Текст книги "Залив Гавана"

Автор книги: Мартин Круз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

22

Рано утром Офелия ушла. Он едва узнал ее, когда она вернулась в белых обтягивающих джинсах, белом топе и солнцезащитных очках в белой оправе. Она принесла кофе, сахар, апельсины. Она очень изменилась, как ядерный реактор, из которого вынули стержни. И она была ослепительна. Ему она принесла рубашку с вышитым игроком поло, модную поясную сумку, соломенную шляпу с узкими полями и солнцезащитные очки.

– Где ты все это раздобыла?

– В Плайя дель Эсте есть гостиницы с долларовыми бутиками. Это на деньги твоего друга Приблуды. Я думаю, что он бы не возражал, правда?

– Но это совсем не для меня, – он взял в руки рубашку.

– У тебя нет выбора. У Луны есть твоя фотография. Нужно изменить твою внешность на случай, если он растиражирует ее.

– Я не смогу стать похожим на кубинца.

– На кубинца – нет. Но если итальянского туриста приняли за тебя, возможно, и тебя примут за туриста.

Правда, в которой она призналась только себе, была в том, что она испытала постыдный страх, идя в магазин с таким большим количеством денег. Она купила новую расческу и щетку для волос, положила все это в свою соломенную сумку. Маленькие аксессуары, необходимые для определенной роли. И одевать мужчину доставляло ей глубочайшее удовольствие.

– Мы заплатили за две ночи, так что можем пока оставить твое пальто здесь, – она повесила пальто на стул.

Пляж Плайя дель Эсте захватывал своим простором: сплошной песок, море и дома, выбеленные солнцем, несущие скорее память о своем бывшем цвете, чем сам цвет. Огромный плакат гласил – вскоре здесь будет построен французский отель силами «социалистической ленинской бригады рабочих». Дальше вдоль пляжа высились ряды уже построенных новых отелей. Машину вела Офелия, и Аркадий обнаружил, что ехать в ее DeSoto, старинном монстре с клиновидными плавниками, все равно, что быть невидимым. Белый турист с привлекательной кубинской женщиной не вызывал у публики никакого интереса. Впервые здесь он вписался в действительность, потому что такие, как он и Офелия, были везде. Высокий голландец и совсем миниатюрная темнокожая девушка сидели за столиком на тротуаре уличного кафе под единственным зонтиком с логотипом Cinzano. Мексиканец со светловолосой jineteraпроехали в велокэбе. Мясистый англичанин с девушкой, пошатывающейся в новых танкетках на платформе. Офелия определяла их национальность с первого взгляда. Аркадий же заметил, что парочки держалась за руки, но практически не разговаривали.

– У каждого из них свои фантазии, – сказала Офелия, – он мечтает ненадолго забыть об обычной жизни и почувствовать себя богатым человеком на таком острове, как этот. Она надеется, что он влюбился в нее и увезет отсюда в настоящий, как она считает, мир. Хорошо, что они не могут общаться.

Офелия тоже была рада чувствовать себя невидимкой в джинсах, темных очках и с поднятым подбородком. И когда они проходили мимо стеклянной витрины сувенирного магазина, она увидела вполне приемлемое отражение jineteraи туриста, возможно, немного более красивых, чем остальные.

Увидев приближающуюся кубинскую девушку, охранник у ворот бухты Хемингуэя собрался было выйти из своей будки, но тут же вернулся назад, когда увидел сопровождающего ее Аркадия. Он провел Офелию мимо магазина по траве на причал, где Джордж Вашингтон Уоллс высадил его после посещения яхт-клуба «Гавана». Все так же громко американцы играли в волейбол. Другие американцы шастали туда и обратно с пакетами белья из прачечной. Мальчишка в шортах тащил в руках ящики пива к голубой яхте размером с айсберг. Но Офелия смотрела на каналы, заполненные яхтами, стоившими миллионы долларов, равнодушно, как Клеопатра смотрела бы на свои баржи. «Может быть, это не впечатляло ее, – думал он, – потому что кубинская девушка выросла в гамаке из паруса».

– Что здесь может быть опасного? – спросила Офелия.

– Не знаю. Ты бывала здесь раньше?

– Один или два раза. Ты иди. Я поищу кое-кого.

Среди одинаковых катеров из стеклопластика «Гавилан» выделялся темным силуэтом. Аркадий заметил его у причала, к которому направлялся Уоллс, когда ему замахал капитан порта, крикнув ныряльщикам «Peligroso!».Сейчас в воде не было пловцов. Яхта мирно покачивалась у причала, увешанного автомобильными шинами. Из стоящего на причале распределительного щитка к нему тянулся электрический провод, перекинутый через медный поручень. Ни пловцов, ни криков, только мерный звук моторной яхты, идущей вдоль канала.

