355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марк Еленин » Крушение » Текст книги (страница 28)
Крушение
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 06:00

Текст книги "Крушение"


Автор книги: Марк Еленин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

22 апреля 1922 года, принуждаемый королем Александром, выступил наконец с заявлением и генерал Врангель: «За последние дни в известной части прессы поднят шум по поводу якобы готовящегося нового военного выступления генерала Врангеля. Версия эта настолько нелепа, что ее не стоит и опровергать. Я неоднократно уже заявлял, что единственная моя цель – сохранение и обеспечение жизни моих старых соратников, дав им возможность, не будучи в тягость приютившим их дружественным странам, обеспечить трудом свое существование до той поры, пока господь не даст нам возможность снова послужить родине. В настоящей политической обстановке о каких-либо приготовлениях к вооруженному выступлению говорить не приходится. Все мои усилия направлены лишь к тому, чтобы улучшить материальное благосостояние моих товарищей по оружию... Одновременно начавшаяся в последние дни и ведущаяся по разным мотивам травля моих соратников и меня в Польше, Чехословакии, Болгарии, Сербии и Англии, травля, ведущаяся как частью прессы, так и некоторыми левыми группами, имеет одни общие источники – и материальные и духовные...»

Глава двадцать четвертая. БЕЛГРАД. ФОН ПЕРЛОФ РЕШАЕТ ДИЛЕММУ

Фон Перлоф в последнее время разительно изменился. Он располнел, от его подтянутости не осталось и следа, обозначился живот, под острым подбородком появилась жировая складка. Генерал явно сдал, с тех пор как его патрон Врангель перебрался в Сремски Карловцы и, по его выражению, «без пользы и дела просиживал штаны» в своем штабе. Перлофа теперь больше интересовало собственное будущее, судьба и размах деятельности частного сыскного бюро, одним из владельцев которого он являлся. Шаброль, не спускавший глаз со своего компаньона, отлично понимал, что это лишь искусная маскировка. Перлоф по-прежнему находился в курсе всех перипетий врангелевской политики. Несмотря на временное возвышение Климовича, Перлоф знает очень многое, и не только знает – продолжает делать то, чем занимался всю жизнь: руководит операциями «Внутренней линии», проникшей в среду многоликой русской эмиграции в разных странах. Получив извещение Венделовского, подтвержденное Центром, о наличии у Христиана Ивановича секретных документов о связи штаба главнокомандующего с реакционными кругами и правительствами ряда стран, которые изъявили желание сесть с Советской Россией за стол мирных переговоров в Генуе,

Шаброль тщательно готовился к изъятию, к «выемке» этих документов. Кое-что в этой операции было недоработано, рассчитано на импровизацию. Людей мало – прикрытие слабое, и Шаброль нервничал.

Они встретились под вечер, согласно договоренности, в конторе по розыску потерявшихся родных, которая располагалась теперь в первом этаже трехэтажного доходного дома, недалеко от центра, на Сараевской улице. В первой комнате два клерка, согнувшись, еще сидели над бумагами. Оба по виду – типичные заурядные филеры. Средних лет женщина с усталым, некогда красивым лицом неумело, но старательно печатала на машинке. Застоявшийся табачный дым и запах сожженных бумаг («Интересно, что они здесь жгли, почему?») наполняли комнату. Никто не поднял головы, не посмотрел на вошедшего.

Шаброль прошел через еще одну, уже пустую, комнату и оказался в директорском кабинете, обставленном хорошей старинной, мебелью. В добротной золоченой раме, под стеклом, искусно подделанное свидетельство о многолетнем существовании частной сыскной конторы. На колесиках кофейный круглый столик для избранных, посетителей. Ничего лишнего. Фон Перлоф в генеральской форме ждал Шаброля. И почему-то заметно нервничал, разбирая бумаги.

– Как дела, компаньон? – напуская на себя беспечность, спросил Шаброль, падая в кресло. – Мы еще не горим? Но у вас кончаются деньги? Вы взволнованы Генуэзской конференцией?

– Нет причин радоваться.

– Я знаю, почему вы грустный. Вы в полном параде – вам предстоит дорога, а ехать не хочется. Угадал? Видите! Сколько раз говорил, не скрывайте ничего от меня: бесполезно.

