Текст книги "Мистер Обязательность"
Автор книги: Майк Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
– Мэл, все будет хорошо. Мы сможем это пережить.
Молчание.
– Мы не должны расходиться из-за этого, – в отчаянии сказал я. – Я повзрослею.
Я уже хватался за соломинки.
– Давай я куплю тебе этот шкаф.
Все еще в слезах, Мэл медленно сняла с пальца обручальное кольцо и вложила его мне в руку.
– Это была честная попытка, Даффи… – Она нагнулась и нежно меня поцеловала. – Но она не удалась.
– Но ведь я стараюсь все делать правильно, – еле-еле сдерживая слезы, сказал я, однако было поздно – Мэл ушла. Я попытался было догнать ее, но она уже была далеко, и мне осталось лишь наблюдать, как она, направляясь к выходу, исчезает в толпе счастливых пар.
Я могу измениться
На следующий день ранним воскресным утром я шагал к Мэл с твердым намерением как можно быстрее покончить с этой глупой историей. С моей точки зрения, вчерашняя ссора была совершенно нелепой и раздулась из ничего до немыслимых размеров. Нам просто нужно было сесть и спокойно поговорить, после чего все вернулось бы на свои места. Пока я шел от «Клэпхем-Коммон» [30]30
Станция метро.
[Закрыть]до дома Мэл, я представлял себе, как мы сейчас сядем вместе и быстро поймем, что вчерашний эпизод – просто глупость, свойственная всем в период предсвадебных хлопот. Ведь главное – то, что мы любим друг друга. Только это и имеет значение.
Я позвонил в квартиру Мэл. После пятого или шестого звонка послышались ее шаги, и через несколько секунд она сама показалась за матовым дверным стеклом.
– Прости меня, – поспешил сказать я, не давая ей даже рта раскрыть для приветствия. – Это я вчера во всем был виноват. Я вел себя глупо. Прости меня.
Мэл ничего не ответила.
Я, конечно, не рассчитывал на овации и крики «браво», но, с другой стороны, ожидал чего-то большего, нежели напряженная улыбка и молчание. Я проследовал за Мэл, гадая, что происходит.
В гостиной было до отвращения чисто. В принципе, Мэл всегда следит за чистотой, но все-таки в пределах разумного. Сегодня же комната выглядела так, будто над ней хорошенько поработала моя мама. А моя мама относится к категории тех людей, которые считают трехразовую генеральную уборку в течение недели священной обязанностью. Впрочем, девственная чистота квартиры меня не очень удивила, так как я знал, что в минуты душевного расстройства Мэл всегда наводит чистоту – это помогает ей обрести почву под ногами. Все в комнате как будто говорило: «Если бы нашу жизнь можно было вот так же почистить. Если бы стабильность и спокойствие зависели лишь от потраченного времени и усилий. Если бы…»
– Я сейчас – только чаю налью, – прокричала Мэл из кухни. – Сока хочешь?
– Да, спасибо, – ответил я, наблюдая за ней через дверной проем.
Я уселся в кресло, подаренное Мэл ее бабушкой, когда та отправилась в Дом престарелых. Обычно это мое любимое место, но, учитывая обстоятельства, мне бы следовало сесть на диван, чтобы Мэл смогла сесть рядом. Теперь же к эмоциональной пропасти между нами добавилось еще и физическое расстояние. Только я собирался пересесть, как вошла Мэл с напитками и опустилась на диван. Журнальный столик между нами напоминал Берлинскую стену. Мы сидели молча, потягивая свои напитки и прислушиваясь к звукам: тиканью часов, голосу Клифа Ричарда с «Радио-2», доносящемуся из окна напротив, и к тому, как мы сами пьем наши напитки.
Я знал, что должен что-то сказать, но очень не хотел заговаривать о вчерашней ссоре. Мне казалось, что если мы не будем говорить о ней, то она как бы исчезнет. Конечно, глупо было так думать, но мне почему-то казалось, что если я смогу втянуть Мэл в обычный посторонний разговор, то у нее чудесным образом случится приступ амнезии, и она совершенно забудет о том, что менее суток назад порвала нашу помолвку. Вот только о чем можно говорить, когда предмет разговора только один? В поисках вдохновения я выглянул в окно.
– Похоже, скоро пойдет дождь, – соврал я.