Он шел вдоль причала, не видя препятствий ни в воде, ни на берегу. Оцинкованные трубы подавали воду к каждому причалу. Иностранные моряки мыли трехэтажную мегаяхту, поливая друг друга. Они пили воду – значит, эта вода пригодна для питья. Американские яхты на Кубе создавали интересные сообщества, где грандиозные белоснежные плавучие дворцы стояли вперемешку с облупленными рыбацкими лодками в ржавых пятнах. Все они нарушали закон, просто находясь там, где они были. Что касается яхт, у Аркадия не было никакого опыта. Но он провел некоторое время во Владивостоке, где был связан с кораблестроительным заводом, выпускающим траулеры, и он немного понимал, как подается электричество на борт. Его внимание привлекло то, что очень немногие распределительные щитки, высотой по пояс, стоявшие вдоль причала бухты Хемингуэя, имели стандартные розетки для подключения. Вместо этого один электрический провод вел из коробки, другой от яхты, на стыке они были скручены. Места стыков были защищены от воды прозрачными пластиковыми пакетами, заклеенными по краям. Он направился к пустому открытому бару в дальнем конце пристани. В одном месте он обратил внимание на то, что провода и место стыка находятся в воде между корпусом лодки и бетонной стеной пристани.

Корма «Барона Алабамы» была перемазана рыбьей чешуей и кишками, хотя jineteraв гамаке парусника совсем не была, по мнению Офелии, похожа на рыбака. Девушка, скорее, напоминала Джулию Робертс из фильма «Красотка», очень популярного на Кубе. Копна волос, пухлые губы. Она разглядывала браслет на экране портативного телевизора, подключенного к небольшой спутниковой антенне, прикрученной к причалу. Офелия узнала телепрограмму «Магазин на диване», популярную передачу на Кубе среди тех, у кого был доступ к спутниковым тарелкам. Женщина на экране приложила браслет к запястью, чтобы на камнях заиграл свет. Звук был выключен, но цена светилась в углу экрана.

– Красивый, – сказала Офелия.

– Правда же? И цена неплохая.

– Бриллианты?

– Похоже. На прошлой неделе у них были ножные браслеты с теми же камнями. Думаешь, это хорошая цена, тогда подожди немного. – Женщина на экране разложила браслет на бархатной подушечке и добавила пару серег. – Видишь, я знала. Если сделать заказ слишком рано, ты не получишь серьги. Нужно немного подождать, затем взять телефон и дать им номер своей кредитной карты, и тогда ты получишь свой браслет через два дня. – Джулия Робертс взглянула на Офелию. – Ты здесь новенькая.

– Я ищу Тересу.

Женщина на экране откинула назад волосы, чтобы серьги были видны лучше – поворот влево, вправо, анфас. Еще одна девушка в топе и стрингах вышла из каюты. Она была пергидрольной блондинкой с почти такими же короткими, как у Офелии, волосами.

– Ты знаешь Тересу?

– Да. Луна сказал мне, что она будет здесь.

– Ты знаешь Факундо? – девушка в гамаке села.

– Встречались.

– Тереса ужасно расстроена, – прошептала блондинка, опустившись на колени у парапета. – Она была в соседнем номере, когда Хеди перерезали горло. Они были близкими подругами.

– Ей тоже досталось, – сказала Джулия Робертс. – Одна полицейская сука потрепала ей нервы. Только за то, что она помогает кормить свою семью, понимаешь.

– Я знаю, – сказала Офелия.

– Тереса напугана, – сказала блондинка. – Она уехала домой в деревню. Я думаю, она не появится здесь в ближайшее время.

– Она боится сержанта? – спросила Офелия.

– А ты как думаешь? Ты же знаешь сержанта, – сказала Джулия Робертс. – При всем уважении, что ты думаешь? Я просто знакома с ним, но Тереса и Хеди были его девочки, понимаешь?

– А ты не старовата, чтобы заниматься этим? Сколько тебе, двадцать четыре, двадцать пять? – блондинка внимательно посмотрела на Офелию.

– Двадцать девять.

– Неплохо выглядишь.

– Я пытаюсь заснуть, – из недр судна послышался низкий голос американца, и чья-то фигура появилась, с трудом преодолевая ступеньки. «Должно быть, это и был барон Алабамы собственной персоной», – подумала Офелия. На нем была кепка с надписью Houston Astros, шорты и гавайская рубашка, которая не могла охватить огромный загорелый живот, что он охлаждал, перекатывая по нему банку пива. Он навис над двумя кубинскими девушками на палубе. – Болтаете, болтаете, болтаете, господи-боже, вы, женщины, все время болтаете. Залив болтушек… – заметив Офелию, он добавил: – Конкурс талантов продолжается.