– Ну, раз вы все знаете, так и рассказывать нечего. Я недоволен тем, что меня решили использовать как курьера.

– Тут два ответа: либо вам, мой компаньон, поручают особую почту, либо вы окончательно вышли из доверия генерала Врангеля.

– Не будем об этом, Шаброль. Я не очень здоров.

«Хитрит, – определил Шаброль. – И хочет избавиться от меня. Ну, это у тебя не получится. Не должно получиться. Интересно, где документы? Здесь, в сейфе? Вряд ли. У меня же есть второй ключ, он не станет рисковать. Скорее всего дома, в отеле. Он должен их кому-то отдать или переправить сам».

– Берусь вас вылечить, и весьма срочно, мой генерал. С сегодняшнего дня вы будете получать половину всех наших доходов. Таков приказ, ибо мы накануне важных событий. Считаю – мы обязаны отметить подобную новость? Не жмитесь, не жмитесь, мой генерал! Я приглашаю вас в «Албанию». Я!.. И попробуйте отказаться.

– Но я действительно уезжаю. Завтра, поутру. – Развитие разговора было неприятно Перлофу, но тут уж он ничего не мог поделать: в последнее время проклятый француз словно парализовал его волю. – Вернусь, тогда и посидим, где угодно. – Нога его дергалась, выдавая нервозность.

– Завтра? Поутру? Уезжаете? О-ля-ля! – – с подкупающей наивностью воскликнул француз. – Но я не женщина, мой генерал! Я не имею желания занимать вас на всю ночь. Но если вы не поужинаете со мной, я обижусь, серьезно.

– Черт с вами! – согласился фон Перлоф. – Компаньон все же!

– И такой выгодный! – добавил со значением Шаброль, приглядываясь к генералу.

Тот суетливо прибирал на столе, все еще раздумывая над тем, принимать предложение француза или нет. Какая-то мысль занимала его, или он просто тянул время? Поколебавшись, Перлоф достал из сейфа черный портфель.

– О? – удивился француз. – Вы нарушаете главное правило конспирации, мой генерал! Берете с собой документы?

– Какие там документы?! Счет от портного и за гостиницу, – раздраженно ответил Перлоф. – И не учите меня азбуке. Мне нужен завтра портфель, не стану же я возвращаться за ним?!

– Вопрос исчерпан, генерал, – засмеялся Шаброль. – Где мне, коммерсанту, учить вас! Разве только в делах гастрономических.

– Не прибедняйтесь, «коммерсант», – пробурчал Перлоф. – Все ваши достоинства мне хорошо известны.

– Не все! Не все! – француз пропустил компаньона вперед.

– Давайте пройдемся, – предложил генерал. – Голова трещит. И никакого аппетита.

– Я все беру на себя: и ваше настроение, и аппетит.

Они поднялись по Сараевской улице, вышли на улицу Князя Михаила и направились в сторону Теразии. Сияли витрины магазинов. Из раскрытых дверей кафе и ресторанов слышались скрипки венгерских цыган, голоса певцов, исполняющих модные западные мелодии, неслись аппетитные запахи жарящихся на вертелах молодых поросят и ягнят.

– Вот что надо народу, – сказал фон Перлоф. – Музыки, еды и немного радости. Мира! А вы все воевать хотите.

– «Вы»? – изумился Шаброль. – Интересно, кто это «вы»?

– Ну, пусть будет «мы».

Они заговорили о делах бюро и о падающем числе клиентов. Большинство беженцев, разбросанных по разным материкам и странам, вероятно, успокоились как-то, примирились с потерями. Кто нашел своих – повезло. Не нашел – все, можно крест ставить. Есть, конечно, и исключения, но большинство рассуждает именно так. Придется половину агентов увольнять, а то и совсем закрывать «лавочку». Шаброль успокаивал компаньона, «лавочка», как он изволил выразиться, еще послужит им верой и правдой не один год, скоро они переберутся в Берлин или Париж, где, без сомнения, бюро станет приносить верную прибыль. Генерал поинтересовался было, о каких новшествах, собственно, идет речь, но Шаброль, беспричинно засмеявшись, потащил компаньона в ресторан «Албания».