Небо в этот момент отличалось особенной голубизной и безоблачностью. Скажете, я хватался за соломинку? Да я и за воздух схватился бы, если б это было возможно.
– Ты думаешь? – сказала Мэл, присоединяясь к моим метеорологическим наблюдениям.
Теперь настала очередь комнаты дарить мне вдохновение.
– Квартира убрана просто отлично.
– Спасибо, – сказала Мэл, отхлебнув чая.
Молчание.
– Автобус в сегодняшней серии «Ист-Эндеры» тоже неплохо смотрелся.
Опять молчание.
Пожалуй, хватит говорить о погоде.
А также о квартире.
И о мыльных операх.
И вообще – зарывать голову в песок в надежде, что все как-нибудь само решится.
«Если я так и буду говорить ни о чем, то мы до самого вечера проболтаем по схеме «Что интересного вы сегодня увидели?»», – нервно размышлял я. Набравшись мужества, я спросил:
– Как ты? А то я волновался…
– Нормально, – довольно безжизненно ответила Мэл.
– Прости меня за вчерашнее. Я тебя очень прошу. Я вел себя глупо и поступил как настоящий эгоист. Прости, пожалуйста. Но то, что ты вчера сказала… – Я не хотел даже произносить это, однако бесстрастное выражение ее лица заставило меня продолжить. – Ведь это неправда, да? Ты просто разозлилась на меня, да?
Я улыбнулся. Я хотел, чтобы это звучало не как обвинение, а так… легко и ненавязчиво.
Мэл покачала головой.
– Между нами все кончено, Даф.
Я открыл было рот, чтобы начать оправдываться, но она жестом остановила меня.
– Я знаю, что ты мне сейчас скажешь – что ты меня любишь и готов на мне жениться. Это очень мило, но это не совсем правда, так? Ведь ты не хочешь жениться, Даф? – Блюдце в ее руке слегка дрожало. – Когда я вчера спросила тебя, действительно ли ты хочешь жениться на мне, ты не ответил. Тем самым ты подтвердил то, что я и так знала, но боялась признаться в этом самой себе: ты любишь меня, но ты не хочешь жениться.
Она поставила чашку с блюдцем на стол и взглянула в окно.
– Наверное, еще в тот день, когда ты наконец согласился на свадьбу, я поняла это. Но я была так счастлива, что отодвинула все дурные мысли в сторону. Я с головой погрузилась в предсвадебные хлопоты и думала только о том, как хорошо нам будет вместе. А мысль, что ты можешь чувствовать иначе, я от себя отгоняла. Я надеялась, что в какой-то момент ты поймешь, что тоже рад этому, и начнешь участвовать наравне со мной во всей этой кутерьме.
Она на секунду задумалась, а затем, глядя мне прямо в глаза, сказала:
– Но когда мы вчера ссорились, я вдруг полностью осознала, что ты женишься на мне только потому, что этого хочу я, а сам ты совершенно этого не хочешь. Ты просто готов был сделать то, что считал правильным. Но, видишь ли, Даффи, я не хочу, чтобы ты приносил себя в жертву. Я не хочу однажды утром услышать от тебя, что это я тебя заставила на себе жениться. Я этого не перенесу. Я это знаю.
– Все не так, – тихо сказал я.
– Все именно так, и ты это прекрасно понимаешь. Хочешь, я тебе это докажу?
Я вздрогнул, видимо ожидая, что сейчас в комнату войдет свидетель обвинения. Только кто бы это мог быть? Моя мама? Моя сестра? Моя совесть?
– Все выражается в мелочах. Ну, вот, например, когда мы недавно встречались с Марком и Джулией. Ты весь вечер сидел как в воду опущенный, и все потому, что мы обсуждали предстоящую свадьбу. Или когда мы выбирали обручальное кольцо – я прекрасно помню, какой у тебя был взгляд, когда ювелир протянул его тебе. Этот взгляд говорил: «А правильно ли я поступаю?» Но настоящим доказательством являемся мы сами. Мы вместе уже четыре года, и при этом ни разу не прожили больше трех недель под одной крышей, и то это случалось только во время отпусков, как, например, в Гоа [31]31
Курорт в Индии на берегу Аравийского моря.
[Закрыть]прошлым летом.
Она немного помолчала.
