Текст книги "Худшее из зол"

Автор книги: Мартин Уэйтс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

– Ну?

Дин быстро-быстро закивал, подвывая, как обиженный щенок.

– Отлично. Итак, где Джамал?

Дин ничего не ответил.

– Я ведь тебя предупреждал – не смей со мной шутить.

Дин почувствовал, как лезвие погружается в кожу. По ногам побежала теплая струйка.

– Знаешь, я пока только надрезал кожу, – голос Алана звучал тихо и бесстрастно. – А если надавлю еще, перережу трахею. Если возьму чуть в сторону, – он показал, – лезвие войдет в вену. Или в артерию. Неважно, в которую из них. И в том, и в другом случае ты умрешь.

Дин начал громко всхлипывать.

– Повторяю вопрос – где Джамал?

– Н-н-н… Ньюкасл…

– Ньюкасл? Что он там забыл?

– Н-н-н… не знаю…

– Что он там делает?

Лезвие начало погружаться глубже.

– Донован! – выдохнул Дин.

– Донован?

– Да… он сказал, что скоро у него б-б-будет куча денег, которые ему даст к-к-какой-то Донован… Д-джамал… у него… он что-то придумал… он так… радовался…

Лезвие перестало давить на горло, Алан ослабил стальные тиски. Дин начал шумно хватать ртом воздух.

– Говорил же я тебе, ничего страшного не произойдет, если скажешь правду.

Дин упал на четвереньки.

– С-с-спасибо… спасибо…

– А теперь выверни-ка карманы.

Дин поднял на него глаза, не сразу поняв, чего от него хотят.

– Что?

– Карманы, говорю, освободи. Меня вполне устроит, если это будут только деньги.

Дин нехотя дрожащими руками отдал деньги, чувствуя, как внутри поднимается злоба. Одно дело – сдать Джамала, совершенно другое – проститься с заработанным.

– Козел…

Алан тут же развернулся к нему:

– Что ты сказал?!

– Нет, ничего… честное слово, ничего… простите, пожалуйста… – зачастил Дин.

– Ах ты засранец! Еще огрызаешься! – В темноте его глаза недобро блеснули, в них появилось звериное выражение.

Дин не успел ничего сказать, не успел пошевелиться – Алан насел на него, надавливая на горло страшным лезвием.

– Мразь! – Огоньки в глазах плясали под какую-то сумасшедшую, лишь ему одному слышимую музыку.

Кинжал погружался все глубже.

Дин хотел закричать.

Но голосовых связок больше не было.

Попробовал что-нибудь придумать.

Но кровь перестала снабжать мозг.

Хотел вздохнуть.

Но дышать было нечем.

Он изо всех сил пытался зацепиться за жизнь.

Но оказался в совершенно другом мире.

Молот наблюдал, как тело несколько секунд плавало на поверхности, потом под грузом привязанных к ногам и рукам кирпичей погрузилось на дно. Несколько пузырей на черной глади воды – и никаких следов.

Он переоделся в другую одежду, а промокшую засунул в сумку. Туда же отправил кинжал.

И свой трофей.

Он облегченно вздохнул – к нему возвращалось равновесие. А сейчас – снова в Ньюкасл. Чтобы ускорить события. Слегка их подтолкнуть.

Эта поездка здорово его утомила. Он похлопал рукой по сумке, забросил ее на плечо. Улыбнулся, обнажив синий зуб: не зря съездил.

Еще раз обернулся, чтобы убедиться, что не оставил следов.

Ничего.

Да и кто здесь будет искать?

Он еще раз ласково шлепнул по сумке и отправился в путь.

Назад, в Ньюкасл.

7

Гэри Майерс закрывал глаза и видел лица любимых людей. Жены Аманды. Восьмилетнего Джорджи. Пятилетней Роузи. Аманда у него под боком, детишки весело прыгают на кровати, обнимают их обоих. Валяние в кровати в субботу по утрам, которое он так любил.

Он представлял их встревоженные лица. Как они там без него? Жизнь в кошмаре неизвестности. Внутри пузырился бессильный гнев, усиленный страхом и беспомощностью.

Он начал дергать правую руку, помогая левой. Очень сильно. Еще раз. Стиснув зубы, зарычал от боли. Цепь не поддавалась, Привинченная к стене и полу труба не сдвинулась с места. Наручники врезались глубоко в кожу, оставляли на запястьях жуткие отметины. Открылись и кровоточили раны, слегка затянувшиеся после его предыдущей попытки освободиться.

