Текст книги "Мистер Обязательность"
Автор книги: Майк Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Тут ее слова начали потихоньку доходить до меня.
– То есть ты хочешь сказать, что я настоящий идиот, потому что на самом-то деле давно уже «отдал» себя Мэл?
– Вот именно.
– Это значит, что глупо бояться этой самой самоотдачи и обязательств, связанных с ней, если я и так уже взял их на себя! А это значит, что ничто не мешает мне…
Тут я встал.
– Прости, мне надо идти.
– Я знаю.
– Ты даже не сердишься на меня? Мало того что я заставил тебя потратить кучу денег на шмотки, так я еще и спать с тобой не стал, хотя ты, можно сказать, очень меня об этом просила.
– Н-да, я как-то не смотрела на это дело с такого ракурса…
Тут она рассмеялась.
– Во-первых, Даффи, я обожаю покупать себе одежду. Во-вторых, ты сильно ошибаешься, если считаешь, что мы с моими новыми туфлями останемся сегодня вечером дома, оплакивая твой уход. И в-третьих, полезно получать иногда от ворот поворот. Особенно если ты являешься «Самой горячей штучкой на ТВ». Знаешь, ты классный парень, и я искренне хотела бы, чтобы мы остались друзьями. Если же говорить совсем честно, то вся эта ситуация не слишком меня расстраивает – я ведь предпочитаю счастливые концы.
Летя в такси по мокрым от дождя улицам Лондона, я не слышал ничего, кроме биения собственного сердца. Благодаря нахлынувшему озарению я вдруг ясно осознал все ошибки, допущенные мною в наших отношениях с Мэл.
Я с самого начала почему-то убедил себя в том, что не должен меняться. Довольно глупо, но тогда я находил этому прекрасное объяснение: ведь если я изменюсь, значит, я никогда уже не буду тем, кем был вначале. А я себе тогда очень нравился.
С приходом Мэл жизнь моя переменилась: она сумела вытащить меня из всепоглощающего хаоса моей жизни с Дэном и наставить на путь истинный. На этом пути выяснилось, что шампунь в ванной может быть не один, их может быть три (причем все разные), а постельное белье бывает одного цвета. Еда не всегда закупорена в металлические жестянки, а тосты – не единственные представители мира закусок. И хотя иногда мне казалось, что я очутился в ином мире, где властвуют уже не мужчины, – в общем и целом меня это устраивало. Когда-то все мои мысли сводились к музыке, комедии и девчонкам. Мэл каким-то чудом сумела расширить мои горизонты, и такие слова, как жизнь и мироздание, перестали меня пугать.
Да что там говорить – лучше Мэл у меня никогда и никого не было. Она удивительная – веселая, нежная и преданная. Другой такой просто не сыскать. Я же, как последний кретин, профукал собственное счастье – не был, видите ли, готов к «серьезным отношениям», включавшим в себя такие вещи, как ИКЕА, обеды с ее друзьями и… женитьбу. Я не мог дать ей то единственное, чего она так хотела.
Ну что ж, теперь – мог.
Синий
Такси остановилось у дома Мэл. По пути я размышлял, каким именно образом сообщу Мэл о том, что приехал не для того, чтобы просто провести вечер вместе, а чтобы остаться с ней на всю жизнь. Выглянув в окно такси, я заметил блестящий от дождя «2CV», припаркованный у входа. Крутой машины Роба Первого видно не было. «Наверное, он приехал на такси, чтобы спокойно выпить», – решил я. Эта мысль вызвала воспоминание о бутылке вина, которую я специально купил для сегодняшней встречи. Пока мы ходили с Алекс по магазинам, я решил удивить Мэл своей непредсказуемостью и купил бутылку вина, никоим образом не отвечающую моим обычным требованиям. Начать хотя бы с того, что она стоила семнадцать фунтов девяносто девять пенсов. С моей точки зрения, это вино должно было являться шедевром виноделия, в противном случае я был готов вернуться в магазин и потребовать деньги обратно.
