Текст книги "Осужден пожизненно"
Автор книги: Маркус Кларк
Жанр:
Прочие приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)
Глава 54
БЕГСТВО
Габбет, руководимый Вороном, решил пришвартовать захваченную лодку к южной оконечности мыса Сервиль. Те, кто внимательно читал описание топографии каторжного селения полковника Артура, поймут, что только крайнее отчаяние могло толкнуть людей на столь отчаянную и безнадежную попытку.
Отвесные утесы предвещали неминуемую гибель всем, кто попытался бы причалить к ним. Но Ворон, который когда-то работал на постройке пирса на перешейке, помнил, что у южной оконечности мыса была полоска песчаного берега, на которую при удаче можно безопасно высадиться. С решительностью, которая сделала бы честь и вожаку его Рексу, он сразу определил, что в их отчаянном положении это единственный выход, и поэтому, стиснув зубы, схватил рулевое весло и направил лодку к огромной скале, образующей северный рог Бухты пиратов. Если не считать слабого свечения пенистых волн, темнота была полной, и Берджес продолжал преследование почти наугад. Яркая вспышка молнии, которая спасла жизнь Мак-Набу, помешав Рексу попасть в цель, внезапно озарила вельбот, балансирующий на гребне огромного вала, несущего его к скалистой стене, которая от внезапного яркого света казалась особенно громадной и близкой. И в следующее мгновение лодка Берджеса взлетела на быстро движущийся вал, и он увидел, как беснующееся море разрезает бездонные пучины, в которых могло бы поместиться тело Левиафана. На дне одной из этих водяных пропастей мелькнула лодка беглецов, похожая со своими растопыренными веслами на шестиногое насекомое, попавшее в чернильную лужу. Огромный утес, все морщины и выступы которого были видны так ясно, как будто он был от них на расстоянии ярда, казалось, вынырнул из глубины навстречу борющемуся за жизнь насекомому, чтобы бросить ему спасительную соломинку – узкую ленточку суши. Еще один миг – и бурная вода, унося с собой шестиногую кроху, растеклась по этому кусочку суши. От страшного удара грома, последовавшего за молнией, утес словно накренился над океаном, и по нему прокатился вал, а лодка нырнула в пучину, и всю эту фантасмагорию поглотил бушующий мрак океана.
Берджес – волосы на голове его встали дыбом от ужаса – кричал, отдавая гребцам команду, но с таким же успехом он мог бы отдавать приказы обрушившейся лавине. Ветер относил его голос в сторону. Оскалившаяся волна вырвала весло из его рук. Несмотря на отчаянные усилия солдат, лодка закрутилась на вершине водяной горы, как листок в ручье, и новая вспышка молнии осветила им нечто вроде группы кукол, барахтающихся в пене прибоя, и несущуюся прямо на них вверх дном похожую на ореховую скорлупку лодку. В эту секунду они были убеждены, что их тоже постигнет участь злополучных арестантов, но Берджесу удалось выровнять лодку, и, напуганный опасностью, которой они едва избежали, он отдал приказ возвращаться. Когда гребцы повернули лодку к манящим огонькам перешейка, черное пятно, качавшееся на гребне, поднырнуло под ее корму и затем было унесено волной в море. Они услышали крик и поняли, что это кричал один из беглецов разбитого вельбота, уцепившийся за весло.
– Один в живых остался, – сказал Берджес, перевязывая два часа спустя вывихнутую руку. – Да теперь и он уже попал на закуску рыбам!
