Текст книги "Мистер Обязательность"
Автор книги: Майк Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Я так смеялась, что у меня молоко через нос потекло
Подстрекаемый чувством вины, я решил, что должен проводить больше времени с Мэл. Поэтому на следующий день, то есть в пятницу, зная, что Дэн остается на ночь веселить людей в Нортхемптоне, я пригласил ее к себе. Я убрал квартиру к ее приходу и даже всерьез собирался приготовить ужин, но, как следует подумав, ограничился едой из китайского ресторана.
Мы выпили пару бутылок вина, съели королевские креветки в фасолевом соусе, посмотрели телевизор и поболтали ни о чем. Она улеглась на диван, положив голову мне на колени. Поглаживая ее волосы, я вдруг понял, что это – уютная домашняя сцена из будущей семейной жизни. «Очень мило, – подумал я. – Очень удобно…» И тут мне пришло в голову, что, несмотря на мою любовь к комфорту, уже давно пора честно поговорить с Мэл.
Со времени нашего разговора с Алекс прошло больше суток, но я все еще чувствовал себя виноватым. И хотя оставалась надежда, что Мэл взглянет на все моими глазами, я сильно подозревал: этот незначительный эпизод может показаться Мэл весьма существенным событием. Даже грандиозным. Однако, несмотря на подозрения, я чувствовал, что рассказать ей нужно все.
До этой минуты я придерживался мнения, что если Мэл о чем-то не знает, то для ее же спокойствия знать ей ничего и не нужно. В результате у меня скопилась неплохая коллекция «скелетов в шкафу». До недавних пор они вели себя довольно смирно и костями не бряцали. Но после Предложения, сделанного мне Мэл, я начал ощущать нечто, отдаленно напоминающее пробуждение совести, и совершенно потерял покой. Теперь я задумался над тем, не выпустить ли мне моих скелетов на волю. Парочка из них тут же вынырнула на свет, и, пока Мэл дремала, я ради собственного удовольствия начал их перетряхивать.
Промежуточный скелет
Между появлением в моей жизни Мэл и исчезновением ее предшественницы был совсем небольшой – в две недели – промежуток. Вообще-то, скелет был мелковат. На свет он появился исключительно благодаря моему неумению решительно прерывать отношения.
Звали ее Аманда. Мы встретились с ней на Эдинбургском фестивале – она тоже была комиком. Так как она жила в Манчестере, то виделись мы довольно редко, что было только к лучшему. Пусть она и была милашкой, но совершенно не подходила на роль моей девушки.
В какой-то момент я решил объясниться с ней при помощи моего обычного в подобных случаях способа: я перестал звонить, а когда она приезжала в Лондон, вел себя довольно мрачно, даже сурово. К сожалению, она приписала такое поведение таинственности моей натуры. Тогда я сказал ей напрямую: «Аманда, прости, но между нами все кончено. Я встречаюсь с другой». Однако эти слова лишь распалили ее азарт.
В итоге мне пришлось прибегнуть к квалифицированной помощи Дэна. Конечно, это было ошибкой. Большой ошибкой! Он сказал ей, что я умер. Увидев ее подходящей к дверям моей старой квартиры в Вуд Грин, он пошел открывать дверь и встретил ее со слезами на глазах. Использовав все свои актерские способности, он, рыдая, сообщил ей примерно следующее: «Боже мой, Аманда! Неужели ты еще не знаешь? Даффи умер на прошлой неделе! Трагический несчастный случай! На него упала кирпичная кладка в тот момент, когда он проходил под стеной ремонтируемой ратуши. Он умер. Мгновенно!» И она поверила ему, как поверил бы любой нормальный человек, потому что такими вещами не шутят. Она даже хотела пойти на похороны, но Дэн сказал ей, что туда приглашены только ближайшие родственники.
Разве не прекрасно? В памяти Аманды я навсегда остался в образе Угрюмого Усопшего Возлюбленного. Она должна была помнить обо мне только хорошее и забыть все плохое. Но… моя удачливость меня не подвела, и три недели спустя я наткнулся на Аманду в клубе на площади Хокстон, причем я был там вместе с Мэл. Она не произнесла ни слова, но ее злобный манчестерский взгляд сказал о многом…
Мэл заметила этот взгляд и спросила меня, кто была эта девушка. Я ответил первое, что пришло мне в голову, а именно: «Она – сталкер. Среди комиков они иногда встречаются».