«Так, хватит медлить, – приказал я себе. – Теперь или никогда». Я вышел из машины, с трудом передвигая ноги. Они были как ватные и никак не хотели идти вперед. Плюс к этому я вдруг почувствовал цинковый привкус во рту, сопровождавшийся неудержимым слюноотделением. «Сейчас меня вырвет», – подумал я. Утешало лишь то, что, коль скоро мои сознание и подсознание слились в едином порыве, значит, ситуация из тех, которые называют «знаковыми».
Позвонив, я стал ждать, когда Мэл откроет дверь. Решив использовать это время с пользой, я начал репетировать сцену предложения руки и сердца.
Мэл, я люблю тебя. Ты выйдешь за меня замуж?
Ничего себе.
Мэл, я вел себя как последний дурак. Ты хочешь стать моей женой?
Тоже ничего, но слишком мелодраматично.
Детка, я сплю и вижу тебя в подвенечном платье, себя в костюме, а священника в чем ему заблагорассудится.
Что я, Джон Траволта, что ли?
Закрыв глаза, я попытался успокоиться и сосредоточиться. Когда я их открыл, передо мной стояла Мэл. Она плакала.
– Что случилось? – забыв обо всем на свете, воскликнул я. – С тобой все в порядке?
Вытерев слезы и размазавшуюся тушь, она сказала:
– Тебе лучше сперва войти.
Шагая по коридору, я гадал, что же такое могло случиться. Может быть, она поругалась с Робом? Нет, вряд ли дело только в этом. Тут до меня внезапно дошло, что что-то могло случиться с ее родителями. Пару лет назад у ее матери был инфаркт, и с тех пор она постоянно чувствовала себя неважно.
– Послушай, что случилось? Что-то с родителями?
– Нет, слава богу, с ними все в порядке.
Поставив бутылку вина на стол в гостиной, я огляделся в поисках Роба. Его не было.
– А где Роб?
– Был Роб… – как-то странно ответила Мэл и села на диван. – И нет его.
Усаживаясь рядом, я хотел лишь одного – обнять ее покрепче и прижать к себе.
– Вы что, поссорились?
– Можно и так сказать.
– Мне очень жаль. – В каком-то смысле мне действительно грустно было это слышать.
– Послушай, Даффи, тебе незачем сейчас врать, – слабо улыбнувшись, сказала Мэл. – Во всяком случае, мне от этого не легче. С самого начала было понятно, что у нас с ним ничего не получится. Знаешь, иногда мне кажется, что я стала общаться с ним лишь потому, что он был полной твоей противоположностью. – Она на секунду замолчала. – В любом случае, я плачу не из-за него.
– Тогда я не понимаю, – пододвигаясь поближе, сказал я. – Что же тебя так расстроило?
– Я беременна.
Совершенно ошарашенный, я попытался вникнуть в смысл ее слов, но сделать этого не смог. Кажется, я вообще перестал соображать на какое-то время. Я просто сидел, ничего не говоря и ни о чем не думая. Да я и не мог ни о чем думать или говорить. Я даже чувствовать ничего не мог. Разве что стук собственного сердца.
– Прежде чем ты задашь этот вопрос, – услышал я голос Мэл, – я сама отвечу – это не ребенок Роба. Можешь считать меня старомодной, но я не могу спать с мужчиной, которого не люблю. А я его не любила.
– Когда ты узнала?
Мэл взглянула на часы.
– Три часа и двадцать семь минут назад. Да нет, ты не подумай, я не сижу и не считаю часы. Просто я уже на неделю опаздывала, что, впрочем, и раньше случалось, но в этот раз я точно знала. Я купила три теста. Три разных теста. Ты же знаешь, мне всегда нужно несколько доказательств.
Она тихонько рассмеялась, встала и взяла с каминной полки что-то завернутое в салфетку. Развернув ее, она показала мне три теста.
– Я решила сохранить их на память. Смотри: синий, синий и еще раз синий. То есть ребенок.
И тут она выжидательно посмотрела на меня. Пора мне было что-то сказать. И я сказал:
– Мне казалось, что мы…
– Ну, извини, Даффи, – резко оборвала она меня. – Такова жизнь. В ней случаются неожиданности.
