Текст книги "Осужден пожизненно"
Автор книги: Маркус Кларк
Жанр:
Прочие приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)
Глава 65
САМАЯ ДЛИННАЯ СОЛОМИНКА
На следующий день, работая в связке, Руфус Доуз услышал о жестоком наказании своего друга. На сей раз он не произнес ни единой угрозы, а лишь застонал.
– Я уже не так силен, как прежде, – сказал он, будто извиняясь за свою слабость. – Они совсем скрутили меня.
И он печально оглядел свое тощее тело и дрожащие руки.
– Сил больше нет терпеть, – мрачно процедил Муни. – Мы с Блендом обо всем потолковали, у него на уме то же самое. Ты знаешь, что мы порешили? Давай вместе с нами.
Руфус Доуз посмотрел на обращенные к нему невидящие глаза, которые вопрошали его. Пальцы нащупали на груди талисман, и его пробрала сладкая дрожь.
– Нет, нет! Не теперь, – сказал он. – Да уж не струсил ли ты? – спросил Муни, протянув руку в направлении его голоса. – Не хочешь ли ты увильнуть?
Доуз отпрянул в сторону, избегая его прикосновения, но не спуская с него глаз.
– Ты не отступишь, Доуз, ты дал клятву! Ты не такой человек. Ну, отвечай же, друг!
– А Бленд согласен? – спросил Доуз, озираясь, словно ища, как бы укрыться от блеска этих невидящих глаз.
– Да, он согласен. Вчера его снова высекли.
– Поговорим завтра, – предложил Доуз.
– Нет, покончим сегодня, – настаивал старик с какой-то не свойственной ему горячностью. – Надоело!
Руфус Доуз устремил тоскующий взгляд на стену, за которой находился дом коменданта.
– Подожди до завтра, – повторил он, все еще держа руку за пазухой.
Они были так поглощены разговором, что не заметили приближения их общего врага.
– Эй, что ты там прячешь? – крикнул Фрер, схватив Доуза за руку. – Опять табачок, собака?
Рука арестанта невольно раскрылась, и увядшая роза упала на землю. Фрер, негодуя и удивляясь, поднял ее.
– Вот так так! Что это за чертовщина? Уж не воруешь ли ты розы в моем саду для своего букета? А, Джек?
Комендант, когда был и веселом настроении, называл всех арестантов «Джеками» – так проявлялось его жалкое чувство юмора.
Руфус Доуз странно вскрикнул и умолк, съежившись и притихнув. Его товарищи, услышав его крик, в котором были и гнев, и отчаяние, ожидали, что он вырвет цветок у Фрера или набросится на него. Быть может, у Доуза и было такое намерение, но он сдержался. Можно было подумать, что в этой розе, которую он так бережно хранил на груди, таилась какая-то колдовская сила. Он не отрываясь смотрел на цветок, в то время как Фрер крутил и вертел его своими сильными пальцами.
– Роза в петлице – это то, что нужно джентльмену! Уж не собираетесь ли вы, мистер Доуз, пойти на воскресную прогулку со своей возлюбленной?
Партия грохнула от хохота.
– Но как же она попала к тебе? – Доуз молчал. – Лучше признайся сразу.
– Нет ответа. Надо развязать язык мистеру Доузу, Троук. Снимай-ка рубашку, приятель. Надеюсь, это верный путь к твоему сердцу – не так ли, ребята?
При столь деликатном намеке на плеть партия снова расхохоталась, и арестанты вопрошающе посмотрели друг на друга. Похоже на то, что вожак «Кольца» мог сплоховать. Именно это и произошло, так как Доуз, бледный и дрожащий, выкрикнул:
– Не бейте меня, сэр! Я поднял цветок во дворе. Он выпал у вас из петлицы.