– Она со мной, – сказал Аркадий. Он вернулся к яхте и паруснику, стоявшими один за другим. – Мы просто любовались яхтами.

Барон оглянулся на пивные банки у себя на палубе и понял, что Аркадий имел в виду «Гавилан».

– Да, черт побери, это классика. Подлинный rumrunner, [42]42
  Rumrunner (англ.) – корабль бутлегеров, перевозивший ром во времена сухого закона в США.


[Закрыть]все, кроме дырок от пуль.

–  Rumrunner? – Аркадию это понравилось. Это напоминало Капоне. – Быстрый?

– Еще бы. Движок V-12, четыреста лошадей, шестьдесят узлов, быстрее, чем торпедный катер. Но с этими туземцами вы проводите весь день на пристани, шлифуя, лакируя, полируя.

– Это плохо, – согласился Аркадий.

– Нет времени на рыбалку. Конечно, он получает здесь отличный сервис. К нему здесь особое отношение. Откуда вы?

– Из Чикаго.

– Неужели? – Барон переварил это. – Вы рыбачите?

– Хотелось бы. Времени не хватает.

– Местные занимают ваше время иным образом? – глаза барона вернулись к Офелии. Ее лицо выражало полное непонимание.

– Дела.

– Эх, по мне так: или рыбалка, или к черту весь мир, реально. Я вам вот что еще скажу. Последнее, чего бы я хотел, это снятия эмбарго. Куба – дешевая, красивая, благодарная. Снимите эмбарго, и через год это будет еще одна Флорида. Черт возьми, я на пенсии, и вряд ли смог бы позволить себе такую Сьюзи, – свободной рукой он показал на девушку в гамаке, чьи глаза были прикованы к телеэкрану и новой вещице – часам в виде хрустального слоника. Аркадий вспомнил список имен и телефонных номеров в квартире Руфо: Сьюзи и Дейзи. А другая девушка высветлила перекисью волосы, чтобы быть похожей на Дейзи? Аркадий увидел, что Офелия тоже обратила внимание на имя.

– А что значит «особое отношение»? – спросил он барона.

– Владелец этого красавца – Джордж Вашингтон Уоллс. Их герой. Знаете, я двадцать лет был пожарным, я знаю, что такое герои. Герои не приставляют пистолет к голове пилота.

– Может, вы просто?.. – Аркадий деликатно приподнял брови.

– Расист? Только не я, – барон махнул рукой в сторону jineterasи Офелии в качестве доказательства.

– Тогда что же?

– Например… – барон разгорячился. Он облокотился на ограждение и показал на электрический провод, ведущий к тендеру. – Смотрите: силовой кабель установили специально для него только вчера. Теперь посмотрите на мой. – Там, где кабель «Барона Алабамы» погружался в воду, было обычное соединение, только пакет был более потрепанным, чем другие. – Я понимаю, они здесь умные черти. Они принимают американские яхты и европейские яхты. У них совершенно разные электрические частоты, поэтому они вынуждены подводить новую линию для каждой яхты. Но я пожарный, и я знаю, что значит контакт электричества и воды. Опустите провод в воду, и при малейшей протечке вы зажарите несколько очень удивленных рыб. Все, что я хочу спросить, так это почему сеньор Уоллс имеет единственный на всем причале новый силовой кабель?

– А если бы в воде был пловец?

– Его бы убило.

– Сердечный приступ?

– Точно.

– А следы ожогов будут?

– Только если он прикоснется к кабелю. Я видел тела в ваннах с упавшим феном. То же самое. Посмотрите на нее, – барон одобрительно кивнул в сторону Офелии, – похоже, она понимает каждое слово.

Офелия не поверила, что Тереса уехала в деревню. Возможно, jineteraспряталась в Гаване у кого-то из своих друзей. Офелия попробовала позвонить из своего DeSoto по номерам телефонов Дейзи и Сьюзи, которые были в списке Руфо. Когда ни один из номеров не ответил, Офелия позвонила Бласу.

– Это, конечно, не совсем как разряд молнии, но, да, – доктор согласился с ней – если провод под напряжением упадет в воду, естественно, произойдет разряд.

– Сильный?

– Это зависит от обстоятельств. Когда провод попадает в воду, мощность электрического тока падает очень быстро, в зависимости от расстояния до источника тока. К тому же надо учитывать размер и физическое состояние жертвы и особенности его сердца.