Мэл встала и принялась быстро ходить по комнате.
– Уж прости меня, что я тебя так огорошила, но, поверь мне, у меня стресс раз в сто сильнее. Теперь вся моя жизнь пойдет иначе.
– Послушай, Мэл, – прервал я ее. Я чувствовал, что должен что-то сказать. Я должен был сказать ей, как сильно я ее люблю. И что, несмотря ни на что, у нас с нейвсе будет в порядке. – Я хочу тебе кое-что сказать…
– Черт тебя побери, Даффи! – заорала вдруг Мэл. Слезы градом катились по ее щекам. – Неужели ты не можешь не прерывать меня? Как мне это надоело – ты вечно лезешь со своими умными словами, не слушая, говорю я или нет. Хоть раз в жизни – помолчи и выслушай меня до конца!
Она затихла на какое-то время, видимо пытаясь себя успокоить. Когда она вновь заговорила, голос ее звучал ровнее.
– Я решила оставить ребенка. Но я хочу сразу расставить все точки над «i» – мы с тобой больше никогда не будем вместе. Ведь именно это ты собирался предложить мне, не так ли?
– Мэл, любимая, все не так. Я хочу, чтобы мы по-настоящему были вместе. Понимаешь? Не так, как раньше. Я хочу, чтобы ты снова была моей. Именно это я и хотел сказать. И именно поэтому со мной нет сегодня Алекс. Я хочу быть только с тобой.
– Да перестань же ты, Даффи! Слышишь, перестань! Неужели ты ничего не понимаешь? Не хочу я, чтобы ты поступал «как джентльмен». Я не хочу, чтобы мы были вместе лишь потому, что я беременна. Я хотела, чтобы мы были вместе, потому что любим друг друга. А теперь уже слишком поздно. Знаешь, пока мы были в ссоре, мы ни разу не сказали, что любим друг друга. А когда-то мы говорили это каждый день. Теперь мы сменили эти слова на разговоры о том, как мы «заботимся» друг о друге и как мы «нужны» друг другу. Только не «любим» друг друга. Ну так вот – я люблю тебя. Причем так сильно, что самой страшно становится. Но больше я в этот омут не полезу. Просто не могу себе этого позволить.
– То есть ты хочешь сказать…
– Что, несмотря на то что все еще люблю тебя, у нас больше ничего не получится. Я уже сейчас не в состоянии тебя видеть. Все изменилось, и мы уже ничего не сможем поправить. Все эти годы я старалась поступать так, как было лучше для тебя. Но теперь мне пора подумать и о себе.
Заглянув в ее глаза, полные слез, я понял, что это конец. Чувствуя подступающий к горлу комок, я думал о том, что она во всем права и что изменить уже ничего нельзя. Если бы у меня была хоть малейшая надежда на то, что она переменит свое мнение, я бы с радостью провел остаток дней на коленях, умоляя ее об этом. Но надежды не было. Она не поверила бы ни одному моему слову. Я видел, что она уже воздвигла барьер между нами. Барьер, который должен был спасти ее от меня. Ничего поделать я уже не мог.
С трудом соображая, что делаю, думая только о том, как сильно я ее люблю, я сказал:
– Мэл, молю тебя, скажи мне, есть хоть что-нибудь, что заставило бы тебя изменить свое решение? Прошу, скажи мне! Хоть что-нибудь?
– Нет, Даффи. Наверное, нам просто не суждено быть вместе.
Традиции важны для меня. В наше время стало модно не жениться, но мода, в отличие от традиций, меня не интересует.
Джон Леннон
«Итальянская работа» [61]61
«The Italian Job» (1969) – английская криминальная комедия о группе воров, планирующих хитроумное «ограбление века». В главной роли – Майкл Кейн. В 2003 г. на экраны вышел американский ремейк с одноименным названием.