Он не обращал внимания на боль, продолжая неистово тянуть и дергать цепь. Чтобы эта чертова труба отошла от стены.

Наконец, тяжело и часто дыша, без сил повалился на пол. Злоба поутихла, уступив место новой боли, усилившей старую.

– Это все бесполезно… лучше поберегите силы…

Гэри открыл глаза. Колин сгорбился у противоположного конца батареи. Он плохо выглядел. Прежде этакий живчик, он сильно сдал.

Гэри почти забыл о его присутствии. Когда они уставали от навязанного им общества друг друга, он уходил в свой собственный воображаемый мир. Это помогало не сойти с ума. В этом мире с ним снова были жена и дети. Наверное, подобным образом поступал и Колин, хотя они об этом не говорили.

– Я его очень хорошо знаю, – продолжил Колин, неловко прижимая к телу одну руку. Он дышал с трудом и очень осторожно. – Мы не можем дать ему то, что он хочет. Поэтому не стоит воевать.

Гэри закрыл глаза, не желая замечать безнадежности в лице и глазах Колина.

– Я всегда знал, что он жесток, – сказал Колин тихо, словно разговаривал с самим собой, – что он манипулирует людьми, добивается от них того, чего хочет, самыми нечестными способами. Но то, что происходит сейчас, не поддается никакому описанию. На такое может пойти только сумасшедший. Психопат…

– Когда мы отсюда выберемся, я доведу дело до конца и добьюсь, чтобы его наказали. Но это еще не все. – Гэри засмеялся, превозмогая боль. – Мы вместе напишем книгу. Получим большой аванс, права на экранизацию, будем вести ток-шоу в прямом эфире. Между прочим, здорово на этом заработаем.

Колин печально улыбнулся, как обреченный на смерть больной, которому говорят, что лето не за горами.

– Приятная мысль. Греет душу.

Он закрыл глаза, по стене съехал на пол.

Гэри последовал его примеру.

Неизвестно, сколько времени он провел в этом положении: минуты, часы, возможно, даже дни. Время превратилось в эластичную субстанцию, ненадежного, но постоянного спутника.

Вдруг он услышал, как открывается внешний замок, отодвигается засов.

Он быстро схватил колпак, левой рукой неуклюже попытался натянуть на голову. Запястье пронзила адская боль. Наверное, правая рука сломана.

Дверь открылась. Пол залил свет, настолько сильный и неожиданный, что казался почти библейским. Гэри зажмурился. Колпак уже был на голове, но он не успел натянуть его на глаза.

В помещение вошли двое и закрыли за собой дверь. Внешний мир тут же померк, исчез, словно его и нет вовсе. По глазам ударили тысячи маленьких звездочек, как бывает, когда оторвешь взгляд от солнца. Гэри беспомощно заморгал.

– Колпаки не понадобятся, господа, – сказал один из похитителей, но он не понял, который из двоих, потому что по-прежнему ничего не видел.

– Вы нас отпускаете? – спросил он с надеждой в голосе.

– В некотором смысле да, – сказал тот же голос. – Решение принято. Планы уточнены.

Фигуры приблизились. Голос принадлежал хорошо одетому человеку в темном пальто нараспашку поверх дорогого костюма. Он был при галстуке. Другого он уже видел. Огромный бритоголовый отвратительный тип. На почти черном от татуировок мускулистом теле была надета кожаная куртка. Татуировка под костяшками пальцев.

– Это касается только тебя. – Хорошо одетый ткнул в Гэри пальцем.

Гэри вдруг понял, чтоэто для него значит.

Внутри все перевернулось, стало трудно дышать. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог выдавить ни слова.

Он сел, попробовал отползти в сторону. Бритоголовый шагал прямо на него.

– Нет… нет…

Он услыхал чей-то слабый, плачущий голосок и понял, что это его собственный.

Почувствовал, как качок сгреб его одной рукой, приподнял.

Острая боль снова пронзила запястье, но теперь было не до нее.

Он видел, как бритоголовый отводит вторую руку назад, сжимает в кулак.

Представил Аманду у себя под боком. Восьмилетний Джорджи и пятилетняя Роузи весело скачут по кровати и обнимают их обоих. Валяние в кровати в субботу по утрам, которое он так любил.

Родной уютный дом.