В защиту себя могу лишь добавить, что я не считал сей инцидент обманом Мэл, так как искренне полагал, что поступаю правильно.
Голый скелет
В прошлом году я слегка наврал Мэл, сказав, что отправляюсь вместе с Дэном на повторный показ «Убрать Картера» [26]26
«Get Carter» – английский боевик (1971) режиссера Майкла Ходжа с Майклом Кейном в главной роли. В 2000 г. компания «Warner Bros. Pictures» сняла ремейк с одноименным названием с Сильвестром Сталлоне в главной роли.
[Закрыть], в то время как на самом деле мы с ним пошли в стрип-бар под названием «Встающая луна» в Вест-Энде. Это была идея Дэна. Он совершенно повернулся на недавно прочитанной статье в каком-то из мужских журналов. Статья называлась: «101 поступок, который нужно совершить до тридцати». Дэн был горд тем, что девяносто два поступка он уже совершил. Из оставшихся два были незаконны, один даже Дэн счел безнравственным, а остальные были ему не по карману, за исключением похода в бар с приватными танцами [27]27
Бар, в котором стриптизерши танцуют «приват-танец», т. е. танец на коленях у посетителей.
[Закрыть]. Мы с ним сошлись на том, что такой бар неприемлем как с точки зрения нравственности, так и с точки зрения своей нелепой дороговизны, и решили пойти на компромисс, выбрав стрип-бар.
Раньше мы с ним никогда не посещали такого рода заведения, поэтому несколько растерялись, когда оказались внутри. Усевшись в самом темном углу, мы завели какой-то совершенно бессмысленный разговор, изо всех сил делая вид, что ничего не происходит. Наконец к нам не спеша приблизилась официантка в одной лишь набедренной повязке и с весьма выразительной грудью. В полном смятении я не мог заставить себя ни смотреть на эту грудь, ни встретиться с официанткой взглядом. Поэтому беседу нашу я вел в основном с ее носом. Девушка была примерно нашего возраста. Более того, она очень напоминала мне некую Карэн Брэйфуэйт, с которой мы учились в одном колледже. У нее были светлые волосы и такой же, как у Карэн, выпуклый лоб, хотя фигура была явно лучше. Правда, категорически утверждать я не мог, так как никогда не видел Карэн в набедренной повязке. Я уже собирался спросить официантку, не она ли и есть та самая Карэн, но вовремя сообразил, что обстановка не очень подходит для воспоминаний о юности. Приняв наш заказ на две бутылки пива, она исчезла, а мы принялись глазеть на посетителей.
Вокруг сидели одинокие бизнесмены, покрытые татуировками бугаи с такими же разукрашенными подружками и стайки молокососов. Эта печальная картина привела меня в чувство – я вдруг понял три очевидные вещи:
1) мысль о том, что между мной и посетителями этого бара могло быть что-то общее, приводила меня в ужас;
2) никогда еще я не чувствовал себя таким идиотом;
3) никакого удовольствия от увиденного и услышанного я не получал.
Молча попивая свое пиво, я задумался над тем, что уже давно ни о ком, кроме Мэл, не думаю. И этот миг стал решающим. У меня как будто раскрылись глаза: мне никто, кроме Мэл, просто не нужен.
Стильный скелет
Два с половиной года назад мы с Мэл расстались. Все как-то не клеилось, и Мэл предложила расстаться. В состоянии тяжелейшей депрессии я познакомился с девушкой, выступавшей, как и я, на одной вечеринке и ошибочно принявшей мою меланхолию за чувствительность. В чем-то мы походили друг на друга: оба ненавидели свою «дневную» работу (она служила в мясной лавке, а по ночам рисовала абстрактные картины в своей студии в Клеркенуэлле) и нас обоих недавно бросили. Я, правда, поначалу не поддавался, рассказал ей о Мэл и о том, какая она замечательная. В ответ она сказала, что вряд ли у нас были серьезные отношения, если мы даже жили врозь. Возразить на это было нечего, но я все равно сказал, что не хочу никаких новых отношений и единственное, что могу предложить ей, – это дружбу.