[Закрыть]
Пятница. Полдвенадцатого ночи. Самолет из Парижа задержался на три часа, и мы только что выгрузились у четвертого терминала в Хитроу [62]62
Самый большой аэропорт в Лондоне.
[Закрыть]. Впрочем, этого следовало ожидать – перелет ничем не отличался от поездки в целом. То есть он был отвратительным.
Первую ночь в Париже я решил провести на Северном вокзале. Шибко умный, я решил сэкономить и не платить кучу франков за такие излишества, как кровать, туалет и вода в номере. Только подойдя к главному вокзалу французской столицы, я понял, во что влип. Воздух был маслянистым от выхлопных газов и дыма, и даже голуби, тихо ворковавшие на балках под куполом вокзала, были покрыты сажей. Когда я вошел на вокзал (а было это в три часа утра), то сразу понял, что такое количество преступных элементов, сконцентрированных одновременно в одном месте, может быть только в тюрьме. Ну, и на вокзале в центре Парижа.
В течение первых тридцати минут ко мне пристали четыре проститутки. Потом мужик в женском платье предложил мне «уколоться и забыться». А группа довольно злобно выглядевших подростков не сводила с меня глаз, пока я с вокзала не убрался, причем сами они, как я понял, считали совершенно нормальным тусоваться возле поездов в столь ранний час. Проведя бессонную ночь, я мечтал лишь об одном – как можно быстрее оказаться в Масвелл-Хилле, подальше от вокзала и от Парижа.
На следующее утро я поселился в гостинице и начал осмотр парижских достопримечательностей. За две недели я увидел все, что обычно видят туристы: Лувр, Эйфелеву башню, Блошиный рынок, Левый берег Сены и так далее. Но одному созерцать все эти красоты было грустно и как-то даже бессмысленно. Взгляд все время натыкался то на целующиеся парочки, то на влюбленно уставившихся друг на друга Ромео и Джульетту, то на кормящих друг друга с ложечки любовников в кафе. Сил смотреть на это не было. Конечно, всем известно, что «Париж – город влюбленных», но не до такой же степени! Это же хуже, чем ИКЕА, – оттуда хотя бы можно слинять. Здесь же я ежесекундно чувствовал, как я одинок.
Даже дорога домой оказалась ужасной. В аэропорту у стойки регистрации служащая авиакомпании спросила меня, хочу ли я сидеть у окна или ближе к проходу. Я ответил, что мне все равно. В ту же минуту выяснилось, что мест у окна больше не осталось. Естественно, теперь мне позарез необходимо было сидеть у окна. Я готов был душу отдать за место у иллюминатора. Но не тут-то было. Как вы думаете, куда меня посадили? На среднее место среднего ряда в хвосте самолета. Когда же она спросила, сам ли я упаковывал свои чемоданы, я даже не осмелился ответить, что упаковкой занималась моя мама, экс-террорист с большой дороги, всемирно известная наркобаронесса и вообще большая проказница.
Короче говоря, все путешествие было сплошным кошмаром. Истины ради надо признать, что в том состоянии духа, в котором я находился все это время, даже рай земной показался бы мне обителью печали и невзгод.
Мэл не желала ничего слышать. В тот вечер, когда она сообщила мне, что беременна, я просидел с ней, обнявшись, всю ночь напролет до самого утра. Рыдали мы в один голос, но это ничего не изменило. Она по-прежнему считала, что нам лучше расстаться. Все это время, находясь вдали от нее, я пытался представить себя на ее месте. Почувствовать, что переживает женщина в двадцать девять лет, будучи беременной и не замужем, женщина, чей бойфренд во многих отношениях показал себя не с лучшей стороны. Конечно, она боялась на меня полагаться. Снова впустить меня в свою жизнь означало бы вновь довериться мне, а я ничем не мог доказать ей, что был способен наконец взвалить на себя ношу ответственности и с честью нести ее до конца жизни. С чего ей было мне доверять?
Со мной тоже все было не так просто. Я только недавно понял, что способен любить одного человека до конца жизни. Мне часто казалось, что Мэл с рождения твердо знала, кого можно и нужно любить, а на кого и времени тратить не надо. Я же, в отличие от нее, всегда чувствовал себя неуверенно в этих вопросах и теперь, кажется, расплачивался за это.
Мы с Мэл походили на плохо дублированный боевик: она выступала в роли бойца, а я плелся сзади, озвучивая диалоги. Казалось, я никогда не сумею ее догнать. Но, с другой стороны, что здесь важнее: прийти к одним и тем жевыводам или прийти к ним одновременно?Мэл первой пришла в голову идея пожениться, но к тому времени, как и я добрел до этой же мысли, она вновь меня обогнала. Я, как всегда, опоздал.
Мы решили с ней, что нам нужно время, чтобы подумать. Вернувшись в ту ночь домой, я рассказал обо всем Дэну: и о том, как мы расстались с Алекс, и о том, что я решил бросить поприще комика, и о тернистой дороге к осознанию собственной ответственности, и, самое главное, о предстоящем отцовстве. На его вопрос, чем он может мне помочь, я довольно театрально заявил, что «в данной ситуации никто не сможет мне помочь», после чего решил, что мне нужно куда-нибудь уехать. Почему в Париж? А почему бы и нет?
Вначале я не собирался никому говорить, когда вернусь, но Чарли с Верни настояли на своем. По дороге в аэропорт, устав от их разглагольствований на эту тему, я пообещал, что позвоню им из Парижа, когда определюсь со своими планами. Я совершенно не собирался напускать туману, просто не хотел возвращаться в Англию до тех пор, пока в моей голове хоть что-то не прояснится. До сих пор переживания такой силы были мне не знакомы – я понятия не имел, сколько времени мне потребуется на то, чтобы прийти в себя. С другой стороны, я упаковал лишь двенадцать пар трусов, а стирать руками я ненавидел с детства, так что мои размышления не должны были занять более двух недель.
Но решающую роль в моем возвращении сыграл Дэн (хотя, конечно, хваленая французская еда, которую я возненавидел с первой минуты своего пребывания в Париже, а также скука и закончившиеся чистые трусы тоже повлияли на ситуацию). Дело в том, что Дэн решил-таки пойти на свадьбу Миены. Конечно, он никогда не попросил бы меня пойти вместе с ним, но, считая Дэна своим лучшим другом, я не мог допустить, чтобы он остался в такой момент один.
Как только я вышел из самолета и оказался в зале прибытия, то первым делом отыскал телефонную будку и позвонил Мэл. Сотни раз я хотел позвонить ей из Парижа, но каждый раз останавливал себя, не желая быть навязчивым.
Через несколько звонков послышался голос автоответчика. Не оставив сообщения, я повесил трубку и отправился к Чарли и Верни, ждавшим меня у магазина с сувенирами.
– Ну, как дела? – услышал я голос сестры. У Верни к этому времени был уже такой огромный живот, что обнять ее я смог только сбоку.
– Нормально, – неуверенно ответил я. – Жив вроде.
– Я так рада, что ты вернулся, – держа меня за руку, растроганно сказала Верни и добавила: – Братишка, я ужасно по тебе соскучилась.
– И я тоже, – послышался голос Чарли.
Мы с ним обнялись.
– Каждый раз, возвращаясь домой, я с удивлением обнаруживал нетронутую еду в холодильнике, пиво в шкафу и лежащий на прежнем месте пульт от телевизора. Все это было как-то странно, – с улыбкой добавил он.
– Ну как, ты рада? – спросил я, глядя на живот сестры.
– Еще бы! Я буду классной матерью. Кстати, раз уж я упомянула о классных матерях: скоро приедет мама и поживет у нас какое-то время. Чарли слишком занят на работе, так что я боюсь, что, когда появится малыш, я одна не справлюсь. Вот мама и вызвалась помочь.
– О, нет, только не это, – засмеялся я. – Теперь мне придется убирать квартиру! Находясь в Лидсе, она еще как-то закрывает глаза на то, что творится у меня дома в Лондоне, но, поселившись в Крауч-Энде, она обязательно примчится в Масвелл-Хилл, и тогда мне конец. Спорим, когда она приедет, то с собой привезет швабру, тряпки и фунтов на двадцать моющих средств.