Как в замедленной киносъемке, он видел приближающийся кулак. Увидел акулий оскал, в котором блеснул синий зуб. Перед глазами мелькнуло слово «ЛЮБОВЬ» под костяшками пальцев.

Потом боль – неожиданно сильная, кроваво-красная.

И темнота.

Джамал проверил диск: ага, на месте.

Сел на краю кровати, натянул кроссовки. Выпрямившись, понял, что ему не хватает воздуха – так сильно он нервничает.

Да, сейчас он делает первый шаг в новую жизнь, а через пару часов станет на пять тысяч фунтов богаче и будет совершенно свободен. Вместе с диском, от которого он скоро избавится, из его жизни уйдет все плохое. Клиенты, которые хотят к нему прикасаться. Отец Джек со своими на него видами. Ему больше ничто и никто не будет угрожать.

Он уже несколько раз пытался дозвониться до Дина – просто чтобы узнать, как он там. Каждый раз голосом Дина говорил автоответчик. Может, телефон у него разрядился, а может, он тусит где-то на дискотеке. Или просто потерял аппарат. Да, наверное, так и есть. Что-то типа того.

Джамал надел куртку. Похлопал по бугорку плеера в кармане. Вытащил из другого телефон, посмотрел на дисплей. От Донована никаких сообщений. Хороший знак – значит, встреча не отменяется. От Дина тоже ничего. Нет, с Дином ничего не случилось. Конечно, у него все в порядке.

Напоследок пригладил волосы спереди – зарос, пора стричься. Посмотрел на кроссовки – жаль, перестали быть белоснежными, будто вчера из коробки. Вышел из комнаты. Спустился вниз, взялся за ручку двери, когда услышал свое имя. Он обернулся. В дверях гостиной стоял ухмыляющийся Сай. Сзади неслись крики рэпера Кертиса Джексона по прозвищу «Пятьдесят центов» о том, каким крутым его делает «бакарди».

«Разбогатей или сдохни». [1]1
  «Get Richor Die Tryin» – название дебютного альбома Кертиса Джексона (2003) и фильма, основанного на реальных событиях его жизни (2005).


[Закрыть]

– Уходишь?

Джамал нервно сглотнул:

– Да.

– Куда на этот раз?

– К клиенту.

Сай еще больше расплылся:

– Тот же?

Джамал неопределенно пожал плечами.

– Запал на тебя? Может, усыновить хочет? К себе домой привезет, да?

Джамал повернулся, шагнул к двери.

Сай оказался там первым, рукой прижал дверь, не давая выйти.

– Какого хрена! – Нервы были на пределе. Джамал сорвался на крик. – А ну с дороги!

– Пока не могу, – сказал Сай. – Тебя хочет видеть Отец Джек.

Джамал постарался навесить на лицо безразличие и потушить взгляд.

Не получилось.

– Пропусти. Мне нужно уйти.

Сай схватил Джамала за куртку, оттолкнул назад к лестнице, прижал к стене. Из-за двери гостиной показались любопытные лица. Сай метнул в их сторону грозный взгляд.

– Что вылупились! У нас с Джамалом разговор. Личный.

Дверь тут же закрылась, «Пятьдесят центов» замолчал.

– Так-то лучше, – сказал Сай. – А теперь давай наверх, к Отцу Джеку.

Поднявшись на ноги, Джамал нехотя побрел наверх.

– Можешь не стучать. Он тебя ждет.

Отец Джек сидел на кровати при полном параде. На нем была яркая гавайская рубаха таких размеров, что ею, казалось, можно накрыть все Гавайские острова, и светлые хлопчатобумажные брюки, которые вполне могли сойти за палатку для группы выехавших на природу бойскаутов. А может, так оно и было и брюки сшили потом?

Но в выражении лица не было ничего комического. Это был не просто кровожадный злобный хищник – он предвкушал наслаждение от возможности причинить боль.

Каменное выражение лица снова не получилось.

Сай вошел следом, закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной.

– Опять собрался уходить? – спросил Отец Джек.

Джамал не ответил.

– К этому своему клиенту?

Джамал через силу кивнул.

Джек поднялся и угрожающе двинулся к нему.

– Говорят, классно платит. Конечно, не миллион, как ты просил, но все равно неплохо. Для человека вроде тебя.

Джамалу показалось, что из него выпустили воздух. Противно заныло под ложечкой.

– Пять кусков, да? Ах мистер Донован, щедрый ты наш!

