Текст книги "РПЛ 2 (СИ)"
Автор книги: Мария Заболотская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
-20-
Тут ключ наконец-то провернулся, и мне показалось, что звяканье это непременно услышат все вокруг – но звук этот был оглушительным только в моем воображении; разбойники продолжали веселиться и делить скорую прибыль. На нас никто не обращал внимания – уж больно хотелось всем побыстрее избавиться от нашего досадного присутствия.
Харля, как он ни вздыхал и как не хныкал, пинком отправили ко мне, приговаривая, что рабам положено держаться вместе. Затем мастер Глаас указал на тех, кого решил взять в свидетели торговой сделки, и крикнул, чтобы мы поднимались. На мгновение его взгляд задержался на мне, и я чуть заметно кивнула, безмолвно сообщая, что сумела воспользоваться ключом.
Господин Мобрин ожидал нас, сидя за столом и довольно улыбаясь. День сегодня выдался солнечным, хоть от реки и тянуло прохладой, и лицо толстяка лоснилось все сильнее. Мне подумалось, что не так уж спокойно у него на душе, как он хочет показать. Завидев Хорвека, он неуловимо изменился, словно увиденное поражало его, вызывало отвращение и любопытство одновременно, но эти чувства блекли перед самым главным, заставлявшим глаза Мобрина лихорадочно блестеть: то было нескрываемое торжество.
Хорвек смотрел на него прямо, не уводя взгляд в сторону. Что заставляло его губы подрагивать – гнев, ненависть или обычная равнодушная усмешка – я разгадать не могла. Харль дергал меня за руку, тихонько ныл и вопрошал, не пришел ли нам конец. Что я могла сказать ему? Мне самой было невдомек, как спасти наши головы на этот раз. Неясное сомнение заставило меня запустить руку в сумку – там все еще хранился огарок черной свечи. Но пришло ли время его израсходовать? И мог ли он спасти нас из этой беды?.. Хорвек не вспоминал о нем – быть может, оттого, что свеча давно стала бесполезной… Забыв о своем недавнем страхе перед магией, я горестно вопрошала у самой себя: «Отчего я так мало смыслю в колдовстве? Почему не расспрашивала демона о чародейском ремесле, когда нам выпадала возможность поговорить? Кто знает, вдруг бы он объяснил мне, на что годен этот проклятущий огарок?!..».
Тем временем, мы вплотную приблизились к господину Мобрину, и мастер Глаас вытолкнул нас вперед, приглашая покупателя рассмотреть товар как следует.
–Обратной силы сделка не имеет, – пророкотал он. – Подумайте хорошенько, сударь, перед тем как мы пожмем руки.
–От своего слова я не отступаюсь, – сладчайшим тоном отвечал толстяк, не сводивший взгляд с Хорвека. – За всех даю полтораста крон, да еще и угощу ваших людей добрым вином…
Трое разбойников, взятых в свидетели, вразнобой присвистнули, едва веря своему везению, и принялись вполголоса переговариваться с довольным видом. Как по волшебству на столе перед Мобрином появились три кошеля с монетами, которые он пододвинул к Глаасу и жестом пригласил пересчитать. Главарь деловито взвесил золото в руке, и принялся скрупулезно пересчитывать тяжелые монеты, с деланной небрежностьюрассыпав их по скатерти. От блеска золота разбойники и вовсе пришли в восторг, став похожими на сущих детишек, которым вдруг перепало сладостей. Похожие чувства обуревали и Мобрина, хоть и совсем по иному поводу.
–Ты… – толстяк указал на Хорвека, едва не дрожа от радостного предвкушения какой-то забавы, суть которой была понятна только ему. – Подойди ближе, раб!
Бывший демон медленно шагнул вперед, зазвенев цепями. Мобрин пожирал его глазами, и я видела, что его радует каждая рана, замеченная им на теле Хорвека: он с жадным удовольствием смотрел на глубокие кровавые мозоли от цепей, на израненные босые ноги, на лицо, покрывшееся бурой коркой из-за жажды и приступов одержимости.
