Текст книги "Малышка, пойдем со мной..."

Автор книги: Мартина Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава девятнадцатая

Джон-Джон был рад, что принял предложение Пола прийти на вечеринку по случаю открытия нового салона. Работа отвлекала его от мыслей о сестре, а такое событие – тем более.

У нового салона хорошие перспективы, поэтому его открывали с такой помпой. Молоденьких девиц искали по всему Лондону. Джон-Джон тоже поучаствовал в этом. В конце концов, у него был неплохой вкус.

Пол обещал ему приличный процент с оборота, и он гордился тем, что за короткий отрезок времени сумел достичь многого.

Труднее всего было раздобыть лицензию. Но и этот вопрос удалось разрешить: одна юридическая фирма оформила все без проволочки. Официально они назывались «Тайский массаж для инвалидов» или что-то в этом роде, Джон-Джон даже не помнил как именно, а «Святая невинность» – это так, для своих.

Пол не пожалел денег на внутреннюю отделку помещений. Здесь было все: и лучшие кремы для массажа, и ароматические свечи, и высококачественные полотенца – он не экономил ни на чем. Все стены – зеркальные, чтобы клиентам было на что посмотреть. И разумеется, полная звукоизоляция: можно кричать, можно стонать в изнеможении – никто не услышит. Кроме того, каждая кабина оборудована видеоаппаратурой – как записывающей, так и воспроизводящей, на любой вкус.

Они с Полом еще за неделю до открытия разослали отпечатанные на красивой бумаге приглашения всем заинтересованным лицам, и сегодня у них было настоящее столпотворение, Джон-Джон даже не ожидал такого наплыва гостей. Среди них были и женщины. Набирая персонал, Джон-Джон пригласил пару-тройку ребят спортивного типа, которых он «одолжил» у знакомого владельца охранного агентства. Если дела пойдут, мальчики будут зарабатывать здесь гораздо больше, чем в своей конторе. Нетрадиционный секс нынче в моде. Пол был убежден, что восемьдесят процентов состоятельных мужчин склонны к порокам, поэтому не следует удивляться их вполне обоснованным прихотям, а «Святая невинность» легко может превратиться в… ну, скажем, в «Стрелы амура». К тому же нельзя упускать из виду, что многие женщины в наши дни готовы платить за секс, а Пол – извлекать из этой готовности высокую прибыль.

Протискиваясь сквозь плотную толпу людей, Джон-Джон увидел свое отображение в зеркале. На нем черный костюм от «Версаче», белая, гофрированная на груди рубашка с открытым воротом и сшитые на заказ туфли. Он выглядел неплохо, и знал это. Кира была бы рада увидеть его таким. Она любила, когда все вокруг «сверкало». Джон-Джон машинально пригладил кудри и в этот момент перехватил взгляд Пола. Движением головы босс пригласил его пройти за собой. Что ж, ничего не поделаешь, придется повиноваться.

Кабинет Пола был обставлен без излишеств, по-деловому: обитые железом ящики для картотеки, массивный письменный стол, покрытый стеклом, удобное кожаное кресло. Кондиционер работал почти бесшумно. По сравнению с роскошью «комнат для гостей», здесь была едва ли не монашеская обитель.

Пол довольно ухмыльнулся.

– Потрясающе, сынок, я горжусь тобой.

Джон-Джон улыбнулся. Похвала была искренней.

– Рад, что тебе понравилось, Пол. Я вкалывал несколько недель подряд.

Пол засмеялся.

– Надеюсь, ты не перетрудился? Главное, чтобы клиент пошел. Мы сделали ставку на крупных рыб, на акул, можно сказать. Такие ценят комфорт и готовы отстегнуть за него приличные бабки. А у них бабок немерено.

В душе Пол презирал своих клиентов. Он считал, что большинство из них страдают комплексом неполноценности. Имея деньги да идти в салон? В Лондоне полно приличных девушек – любую из них можно купить.

– Знаешь, каким будет следующий шаг?

Джон-Джон покачал головой.

– Нет.

Пол засмеялся:

– Боюсь, нам придется набирать новых курочек. Эти быстро выйдут в тираж. Невинность, Джон-Джон, – скоропортящийся товар. Как фунтовая клубника на рынке. Кому-то из них повезет – и они станут содержанками, хотя я не могу понять мужчину, который подбирает проститутку. Да она в любой момент изменит ему – такова уж их природа. И чем только они думают, задницей, что ли?