– Это просто несправедливо – я так долго этого ждала. Ведь я что угодно была готова для тебя сделать, а ты не смог выполнить единственного моего желания. Так что, знаешь, я больше ждать не хочу. У меня только одна жизнь, поэтому я не могу себе позволить и дальше тратить ее на тебя.
Конечно же, она была права. Во всем права. Была у Мэл такая особенность – видеть меня насквозь и воспринимать все так, как оно есть на самом деле, а не так, как хотелось бы. Насколько бы болезненна ни была правда, Мэл все равно предпочитала ее иллюзиям.
Я не знал, что сказать, чтобы хоть как-то предотвратить неизбежное, поэтому мы некоторое время сидели молча, переваривая значимость происходящего. Мэл нервно хрустела пальцами, что случалось с ней только в минуты сильного раздражения.
Уставившись в окно, я раздумывал над тем, как было бы хорошо, если бы один из нас вдруг сказал что-нибудь такое, после чего все вернулось бы на свои места. В ожидании этого чуда я стал в уме перечислять все знакомые нам пары. Беф и Майки, Крис и Джейн, Рекка и Виджей, Ричард и Лиз, Лара и Ирвин, Кэти и Алекс, Иудда и Ян, Джесс и Стюарт, Марк и Инга, Фрэн и Эрик… Марк и Джули.
Не то чтобы список был огромным, но цели я достиг. Все эти пары относились к категории А: все они в той или иной степени повлияли на нынешний исход. Глядя на их безупречные отношения, становилось очевидно: наша с Мэл парав подметки им не годится. Достаточно нам было провести десять минут в их обществе, чтобы мы с Мэл начали испытывать иррациональное чувство зависти и собственной неуместности на их празднике жизни. Наверное, дело было в комплексе неполноценности: нам казалось, что мы отстали от жизни и нам уже никогда не догнать наших сверстников. Конечно, решить эту проблему было несложно: просто надо было завести дружбу с менее идеальными парами. С другой стороны, возможно, что именно наша «неординарность» в бытовых вопросах делала нас столь привлекательными для ее друзей.
Эта мысль материализовалась в вопрос.
– Все дело в том, что мы не Марк и Джули, не так ли?
– Что ты имеешь в виду?
– Дело в том, что мы не так идеальны, как они. Ты ведь понимаешь, о чем я, – мы не идеальнаяпара.
Мне хотелось, чтобы это слово звучало как можно неприятнее.
– Мы не ходим на симфонические концерты, не устанавливаем викторианские камины и т. д., и т. п. Но я думал, что мы выше этого. Мы не такие, как все.Мы представляем собой эдакую кайфовую нетипичную пару. Нам нет нужды все делать исключительно вместе, мы интересны и по отдельности. Мы свободны. Я не хочу, чтобы мы походили на Марка и Джули.
– Марк и Джули любят друг друга, и поэтому они вместе. Поэтому они женятся, – ответила Мэл. – В этом нет ничего ненормального. Люди влюбляются и начинают жить вместе. Так всегда было.
– Но ведь этим дело не заканчивается. Сперва люди начинают жить вместе, а затем оказываются на парной беговой дорожке. И цель забега известна: быть не хуже, чем все, стать мистером и миссис Джонсон, ну, или в данном конкретном случае Марком и Джули.
Мэл замотала головой.
– Ты ведь прекрасно знаешь, что мы не стали бы этого делать.
– Нет, стали бы, – возразил я. – Потому что все так делают. Назови мне хоть одну из известных нам пар, которая не установила бы викторианский камин в своей новой квартире.
Мэл задумалась.
– Рэчел и Пол.
– Не подходит, – покачал я головой. – Если помнишь, Рэчел и Пол не установили викторианский камин лишь по той причине, что их знакомый декоратор посоветовал им купить камин из итальянского мрамора, который должен был вот-вот войти в моду.
Мэл пожала плечами, как будто говоря: «Ну и что?».
– Неужели ты не понимаешь, о чем я? Все эти пары занимаются лишь тем, что рыщут по жизни в поисках всевозможных усовершенствований. И все лишь для того, чтобы стать идеальными. Дом должен быть идеальным, рестораны, в которых они едят, – идеальными, отношения – тоже идеальными. Но ведь идеала не существует, поэтому и счастья им не видать. Вместо того чтобы радоваться сегодняшнему дню, они тратят жизнь на ожидание завтрашнего. Я люблю тебя, Мэл. Мы все уладим, я в этом совершенно уверен. Мы не идеальны, но вместе нам лучше, чем по отдельности.