– А может разряд оказаться смертельным?

– Это тоже зависит от обстоятельств. Переменный ток, например, более опасен, чем постоянный. Соленая вода – лучший проводник, чем пресная.

– Следы остаются?

– И тут опять все зависит от обстоятельств. Если было соприкосновение провода с телом, то остался бы ожог. Если человек находится на приличном расстоянии, то он может испытать всего лишь покалывание в конечностях. Но сердце и дыхательный центр мозга регулируются электрическими импульсами, и поражение электрическим током может запустить механизм фибрилляций, не всегда травмируя ткани.

– То есть вы имеете в виду, – сказала Офелия, – что если тело находится где-нибудь не слишком близко и не слишком далеко от провода под напряжением, упавшим в воду, то жертва может получить сердечный удар и на теле не останется никаких следов, никаких ожогов, абсолютно ничего?

Доктор молчал. По набережной Малекон грохотали машины. Аркадий, казалось, чрезвычайно наслаждался своей сигаретой.

– Можно, пожалуй, и так сказать, – отозвался наконец Блас.

– Почему же вы раньше этого не сказали?

– Обстоятельства не вызывали подозрений. Каким образом neumaticoмог бы наткнуться на электрический провод в открытом море? – Наступила пауза. Затем Блас сменил тему: – Вы видели русского?

– Нет, – она посмотрела Аркадию прямо в глаза.

– Ладно, – сказал Блас. – Я видел, что он оставил для меня новую фотографию Приблуды.

– Вы уже попробовали сопоставить ее с черепом?

– Нет. Есть ведь еще и другие убийства, вы же знаете.

– Но вы все-таки попробуете? Это важно для нашего русского. Вы знаете, оказывается, он не такой уж полный идиот.

Поскольку они не завтракали, то расположились у столика в парке, чтобы поесть мороженого. Огромные деревья с кожистыми листьями нависали над детской площадкой и тиром. Офелия собиралась поискать Тересу, а Аркадий хотел еще раз увидеть квартиру Мостового. Но сейчас детектив была больше похожа на кинозвезду на Ривьере, с губами, розовыми от земляники.

– Мы можем встретиться здесь позже и съесть мороженое на ужин, – сказал Аркадий. – В шесть? А если не получится встретиться в это время, тогда в десять часов в яхт-клубе, там и посмотрим, какое этот клуб имеет отношение к Анголе.

Офелия насторожилась:

– А что ты будешь делать все это время?

– У русского по фамилии Мостовой есть фото мертвого носорога, я хочу посмотреть на этот снимок.

– Зачем?

– Просто потому, что он не показывал мне его прежде.

– И это все?

– Простой визит. А ты?

– Ты сказал вчера вечером, что когда следил за Луной, он толкал тележку с чем-то похожим на товары для черного рынка. Какие именно товары? Возможно, они все еще там. Нужно их осмотреть.

– Ты ведь не собираешься пойти туда одна?

– Я похожа на сумасшедшую? Нет, я возьму с собой помощников, уж поверь мне, – сказала Офелия. Какое-то время она выглядела очень сосредоточенной, а затем резко сорвала с лица темные очки.

Аркадий повернулся и увидел двух девочек в школьных джемперах темно-бордового цвета. У них были зеленые глаза и волосы янтарного оттенка, развеваемые ветром, в руках мороженое. Они были так близко, что казалось, мороженое вот-вот капнет ему на плечо. Энергичная седая женщина в домашнем платье и кроссовках изо всех сил спешила за ними.

– Мама, – воскликнула Офелия, – почему девочки не в школе?

– Они должны быть в школе, но еще им нужно время от времени видеть свою мать, ты согласна? – тут мать Офелии заметила Аркадия. – Боже! Так это правда! Все встречаются с симпатичными испанцами, милыми англичанами, а ты нашла русского. О, господи!

– Я просто попросила ее принести некоторые туалетные принадлежности, – объяснила Офелия Аркадию.

– Она выглядит не слишком довольной, – сказал Аркадий.

– Не приглашай ее присесть.

Но было уже поздно, и ее мать обосновалась на месте Аркадия.

– Моя мама, – пробормотала Офелия.

– О, господи! – вздохнула мама.

– Мой почтение, – сказал Аркадий.

– Мои дочери, Мюриель и Марисоль, – сказала Офелия с гордостью, которую не смогла скрыть. – Знакомьтесь, это Аркадий.

Девочки поднялись на цыпочки, чтобы его поцеловать.

– Где тебе удалось найти русского? – спросила ее мать. – Я думала, что они все вымерли как мамонты.

– Он – старший следователь из Москвы.

– Хорошо. Он привез еду?