Джон-Джон отвел глаза. Он подумал о матери. Глядя на изменившееся лицо помощника, Пол догадался, что сморозил глупость.

Воцарилась тяжелое молчание. Наконец Пол протянул руку и похлопал Джон-Джона по плечу.

– В любом случае поздравляю. Ты хорошо поработал, мой мальчик.

Джон-Джон сдержанно кивнул. В конце концов Пол неплохо относится к Джоани. Без его поддержки она давно загнулась бы. А слова… Любые слова легко забываются, главное – дела.

В кабинет без стука вошла Линетт. Она выразительно взглянула на Джон-Джона, ожидая, что он оставит ее наедине с хозяином.

– Мне нужно поговорить с Полом.

Линетт говорила детским голоском, который в данный момент казался неестественным. Она была явно не в форме, под носом у нее пудра была плохо размазана.

Она выдержала паузу и повторила:

– Мне нужно поговорить с Полом. Но без тебя.

Джон-Джон подмигнул Полу и громко сказал:

– А ты уверена в этом?

– Уверена.

Она улыбнулась боссу отточенной профессиональной улыбкой – так, словно Джон-Джона уже не было в кабинете.

Пол нахмурился. Тихим ровным голосом, который не сулил ничего хорошего, он произнес:

– Вот что, девочка, похоже, ты зарываешься. Учти: я могу сделать так, что ты снова окажешься на улице!

Ее лицо мгновенно изменилось. Она казалась потрясенной, да так, собственно, и было. Она считала, что Пол Мартин у нее под каблуком, но теперь убедилась в обратном.

Пол рявкнул, указав ей пальцем на дверь, как провинившейся школьнице.

– Вон отсюда! И без моего вызова не входи!

Линетт выскочила как ошпаренная. Пол весело взглянул на Джон-Джона.

– Нет, какова, а? Вставляешь ей всего-то на восемь дюймов, а она хочет сожрать тебя целиком!

Затем они долго хохотали вдвоем, просто умирали со смеху. Это настроило их на дружеский лад. Они вместе спустились вниз и приняли участие в празднике.

Джоани ехала в такси. Шофер был босниец, плохо говоривший по-английски, и это ее устраивало, – по крайней мере, он не будет болтать лишнее.

Она закрыла глаза, собираясь вздремнуть, но сон, как на зло, не шел. Тогда она порылась в своем саквояже в поисках спасительной бутылки, но бутылка осталась дома: в последнюю минуту она забыла ее положить. Что ж, это, наверное, к лучшему. Спиртное – чудесная вещь, но сейчас ей, как никогда, нужно быть трезвой. Иначе… Иначе она не сможет покончить с этим раз и навсегда.

Джоани всегда защищала своих детей. Малыш Томми узнает, что делает хорошая мать, когда теряет ребенка. Возмездие должно исходить именно от нее, от Джоани Бруер, а не от Джон-Джона и уж тем более не от полиции.

Фараоны все только испортят. Допустим, они посадят Томми в тюрьму, но там он будет жить припеваючи: получит доступ к компьютеру, станет пить чай, когда захочет, хотя и под присмотром охраны. Такие заключенные считаются пассивными. Ничего себе пассивные! И это после того, что он совершил?

Джоани опрашивала тех, кто сидел в тюрьме, и точно знала, что происходит с заключенными в соответствии с Приказом номер 43. Они весь день могут делать, что душе угодно, потому что они – пассивные. Ах, какое дурацкое слово!

Джоани сознательно доводила себя до состояния ярости: иначе она не сможет выполнить то, что задумала. Она пестовала свой гнев, чтобы не отказаться от своих планов.

Она знала, как относятся к педофилам другие заключенные, и поделом, но с Томми она расправится еще круче.

Нет, тюрьма – это слишком мягкое наказание. Таких, как Томми, там держат вместе. Подумать только: сборище педиков – клуб по интересам, да и только! В тюрьме им не нужно скрывать, кто они такие, и они больше не страдают от одиночества. В окружении себе подобных они начинают считать себя нормальными. Ты трахнул ребенка? И я тоже, и он, и он, и он, значит, в этом нет ничего особенного – примерно так они говорят друг другу.