Однажды вечером мы встретились после работы, чтобы что-нибудь выпить. Сперва она попыталась меня поцеловать, но у нее ничего не вышло. Потом я попытался сделать то же самое, но ничего не вышло у меня. Ближе к полуночи мы оба решили еще раз попытаться и преуспели настолько, что я остался у нее ночевать. Откровенно говоря, я до сих пор не понимаю, зачем я это сделал. Мне она даже не нравилась. Тем более я не знаю, зачем на следующий день позвонил ей и оставил на автоответчике предложение сходить в кино. Наверное, из чувства вины. Мне казалось, что я ей что-то должен. Но что бы это ни было, она в этом явно не нуждалась, потому что так и не перезвонила.
Неделю спустя мы с Мэл снова были вместе.
Конец скелетам.
* * *
– Эй, ты о чем думаешь?
Голос Мэл вывел меня из задумчивости. Я так погрузился в перебирание косточек своих скелетов, что не заметил, как она проснулась. Она очень внимательно и, видимо, уже довольно давно смотрела на меня.
– Так, ни о чем, – сказал я. – Что передают по телеку?
Взяв меня под руку, она пододвинулась поближе.
– Не рассказывайте мне сказки, господин Бенджамен Даффи. О чем это вы думали? Давай, давай, я же вижу, что что-то не так.
Мэл, как всегда, безошибочно определила мой настрой. Она умела делать это даже во сне. По-видимому, мои размышления отправили некий тревожный сигнал в ее сон, и она проснулась. Я понял, что сопротивление бесполезно.
– Давай, рассказывай! – потребовала она.
Я задумался над ее требованием и проголосовал против. В конце концов, мы уже четыре года вместе и собираемся пожениться. Сейчас не время делать Признания.
– Все нормально, – несколько запальчиво ответил я. – Тебе не о чем беспокоиться.
– Ну, скажи мне, – принялась она уговаривать.
Я еще раз оглядел свои позиции. Получалось, что я к ней несправедлив. Я превращал ее в ходячую бомбу недоверия, которая вот-вот взорвется.
Я сделал глубокий вдох.
– Ты ведь знаешь, что у меня вчера было выступление?
– Да. И ты сказал, что все прошло на ура.
– Ну да. Дело в том, что… ну, после моего выступления ко мне подошла та девушка… скорее, женщина… ну та, которую знает Марк… ей еще нужен был комик для телевизионной программы… короче говоря, она там была. Оказывается, она телевизионная ведущая.
– Неужели? – с любопытством спросила Мэл. – Чего она хотела?
– Она сказала, что ей понравилось мое выступление, и пригласила прийти на прослушивание для той программы, над которой она работает.
– Ну и?
Я взвесил это «ну и». Жаль, но что-то, попадавшее в разряд «ну и», было. И вообще, мне очень не хотелось, чтобы пять минут спустя я уже раскаивался, что не сказал в свое время «оставь меня в покое». Но ведь я хотел быть честным с ней. Более того, мне это было просто необходимо.
– Не знаю, может, мне все это только показалось, но создалось такое впечатление, что она со мной заигрывает.
– Заигрывает с тобой?
– Да, к тому же она пригласила меня пойти с ней в одно место, – выпалил я.
– Ну и?
– И ничего, – чувствуя все большую уверенность в себе, произнес я. Я был доволен собой. Даже горд.
– Почему же ты мне об этом рассказываешь?
– Просто так.
– Но ты рассказываешь мне такого рода истории, только если я их из тебя клещами вытаскиваю. Что же было особенного в этой женщине? Помимо, конечно, того, что она работает на телевидении.
– Ничего, – сказал я, пытаясь выдать неуверенность в голосе за мужское безразличие. – Ничего в ней особенного не было. Я просто рассказываю тебе о вчерашнем вечере, и все.
– Почему ты ей вдруг понравился? Она ведь тебя видела в первый раз.
– Не знаю.
– А ты разве не рассказал ей обо мне?
– Рассказал, – кивнул я.
– Тогда почему она тебя пригласила?
– Не знаю, – пожал я плечами.
– Ты ее рассмешил?
– Нет… то есть да… немного.
– Не один раз?
– Не помню.
– Она красивая?
Здесь следовало быть очень осторожным. Скажешь, что очень красивая, и Мэл начнет ревновать. Скажешь, что уродина, и Мэл сразу заподозрит сокрытие того факта, что она была «Самой горячей штучкой на ТВ».