– На этот счет я не уверена, – довольно прохладно сказала Мэл. – К тому же все вышесказанное не меняет одной важной детали: тыне хочешь жить со мной.Я, конечно, могла бы так и прождать тебя всю оставшуюся жизнь, но не собираюсь этого делать. Мне кажется, четырех лет было вполне достаточно. Поэтому сейчас я прошу тебя уйти. Так будет лучше. И, пожалуйста, не звони мне. По крайней мере, какое-то время.
Мы поцеловались на ступенях лестницы.
– Все это ужасно грустно, Даф, – сказала Мэл со слезами на глазах. – Я ведь знаю, что ты меня любишь. И что нам было бы очень хорошо вместе. Но ты слишком боишься ответственности, так что тебе самому придется решать, что ты выбираешь в конечном счете.
Кто-нибудь смотрел вчерашний фильм о Лэсси [32]32
Американский многосерийный художественный фильм о колли по имени Лэсси.
[Закрыть]?
Полчаса спустя, изрядно промокнув под проливным дождем, я сел на электричку на станции «Клэпхем» и доехал до «Ватерлоо». В руках у меня была брошюрка под названием «Что такое Hi-Fi?» (ее содержание казалось мне панацеей от обрушившейся на меня действительности) и начатая пачка «Revels» (с фанатичным безумием я изъял из нее и съел исключительно оранжевые конфеты). Отказываясь поверить в то, что случилось, я добрался до метро и сел на Северную ветку. Перелистывая страницы своей брошюрки, я внимательно рассматривал каждую картинку и вчитывался во все технические характеристики. Мои планы на ближайшее будущее были довольно незамысловаты. Я собирался войти в первый попавшийся магазин Hi-Fi-техники на Тоттенхем Корт Роуд, протянуть продавцу мою кредитную карту, указать на картинку в брошюре «Что такое Hi-Fi?» и сказать: я хочу вот это. Приблизительно двадцать шесть минут, ушедших на поиски нужного магазина, и я был снова счастлив.
Несмотря на сырую дождливую погоду, на Тоттенхем Корт Роуд толпилось довольно много народа, в основном туристы. Я пробрался сквозь толпу к первому попавшемуся магазину Hi-Fi под названием «Новая электроника». Оставив дождь за спиной, в магазине я сразу почувствовал себя как дома. Повсюду стояли такие же парни, как я, с упоением рассматривающие все самое новое и лучшее в области Hi-Fi. Прекрасно осознавая, что не можем себе позволить купить эту аппаратуру, мы тем не менее умудряемся обосновать жизненную необходимость ее приобретения, не принимая в расчет такие банальные вещи, как потребность в еде, тепле и крыше над головой.
Я остановился перед парой колонок, получивших высшую оценку в брошюре Hi-Fi, и начал с вожделением их рассматривать. Тут же ко мне подошел продавец, парень моего возраста, в мятом сером костюме, дурацкой рубашке и очень плохих башмаках. Весь его вид как будто говорил: мне наплевать, как я выгляжу, потому что в жизни есть вещи поважнее. Например, аппаратура Hi-Fi.
– Хорошие колонки, – уважительно заметил он. – Очень хорошие.
Кем-кем, а дураками владельцы такого рода магазинов не были. Они нанимали на работу людей, думающих так же, как я, чтобы продать товар таким же, как я. Этот парень точно знал, что сказать и на каких струнах сыграть. Ощущение было такое, будто меня соблазняла самая красивая женщина на свете, правда одетая очень безвкусно. Перед таким сочетанием я не мог устоять.
– Да, – подтвердил я, – классные колонки.
– Их подвезли вчера вечером. Дел было по горло, так что я сам еще не успел их послушать.
– Правда?
Он кивнул.
– У вас какая система?
У меня не было «системы». У меня был центр черного цвета, купленный за бесценок у Чарли несколько лет назад. Но признаваться в этом я не собирался. Я соврал что-то про то, что якобы не помню названия, а затем заявил с видом шикующего плейбоя, что не прочь был бы прикупить еще и CD-плеер с усилителем.
– А сколько вы готовы потратить? – спросил он.
Я пожал плечами и назвал цифру, не имевшую ничего даже приблизительно общего с моими средствами.