Но он ошибался. Судьба уготовила для группы беглецов более жестокую смерть, чем смерть в морской пучине. Вспышки молнии, а также и «везение, которое в конце концов приводит преступников к гибели» помогли Ветчу причалить, и вся компания, несмотря на раны и ушибы, выбралась на верхнюю полосу берега. Они потеряли только одного Кокса. Он был загребным, и, неловкий от природы, стал помехой на пути Ворона, который, торопясь спасти собственную шкуру, оттолкнул его и, наступив на его распростертое тело, выскочил на берег. Кокс, стремясь за что-нибудь удержаться, схватил весло, и через секунду его вместе с перевернутым вельботом унесло подводным течением. Он пронесся мимо единственной надежды на спасение – сторожевой лодки с быстротой, которая не позволяла ему уцепиться за нее, и не успел еще несчастный увалень осознать свое положение, как он уже был избавлен от петли – участи, которую ему так часто в шутку предрекали товарищи. Будучи сильным физически, он не выпускал из рук весло и даже, отстегнув свой кожаный пояс, туго привязал себя к веслу. В подобном виде и без сознания его заметил па следующее утро в нескольких милях от мыса Сервиль рулевой с «Красотки Мэри». Блант спустил шлюпку и взял его на борт, в нелепой надежде, что этот покойник может оказаться любовником Сары Пэрфой. Почти перерезанный надвое поясом, задушенный соленой водой, заледеневший от холода и вдобавок с двумя переломанными ребрами, этот человек, ставший жертвой эгоизма Ветча, еще дышал и смог выдержать «усердное попечение» Бланта еще в течение целых двух часов. За это время он успел сообщить, что его зовут Кокс, что он бежал из Порт-Артура с восемью другими заключенными, что Джон Рекс был их главарем, что остальные все утонули, а Рекс, по его мнению, был снова схвачен. Сообщив Бланту все эти подробности, он сказал, что ему трудно дышать, проклял Джемми Ветча, каторгу, море и умер не раскаявшись.
Блант выкурил три трубки, затем перевел курс «Красотки Мэри» на два румба к востоку и устремился к побережью. Возможно, что человек, которого он искал, на свободе и ждет его. Раз попытка к бегству осуществилась, – теперь его долг не отступать, пока не исчезнет последняя надежда. «Пройдусь-ка я еще разок вдоль побережья», – решил он про себя.
Весь день «Красотка Мэри» медленно шла вдоль берега под легким бризом, но Блант ничего не обнаружил. Бросить якорь у мыса Сервиль было бы безумием, ибо на сторожевом пункте, несомненно, была объявлена тревога, и потому с наступлением ночи Блант встал на якорь неподалеку от входа в Бухту пиратов. Он гулял по палубе, проклиная бессмысленность всей этой затеи. Вдруг неожиданное явление в южной части бухты привлекло его внимание. Это был огонь, исходящий из недр горы. Блант начал всматриваться.
– Ты видишь там что-нибудь, Джем? – спросил он рулевого.
Джем, житель Сиднея, никогда не бывавший в этих местах, коротко ответил:
– Маяк.
Блант спустился в каюту и вынул свои карты. Маяк там не значился. Но стоял знак в виде якоря и примечание: «Здесь находится чудесная пещера». Чудесная пещера? Лучше было бы сказать: «Здесь находится чудесная печь для обжигания извести». Вот это, пожалуй, соответствовало действительности.
Блант подозвал своего помощника, Уильяма Стэплса, преданного Саре телом и душой ради ее денег. Стэплс некоторое время всматривался в пламя, то вспыхивающее, то угасающее, а затем сказал:
– Это костер! Замедлите ход и спустите четверку! – Голос его задрожал от алчности. – Ну, старик, это и есть птица в тысячу фунтов, которую мы ищем.
«Красотка Мэри» укоротила паруса, и Блант со Стэплсом сели в шлюпку.
– Едете за устрицами, сэр? – с усмешкой спросил один из матросов, когда Блант бросил на корму узел.
Стэплс притворился, что не понимает. Цель путешествия уже стала ясна команде, тщательно подобранной Блантом. На борту не было людей, которые могли бы выдать их. Однако Рекс настоял на принятии таких мер, которые исключали самую возможность предательства.
– Что у вас в узле, старина? – спросил Стэплс, когда они отплыли от корабля.
– Одежда, – ответил Блант. – Если это он, не везти же его отсюда в его канареечной куртке. Он оставит ливрею ее величества на дне морском и поднимется на борт как потерпевший крушение моряк.
– Ловко придумано. Держу пари, что это выдумка самой мадам.