Фрер улыбнулся, внутренне удовлетворенный результатом своего усмирения. Каторжник, очевидно, сказал правду. У Фрера была привычка носить цветы в петлице, и казалось немыслимым, чтобы цветок попал к арестанту каким-то иным путем. Если бы это была щепотка табаку, бдительный комендант мог бы (уличить многих арестантов, способных пронести табак в тюрьму. Но кто бы стал подвергать себя опасности порки ради такой бесполезной вещи, как цветок?
– Смотри больше не подбирай цветов, Джек, – сказал он. – Мы их выращиваем не для твоей забавы.
И, презрительно швырнув цветок за изгородь, Фрер удалился.
Арестанты, на время предоставленные самим себе, смотрели на Доуза. Крупные слезы тихо катились по его лицу, и он стоял, точно во сне, не отрывая глаз от стены. Они посмеивались. Один из парней, более жалостливый, чем другие, подмигнул и постучал пальцем по лбу.
– Он тронулся, – сказал этот добряк, который никак не мог взять в толк, зачем нормальному арестанту цветок. Доуз очнулся от своего забытья и вспыхнул от смущения под насмешливыми взглядами товарищей.
– Да, сегодня покончим с этим, – шепнул он Муни, и радостная улыбка озарила лицо слепца.
После истории с табаком Доуз и Муни были посажены в новую тюрьму вместе с арестантом по имени Бленд, который уже дважды делал неудачную попытку покончить с собой. Когда старик Муни, испытавший уздечку-кляп, стал сетовать на горькую свою судьбу, Бленд открыл им – свой план, который по крайней мере двоим из них принес бы желанный исход. То был отчаянный план, и к нему прибегали от полной безнадежности, как к последнему средству. У «Кольца» существовал обычай, его члены давали друг другу клятву действовать сообща, не отступать, помогать товарищу, если он попросит помощи.
Этот замысел, как и все большие идеи, был весьма прост. В тот вечер, когда дверь камеры была надежно заперта и появления дежурного надзирателя можно было не ждать по крайней мере в течение часа, Бленд вынул соломинку и протянул ее товарищам. Доуз взял ее и, разломив на три неровные части, отдал их Муни.
– Самая длинная пусть будет той самой, – сказал слепой. – Давайте, ребята, запускайте лапу в мешок счастья.
Они должны были тянуть жребий, чтобы узнать, кому же судьба подарит избавление. Доуз и Бленд молча вытянули каждый свою соломинку и посмотрели друг на друга. Самая «счастливая» осталась в мешке. Рука у Бленда дрожала, когда он сравнивал длину своей соломинки с соломинкой Доуза. Наступило минутное молчание, белки глаз слепого гневно сверкнули во мраке, будто в эту страшную минуту глаза его что-то разглядели.
– Самая короткая у меня, – сказал Доуз. – Значит, ты, Бленд, должен помочь ему.
– Вот хорошо! – сказал Муни.
Бленд, напуганный таким поворотом судьбы, с проклятьем растерзал свою соломинку и в панике стал кусать себе пальцы. Муни растянулся на нарах.
– Ну, давай, дружище, – сказал он.
Бленд трясущейся рукой вцепился в рукав Доуза.
– Ты смелее меня, – шепнул он. – Давай ты.
– Нет, нет! – ответил Доуз, почти такой же бледный, как и его товарищи. – Я честно тянул жребий. Ведь ты же это сам предложил.
Малодушный Бленд, понадеявшись на свою удачу, угодил в ловушку, поставленную им для других, и теперь он сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, обхватив голову руками.
– Бог мой, не могу я, – шептал он, подняв белое, взмокшее лицо.
– Чего же ты ждешь? – спросил «счастливец» Муни. – Давай, я готов.
– Я… я подумал, что ты за-за-хочешь… помолиться перед смертью, – проговорил Бленд.
Это предложение, казалось, отрезвило старика, слишком окрыленного своей удачей.
– О, помолиться! – сказал он. – Хорошая мысль! И он встал на колени; прикрыв рукой глаза, словно ослепленный светом, невидимым для других, он молча шевелил губами.