Джамал едва дышал. Он не мог понять, откуда им известно о его тайне. Он же вел себя так осторожно. Стоявшие перед глазами пять тысяч начали растворяться в воздухе.

Он бросился бежать, но Сай схватил его в дверях, завернул руку за спину. Джамал охнул, скорчился от боли. Джек подошел очень близко, задышал прямо в лицо. Джамал почувствовал запах меда и мяты, туалетной воды и мыла, сквозь который рвался наружу затхлый запах пота и разложения.

– Не вешай мне лапшу на уши, сынок. Ты ведь не будешь мне врать, верно?

Джамал молча смотрел в одну точку.

– А вопрос мой звучит так: где диск?

– Какой диск? – медленно произнес Джамал. В горле, казалось, скребли наждачной бумагой. – Понятия не имею ни о каком таком…

Отец Джек начал тыкать пальцами в болевые точки. Резкая боль в пояснице побежала вверх по позвоночнику. Колени подогнулись, он начал падать. Сай еще сильнее сжал руку – только это и удерживало Джамала на ногах. Он извивался, отбивался, пытаясь уйти от боли, передохнуть, отдышаться, сообразить, что делать.

– Ты хотел меня надуть! – Джек почти кричал в лицо. – Я тебя предупреждал, чтобы ты этого не делал. Говори, где диск!

Джамал открыл рот, но не произнес ни звука.

Джек снова прошелся по болевым точкам.

– Отпусти его, – велел он Саю.

Сай отпустил руку Джамала, отступил на шаг. Джамал рухнул на пол, тяжело дыша. Не знал, что произойдет сначала – он потеряет сознание или его вырвет.

Произошло второе.

– Какая мерзость, – сказал Отец Джек. – Сам за собой уберешь.

Джамал молчал.

Отец Джек смотрел на него бесстрастно.

– Диск! Где диск?

Джамал с трудом махнул рукой назад.

– В куртке, – произнес он слабым голосом.

Сай сорвал с него куртку, начал шарить по ней, пока не нащупал плоский твердый кружок. Он разорвал подкладку, с победным видом извлек добычу.

– Вот он! – произнес он тоном триумфатора. Потом из кармана вытащил плеер.

– Посмотри, что у него еще есть!

Отец Джек улыбнулся.

– Отлично. – Он сел на корточки перед Джамалом, скроил гримасу, театрально помахал рукой у носа. – От тебя дурно пахнет. Кстати, что такого на этом диске важного?

– Всякая бредятина, – задыхаясь, сказал Джамал. – Этот журналист мне за него заплатит. Много заплатит…

Отец Джек встал, взял у Сая плеер и диск, надел наушники.

– Убери за собой, – сказал он Джамалу, который, корчась от боли, сел на полу.

– А ты, – посмотрел он на Сая, – когда он закончит уборку, приведешь в порядок его самого.

– Зачем? – недоуменно спросил Сай.

Отцу Джеку очень не нравилось, когда ему задавали вопросы. Он это демонстрировал всем своим видом.

Сай поперхнулся:

– Извини, пожалуйста. Я ничего… Я просто хотел…

– Делай что велено, – Джек поставил точку в дальнейших обсуждениях. – Хочу, чтобы он был как огурчик, когда пойдет на встречу с этим Донованом.

– Хочешь сказать, он все равно…

– Естественно. А теперь выполняй указание.

Сай подчинился.

Отец Джек снова вернулся к кровати, нажал на кнопку воспроизведения.

8

– Ты только посмотри!

Пета подошла к стоявшему у окна Амару.

– Новенький куда-то отправляется. И Сай с ним. Наш змееныш.

Пета присмотрелась.

– Что-то непохоже, чтобы новенького это очень радовало.

– Как считаешь, – начал Амар, – может, кому-то из нас стоит за ними проследить?

– Под кем-то из нас ты, как мне кажется, имеешь в виду меня? – сказала она с саркастической усмешкой.

– Видишь ли, у меня…

– Знаю – любовное свидание. И ты не можешь заставлять его ждать.

Амар с облегчением улыбнулся:

– Ты чудо! Но поторопись. Это может быть интересно.

– Спасибо, мамуля, – парировала Пета, складывая в карман куртки небольшой цифровой фотоаппарат и диктофон. – Будут еще какие-нибудь указания?

– Несомненно. Не вступай в разговоры с незнакомыми мужчинами.

– Это кто же мне такое говорит!

Она вышла.

Он смотрел из окна, как она идет по улице.

– Будь осторожна, – сказал он уходящей в сумерки фигуре.

Донован стоял на пристани, облокотившись на перила, и прислушивался к плеску реки. У него достаточно времени, поэтому он может позволить себе не торопить минуты.

На обоих берегах – признаки облагораживания, следы обновления, изменений в лучшую сторону. Новые многоквартирные дома, бары, рестораны, отели – старый Тайн доков, фабрик, заводов и складов кажется таким далеким – прошлый век. Нет, прошлое тысячелетие.

Впереди слева на стороне Гейтсхеда – Балтийский центр современного искусства, который когда-то был мукомольной фабрикой. Теперь туда постоянно выстраиваются очереди, змеясь по периметру площади, которую так и окрестили Балтийской. Иной раз люди оказываются даже на мосту Тысячелетия – настолько много желающих посмотреть выставки современного искусства. Однажды он из чистого любопытства тоже встал в такую очередь – шла выставка работ скульптора-монументалиста Энтони Гормли. Его тогда поразило, насколько разные люди стояли рядом. Перед ним два водителя с разрисованными шеями рассказывали друг другу, как во время рабочих смен мечтали попасть на эту выставку. Позади две мамаши из богатого северного пригорода пытались утихомирить безмерно расшалившихся отпрысков, за ними пожилые супруги говорили, как соскучились по чему-то новенькому и необычному.

В тот день Донован оставил свой обычный цинизм дома и просто получал удовольствие.

Рядом с «Балтикой» чуть правее поблескивает стеклом и металлом гигантская гусеница нового музыкального центра «Сейдж».

Изменения.

Город его детства с угольными шахтами, тяжелой промышленностью и неквалифицированным ручным трудом давно остался в прошлом. На его месте вырос культурный туристический центр, город современных высоких технологий и сервисных центров.

У него не осталось здесь близких родственников, к которым он мог бы приезжать в гости. Он когда-то уехал из Ньюкасла и ни разу не оглянулся назад. Студенческие годы, работа и жизнь в Лондоне вытеснили его из головы, из сердца.

У себя в домике он часто разговаривал с Дэвидом. Сидел в его комнате и говорил. Иногда Дэвид что-то отвечал. Но обычно молчал, и Донован вдруг понимал, что сидит на полу и разговаривает сам с собой. Словно куда-то в туман. И тогда он чувствовал, что пора сменить обстановку.

Он уезжал в Ньюкасл. Снимал номер в гостинице, обедал в ресторане, пил. Видел вокруг себя жизнь, но не прикасался к ней.

Одновременно в городе и вне его. Люди казались такими уверенными в себе: ничто не могло поколебать их планов в работе, жизни, их будущего. Мечты. Они убеждены, что претворят их в жизнь. Он тоже когда-то был таким. А теперь чувствовал себя жителем города-невидимки из параллельного мира, в котором нет места самообману, где не имеет смысла строить планы, потому что в любой момент жизнь может перевернуться с ног на голову. Жители этого города знают, что надежда и отчаяние – это одно и то же.

Перед отъездом он обычно прощался с Дэвидом. Вставал в центре комнаты и шептал: «Я ненадолго уеду, но скоро вернусь. Я делаю это для тебя, сынок».

Он улыбнулся, вспомнив лицо Дэвида, но тут же ощутил вину перед сыном, потому что давал о себе знать позабытый журналистский зуд.

Донован повернулся спиной к реке. В сверкающие огнями бары и рестораны потянулись посетители. Он посмотрел на часы – восемь вечера. Мальчишка может появиться с минуты на минуту.

Донован рассказал, во что будет одет. Его должны узнать: коричневая кожаная куртка, старые джинсы, ботинки на толстой подошве. Длинные с проседью волосы. Мальчишка не сказал, как он выглядит, но Донован уже нарисовал в воображении его портрет и был почти уверен, что не ошибется.

Прошло еще пять минут. Он сунул руки в карманы, затопал на месте, чтобы согреться. Почему-то хотелось улыбаться. Да, он снова занимается любимым делом.

И тут он увидел мальчишку – по крайней мере, того, что рисовал в воображении. Небольшого росточка, в мешковатых джинсах, кроссовках и кожаном «авирексе», расписанном не хуже, чем у участников «Формулы-1». Полукровка, он был гораздо темнее остальных и выделялся в толпе. У большинства людей вокруг были беззаботные лица. Мальчишка же явно напряженно думал, очевидно, просчитывая в уме собственную выгоду.

Одновременно в городе и вне его. Житель города-невидимки из параллельного мира.

Он заметил Донована – тот кивнул. Мальчишка подошел.

В его глазах Донован увидел тревогу, испуг, которые тот изо всех сил пытался скрыть под маской развязности.

Донован улыбнулся:

– Вот мы с тобой и встретились.

В ответ кивок.

– Диск с собой?

Глаза заметались, как ласточки, случайно залетевшие в амбар. Проверяется, решил Донован.

– Не здесь, старик.

– Что?

– Не здесь, я сказал. В гостинице.

Донован восхитился: надо же, пацан умудряется говорить, не раскрывая рта. Если кто-то за ним и следит, то по губам прочитать ничего не сможет.

– Значит, в гостинице?

– Да, старик, как договаривались. Если за нами наблюдают, то подумают, что ты меня просто снял. Как педик.

– Кто-кто?

– Ну, клиент же! Ты чё, не в курсах?

– Премного благодарен. Значит, ты полагаешь, я похож на человека, который на улице снимает мальчиков?

– Мне без разницы, мужик, на кого ты похож. Гостиница – за тобой.

Мальчишка еще раз стрельнул вокруг себя глазами. Наверное, решил Донован, за ним действительно следят.

– Что ж, пошли. За мной так за мной.

По дороге оба хранили молчание.

Опускалась ночь, луну закрывали тяжелые тучи. Надвигалась гроза.

– Задерни занавески.

Донован задернул шторы, отошел от окна и обернулся к мальчишке – он стоял у противоположной стороны кровати и молча на него смотрел.

– Ну-с, – прервал молчание Донован, открывая бутылку охлажденного пива из мини-бара, – у тебя, наверное, есть имя?

– Тони Монтана, – надменно заявил парнишка.

Донован усмехнулся. Ему нравилось иметь дело с людьми, которые что-то скрывали, – это давало возможность выстраивать общение и добиваться правды.

– Надо же, как интересно, но, знаешь, совсем не оригинально. Если не хочешь говорить правду, по крайней мере, выбери героя менее известного фильма, чем «Лицо со шрамом».

Донован снова улыбнулся. Мальчишка старался держаться с прежней самоуверенностью.

Донован отхлебнул пива, кивнул в сторону мини-бара:

– Что-нибудь хочешь?

– Да, – ответил тот и показал на бутылку в его руках.

Донован вытащил из бара такую же, откупорил и передал пареньку:

– Вот тебе подружка.

На лице пацана мелькнула и тут же погасла искренняя улыбка.

Так, начало положено, сказал себе Донован, неплохое начало. Поможет переговорам. Он сел на кровать, парень продолжал стоять.

– Как же тебя все-таки зовут?

– Джамал, – сказал он после некоторого раздумья.

– Джамал? – повторил Донован. – Ты мусульманин?

– Почему ты так решил? – В голосе мальчишки слышалось замешательство.

– Потому что это мусульманское имя.

– Не-а. Это от отца. Он у меня африканский воин.

Донован, заинтересовавшись, подался вперед.

– Правда? Он сейчас снова в Африке?

Джамал пожал плечами:

– Понятия не имею. Мне мама говорила, когда я был маленький.

Донован понимающе кивнул – в голове складывалась картинка. Мальчишка – смесь уличного сорванца и детской наивности. Брошенный, никому не нужный, несчастный ребенок.

Он подумал о собственном сыне.

– Ты чё на меня уставился, мужик? – ощетинился Джамал: он чувствовал себя не в своей тарелке.

– По телефону я представлял тебя немного другим.

– Да? Я тебя тоже другим представлял. А ты какой-то хиппи немытый.

Донован глянул на свое отражение в зеркале и усмехнулся:

– Да, Джамал, в самую точку.

Они продолжали изучать друг друга, потягивая пиво. Джамал стоял, прислонившись к буфету, напряженный, готовый в любую минуту рвануть к двери.

Донован понимал, что следует поднажать и получить диск, но Джамал его заинтриговал. Он хотел побольше узнать об этом пацане.

– Значит, торгуешь собой на улице?

Джамал пожал плечами:

– Типа того.

– Как это произошло?

Настроение Джамала тут же резко изменилось – он возбужденно заходил по номеру.

– Зачем это тебе? Ты что, из этих придурков, социальных работников?

– Нет, я не социальный работник…

– Тогда не твоего ума дело! Может, ты извращенец какой-нибудь?

– Нет, Джамал. Мне просто интересно. – Донован вздохнул, посмотрел на этого затравленного, озлобленного ребенка с испуганными глазами.

– Знаешь, два года назад у меня сын пропал, – сказал он вдруг, хотя не собирался этого говорить. – Ему сейчас восемь. Я его искал, но так и не нашел.

– Думаешь, я его видел? – Джамал остановился. В голосе звучало наигранное безразличие и вызов. Но глаза… Его выдавали глаза. На него подействовала откровенность Донована.

– Нет, – сказал Донован тихо. – Я просто хочу знать, что это такое. Как тебе удалось выжить. Как ты с этим справляешься. Так, на всякий случай. А вдруг…

Джамал посмотрел по сторонам, потом на дверь. Ему стало не по себе.

– Послушай, старик, давай сначала решим наши дела, лады? – Он помахал своей бутылкой с пивом. – Мне, типа, жаль твоего сына и все такое, но надо дело делать. У меня мало времени.

Донован допил пиво, поставил бутылку на пол, поднялся. Подошел к столику у стены, включил ноутбук.

– Диск с собой?

– А деньги у тебя есть?

– Вон в том ящике.

– Дай глянуть.

Донован выдвинул ящик. Джамал подошел, заглянул внутрь. Увидел пачки купюр, аккуратно сложенные в две стопки. Протянул руку – Донован тут же задвинул ящик обратно.

– Сначала диск.

– Что-то с виду маловато. Там все бабки?

– Все. – Донован протянул руку. – Давай диск.

Джамал достал из кармана диск, отдал Доновану. Тот вставил его в ноутбук.

– Как он у тебя оказался?

– Да так, нашел… – сказал Джамал, унимая дрожь.

Донован внимательно на него посмотрел.

– Где?

– В Лондоне.

Он собрался задать еще несколько вопросов, но на экране компьютера появилась просьба нажать на воспроизведение, и он стукнул по клавише.

– Надеюсь, ожидание было не напрасным, – сказал он.

Из динамиков раздался голос. Тонкий высокий голос гомосексуалиста с отвратительными визгливыми нотками. Голос совершенно незнакомый.

– Сомневаюсь, что ты ожидал услышать то, что я тебе сейчас скажу, – пищал голос. – Это же ты, Донован, верно? Короче, если ты сейчас меня слушаешь, значит, Джамал не подвел (хороший мальчик!) и сделал все так, как я ему велел.

Донован взглянул на Джамала, но тот смотрел куда-то вниз, на ковер. Голос продолжал:

– Имеется еще один диск. А на нем то, что кое-кому будет очень интересно. Нужному человеку. Сдается мне, этот человек – ты, Донован. Я не ошибся? Поэтому ты, наверное, захочешь его получить. Джамал тебе расскажет, как это можно сделать. Конечно, уважаемый, вполне понятно – и об этом можно даже не говорить, – что стоимость диска возросла. Серьезно возросла. До свидания, мистер Донован. С нетерпением жду ответа.

Донован нажал на «стоп».

– Извини, старик, – сказал Джамал виновато. – Они как-то узнали. Насели на меня и… – Он снова вздрогнул. – Надо сделать, как он велит. Они плохие люди.

– Кто «они»?

Джамал дернул плечом:

– Плохие, очень плохие…

Донован вздохнул, он был совершенно беспомощен, и это его злило.

Джамал стоял и смотрел на него, шевеля губами, словно хотел что-то сказать, но не находил слов.

– Я… – начал он. – Мне… мне – правда! – очень жаль твоего сына.

Донован кивнул. Нужно что-то делать, что-то предпринять. Он увидел, что Джамал пошел к двери.

– Стой, Джамал, не уходи!

Джамал остановился. Донован набрал по мобильному номер Марии. Она ответила.

– Это Донован. Слушай, обстоятельства изменились.

Мария горько рассмеялась:

– Можешь ничего не говорить. Я скоро буду.

– Из Лондона?

– Я внизу, в холле.

– Что случилось?

– Все изменилось, Джо! Гэри Майерса нашли. Мертвым.

В ухо полетели короткие гудки.

– Джамал, подожди!

Джамал попытался выскользнуть из номера.

Донован бросил мобильный на кровать.

Раздался страшный удар грома.

На город обрушился ливень.