– Ага.
– Она-то уж знает, что делает!
Оба приятеля рассмеялись несколько сардонически, и их смех пронесся над поверхностью темно-фиолетовой воды.
– Осторожнее, друг, – сказал Блант, когда они приблизились к берегу. – Там на перешейке у них у всех ушки на макушке, и если эти проклятые псы начнут тявкать, шлюпку спустят мгновенно. Счастье еще, что ветер от берега.
Стэплс опустил весло и прислушался. Ночь была безлунная, и корабль уже пропал из виду. Они приближались к мысу с юго-востока, и охраняемый стражей перешеек скрывался за утесом. На юго-западной стороне скалы, где-то в средней части ее, была арка, из которой вырывался красный мерцающий свет, падающий на след шлюпки в море. Свет был неровный, колеблющийся. Он то вспыхивал, создавая яркое свечение в самом сердце горы, то погасал. Гигантское отверстие этой печи время от времени заслонялось очертаниями темной фигуры. Она то наклонялась, то поднималась, словно подбрасывая топливо в огонь. Можно было подумать, что неожиданно приоткрывалась дверь в кузницу Вулкана, где герой легенд кует оружие для какого-нибудь полубога.
Блант побледнел.
– Это не простой смертный, – прошептал он. – Давай повернем!
– А что скажет мадам? – возразил дерзкий Стэплс, который за деньги готов был броситься в адово пекло.
Напоминание о предмете его страсти возымело свое действие, и Блант направил шлюпку вперед.
Глава 55
РАБОТА МОРЯ
Подъем воды спас жизнь Джона Рекса. В момент, когда его ударило волной, он стоял на четвереньках у входа в глубокую пещеру. Поток, стремящийся вверх и разливающийся вширь, занес его вовнутрь. Несколько секунд он крутился в потоке, пока его не засосало в расщелину между двумя громадными камнями над еще более ужасающей пропастью. К счастью для его жизни, за которую он так яростно боролся, именно свирепость прибывающей воды помогла ему удержаться и не быть смытым отступившей волной. Он слышал, как вода за его спиной с ревом, повторенным многократным эхо, ринулась обратно в бездну, но два камня, между которыми его прибило, являлись как бы волнорезами для ворвавшегося потока и удержали его на месте. Еще несколько секунд – и вода ушла из пещеры.
Все еще не чувствуя себя в безопасности, Джон Рекс попытался выбраться из-за камней. От первого же движения он громко вскрикнул. Левая рука, которой он цеплялся за веревку, бессильно повисла. Стиснутая в расщелине, она мгновенно потеряла чувствительность. На секунду несчастный опустился в отчаянии на мокрый неровный камень. Но зловещее журчание внизу предупредило его о приближающемся потоке, и, собрав все силы, он стал карабкаться вверх. Едва не теряя сознание от боли и усталости, он все-таки полз все выше и выше. Он слышал ужасающий шум воды, который становился все громче. Он видел, как темнота сгущалась по мере того, как водяной смерч закрывал отверстие пещеры. Он чувствовал, как соленые брызги жалят его лицо и как гневный прилив лижет руку, повисшую на выступе. Но вода не достигла его. Наконец-то он был вне опасности! И как только он это понял, глаза его закрылись, и вся смелость и энергия, которые поддерживали его так долго, покинули впавшее в оцепенение тело.
Когда он очнулся, пещера была наполнена мягким светом зари. Подняв глаза, он увидел высоко над головой верхушку скалы, окрашенную солнечными лучами в радужные цвета. По правую руку его было отверстие входа в пещеру, по левую – страшная пропасть, со дна которой доносился мягкий плеск волн. Он поднялся и распрямил затекшие члены. Несмотря на пораненное плечо, он был вынужден двигаться. Он еще не знал, замечен ли сверху его маневр и нет ли другого входа в его убежище, откуда мог бы появиться Мак-Наб. Кроме того, он промок и был голоден. Чтобы сохранить жизнь, отвоеванную у моря, надо добыть огонь и пищу. Сначала он исследовал расщелину, через которую попал сюда. Она имела форму неправильного треугольника, основание которого было выщерблено волнами, проникавшими сюда во время таких штормов, какой бушевал прошедшей ночью.