Ужин, начавшийся с гигантского омара, оказался, как и предвидел фон Перлоф, обильным, шумным и по-французски бестолковым. Много ели и пили, скрипач-виртуоз, словно привязанный, не отходил от их столика и, склонившись к самому уху генерала, наигрывал душещипательную цыганскую мелодию. Шаброль пригласил к столу певичку-француженку. Ее фарфоровое личико не выражало никаких чувств и чуть оживлялось лишь тогда, когда официант приносил новую бутылку шампанского. Фон Перлофу певичка не понравилась, показалась вульгарной, однако присутствие за столом дамы обязывало. Постепенно он расковывался и оттаивал. И произнес даже тост, превозносящий не то добрую красоту, не то прекрасную доброту новоявленной знакомой, которая начинала ему нравиться, и он рассматривал ее пристально, в упор. Но не пьянел. И каждую минуту касался ногой портфеля, чтобы удостовериться, на месте ли он. Шаброль временами танцевал с этой певичкой и шептался с ней. Еще более удивило Перлофа то, что французская куколка вышла на помост и слабым голоском спела сентиментальную песенку на немецком языке. Фон Перлоф запретил себе выпить хотя бы еще глоток и запросился домой, ожидая сопротивления от подгулявшего компаньона. К его еще большему удивлению, Шаброль быстро расплатился, горячо поблагодарил и поцеловал в щечки певичку, пожал руку метрдотелю (вот она, галльская демократическая фамильярность!) и, разом протрезвев, пошел к выходу твердой походкой, раскланиваясь налево и направо. Швейцар предупредительно распахнул перед ним дверь. Но прежде чем шагнуть, Шаброль сказал генералу одно слово:

– Портфель.

Фон Перлофа будто кипятком обдало. Он был совершенно уверен, что портфель украден, – на это много времени не требуется! – и еще более удивился, увидев портфель на прежнем месте.

– Испугались? – подзадорил его Шаброль. – А говорили, ничего нет. Бежали, будто там все ваше состояние.

– Не люблю ничего терять, – оправдывался фон Перлоф. – Знаете, это говорит моя немецкая кровь – аккуратность, бережливость и тому подобное.

– А вы, оказывается, шалунишка, генерал. Юбочка произвела на вас впечатление. Не отпирайтесь, я все видел.

– Забыл поблагодарить вас за прекрасный ужин, Шаброль.

– Благодарить будете после, – многозначительно ответил тот. – У меня к вам серьезный разговор.

– Но я же должен уехать.

– Слышал. И тем не менее. Мы должны решить все сегодня.

– Говорите. Пожалуйста!

– Фи, генерал! Мы – рядом, а вы предлагаете вести разговор на улице, точно мы не деловые люди, не компаньоны, а чистильщики сапог.

– Хм... Почему именно чистильщики сапог?

– Первое, что пришло в голову... Шумит – выпил лишнее. Поедем ко мне – кофе пить?

– Но вы действительно рядом со мной! Какой же смысл ехать?

– Но вы же не зовете меня! Ждете даму, шалун? Или у вас тайная встреча – признавайтесь! Я к себе поеду. – Шаброль играл чуть выпившего гуляку, обижающегося по любому поводу.

– Никого я не жду, вот вам крест.

– Тогда – к вам?

– Да, пожалуйста!..

Перлоф снимал двухкомнатный номер на пятом этаже гостиницы «Москва», находящейся в нескольких шагах от Теразии. Гостиница была большая, украшенная по фасаду цветными изразцами. Углом она выходила на две улицы. Внизу находился ресторан. В теплое время года часть столиков выносилась на тротуар и отгораживалась от улицы цветами, густой зеленью, пальмами в деревянных кадках на подставках. Сидя здесь за чашкой кофе, можно было, оставаясь невидимым с улицы, наблюдать за публикой, фланирующей мимо. Гостиница была излюбленным местом остановки коммерсантов разных рангов, жуирующих путешественников, карточных шулеров и представителей разных разведок мира. «Москва» пользовалась недоброй славой. Поэтому и цены здесь были умеренные.

