Текст книги "Молчаливый полет"

Автор книги: Марк Тарловский

Комментарии автора

Произведение, публикуемое[292]292
  О несостоявшейся публикации см. в статье «Под копирку судьбы».


[Закрыть] мною выше под названием «Веселый странник», посвящено памяти Эдуарда Багрицкого. Работа эта закончена в мае 1935 г. Два небольших куска, время написания которых будет оговорено ниже, были написаны значительно раньше и по другому поводу.

В герое моей вещи я пытался дать не столько портрет нашего замечательного современника, сколько идею этого портрета. Равным образом, и тот пространственно-временной фон, на котором выделяется эта идея, я пытался сделать в своих стихах только идеей фона, на котором Эдуард Багрицкий выступал в действительности. Мою работу нельзя рассматривать как биографическую повесть. Это, как сказано в подзаголовке, стихотворные мемуары, в лучшем случае – «повесть воспоминаний». Естественно поэтому, что характер героя не обрисован во всей его полноте. Работая над этой вещью, я заранее слышал недовольный ропот шокированных охотников до литературной канонизации, охотников, от усердия которых уже теперь начинает страдать пленительный образ Эдуарда Багрицкого. В минуты сомнений я подумывал о том, что образ «веселого странника» надо дополнить столь для него характерными филантропическими чертами, что не мешало бы, например, рассказать о том, как в годы военного коммунизма он привел к нам в дом своего товарища К. и попросил накормить этого последнего, причем сам отказался от угощения под предлогом сытости, а через день я узнал, что он сам был тогда очень голоден, но хотел, чтобы его еще более голодный спутник съел побольше; я уже хотел пристроить к моим мемуарам апофеоз, в котором Багрицкий попадал бы в святилище вечной памяти через три автоматических турникета, которые пропускали бы его после того, как в кассовые щели каждого из них он опускал одну за другою три золотые монеты и на одной было бы написано «поэт», на другой – «патриот», а на третьей – «товарищ»… но я ничего этого не сделал, побоявшись, что описание его хороших поступков, а тем более стихотворное описание, мне не далось бы без налета сусальности. Это отнюдь не значит, что я занимался описанием дурных поступков Багрицкого. Я вообще обходил его поступки, стараясь подчинять всю свою работу одной только идее, идее «веселого странника». Моя работа, поэтому, не является показом Багрицкого как поэта, патриота и товарища, но она призвана служить художественным намеком на то, что он был и первым, и вторым, и третьим. В связи с имевшим недавно место неудачным сравнением Багрицкого с Маяковским, сравнением, получившим естественный отпор, слышался мне заранее и другой ропот, ропот диаметрально-противоположного характера: а не переоцениваете ли вы, мистер такой-то, Багрицкого? а не покушаетесь ли вы на Маяковского?[293]293
  Заметим, что подобное отношение к Маяковскому высказано Тарловским до опубликования в «Правде» (1935, 5 дек.) известной резолюции Сталина: «Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи». Примечательно и то, что лишь в конце 1970-х современники Тарловского (Н. Манухина, Арк. Штейнберг, С. Липкин и др.) узнали о ст-нии «Медвежья услуга» (с. 329), написанном за семь лет до «Веселого странника».


[Закрыть] Но по этому поводу я, кажется, довольно четко высказываюсь в примечании к строфе 9-й главы 6-й, куда и отсылаю всякого, могущего возроптать.

Первой попыткой выразить потрясшие меня в связи со смертью Багрицкого эмоции было написанное через несколько дней после этого события стихотворение, которое я считаю нужным привести здесь полностью, так же как и текст моего открытого письма в редакцию «Литературной газеты», к сожалению, газетой не напечатанного. В письме было сказано буквально следующее:

«В № 26 “Литературной газеты” от 4 марта 1934 г. в отчете о вечере памяти Э. Багрицкого, состоявшемся 28 февраля в театре им. Вахтангова, мои стихи “Памяти Багрицкого” были охарактеризованы как “образец поистине недопустимого литературного амикошонства”»[294]294
  Как впоследствии выяснилось, автором этих слов был Г. Мунблит (Примеч. автора).


