Текст книги "Мистер Обязательность"
Автор книги: Майк Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Гадание на «Cosmopolitan»
«Привет, Мэл. Это я, Даффи. Я вчера оставил сообщение на твоем автоответчике. И за день до этого тоже. И за день до того дня. И еще за день. И еще. Я просто пытаюсь сказать, что прошу прощения. И что я глупец, но ты и без меня это знаешь. Пока».
Сегодня вторник, и я не видел Мэл уже пять дней. Она отказывалась признавать мое существование посредством всех доступных методов связи: через телефон/факс/мобильный телефон/почтового голубя/e-mail/дверной звонок. На работе я занимался только тем, что слонялся с унылой физиономией по офису. Думать я ни о чем не мог и через каждые полчаса удрученно отпрашивался в туалет. Если добавить к этому постоянные перекуры и перерыв на обед, получалось, что моя работа свелась к нулю. Не то чтобы это кто-нибудь заметил, но все же. У меня была временная работа в ДАБ'е, статистической компании. Три года я заносил какую-то информацию в базу данных. Признаться, для временной работы срок великоват, но по каким-то неизвестным мне причинам отделу кадров ДАБ'а было выгоднее держать меня на временном контракте с возможностью в любой момент уволить, нежели нанять на постоянную работу. Меня такая ситуация вполне устраивала, так как, в свою очередь, давала возможность послать куда подальше весь этот идиотизм в ту самую секунду, как только мое комедианство стало бы приносить достойный заработок. Вот он, пример идеального симбиоза.
Оставив очередное сообщение на домашнем автоответчике Мэл, я решил, что пришло время взглянуть на Предложение с другого бока. Проскользнув незамеченным мимо сидящей в приемной Бриджет (женщины, считавшей своим долгом доносить о всех временщиках нашему руководству), я пробрался к лифту и спустился в самый подвал. Там располагался магазинчик с газетами, жевательными резинками и бутербродами. Ослепленный резким светом ламп дневного света, я уставился на длинные ряды дамских глянцевых журналов. На их обложках были изображены отполированные до блеска женщины немыслимой красоты.
Мэл читала эти журналы с благоговением. Она находила в них ответы на любые вопросы, у меня же они вызывали одно недоумение. Мэл понимала эти журналы, а они понимали ее. «Мне надоело находиться по ту сторону баррикад, – думал я, изучая полки. – Я хочу наконец разобраться, что происходит с моей девушкой».
Выбрав «New Woman», я пробежал глазами по заголовкам, а затем выбрал «19», «Company» и еще целую кипу похожих журналов. Получив двадцать девять пенсов сдачи с двадцатифунтовой купюры, я отправился назад. Прошмыгнув мимо нашего Постового (Бриджет, к счастью, была занята обсуждением по телефону вчерашней серии «Улицы коронаций» [9]9
«Coronation Street» – английский драматический сериал. Первая серия вышла в 1960 г.; снимается до сих пор.
[Закрыть]и не обратила на меня внимания), я вернулся на свое рабочее место и спрятал журналы в нижнем ящике стола, в котором обычно храню бутерброды, резинки и коллекцию стэплеров.
Как только горизонт освободился от начальства, я вытащил первый журнал, оказавшийся «Cosmopolitan», и начал приводить свой план в исполнение. Уперев язык в щеку, я уверил себя, что смогу найти ответы на все интересующие меня вопросы, как если бы этот журнал был кофейной гущей, на которой можно погадать.
Еще раз оглядевшись, нет ли подслушивающих и подсматривающих, я закрыл глаза, распростер руки над журналом (и его бесплатным астрологическим приложением) и зловещим голосом произнес: «О, великий Cosmopolitan! Твоими устами глаголят все женщины мира. Ответь же на мои вопросы:
1) Почему, спустя четыре года, Мэл вдруг захотела выйти замуж?
2) Почему Мэл настаивает на обсуждении такого рода вопросов во время моих любимых телепередач?
3) Какой длины юбки будут носить в этом сезоне?».
Тут я не удержался и явственно захихикал. Моя коллега Элен (шотландка), сидевшая за соседним столом, вздрогнула и уставилась на меня с изумлением. Похоже, она решила, что я сошел с ума, и, пожалуй, была не так уж далека от истины.
– Что ты там делаешь? – спросила она, выглядывая из-за компьютера.
– «Cosmopolitan» – это моя кофейная гуща, – с каменным лицом ответил я. – Я спрашиваю его про женщин.
– А, тогда понятно, – заявила Элен, привыкшая не задавать вопросов по поводу моего ненормального поведения. – Когда закончишь, дашь почитать?
– Конечно, – сказал я. – Через пару минут.
«Пара минут» превратилась в полтора часа. К тому времени, когда я просмотрел все журналы, рабочий день закончился. Я сложил их аккуратной стопкой у Элен на столе и отправился домой. Нечего и говорить: ответы на первый и второй вопросы я не нашел, а что касается третьего, то ничего ценного по поводу юбок я тоже не узнал.
Не получив ни одного стоящего совета от женских журналов, я решил прислушаться к сестринской мудрости. Верни была на два с лишним года меня старше и в нашей семье всегда верховодила. При одном родителе она быстро взвалила на себя роль главы семейства.
С годами мало что изменилось. За последние двадцать лет Верни перестала воздействовать на меня физическим способом, но ее острый язычок так и не угомонился. Что касается ее мужа Чарли, то он был довольно миролюбивым парнем, и вместе они дополняли друг друга, как Инь и Ян, образуя едва ли не идеальную пару. На самом деле Чарли был классным парнем. Я завидовал его спокойствию и бесхитростной мудрости. Ему нравились те же простые вещи, что и мне: любовь хорошей женщины, разговоры ни о чем за кружкой пива и футбол. Поэтому неудивительно, что стоило им с Верни переехать из Дерби в Лондон и поселиться в огромном доме по соседству с нами, как Чарли стал нашим с Дэном лучшим другом, собутыльником и вообще третьим мушкетером.
– Что случилось? – спросила Верни, едва открыв дверь. – Ты выглядишь таким несчастным.
– Черт его знает, – ответил я, глядя, как пар из моего рта поднимается к ночному небу. – Я думаю, это прозвучит довольно странно, но я сам не понимаю, что именно не так.
– Заходи, – сказала она, и мы вместе прошли на кухню.
Она налила себе чашку чая, а мне протянула стакан со льдом и банку «Лилта» [10]10
Газированный напиток из ананаса и грейпфрута.
[Закрыть].
Мы перешли в гостиную, и, пока Верни пересказывала во всех подробностях события своего рабочего дня (она работает системным аналитиком в большой компьютерной компании в Сити), я посасывал лед и размышлял о том, чем сейчас может заниматься Мэл. Вскоре Верни поняла, что я ее не слушаю.
– Ладно, поговорим-ка о тебе, – с притворным гневом запустив в меня подушкой, сказала она. – Ты ведь для этого пришел? Ты до такой степени погружен в себя – прямо жутко становится.
Она внимательно на меня посмотрела.
– Дело в Мэл, не так ли?
Я кивнул.
– Вы поругались, потому что ей надоело уговаривать тебя жить вместе?
– Близко, но не совсем.
Верни приподняла брови.
– Неужели она задала Главный Вопрос?
Я опять кивнул.
– А откуда ты знаешь, что мы поссорились? Ты с ней уже разговаривала, что ли?
– Нет, конечно. – Верни закатила глаза, как бы сокрушаясь от моей тупости. – И провидческого дара у меня, кстати, тоже нет. Даф, это же и дураку понятно.
– Она приблизительно то же самое сказала, – пробормотал я, стягивая ботинки.
– Судя по твоему голосу, ты не согласился, – предположила Верни.
– Я одного не понимаю, – вздохнул я, – если даже ты обо всем знала, то почему я-то ни о чем не догадывался?
Покачав головой, Верни показала универсальный жест, означающий мужскую глупость.
– Еще бы это не было для тебя новостью, братец. Почему? Да потому что для тебя все новость.
Следующие пятнадцать минут я выслушивал одну из ее обычных лекций о жизни, любви и всем том, что напихано между ними. Впрочем, эта лекция имела определенную направленность: она была о мужчинах, не придающих значения мелочам, поскольку те кажутся им несущественными, а между тем именно мелочи лежат в основе всего сущего. Свою речь она закончила обвинительным пассажем: «Вы существуете в своих маленьких эгоистичных мирках, совершенно игнорируя то, что может быть неприятно женщинам, а потом удивляетесь – что это вы сделали не так?»
По тому, как длинна, пространна и эмоциональна была ее импровизация, я догадался, что Чарли в чем-то провинился и слова Верни предназначались в первую очередь ему, а не мне. В эту минуту появился Чарли – чувство времени у него было потрясающее. Он только что вернулся с работы из отдела планирования Вестминстерского муниципального совета.
– Как дела, приятель? – поинтересовался он, войдя в комнату.
Метнув портфель на пол, он принялся снимать ботинки.
– Нормально, – ответил я, наблюдая за Верни, испепеляющей взглядом кое-как брошенную обувь.
Чарли мгновенно оценил ситуацию, правильно истолковав огненный взгляд жены. Он поставил на место ботинки и портфель, направился к дивану и попытался поцеловать Верни. Ему это не удалось. Уничтожив взглядом заодно с ботинками и мужа, Верни поставила чашку с чаем на стол, куда обычно никому и ничего не позволяла ставить без подставки, и, хлопнув дверью, выскочила из комнаты.
Чарли что-то фыркнул себе под нос.
– А ты в чем провинился? – спросил я, прислушиваясь к нарочито громким шагам Верни наверху. – Убил кого-нибудь? Забыл про ее день рождения? Стал носить ее нижнее белье?
– Долго рассказывать, – отмахнулся Чарли, что на его языке означало: «Давай поговорим о чем-нибудь другом». Сняв пиджак, он уселся на диван и закинул ноги на кофейный столик.
– Ты просто так пришел, повидаться?
– Нет, – признался я. – Сложности с женщинами.
– А, – несколько пренебрежительно сказал Чарли. – И у тебя тоже. Какого рода?
– Такого рода, при котором Мэл хочет выйти замуж.
– А.
– Вот тебе и «а». – Я замолчал, задумавшись над одной внезапно пришедшей мне в голову мыслью. Ведь я нахожусь сейчас в обществе женатого мужчины. То есть человека, принявшего однажды Решение и до сих пор живого, а значит, способного поделиться опытом. Уж он-то точно мог бы дать мне совет.
– Слушай, Чарли, а что тебя заставило жениться?
Он нахмурился и ослабил галстук.
– Подожди-ка секунду. – Он вышел из комнаты на пару минут и вернулся уже с банкой кока-колы. – Так о чем это мы?
– Ты рассказывал, почему вы поженились.
– Ты хочешь услышать правду?
– Ну что ты, – сказал я. – Я рассчитывал на бессовестную ложь, но, так и быть, правда тоже сгодится.
Проигнорировав мой сарказм, Чарли отхлебнул колы.
– Я знал, что мне нужна только она, – сказал он так, будто любовь была давно решенным уравнением. Академичность его тона была очень кстати. Она как будто говорила: «Да, мы ведем речь о чувствах, но только с научной, а не романтической точки зрения, так что расслабься».
– Я знал, что она была той самой, единственной. Только и всего.
В четыре глотка осушив всю банку, он поставил ее рядом с недопитым чаем Верни.
– И все, больше ничего?
– Для меня больше ничего и не требовалось. Но ты же знаешь, у каждого свое.
– Да уж, пожалуй, – уныло ответил я. – Дело в том, что… – Я прервался, чтобы добавить убедительности своему голосу. – Все дело в том, что я действительно люблю Мэл. И никто другой мне не нужен. Но тогда почему идея женитьбы так меня пугает?
Чарли пожал плечами.
– Спроси самого себя, приятель.
Взяв со стола телевизионный пульт, он начал переключать каналы, не задерживаясь более тридцати секунд ни на одном.
– Как ты делал Верни предложение? – спросил я в тот момент, когда ВВС-2 превратилось в ITV. – Ты что-нибудь эдакое придумал, или все получилось само собой?
Чарли приподнял брови с таким выражением, как будто его нежелание говорить на данную тему объяснялось исключительно Степенью Секретности высочайшего уровня, а не банальным раздражением.
– Я уже не помню. Давно это было.
Это было четыре года назад, и Чарли, конечно же, ничего не забыл – просто не хотел рассказывать. К счастью, я эту историю знал, и сейчас лишь подначивал его ради собственного удовольствия. Чарлин способ предложения руки и сердца хранился в строгом секрете, но Верни рассказала о нем Мэл, а та в свою очередь рассказала мне, присовокупив напоследок собственный комментарий, что, мол, «ничего красивее этой истории она в жизни не слышала». Оказалось, что Чарли пригласил Верни провести выходные в каком-нибудь приятном месте, но не сказал где именно. Максимум, на что рассчитывала Верни, это оказаться в Озерном Краю, так что она, наверное, чуть с ума не сошла, когда они прилетели в Нью-Йорк. В первый же день пребывания в городе Большого Яблока [11]11
Символом Нью-Йорка является яблоко.
[Закрыть]Чарли повел ее на Эмпайр Стэйт Билдинг. В тот момент, когда она приготовилась посмотреть в двадцатипятицентовый телескоп на Центральный парк, он приложил к другой стороне телескопа бумажку со словами «Ты выйдешь за меня?» и получил в ответ бурный поток слез и слова «Да, конечно!». Честно говоря, эта история меня поразила: людям, знающим Чарли, было известно, что подобного рода романтические жесты просто не в его характере.
– Ну же, Чарли, – ухмыляясь, сказал я. – Мне нужна парочка подсказок. Что-то слабо мне верится, будто ты не помнишь, как делал предложение моей сестрице.
– Даже не пытайся меня раскрутить, – рассмеялся Чарли. – Все равно не получится. И потом, я ведь не единственный, кто проделывал такие штуки. Когда дело доходит до женитьбы, у каждого мужчины в сердце рождается собственная поэма.
– Отличная мысль, проблема лишь в том, что моя поэма свелась к частушке, – сказал я, поднимая бокал.
– Не-е-е… – На секунду, клянусь вам, я увидел в его глазах особенную, свойственную лишь Чарли мудрость. – В твоем сердце тоже есть целая поэма. Тебе просто нужно ее отыскать. Конечно, бывают и такие моменты… – Он многозначительно посмотрел на потолок, откуда раздавались яростные шаги Верни. – Но знаешь… без них не достичь полноты ощущений.
Я не твоя мать!
Я вернулся домой поздно вечером. Первым делом проверил автоответчик, но сообщений не было. Душераздирающее послание, оставленное мною на автоответчике Мэл, по всей видимости, не смогло растопить ее сердце. Мой сосед Дэн молча возлежал на диване и смотрел девятичасовые новости.
– Все нормально? – спросил я, усаживаясь в кресло.
– Пожалуй, – угрюмо ответил он, уткнувшись головой в подушку. – Я тут кое-что получил по почте. – Он указал на валяющийся посередине комнаты конверт.
– А что это?
– Прочти – узнаешь, – не отрывая взгляда от телевизора, сказал он. – Бред какой-то.
Я поднял конверт. Внутри лежало приглашение на свадьбу, вытесненное золотыми буквами на бумаге кремового цвета. Я начал читать вслух. «Миена Амос и Пол Милдфорд имеют честь пригласить Дэниела Картера, одного или с кем он пожелает, на бракосочетание…» Я прервался, когда смысл написанного дошел до меня.
– Твоя бывшая выходит замуж?
– Похоже на то. Я и его знаю. Мы с ним на один курс по драме ходили в Манчестерском универе. Пару раз видел его в «Билле» и в «Несчастном случае» [12]12
Английские сериалы: «The Bill», полицейский; «Casualty», медицинский.
[Закрыть]. Полная бездарь. Мне он никогда не нравился. Он бы Ибсена от собственной задницы не отличил.
– Зачем Миена приглашает тебя на свадьбу?
Дэн пожал плечами и переключил канал.
– Вы ведь вроде бы не «расстались друзьями»?
– Именно, – сказал Дэн. – Я же говорю – бред какой-то.
– К тому же не рановато ли высылать приглашения? Здесь говорится, что свадьба в сентябре.
– Она всегда любила планировать все заранее.
Миена была последней девушкой Дэна. Они встречались со времен университета и до прошлого года жили вместе в той самой квартире, в которой теперь жил и я. Миена пугала меня при каждой встрече. В определенные минуты она становилась совершеннейшей маньячкой, и к финалу их взаимоотношений эти минуты случались все чаще. Миена выгибала спину, оскаливала зубы, выпускала когти и начинала шипеть. Честно говоря, я ее за это не винил. Насколько я понял, с той поры, как они поселились вместе, Дэн затеял эксперимент с целью выяснения, до каких пор она будет его терпеть. В тот день, когда он это выяснил, они разошлись.
Дэн подрабатывал тогда охранником (в перерывах между выступлениями), Миена же работала дизайнером декораций в театре в Восточном Лондоне. В тот памятный день я был у них в гостях и раздумывал над способом зашибить деньгу – менее разрушительным для моей души, чем временная работа. К сожалению, я не знал, что утром этого дня Дэн клятвенно пообещал Миене убрать квартиру к приходу ее родителей. Поэтому не удивительно, что когда Миена вернулась домой и обнаружила гору немытой посуды, а также меня, спящего на диване, и Дэна, пялящегося в телевизор, крыша у нее поехала.
Должен сказать, что Дэн не так глуп и вполне мог предвидеть такой поворот дела. Он не признается, но лично я уверен, что таким образом он просто форсировал события, дав Миене понять, что не хочет жить вместе. Мне кажется, он хотел прежней вольной жизни, причем незамедлительно. При этом он явно рассчитывал на то, что мое присутствие поумерит ее пыл и переход от существующих отношений к полному их отсутствию обойдется без травм. В общем, мужская логика в чистом виде. Но не вышло.
– Дело не в тебе, дело во мне, – успокоил меня Дэн после пятиминутного ора, во время которого Миена не только не побоялась обидеть меня, но и наговорила такого, что стало не по себе обоим.
– Конечно, в тебе, – вызывающе заявила Миена. – Здесь присутствует только один эгоистичный, самовлюбленный, эгоцентричный, безответственный и грязный засранец – ты.
– Засранец?
– Засранец.
– Это я-то засранец?
– Ты – грязный засранец!
– Я мылся, – запротестовал Дэн.
– Когда? – Она достала из сумки ежедневник и стала зачитывать. – Вторник, четырнадцатое, Дэн не мылся. Среда, пятнадцатое, Дэн опять не мылся. Мне продолжать?
– Ты что, записываешь, когда я моюсь? – недоверчиво переспросил Дэн.
– Конечно, – рявкнула Миена. – У меня также есть письменные доказательства того, что ты уже три месяца не притрагивался к пылесосу, несколько недель не мыл раковину, а также… – она сверилась с ежедневником, – на тебе сейчас трусы трехдневной давности.
– Трехдневной? – Возразить ему было явно нечего. – Как быстро летит время! – Затем он произнес то, что я меньше всего ожидал. – Послушай, Миена, извини меня, а? Я могу измениться.
– В смысле трусов или личности?
– Личности, – безропотно ответил Дэн.
Это было очень на него не похоже. Не по-мужски. Обычно «прощальные» речи Дэна напоминали о славных деньках театральной школы. А тут он вдруг заколебался. Похоже, он сам уже не знал, хочет ли с ней расстаться или, наоборот, увидев, до чего можно довести Миену, захотел ее больше, чем когда-либо. Но было поздно, и он это понял.
– Ты, Дэн, никогда не изменишься, – яростно сказала Миена. – Ты – это ты, и все тут. Ты все перекладываешь на мои плечи, а сам ведешь себя как маленький мальчик. Но я не твоя мать! Мы вместе уже шесть лет, из них всего пять месяцев мы живем вместе. Мне кажется, как только мы оказались под одной крышей, ты решил прекратить наши отношения. Ты ведь когда-то был таким милым, Дэн. Ты старался произвести на меня впечатление… ты даже душ принимал каждый день! Что же случилось? Почему ты расслабился до такой степени? Впрочем, я знаю. Ты просто ленивый эгоист и считаешь, что я была создана лишь для того, чтобы ублажать тебя. Так вот, это не так, понял? Все, Дэн. Я ухожу.
Дэн не произнес ни слова. Казалось, он пребывал в каком-то трансе, взвешивая все «за» и «против» на внутренних весах Фемиды. На одной чаше находилась его гордость, а на другой – любовь к Миене. В конечном счете, независимо от того, какая чаша перевесила, он решил вернуть себе хоть каплю мужского достоинства.
– Постой-ка, – заявил он, приходя в себя. – Ты меня бросаешь? Это ведь я сказал: «Дело не в тебе, дело во мне». Это я от тебя ухожу, понятно?
– Еще бы ты не ушел, – сказала Миена. – Я столько времени потратила на поиски этой квартиры. Теперь я хочу, чтобы ты немедленно отсюда выметался.
– Прямо сейчас?
– Нет, еще вчера! – Она указала на дверь. – Найди себе машину времени, как Майкл Фокс в «Назад в будущее», нажми на педали и сделай так, чтобы я о тебе даже не помнила!
Пробудившаяся было уверенность в себе улетучивалась из Дэна прямо на глазах.
– Куда же я пойду?
– Мне наплевать, но в какую бы щель ты ни собирался забиться, не забудь прихватить с собой вот это, – она указала на меня. Впервые за многие месяцы Миена обратилась ко мне напрямую. Обычно она игнорировала мое существование, втайне, видимо, надеясь, что однажды я просто рассеюсь, как дым.
– Мало тебе того, что ты меня изничтожила, так ты и на друзей моих накидываешься? – бросился на мою защиту Дэн, хотя, по правде говоря, дело было не во мне, а в его попытке отстоять поле боя. – Мне казалось, тебе нравится Даффи.
– Есть предел твоему скудоумию? – будто обращаясь к пятилетнему нашкодившему ребенку, спросила Миена. – Да я его терпеть не могу. Он ест нашу еду. Смотрит наш телевизор. Пользуется нашим телефоном.
Я попытался произвести в уме денежные подсчеты, чтобы предложить компенсацию за использование телефона, но в кармане у меня было всего двадцать пенсов и карточка пользователя «Блокбастер Видео», так что я промолчал.
– Я хочу, чтобы ты, – она указала на меня, – и ты, – она указала на Дэна, – выметались отсюда немедленно!
– Никуда я отсюда не уйду, – скрестив руки на груди, с уверенностью заявил Дэн. – Эта квартира такая же моя, как и твоя. Так что если ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни, собирай чемоданы.
Вот так все и случилось. До этого момента мы были всего лишь двумя неудачниками и коллегами по цеху, но через двенадцать месяцев совместного проживания мы стали похожи друг на друга до такой степени, что становилось страшно. Нам нравились одни и те же фильмы, телепрограммы, музыка и комедийные сериалы. Единственное, что отличало нас, это отношения с женщинами. В то время как у меня была постояннейшая из постоянных подруг, Мэл, Дэн загулял по-черному. Теория, которую он проповедовал, называлась «Кебабная теория о женщинах» [13]13
Игра слов: Doner Kebab Theory on Women; Дёнер-кебаб – арабская шаурма, восточный аналог фаст-фуда.
[Закрыть]и сводилась к следующему: все его женщины описывались словами: «Приятно провести с ней пятничный вечер, но невозможно представить лежащей рядом на следующее утро». Мне кажется, он таким образом пытался обезопасить себя от любой боли, и выбранный способ, надо признать, был весьма заманчив.
Дэн, кажется, не хотел пока говорить о Миене, поэтому я положил приглашение на книжную полку возле кресла и отправился на кухню. Там я вывалил трехдневное рагу в миску с макаронами и поставил все это в микроволновку. С нетерпением наблюдая за вращением миски, я задумался о приглашении. Миена явно хотела подчеркнуть, что у нее, в отличие от Дэна, все классно. Даже в аду не сыщется черта страшнее брошенной женщины.
С отсутствующим взглядом почесывая живот, в кухню зашел Дэн и открыл холодильник. Заглянув внутрь, он резюмировал:
– Еды нет. Можно я съем тот сыр, который ты купил на прошлой неделе?
– Валяй. – Я бросил ему пакет с крекерами. – Можешь и это съесть заодно.
Я опять уставился на микроволновку, ожидая звонка.
– Слушай, а тебя что, не волнует, что Миена выходит замуж?
– Нет, – слишком быстро ответил Дэн и сразу же сменил тему. – А что это за сыр?
– Понятия не имею. Наверное, чеддер.
Дэн явно не хотел обсуждать грядущую свадьбу Миены, поскольку были темы поважнее, например – сыр. Но я его не винил. Он был не из камня, однако и впрямь – какой смысл обсуждать то, на что уже не можешь повлиять? Он собирался погоревать в одиночестве, а если ему вдруг понадобится друг, готовый провести с ним вместе вечер Питья и Забвения, то я всегда составлю ему компанию в нашем местном баре «Хавершем Армс».
Прошла целая вечность, пока микроволновка наконец не возвестила о том, что блюдо готово, и я вернулся в гостиную с дымящимися макаронами. Дэн выбирал между прогнозом погоды на ВВС-1 и документальным фильмом о грабителях из Лидса, а я раздумывал, не рассказать ли ему о Предложении, чтобы потом присовокупить его мнение к уже имеющимся советам Чарли, Верни и мамы.
– Вот, значит, почему ты шатаешься из угла в угол, как влюбленный подросток, – сказал Дэн, выслушав историю о Предложении. – А мне ты сказал, что Мэл уехала на тренинг.
– Я наврал, – признался я. – Вопрос в том, что мне теперь делать?
– Я тебе скажу, что делать, – заявил Дэн, переключая канал. – Ничего! Поверь мне, Мэл никогда не бросит тебя лишь потому, что ты не хочешь жениться. Ты с ней уже сколько… три года?
– Четыре, – сказал я.
– Четыре года! Да вы и так уже практически Мистер и Миссис! Мой тебе совет – пригни голову и дождись, пока все само уляжется.
Совет был хорош.
– То есть сделать вид, что ничего не произошло?
– Именно. Голову в песок, приятель. Скорее всего, это была одна из тех минут, которые потом забываются, как дурной сон. Она, наверное, сейчас сама не рада, что заговорила об этом. Вот почему и не звонит.
Я серьезно обдумал его совет. Идея забыть обо всей этой истории, как будто ее и не было, выглядела очень привлекательно. Она давала возможность спокойно жить дальше, не теряя достоинства.
– А ты уверен?
– Конечно, уверен, – заявил Дэн. – Послушай, Даффи, все довольно просто. Мэл потратила три…
– Четыре, – уточнил я.
– Ну, хорошо, четыре года на тебя. Она тебя сравнительно неплохо выдрессировала. Ты только подумай, сколько времени ей придется потратить на другого парня, чтобы довести его до твоего уровня послушания.
– То есть ты хочешь сказать, что она не бросит меня хотя бы потому, что ей будет лень натаскивать кого-то заново?
– Типа того.
– Но дело в том, что…
– Только не говори мне, что ты раздумываешь над этим Предложением серьезно, – недоверчиво покрутил головой Дэн. – Я что, ничему тебя не научил? Разве не я учил тебя Путям Холостяка? А теперь ты готов перейти на темную сторону? Просто не верится. Я, так и быть, прощал тебе твое постоянство с Мэл, списывая его на прирожденное чудачество. Но жениться? Это худший из вариантов! Да это вообще конец всему. Все изменится.
Он взглянул на свадебное приглашение.
– Мы бы с Миеной тоже в конце концов поженились. Ты хоть представляешь, какая бы это была ошибка?
Дэн навел на меня такую тоску, что стало тошно.
– Ладно, – кратко ответил я. – Я сам что-нибудь придумаю.
Я встал, взял с подлокотника дивана пульт и, вернувшись на место, начал бессмысленно перебирать каналы, одновременно отправляя в рот огромные порции остывших макарон.
Разговор едва не дошел до спора, чего между нами еще никогда не бывало. Кажется, Дэн тоже переживал, потому что вдруг вышел из комнаты и вернулся с огромным пакетом чипсов и двумя бутылками «Ред Страйп». Разорвав упаковку, он аккуратно положил пакет ровно посередине и протянул мне бутылку.
– Забудь на минуту об этих дурацких макаронах и о Мэл. Съешь чипсы, выпей пива, посмотри телик и перестань думать, – мудро предложил он. – Мысли нас обоих до добра не доведут.