Взяв ключ у поклонившегося портье, Перлоф предпринял еще одну попытку закончить поскорее вечернюю встречу с компаньоном. Он предложил выпить по чашечке кофе с ликером у ресторанной стойки, ссылаясь на то, что с Миланом, который приготовлял кофе здесь, ему соревноваться рано.

– Если вы такой скупой, Перлоф, – не на шутку обиделся Шаброль, – я заплачу и за кофе. И ваш хваленый Милан, как борзая, принесет его нам в номер. Кстати, он будет участвовать и в нашем конфиденциальном разговоре как необходимый свидетель. Не возражаете? Говорят, он работает на англичан.

– Ладно, ладно, м’сье, – извиняющимся тоном сказал Перлоф. – Вот лифт, прошу.

Они зашли в тесную кабину под красное дерево с зеркалом и с лязгом захлопнули решетчатую дверь. Обе половинки внутренней двери сомкнулись. Кабина, издав странный звук, плавно, чуть постанывая и поскрипывая, поползла вверх.

– Так в чем дело? – спросил Перлоф.

– Ямщик, не гони лошадей – так, кажется, говорят ваши соотечественники?

По коридору пятого этажа они шли молча. Фон Перлоф никак не мог открыть номер. Словно почувствовав вдруг опасность, он насторожился. Пропустив Шаброля, он, нашарив выключатель на косяке, дал полный свет. На подоконнике сидел... Венделовский.

– Добрый вечер, Христиан Иванович, добрый вечер, м’сье, – любезно сказал он.

Перлофу не надо было ничего объяснять. Он понял, что это сговор. Сговор против него. Но почему здесь вместе оказались Венделовский, которого он всегда подозревал и не перестал подозревать, и этот француз, называющий себя Шабролем, разведчик, заставивший и его, руководителя «Внутренней линии», работать на себя? Анализировать времени не было. Перлоф решил всю инициативу предоставить гостям.

– Итак, кофе, м’сье Шаброль? – спросил он, обращаясь к французу и демонстративно игнорируя Венделовского.

– Кофе отменяется, – весело ответил Шаброль.

– У нас не много времени, – добавил Венделовский.

– Что вам от меня надо, господа? – спросил фон Перлоф.

– После того, что вы уже совершили, не так и много, Христиан Иванович. – Шаброль сделал приглашающий жест, и они сели за круглый стол посреди номера. И лишь Венделовский не изменил своей позы на подоконнике, словно держа обоих под прицелом. – Нам нужны подлинные документы вашего штаба. К сожалению, вы говорили правду. В портфеле их не оказалось.

– Вы подменили портфель?!

– Мы просто открыли его. Где же документы?

– Я не знаю, о чем вы говорите, Шаброль.

– О том, что Врангель решил не доверять даже своим проверенным дипкурьерам, – вставил Венделовский.

– Этот господин тоже работает на вас?

Шаброль кивнул. Спросил:

– Документы здесь?

– Да что вы имеете в виду, черт возьми?! – сорвался Перлоф.

– Письма от имени Врангеля, – вставил Венделовский.

– Помолчите! – крикнул фон Перлоф. – Не с вами разговор.

– Отчего же? – флегматично заметил Шаброль. – И он имеет право голоса... А вы не волнуйтесь, Перлоф. Ничего чрезвычайного не происходит. Вы оказываете мне очередную услугу, за которую будете, как всегда, – он подчеркнул это как всегда, – вознаграждены. И все. Почему вы кипятитесь?

– Я хочу знать,что делает здесь этот русский?

– Он мой сотрудник. Такой же, как вы. А документы действительно нужны. Очень. И сейчас. Назовите их, Альберт Николаевич.

– Инструкция для переговоров с министром-председателем Королевства сербов, хорватов и словенцев, письмо Хольмсену от имени Врангеля, письма Гирса генералу Миллеру и князю Волконскому, – быстро перечислил Венделовский.

– Но это... Это невозможно! – Перлоф вскочил и забегал по номеру. – Если они уйдут, я проваливаюсь мгновенно! Климович принюхивается. Он сразу поймет! О документах знают пять человек. Я пропал. Так разведчики не поступают.

– Хорошо, – согласился Шаброль. – Давайте сообща подумаем, как уберечь вас.

