностями Алекс.
Опять молчание.
Передо мной стояла женщина, которая вряд ли знала, что такое пауза в разговоре. И тем не менее последние две минуты она только и делала, что молчала. Почему же она так странно вела себя? Вариантов было три:
1) Ей было скучно, но воспитание не позволяло прервать разговор и уйти.
2) Она действительно не знала, что сказать.
3) Она Намекала.
Я внимательно посмотрел на Алекс. Не было похоже, чтобы ей было скучно или не хватало слов. Значит, она Намекала.«Значит, так, – подумал я, – еще одна пауза, и я приглашу ее куда-нибудь выпить».
– Ну, пожалуй, мне пора идти, – сказал я, глядя на часы.
– Я была очень рада тебя увидеть, – ответила она.
Молчание.
Больше намекать было не нужно.
– Кстати, я тут подумал… ты как, свободна на выходных?
– Ах, – вздохнула она так, как вздыхают только на сцене. – К сожалению, нет. Я буду в Лос-Анджелесе. Там какой-то блокбастер выходит, или что-то вроде того. В общем, мне нужно будет брать интервью у одной звезды. Как же его зовут… – Тут она назвала имя голливудской звезды такого полета, которые делают покупки в «Харродс» [51]51
Дорогой торговый центр в Лондоне.
[Закрыть]в то время, когда для всех остальных он закрыт. Я напомнил себе, кто я такой, и решил впредь никогда не покупаться на намеки.
– Но на следующих выходных я свободна, так что если ты тоже не занят… Прости, что я сейчас так замотана, но я обещаю – ты не пожалеешь, что потратил время.
Стараясь не думать о том, что меня ожидает флирт века, и изо всех сил пытаясь не подавиться слюной в пересохшем горле, я сделал вид, что проверяю свой ежедневник на предмет занятости.
– Да, пожалуй, я смогу освободиться, – степенно сообщил я.
Благодаря этой встрече, я чувствовал себя лучше некуда. Я ощутил себя настоящим мужчиной, независимым и мужественным. Жизнь возвращалась на круги своя. Я прошел прослушивание на телевидении, и меня ожидало свидание с телеведущей!!! Первое «крутое» свидание за последние четыре года.
Вновь почувствовав себя в своей тарелке, я решил позвонить Мэл. И поспешил сделать это, пока не прошел кураж.
Разговор получился отличный. Более того, всю последующую неделю мы перезванивались каждый день, иногда даже по два раза. То она звонила мне на работу, то я ей. Пауз больше не было – мы с удовольствием болтали и смешили друг друга, совершенно при этом не флиртуя.
Однажды (дело было в среду), болтая с ней по телефону, я в порыве не свойственного мне добродушия сказал ей, что рад за них с Робом. Наверное, я сказал это для того, чтобы понять, насколько крепок лед на воде. Оказалось, однако, что лед тут же треснул и личина «бывшего бойфренда, а теперь просто приятеля» мне не очень-то подходит. На самом деле я совершенно не был за них рад. Если уж ей суждено быть с кем-то другим, то только не с Робом. Слишком уж он идеален. Оказывается, у него отменный вкус (особенно по части тканей), он умеет готовить без помощи микроволновки и – вы только подумайте – очень любит ходить по мебельным магазинам!
К сожалению, Мэл пришла в полнейший восторг от моего признания – она решила, что это признак моего взросления, а также свидетельство того, что мы действительно стали друзьями. С моей же точки зрения, это свидетельствовало лишь о том, что я полный идиот.
Тем не менее разговор этот оказался ключевым в наших отношениях. Теперь мы беседовали о несколько других вещах. Если до сих пор Роб Первый занимал не более десяти процентов от общего разговора, то с этого момента соотношение начало меняться в его пользу. «Ах, Роб сделал то-то…» или «Роб сделал это…» – рассказывала Мэл, а мне оставалось только кривиться в трубку. К тому же время от времени начали проскальзывать некоторые излишние подробности. Мне, например, неприятны были сведения о том, кто из них у кого остался ночевать. Но особенно мне не нравились их совместные походы по магазинам или встречи с Марком и Джули. Как выяснилось, Джули с Робом Первым полюбили друг друга с первого взгляда. И даже Марк, хоть и скучал по моим шуткам, считал Роба классным парнем. Короче говоря, все (кроме меня, конечно) прямо-таки обожали Роба Первого. Мэл даже попыталась убедить меня в том, что мне бы он тоже понравился.
– Я уверена, вы бы смогли подружиться, – заявила она однажды. – В вас есть что-то общее.