– Ага, – с трудом сдерживая восторг, проговорил он. – Подождите секунду, я проверю, свободна ли комната для прослушивания. Там присоединю колонки к усилителю и самому лучшему плееру. Уверен, вам понравится.
Пару минут спустя он вернулся с кучей проводов и жестом поманил меня в сторону застекленной комнаты в конце магазина. Посередине комнаты стоял большой коричневый кожаный диван. Присоединяя провода, он одновременно дал мне исчерпывающее описание всей системы. Это было прекрасно. Немногие вещи в этом мире сравнятся с разговором двух мужчин о технике. Наша с ним беседа вновь придала смысл моей жизни. В обыденности со мной вечно происходит черт знает что, а тут мне предлагался выход в иной мир – мир, в котором каждая его деталь, будь то вуфер, твитер или басовый динамик, была мне понятна и мной любима. Конечно, он разбирался в технике лучше меня, но при этом совсем не задавался. Наоборот, он хотел поделиться со мной своими познаниями. Это сближало нас.
Закончив возиться с колонками, он спросил меня, что именно мне хочется послушать, чтобы я смог оценить их мощность. И вот тут я его разочаровал. Отказавшись поочередно от классического рока, танцевальных мелодий, блюза, хип-хопа, джаза и гитары (рок и поп), я протянул ему сборник под названием «Только для влюбленных», который откопал среди кучи CD, лежавших на полу. На черно-белой коробке была изображена до слащавости хорошенькая парочка, целующаяся под дождем.
– Седьмой трек, – с отчаянием в голосе сказал я. – Поставьте седьмой трек.
Он недоверчиво взглянул на меня.
– Послушайте, а вы в этом уверены? У меня тут есть классное техно, которое звучало бы здесь просто потрясно.
– Я понимаю, – сказал я, уже не заботясь о его мнении, – что это убогость, но моя… моя… эта песня должна была исполняться на свадьбе моего друга.
– Ваше право, – сказал он, приподнимая брови.
Он аккуратно установил диск в проигрыватель и нажал «Play». Из колонок полились кристально чистые звуки, как будто легендарная группа «Коммодорс» исполняла «Истинную женщину» прямо передо мной.
_____
Нагруженный колонками, усилителем и CD-плеером, я устало тащился домой под проливным дождем. Вызванное покупками ощущение счастья уже покинуло меня. Мне срочно нужна была помощь. Мне были нужны мои друзья. Я позвонил Чарли на мобильный. Они с Дэном засели в «Шекспире» [33]33
Бар в Ковен Гардене.
[Закрыть]и смотрели футбол, потому что телевизор дома сломался. Повесив трубку, я почувствовал, как настроение мое опять поднимается. Чарли и Дэн были как раз теми людьми, которые мне сейчас были необходимы. Почему? Да потому, что они были моимилюдьми.
Людьми, готовыми говорить о чем угодно, при условии, что это что угодно не будет серьезным.
Людьми, не спрашивающими меня ежесекундно, о чем я думаю.
Людьми, следующими логике, а не чувствам.
Людьми, не произносящими ни звука при включенном телевизоре. Ну, разве что пару ругательств.
И, наконец, людьми, правильно реагирующими на женское атласное белье красного цвета.
– Кто-нибудь смотрел вчера фильм о Лэсси? – спросил Чарли, машинально вертя подставку под пивом. – «Лэсси возвращается»…
Матч уже давно закончился со счетом ноль-ноль. Это была скучнейшая игра со стороны обеих команд, как будто вознамерившихся показать, как плохо они могут играть в футбол. Зрелище было столь удручающим, что вместо радостного обсуждения особенно запомнившихся моментов игры мы были вынуждены перейти к разговору о том, кто чем занимался накануне вечером. Поскольку вчерашний вечер я провел в своей спальне, размышляя о ссоре в ИКЕА, я предпочел соврать и заявил, что вчера очень устал и поэтому рано лег спать. Дэн провел вечер в обществе Ланы, довольно миловидной «задиры» [34]34
Человек, постоянно прерывающий выступление артиста своими выкриками и громогласными замечаниями.
[Закрыть], не дававшей ему рта раскрыть во время его выступления в «Нью Кросс». Чарли же довольно невнятно сообщил, что вчера вечером смотрел по телевизору «Лэсси возвращается».