– Нормальная. Даже хорошенькая. Некоторым такой тип нравится.
– Не может быть, чтобы она была всего лишь «нормальной». Ты бы не стал мне тогда о ней рассказывать. Даффи, у тебя чувство вины на лице написано. Так что давай, колись – что ты от меня скрываешь?
– Да ничего! – Я был уже готов признаться в чем угодно, лишь бы эта пытка побыстрее кончилась. – Я всего лишь болтаю с тобой, рассказываю то, что, как ты считаешь, никогда тебе не говорю. Но если ты станешь подозревать меня во всех смертных грехах, то я больше делать этого не буду.
Мэл вдруг рассмеялась.
– О, господи! Да я тебя просто на испуг беру! Я и сама знаю про Алекс. Но ее карта бита.
– Ты все знаешь?
– Абсолютно, – ответила она и полезла в свою сумку. – Хотя, конечно, кое-что ты все же скрыл.
– Что именно? – осторожно спросил я.
– То, что она является «Самой горячей штучкой на ТВ!», – сказала Мэл, предъявляя мне тот самый мужской журнал, для которого позировала Алекс. – Она назвала тебя «трогательно хорошеньким» и сказала, что ты отказался пойти с ней в кино, сославшись на свою девушку. И правильно сделал!
– Откуда ты все это знаешь? – спросил я, стараясь не выказать восторга по поводу того, что такая невероятная красавица, как Алекс, считает меня «хорошеньким».
Мэл чмокнула меня в щеку и захихикала.
– У меня повсюду глаза и уши, – рассмеялась она. – На самом деле Алекс просто позвонила и рассказала обо всем Марку, а Марк позвонил Джули на работу и рассказал ей. Ну а Джули, естественно, перезвонила мне.
– Значит, я ей не понравился? – спросил я, делая вид, что рад этому.
– Почему же, очень даже понравился. ТакоеДжули придумывать бы не стала.
– Раз ты все знала, зачем же заставила меня мучиться, рассказывая тебе всю эту историю?
– Да я весь вечер ждала, когда же ты, наконец, расскажешь! Я чуть с ума не сошла от ожидания.
Она замолчала и принялась внимательно рассматривать фотографию Алекс в журнале.
– Не спорю, мордашка у нее хороша, да и грудь что надо, но зубы у нее кривые, а попа гораздо больше моей, да и зеленое белье ей совершенно не к лицу.
Мэл вдруг снова рассмеялась. Даже пополам согнулась.
– Моего парня пригласила сама «Мисс ТиВи»! – выдавила она сквозь смех. – Мне нравится идея побороться за тебя. Это делает тебя более… даже не знаю, как правильнее сказать… интересным, что ли.
Поцеловав меня, она добавила:
– Чуть ли не сексуальным.
– Чуть ли?
– Почти, – промурлыкала она.
– Значит, ты не сердишься?
– Конечно, нет! Я тебе полностью доверяю.
Я обнял ее и крепко поцеловал. Держа ее в объятиях, я раздумывал, что делать с остальными скелетами, и в конце концов решил приберечь их для другого случая.
Несколько часов спустя, все еще лежа на диване и уже не обращая внимания на телевизор, я решил узнать, спит ли лежащая рядом Мэл. Для этого я еле слышно прошептал ее имя.
Открыв глаза, она пробормотала:
– Ты можешь досмотреть своего «Фрэйзира» [28]28
«Frasier» – американский комедийный сериал.
[Закрыть], – после чего зевнула и приготовилась вновь задремать.
– Дело не в этом, – тихо сказал я. – Я до сих пор кое-чего не понимаю. Откуда у Марка оказалась пленка с моим выступлением?
– Это я ему дала, – смущенно сказала Мэл. – Я же знала, что сам ты никогда ее не отошлешь. Прости меня. Вечно я вмешиваюсь…
– Брось, ради бога, – ответил я. – Мне нужно было давным-давно послать эту кассету. Не знаю, что на меня иногда находит.
– Ты просто немного испугался, – сонно сказала Мэл и поцеловала меня. – Ты же знаешь, я все готова сделать, чтобы помочь тебе. Наверное, тебе кажется, что я не воспринимаю то, что ты делаешь, всерьез, но это не так. Мне и вправду кажется, что ты можешь рассмешить кого угодно. Меня, например, ты постоянно смешишь, иногда даже не желая этого. Пообещай мне, что, когда мы состаримся и будем питаться молочными кашками, ты по-прежнему будешь смешить меня до тех пор, пока у меня молоко через нос не потечет.
Я с удивлением воззрился на нее.
– Неужели не помнишь? Дело было прошлым летом. Мы сидели у меня дома, и настроение мое из-за работы было хуже некуда. Ты изо всех сил пытался меня развеселить, но у тебя ничего не получалось, так как мне хотелось быть мрачной. В какой-то момент, когда я решила выпить молока, ты вдруг запрыгал на диване вверх-вниз, изображая обезьяну, поющую «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Я так смеялась, что у меня молоко через нос потекло.
– Буду стараться, – я на секунду задумался. – Послушай, Мэл, спасибо тебе за все то… ну, ты понимаешь… за то, что ты делаешь для меня.
Мне было трудно подобрать слова.
– Можешь не благодарить, – улыбнулась она в ответ. – Главное, не забудь подарить мне «феррари»!
Дело не в шкафах
В 7:30 зазвонил будильник. Скосив глаза, я долго на него смотрел, а затем пихнул в кипу одежды. «Сегодня же суббота, – спросонья думал я, – разве можно тревожить человека в такую рань?» С трудом приподнявшись на локте, я уставился на уже вставшую и весьма бодрую Мэл.
– Пора вставать, – сказала она, пытаясь мягко стащить меня с кровати.
На Мэл была только длинная и довольно аляповатая футболка, и вообще вид она имела несколько взъерошенный. Но при этом достаточно соблазнительный, чтобы хоть кого заставить вскочить с постели и начать гоняться за ней по комнате на манер Бенни Хила. Тем не менее утро было слишком ранним, и я был слишком расслаблен, так что гоняться не стал. Я закрыл глаза в надежде, что это заставит ее угомониться и оставить меня в покое.
Не тут-то было. Мэл принялась стаскивать с меня одеяло, оставляя мое бедное тело на растерзание утреннему холоду. Потом она, точно рассчитывая каждое движение, подкралась ко мне и жизнерадостно прокричала в самое ухо: «Пора вставать!» Не говоря ни слова, я поднялся и поплелся в ванную.
Оказалось, столь грубому пробуждению я обязан нашей помолвке. Прошло уже шесть недель, и пора было строить свадебные планы. Мы заранее договорились о дате – октябрь этого года. Венчание должно было состояться в приходской церкви – в том районе, где жили ее родители. Моим единственным пожеланием была дискотека после церемонии. Мэл отвергла мой план, заявив, что «такого идиотизма она от меня не ожидала». Я был потрясен. С моей точки зрения, свадебная церемония без живчика ди-джея и песенок в стиле «Истинная женщина» («Коммодорс») и «Давай-ка, Эйлин» («Дексис Миднайт Раннэр») теряла смысл. Но Мэл настаивала на чем-нибудь более «элегантном» – струнном квартете или оркестре – и уступать не собиралась. Этот небольшой свадебный спор быстро решился в пользу одного из игроков, – думаю, понятно какого. Тем более что к концу спора я вдруг осознал, что по телевизору уже пять минут как показывают «Симпсонов» и я рискую пропустить конец.
Все это было мелочью по сравнению с самими свадебными приготовлениями. Впереди нас ожидали: свадебный обед, цветы, фотографы, съемка на видео, бронирование гостиницы для медового месяца, поиск и бронирование помещения для приема гостей, найм машины и выбор торта. Все это нужно было найти и, что гораздо хуже, за все это надо было заплатить. Моя мама подарила Мэл огромный блокнот с витиеватой надписью золотыми буквами «Свадебный органайзер», и теперь все наше свободное время посвящалось ему. Что же касается выходных, то они были загружены еще больше, чем будни. Они превратились в официальные дни Мэл и Даффи – дни, освящающие предстоящую супружескую гармонию.
– Куда мы сегодня направляемся? – мрачно спросил я, после того как умылся, побрился и вообще кое-как пришел в себя.
– Мы говорили об этом вчера.
– Да?
Единственное, что мне удалось вспомнить о вчерашнем вечере, это китайский ужин и погружение в сон перед телевизором.
– Да. Когда смотрели новости. Я тебе сказала, что нам нужно поехать в это место, чтобы составить список необходимых к свадьбе вещей, на что ты ответил «Как тебе будет угодно».
– Ну да, – начал блефовать я, – мы едем в…
– ИКЕА.
Я никогда еще не был в ИКЕА. Мне пару раз случалось парковаться у этого магазина, но внутрь я предпочитал не соваться. Честно говоря, я вообще не понимаю идеи мебельного обустройства дома. Для меня стул – это стул. Стол – лишь стол. А занавески – просто занавески. Но Мэл видела в этих предметах какой-то метафизический смысл, чего я никак не мог понять. Стул становился стулом лишь в случае наличия еще пяти подобных, причем все шесть должны были сочетаться с салфетками. Стол имел право на существование лишь в том случае, если за него могли усесться от шести до восьми приглашенных гостей. А уж занавески, те вообще являлись основополагающим элементом домашнего убранства. Я однажды услышал, как она объясняла Носферату: «Ошибешься в выборе занавесок, и конец всему».
Как только мы подъехали к ИКЕА, сердце мое ушло в пятки. Образцовые Пары мчались сюда, как лосось на нерест. Десять минут мы торчали в очереди лишь для того, чтобы заехать на парковку. Затем мы начали выписывать круги по всей стоянке, как охотники на сафари, идущие по следу раненой антилопы. Хотя были и приятные моменты. Одновременно с какой-то парой на «Vauxhall Tigra» я заметил освободившееся местечко и припустил к нему. И хотя я был за рулем всего лишь «2CV», у них не было ни единого шанса. Влетев на стоянку, я торжествующе посмотрел в зеркало заднего вида и восторжествовал еще больше: сидящего за рулем водителя яростно распекала за медлительность его прекрасная половина.
– Что мы здесь делаем, Мэл? – спросил я, когда мы проходили через автоматические двери.
Мэл в этот момент уже перекидывала через плечо огромную желтую сумку, с которой полагалось ходить по этому магазину. Должен заметить, что вопрос мой был чисто риторический.
– Делаем покупки, глупенький, – ответила Мэл, поняв вопрос буквально.
Этот разговор наглядно иллюстрировал характерную разницу между нами. Для Мэл поход в магазин не являлся механизмом для достижения какой-то цели – он сам по себе был целью. Она как будто двигалась по некоему духовному пути в поисках чего-то неуловимого, чего-то, что должно было помочь ей познать мир и обрести в нем себя. Одного я не понимал – зачем ей на этом пути нужен был я. Но раз уж я былтам и мы должныбыли пожениться, я решил плыть по течению.
С выражением сладострастного блаженства на лице Мэл скользила от дивана к креслу, от тахты обратно к дивану, то и дело поглаживая их, как давних возлюбленных.
– Как он тебе? – спросила она, указывая на нечто бежевого цвета, по размерам не уступающее нашему офисному лифту.
По выражению ее лица я понял, что она уже давно говорит со мной об этой штуке, но признаться, что я пропустил ее слова мимо ушей, было бы форменным безумием. Поэтому я сблефовал.
– Прекрасно.
В ответ я получил Взгляд.
– Что я такого сказал?
Молчание.
– Что я такого сказал?
– Сам знаешь, – не разжимая губ, произнесла она.
– Что?
Молчание.
– Ну что?!
– Это твое «прекрасно». Не делай из меня идиотку, Даффи. Если ты не хотел сюда ехать, тогда зачем поехал? Неужели нельзя хоть раз что-то сделать для меня?
– А что я такого сказал? Почему нельзя назвать этот шкаф «прекрасным»? Он действительно «прекрасный» шкаф. Милый, подходящий, красивый, прямо как родной.
Приблизившись к нему, я провел ладонью по поверхности и произнес:
– Гладенький такой.
Легкая улыбка озарила лицо Мэл, и это означало, что я спас нас от неминуемой ссоры. Это был своего рода подвиг. Я мысленно похлопал себя по плечу, как будто бы я только что обезвредил бомбу с шестью тоннами тротила.
– Я думаю, он будет прекрасно смотреться в нашей спальне, – заявила Мэл, опять погружаясь в созерцание шкафа.
Мэл уже довольно давно и с удовольствием рассуждала на тему «нашей спальни». Она собиралась предупредить своего домовладельца о том, что съезжает с квартиры, после чего переселиться к нам с Дэном. Таким образом мы могли бы сэкономить какую-то сумму и внести первый взнос за наш собственный будущий дом. С одной стороны, наша с Дэном квартирка, бесспорно, была дешевле, но, с другой стороны, я знал, что Мэл оченьне понравится жить там втроем. У Мэл была, мягко выражаясь, аллергия на беспорядок, а нашу квартиру иначе как гадюшником назвать нельзя. И ежу понятно, что это закончится чередой скандалов, причем Мэл будет всегда оказываться в меньшинстве.
Я еще раз взглянул на шкаф. Спору нет, в спальне Мэл он бы отлично вписался в интерьер, особенно в соседстве с ее антикварным туалетным столиком и хоперовскими гравюрами в рамочках. Но в моей спальне он бы смотрелся по-идиотски на фоне грязновато-белых стен с постерами Великолепного Халка [29]29
Герой фантастического мультипликационного сериала с одноименным названием.
[Закрыть]и рядом с книжными полками с CD, игровыми приставками и коллекцией видеокассет с комиками. Наверное, я плохо представлял себе, как должна выглядеть нашаспальня, но уже сейчас становилось ясно, что она не будет выглядеть как мояспальня. Во всяком случае, после того, как над ней потрудится Мэл.
Из чистого любопытства я взглянул на бирку и пришел в ужас.
– Мы не можем его купить. Это же шкаф «собери-сам». Ты помнишь тот сборный комод, который мы однажды попытались собрать? Нам потребовалось три дня только на то, чтобы найти все прилагающиеся к нему шурупы, и потом еще три дня на то, чтобы послать все к черту и запихнуть его под твою кровать.
В общем-то, это была всего лишь шутка, хотя ни у Мэл, ни у меня действительно не было ни времени, ни терпения на сборку такой мебели. Но Мэл шутку не оценила. Наоборот – она впала в то состояние оцепенения, которое обычно предшествует извержению вулкана. Я не на шутку испугался.
– Детка, прости, я ничего такого не…
Закончить свое предложение я не успел. Мэл развернулась и помчалась к выходу. Я ринулся за ней, ругая себя на чем свет стоит за то, что не воздержался от высказываний.
ИКЕА была битком набита разнообразными парочками. Одни были в похожих свитерах, у других были похожие дети, третьи выглядели странными, четвертые – молодыми, пятые – старыми, и все они разом оказались на моем пути. Наткнувшись на очередную парочку (индуса и индуску, кативших своих детей в ИКЕАвских колясках) и мучительно пытаясь как-то ее обогнуть, я потерял Мэл из виду. Закончив извиняться, я промчался через отдел кроватей, офисной мебели, складских товаров и наконец увидел Мэл, исчезающую в отделе столовой мебели.
– Мэл! – заорал я, но она меня проигнорировала. – Мэл, подожди!
Какой-то блондин в шевровом пиджаке и джинсах, с маленьким мальчиком на плечах и необратимо беременной женой рядом, тронул Мэл за руку и указал на меня. Она остановилась, но поток пар был так силен, что удержаться на одном месте она не смогла и, отступив в сторону, тяжело опустилась на стул, являвшийся частью очередной столовой композиции. Это была современная сверкающая столовая со столом из матового стекла посередине. Над ним висел черный металлический абажур, в шкафу стояли какие-то шведские романы, а бирка на полу указывала на то, что дерево, из которого этот пол был сделан, привезли из тундры и продают по пятнадцать фунтов за кубометр.
Я сел на стул рядом с Мэл.
– Слушай, извини меня, а? – прошептал я (мы явно привлекли к себе внимание окружающих). – Я сказал глупость. Конечно же, мы можем купить этот шкаф. Прости меня.
– Дело не в шкафе! – Голос Мэл набирал яростные обороты. – Дело в тебеи твоемотношении ко всему. Я хочу, чтобы меня поддержали и утешили, – только и всего. Я что, многого прошу?
Краем глаза я заметил, что за нами наблюдает одна упитанная парочка. В их глазах мы, должно быть, смотрелись эдакими представителями психованной авангардной молодежи. С моей точки зрения, происходящее напоминало настоящий ад. Я ненавижу ссоры на людях. Я ничто так не ненавижу, как это.
– Конечно, ты совсем немногого просишь, – принялся извиняться я. – Ты права. Я не прав. Давай на этом и остановимся, хорошо?
Лицо Мэл перекосилось от ярости.
– Ты же меня совершенно не слушаешь! – заорала она, и на глаза ее навернулись слезы. – Ты вообще ни одного моего слова не услышал, так ведь?!
По-прежнему краем глаза я заметил, что к упитанной паре присоединилась пара в похожих свитерах и пара коротышек с ребенком на руках. Мужчины посматривали на меня с сочувствием, а женщины – с явным негодованием. Я напомнил себе, что мне уже двадцать восемь лет, а не десять. Что я взрослый мужчина, а не заблудший школьник. Но это не помогло – я чувствовал себя крохотным и очень виноватым.
Решив плюнуть на толпу любопытствующих (им теперь не было нужды напрягаться, чтобы услышать ответы Мэл, поскольку она «разговаривала» так громко, что прислушиваться нужно было, находясь разве что в Швеции), я обратился к Мэл с увещеваниями.
– Послушай, я понимаю, что ты расстроена, но неужели нельзя вести себя потише? Не могла бы ты… – Тут я совершил еще одну ошибку: произвел некий, похожий на «ш-ш-ш», звук.
– Ты на меня шикаешь?
– Да что ты…
– Ты только что на меня шикнул!
– Да нет же…
– Не смей на меня шикать!
– Он шикнул, – подтвердила полная дама. – Уж я-то отличу шиканье от нешиканья!
– Да не шикал я! – огрызнулся я в ее сторону.
Мэл тяжело вздохнула – кажется, вместе с воздухом из нее вышел весь запал.
– Ты ведешь себя нечестно, Даффи. Пора тебе выйти из детского возраста. Нельзя вечно оставаться глупым подростком.
– Послушай, Мэл, я извиняюсь. Правда. Ну, прости.
– Поздно, Даффи. Между нами все кончено.
Мир вокруг меня вдруг замедлил свое движение.
– Что? О чем ты?
– Ничего не получается, Даффи, – тихо сказала она, глядя в сторону. – Ты просто не хочешь жениться на мне, ведь так? Я и сама это знаю. Ты хочешь, чтобы все оставалось по-прежнему.
Она вдруг заплакала. Слезы падали на стол, разбиваясь о стекло, наподобие миниатюрных водяных бомбочек.
– Ты не виноват в этом, я знаю. Ты просто такой, какой есть, и все. И за это я тоже люблю тебя. За то, что ты такой беззаботный, за то, что ты живешь сегодняшним днем. Но я достойна большего, а ты мне этого дать не можешь.
Я не верил своим ушам. Мэл вроде бы разговаривает со мной, но права голоса у меня явно не было. Весь мир катился в тартарары. Мне срочно нужно что-то сделать, чтобы все исправить.
– Господи, Мэл, что произошло? С чего ты все это взяла? Все в порядке…
Я взял ее за руку.
– Все будет хорошо.
– Даффи, я ведь все про тебя знаю, – сказала она.
– Да о чем ты? – запротестовал я. – Что происходит? Послушай, давай успокоимся, и тогда все будет хорошо.
Она наконец взглянула на меня.
– Посмотри мне в глаза и ответь честно только на один вопрос: хочешь ли ты по-настоящему, всем сердцем, не задумываясь, жениться на мне?
На секунду наши взгляды встретились, и я отвел глаза.
– Ну, вот и ответ, – глотая слезы, сказала Мэл. – Я подозревала, что все не так гладко, но только сейчас поняла все окончательно.
Господи, как я хотел в эту минуту соврать! Сказать ей: «Ну конечно же, я хочу на тебе жениться», но я ничего не мог с собой поделать. Моя невесть откуда взявшаяся совесть останавливала меня. Я любил Мэл. Я хотел быть с ней. Но я не хотел жениться. По крайней мере, сейчас. Я еще не был готов.
– Все будет хорошо, Мэл, – говорил я, держа ее за руку. – У нас все будет хорошо.
Она молчала. Мы сидели так какое-то время, пока смысл ее молчания не начал до меня доходить. Смысл этот мне не нравился.