Тишина была нарушена шагами надзирателя в коридоре. Бленд обрадовался этому как помехе для совершения «темного дела», которого он так боялся.
– Надо подождать, пока он уйдет, – поспешно прошептал Бленд. – Он ведь может заглянуть сюда.
Доуз кивнул, а Муни, чуткое ухо которого очень точно определило момент приближения тюремщика, с сияющим лицом поднялся с колен. В дверях показалась хмурая физиономия Гимблета.
– Все в порядке? – спросил он, как показалось нашей троице, не столь сердито, как обычно.
– Все в порядке! – послышалось в ответ, и Муни добавил:– Спокойной ночи, мистер Гимблет!
«Интересно, с чего это старик такой веселенький?» – подумал Гимблет, проходя в соседний коридор.
Не успели еще замереть звуки его удаляющихся шагов, как двое менее удачливых участников жеребьевки услышали глухой звук разрываемой шерстяной ткани. Это «счастливец» отрывал кромку от своего одеяла.
– Сойдет, – сказал он и потянул ее руками, проверяя на прочность. – Я ведь старый человек.
Возможно, что он мысленно примеривался к глубине пропасти, в которую должен был спуститься на этом обрывке одеяла.
– Давай, Бленд, держи конец. Ты где? Не бойся, парень. Я быстро отпущу тебя.
В камере было теперь совершенно темно, но даже в этом мраке лицо Бленда было похоже на белую маску. Доуз пожал руку своего счастливого товарища и отодвинулся в самый дальний угол камеры. Бленд и Муни некоторое время занимались витьем веревки, словно они замыслили побег с ее помощью. Тишина нарушалась только судорожным побрякиванием кандалов – это Бленд дрожал от страха. Наконец Муни заговорил, но каким-то странным, мягким и приглушенным голосом:
– Доуз, дружище, как ты думаешь – рай существует? – Я знаю, что существует ад, – не поворачивая головы, отозвался Доуз.
– Значит, и рай тоже, дружище. Мне кажется, я попаду туда. Уж ты-то наверняка попадешь туда, старина, потому что был добр ко мне, да поможет тебе господь за это.
Утром, когда Троук вошел в камеру, он сразу понял, что произошло, и поторопился убрать тело задушенного Муни.
– Мы бросили жребий, – сказал Руфус Доуз, указывая на Бленда, притаившегося в углу подальше от своей жертвы, – он должен был задушить его. – Я – свидетель.
– Тебя за это вздернут, – сказал Троук.
– И слава богу, – ответил Доуз.
План спасения, придуманный каторжниками, был проще простого. Трое сидящих вместе в камере бросали жребий, чтобы решить, кто должен умереть. Вытянувший самую длинную соломинку – «счастливец», его убивали. Следующая по длине соломинка доставалась убийце. Его повесят. Третий, невезучий, являлся свидетелем. У него тоже была надежда, что его могут повесить, однако судьба его была еще неопределенной, и посему он считал себя несчастным.
Глава 66
ВСТРЕЧА
Джон Рекс был неприятно поражен, увидев, что в гостинице «Джордж» все ждали его августейшего прибытия. Расторопный слуга подхватил его пальто и саквояж, даже сам хозяин приветствовал гостя в дверях А из кофейни вышли два морских офицера, чтобы взглянуть на него.
– Это весь ваш багаж, мистер Дивайн? – осведомился хозяин, распахивая дверь своей самой парадной гостиной. Рекс почувствовал себя неловко, видно, его супруга не потрудилась попридержать его заемный блеск в тени.
Стол, накрытый на двоих, сверкал белизной из ярко освещенного уголка. В мраморном камине весело потрескивал огонь. На стуле лежала свежая вечерняя газета, и, небрежно задевая ее своим дорогим платьем, женщина, которую он так подло бросил, с улыбкой шла ему навстречу.
– О, мистер Дивайн, – сказала она. – Конечно, вы никак не ожидали снова увидеть меня? Не так ли?
Еще по дороге в гостиницу Рекс тщательно обдумал слова приветствия, но ее неестественная любезность ошеломила его.
– Сара! Я вовсе никогда…
– Тс-с… мой любезный Ричард, – ведь теперь ты Ричард, не правда ли? Сейчас не время выяснять отношения. К тому же слуга ненароком может подслушать нас. Давай сначала поужинаем, ты, конечно, голоден.
Он как-то машинально подошел к столу.
– Ну и разнесло же тебя! – продолжала она. – От хорошей-то жизни! А ведь ты был совсем другим в Порт-Арту… О, прости, дорогой, совсем забыла! Ну, садись же! Вот так. Здесь я представилась всем как твоя супруга и сказала, что ты за мной послал. Они все выказывали ко мне интерес, а также почтение. Не вздумай уронить меня в их глазах.
Он хотел было ругнуться, но она остановила его взглядом:
– Без оскорблений, Джон, иначе я позову констебля. Давай условимся, голубчик. Быть может, для других ты и важная персона, но для меня ты мой сбежавший муж и к тому же беглый каторжник. Если ты будешь вести себя неподобающим образом, я пошлю за полицией.
– Сара! – вскричал он. – Я никогда не собирался бросать тебя! Честное слово. Это недоразумение. Позволь, я объясню тебе.
– Объяснения пока излишни, Джек, – прости, я хотела сказать, Ричард. Что же ты не ешь? Ах! Понимаю, чего ты хочешь.
Она налила полстакана бренди. Он взял стакан из ее рук и залпом осушил его. Разогретый крепким напитком, он засмеялся:
– Ты замечательная женщина, Сара. Признаюсь, я поступил как скотина.
– Как неблагодарный подлец! – взорвалась она. – Как черствый эгоист и негодяй!
– Послушай, Сара…
– Не трогай меня!
– И все же ты прелесть, Сара, даю тебе честное слово, и какой я был идиот, что бросил тебя!
Этот комплимент как будто смягчил ее, и она заговорила в несколько ином тоне:
– Ты поступил со мной жестоко и подло, Джек. Я спасла тебя от смерти, я выходила тебя, осыпала своими милостями. А ты бросил меня, как последний трус.
– Сознаюсь, это так.
– Ты сознаешься! Стыда у тебя нет, вот что! И жалости у тебя нет. Знаешь, как я страдала все эти годы?
– Вот уж не думал, что ты будешь страдать.
– Не думал? Да ты вообще обо мне никогда не думал. А ведь я так тебя любила, Джон Рекс… Хорошо, что дверь плотно закрыта. Я потратила целое состояние, чтобы тебя разыскать, но теперь, когда я тебя нашла, я заставлю тебя помучиться.
Он криво усмехнулся.
– Как же ты меня разыскала?
Ответ на этот вопрос был у нее давно готов. Открыв бювар, лежавший на столике рядом, она вынула из него газету.
– Чистое совпадение, которое губит таких людей, как ты. Я нашла этот номер среди газет, которые прислали смотрителю его друзья из Англии.
Она протянула ему иллюстрированное воскресное обозрение спортивных событий и показала портрет, помещенный па развороте. На нем был изображен широкоплечий бородатый мужчина, одетый по моде завсегдатаев скачек и любителей лошадей. Мужчина стоял у пьедестала, на котором громоздились призовые кубки и всякие трофеи. Под сим произведением искусства Джон Рекс прочел:
МИСТЕР РИЧАРД ДИВАЙН Левиафан[21]21
Левиафан (библ.) – морское чудовище. Здесь в переносном смысле – человек, поражающий своей мощью.
[Закрыть] скачек.
– И ты узнала меня?