– Сделаете фотокопии? – с вызовом бросил Перлоф.

– К сожалению, генерал, на этот раз нам нужны подлинники.

– Которые вы хотите кому-то предъявить? Кому? Ллойд Джорджу? Клемансо? В Генуе?!

– Но, Христиан Иванович, Христиан Иванович, вы теряете голову. Столько вопросов сразу.

– Да, вы правы, м’сье. Да!.. А если я откажусь? Все ведь имеет пределы! Вы уберете меня?.. – он метнулся было в спальню, но Венделовский, мгновенно отделившись от подоконника, перекрыл дверной проем. Перлоф вернулся, понуро сел за стол. Сказал подавленно: – По-видимому, я вам не нужен, Шаброль?

– Ну что вы. Христиан Иванович! – горячо возразил француз. – Напротив. Надеюсь, наше сотрудничество еще более укрепится. Мы многое сделаем вместе, уверен. Я не зря говорил о прибавке вам ежемесячных сумм. Вы станете богатым человеком, генерал.

– Я не представляю, м’сье, как вылезу из истории с документами, если передам их вам. Это – гибель. Я не имею в виду физическую гибель – я солдат и каждый час готов к смерти, – я говорю о своем крахе как специалиста, за которого никто и гроша ломаного не даст.

– Есть ряд способов сохранить ваше реноме, Христиан Иванович. Можем инсценировать ограбление и взлом сейфа, связать вас, усыпить хлороформом – мало ли что?!

– Надо подумать, – казалось, фон Перлоф успокаивается. – Однако для оценки событий мне хотелось бы знать, куда пойдут документы? В чьих интересах будут использованы?

– У меня очень мало времени, м’сье Шаброль, – снова напомнил Венделовский. – К сожалению.

– Еще пять минут, Альберт Николаевич. – Шаброль кинул быстрый, недовольный взгляд в его сторону и подвинулся к Перлофу. – Я скажу вам... Документы будут использованы в интересах вашей родины, генерал. И ее многострадального народа.

– Вы хотите перепродать их большевикам? – стараясь скрыть потрясение, переспросил Перлоф. – Ведете двойную игру, Шаброль?

– Почему же? – просто ответил француз. – Мы с вами работаем на Советскую Россию. Это и хотел я вам сегодня поведать, когда говорил, что предстоит важная беседа.

Перлоф понял, что он пропал. Но ничем не показал этого: ни один мускул не дрогнул на его лице, и нога не подвела, и шпора не звякнула.

– И вы думаете, я добровольно отдам вам документы? – спросил он.

– Документы уже у нас. Выемку произвел Альберт Николаевич Венделовский, пока мы ужинали. Дело уже не в них. – Шаброль сделал паузу. – Дело в вас. Мы предлагаем вам сотрудничество – работу на Россию. И переезд в Париж.

Венделовский подошел к картине, висевшей в проеме между окнами, и, сняв ее, открыл замаскированный тайник. Сейф был пуст.

– Профессионально сработано! – Фон Перлоф сказал это совершенно спокойно и даже равнодушно. – Чувствуется хорошая школа.

– Иначе нам нельзя, – усмехнулся Венделовский. – Против больших мастеров работать приходится.

– Итак, я предлагаю вам, генерал, продолжить сотрудничество на всех прежних условиях. Плюс патриотизм, если он у вас есть. России нужна ваша помощь.

– Это весьма неожиданно, – фон Перлоф словно одеревенел. – Согласитесь, я должен подумать.

– Сколько?

– Ну, до утра.

– Даю вам четверть часа. Больше не могу, не обессудьте, генерал. Обстоятельства сильнее нас.

– Разрешите мне побыть одному, по крайней мере, Шаброль. Или как вас теперь называть?

– Так и называйте, генерал. Итак, пятнадцать минут... Я не беру вас за горло. Не захотите работать на Россию, мы поможем вам уехать, исчезнуть. И не пытайтесь бежать: вас надежно охраняют.

– Я понимаю, – фон Перлоф вышел в спальню и притворил за собой дверь.

А через несколько минут там сухо щелкнул пистолетный выстрел.

Мертвый генерал лежал поперек кровати. Рука его не дрогнула. Пуля попала в висок.