– Они очень похожи на тебя, – сказал Аркадий Офелии.

– Классный прикид, – Мюриель оглядела Офелию сверху донизу.

– Это же новые вещи, – мать Офелии взглянула на нее еще раз.

–  No hablo español, —сказал Аркадий.

– Это даже лучше, – уверила его Офелия.

– Это он все купил?

– Мы просто вместе работаем.

– Ну, это совсем другое дело, совсем другое. Вы – коллеги, которые обмениваются подарками в знак уважения. Весьма перспективно.

– Это не то, что ты думаешь.

– Пожалуйста, не разуверяй меня, когда у меня появляется надежда. Он не так уж и плох. Немного тощий. Недельку другую на рисе с бобами, и будет совсем хорош.

– Он тебе нравится? – Марисоль спросила Офелию.

– Он – хороший человек.

– Русский поэт Пушкин, – сказала ее мать, – был немного африканцем.

– Я уверена, что он знает это.

– Пушкин? – Аркадий услышал что-то, за что можно зацепиться.

– У него есть пистолет? – спросила Мюриель.

– Он не носит оружие.

– Но он умеет стрелять? – спросила Марисоль.

– Лучше всех.

– Тир! – закричали девочки хором.

– Они так мало тебя видят, – сказала мать Офелии, – не отказывай им в небольшом развлечении, и твоему российскому стрелку будет, чем похвастаться.

Тир представлял собой распотрошенный автобус на кирпичных подставках. Заднюю стену занимал стенд, увешанный пневматическими винтовками, нацеленными на группу американских реактивных самолетов и парашютистов, вырезанных из консервных банок. Позади, на черном занавесе, художник добавил такие же вырезанные из жести звезды и кометы и панораму Малекона. Звуковые эффекты создавались с помощью аудиокассеты с записью пулеметной стрельбы. Сестры подтолкнули Аркадия на свободное место около прилавка.

– Он, должно быть, чувствует себя, как дома, – сказала мать Офелии.

– Зарядите ее, – Мюриель подтолкнула винтовку ему в руки.

– Сама заряди ее, – сказала Офелия, заплатив за винтовку.

– Сначала самолеты, сначала самолеты, – попросила Марисоль.

Винтовка была игрушечной, с крошечной бусинкой прицела на кончике ствола. Он выстрелил в особенно злобный бомбардировщик, и парашютист рядом с ним прыгнул вниз.

– Во что ты целишься? – спросила Офелия.

– Во все сразу.

Этот его выстрел оказался самым лучшим. Дети вокруг него заставляли самолеты пикировать, вращаться, танцевать, но все последующие выстрелы Аркадия в этих сверкающих захватчиков позорно попадали в занавеску.

– Он, должно быть, занимает высокий пост в полиции, – сказала ее мать, – не думаю, что он когда-нибудь во что-нибудь стрелял.

Девочки вручили винтовку Офелии. Она быстро зарядила ее и прицелилась в крупный бомбардировщик, вырезанный из банки тропиколы.

– Кажется, прицел немножко сбит, – предположил Аркадий.

Бомбардировщик свистнул и покачнулся.

– Нет, мама, – попросила Марисоль, – в центр.

Подняв очки на лоб, и прижав приклад покрепче к щеке, Офелия начала заряжать и стрелять в более спокойном темпе. Серебристые самолеты раскачивались, парашютисты пели и плясали. Комета тоже, за компанию. Очки упали на глаза, но это не помешало, уже половина мишеней в тире крутилась и вертелась. Аркадий подумал о самолете, на котором он прилетел сюда меньше недели назад. Теперь это казалось вечностью. Здесь он был отличной мишенью для Луны, который продолжал его искать. Но что могло быть лучшим прикрытием, чем кубинская семья? Что могло быть более странным и более естественным? Двенадцать попаданий из двенадцати выстрелов принесли Офелии приз в виде банки жидкости для заправки зажигалок, которую ее мать тут же засунула в свою сетку. При этом она пробурчала: – Все пригодится.

Довольные девочки позволили Офелии себя поцеловать и взяли бабушку за руки. Бабушка же достала из сумки пакет с туалетными принадлежностями для Офелии и что-то, завернутое в промасленную газету.

– Банановый хлеб из бананов Мюриель. Помнишь бананы?

– Я не могу взять этот хлеб.

– Твои дочери помогали его печь. Они обидятся, если ты откажешься.

Мюриель и Марисоль сделали большие глаза.

– Хорошо, хорошо. Спасибо, девочки.

Прощальный круг поцелуев.

– Накорми его этим хлебом, – напутствовала мать, – и заботься о нем.