– Сходство было достаточно убедительным, и я стала наводить справки. Когда же я узнала, что мистер Ричард Дивайн нежданно-негаданно вернулся домой после таинственного четырнадцатилетнего отсутствия, тут уж я стала действовать всерьез. Я истратила уйму денег, Джек, но я все-таки разыскала тебя.
– Ловко это у тебя получилось! Ничего не скажешь.
– Нет ни одного поступка в твоей жизни, который был бы мне неизвестен, – с горячностью продолжала она. – Я проследила каждый твой шаг со дня твоего позорного бегства вплоть до настоящей минуты. Я знаю обо всех твоих путешествиях на континенте, и как ты рыскал тут и там, собирая затерянные сведения. Подобно тебе, я сложила в единое целое разрозненные части головоломки и поняла, что сам дьявол помог тебе выведать тайну умершего, чтобы погубить невинную и добродетельную семью.
– Ну, хватит, хватит! – оборвал ее Джон Рекс. – С каких это пор ты научилась говорить о добродетели?
– Издевайся сколько хочешь, Джек. Но выхода у тебя нет. Я уже написала той женщине, леди Дивайн, имя и состояние сына которой ты так подло присвоил. Со дня на день я жду ответа.
– Ну, а если она ответит, что тогда?
– Тогда я верну ей все се состояние в обмен па ее молчание.
– Ого! Неужели ты это сделаешь?
– Да, сделаю. Если мой муж не вернется домой к тихому семейному очагу, я верну его через полицию.
Джон Рекс так и подскочил.
– Кто поверит тебе, дуреха? – воскликнул он. – Я упрячу тебя в тюрьму как самозванку.
– Забываешь, дружок, – возразила она, кокетливо играя кольцами и искоса поглядывая на него, – ты сам, в присутствии хозяина и слуг, признал меня своей законной женой. Поздно давать отбой! О, мой ненаглядный Джек, ты гордишься своим умом, но я так же хитра, как и ты.
Выругавшись себе под нос, он присел рядом с пей.
– Послушай, Сара, зачем нам ссориться, ведь мы же не дети. Я богатый человек.
– Я тоже.
– Тем лучше. Мы соединим наши средства. Сознаюсь, что я поступил глупо и подло, когда тебя бросил, уехал, но все это ради большой игры. Имя Ричарда Дивайна стоило почти полмиллиона, а теперь оно мое. Это мой выигрыш! Ты можешь разделить его со мной. Ведь мы с тобой, Сара, уже давным-давно ступили на скользкую дорожку. Давай же теперь не будем ссориться. Да, я был неблагодарным, но забудь об этом. Ведь мы оба с тобой не ангелы. Мы же вместе начали жизнь. Ты помнишь, Салли, как мы впервые с тобой встретились? Еще тогда мы порешили накопить состояние, и нам повезло. Так зачем же сейчас нам губить друг друга? Ты по-прежнему хороша, ну и я еще на что-то способен. Зачем тебе надо всем рассказывать, что я беглый каторжник, а ты… Кому все это нужно? Давай поцелуемся и помиримся, Сара. Признаюсь, я бы ушел от тебя, если бы мог, но ты меня разыскала. Я принимаю твои условия. Меня ты считаешь своим мужем. И называешь себя миссис Дивайн. Отлично, пусть будет по-твоему. Тебе ведь всю жизнь хотелось быть настоящей леди. Ну вот, случай и представился.
Хотя у нее были причины его ненавидеть, ибо она отлично знала его вероломство и подлость, и оснований доверять ему не было, по, словно шквал, ее вновь захватила необъяснимая и капризная страсть. Сидя подле него, слушая знакомые переливы любимого голоса, она жадно ловила заверения в вечной любви, прекрасно понимая, что клятвы эти будут нарушены. В ее памяти возникли картины прошлого, когда их объединяли любовь и счастье, и ее женское воображение вновь одарило прожженного авантюриста свойствами, когда-то покорившими эту необузданную и страстную натуру. Бескорыстная преданность, которую она питала к этому мошеннику и каторжнику, была единственной все искупающей добродетелью. Возможно, бедняжка смутно понимала, что ей нужно было всеми силами удержать это чувство, являвшееся для нее опорой, и ради этого она была готова поступиться всем на свете. И жажда мести была забыта. Горечь попранной любви, гнев и стыд брошенной женщины, его измена и неблагодарность – все разом исчезло. Глаза ее наполнились слезами прощения, на которое способно только сердце любящей женщины, остающейся верной только своей любви и ничему другому, одной только любви, до самой смерти. Голос ее задрожал. Простив изменнику все грехи, она поцеловала его руку и сказала с укоризной:
– О, Джон, Джон, неужели ты не мог мне довериться после всего того, что было между нами?
Джон Рекс победил. Он улыбнулся и обнял ее.
– Конечно, мне не надо было от тебя таиться, – сказал он. – Это избавило бы меня от лишних сожалений. Ну, что было, то было. Садись. Вот теперь давай ужинать.
– В твоем замысле, Сара, есть один просчет, – сказал он ей по окончании ужина, когда они стали толковать о своих дальнейших планах. – Он только поможет нас разоблачить.
– Каким образом?
– Эти люди приняли меня без всяких расспросов, но боюсь, и без всякой симпатии. А мой дядюшка Фрэнсис Уэйд, тот просто меня невзлюбил. Боюсь, что и в отношении леди Дивайн я дал промах. Стоит им узнать, что я еще прячу жену, их неприязнь перейдет в подозрения. Кто мне поверит, что все эти годы я был женат, если ни разу я не заикнулся об этом?
– Неправда, – спокойно возразила Сара. – Вот в этом-то и причина, почему ты все годы разгуливал холостяком. – Именно так, – добавила она, рассмеявшись. – Какой же вы, мужчины, несообразительный народ. Ты и без того уже наврал с три короба. Соври еще разок.
– Как так «соври разок»?
– Очень просто. Любезный Ричард, неужели ты позабыл, что в прошлом году мы обвенчались с тобой на континенте? Это было именно в прошлом году, когда ты таскался по Европе. Я не ошиблась? Я – дочь бедного английского пастора. Назови им любое место, где мы с тобой встретились. Ну, скажем, в Бадене, в Эксе или в Брюсселе. Если хочешь, дорогой, соверши переход через Альпы и скажи, что мы встретились в Риме.
Джон Рекс пощупал свой лоб.
– И верно. Какой же я идиот, – проговорил он. – Последнее время мне что-то нездоровится. Видно, сказывается влияние бренди и прочих излишеств.
– Теперь со всем этим будет покончено, – сказала она, усмехнувшись, но в глазах ее промелькнула тревога – Теперь, Джек, прости, – Дик, – ты станешь у меня домоседом.
– Ну, а дальше? – нетерпеливо спросил он. – Что потом?
– Сначала уладим кое-какие мелочи, а потом ты повезешь меня в Лондон, представишь своим родным и друзьям. Он вздрогнул.
– Рискованная игра.
– Рискованная? Вздор! Единственно безопасная. Люди, как правило, доверчивы, но когда ты от них прячешься, они начинают подозревать дурное. Ты должен поступить только так. Я все уже для этого подготовила. Все слуги в гостинице знают, что я твоя жена. Что тут опасного? Если только ты не женат вторично, – сердито проговорила она, охваченная внезапным подозрением.
– Не беспокойся, не такой уж я болван, чтобы еще раз жениться, пока существуешь ты, – если бы даже я подвернулась какая-нибудь женщина. Но как быть с леди Дивайн? Что ты ей там наболтала?
– Я лишь уведомила ее о том, что могу сообщить ей «нечто для нее интересное», и попросила ее ответить письмом на почту в Тории – на имя миссис Карр. Вот если бы ты заартачился, Джон, тогда бы я выложила ей всю чистую правду, рассказала бы, кто ты таков. Но раз ты оказался сговорчивым, я пошлю ей письмо с какой-нибудь просьбой – вероятно, таких писем она получает десятки и просто мне не ответит. Ну что скажешь, мистер Ричард Дивайн?
– Желаю тебе успеха, Сара, – сказал старый плут с искренним восхищением. – Ей-богу, вся эта затея напоминает прежние времена, когда мы с тобой были мистером и миссис Крофтон.
– Или мистером и миссис Скинер, Джон, – поправила она его, и в голосе ее прозвучала такая нежность, словно она была добродетельной матроной, вздыхающей о своем медовом месяце. – Неудачное имя мы выбрали, верно, голубчик? Послушался бы ты моего совета.
И достойная парочка погрузилась в лирические воспоминания о своих проделках, и на лицах обоих заиграла мягкая улыбка. Рекс первый очнулся от приятных воспоминаний.
– Хорошо, допустим, я буду во всем повиноваться тебе, – сказал он, – ну а дальше что?
– А дальше вот что: если ты говоришь, что мое появление может оказать нам плохую услугу, тогда мы тихонько уедем из Англии. Для начала представимся твоей матери. Потом отделаемся от мистера Фрэнсиса., затем поедем в Хэмпстед, поживем там немного. А тем временем ты постараешься обратить в наличные большую часть недвижимости, соблюдая приличия, разумеется. Затем мы поедем в Европу, останемся там на «сезон». Через год ты даешь распоряжение своему стряпчему, чтобы он продал еще какую-то часть имения, и наконец, через три или четыре года, когда наше отсутствие станет для всех привычным, мы распродадим все, что осталось, и махнем в Америку. Там ты сможешь заняться благотворительностью. Построишь церковь или больницу в память того человека, имя которого ты присвоил.
Рекс расхохотался.
– Здорово ты придумала! Благотворительность! Совсем недурно: больница имени сэра Дивайна!
– Кстати, а как тебе удалось раскопать подробности его жизни? Ведь Ричард Дивайн сгорел на «Гидаспе»?
– Черта с два! Его тоже упекли на каторгу, – важно заявил Рекс. – Но под другим именем – Руфуса Доуза. Ты помнишь его на «Малабаре»? Канительная это была история. Я кое-что выведал. И если бы старая леди хоть на каплю была проницательней, она бы меня тут же раскусила. Но больно уж ей хотелось увидеть сыночка живым – вот потому она так легко и попалась на удочку. Ну, об этом потом. А сейчас спать. Я устал, как собака, голова прямо раскалывается.
– Стало быть, ты обещаешь и впредь меня слушаться?
– Обещаю.
Она встала, протянула руку к звонку.
– Что ты еще затеяла? – настороженно спросил Рекс.
– Я – ничего. А вот ты отправишь сейчас депешу своим слугам в Лондон, чтобы они приготовили дом для твоей супруги, с которой ты послезавтра прибудешь в город.
Рекс сердито схватил ее за руку.
– Считаешь, что осечки не будет? – спросил он. – А что, если все полетит к чертям?
– Это уж, Джон, твоя забота. Если тебе не по душе мой план – тогда откажись. Мне бы даже хотелось, чтобы ты отказался.
– И что будем делать тогда?
– Я не так богата, как ты. Но у меня есть ферма, ну и еще кое-что, это, в общем, дает мне семь тысяч в год. Возвращайся со мной в Австралию и верни этим глупцам их состояние. Ах, Джон, поверь мне, это самое лучшее. Теперь мы сможем начать честную жизнь. – Ничего себе, хорошо придумала! – вскричал он. – Бросить полмиллиона и вернуться в Австралию! Нет, ты определенно сошла с ума!
– Тогда отправляй депешу.
– Ну, знаешь, милочка…
– Тс-с, идет слуга.
С тяжелым сердцем Рекс взялся за перо: он вернул ее любовь, но эта любовь была для него таким же ярмом, как и прежде.