Рассмеявшись, Верни покачала головой:
– Конечно, беременность не добавляет мозгов, но мне и моих хватит, чтобы не спорить об очевидном.
Чарли ушел вперед, пытаясь найти стоянку, на которой оставил машину. Мы же присели на скамейку у бескрайней парковки и стали его ждать. Я чувствовал, что Верни хочет расспросить меня о моих переживаниях, но не делает этого из деликатности.
– Ладно, я же вижу, что ты хочешь мне что-то сказать. Давай, не тяни.
– Я только хочу удостовериться в том, что с тобой все в порядке, – сказала Верни. – Ты ведь у меня единственный брат.
– Все нормально. Конечно, бывало и получше, но я жив, как видишь.
– Выглядишь ты ненормально. Выглядишь ты просто ужасно.
– Спасибо, милая, – саркастично вздохнул я.
– Ты просил меня ничего маме не говорить, но ведь ты и сам понимаешь, что теперь, когда она будет жить у нас, тебе придется рассказать о ребенке.
– Да, пожалуй.
Мысль эта меня не просто пугала – она приводила меня в ужас.
– Но ведь не прямо сейчас, а?
– Если ты ей не расскажешь, она и сама узнает. У нее нюх на такие вещи. Тогда она ужасно обидится, что узнала это не от тебя.
– Ну хорошо, хорошо. Я все ей расскажу.
– Даффи, друг мой! – заорал Дэн, увидев, как я вхожу в квартиру и бросаю рюкзак на пол. – Да ты похож на отощавшее насекомое! Придется кормить тебя чем-нибудь жирным через трубочку, пока будешь спать, а то ты прямо как ходячая реклама здорового образа жизни. Ну да ладно. Расскажи, как у тебя дела?
– Средне, – ответил я, принимая у него из рук банку «Ред Страйп». – Шесть из десяти.
– А у меня для тебя есть три новости, услышав которые ты поверишь в торжество справедливости!
– Тогда начинай с самой радостной новости для меня, —предложил я, усаживаясь в свое кресло. До чего же было приятно снова очутиться дома!
– Вчера позвонила Алекс и рассказала о той телевизионной работе, которую Грэг получил вместо тебя. Оказывается, работа эта совсем не такая замечательная, как мы все думали. Продюсеры решили не использовать его писательский «дар», так что, вместо того чтобы сочинять шутки и показывать их, он озвучивает какую-то студийную куклу в одном из комедийных номеров! Ты представляешь?! Я записал последнюю программу на пленку и от смеха чуть разрыв сердца не получил. А то, что это голос Грэга, вообще не слышно. Ну, разве это не справедливо?
– Так, валяй следующую новость, – отсмеявшись, потребовал я. – Хотя лучше этой ничего быть не может.
– Новости из жизни мистера Грэга, дубль два. На прошлой неделе я случайно встретил Очаровательную Анну в «Хавершеме», и оказалось, что она – ты представляешь – бросила Грэга!
– Ну, наконец-то! Давно было пора прозреть.
– Не совсем так, но все же… Он не оставил ей выбора.
Дэн заговорщически наклонился ко мне, как это обычно делается в кино, и поведал следующее:
– Анна устроила вечеринку в честь новой работы Грэга. Позвали всех друзей. Так вот, этот идиот, напившись, приударил за Бэтан Морган, лучшей подругой Анны. Ты представляешь? Ну, Анна, конечно, взъярилась и выставила этого придурка за дверь.
Дэн замолчал, а потом мечтательно добавил:
– Как жаль, что меня там не было!
– Так, и в чем же заключается третья новость? – прервал я его мечтания. – Неужели у тебя теперь собственный комедийный сериал?
– Бери выше. Знаешь, что пойдет по ВВС-2 через полчаса? «Итальянская работа»!
– Классно!
Это был наш с Дэном любимый фильм.
– А сообщений никаких? – с надеждой спросил я.