Джон Рекс не посмел близко подползти к краю обрыва, из опасения, как бы не проскользнуть через мокрое и скользкое отверстие и не сорваться в Чертову Дыру. Вытягивая шею, он видел в ста футах под ним пенящуюся темную воду, которая шумела, брызгала, взрывалась и рвалась вперед, словно жаждала нового шторма, чтобы добраться до человека, избегнувшего ее яростных нападок. Спуститься вниз по отвесу скалы было невозможно. Он вернулся в пещеру и начал ее изучать.
Два камня-близнеца, к которым его прибило, являлись как бы колоннами, поддерживающими крышу над этим водостоком. За ними лежала большая серая тень пустоты, едва освещенная преломленным светом со дна пропасти. В глубине этой серой тени дрожал какой-то сумрачный луч, бросавший мерцающие отблески на заросли морских водорослей. Несмотря на свое отчаянное положение, он мог по достоинству оценить то чудо природы, с которым он таким странным образом столкнулся. Огромный утес, что издали выглядел массивной горой, оказался всего лишь конусом, пустым внутри, размытым на тысячи расщелин за те века, в течение которых он подвергался действию моря. По сравнению с этой чудовищной бездной Чертова Дыра являлась лишь небольшим углублением. С трудом спускаясь по крутому склону, Рекс очутился на краю каменной галереи, выступающей над водой; стены ее были покрыты плесенью, увешаны бахромой водорослей и носили другие признаки частого затопления. Сейчас должен наступить отлив. Цепляясь за грубые, похожие на корни, водоросли, свисавшие с вечно влажных стен, он прополз вокруг выступа галереи и сразу попал из сумерек на дневной свет. В стене этого изъеденного, напоминающего соты утеса было широкое отверстие. Над ним простиралось безоблачное небо. Свежий бриз коснулся щеки Рекса, в шестидесяти футах под ним морщинилось складками море во всю свою ленивую ширь, сверкая мириадами мелких волн под яркими лучами утреннего солнца. Ни одна тень недавнего шторма не омрачала гармонии этой картины, не было следа человеческого присутствия, ничто не указывало на мрачное соседство тюрьмы. Из своего убежища он видел только бирюзовое небо, улыбающееся сапфировому морю.
Однако эта беспечная улыбка природы явилась для беглеца новым источником тревоги: его преследователи – Мак-Наб и Берджес – воспользуются благоприятной погодой, чтобы тщательно обыскать Чертову Дыру и ее окрестности и удостовериться в печальной судьбе своего недавнего арестанта. Он отполз от отверстия и приготовился спуститься еще ниже по каменистой тропинке. Солнце оживило и подбодрило его, и какой-то инстинкт подсказывал ему, что утес, напоминающий в своей верхней части соты, должен непременно иметь расщелину у своего основания, через которую во время отлива можно выбраться на каменистый берег. Пока он спускался, становилось темнее, и дважды он чуть не повернул обратно из страха угодить в пропасть. Ему казалось также, что заросшая водорослями тропа, по которой он полз, может сделать петлю и увести его снова в недра горы. Терзаемый голодом и сознанием того, что через несколько часов новый прилив зальет подземные проходы и отрежет ему путь к отступлению, он все же продолжал двигаться вперед.
Он спустился футов на девяносто, прихотливый и извилистый путь его освещался лишь отсветом солнца, падавшим на стены галереи. Вдруг снизу словно в награду ему прорвался солнечный луч. Распутав два огромных клубка водорослей, как завесой преградивших тропинку, Рекс оказался в середине узкого каменного ущелья, через которое море всасывалось в Чертову Дыру.