– Наверное, под подушкой у него был пистолет, – сказал Венделовский. – А я там не проверил.

– Да, мы пережали. Рановато оборвалась игра с ним. Он нам бы еще пригодился, точно.

– Но кто мог подумать?

– Он – разведчик, Альберт Николаевич. Надо было предусмотреть это.

– Все равно он не стал бы с нами сотрудничать.

– Черт его знает: время меняло и не таких, как фон Перлоф.

– Зато задание Центра выполнено, документы у нас. Они стоящие, – сказал Венделовский, все еще находясь под впечатлением только что произошедшего. – В Генуе разорвется бомба!

– Ну, если бомба, тогда стоящие, – согласился Шаброль. – Посмотри, вон записка на тумбочке. Что там?

«Если вы настоящие люди, не оставьте в беде Анастасию Мартыновну Мещерскую, мою племянницу, – прочел Венделовский. – Она в пансионате «Эксельсиор» у Дубровника – без средств к существованию». Все, Шаброль.

– Учтем!.. А как быстрее переправить документы? Чтоб господа дипломаты и пикнуть не смогли о фальшивке.

– Может, через Берлин? Завтра я еду.

– Долго. Не годится, – сказал Шаброль. – Это переложить наши с тобой заботы на плечи товарищей. Я сам повезу их в Италию. Съезжу туда-обратно быстро, чтоб успеть на похороны компаньона и подумать о дальнейшей судьбе нашего частного сыскного бюро.

– Так как? – переспросил Венделовский.

– Решено, – ответил Шаброль. – Надо только сделать фотокопии и срочно переправить их в Москву. Мало ли что ждет меня утром.

– Типун тебе на язык!

– Думаешь, я суеверен? Ничего подобного! Просто точно знаю, господин Климович станет и дальше разматывать «баязетовскую» ниточку. На такого нарвались! И ты поберегись: смерть Перлофа наверняка приведет его к Издетскому, а тот, откупаясь, может продать и тебя.

– Сомневаюсь. Он у меня вот где! – Венделовский сжал кулак.

– Не можем мы недооценивать своих противников. Сегодня же пошлю шифровку в Центр: Перлоф вышел из игры весьма внезапно, а это может сказаться на всей нашей работе! Знаешь ли ты свой маршрут?

– Нет, только до Берлина.

– Видишь, врангелевцы не хуже нас с тобой конспираторы. Как мы свяжемся?

– Приеду в Карловцы, пришлю тебе обычную депешу.

– Ни в коем случае! Можешь вернуться с «хвостом». Рискованно. – Шаброль задумался. – Знаешь, я, конечно, согласую это с Центром, но думаю, пока идет Генуэзская конференция, контакты следует прекратить. Тем более задание выполнено. В случае чего я сам тебя найду. Или мой человек. Пароль: «Я хорошо знаю вас по Киеву». Ответ: «Никогда не жил в Киеве, я – москвич». – «Значит, ваш брат жил в Киеве». – «У меня в семье только сестры». Запомнил?

– Запомнил.

– Тогда выезжай себе в Берлин, Альберт Николаевич. И никакой инициативы. Уходим. Ты – первый. Успеха тебе.

Они пожали друг другу руки, и Венделовский выскользнул в коридор. Шаброль внимательно осмотрел обе комнаты, вытер носовым платком дверные ручки, подоконник и запор на окне, через которое влез Альберт Николаевич, спинки стульев, взял черный портфель Перлофа, ключ от номера и вышел следом...

В ЦЕНТР ИЗ БЕЛГРАДА ОТ «ДОКТОРА»

«Высылаю фотокопии документов врангелевского штаба:

«Нач. штаба

Главнокомандующего

20 апреля 1922 г.

В. секретно!

Ваше превосходительство!

Препровождая при сем копию инструкции для переговоров с Министром-Председателем Королевства СХС, преподанной российским Посланником в Белграде, сообщаю Вам, что Главнокомандующий приказал на основе этой инструкции предпринять надлежащие шаги во французском Военном министерстве и получить в наикратчайший срок по возможности письменное согласие министерства на осуществление соображений, значащихся под литерами а) b) с).