– Не-а.
Я все еще надеялся, что Мэл мне позвонит. Взглянув на часы, я подумал: «Уже поздно. Если она куда-нибудь ходила, пора бы ей уже вернуться домой. И где только в такое позднее время может находиться беременная женщина?» Я позвонил ей снова. Но опять наткнулся на автоответчик. Я оставил сообщение, что вернулся из Франции и что перезвоню ей, когда решится, идем ли мы с Дэном на свадьбу к Миене или нет. Должно быть, Дэн услышал мои слова, потому что, когда я отвернулся от телефона, он задумчиво смотрел на меня.
– Послушай, тебе совсем не обязательно идти со мной на эту свадьбу, – важно сказал он. – Я, правда, еще не решил, пойду ли я сам, но даже если я решусь на это, то и один справлюсь.
– Я знаю. Но ведь ты не будешь против, если я увяжусь за тобой?
Сообразив, что спорить бесполезно, он радостно рассмеялся и сказал:
– Отлично. Будет хотя бы с кем поговорить.
Тут он встал и зачем-то выключил телевизор. Отвечая на мой вопросительный взгляд, он сказал:
– Да, тут еще кое-что есть…
– Что именно?
– Нам бы надо поговорить.
– О чем?
– О нас.
– О нас?
Он кивнул.
– Да, именно. О нас. Значит, так. Не знаю, к чему ты там пришел в размышлениях о Мэл или о дальнейшей своей жизни вообще, но я, пока тебя не было, серьезно задумался над собственным будущим. А также о твоем намерении бросить комедиантство. И вот к какому выводу я пришел: тебе ни в коем случае нельзя этого делать! Конечно, в нашей с тобой жизни много было всякого, и хорошего и плохого, но комедийное поприще – это единственное, что дает силы радоваться жизни! А мы ведь еще не старики какие-нибудь, хочется еще пожить. Так вот, я хочу сказать… давай работать вместе?
– В каком смысле? – переспросил я. – Ты предлагаешь стать напарниками? Выступать вдвоем?
– Именно. Как Эббот и Кастелло.
– Или Морекам с Уазом.
– Или Хоуп с Кросби.
– Или Джордж с Милдред [63]63
Бад Эббот и Лу Кастелло – известные американские комики, выступавшие и снимавшиеся в кино вдвоем (первое выступление: 1936; последнее: 1957).
Эрик Морекам и Эрни Уаз – известные английские комики, выступавшие вдвоем на радио и по телевидению в «Шоу Морекама и Уайза» (первое выступление: 1941; последнее: 1983).
Бинг Кросби (1903–1977) – знаменитый американский певец и актер; Боб Хоуп (р. 1903) – знаменитый американский комик. Вместе Кросби и Хоуп снялись в нескольких комедийных фильмах.
«Джордж и Милдред» – английский комедийный сериал (1976–1979). В главных ролях: Брайан Мерфи (Джордж) и Юта Джойс (его жена Милдред).
[Закрыть].
На этом примеры закончились.
Пока я был в Париже, я убедился в том, что Алекс права, – мне нельзя устраиваться на постоянную работу. Я бы действительно бился головой о стены уже через неделю – либо постоянно отсиживался на больничном, либо меня просто уволили бы. Большинство людей способны работать с девяти до пяти, но только не я.
Дэн взял меня за руку и со смехом сказал:
– Согласен ли ты, Бенджамен Доминик Даффи, оказать мне, Дэниэлу Аарону Картеру, честь и стать моим законным супругом на поприще комедии?
Улыбаясь как идиот, я сказал:
– Да. Согласен ли ты, Дэниэл Аарон Картер, оказать мне, Бенджамену Доминику Даффи, честь и стать моим законным супругом на поприще комедии?
Примерно с тем же выражением лица Дэн ответил:
– Да. И теперь правом, дарованным мне неизвестно кем, я официально называю вас партнерами. Картер и Даффи. Неплохо звучит, а?
– Еще лучше звучит Даффи и Картер, – ответил я, – но сгодится и твой вариант.