[Закрыть]. Поскольку эта характеристика ничем не была мотивирована, а автор ее (кстати, не подписавшийся) самонадеянно решил, что ему и так все поверят, приходится исправлять допущенную им ошибку: очевидно, его английское ухо было шокировано троекратно употребленным в моим стихах рядом видоизменений одного и того же имени – «Эдуард, Эдя, Эдька». Разве изумительного, неподражаемого, по-братски и по-сыновьему всеми нами любимого, но, при всем этом, ярко-земного и исключительно-простого поэта нельзя называть в стихах теми именами, к которым он привык при жизни? Разве стихи, в которых он аттестуется как «батька» осиротевших поэтов и «бард эпохи», имеют что-нибудь общее с «амикошонством»? Разве, говоря о Багрицком времен одесского военного коммунизма, неуместно употребление лексических образов ой чудесной и суровой эпохи, вроде «пожаргонь, покличь, погетькай» или «грозные кастеты, сжатые в стихе, как в кулаке пересыпского жлоба»? Разве как бывший конструктивист, живой Багрицкий и сам не сочувствовал такой «локальности»? И разве и сам он не отличался исключительными прямотой и простотой в обращении с людьми и в своих обращениях к ним?

Стихи мои представляют собой разговор с Багрицким от имени тех людей, для которых он был не только Эдуардом, но и Эдькой, хотя я сам никогда его так не называл. Он был для меня великим поэтом задолго до того, как слабонервный автор вышеуказанной заметки впервые услыхал его имя. Дело не в качестве данных стихов. Но моя пятнадцатилетняя, временами очень тесная, личная дружба с Багрицким дает мне право на то интимное выражение моей скорби по нем, которое я попытался дать в стихотворной художественной форме. И, если автор заметки обнаружил непонимание того, что такое литературный прием, то тем самым он обнаружил и полное отсутствие у него какого-либо права водить своим неопытным пером по бумаге, если она предназначается для столбцов «Литературной газеты».

Одновременно выражаю свое глубочайшее недоумение по поводу того, что на страницах «Литературной газеты» по отношению к советскому писателю вообще еще возможны случаи подобного заушательства, которое после апрельского постановления ЦК ВКП(б)[295]295
  См. в «Открытом письме» Тарловского и в статье «Под копирку судьбы».


[Закрыть] может быть воспринято только как печальный анахронизм.

А вот и текст злополучного стихотворения, которое я, при всех его возможных недостатках, считаю законным посвящением к произведению «Веселый странник» (законным по духу, но по форме и стилю выпадающим из плана вещи, почему я и перенес его в комментарии):

 
1. Где ты Эдуард, Эдька, Эдя!
Тилем Уленшпигелем с детства бредя,
Сгинул ли и ты во мглах белесых,
Скрюченной лапой одесского медведя
Насмерть обхватив ясеневый посох?
 
 
2. Эдя, Эдуард, Эдька, где ты?
Грозные в стихе ты сжал кастеты,
Крепче, чем кулак пересыпского жлоба,
Сжал и, как в баркас, тобой воспетый,
Втиснулся, чудак, в байдарку гроба!
 
 
3. Эдя, Эдуард, где ты, Эдька?
Ну-ка пожаргонь, покличь, погэтькай!
Соловьиный посвист грянул в чаще,
И над волей скорби, горькой, как редька,
Воля Опанаса черешни слаще.
 
 
4. Мы не слышим Эдди, нет Эдуарда,
Эдиного баса где она, петарда?
Где она взорвется? Где растрещится?
Ой, как нам вернуть Эдю хотится,
Сиротам – батьку, эпохе – барда!
 
 
5. Зуб, один лишь зуб вышибли Эдин,
(Может быть, Махно, может быть, Каледин[296]296
  Правильное ударение в фамилии казачьего атамана – на последнем слоге, тогда как большинство переносит его на второй, в т. ч. в художественных произведениях.


[Закрыть],
Может быть, в драке пал боец передний),
Но оскал улыбки казался беден,
Брешь была навеки, ведь протезы – бредни!
Выбитый Эдя – первый и последний…
 

Февраль 1934

Место действия моих стихотворных мемуаров – город Одесса [, который дан здесь в порядке платоновой «идеи», так же как и все персонажи, сопутствующие герою. Видевшие актера Владимира Яхонтова в спектакле театра «Современник» под названием «Петербург» должны помнить ту идею ножниц, которой орудует Яхонтов в роли Гоголевского портного Петровича. Этими ножницами ничего нельзя резать: вместо лезвий у них какие-то движущиеся ромбовидные звенья. Но это идея реальных ножниц, которая им соответствует на платоновых небесах художественной условности].

Время действия 1,2,3,4 и 5-й главы (до 28-й строфы) – 1920 и 1921-й годы. Хронологическая последовательность имеющихся в виду событий не соблюдена.

Название представляет собой начало строки из стихотворения Багрицкого «Тиль Уленшпигель». Эпиграф – из его поэмы «Трактир».

В предисловии ни на кого не намекаю.

Вступление. (Нумерация по порядку строф.)

5. Образ совы взят из стихотворения Багрицкого «Романтика».

15– 16. См. строфы 34–35 главы 5-й.

17. Намек на поэта Бенедиктова и его стихотв<орение> «И ныне».

19. Бенедиктов работал по финансовому ведоству.

21. См. примечания к строфам 15-й и 19-й главы I-й.

«Оф мейн ворт» – честное слово (по-еврейски).

22. «Горт» – аббревиатурное название блаженной памяти закрытых распределителей, до ликвидации которых Багрицкий не дожил.

Каллихт – название одной из аквариумных рыбок Багрицкого (Callichtys fasciatus).

Последняя строка – намек на стихотворение Бенедиктова «Вальс», которое особенно любил Багрицкий.

23. Поэзия Бенедиктова была самым могучим увлечением последней поры жизни Багрицкого[297]297
  «По меткому выражению Арк. Штейнберга, Багрицкий „открывал“ поэтов. "Он всегда читал мне стихи, наполняя их своим темпераментом. Он научил меня любить и понимать символистов как литературную школу, а не только как отдельных поэтов. Он открыл мне Вяч. Иванова, Коневского, Балтрушайтиса. Наконец он указал мне на Константина Случевского, который стал одним из моих учителей» (Арк. Штейнберг) (Мих. Беккер. Работа Багрицкого с молодыми поэтами // Эдуард Багрицкий. С. 347).


[Закрыть].

Глава I

[2.Плиоцен – одна из ранних геологических эпох.]

3. Одесса, как и все южные города, в 1917–1920 гг. пережила около десятка смен различных властей.

[4. Морена – вал из ледниковых наносов.]

5. Подразумевается памятник Екатерине II, снятый в 1919-м году.

6. В 1920-м году Одесса еще была блокирована судами Антанты и белогвардейского флота.

7. В Одессе когда-то было порто-франко (свободная торговля), о котором впоследствии одесские купцы не переставали вздыхать.

9. В мае 1824 г. в Одессе Пушкин провожал отплывавшую на родину Амалию Ризнич (полу-немку, полу-итальянку и итальянку по рождению), с которой у него был роман.

11. Намек на ухаживания Пушкина за женой наместника Новороссийского края, Е.К. Воронцовой.

Широкой мраморной лестнице, соединяющей теперь Одесский приморский бульвар с портовой частью города, при Пушкине еще не было. Сознательный анахронизм в целях символизации.

Между прочим, одесской литературной молодежи того времени, к которому относятся мои мемуары, был вообще свойственен культ Пушкина.

12. Приморский бульвар замыкается дворцом наместника Новороссийского края, графа Воронцова.

Над лестницей в 20-х годах 19-го века поставлен памятник герцогу де-Ришелье, устроителю Одессы, на котором последний изображен в античной тоге.

Булевар (от французск. boulevard) – стилизация.

13. Граф Воронцов считал, что своими ухаживаниями за его женой Пушкин ее оскорбляет.

Муж Амалии Ризнич был негоциантом [, то есть купцом].

15. Под «крайним слева» подразумевается Эдуард Багрицкий. Он любил пересыпать свою речь жаргонными словечками и макароническими русско-еврейскими выражениями. «Киш мир ин…» на разговорном еврейском языке означает – «поцелуй меня в…». Обычно эти слова употребляются в сочетании с еврейским же словом, означающим заднюю часть тела, и служат ругательством, весьма распространенным на юге даже в иноязычной среде.

18. Подразумевается Юрий Олеша. Были известны его стихи об архангеле Гаврииле, которой «шел благовестить Марии», причем этот благовест изображался как символ революции.

Олеша цитирует слова Пушкина из стихотворения «19 октября 1825 г.».

[20. Гористая Корсика была родиной Наполеона.]

27. «Дюком» (duc – франц. герцог) в Одессе называли памятник дюку-де-Ришелье.

29. Подразумевается Лев Славин.

31. «Тристрам шенди» – роман английского писателя Стерна, отличающийся сложностью композиции. В те года Славин увлекался Стерном.

32-33. Подразумевается роман Славина «Наследник», написанный впоследствии.

Хедер – еврейская школа. Меламед – еврейский учитель.

35. Неандерталь – швейцарское селение, место находок следов доисторического человека.

36. Брис – еврейский обряд обрезания новорожденных.

39. Подразумевается Валентин Катаев. Во время империалистической войны он был артиллеристом.

[45. Круазады – крестовые походы средневековья.]

44-47. Этот монолог, характерный для формы приятия революции советской интеллигенцией того времени, был написан мною в 1928-м году в виде отдельного стихотворения «Интервенция 1918 г.».

48. Подразумевается Илья (Арнольдович) Ильф.

49. Намек на один из эпизодов романа Ильфа и Петрова «золотой теленок», написанного позднее.

50. Намек на Евгения Петрова, брата Валентина Катаева, впоследствии соавтора Ильфа.

57. Под «пятым слева» подразумевается Эдуард Багрицкий.

59. «Дрель» – жаргонное южное слово, означающее выдумку.

60. «Дрек» на разговорном еврейском языке означает экскременты.

62-63. Пародия на стихотворение Пушкина «Клянусь четой и нечетой…». Багрицкий любил пересыпать свою речь пародийными экспромтами.

67. «Плакать не умевший» – слова Багрицкого из его стихотворения «Тиль Уленшпигель», где он говорит о самом себе: «Веселый странник, плакать не умевший».

72. Здесь, и во многих других местах ниже, Багрицкий назван Диделем по имени героя его стихотворения «Птицелов», наделенного чертами самого автора.

76. «Волосня» – слово, употребленное Багрицким в «Думе про Опанаса» («у Махно по саамы плечи волосня густая…»).

76. Пшитальник – намек на фамилию одесского литературного критика и публициста, известного под псевдонимом. Багрицкий умел необычайно зло издеваться над учеными профанами, воображавшими, что они способны разбираться в стихах.

77. Марцелл – начальник римской осады под Сиракузами, доведенный до отчаяния остроумными изобретениями Архимеда, помогавшего Сиракузам.

Глава II

1. Подразумевается квартира матери Багрицкого на Ремесленной улице в Одессе. Я бывал в этой квартире с конца 1919-го года, когда и началась наша дружба.

[2. Бриндза – овечий сыр.]

4. Комнатные птицы у Багрицкого в ту пору почти не переводились.

8. «Балабуста» – испорченное древнееврейское слово, означающее на разговорном еврейском языке хозяйку дома.

«Цурэс» на разговорном еврейском языке означает горе.

8-9. Речь матери Багрицкого, конечно, сильно шаржирована, так же как и многое другое в этом произведении.

9. «Дюк» – упоминавшийся уже выше памятник дюку де-Ришелье.

[12. Столпотворительный – намёк на шумливость и многоязычность южных базаров, похожих на Вавилонское столпотворение.]

[15. «Доннер веттер» по-немецки – гром и молния.]

16. «Журбай» – украинское название степного жаворонка.

16. Новалис – немецкий романтик начала 19-го столетия, которым в рисуемую пору зачитывался Багрицкий.

17. Бендеры, находящиеся на территории Бессарабии, уже были тогда оккупированы Румынией. Перекоп тогда находился в руках Врангеля. В те годы вся территория Советского Союза носила название РСФСР.

19. Лепта – мелкая греческая монета, имевшая распространение в Одессе наряду с прочей средиземноморской валютой.

21. «Гимн ночи» – стихотворение Новалиса, переведённое А. Соколовским.

22. «РОСТА» – российское телеграфное агентство, в Одесском отделении которого Багрицкий работал.

27. Описанный способ страховки продаваемой пищи от расхищения был широко распространён в то время на базарах.

28. Обмолокать – обсеменить рыбью икру молоками.

30. Описанный выше рынок можно локализовать для Одессы либо на старом Базаре (на Базарной улице), либо на площади у Нового базара (на Торговой улице). «Толчок», рядом с которым торговали и любительской живностью, находился в районе предместья Молдаванки.

32. Напор воды был в те годы так слаб, что её приходилось доставать далеко внизу, в порту, да и то только в определённых дворах.

33. Астмой Багрицкий был болен уже тогда. Припадки этой болезни его посещали часто, сильно стесняя его в его странствиях.

[34. Инкунабулы – книги, печатавшиеся в Европе на заре книгопечатания.]

За неимением бумаги, для большевистской печати на юге были использованы оставшиеся от старого режима запасы неразрезанной папиросной бумаги, одна сторона которой была чиста, а на другой были оттиснуты бандероли, служившие для обклеивания спичечных коробок на предмет взимания акциза (налога).

35. Багрицкий участвовал в военных походах Красной Армии в 1919-м году.

36. 1-я строка – видоизменение строки Багрицкого из посвящения к поэме «Трактир»: «И счастьем не насытились вполне…». «Винтовкой помахал» – в «Думе про Опанаса» у Багрицкого это выражение употреблено в строке «не хочу махать винтовкой». В те годы была обычна езда в теплушках, то есть в товарных вагонах с надписями «брутто», «нетто» и т. п.

[40. Год спустя на Каспийском море оперировала большевистская флотилия под командованием Ф.Ф. Раскольникова.]

[41. Багрицкий добрался до Ирана (б. Персии).]

43. Ассоциация с «Горем от ума» возникает потому, что автор его, А.С. Грибоедов, был русским послом в Тегеране.

46. «Верблюжские полки» – выражение Багрицкого, употребленное им дважды в стихотворении «Голуби».

47. Об Елисаветграде он, также дважды, упоминает в том же стихотворении.

48. Багрицкий мне рассказывал о том, как ему пришлось проехать в поезде по подорванному и готовому рухнуть мосту.

58. Багрицкий был страстным охотником, что в нём уживалось со страстью к содержанию и разведению животных.

61. Лейденские банки употребляются в элекротехнике. Стеклянные основы этих банок служили в те годы для содержания в них комнатных рыб.

[Гурами – порода комнатных рыб. У Багрицкого в аквариумах не раз бывали гурами.]

[Телескоп – разновидность золотой рыбки, отличающейся сильно выпуклыми глазами. Телескопов, между прочим, Багрицкий не любил, считая их слишком примелькавшимися в любительских аквариумах.]

[63. Дарвин и Брэм – имена этих естествоиспытателей Багрицкий всегда произносил с величайшим трепетом и уважением.]

64-65. Крытое помещение нового базара в Одессе в пору запрещения частной торговли было использовано для цирковых представлений. Особенно оно было удобно для демонстрации номера, носившего название «четыре чёрта». (Акробаты перелетали с трапеции на трапецию над головами зрителей, вдоль длинного рыночного корпуса, к гофрированным железным перекрытиям которого эти трапеции были прикреплены.)

68. Я не знаю, осуществил ли Багрицкий свою мечту написать стихи об этих акробатах.

69. Нарышкинский спуск в Одессе соединяет старую часть города с предместьем Пересыпью.

70. «Захотится» и «пройтиться» – парафразы из стихотворения Багрицкого «Весна».

71. «Шпаер» – жаргонное выражение, обозначающее револьвер. Фрайер – жаргонное обозначение бездельника.

72. Подлинная острота Багрицкого.

73. В своей северной части Приморский бульвар в Одессе имеет парапет.

74. Вследствие блокады все воды Черного моря вокруг Одессы были минированы.

[75. Исступленный треск цикад – характерный звуковой фон одесских вечеров.]

Глава III

5. Багрицкий с революционным энтузиазмом придумывал темы и стихотворные надписи для агитационных и сатирических плакатов, которые писались в художественных мастерских одесской «Росты», носившей название «Югросты» и «Югукросты».

6. Плакаты писались на картоне и фанере. Они делались от руки. Для печатания их не было технических средств.

7. Скриба – обозначение писца у древних.

8. Цезарские глашатаи времен Римской Империи, герольды времен европейского феодализма, думные дьяки времен царского средневековья восполняли своими зычными голосами отсутствие печати, как восполняли его в рисуемую эпоху чтецы-декламаторы, декламировавшие, между прочим, и стихи, подобные стихам Багрицкого.

8-9. Политические эпиграммы Багрицкого и других стихотворцев, работавших для «Росты» (между прочим, Ю. Олеши и В. Катаева), помимо того, что писались на плакатах, читались еще повсеместно с эстрад, а в дни праздников – с трибун и автомобилей.

10. Багрицкий вообще отличался способностью писать агитационные стихи в любой форме, какая только требовалась обстоятельствами. Он умел даже импровизировать на заданную тему, что, впрочем, делали и некоторые другие его товарищи. В аудитории бывшего Новороссийского Университета на Преображенской улице, на заседании студенческого литературного кружка, он как-то поразил собравшихся тем, что, получив от публики задание написать сонет на тему «камень», тут же, не задумываясь и не останавливаясь ни на секунду, написал этот сонет мелом на доске. Сонет был во всяком случае приличный. Списал ли его тогда кто-нибудь?..

12. Намек на И. Бабеля, который заведовал художественным отделом Губиздата.

14. В 1-й строке подразумевается Е. Петров. Во 2-й – И. Ильф.

15. Подразумевается В. Катаев.

17. Подразумевается повесть В. Катаева «Отец».

19. Страсть Багрицкого к птицам стоила ему нередко почти всего его заработка.

23. См. примечание к последней строфе 1-й главы.

Не один литературный критик, подобный тому, на которого здесь содержится намек, сочетал почему-то свои литературные труды с медицинской практикой. Над этим обстоятельством часто подтрунивал Багрицкий.

24. Единственное место в произведении, где, казалось бы, я прямо называю Багрицкого его именем. Но здесь речь идет о вымышленной книге какого-то критика и может не иметь никакого отношения к герою моей вещи. Таким образом, формально принцип условности изображения и зашифрованности имен персонажей не нарушен и в этой строфе.

25. Багрицкий часто бывал в плакатной мастерской «Росты». Он вообще дружил рисовальщиками. Их искусство из всех искусств было наиболее близко его поэзии. Играло здесь роль также и то, что рисовальщики несомненно более, чем представители других видов искусства, способны понимать язык подлинной поэзии. Тесное содружество одесских поэтов и художников нашло даже свое организационное выражение в «Союзе ремесла и творчества», который в то время существовал в Одессе и проявлял немалую активность.

26. 1-ая строка – парафраза из строки Багрицкого в посвящении к поэме «Трактир»: «Всем неудачникам хвала и слава!»

27. Подразумевается художник Дмитрий Бронштейн, Елисаветградец. После Одессы он, кажется, работал в Ростове-на-Дону и вскоре умер. Я бы очень хотел знать, куда попали оставшиеся после него картины. (Среди них должен был быть мой портрет, который Бронштейн писал и почти закончил в 1921-м году. Он был сделан в характерной для Бронштейна манере.) С удовольствием бы теперь приобрел одну из них (портрет).

28. Имеется в виду художник Фазини, брат И. Ильфа.

29. Имеется в виду художник Михаил Файнзильберг, другой брат Ильфа.

30. Имеется в виду художник Ю. Соколик.

31. Мифасов – псевдоним художника Фурмана, тогда учившегося во Вхутемас'е.

33. Хохмы – от еврейского слова «хохмэ», означающего «шутка», «острота».

36. Багрицкий умел рисовать и в шутку этим нередко занимался. Кое-какие его рисунки уже были опубликованы в связи с его смертью. Он рисовал на случайных обрывках бумаги, на книгах. В своем очерке «Эдуард Багрицкий и животный мир» (сборник «Багрицкий») я говорю об этом подробнее. Между духом рисунка Багрицкого и его стихами было большое соответствие. Он выбирал для них почти исключительные романтические сюжеты: конных рыцарей, средневековых монахов и т. п. «Фламандская хватка» у него была, таким образом, не только в стихах, но и в рисунках.

37. Намек на сцену с уличным скрипачом, описанную Пушкиным в драме «Моцарт и Сальери».

38-40. Был момент, когда начальник «Югросты» В. Нарбут назначил Багрицкого по личной с ним договоренности на должность заведующего «Управлением залами депеш» «Югросты». Так назывались клубы, организованные этим учреждением в разных местах города. Все они, за исключением центрального, влачили жалкое существование, за отсутствием средств.

41. На центральный зал депеш «Югросты» обращалось несколько больше внимания. Одно время я этим клубом заведовал. Находился он на углу Ришельевской и Греческой улиц, в бывшем банковском помещении. В огромных его витринах выставлялись плакаты. Были библиотека-читальня и кино, которое мы налаживали с таким трудом, что мне пришлось лично добывать деньги из каких-то частных источников на покупку объектива для аппарата (этот злосчастный объектив был вскоре украден механиком, сбежавшим с этой драгоценностью в город Винницу). Устраивались литературные вечера, лекции и т. п. «Использовав наше служебное положение», мы даже как-то устроили с Багрицким под председательством Льва Славина свой литературный вечер. Но мы хоть честно читали перед немногочисленной публикой. А вот был другой, более печальный случай, когда мы радушно предоставили помещение нашего «зала депеш» какому-то приезжему и Москвы «ничевоку». Наобещав в пространной афише всяких несуразностей, вплоть до сражения со всеми классиками, и собрав в доверчивой публики деньг, «ничевок» удрал, и мы долго жалели о том, что нам не удалось его высечь при помощи нашего знаменитого, с полицейской закваской, сторожа Половинкина, у которого в го подвальной, холостяцкой квартире при зале депеш кроме обиды на советскую власть (потом он таки повесился) сохранились еще хорошие розги.

Новая экономическая политика (НЭП) дошла до Одессы с большим опозданием.

Новый шеф, следовательно, – Багрицкий.

Трепов – начальник петербургской полиции, прославившийся в дни Октябрьской стачки 1905 г. своим знаменитым приказом «холостых залпов не давать, патронов не жалеть».

42. Багрицкий носил красноармейскую звезду на фуражке, хотя красноармейцем уже не был. Вообще в то обильное полувоенными людьми время представление о том, кто именно должен носить эту эмблему было крайне расплывчатым.

43. Багрицкий, в силу особых свойств своего характера, действительно не годился для систематической штатной работы. По его просьбе, он очень скоро был освобожден от должности заведующего Управления залами депеш «Югросты».

45. «Устная газета» – характерное порождение эпохи военного коммунизма, когда (речь идет об Одессе) периодическая печать совершенно отсутствовала, если не считать бюллетеня «Югросты», печатавшегося на бандерольной бумаге в ничтожном количестве экземпляров для расклейки по городу. Устные газеты пользовались популярностью и устраивались повсеместно. Они проводились группами журналистов в составе передовика, одного-двух хроникеров и одного-двух человек, изображавших художественную страницу. В последней роли выступали многие из нас, в том числе и Багрицкий. Багрицкий, Олеша и Катаев, помимо стихов и фельетонов, читали стихотворные экспромты на основе сообщенных им тут же фактов из жизни коллектива, перед которым они выступали. Большой успех имели буримэ, то есть стихи на заданные рифмы.

46-47. Ицок – фигура старорежимного разносчика газет, одна из наиболее популярных уличных фигур южного города, на юге они отличались особой крикливостью.

В жаркой Одессе на ее широчайших тротуарах были очень многочисленны уличные кофейни и буфеты, где под тентом спасалась от солнца ленивая публика. Панама, котелок, феска – типичные головные уборы завсегдатаев этих мест, разных фланеров, коммерсантов, левантийцев.

48. «Отец изнасиловал дочку» – обычный стиль заголовков популярной вечерней газетки «Одесская почта». Наряду с этим, в течение трех с половиной томительных лет империалистической войны русские газеты не уставали чуть ли не каждый день доводить до сведения своих читателей, что «немцы просят мира», хотя дела их на русском фронте шли, как известно, не так уж плохо.

Возгласы газетчика построены в стиле речи многих жителей Одессы, из которых даже русские говорили по-русски скверно. Тем разительнее языковой и культурный контраст между коренным населением этого города и той литературной «плеядой», которую я вывожу в своем произведении.

49. «Инсценировка в трех… лицах» – намек на устную газету.

Последняя строка стилизована в духе одесского уличного языка.

52. В роли резервной художественной страницы здесь выведен Багрицкий. Он чрезвычайно темпераментно проводил свои роли, и газета на нем выезжала.

В последней строке – намек на его болезнь.

53. Читая вслух, Багрицкий обычно размахивал правой рукой, подчеркивая течение стихотворного размера, причем делал это тем энергичнее, чем более увлекался сам.

Маца, или опресноки – национальное кушанье евреев во время празднования пасхи. Ее пласты прострачивались ровным рядами дырочек, что дает здесь повод сравнить с нею стихотворные строки Багрицкого.

Строфы названы галльскими по ассоциации с успехом галльского (Наполеоновского) резерва под Аустерлицем.

В последней строке – намек на выбитый передний зуб Багрицкого. О нем же речь идет последней строфе посвятительного стихотворения, вынесенного в комментарии.

54. Образ молельни и старых евреев ассоциативно связан с образом мацы в предыдущей строфе. Эти элементы быта вообще составляли типичный тон в «couleur locale» (местной окраске) тогдашней Одессы. В страстной, захлебывающейся, временами граничащей с воплем, читке Багрицкого было что-то похожее на синагогальные стенания исступленных ортодоксов. Впечатление дополнялось привычкой Багрицкого закрывать при этом глаза. Звуки его голоса ощущались настолько плотно, что казалось почти видимым, как они вылетают из его гортани «в пролет отсутствующего резца».

Глава IV

1. Подразумевается Лев Славин.

2. То есть и во время империалистической войны, и в 1918 г. (во время Брест-Литовского мира), и в 1919 г.

Намек на просветительный кинематограф «Урания», помещавшийся на Екатерининской улице у площади.

3. Программы продумывались весьма тщательно. Демонстрации культурно-образовательного фильма обычно предшествовала лекция на естественно-историческую тему, проводившаяся, с демонстрацией опытов, в специальном физическом кабинете.

4. «Урания» – название описываемого кинематографа. Кинге – фамилия популярного в Одессе преподавателя русской словесности, лекции которого здесь обычно предшествовали фильмам.

6-7. Подразумевается И. Бунин с его поэмой «Листопад» и повестью «Деревня». Бежавший от большевиков с севера, он прожил некоторое время в Одессе и эмигрировал за границу, когда город был в последний раз эвакуирован белогвардейцами.

8. Описываемое было в действительности. Я сам неустанно приходил с одним и тем же билетом и три раза уходил разочарованный.

9. Бунин прочел свою новую повесть «Моисей». Он читал прекрасно, но то ли из-за его надменной осанки, то ли от обиды на то, что он долго заставлял публику за ним бегать, то ли от чрезмерной почтительности, то ли от сознания психического разрыва между ним и молодежью, но ни приход его в переполненный зал, ни уход его из этого зала не ознаменовались ни одним аплодисментом.

10. Господин из Сан-Франциско – герой одноименного рассказа Бунина, между роковым плаванием которого по чужим водам и отплытием Бунина от берегов Одессы есть какое-то странное сходство.

11. Пэон четвертый – стихотворный четырехсложный размер. Такое название носило кафе, устроенное какими-то дельцами под маркой коллектива поэтов в 1920-м году в бывшей «Урании».

13. В 1921 году в помещении «Урании» устроили хаотическую библиотеку.

20. «Иллюзион» – одесское название кинематографа. Вообще кинематограф долго не мог получить стойкого названия. Были, например, на юге города, где его называли «биоскопом».

[21. «Френч» и «галлифе», эти части мужского костюма, получившие свои названия от двух знаменитых генералов, были очень модны в военную эпоху даже среди штатских, причем носились из чего угодно.]

24. Ялдабаот – название бога в романе Анатоля Франса «Восстание ангелов», которым мы тогда со Славиным увлекались.