Но она, Джоани, заставит Малыша Томми сполна расплатиться за содеянное. Это ее долг, и она исполнит его до конца.

Джоани бубнила что-то себе под нос, откинувшись на спинку сиденья. Шофер поглядывал на нее в зеркало и улыбался ей. Она в ответ улыбалась ему. Затем Джоани закурила и сосредоточилась на предстоящем.

Жанетта попыталась навести справки о Пиппи Лайте, но ничего нового не узнала. Она подумала, что можно было бы спросить о нем у Лорны, которая давно знала его. Она даже какое-то время была его подружкой. Но Лорна теперь боится встречаться с Жанеттой из-за Джон-Джона и его угроз. Даже не разговаривает с ней, увидев ее в магазине.

И тем не менее Жанетта была твердо настроена узнать то, что хотела, и ради этого пойти на риск.

Она поднялась по лестнице и постучала в дверь Лopны. Было темно, и, благодаря темноте, она чувствовала себя в безопасности. Она уповала лишь на то, чтобы квартира не была, как обычно, заполнена бездельниками. Наверняка среди них найдется кто-нибудь, кто заложит ее Джон-Джону. Для всей округи он прямо как бог. Все почитают его, особенно после истории с Малышом Томми. Расправа с педофилом еще больше возвысила его в глазах окружающих, хотя он всегда был парень не промах еще с детства, но теперь его все уважали, а это то, к чему стоит стремиться в этом мире.

Лорна открыла дверь, и струя вони обдала Жанетту.

Робко улыбаясь, она сказала:

– Можно, Лорна? Как твои дети?

Лорна неопределенно пожала плечами. Похоже, она не слышала обращенный к ней вопрос.

– Может, все-таки впустишь меня?

Лорна отступила в сторону, и Жанетта прошла в квартиру.

Единственным освещением комнаты был телевизор, оравший во всю мощь. На полу лежал ребенок. Он обгадился и источал сильную вонь. На диване храпел мужчина, его голое тело лоснилось от пота.

Ребенок заплакал, и Лорна ткнула его грязной ногой.

Жанетта тяжело вздохнула.

– Хочешь, я перепеленаю его?

Лорна обрадовано кивнула.

– Завтра за ним придут из Общественных услуг. Они уже забрали старшую – Летицию. Представляешь, она пыталась избить его! Ну, в любом случае это позволит мне отдохнуть. Я хоть немного высплюсь.

Жанетта подозревала, что Лорна не будет забирать детей, по крайней мере, в ближайшие месяцы. Когда у нее родилась первая дочь, вес ребенка оказался очень маленьким. Малышка пролежала в больнице четыре месяца, но за это время Лорна ни разу не навестила ее. Ей даже не хотели отдавать Летицию. Так и сказали: «Мы вас ни разу не видели и понятия не имеем, кто вы такая». Понадобился судебный приказ, чтобы отправить ребенка домой. И если бы не детское пособие, она бы уже давно отказалась от своей Летиции. Теперь такая же судьба уготована младшему.

– Как ты назвала его?

Лорна вздохнула.

– Брэд.

Жанетта улыбнулась.

– Брэд? Надо полагать, в честь твоего любимчика? – Она знала, что Лорна балдела от Брэда Пита. Его фотографиями была обклеена вся ее маленькая квартирка.

– Тебе-то какое дело? Говори лучше: зачем пришла?

– Сейчас объясню.

Жанетта перепеленала мальчика и взяла его на руки.

– Он голоден, может, его покормить?

Лорна всплеснула руками.

– Ой, я каждый раз забываю, что их нужно кормить… Поэтому хорошо, что его на время заберут. Подрастет – с ним будет легче управляться.

Она сходила на кухню и вернулась с бутылкой в руках. Бутылочка была запотевшая – явно из холодильника. Ребенок тем не менее схватил ее и с жадностью засосал, причмокивая. Под ногтями у ребенка была грязь, на скуле – небольшой синячок. Подарок от Летиции, подумала Жанетта, хотя не исключала, что сама Лорна так разукрасила малыша.

Она вспомнила, как Джоани кормила маленькую Киру. Девочка всегда была чистой и опрятной. Странно, но Жанетта только сейчас стала понимать, какая Джоани хорошая мать.