– Все эти фильмы совершенно одинаковы, – заявил Чарли, выступая против всего кинематографического жанра в стиле «Лэсси». – Ребенок находит собаку. Ой, папочка, можно мы возьмем ее домой? Нет. Ну пожалуйста. Нет. Ну пожалуйста. Хорошо. Ребенок попадает в беду. Лэсси его спасает. Счастливый конец.
Он хлопнул в ладоши, а затем пожал плечами. Он был похож одновременно на какого-нибудь лондонского оборванца, торгующего газетами в Ист-Энде, и на еврея-интеллигента из Нью-Йорка.
– Тема всегда одна и та же.
Я не поддержал эту беседу, потому что кое-что в рассказе Чарли о его вчерашнем времяпрепровождении меня насторожило.
– Вы ведь должны были с Верни вчера пойти в какой-то безумно дорогой ресторан в Хампстеде, разве нет?
– Ну да, мы и пошли, – уныло ответил Чарли.
По тому, с каким выражением он это сказал, было очевидно, что вчерашний шикарный вечер на самом деле оказался сплошным кошмаром.
– Вечер очень удался.
– Тогда почему ты смотрел «Лэсси»?
– Я ее записывал, – огрызнулся он.
По его тону можно было понять, что лучше бы нам к нему не приставать. Понятное дело, именно этим мы и занялись.
– Ты хоть понимаешь, как странно это звучит? – расхохотался я. – Это каким же надо быть извращенцем, чтобы записывать фильмы о Лэсси?
С явным облегчением от того, что мы оставили его вчерашний ужин в покое, Чарли притворно состроил стыдливую рожу и сообщил:
– Между прочим, это классика. Когда-нибудь эти фильмы займут достойное место рядом со второй частью «Крестного отца», «Детьми райка» [35]35
Известный фильм французского режиссера М. Карне: «Les Enfants du Paradis» (1945).
[Закрыть]и «Самым большим псом на свете по имени Дигби» [36]36
Английский фильм для детей о дружбе маленького мальчика и собаки (1973).
[Закрыть].
Он отхлебнул пива и продолжил:
– Так о чем я собирался рассказать, прежде чем вы меня так нагло прервали? Ах да, о том, что в фильмах о Лэсси пес всегда спасает ребенка от какого-нибудь злобного пумаобразного животного, собиравшегося этого ребенка искалечить до смерти…
– Ты хочешь сказать – собака, – подсказал я. – Лэсси ведь дама.
Чарли посмотрел на меня в замешательстве, пытаясь понять, не придумал ли я это на ходу.
– Лэсси ведь был парнем, разве нет?
– Ну конечно же Лэсси – это она, – вмешался Дэн. – Иначе фильмы назывались бы Лэдди [37]37
Игра слов. Имя Lassie является широко распространенным женским именем, особенно в Шотландии. «Lad» по-английски означает: парень, приятель, друг.
[Закрыть].
– Разумно, – согласился Чарли. – Так вот, в фильмах о Лэсси онавсегда спасает ребенка от когтей пумаобразного монстра или чего-нибудь вроде того.
Мы с Дэном кивнули, не понимая, к чему он клонит.
– Вот мне и интересно – как они это снимают? Ведь вряд ли они заставляют настоящую собаку драться с настоящей пумой?
– Ага, как же, – откликнулся Дэн. – Я где-то читал, что у них уходило по восемь цирковых Лэсси на каждую пуму.
Должно быть, я о чем-то сильно задумался, потому что чуть было не начал возмущаться по поводу жестокого обращения с животными и бездействия «Гринписа», как вдруг Дэн рассмеялся и прохрипел:
– У пумы вырывали зубы перед съемками. Я видел целый фильм об этом по «Дискавери» [38]38
Телевизионный канал, транслирующий документальные фильмы о природе, путешествиях и т. п.
[Закрыть].
Господи, как я в этот момент был счастлив! С моей точки зрения, жизнь нам дана ради таких вот эпизодов. Посидеть с друзьями, посмеяться – что может быть лучше? Жизнь не должна быть сложной. Она должна быть легкой и приятной.