Что прикажете на это отвечать? Отлично, приводи его в гости? Замечательно, надо будет с ним выпить? Изумительно, ведь если бы парень, с которым ты теперь спишь, не был бы одного со мной толка, я бы искренне расстроился? Словом, я был вынужден сделать вид, будто мимо меня в этот момент проходит мое начальство, и закончить разговор примерно следующими словами:
– Спасибо за звонок, мисс Харрисон, я прослежу, чтобы ваше пожелание дошло до нужного отдела.
День нашего свидания наступил довольно быстро. За час до назначенной встречи я стоял перед зеркалом в ванной и внимательно себя разглядывал.
Решив себя взбодрить, я произнес вслух примерно следующее:
– Разницы между тобой и легендарным Барри Уайтом [52]52
Барри Уайт (р. 1944) – легендарный американский исполнитель в стиле «соул».
[Закрыть]– в определенном смысле – нет никакой.
Что я хотел этим сказать? Конечно же, не то, что я гигант с обалденным голосом. Я хотел сказать, что из зеркала на меня глядит сексапил высокой пробы. Выглядел я прекрасно, чувствовал себя уверенно – не иначе как в меня вселилась душа Барри Уайта, короля любви и успеха. Алекс, может быть, и «Самая горячая штучка на ТВ», но шансов устоять передо мной у нее решительно нет.
Я направился к выходу.
– Куда это ты собрался? Ты благоухаешь, как газон! – крикнул мне в след Дэн.
Видимо, аромат лосьона после бритья «Шанель» оказался сильнее запаха кисло-сладкой курицы по-кантонски. Кстати, лосьон мне подарила Мэл.
Ничуть не задумываясь, я выпалил в ответ:
– У меня свидание с судьбой!
А затем с надеждой добавил:
– Рано не жди.
– Привет, Даффи.
Алекс поцеловала меня в щеку, и не успел я моргнуть, как она уже целовала меня в другую. В результате я умудрился поцеловать ее в ухо.
Ох уж эти чертовы киношники со своими двойными поцелуями.
– Я рада тебя видеть, – сказала Алекс, усаживаясь.
– Привет, привет, – не в силах оторвать от нее взгляда, пробормотал я.
На ней был белый свитер, черная юбка до колен и спортивные туфли. Выглядела она настолько стильно, что казалось, только что сошла с витрины какого-нибудь «Кукая» или «Карен Миллен» [53]53
Бутики «Kookai» (французская марка) и «Karen Millen» (английская марка).
[Закрыть].
– Ты выглядишь… потрясающе, – сказал я. – Не думал, что ты так оденешься, а то бы я и сам, – я скорбно показал на свою одежду, – оделся поприличнее.
– Ты отлично выглядишь, Даффи, – уверила она меня, махнув рукой какому-то знакомому. – Обычно я не вылезаю из джинсов. Просто захотелось принарядиться.
Я заказал нам напитки. Мне – пиво, Алекс – мартини. Протянув бармену десятку, я получил сдачу на блюдечке.
«Ну да, как же, – подумал я, аккуратно сгребая монеты. – Так я тебе и оставлю чаевые лишь за то, что ты мне сдачу дал на куске фарфора».
– Держи, – сказал я, ставя бокал с мартини перед Алекс.
Выпив маленький глоток, она промурлыкала:
– С водкой. И как ты догадался, что я люблю именно такой мартини?
– Догадался, – ответил я, в очередной раз заставив Оскара Уайльда перевернуться в гробу от скудности моих речевых навыков.
Стараясь заполнить надвигающуюся паузу в разговоре, я сделал медленный глоток пива и произнес следующее:
– Было чертовски сложно найти этот бар. Я мимо раз пять проходил. Что за манера у этих модных заведений не устанавливать вывеску?
– Тогда все было бы слишком просто, – сказала Алекс и наморщила свой носик самым очаровательным образом. – Если бы это место было легко найти, оно не было бы столь притягательным, разве нет?
– Глупости все это. Если уж им так захотелось выпендриться, надо было обязать всех приезжать сюда с завязанными глазами, даже персонал. Вот тогда бы это действительно было достойное место, куда всегда и безрезультатно хотелось бы попасть.
Алекс рассмеялась. По шкале сексуальности от одного до десяти ее смех занял, как минимум, отметку двенадцать.
– Итак, – боясь следующей паузы, заговорил я. – Чем бы ты хотела заняться?
– А какие есть варианты?
– Пойти в кино, ресторан, бар, клуб… в боулинг?
Нахмурившись и тем самым став еще очаровательней, она сказала:
– Боулинг? Кажется, туда ходят на свидания лет в четырнадцать.
– Пожалуй, – согласился я. – Так, значит, у нас свидание?
– Надо подумать, – кокетливо сказала она. – Итак, признак свидания номер один: партнеры должны быть свободны. Ну, про тебя мы все знаем, – с улыбкой добавила она.