На огромной высоте висела арка утеса. За ней виднелся зубчатый край круглого отверстия в «которое он упал. Он напрасно искал глазами воронку, давшую ему приют – ее не было видно. У его ног проходила трещина, такая узкая, что, казалось, он мог перескочить через нее. По этой трещине, как по каналу, бежал быстрый черный поток длиной в пятьдесят ярдов и устремлялся на высоту в восемь футов, под арку, где разбивался о зазубренные камни, блестевшие под солнцем– на дне круглого отверстия в верхней скале. Увидев эта, отважный арестант содрогнулся. Он понял, что место; на котором он стоял, во время сильного прилива заливается водой и что узкая трещина мигом оборачивается тогда подводной каменной трубой, длиной в сорок футов, выбрасывающей вверх огромные валы Южного океана.
Узкая полоска у подошвы скалы была гладкой, как стол. Тут и там зияли огромные, похожие на сковороды дыры с чистой водой, оставленной уходящим приливом. В трещинах камня жили маленькие белые крабы, и Джон Рекс, к своей радости, заметил изрядное число мидий, мясо которых, хотя и постное и едкое на вкус, было вполне пригодно для его пустого желудка. Прилепившись к плоской поверхности камней, там и сям виднелись засохшие моллюски, но он не стал их есть, так как они были чересчур солоны; мясистые, толщиной в человеческий палец моллюски большого размера, жившие в продолговатых, острых, как бритва, раковинах, оказались более съедобными, и он набрал себе достаточно пищи на обед. Поев и погревшись на солнце, он начал исследовать утес, у подошвы которого он так неожиданно очутился. Скалистый и обветренный, утес выставлял свою мощную грудь навстречу ветрам и воде, прочно держась на широком пьедестале, уходя в подводную глубину, возможно, на то же расстояние, что и в высоту.
Опутанный водорослями, приникшими к его телу, утес казался каким-то чудовищем из глубин, титаном, обреченным вечно и молча встречать ярость этого свирепого и безлюдного моря. Но этот неподвижный и безмолвный седой великан древности таил в себе жажду мщения. Стоя на широкой, опоясанной морем площадке, на которую не ступала ни одна нога человеческая, кроме его собственной, арестант увидел в углублении одного из гигантских, высушенных солнцем камней обломок мачты какого-то корабля. Облепленный ракушками и обвитый океанскими водорослями, так что гниющие канаты уже нельзя было отличить от покрывавшей их растительности, этот обломок мачты, некогда сделанной руками человека, как бы свидетельствовал торжество природы над людской изобретательностью. Старый утес, подтачиваемый снизу неумолимым морем, атакуемый сверху яростным ветром в вечном единоборстве с волнами, катящими свои валы от ледяных гор Южного полюса для того, чтобы бросить их на его железную грудь, стискивал добычу, вырванную из пасти всепожирающего моря. Можно было вообразить себе картину: обреченный корабль с командой обезумевших матросов разбился об утес и пошел ко дну, а слепой и глухой гигант схватил выброшенный волнами обломок и с диким торжеством прижимает его к груди.
Глядя на эту реликвию забытой катастрофы, Рекс испытал естественную эгоистическую радость. «Вот и топливо для костра!» – подумал он и стал отдирать щепки и деревянные обломки и сбрасывать их вниз. Солнце и шторма превратили дерево в трут, который должен был гореть на славу.
Разбив трухлявое дерево своим подкованным железом каблуком, Рекс отобрал столько, сколько ему было нужно, и, сделав мешок из своей рубахи, то есть связав рукава с воротником, поспешил в пещеру с запасом топлива. Он дважды проделал это путешествие, – приносил дерево и сбрасывал его на пол галереи. Он было собрался проделать его и в третий раз, но чуткое ухо его вдруг уловило плеск весел. Едва он успел опустить занавес из водорослей, закрывающий вход в пещеру, как выступ обогнула шлюпка, идущая с перешейка. На корме сидел Берджес; он, казалось, давал сигналы кому-то на вершине утеса. Рекс усмехнулся за своим прикрытием, разгадав маневр противника. Мак-Наб и его солдаты должны были искать наверху, а комендант – исследовать залив внизу. Шлюпка шла прямо к проходу, и на секунду неустрашимое сердце Рекса дрогнуло при мысли, не знают ли его преследователи о существовании пещеры?
Но это казалось малоправдоподобным. Он продолжал сидеть в засаде, и лодка прошла совсем рядом с ним, мягко скользнув в пролив. Он заметил, что обычно румяное лицо Берджеса было бледно и что левый рукав его был разрезан, обнаруживая повязку на руке. Значит, произошла какая-то схватка, и возможно, что его отчаянные дружки уже пойманы.
Он внутренне порадовался своей изобретательности и здравому смыслу. Лодка, появившись из-под арки, была уже в центре Чертовой Дыры и, изо всех сил удерживаемая гребцами, не двигалась с места. Джон Рекс видел, как Берджес осмотрел скалы и выступы и дал сигнал Мак-Набу, а затем приказал повернуть шлюпку к побережью, и Рекс свободно вздохнул.
Он с таким напряжением следил за этой опасной и трудной операцией, что не заметил того, что произошло в пещере. Если час тому назад вода схлынула, обнажив длинный риф из неровных черных камней и образовав как бы естественную лестницу, по которой он и спустился, то теперь все это было покрыто водой. Начался прилив, и море, втянутое в более глубокий туннель в той части утеса, которая была под водой, теперь выталкивалось под своды его пещеры с быстротой, угрожавшей затопить вход. Ноги Рекса уже промокли от налетавших волн, и когда он повернулся, чтобы бросить последний взгляд на шлюпку, он увидел зеленый вал, поднимавшийся к отверстию. Почти застилая дневной свет, он величественно катился сквозь арку. Берджес должен был немедленно отплывать, иначе шлюпка будет раздавлена, как орех. Комендант прекратил поиски трупа бывшего своего арестанта и поторопился выйти в открытое море. Шлюпку качнуло на гигантской волне. Джон Рекс, выйдя на галерею, с радостным удовлетворением увидел, как спина его обманутого тюремщика исчезает за спасительным выступом. Последние усилия преследователей оказались напрасными, и еще через час единственный проход к убежищу арестанта скрылся под волнами беснующегося моря.
Преследователи, убедившись в том, что он погиб, прекратили поиски. Пока что все идет хорошо. Теперь надо сделать последнюю отчаянную попытку – бежать из страшной пещеры, ставшей одновременно его убежищем и его тюрьмой. Сложив в кучу обломки дерева и разведя костер, после того как многократные усилия добыть огонь с помощью кремня и кольца от цепи, висевшей на его лодыжке, увенчались успехом, он грел свои окоченевшие члены у его веселого пламени и размышлял о том, как действовать дальше. Пока он был в безопасности, а съедобных моллюсков на этой скале хватило бы на много дней, но долго оставаться здесь нельзя. У него не было пресной воды. Правда, после холодной ванны он не ощущал в ней особой потребности, но соленые и едкие мидии уже начали пробуждать в нем нестерпимую жажду, которую нечем было утолить. Не позднее чем через сорок восемь часов он должен быть на пути к полуострову.
Он вспомнил о маленьком потоке, в котором его чуть не искупали злоключения предыдущей ночи, и преисполнился надеждой под покровом темноты обойти риф и достигнуть ручейка незамеченным. Но это было только началом его дерзновенного плана. Ему предстояло еще прорвать цепь собак и стражи, чтобы добраться до полуострова, а там ждать спасительного корабля. Он сознавал, что шансов на это у него очень мало. Если Габбет и другие пойманы, как он надеялся, – путь для него будет сравнительно свободен. Но если они скрылись… Он слишком хорошо знал Берджеса и был уверен, что тот не откажется от погони, пока есть хоть малейшая надежда поймать беглецов. Если все сложится так, как он хотел, придется продержаться, пока Блант его не найдет; а вдруг Блант вернулся обратно после долгого и тщетного ожидания?