– Послушай, тебе самой нужно иметь ребенка!

Это звучало как комплимент, но Жанетте было обидно слышать. У Лорны единственная цель – получать детские пособия. Для нее это своего рода бизнес. Урвать от государства как можно больше – всё, что оно дает.

Джоани, кстати, хотя и получала пособия, относилась к ним совсем по-другому. Она считала, что пособиями можно пользоваться до тех пор, пока не встанешь на ноги, не начнешь работать; они никак не рассчитаны на всю жизнь.

Теперь, наблюдая за Лорной, Жанетта жалела, что не получила образование, как хотела мать. Теперь, наверное, уже поздно.

Лорна открыла две банки дешевого пива. Одну она поставила перед Жанеттой, затем залпом осушила свою и громко рыгнула.

Лежавший на диване мужчина заворочался. Лорна даже не взглянула в его сторону. По оттопыренным трусам было заметно, что у него произошла эрекция.

У Жанетты пробежали по коже мурашки.

– Какой-то Питер, – усмехнулась Лорна. – Я познакомилась с ним вчера в пабе. Он, кажется, выиграл на скачках, а я была, как всегда, в стельку пьяная. Так что у тебя ко мне, Жанетта? Вроде бы твой братец не очень-то жалует меня?

– Послушай, Лорна, он тут ни при чем.

– Значит, он не знает, что ты здесь?

Жанетта мотнула головой и увидела, что Лорна успокоилась.

– Конечно, нет! Я ему не подчиняюсь, дорогая.

Это была верная позиция.

– Куда положить ребенка?

– Пойдем.

В маленькой спальне стояла кровать с голым матрасом и детская корзинка. Больше ничего не было, ни одной игрушки. На матрасе лежала пара грязных пеленок, источавших неприятный запах. Жанетта сообразила, что матрас, скорее всего, мокрый.

Укладывая ребенка в корзинку, она нежно произнесла:

– Какой красивый! Правда, что Пиппи Лайт – его отец?

Лорна пожала плечами.

– Возможно. По крайней мере, он вышел белый, и я точно могу знать, кто не является отцом!

Она рассмеялась, и ребенок улыбнулся ей в ответ.

Жанетта с отвращением встретила слова Лорны. К счастью, та не поняла этого.

– Послушай, давай оставим его. Пусть поспит.

Они тихо вышли из спальни. Жанетте было жаль ребенка, которого пришлось оставить в корзинке на грязном полу, в пеленках, которые наверняка снова промокли. Она утешала себя лишь тем, что он сыт, хотя это скорее заслуга самой Жанетты, а не его матери. Возможно, Лорна когда-нибудь исправится, но не скоро, очень не скоро.

Она видела детей, игравших на улице до поздней ночи, грязных и неухоженных. Но дома их хотя бы кормили, во всяком случае, временами. Ребенок Лорны будет сниться ей в кошмарном сне. Она была абсолютно уверена в этом.

На кухне Лорна тщетно пыталась прибраться, производя еще больший беспорядок.

– А что это ты вдруг вспомнила Пиппи Лайта?

– Да так спросила.

– А твой брат знает, что ты интересуешься им?

Жанетта ухмыльнулась.

– Он ничего не знает, он только думает, что знает.

Лорна удивленно вытаращила глаза. Слова Жанетты показались ей слишком смелыми.

– Вот что, девочка. Пиппи почти всегда можно найти в его квартире. Но если ты хочешь потрахаться с кем-то, я лучше выведу тебя на других людей, не таких крутых, как он; ты меня понимаешь?

Жанетта неопределенно кивнула.

– Пиппи – опасный человек, – продолжала Лорна. – Время от времени он приходит ко мне потрахаться. Иногда я прогоняю его, хотя он не самый плохой. Будь осторожна. Если ты ему приглянешься, он заставит тебя зарабатывать для него деньги. Ты – несовершеннолетняя, а это его конек. Школьницы…

– А он хорошо платит?

Лорна внимательно посмотрела ей в глаза.

– Ты это серьезно?

Жанетта пожала плечами.

– Возможно, он побоится моего брата?

– Что ты! Пиппи Лайт никого не боится. Он обожает ходить по самому краю.