При получении такого благоволите немедленно передать адъютанту Главнокомандующего, который будет ожидать в Париже Ваших распоряжений. Подпись».

«Его Превосходительству

Генерал-лейтенанту Хольмсену

При исполнении возлагаемого на Вас поручения, Главнокомандующий приказал руководствоваться:

1) Соображениями Председателя Совещания Послов М. Н. Гирса, на которого Главнокомандующим возлагается аналогичное поручение;

2) Заявлением Министра-Председателя Н. Пашича российскому Посланнику о том, что он всецело разделяет высказанное мнение и со своей стороны немедленно по прибытии в Геную уведомит о нем Председателя французской делегации, а начальнику технического отдела Генштаба полковнику Бацковичу прикажет сделать соответствующее представление начальнику французской Военной Миссии относительно соображений, значащихся под литерами а) Ь) с).

С получением письма благоволите уведомить меня по телеграфу. Примите уверения в отличной преданности и совершенном уважении.

Генерал-лейтенант Миллер».

«Нач. штаба Главнокомандующего

русской армией

8 апреля 1922 г.

№ 347/сж

Копия

С. секретно!

Инструкция русскому Посланнику для переговоров с Министром-Председателем Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев.

В основу переговоров должны быть положены нижеследующие соображения:

1) По получении нашими агентурными источниками, а также по переданным нам Сербским Генштабом сведениям усматривается, что состояние румынской армии совершенно не соответствует тому положению, которое нам представляли во время переговоров, предшествовавших заключенному соглашению. Если усилиями французской Военной Миссии материальная часть армии и доведена до удовлетворительного состояния, то дух войск оставляет желать много лучшего. Нация устала и настроена миролюбиво. Рассчитывать на армию не приходится, особенно после 2 – 3 недель военных действий, когда пройдет первый ныл.

2) Учитывая вышесказанное моральное состояние армии, приходится допустить возможность временных неудач. Однако таковые грозят катастрофическими последствиями. Малейшее отступление в Добруджу и приближение красных войск к болгарским границам вызовут немедленный коммунистический переворот в Софии, а вслед за тем – националистический в Европейской части Турции. Позиция Венгрии при таких обстоятельствах сомнительна, и с большей долей вероятности можно предвидеть повторение опыта 1919 года. Для Югославии создается затруднительное положенье, и вместо предусмотренных соглашением добровольческих формирований стране придется мобилизовать контингент и начать военные действия. Для Франции эти обстоятельства означают крушение ее престижа и влияния в Центральной Европе, а для остальных стран новые испытания.

Во избежание подобных потрясений настоятельно необходимо:

a) Французскому Правительству обратить внимание на состояние румынской армии и приложить все усилия к подъему ее боеспособности.

b) ввиду почти полной невозможности достижения этой задачи, ввиду краткости времени, остающегося до начала военных действий, перенести всю тяжесть операции на русскую армию, с каковою целью Французскому Правительству необходимо:

a) настоять перед Румынским Правительством на увеличении в 15 000 человек численности русской армии, допущенной на румынскую территорию.

b) сделать представление Правительствам Малой Антанты и Венгрии на разрешение учета русскими военными агентами бывших чинов русской армии.

c) оказать давление на Болгарское Правительство в смысле прекращения пропаганды, разлагающей находящиеся там части русской Армии и приведения к тому, что части эти окончательно вышли из нашего повиновения.

d) временно до получения от российского Посла в Вашингтоне отпущенных им сумм для русской Армии оказать краткосрочный кредит для довольствования и приведения в боевое состояние 15 000 человек.

е) Министру-Председателю Королевства СХС надлежит указать, что мы, памятуя его безграничную любовь к России, твердо надеемся, что в эти решительные минуты он согласится дать разрешение на перевод в Королевство отборных частей из Болгарии в количестве 7000 человек и, как и ранее, своими выступлениями перед Французским Правительством и ныне не откажется поддержать нашу просьбу в Париже на благо всего славянства.

Генерал-лейтенант (подпись)

С подлинным верно (подпись)».

«Ambassade de Russie»

Paris

«Его Превосходительству

ген,-лейтенанту Е. Миллеру

Ваше Превосходительство!