Когда наступила ночь и пламя костра стало бросать причудливые тени, которые кивали ему из углов огромной пещеры, а снизу доносилось невнятное бормотание бездонных пропастей, Рексом овладел ужас одиночества. Неужели это спасительное убежище станет его склепом? Неужели ему, человеку, которого считают чудовищем, суждена чудовищная смерть – быть замурованным в этой страшной морской скале? Он попытался прогнать эти мрачные мысли, обдумывая план действий, но тщетно. Напрасно он пытался представить себе пока еще туманный, но твердо избранный путь к заветной цели – получить состояние исчезнувшего сына богатого кораблестроителя, выдав себя за него. Ум его, смущенный предчувствиями грядущих катастроф, не мог целиком предаться спокойному обдумыванию плана. Когда он воображал себе, как ему удастся обмануть ревнивую любовь женщины, которая спасла его, как он попадает в Англию, переодетый иностранцем, потерпевшим крушение, и потом предъявит свои права на состояние Ричарда Дивайна в качестве его единственного наследника, перед ним возникали кошмарные, пугающие видения, призраки смерти, с которыми он должен был бороться в одиночку в этой мрачной пещере.
Он подбрасывал топливо в костер, чтобы яркий свет помог рассеять эти видения, которые, казалось, затаились во всех углах и окружили его плотным кольцом. Ему страшно было оглянуться – чудилось, что какой-то бесформенный морской полип с длинными щупальцами и прожорливым, студенистым разинутым ртом может выскользнуть из любой расщелины внизу и броситься на него в темноте. Его живое воображение, возбужденное до крайности потрясениями прошлой ночи, превращало каждую тень на мокрой стене в огромного морского паука, холодного и липкого, готового ринуться на него, чтобы, сжав его сильными волосатыми лапами, высосать его леденеющую от ужаса кровь. Каждый всплеск воды внизу, каждый вздох изменчивого и мрачного моря казались предвестниками появления какого-нибудь чудовища. Страх, вызываемый шумом разбивающихся и втягиваемых обратно морем волн, принимал в его воображении материальную оболочку. Все твари, какие могли родиться от слизи и соли, выползали из щелей и глазели на него при свете костра. Красные отсветы костра становились живыми существами, излучавшими свой собственный фосфоресцирующий свет. Наросты, образовавшиеся от сырости на стенах за целые тысячелетия, отделялись и соскальзывали с них, чтобы высунуть на свет свои грибообразные морды. Отблески огня, окрасившие малиновым цветом бока пещеры, казалось, привлекали бесконечное число пузыристых бесформенных теней, тянувшихся к нему. Бесшумно сновали туда и сюда бескровные и полые создания. Из скал выползали странного вида ракообразные. Вся тайная невидимая жизнь океана словно пробудилась, поднялась и наступала на него. Он подошел к «раю пропасти, и свет от поднятой вверх горящей головешки в его руке, словно свет факела, озарил на воде что-то вроде круглого холмика, оплетенного шелковистыми водорослями и похожего на голову утопленника. Он кинулся ко входу в галерею, и тень его приняла форму мстительного фантома, чьи поднятые руки угрожали и требовали.
Натуралист, исследователь или потерпевший крушение моряк не нашли бы ничего страшного в этих естественных проявлениях жизни австралийского океана. Но нечистая совесть арестанта, так долго им подавляемая, вдруг заговорила теперь, когда он остался наедине с природой и ночью. Ожесточенный ум, который так долго поддерживал его, попал теперь под власть воображения – бессознательной религии души. Если когда-либо он был близок к раскаянию, то именно в это мгновение. Призраки прошлых преступлений грызли его, и, прикрыв глаза руками, он, содрогаясь, опустился на колени. Головешка, выпавшая из его рук, шлепнулась в воду и с шипением погасла. И, словно этот звук вызвал какого-то духа, таившегося внизу, по пещере пронесся шепот: «Джон Рекс!»
Волосы поднялись дыбом на голове арестанта, и он приник к земле.
– Джон Рекс!
Это был человеческий голос!
Голос друга или врага? Об этом он не задумывался. – Я здесь! Здесь! – закричал он и бросился к отверстию пещеры.
Добравшись до подножия утеса, Блант и Стэплс оказались в полной темноте, потому что свет таинственного костра, служивший им до сих пор путеводной нитью, исчез. Хотя ночь была тихой и океан спокойным, прилив с молчаливой, но опасной силой устремлялся к водовороту у Чертовой Дыры, и Блант, инстинктивно чувствуя, что лодку влечет навстречу какой-то неизвестной опасности, старался держаться в стороне от скал, сопротивляясь течению. Внезапная вспышка огня, как от горящего факела, появилась над ними, чертя сумасшедшие круги, ринулась вниз в темноту и упала в воду кусочком сгоревшего дерева. Конечно, никто, кроме затравленного погоней человека, не мог скрываться в таком убежище!
Отчаянно взволнованный, Блант решил пойти на риск.
– Джон Рекс! – крикнул он, рупором приложив ладони ко рту.
Свет снова вспыхнул в расщелине горы, и высоко над ними появилась странная фигура, державшая в руках пылающую головешку, высвечивающую лицо, до того искаженное страхом, что оно казалось почти нечеловеческим.
– Я здесь! Я здесь!
– Бедняга, видно, сошел с ума, – пробормотал про себя Уилл Стэплс, а затем громко крикнул: – Это мы, друзья!
Через несколько секунд все разъяснилось. В присутствии людей все ужасы, мучившие Джона Рекса, рассеялись – к нему вернулось его обычное хладнокровие преступника. Встав на колени на каменистом выступе, он начал переговоры.
– Сейчас невозможно спуститься, – сказал он. – Прилив затопил единственный путь из пещеры.
– Пускайся вплавь, – посоветовал Стэплс.
– Невозможно, – ответил Рекс, содрогаясь при мысли о страшном водовороте.
– Тогда что же делать? По отвесной стене тоже не спустишься…
– Придется подождать до утра, – хладнокровно ответил Рекс. – В семь часов будет отлив. Пришлите шлюпку в шесть или около шести. Уровень воды снизится, и тогда я смогу выйти отсюда.
– А как же охрана?
– Не бойтесь! У них своих дел по горло – надо сторожить перешеек и гоняться за моими товарищами. Сюда они не заявятся. Кроме того, я ведь умер.
– Умер?!
– Для них – да. Они в этом уверены. Мне это, пожалуй, на руку. Если они не увидят ваш корабль или шлюпку – вы в безопасности.
– Я не хочу рисковать, – сказал Балнт. – Если нас поймают – я получу пожизненное.
– А если меня поймают – крышка! – с угрюмым смехом оборвал его Рекс. – Действуйте осторожно, и тогда все будет в порядке. Никто не ищет крыс в конуре терьера, а вдоль бухты до мыса Паллар нет ни одного сторожевого поста. Уберите свое судно, чтоб его никто не увидел с перешейка, пошлите шлюпку в бухту Десент, и дело в шляпе.
– Ладно, – сказал Блант, – попытаюсь.
– Хотите остаться здесь до утра? Учтите, здесь довольно безлюдно! – сказал Рекс, явно вышучивая свои недавние страхи.
Уилл Стэплс засмеялся.
– Ты смелый парень! Мы вернемся на рассвете. – Вы взяли с собой одежду, как я просил?
– Да, взяли.
– Тогда спокойной ночи. Я потушу костер, чтобы его не увидел кто-нибудь не столь дружелюбный, как вы.
– Спокойной ночи.
Когда они вернулись на корабль, Стэплс сказал:
– Ведь он ни словом не обмолвился о мадам.
– Да, ни слова о ней не сказал. Неблагодарная собака! – согласился Блант и с горячностью добавил: – Вот они, женщины: готовы пойти в огонь и воду ради мужчины, который плюет на них, и смеются над тем, кто рискует головой, чтобы ублажить их. Жалею, что вообще ввязался в это дело.
«Хуже нет, чем старый дурак», – подумал Стэплс, вглядываясь сквозь темноту туда, где раньше был огонь костра. Но этой мысли он не высказал вслух.