Последняя фраза была произнесена едва ли не с любовью.

– А где он живет?

– Тебе это действительно нужно знать?

Жанетта кивнула.

– Конечно.

– Я позвоню ему, замолвлю за тебя словечко.

Лорна теперь могла начхать на Джон-Джона. Утром у нее заберут ребенка, потом она выбьет из Пиппи деньги за эту дуреху.

Жизнь становится все лучше и лучше.

Джоани прибыла в Шеффилд в одиннадцатом часу вечера. Не откладывая, она позвонила по номеру, который дал ей Джон-Джон, чтобы условиться о встрече. Поднимаясь в квартиру человека, который должен был доставить ее к Томми, она с любопытством оглядывалась по сторонам. Такое можно встретить повсюду. Будто бы она никуда не уезжала. Повсюду есть районы с убогими муниципальными домами. В каждом таком доме ноздри щекочет запах мочи, пота, подгоревшей пищи, наркотиков и алкоголя.

На площадке у окна стояла осовевшая парочка. Женщина неопределенного возраста, увидев Джоани, разразилась бранью. Мужчина был небритый и нечесаный. Он не заметил бы, если над ухом вдруг рявкнул духовой оркестр. Он был на другой планете, и был счастлив.

Джоани осторожно постучала в дверь нужной квартиры. Открыла ей приветливо улыбающаяся крашеная шатенка.

– Ты – Джоани?

Она кивнула.

– Заходи, дорогая. Быстро нашла меня?

Внутри квартиры обстановка была необычной. Яркие стены, безукоризненная чистота и хорошее освещение: повсюду горели лампы. Воздух был ароматизирован иланг-илангом. Напротив входной двери висел плакат с изображением Мэрилин Монро.

Стены гостиной оказались темно-зелеными. Вдоль них стояли шкафы из гарнитура «Хабитат», а в центре – полые стеклянные столы.

Джоани приободрилась. Она не любила нерях.

Женщина улыбнулась, обнажив неровные белые зубы. «А она не так уж и молода», – почему-то подумала Джоани.

– Чашечку чая или что-нибудь покрепче, а может, того и другого? – спросила хозяйка.

Джоани застенчиво улыбнулась.

– А как насчет виски?

– Вот это по-нашему!

Спустя пять минут они сидели на диване с рюмками в руках.

– Нервничаешь, дорогая, – сказала женщина.

Джоани улыбнулась.

– Да, это так.

Женщина протянула руку:

– Мэри Дринквотер, хотя, пожалуй, более правильно называть меня Дринкводка.

Джоани громко рассмеялась.

Затем Мэри перешла на серьезный тон:

– Мою дочь тоже убили. Ей было семь, когда она пропала. Спустя три дня ее тело обнаружили в квартире соседа. Он изнасиловал ее, убил и засунул в пакет для мусора. Выяснилось, что он и раньше проделывал такое. Даже отсидел два года за развратные действия, а потом еще восемь за убийство. Он, кстати, помогал нам в поисках. Никто и не думал на него. – Мэри двумя большими глотками осушила рюмку. – Ты проходила мимо его квартиры, когда поднималась к нам. Его мать по-прежнему живет здесь. Она хорошая женщина, вся иссохшая из-за сына. До этого случая я и не пила вовсе. Теперь я думаю: зачем жить, раз моей дочери больше нет? Видишь ли, Джоани, люди, конечно, сочувствуют мне, но им не понять, что это такое – потерять ребенка. Когда слышишь о подобном, думаешь: «Какой ужас!» – и крепче прижимаешь к себе собственных детей. Слава Богу – они рядом. Но затем ты включаешь телевизор и забываешь об опасности до следующего раза. – Она тяжело вздохнула и продолжила: – Это так тяжело – видеть по ночам лицо своего ребенка, слышать его голос. Дети верят, что ты можешь все. Но ты не делаешь ничего для них как раз тогда, когда они больше всего нуждаются в этом. – Она схватила Джоани за руку. – Когда ты знаешь ублюдка, убившего твоего ребенка, судебное разбирательство ни к чему. Тебе известно, что большинство педофилов принимаются за старое, когда выходят на свободу? Я объясняю это самонадеянностью психиатров, которые считают, что можно излечить то, что не поддается лечению. Горбатого могила исправит, а можно и по-другому – кто с лысинкой родился, тот с лысинкой и умрет, так и здесь: если мужчина балдеет от детей, он всегда будет хотеть детей. Убей его, милая, или, если хочешь, я сделаю это за тебя. Я тебя прекрасно понимаю, у тебя все написано на лице! – Она больно стиснула руку Джоани. – В этой стране нет справедливости, во всяком случае, для нас. Деньги – вот что волнует суды. Грабитель получает больший срок, чем педофил, вдумайся в это!

Джоани почувствовала, что наконец-то встретила родственную душу. Мэри лучше других понимала ее состояние. Она сама была в таком же положении.

Теперь очередь за Джоани.

Глава двадцатая

Джон-Джон смотрел на лежавшую в постели девушку. Она была негритянкой. У нее были жесткие курчавые волосы и огромных размеров задница, на которой мог бы уместиться целый чемодан. Она была красивой, умной и дорогой. Очень дорогой. В течение нескольких часов она принадлежала ему и вполне оправдала запрошенную сумму.

Она прекрасно справлялась со своими обязанностями – настоящий профессионал.

Прежде всего она сказала ему, что никогда не отдается за просто так: бесплатная любовь не входит в ее ассортимент.

– Не платишь – не имеешь. – Эти слова были сказаны с таким пафосом, что рассмешили его.

Однако смеялся он зря. Квартирка Кэндис выглядела достойно. Он сожалел о том, что его мать не скопила такого же добра за долгие годы, проведенные в бизнесе.

Кэндис была умной, холодной и расчетливой. Такая за деньги продаст кого угодно. Деньги были ее богом, и она не скрывала этого. Джон-Джон болтал с ней целый час, прежде чем снял ее, и он теперь сожалел об этом. На вечеринке была масса девочек, готовых обслужить его по первому знаку, и притом бесплатно. В эти дни они прямо не давали ему прохода.

Теперь вот Кэндис пристает с оплатой, и это ему не нравится.

Ночью он хотел ее под воздействием наркотиков и спиртного, но теперь он собирался сообщить ей неприятную вещь: она не стоит запрашиваемых денег. Любовный акт был слишком профессиональным, и это раздражало его. Возможно, она привлекла его тем, что сама была черная, и он рассчитывал на соответствующее отношение – как к своему, близкому по крови.

Но Кэндис сразу же предупредила, что никому не делает исключений.

У него раскалывалась голова, и тем не менее он продолжал настаивать на своем: я не плачу за это.

Кэндис взирала на него огромными черными глазами. Она была обескуражена тем, что он сказал.

– Я не плачу за это, – громко повторил Джон-Джон.

Девушка засмеялась и с бравадой сказала:

– Будешь платить. Я сообщила тебе заранее, каковы мои расценки. Более того, я привезла тебя к себе домой. Тебе, мальчик, не пришлось тратиться на гостиницу, так что, будь любезен, расплатись по счету.

Джон-Джону показалось, что в ее голосе звучит обвинение: мол, ты, дружок, ни на что не способен – ни в постели, ни вне ее.

– Это не в моих правилах, любезная. Я никогда не плачу.

Она оперлась на локти и внимательно взглянула ему в глаза.

– Ты недоделанный.

– Мне приходилось слышать и хуже.

Он нехотя вылез из постели, чувствуя, что она наблюдает за ним. Он знал, что она, в сущности, хорохорится: работодателей принято обслуживать бесплатно – но все равно было неприятно.

– Я всем расскажу, что ты никудышный любовник, да к тому же скупой, – решительно сказала Кэндис. Затем она закрыла глаза и притворилась спящей.

Джон-Джон через всю квартиру прошел в кухню, чтобы сварить кофе. Он думал, что Кэндис присоединится к нему, но она осталась в спальне.

Хорошая квартира. Все так тщательно подобрано. Кругом белые стены, а на полу – мягкие ковры; с фигурных карнизов свисают легкие занавески.

Образцовое жилье для людей с амбициями. Своего рода реклама. В этом вся Кэндис. Создает иллюзию, что работа ей в радость, что у нее отличная жизнь и никакой другой она не желает.

Но мужчины, готовые отстегнуть круглую сумму, должны чувствовать, что девушка действительно хочет их, их – а не деньги. Девушка должна стонать от восторга при виде кривых тощих ног и сморщенных членов, едва заметных под отвисшими животами. Вот тогда она и получит заранее оговоренную сумму, возможно, с надбавкой в виде премиальных.

Несмотря на красивый дом, за душой у Кэндис ничего нет. В каком-то смысле он, Джон-Джон, богаче ее – по крайней мере он был обогрет материнской любовью.

Он выпил кофе и стал смотреть в окно. По Портобелло-роуд сновали машины. Людей не было видно.

И чего он торчит в квартире Кэндис? Любовный акт завершен, вопрос о деньгах закрыт. Может, ему больше некуда идти? Похоже, это действительно так. После исчезновения Киры его не тянуло домой. В их когда-то такой уютной квартирке теперь пахло отчаянием.

Кэндис, когда он вернулся в спальню, лежала в прежнем положении. Он нежно погладил ее по плечу, он готов был заплатить ей, даже с надбавкой. В сущности, она неплохая девчонка. Во всяком случае, искренняя, говорит то, что думает. Что же касается денег, сделка есть сделка. Она ведь сразу заявила, что у нее завышенная такса.

Внезапно он понял, что Кэндис не притворяется – спит, аки ангел, едва слышно посапывая маленьким носом.

Джон-Джон начал тихо смеяться.

Вот это да! Отработала свое – и на боковую. И никаких скандалов, никаких лишних слов. Она неизмеримо выросла в его глазах.

Постепенно его смех перешел в плач. Он чувствовал себя одиноким, обиженным и несчастным. Он не привык к таким чувствам. Да и вряд ли когда-нибудь привыкнет. Исчезновение Киры оставило зияющую пробоину в его жизни. Так бывает, когда теряют молодых. Они еще не испорчены, они такие чистые внутри и снаружи.

Джон-Джон накрыл голову руками и зарыдал в голос, а Кэндис по-прежнему безмятежно спала.

Бог оказался немилосердным к нему. Он делал все возможное для сестер, но однажды, когда его не было дома, произошла трагедия. Это его вина. Он не углядел за Кирой. Теперь он будет испытывать чувство вины до конца жизни.

Если бы в тот день он был рядом с ней, ничего бы не произошло. И он бы до сих пор гладил ей школьную форму и готовил завтрак. Он ночевал бы дома, вместо того чтобы проводить вечера среди проституток. Теперь его семья рухнула, развалилась на куски, и все из-за человека, которому они доверяли. Но он заставит их ответить за все. Он имел в виду Томми и его отца. Сегодня утром он отправится в Бермингем, а после этого в Шеффилд, если возникнет необходимость.

Вдруг он почувствовал на своих плечах горячую руку.

– С тобой все оʼкей?

Кэндис проснулась наконец.

– Да, все оʼкей.

Она нежно поцеловала его в лоб.

– Это бесплатно, если тебе так хочется.

После короткого сна Кэндис выглядела очень красивой и очень молодой.

Он улыбнулся.

– Я испортил тебе настроение, дорогая.

– Ты все думаешь о сестре, Джон-Джон?

Теперь перед ним была просто Кэндис. Не проститутка, а обыкновенная лондонская девчонка, почти его ровесница.

Он кивнул.

– Это должно быть ужасно – не знать, что случилось с ней. А… тип, который в бегах… за него обещана какая-то цена?

Он кивнул, незаметно наблюдая за ней.

– Да, обещана.

– А если… Если кто-нибудь знает кое о чем, что может… может… – она нервно кашлянула, – привести к его задержанию? Я имею в виду: деньги будут выплачивать в частном порядке? Никто не узнает, откуда исходит информация?

Он не понимал, куда она клонит.

Она встала на колени и положила руки ему на грудь. Он чувствовал ее маленькие груди, и это возбуждало его.

– Я знаю, есть люди, падкие на детей. Они готовы заплатить целое состояние за ребенка.

Джон-Джон повернул голову, чтобы взглянуть на нее.

– Ты это о чем?

Кэндис вздохнула. Затем она села с ним, предварительно обмотав себя простыней.

– Пусть это останется между нами, – попросила она. – Я не хочу влипнуть в какую-нибудь историю.

Ее страх был очевиден.

– Говори скорей.

Он терял терпение. Голова его готова была лопнуть.

– Я серьезно. Обещай никому не говорить, что услышишь от меня, идет?

– Послушай, Кэндис, я даю слово. Давай рассказывай, что знаешь.

Она оценивающе взглянула на него и наконец проговорила:

– Это касается Джесмонда. Надеюсь, он тебе известен?

Джон-Джон нахмурился.

– Что он?

Кэндис помялась. Джон-Джон понимал, что она боится, но очень хочет денег. Она относилась к тем проституткам, которые копят деньги, думая о будущем.

– Я слышала от девчонок – а тебе известно, как мы говорим друг с другом, – что Джесмонд обслуживает педофилов. Как правило, он поставляет им мальчиков, хотя и девочек тоже. Мне об этом говорила Далия. У ее сестры от крэка произошел сдвиг по фазе. В общем, она сдала в аренду свою дочь Мирабель. Девочка участвовала в вечеринках. Там ее кормили отнюдь не мороженым. Но Далия… Она ненавидит Джесмонда. Поносит его при первой возможности. Девочке было всего девять лет, к тому же она очень симпатичная. Да и сам Джесмонд предпочитает маленьких девочек. По слухам, конечно.

Джон-Джон уставился на нее, стараясь переварить все услышанное.

– Джесмонд? Я никогда раньше не слышал о нем такое.

Она уловила в его голосе недоверие и быстро проговорила:

– Надеюсь, ты не выдашь меня. Если эти Томпсоны действительно замешаны, есть основание полагать, что они связаны с Джесмондом. Они даже живут рядом. Он может знать, где они теперь. Он помнит всех своих клиентов, ничего не записывая. У него есть видеокассеты, и он владелец порносайта в Интернете, несколько лет назад я работала на него под видом школьницы.

Он смотрел на нее так, будто видел впервые в жизни.

– Ты? Под видом школьницы?

Кэндис вздохнула.

– Вот именно, что под видом. Немного грима – и все проблемы решены.

Ему было трудно осознать все это. Но ведь Томми и его отец не сразу воспылали страстью к маленькой девочке. Вполне логично предположить, что раньше они пользовались услугами посредников, и Джесмонд в их числе.

– Если что-нибудь из этого выйдет, я получу премиальные? – спросила Кэндис.

Он кивнул.

– Обязательно получишь.

Затем он быстро собрался и ушел. На некоторое время поездку на север придется отложить. В голове должно было отложиться все только что услышанное.

Мэри и Джоани стояли у частной клиники «Солнечный день». Мэри уже знала, что высокого толстяка со следами ожогов на лице ежедневно после обеда вывозят на прогулку. Они называют его Джеффри Палмер. Она бы назвала его по-другому – кусок дерьма. Сам его внешний вид вызывал отвращение. А если вспомнить, что он проделал с ребенком… Мэри хотела его убить. Но она привела сюда мать жертвы, и это было для нее своего рода искуплением. Сладкой местью за то, что произошло с ее собственной дочерью. Мэри считала своим долгом стирать с лица земли таких уродов.

Лорна сидела в пабе с Пиппи. Было около одиннадцати утра, но они уже изрядно набрались.

За ребенком пришли ровно в восемь, и Лорна освободилась от материнских забот раньше, чем ожидала. Ополоснув подмышки, она обдалась струей ядовитых духов, причесала волосы и нацепила грязные джинсы с тенниской. Затем она побежала в паб. В пабе она выторговывала себе плату за Жанетту Бруер.

– Ее мамаша, кажется, занимается проституцией? – осведомился Пиппи.

Лорна кивнула.

– Честно говоря, она молодец, старушка Джоани. Никогда не скажет ни о ком дурного слова.

– Тебе просто не приходилось слышать.

– А Жанетта стремится под мое прикрытие? Ее братец тоже торгует девицами.

Лорна задумалась.

– Наверное, она не хочет постоянно заниматься проституцией, просто ей надо подработать. Учти, она довольно симпатичная.

– Сколько ей лет?

– Четырнадцать, кажется, но пытается выглядеть старше.

Пиппи ухмыльнулся.

– Школьница?

– Вообще-то, да. Я ей ничего не обещала. Сказала только, что провентилирую этот вопрос. Мол, не знаю, какой будет твоя реакция.