Со слов российского Посланника в Белграде и по донесениям ген. Хольмсена, Вам, вероятно, уже известно о полном успехе моих переговоров с французским Правительством.

Я считаю настроение Французского Правительства в связи с происходящим в Генуе настолько благоприятным, что не только эти, но и любые другие предложения будут легко приняты, что и нужно постараться временно использовать и, не теряя времени, изменить намеченную линию, страдающую своей нерешительностью. Об этом я подробно пишу В. Н. Штрандтману.

Если Главнокомандующий признает это удобным, я для обмена мнений по этому поводу и сокращения времена готов на будущей неделе выехать в Белград на самый короткий срок, избегая, однако, всякой огласки, которая совершенно нежелательна и может лишь повредить делу. Отсутствие мое из Парижа не должно превысить пять-шесть дней.

Я с большим удовольствием исполнил пожелание Главнокомандующего и передал румынскому Посланнику признательность Генерала.

Прошу принять уверения в совершенном почтении и таковой же преданности.

Гирс »

«Ambassade de Russie»

Paris

« Его Светлости князю П. Волконскому!

Ваша Светлость!

Настоящее письмо будет Вам передано генерал-лейтенантом В. Марушевским, отправляющимся в Будапешт для переговоров с Венгерским Правительством. Я передал Главнокомандующему Ваши соображения относительно неудачи этого выбора, но он с ними не согласился, правильно полагая, что время колебаний миновало и что в отношении здешнего Правительства нужно стать на позицию полной лояльности, прекратив всякие попытки заигрывания в сторону Берлина, что стало явно бессмысленным... В этом направлении надлежит действовать и Вам, учитывая, что генерал Марушевский по-прежнему сохранил прекрасные отношения с некоторыми здешними и что перед поездкой он имел собеседования со своими друзьями.

В Будапеште наличие Миссии у Генерала, очевидно, долго скрыть не удастся, и Вам надлежит, как только найдете нужным, заверить тамошних и румынского и сербского Посланников, что эта поездка предпринята с ведома их Правительств и с согласия Французского.

Как только удастся рассеять опасения Венгерского Правительства о наших соглашениях и предстоящих действиях и получить его принципиальное согласие на наше предложение, уже Вам известное, ген. Марушевский отправится к Главнокомандующему за окончательными инструкциями и в Ставке пробудет некоторое время. За его отсутствие Вам надо будет руководствоваться выработанным Вами совместно с Генералом планом действий и поступающими указаниями из Ставки. Вышесказанное Ваше предложение кажется мне сейчас совершенно не осуществимым. О ходе переговоров прошу ставить меня в известность.

Прошу принять уверения в моем почтении и преданности.

М. Гире».

Во время операции Перлоф застрелился. С оригиналами сегодня выезжаю Геную.

Доктор».

В ЦЕНТР ИЗ СОФИИ ОТ «0135»

«В последнее время, поняв, что Врангель ему не помеха, Кутепов действовал особо дерзко и нагло. В ответ, побуждаемые левыми кругами и прессой, власти внезапно заняли отель «Континенталь» и арестовали Начальника кутеповской контрразведки полковника Самохвалова. При обыске обнаружены компрометирующие документы: планы военных укреплений, расположение воинских частей, жандармских пикетов, электрических станций и водокачек, списка агентов, каналов связи. соединяющих Софию, Тырново и Белград. Самохвалов заявил, что действовал с ведома Болгарского правительства, его организация существует лишь для охраны главкома на случай его приезда в Софию, ибо местные коммунисты открыто заявили, что не ручаются за его безопасность. При обыске найдены приказы Врангеля, изобличающие его в подготовке государственного переворота в Болгарии. Самохвалов заявил, что документы подброшены. Один из апрельских приказов был дан Врангелем из Дубровника, между тем Врангель и Шатилов в Дубровнике не были, а находились в Сербии, что можно легко проверить через военно-дипломатическую миссию в Белграде. Одновременно произведен обыск и в русской военной миссии. Оказалось, генерал Вязьмитинов, не имея разрешения болгар, посылал шифрованные телеграммы Врангелю. Арестованы два болгарских чиновника телеграфа, сотрудничавшие с Вязьмитинооым.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю