Текст книги "Мистер Обязательность"

Автор книги: Майк Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Но ведь она именно на него и похожа!

– Она лысая, форма черепа довольно странная, и, наконец, если ты не заметил, – она девочка. И ее будут звать Фиби. Ведь ты сам помогал выбрать это имя. Если же она будет расти, зная, что ее зовут Маленькая Элвис, поверь мне – нас с тобой ждут одни неприятности.

Чарли согласился с улыбкой:

– Ну хорошо. Моя красавица Фиби!

Следующие полчаса прошли в убаюкивании крошки Фиби. Сперва ее держал Чарли, потом мама, потом опять Чарли, а затем Верни. И, наконец, ее предложили подержать мне.

– Пожалуй, я как-нибудь в другой раз, – вежливо уклонился я.

Дети всегда слегка нервировали меня, в том смысле, что казались мне столь хрупкими, что могли вот-вот разбиться. Во всяком случае, я этого всегда боялся. К тому же, по правде говоря, я не большой фанат клуба «Безоговорочно Очаровательных Малышей». Не спорю, Фиби выглядела нормально, но в моем понимании до «красавицы» ей еще было довольно далеко. На самом же деле вся проблема состояла в том, что я не умел себя с детьми вести. Также, как и с кошками. Мне не удавалось вступить с ними в вербальный контакт, так что я решил, что не буду торопиться привязываться к Фиби до тех пор, пока она сама не сможет поддерживать разговор со своим обожаемым дядюшкой.

Так что Верни пришлось отдать Фиби ее отцу, который наглядеться на нее не мог.

Еще через несколько минут Фиби начала плакать.

– Она плачет, – беспомощно обратился Чарли к своей жене. – Что мне с ней делать?

Ласково улыбнувшись ему, Верни нежно сказала:

–  Тыее отец, тебеи решать.

Десять минут спустя, пройдясь по коридору несколько раз, Чарли вернулся в палату, положил свою дочь на кровать и с гордостью произнес:

– Кажется, она просто не может больше кричать, поэтому и успокоилась.

Посмотрев, как она спокойно лежит на кровати с закрытыми глазами и чуть-чуть подрагивающими пальчиками, я наклонился к ней поближе и сказал:

– Мне кажется, она похожа на тебя, Верни.

– Она похожа не на меня, а на тетю Маргарет, когда та сосала лимонный шербет. И это меня очень пугает.

Вернувшись домой, я почувствовал себя настолько измотанным, что хотел лишь одного – улечься в постель и как следует выспаться. Но прежде я решил все-таки прослушать автоответчик. Сообщений было четыре:

1) от этого психа Грэга, трогательно поздравляющего нас с Дэном с нашим новым дебютом в шоу-бизнесе;

2) от Дэна, интересующегося, не родился ли еще ребенок;

3) от одного старого рекрутингового агентства с предложением поработать в одной аудиторской конторе;

4) еще одно сообщение.

Четвертое сообщение я прослушал несколько раз. Затем нашел записную книжку и набрал номер телефона.

– Джули, это Даффи звонит. Я только что получил твое сообщение. Ты сказала, что хочешь поговорить со мной о чем-то.

Слышно было, как она глубоко вздохнула, прежде чем ответить.

– То, о чем ты меня попросил в прошлый раз…

– ?

– Короче говоря, я согласна помочь тебе.

Я был просто поражен. Оказывается, чудеса все-таки случаются. Итак, План вновь был в силе.

– Потрясающе! – заорал я. Затем, чуть-чуть поостыв, добавил:

– Можно тебя еще кое о чем попросить?

– О чем еще? – нетерпеливо спросила Джули.

– Не могли бы мы с тобой встретиться завтра после твоей работы? Дело в том, что мне нужно съездить кое-куда.

– Это куда это?

– В ИКЕА. В Плане возникли изменения.

Через пару секунд она сказала:

– Ты ведь, наверное, хочешь, чтобы я начала тебя расспрашивать об этих изменениях? Ну так вот – я не буду этого делать. Лучше мне даже не знать, что ты там еще напридумывал.

– Но ведь ты меня подвезешь?

– Чтоб ровно в шесть тридцать был у меня дома, понятно?

А затем, немного смягчившись, добавила:

– Знаешь, Даффи, я действительно надеюсь, что у тебя все получится.

– Спасибо! Я тоже очень на это надеюсь. Честно-то говоря, больше мне и надеяться не на что. Да, Джули…

– Ну что еще? – с притворным нетерпением спросила она. – Уж не хочешь ли ты, чтобы я тебя еще и в «Маркс &Спенсер» заодно свозила?

– Не на этой неделе, – быстро ответил я. – На самом деле я хотел спросить тебя, почему ты передумала?

– Думаю, я не раз еще пожалею о том, что сейчас скажу, но это именно ты заставил меня передумать. Я вспомнила все твои слова и поступки, и, как это ни странно, поверила в то, что ты действительно любишь Мэл и хочешь, чтобы она была счастлива. А ведь именно этого и я всегда хотела.

– Отлично, – несколько смутившись, ответил я. – Увидимся завтра в шесть тридцать.

– Не знаю, имеет ли это для тебя хоть какое-то значение, – добавила она, – но я была неправа тогда. Ну, или, скажем так, я изменила свое мнение. Не знаю, к добру ли это или нет, но я опять верю в старую добрую любовь.

Кажется, все опять складывалось неплохо. Оставалось сделать еще один звонок. Я взял телефон и набрал номер.

Обезьяны

Я: Здравствуйте, это Джордж?

Он: Да, это он.

Я: Это Бен Даффи.

Он (Пауза):Привет. (Еще одна невероятно долгая пауза.)Как дела?

Я: Я получил твое письмо. Ты все еще хотел бы встретиться со мной?

Он: Да, конечно.

Я: Завтра подходит?

Он: Отлично.

Я: Где встретимся?

Он: Где тебе больше нравится.

Я (Нестерпимо долгая пауза):Не знаю.

Он (Длиннее пауз просто не бывает):Я тоже.

Я (Хватаясь за первую мысль, пришедшую в голову):В зоопарке.

Он: В зоопарке? А ты разве не слишком взрослый для этого?

Я (Резко):Хорошо, тогда выбирай ты.

Он: Да нет, зоопарк так зоопарк. В одиннадцать нормально?

Я: Да. (Пауза.)Тогда – до завтра.

Он: До завтра.

В зоопарке. В дерьмовом лондонском зоопарке! И как мне только в голову пришло назначить встречу человеку, во многом ответственному за мое появление на свет, в зоопарке?! Наверное, тут дело было в каком-то подсознательном желании, оставшемся с детства, чтобы не кто-нибудь, а именно папасводил меня в зоопарк. Ну что ж, каких-нибудь двадцать лет спустя, и мечта моя сбылась.

Я решил позвонить ему еще тогда, когда мы сидели с мамой в больнице и она рассказала, на что пошла ради моего блага. Я не хотел, чтобы она винила себя в моих промахах. К тому же я и сам знал, что не похож на отца. Что я готов был взять на себя ответственность за чужую жизнь. Но ради нее, да и ради себя, а также ради всех тех детей, чьи папаши смылись из их жизни, переложив груз ответственности на чьи-то другие плечи, я решил все же встретиться с ним. К тому же слишком уж привлекательным выглядело сравнение моей жизни с историей Скай Уокера из «Возвращения Джедая». Интересно, мой отец тоже окажется могущественным лордом Вэйдером, или я увижу перед собой лысеющего старикашку с брюшком и волосами в носу? В школе я всем рассказывал, что мой отец – спецназовец из САСа, поэтому-то его никогда не бывает дома. Но как-то однажды Майк Бэйли притащил книжку из библиотеки, в которой говорилось, что члены САСа не имеют права даже близким родственникам сообщать о том, где они работают, так что меня разоблачили.

Встав на следующее утро довольно рано, я облачился в свой единственный официальный костюм. Тот же, который надевал на свадьбу Миены. С одной стороны, мне было искренне наплевать, что думает обо мне мой отец, но с другой – чувствовал я себя не очень уверенно. Честно говоря, я не хотел, чтобы он разочаровался, увидев меня. Я даже галстук надел.

Подходя к зоопарку, я уже издалека заметил его, потому что на нем тоже были костюм и галстук. Хороши же мы были в 11 утра у зоопарка в таком прикиде!

– Привет, вы Джордж? – начал я, сопровождая свои слова неловким взмахом руки.

– Привет, Бен, – ответил он, протягивая руку для рукопожатия. – Я рад тебя видеть.

Я хотел было поправить его насчет Бена,но потом передумал. Он стиснул мою руку и держал ее так целую вечность. Он оказался гораздо ниже, чем я ожидал. Мы с Верни оба довольно высокие, а мама – нет, поэтому я всегда считал, что ростом мы пошли в отца. Теперь же оказалось, что мы унаследовали наш рост от каких-то других предков. Волосы у него были седые и очень густые, так что иссяканием своей шевелюры я тоже был обязан не ему. Лицо у него было довольно вытянутое, что в сочетании с густыми бровями и усами придавало ему вид отошедшего от дел частного детектива. Единственное, что у нас было общего, так это глаза: коричневые и миндалевидные.

– Зайдем внутрь? – предложил он.

– Пошли, – откликнулся я.

Он купил билеты, и мы прошли через турникеты внутрь. Был четверг, накрапывал дождик, к тому же до школьных каникул оставалась еще пара недель, поэтому внутри почти никого не было. Разве что несколько мамаш со своими малолетними чадами, вот, пожалуй, и все. Отец почему-то решил, что первым делом мы должны посмотреть на львов. Туда-то мы и направились.

Разговаривали мы преимущественно о животных. Не о нашей жизни, вместе или по отдельности, а о зверях. Это было особенно странно, если учесть, что оба мы ничего не смыслили в вопросах фауны. Читая табличку за табличкой, мы вспоминали всевозможные статьи о животных, которые нам когда-либо приходилось читать, а также рассказывали друг другу самые идиотские псевдонаучные факты из жизни зверей. (Нет, я и понятия не имел, что самки китов лишь молодеют от родов; да, я слышал о том, что у кенгуру раздвоенный пенис). Посетив львов, мы затем отправились к рептилиям, потом к пингвинам, посмотрели на лам, на слонов, и вообще на всех обитателей зоопарка.

Особенно много времени мы провели в обезьяннике. Мне уже совершенно нечего было сказать, когда мы зашли в павильон к орангутангам. Они оказались столь занимательны, что наша беседа вновь ожила и продолжалась, как минимум, полчаса.

Служащие зоопарка бросали в вольер человеческую одежду, видимо, чтобы развлечь обезьян. Один особенно грустный орангутанг, с печальнейшей мордой, сидел совсем вблизи от меня с дамской курткой на голове. Сперва он просто сидел, обхватив себя своими длиннющими лапами, как будто пытался обнять сам себя. Затем он начал раскачиваться из стороны в сторону, хотя оставалось неясно, зачем он это делает. Мы довольно долго наблюдали за ним, и я уверен, что, будь Мэл здесь, она бы точно заплакала.

Прогуляв так по зоопарку почти три часа, мы решили отобедать. Стоя в очереди в закусочной, Джордж сказал, что угостит меня. Это, честно говоря, меня позабавило. Да он только за одни неподаренные подарки должен был мне пару тысяч фунтов!

Себе он заказал багет с ветчиной, а я остановился на тарелке жареной картошки с томатным соусом.

– Кофе будешь? – спросил Джордж, когда мы подошли к буфету.

– Нет, спасибо, я не пью горячие напитки, – ответил я.

– Я тоже, – состроив гримасу, сказал он. – Терпеть не могу все то, на что нужно дуть.

К этому времени вышло солнце, и мы решили поесть на улице, хотя скамейки и были все еще мокрыми. Молча поедая свою картошку, я задумался над тем, насколько тяжело ему было в эту минуту. Но и мне было тоже не сладко. Оба мы прекрасно понимали, что нам предстоит серьезный разговор, но начинать его никому из нас не хотелось.

Только было я собрался рассказать об очередном «случае из жизни животных», как он положил багет на тарелку и спросил:

– Почему ты решил все-таки встретиться со мной?

Так, начинается Серьезный Разговор.

– Почему? – переспросил я, пытаясь выиграть время.

Он кивнул.

Не глядя ему в глаза, я ответил:

– Ну, я тут пытался разобраться в своей жизни… Кое о чем я просто никогда раньше не думал или не хотел думать. Вот я и решил – пора разобраться со всеми вопросами. К тому же я давно уже понял – не так страшен черт, как его малюют.

Джордж рассмеялся, и я позавидовал его красивому баритону. Мой голос был далек от такого совершенства.

– Кажется, это Марк Твен сказал: «Я старый человек и много чего боялся в жизни. Многое из того, чего я боялся, так никогда и не произошло».

– Ну, это как-то слишком уж умно для меня.

– Пожалуй.

Мы надолго замолчали.

– Я довольно долго ненавидел тебя. Собственно говоря – всю свою жизнь я тебя ненавидел. Ты ни за что ни про что испортил мою жизнь. Ну, или, скажем так, усложнил.

– Ты прав, – ответил он. – Оправдываться мне нечем. Я испортил жизнь вашей матери и усложнил вашу с Верни.

Он замолчал на секунду.

– Ты сказал, что «ненавидел». То есть теперь не ненавидишь?

Я сглотнул.

– Наверное, в какой-то момент я понял, что нет смысла и дальше тебя ненавидеть. В школе почти у всех моих друзей не было отцов. Странное это было ощущение. Как будто отцы целого поколения решили смыться в одночасье. Все как один. Как обезьяны.

– Обезьяны?

– Ну да, – ответил я и рассказал ему про номер Дэна «Мертвая обезьяна». – Ты, как и все, прикинулся мертвой обезьяной. Что не удивительно, учитывая тот факт, что человеческий ДНК на 99 процентов совпадает с обезьяньим.

И откуда только взялись все эти научные факты?

– Не то чтобы ты был плохимчеловеком, – сказал я, впервые посмотрев ему в глаза. – Просто слабым.

Он долго смотрел на меня.

– Ты ведь и сам знаешь, что я очень раскаиваюсь, не так ли? Наверное, нет уже смысла в извинениях, – в конце концов, это всего лишь слова, но я действительно раскаиваюсь. Мне так жаль, что я пропустил то время, когда вы с Верни взрослели. И время это уже не вернешь. Поначалу мне трудно было не думать о вас, но я все время утешал себя тем, что ваша мать позаботится, сделает для вас все возможное. Но со временем память стирается, и вы превратились для меня во что-то наподобие сна.

За последующие полчаса мы рассказали друг другу практически все о нашей жизни в течение этих двадцати восьми лет. Я рассказал ему о Верни и о Фиби, о своей карьере комика, и даже о нас с Мэл и о будущем ребенке (хотя некоторые детали я все же опустил).

Он тоже многое рассказал о себе. Оказалось, что он потом еще раз женился и снова развелся. Детей у него больше не было, и большую часть своей жизни он посвятил работе (он продавал обувь). Сейчас он на пенсии и большую часть времени проводит в своем саду в Энфилде. Кажется, он был вполне доволен своей жизнью, что не совсем меня обрадовало, потому что мне стало слегка обидно за маму. Поэтому я наплел ему всякие небылицы о том, что мама выиграла крупную сумму в лотерею и что у нее есть ухажер, с которым она постоянно путешествует по всяким экзотическим местам. Хоть я его и не ненавидел, но маму я все равно любил в миллион раз сильнее.

– Что ж, я рад, что она счастлива, – проговорил он.

– Да, очень счастлива, – добавил я.

Мы решили назвать этот день «Дождливым днем». Пока мы шли к выходу, Джордж рассуждал о том, что все оказалось не так страшно и что нам следует продолжать общение, хотя я почти уверен в том, что он, также как и я, прекрасно понимал, что мы вряд ли захотим еще раз встретиться. Честно говоря, говорить больше было не о чем.

– Ну что ж, прощай, – сказал я, протягивая ему руку.

– Я был очень рад повидать тебя, – ответил он, пожимая ее. – Ты превратился в прекрасного человека.

– Ну и отлично, – откликнулся я. Вряд ли он рассчитывал на то, что я отвечу ему таким же комплиментом, а если и рассчитывал – то глубоко ошибался. Но все же я чувствовал, что не могу вот так вот попрощаться и уйти, поэтому добавил:

– Я унаследовал твои глаза.

– Я заметил, – сказал Джордж.

– Мэл всегда говорила, что именно благодаря им она и влюбилась в меня.

А затем тихо добавил:

– Я расскажу ей, от кого они мне достались. Он ласково улыбнулся.

– Тогда скоро опять встретимся?

– Договорились, – согласился я.

В каждом мужском сердце есть место стихам

– Ты уверен в том, что правильно все делаешь?

Я злобно посмотрел на Джули.

– Может, ты что-нибудь перепутал? А ты пытался вывернуть эту штуковину?

Сжав зубы, я попытался ее вытащить.

– Чувствую, ничего у тебя не выйдет.

«А ведь она, кажется, права», – осторожно подумал я.

Вплоть до этой минуты все в моем Плане работало, как часы. Как и договаривались, мы с Джули вместе отправились в ИКЕА. Полчаса спустя, сопровождаемые толпой вспотевших продавцов, мы завершили Часть первуюмоего Плана. В карманах у меня лежали Части втораяи третья.По дороге в Клэпхэм на меня нашло озарение, и мы отправились в холодильный отдел «Сэйфуэя» за Четвертой частью.В восемь вечера мы прибыли в квартиру Мэл, где и была осуществлена роль Джули в моем Плане: она открыла дверь своими запасными ключами. Я собирался пробыть в квартире не больше часа. Блажен, кто верует…

– Который сейчас час? – спросил я, потирая виски и с ужасом оглядывая тот хаос, в который превратил квартиру Мэл. «Да мне и ночи не хватит, чтобы здесь убраться, – подумал я. – Такое ощущение, будто уже за полночь».

Взглянув на часы, Джули посмотрела на меня так, как смотрят только вфильмах. Преимущественно в трагических. Взгляд этот выражал стопроцентное недоверие к моей персоне.

– Уже час ночи, – ответила она.

– Ты что, шутишь?

– Нет, не шучу. Давно не была такой серьезной. Послушай-ка, Даффи, нам пора идти. Мне с утра на работу. Я не могу торчать здесь всю ночь, пока ты собираешь эту чертову штуковину. Давай уберемся и поедем по домам.

– Но мы не можем сейчас уйти! – запротестовал я. – Я ведь не закончил еще. Мэл завтра возвращается, а у меня еще ничего не готово. А ведь я так хотел, чтобы все было просто идеально…

Силы вдруг оставили меня, когда я представил себе, насколько тщетны оказались все мои усилия.

– Послушай, только одна часть твоего Плана не сработала, разве не так? Все остальное в порядке. Так что давай убираться, а остальное как-нибудь приложится.

– Джули, ты обещаешь замолвить за меня словечко? Рассказать Мэл о том, как именно я все планировал сделать?

– Да, конечно. Ты все правильно задумал. А то, что не все получилось, не имеет такого уж большого значения. Главное – ты действительно очень старался. Так что Мэл поймет, как сильно ты ее любишь.

После этих слов она меня обняла. Вот уж не думал, что такое возможно. Моей первой реакцией было увернуться, как от паука. Но мгновение спустя я вспомнил о том, как Новая Джули помогала мне все это время, и ответил ей таким же объятием. Так мы и стояли в обнимку посреди всего этого хаоса до тех пор, пока Джули не прошептала:

– Кажется, в комнате кто-то есть.

Мы мгновенно отпустили друг друга и как по команде повернулись к двери, в проеме которой стояла Мэл. На лице унее было написано немое изумление.

– А ты откуда здесь? – спросила Джули, изо всех сил пытаясь делать вид, что мы ни в чем не виноваты. – Ты ведь должна была только завтра приехать.

– Откуда яздесь? – переспросила Мэл, зажигая свет. – Может, лучше спросим, откуда выздесь? Сейчас час ночи, я дико устала, и в моей собственной квартире я обнаруживаю свою лучшую подругу в объятиях отца моего ребенка. Так что не мне нужно давать объяснения.

– Послушай, все не так, как ты думаешь, – залепетал я. – Нет, честно, Мэл, мы тут ничего такого…

– Да уж и ежу понятно, что вы тут «ничего такого», – расхохоталась Мэл. – Вы только посмотрите на себя! Дрожите от страха при мысли о том, что я обвиню вас в измене. Вы что, серьезно думаете, что я способна вас в этом заподозрить?

Тут она вошла в комнату и увидела весь царивший в ней беспорядок.

– Так, – стоя руки в боки, произнесла она, – а вот теперь я требую объяснений. Что здесь происходит? Во что это вы мою квартиру превратили?

– Мэл, послушай, все это лишь моя вина. Джули здесь совершенно не при чем. У меня был План. План, который должен был показать тебе, насколько серьезно я к тебе отношусь. Но все пошло вкривь и вкось…

– Нет, Даффи, все как раз наоборот, – прервала меня Джули. – Делай, что собирался, и все тут.

Тут она подошла к Мэл, нежно обняла ее и сказала:

– Не ругай его очень уж. Он не так уж плох, как кажется поначалу.

Мэл с изумлением посмотрела на Джули.

– Пожалуй, мне здесь больше делать нечего, – продолжала между тем Джули. – Вы тут сами во всем разберетесь.

С этими словами она удалилась, тихо прикрыв за собой дверь. Мы с Мэл остались вдвоем. И тут я понял, что сейчас или никогда.

– У меня есть для тебя кое-что, – начал я, слегка заикаясь. Сердце стучало просто бешено, голова слегка кружилась от притока крови. – Изначально я намеревался все оставить здесь, в квартире, чтобы ты обнаружила мои подарки по приезде из командировки. Меня как раз здесь не должно было быть. Но раз уж я здесь, то давай я вручу их тебе сам. На самом деле это не совсем подарки. Скорее даже наоборот: не-подарки. Но все их объединяет одна идея.

– Все это очень странно, Даффи, – прервала меня Мэл. – Особенно то, что ты сумел впутать сюда Джули.

– Просто закрой глаза, – попросил я, – и я вручу тебе свой первый не-подарок.

Когда она закрыла глаза, я вложил в ее руки свой первый не-подарок.

– Бррр, – вскрикнула Мэл, – он же мокрый!

– Да, я забыл засунуть его в морозилку. Прости. Можешь открывать глаза.

– Это упаковка замороженной капусты брокколи, – ничего не понимая, сказала Мэл.

– После того, как ты ушла от меня, я обнаружил такую же точно упаковку в холодильнике. Ту коробку я выбросил, зато теперь купил тебе новую.

– Спасибо, милый, ни о чем другом я и мечтать не могла, – сказала она, состроив соответствующую гримасу. – Что же меня ждет еще?

– Сперва закрой глаза.

Она их закрыла, и я передал ей свой второй не-подарок.

– Это же пульт от моего телевизора! – воскликнула Мэл. – Спасибо, конечно, но… Это что, ранний Новый Год «а ля Даффи»?

– Ну, все не так просто, – успокоил ее я. – Закрой еще раз глаза, пожалуйста.

Бережно взяв Мэл за руку, я подвел ее к тому месту, где занимался неудавшейся сборкой своего третьего не-подарка.

– Теперь можешь открыть глаза.

– Просто класс, – заявила Мэл, оглядываясь вокруг. – Куча железяк каких-то, деревяшки вокруг… Ты что, мебель мою разбирал?

– Тебе они кажутся лишь деревяшками с железяками, а вот я вижу очень важные элементы из дерева и металла.

Указывая на две деревянные панели, кучу металлических стержней, упаковку скоб и огромное руководство по сборке, я добавил:

– Это в моих руках они являются лишь грудой непонятных штуковин. Но в руках профессионала ты очень скоро разглядела бы элементы шкафа из ИКЕА.

Тут до Мэл начал доходить смысл моих слов. Она хотела было что-то сказать, но я не дал, приложив палец к ее губам.

– Подожди еще минутку. НЕ говори ничего, пока не увидишь мой последний не-подарок.

С этими словами я достал завернутую в упаковку коробочку из кармана пиджака и протянул ее Мэл, предварительно встав перед ней на колени.

– Это тебе.

Разорвав упаковку, она быстро открыла коробочку. Какое-то время она молчала, а потом, со слезами на глазах, опустилась рядом со мной.

– Это же мое обручальное кольцо.

– Наверное, ты не понимаешь, что здесь, собственно говоря, происходит. Ты, наверное, думаешь, что я просто пытаюсь тебя рассмешить. В каком-то смысле так оно и есть, потому что я обожаю смешить тебя. Я бы хотел всегда радовать тебя, но кое на что серьезное я тоже способен. Понимаешь, упаковка брокколи былатвоей, и я возвращаю ее тебе. Переключатель являетсятвоим, но я слишком часто узурпировал его, так что теперь я тоже возвращаю его тебе. Шкаф должен былстать твоим в тот день, когда мы поссорились в ИКЕА, поэтому сегодня я наверстываю упущенное и дарю его тебе. И, наконец, кольцо, символизирующее мое сердце, было, есть и всегда будет твоим. Даже если ты не захочешь быть со мной, я никогда не возьму его обратно, потому что оно принадлежит только тебе и никому больше.

Я сел на пол в изнеможении.

– Чарли как-то сказал мне, что в сердце каждого мужчины есть место стихам. Так вот, это и был мой сонет. Единственное, о чем я жалею, – добавил я, смахивая слезу с ее щеки, – так это о том, что этот чертов шкаф все-таки победил меня.

С этими словами я закрыл глаза и стал ждать ее ответа.

Какое-то время стояла тишина, а затем я почувствовал, как Мэл обнимает меня, и услышал ее слова:

– Я люблю тебя.

– Ты выйдешь за меня замуж? – с трепещущим сердцем спросил я.

– Конечно, – ответила Мэл.

– Правда?

– Именно поэтому я и сказала сегодня своему начальнику, что не могу взяться за этот проект в Шотландии и что хочу вернуться домой. Поэтому же я вернулась на день раньше: просто не могла больше ждать. И мне не нужно больше ни брокколи, ни пульта, ни кольца, ни даже шкафа, чтобы знать, что ты любишь меня. Я и так это знаю.

– Так ты выйдешь за меня, несмотря на то, что я не могу собрать шкаф?

– Именно потому, что ты не можешь собрать шкаф, я за тебя и выйду.

– Даже несмотря на то, что я по-прежнему ненавижу ходить по магазинам?

– И поэтому тоже.

– И несмотря на то, что я не всегда тебя понимаю, часто довожу своими глупостями и иногда шикаю на тебя, когда мы смотрим телевизор?

– Так, не зарывайся, – с улыбкой сказала Мэл, пододвигаясь поближе ко мне, чтобы поцеловать в щеку. – Всему есть предел, так что лучше помолчи.

Тут она снова меня поцеловала.

– Я люблю тебя таким, какой ты есть. Я не хочу, чтобы ты походил на меня. Впрочем, и на тебя походить я тоже не хочу. Я хочу, чтобы мы оставались такими, какие мы есть на самом деле.