День уже близился к концу, а мы все еще не произнесли ни одной осмысленной фразы, такой, какую стоило бы повторить в приличном обществе. На троих мы имели: диплом по английской филологии и драматическому мастерству (у Дэна), кандидатскую по градостроительству (у Чарли) и порядочное количество пятерок (многие из которых были заслуженно моими), и тем не менее наш разговор вряд ли попадал в разряд интеллектуальных. Хотя мы говорили о важных вещах. Важных для нас. Вдохновленные фильмами о Лэсси, мы успели обсудить (довольно бурно и пространно) следующие важнейшие вопросы:
Вопрос:Смог бы Бэтмэн победить Человека-Паука в поединке один на один?
Ответ:Вряд ли. Человек-Паук наделен нечеловеческой силой, а Бэтмэн – всего лишь парнишка в детском комбинезончике с кучкой наворотов.
Для справки:Чарли попросил особо отметить, что он считает по-другому. С его точки зрения, возможность драки с радиоактивным пауком в нашем мире ничтожно мала, а вот помахать кулаками с чуваком в костюме летучей мыши и всякими противобандитскими приспособлениями, в принципе, возможно.
Вопрос:Кто больше всех весит?
Ответ:Я: 85,5; Чарли: 90; Дэн: 79,2.
Для справки:Чарли настоял на том, что речь идет не о весе как таковом, а о соотношении мускулов к жиру.
Вопрос:Лучший фильм Вуди Алена?
Ответ:«Манхэттен» (два голоса «за»: мой и Чарли), «Тени и Туман» (Дэна).
Для справки:Дэн отказался признавать голосование действительным и предложил проголосовать заново по трехбалльной системе: три балла отдается за самый любимый фильм, два за следующий по списку, и так далее.
Победитель после повторного голосования:«Энни Хол».
Я отправился в туалет. Там я заодно посмотрел на часы. Было уже восемь вечера. Благодаря немалому количеству выпитого и приблизительно восьми миллионам пакетиков с чипсами, заменившими мне воскресный обед, я был достаточно пьян, чтобы не пытаться подсчитать, сколько времени прошло с тех пор, как я был у Мэл, но и не настолько, чтобы упасть в унитаз.
Возвращаясь к нашему столику, я вспомнил классную историю, которая должна была разозлить Дэна. Историю о том, как он однажды признался в тайном воздыхательстве по Элизабет из «Вальтонов» [39]39
«The Waltons» – американский сериал о годах Великой Депрессии в США.
[Закрыть]. Пока я изо всех сил пытался вспомнить фамилию той актрисы, которая играла рыженькую Элизабет, я заметил, что за нашим столиком прибыло. Подойдя ближе, я понял, что это Грэг Беннет – наш с Дэном приятель. Кстати, тоже комик.
Не то чтобы он был нашим другом – скорее так, потенциальной заменой отсутствующего друга, если хотелось выпить с кем-нибудь, а также источником сплетен о наших общих коллегах. Дело в том, что он не очень-то нам нравился. Он был из тех людей, кто отпускает пошловатые шуточки – обычно в адрес женщин, хотя животными, беженцами и религиозными общинами он тоже не брезговал – в надежде, что присутствующие оценят его чувство юмора. Чего он не понимал, так это того, что в его случае пренебрежение «вездесущей политкорректностью» и скудоумие ничем друг от друга не отличаются. С другой стороны, он был в каком-то смысле совершенно беззлобной личностью, и за это – и только за это – мы его терпели.
– Знаете что? – спросил Грэг в тот момент, когда я уселся за столик.
Удовольствия ради мы решили посмеяться за его счет. Начал я:
– Ты все-таки признал, что разницы между «высоким лбом» и «облысением» не существует?
Чарли предложил другой вариант:
– Ты понял, что не смешон.
Однако в точку неожиданно угодил Дэн:
– Ты собираешься жениться?
– Ага, – изумленно ответил Грэг. – А как ты догадался?
Было заметно, что эта новость расстроила Дэна, так же как и меня. Дэн учился вместе с девушкой Грэга на факультете драматического мастерства в университете. Мы называли ее «Очаровательной Анной». У них с Дэном чуть было не случился роман, но по какой-то причине они так и не оказались вместе. В результате Анна предпочла Грэга. Дэн всегда говорил, что запросто мог бы влюбиться в нее, потому что она была удивительно искренним человеком. Единственным ее недостатком он считал неспособность понять, каким придурком был Грэг.
– Это как в той шутке, – довольно вяло произнес Дэн. – Почему обезьяна упала с дерева?
– Понятия не имею, – ответил Грэг.
– Потому что умерла.
Выждав паузу, он продолжил.
– А почему вторая обезьяна упала с дерева?
– Не знаю, – смущенно сказал Грэг.
– Потому что она решила, что это игра такая, и она захотела в ней поучаствовать.
– И ты хочешь сказать?.. – спросил Грэг, единственный из нас, кто не смеялся.
– Вот этот уже женат, – указал Дэн на Чарли. – А вот этот собирается жениться. – Он указал на меня. – Это лишь вопрос времени – когда же следующая обезьяна решит, что идея хороша. Но я-то уж точно не обезьяна.
– Это ты меня обезьяной называешь? – встрепенулся Грэг как бы возмущенно, но еще не обидевшись окончательно.
– Нет, Грэг, не тебя.
Дэн спустил на тормозах потенциальную возможность ссоры. Хотя Грэг обычно пробуждал в нем не самые лучшие чувства, для свары он был слишком пьян.
Дэн протянул Грэгу руку и сказал:
– Я рад за тебя, приятель.
– Отлично, – с чувством ответил Грэг.
– Женишься, значит, – сказал Чарли, протягивая Грэгу пригоршню жареного арахиса. – А когда ты сделал ей предложение?
– Вчера вечером, – сообщил Грэг, принимая орешки. – Я уже давно думал об этом, а вчера решил – почему бы и нет?
Он повернулся ко мне и спросил:
– Как на счет двойной свадьбы, а? Я с Анной, ты с Мэл, расходы пополам.
Я не засмеялся. Не усмехнулся. Даже плечами не пожал. В общем, не сделал ничего из того, что предполагается в подобных случаях. Вместо этого я заплакал. Настоящими горючими слезами. У всех у нас бывают минуты слабости, – кажется, в тот момент я исчерпал все свои силы. Честно говоря, я даже не помню, когда плакал в последний раз. Мэл любила подшучивать на эту тему – она говорила, что мне в детстве удалили слезные железы, хотя в действительности я просто забыл, как это делается. Зато теперь вспомнил.
Все молчали, уставившись в свои кружки. По-моему, даже музыка смолкла, хотя, конечно, вряд ли. Что ж, я сам себя подставил. Иногда можно дать волю своим чувствам, но сегодня я выбрал неподходящее время и место. Нельзя было делать это в баре, на глазах у друзей, как будто я придурок какой-то. Мои слезы доказали лишь одно – сколько бы я ни прятал голову в песок, пытаясь сбежать от действительности, она всегда настигала меня самым отвратительным образом. О существовании Мэл знали все сидящие за столом, так же как и о том, что именно благодаря этой самой действительности человек в каменном веке изобрел бар сразу вслед за колесом.
После нескольких минут тягостного молчания, навсегда запечатлевшихся в моем сознании, я все же решил объяснить своим друзьям, что на меня нашло.
Скорее всего, это должно было только ухудшить мое положение, но хотя бы временно облегчить мои страдания.
– Мы с Мэл расстались, – признался я. – Она сказала, что я не хочу жениться. Это чистая правда. Но это совершенно не означает, что я ее не люблю…
Не в силах продолжать, я замолчал. Чувство безграничного отчаяния придавило меня всей своей тяжестью.
– Жизнь моя превратилась в полнейшее дерьмо. Кто-нибудь, скажите мне – как жить дальше?
Все подавленно молчали. Подошел высокий жилистый бармен со светлым ежиком на голове и забрал пустые кружки. Я вытер глаза и прочистил горло. Никто по-прежнему не произнес ни слова.
Прошло несколько минут, после чего, как будто только что проснувшись, заговорил Чарли.
– Верни беременна. Она сообщила мне об этом вчера в ресторане. Я что-то такое подозревал. Если мы идем на шикарный обед, значит, что-то не так. Мне казалось, я был готов к этому… к тому, что рано или поздно это должно произойти, и вот теперь… я не хочу быть отцом.
Молчание.
Потом довольно громко кашлянул Дэн, и мы уставились на него.
– Вы все слышали про приглашение на свадьбу Миены. Так вот, вчера вечером, болтая с девчонкой, с которой познакомился после вчерашнего выступления, я вдруг понял, что, расставшись с Миеной, я совершил величайшую ошибку. Что она была… ну, вы понимаете… той самой, Единственной.
Мы переглянулись, а затем молча уставились в свои кружки.