–Я и впрямь слишком щедр, – нараспев произнес он. – Это не стоило ни пятидесяти золотых, ни пяти. Что за отребье, что за ничтожное создание… Жалкое положение для жалкого неудачника!..
Глаас, казалось, полностью сосредоточившийся на подсчете монет, нахмурился, услышав начало этой странной речи, но продолжил пересыпать золото в кошель. «Меня это более не касается, – говорил весь его равнодушный вид. – Начинайте ваши нечистые игры, а мое дело – забрать причитающиеся мне деньги и унести побыстрее ноги!». Но я знала, что старый разбойник не так уж корыстолюбив, и в глубине души не желал этого золота – что, впрочем, ничего не меняло.
–Дай-ка я рассмотрю тебя как следует, раб, – продолжал Мобрин, словно забывшись и не обращая внимания ни на кого, кроме Хорвека, замершего перед ним. – Что за отрепья, что за грязь… Наверняка ты вшивее бродячего пса. Но смотришь слишком дерзко! Или ты не понял еще, что я стал твоим хозяином?
Бывший демон слушал его, слегка наклоняя голову из стороны в сторону, как будто пытаясь уловить смысл слов Мобрина, и выглядело это откровенной насмешкой.
–Ты слышишь меня?! – вскричал толстяк, выходя из себя. – Не изображай, будто ничего не понимаешь! Ты мой! Я твой хозяин! На колени передо мной, ничтожество!
В ярости он вскочил из-за стола и встал перед Хорвеком, одежда которого немедленно стала казаться еще более грязной и изорванной в сравнении с шелковым узорчатым нарядом толстяка. Мы с Харлем испуганно отпрянули, но до нас Мобрину не было дело – его занимал только Хорвек, все так же прямо и спокойно глядевший на него.
–На колени передо мной! – все громче вопил купец-самозванец, побагровев до сизого оттенка. – Ты раб, презренный червь, грязь в сравнении со мной, и я теперь распоряжаюсь твоей жизнью!
–Да, – тихо ответил Хорвек. – Все меняется. И, быть может, изменится снова.
–Что? – не веря своим ушам переспросил толстяк, захлебываясь от злости. – Ты смеешь говорить со мной, как с равным? Ты ослеп или оглох? Я твой господин, ты принадлежишь мне целиком и полностью, слышишь?
–Полагаю, что это не так, – возразил Хорвек со слабой, но нескрываемой улыбкой на губах. – Убить ты меня не можешь. Ведь ты и сам раб, повинующийся чужим приказам. Мы, предатели, всегда так заканчиваем.
Слова эти, бывшие, по всей видимости, правдивыми, оказали на господина Мобрина сильнейшее воздействие: он издал яростный звериный визг, а затем ударил Хорвека невесть откуда взявшимся в его руках коротким хлыстом.
–Ты поклонишься мне! – визжал он, замахиваясь снова и снова. – Над тобой сегодня моя власть!
Брызнула кровь – должно быть, хлыст рассек Хорвеку лицо, но тот не издал ни звука, лишь пошатнулся. Разбойники невозмутимо пересчитывали золото, повернувшись к нам спинами, а Харль от ужаса упал на землю, уткнувшись носом мне в колени – бедняга решил, что Мобрин собирается обойтись подобным образом и с нами, когда ему наскучит первый раб.
Для меня самой стало странным то, каким сильным гневом отозвалось в моей душе унижение, которому подвергался Хорвек. От первых же презрительных слов толстяка, обращенных к демону, мое дыхание перехватило, лицо вспыхнуло, и мне подумалось, что я бы убила Мобрина, если бы только в моих руках имелось оружие. В тот миг, когда капли крови брызнули на траву, все вокруг меня утонуло в красноватом душном тумане. Словно издалека до меня донесся громкий голос, требовавший помощи, и я с удивлением поняла, что эти слова произношу я сама, а руку мне жжет черный огарок свечи. Я швырнула его на землю, продолжая яростно кричать, и последнее, что мне запомнилось до того, как духи ответили на мой призыв – удивленное лицо мастера Глааса.
А затем нас разметал в стороны столб огня, с ревом устремившийся в небеса, чтобы оттуда безжалостной волной обрушиться на шатер Мобрина. Я успела заметить, как покатились во все стороны разбойники, успев при том сдернуть со стола скатерть вместе с монетами. Харль рядом со мной отплевывался от мусора, набившегося в рот, и я, убедившись, что ему попросту опалило волосы да ушибло о землю, принялась искать взглядом Хорвека. Он нашелся неподалеку – поднимался на ноги, потряхивая головой, и я успела самодовольно подумать, что сумела верно использовать колдовской предмет, пусть даже действовала по собственному почину.
Разумеется, я ошибалась.
…Шатер пылал, языки огня напоминали то лепестки цветка, то крылья птицы, вот-вот готовой взлететь к небу. Ослепительное, почти белое пламя в единый миг вычернило траву, выжгло землю, и, глотнув раскаленного воздуха, я закашлялась, хоть густой дым клубился пока еще высоко вверху, не успев осесть на землю. Инстинктивно я отпрянула от жара, бьющего в лицо, и что-то темное, огромное, пылающее и дымящееся метнулось вслед за мной, появившись из облака пепла.
Не сразу я поняла, что вижу перед собой Мобрина. Черен он стал вовсе не из-за сажи и копоти – таковым было его истинное лицо. «Глаас не ошибся! – подумала я, замерев от ужаса. – Это демон!». Я видела раньше эту угольную кожу, покрытую мелкими чешуйками – у виселицы Таммельна, когда тело Рекхе по приказу господина Огасто вздернули за ноги, чтобы показать горожанам мертвого демона. Сбросивший личину Мобрин рычал от ненависти и метил в горло загнутыми когтями, которые наверняка располосовали бы мою шею, если бы Хорвек, очутившийся рядом на мгновение раньше, не заслонил меня своим телом. Толстяк, сейчас напоминавший хищного жирного ящера, страшным усилием заставил себя остановиться, и отдернул когтистые лапы от груди своего раба, словно обжегшись, хоть по его рычанию было понятно: вырвать сердце Хорвека он хочет более всего на свете.
Его кратковременное замешательство сослужило нам добрую службу: где-то высоко вверху, над нашими головами раскатился странный трескучий звук, переходящий в пронзительный стон – казалось, само небо кричит в отчаянии.
Я, запрокинув голову, увидела, что огненная птица, которая вот-вот собиралась взмахнуть крыльями и улететь, бьется, словно обезумевшая. В пламени, из которого она состояла, появились два сгустка тьмы – глаза, через которые духи огня искали что-то внизу, на выжженной земле.
Хорвек, видевший то же, что и я, коротко выругался, и не тратя времени на какие-либо объяснения, с неожиданной силой ударил Мобрина, также уставившегося в грозные огненные небеса. Тот, застигнутый врасплох, шипя и визжа, покатился по выгоревшей земле, подняв целое облако золы, подсвеченное красными искрами. В следующий миг Хорвек ногой отпихнул в сторону Харля, гаркнув тому на ухо: «Беги прочь!», а еще спустя один удар сердца я уже катилась по обрывистому берегу прямиком в реку – именно туда меня швырнули, ничуть не заботясь о том, что эдак у меня переломаются все кости. Но едва я только забарахталась в воде, пытаясь приподняться, как увидела, что огненное существо падает на меня, распластав огромные пламенные крылья. От него-то и пытался спасти меня бывший демон.
Проклиная мокрую одежду, стесняющую движения, я, спотыкаясь, бросилась прочь от берега, то ли ныряя, то ли попросту падая плашмя в воду. Река вскипела там, где ее коснулся огонь, и когда я вынырнула, кашляя и отплевываясь, все кругом затянуло паром, словно я очутилась в котелке с бурлящей похлебкой. Красное зарево окружало меня со всех сторон – пылал берег, трещали загоревшиеся камыши, и само небо затянуло огнем, как будто средь бела дня над рекой собрались закатные алые облака. С трудом я различала песчаный обрыв, хоть он был совсем близко, и не сразу поняла, что за дымящийся горящий клубок катится в воду. Но крики, переходящие в рычание помогли мне угадать: то были сцепившиеся Хорвек и Мобрин. Бывший демон и демон настоящий, опаленные колдовским огнем, яростно боролись друг с другом, словно не замечая бушующего вокруг пожара.
Вряд ли то было подходящее время для раздумий, но я застыла, пораженная нехитрой мыслью: обычному человеку не под силу бороться с демоном, однако Хорвек сопротивлялся противнику, как равный. Они подняли тучу грязных брызг, скрывшись под водой, а затем беспокойная поверхность реки всколыхнулась, будто само речное дно вздыбилось. Поднявшаяся мутная волна утащила меня за собой, едва не утопив в омуте. Магия демона была сильна – он успел сотворить колдовство, заставившее огненную птицу с испуганным криком взвиться ввысь, словно вода, взметнувшаяся вверх исполинским фонтаном, могла испортить ее пламенное оперение. Частично оглушенного Хорвека подводный взрыв отбросил на прибрежную отмель, в тлеющие заросли камышей – я скорее догадалась об этом, чем разглядела, – и поняла, что эту его временную слабость разозленный Мобрин использует для решающего удара. Черное жирное тело с негромким всплеском скользнуло по воде из глубины, точно огромная пиявка, но я, внезапно сообразив, как помешать его намерениям, тоже бросилась к берегу, увязая в водорослях и иле. Хорвек, шатаясь, встал на ноги, мигом позже рядом с ним очутился Мобрин, в чьих лапах сверкал диковинный кинжал, напоминавший огромный коготь. Но не успел он замахнуться, как я, плюхнувшись рядом, закричала.
–Я здесь, духи огня! Видите? Я здесь!!!
Огненная птица ответила гневным клекотом, и тут же на нас пахнуло жаром, заставившим Мобрина первым ринуться в воду с головой, вновь напомнив мне при этом черную жабу, которая одним скачком прячется в тине, почуяв опасность. Я, безо всяких лишних слов, схватила за руку Хорвека ипотащила его за собой, торопясь нырнуть поглубже – туда, где вода доходила бы нам хотя бы до груди. Мне казалось, он все еще не пришел в себя, поэтому едва не закричала от отчаяния, когда почувствовала, как его пальцы выскользнули из моей ладони. Нахлебавшись воды, я закашлялась и отбросив мысли об огненной угрозе, устремилась наверх, к воздуху. В конце концов, утонуть ничуть не лучше, чем изжариться – говорила себе я, ощущая, как легкие пронзает острая боль. Обжигающий пар заставил меня кашлять еще сильнее – дух огня вновь пронесся над самой поверхностью реки, тщетно пытаясь отыскать и испепелить дерзкого ничтожного врага. Вынырни я мгновением раньше – огненный удар непременно достиг бы своей цели, но теперь у меня имелось несколько безопасных секунд, чтобы перевести дух.
В клубящихся испарениях, отдающих речной илистой гнильцой, даже близкий берег было не разглядеть – только красноватые отблески пожара указывали, что в той стороне располагалась стоянка невезучих разбойников мастера Глааса. В уши набралось полно воды, оттого я с трудом разбирала звуки: крики людей, треск горящих деревьев, гул огня, ржание лошадей – все это сливалось воедино. Однако хриплый злобный вопль прорезал монотонный шум, и я сразу угадала, что слышу вой Мобрина. «Он убил Хорвека и торжествует!» – от этой мысли я позабыла обо всем на свете и ринулась вперед, не понимая, от холода ли трясусь, или от ужаса. Огненная птица кричала где-то высоко в небе, обещая страшно отомстить, едва только я вновь попадусь ей на глаза.
…Они вновь очутились у самого берега, и оставалось только догадываться, какая короткая, отчаянная борьба предшествовала этому – то ли Хорвек отыскал под водой демона, то ли демон сам поджидал его в омуте. Тяжело дышащие, облепленные грязью и водорослями, противники лежали на мелководье, и кинжал Мобрина, перешедший в руки Хорвека, был приставлен к мелкочешуйчатой жирной шее черного существа иного мира. Глаза у обоих светились алым пламенем, словно дух огня вставил им в глазницы раскаленные угольки.
–Ты не мог!.. – шипел Мобрин, извиваясь в илистой грязи. – Ты не мог этого сделать!
–Мог и сделал, – ответил Хорвек хрипло, прерывисто, но уверенно. – И ты расскажешь об этом ей, своей хозяйке. Расскажешь, что я отныне не демон, не человек, и не мертвец, но порождение этого мира, не имеющее названия. И мне не нужна человеческая кровь, чтобы войти в силу, как прежде. Слышишь? Ты, бывший раб моего отца, колдуешь в этом мире только на крови, потому что здесь ты – чужак. И твоя госпожа поит тебя кровью, купив тебя с потрохами. А я теперь другой, и с подобными мне существами твоя хозяйка еще не встречалась. Но встретится, я обещаю.
–Ты отпустишь меня? – в голосе демона промелькнула униженная нотка, и я поняла, что он действительно испуган тем, что видит.
–Разумеется, нет, – ответил Хорвек. – Твоя госпожа умеет говорить с мертвецами, и ты передашь ей мои слова, даже превратившись в падаль.
Мобрин захрипел, и вода вокруг него почернела – кровь, казавшаяся темнее речного ила, хлестала из его перерезанного горла. Хорвек же, подняв голову, увидел меня, замершую по колено в воде, и резко прикрикнул:
–Что стоишь? Разве забыла, что кровь демонов – яд?
–Но огненный дух… – растерянно бормотала я, торопливо выбираясь на берег, усыпанный горячей золой. – Он сейчас вновь падет с неба… Дохнет на нас – и только горсточка угольков останется…
Пар здесь смешался с дымом, и я все равно не могла ничего разобрать перед собой – глаза слезились, а в горле першило. Выше, над рекой пылали деревья, здесь же огненный вихрь выжег все начисто, превративберег в пепелище, затянутое густым едким дымом. Хорвек принюхивался, прислушивался, потихоньку взбираясь на обрыв и показывая мне, чтобы я держалась рядом.
–Дух огня слабеет, но в воде нам не отсидеться – хозяин здешней реки наверняка в гневе и не прикончил нас только потому, что не успел. Ты разгневала старых духов, уж не знаю чем, да и не время сейчас искать причину… Посмотрим, что за наследство мне досталось от моего же бывшего слуги…
–Мобрин был твоим слугой? – пискнула я, сама не зная, зачем мне знать обо всем этом.
–Никуда не годным слугой, как видишь, – хмыкнул бывший демон. – Он сговорился с рыжей ведьмой. Служить человеку ему показалось более выгодным делом, чем соблюдать клятву верности, данную дому своего короля.
–Но ведь ты… ты был куда знатнее, чем какой-то толстый придворный лизоблюд! Отчего же она…
–Предала меня? – он хохотнул, словно его и вправду забавляли эти воспоминания. – Я был глуп, но горд, и управлять мной возможно было только при помощи хитрости и лжи. А госпожа чародейка отличается редкими практицизмом – ей показалось, что слуги-демона, требующего лишь кровавых подачек, с нее достаточно, иное станет вредным и бесполезным излишеством. Маги – те же люди, и чаще всего не видят дальше собственного носа.
Последние слова он произнес с особым чувством, и я подумала, что он презирает не только рыжую ведьму за ее подлость, но и себя – за то, что поддался на хитрость женщины, оказавшейся столь неразборчивой. Отказаться от любви принца крови и приблизить к себе его слугу, не видя разницы между рабом и господином! Не желая получить от высшего существа ничего иного, кроме пары-тройки рабских услуг! О, я хорошо знала высокомерие Хорвека! Всей черной крови Мобрина, отравившей реку, не хватило бы, чтобы смыть подобное оскорбление.
Поднявшись от реки, мы угодили, казалось, в самое средоточие пожара – здесь повсюду трещал огонь, догорали деревья, огненные силуэты которых проступали сквозь дым. Хорвек, выпрямившись, выкрикнул какое-то странное слово, сразу мне не понравившееся. Наречия демонов я не знала, но не сомневалась, что эти звуки, столь режущие ухо, не в ходу даже у самых диких племен из окраинных королевств.
–Огненный дух тебя услышит! – прошипела я, со страхом запрокидывая голову в небо, невидимое за дымовой завесой: там алое сияние отмечало путь пламенеющей птицы, кружившейся над пепелищем.
Но не успела я договорить, как откуда-то из глубин пожарища донеслось ржание и топот копыт. Конь с дымящейся гривой, в обгорелой сбруе, покрытой копотью, остановился перед нами, вынырнув из дыма. Хорвек кивнул, словно именно этого и ожидал, и одним прыжком вскочил в седло, а затем сильным движением закинул меня себе за спину. Невыносимая вонь ударила мне в нос – паленый волос смешивался с мертвечиной, и я вспомнила, что именно по этому запаху мастер Глаас опознал в Хорвеке ожившего покойника. Конь Мобрина вонял так же, и я догадалась, что природа этого животного отнюдь не так проста, как может показаться.
Но времени на расспросы у меня не было – Хорвек немедленно пустил коня в галоп, прорываясь через дым и полосы огня. Наглотавшись речной грязной воды, а затем еще и дыма, я жадно хватала посвежевший воздух ртом, точно меня с виселицы сняли. Почти сразу мы столкнулись с разбойниками – с того момента, как огненный вихрь стер с лица земли шатер Мобрина, времени прошло совсем немного, хоть мне и казалось, что я бултыхалась в холодной речной воде целую вечность. Люди Глааса, ругаясь и вопя на все лады, торопились увести лошадей и повозки от огня, и сам главарь, в обгоревшем плаще, громогласно торопил их, костеря всех подряд за бестолковость и глупую суету. Я успела заметить, что за спину у него закинут белый узел. Хоть он и был испачкан в саже, однако, скатерть со стола толстяка-демона в нем все еще угадывалась.
Хорвек, должно быть, тоже не пропустил ее мимо глаз, и, направив своего колдовского коня в самую толчею, выдернул узел из рук Глааса, едва не сшибив того с ног. Обычный конь не смог бы перемахнуть повозки, но зловонное порождение магии перелетело это препятствие, словно птица, вызвав крики ужаса у разбойников.
–Этим золотом оплатили мою голову, – обернувшись, крикнул Хорвек мне, улыбаясь так широко, как никогда ранее. – И раз уж она осталась при мне, то и плату за нее я заберу с собой!
–А как же Харль? – закричала я в ответ, запоздало сообразив, что мы оставили мальчишку на произвол судьбы в эдакой передряге.
–Чем дальше он будет от тебя держаться, тем безопаснее для него, – ответ этот меня вовсе не успокоил, и я оглянулась, с трудом заставив себя приоткрыть один глаз. Огненная птица летела за нами, задевая крыльями верхушки деревьев.
Мы мчались вдоль берега реки, по дороге, прячущейся меж старых ив; петляющей между рощицами, зеленевшими в каждой заболоченной низине. Пламенное существо то взмывало высоко вверх, пытаясь нас отыскать среди зарослей, то стремительно падало вниз, выжигая все на своем пути и крича от ярости, когда обнаруживалось, что мы вновь улизнули.
–Оно догонит нас! – в ужасе вскрикнула я, прижавшись к Хорвеку еще теснее.
–У него не так уж много времени, – отозвался он беспечно.
–А у нас? Сколько у нас времени? – от бешеной скачки половину слов я проглотила, но Хорвек понял, что я подозреваю неладное.
–Маловато, но нам сегодня везет, – засмеялся он. – Быть может, посчастливится и сейчас!
И конь помчался еще быстрее, отчего все вокруг меня превратилось в смазанные разноцветные полосы, от которых рябило в глазах. Больше всего я боялась, что моя голова закружится, не выдержав сегодняшних приключений, руки ослабеют и я свалюсь на землю, тут же превратившись в мешок с переломанными костями – слишком быстро несся вперед бесовский конь, чтобы надеяться на сколько-нибудь счастливый исход падения. Но и зажмурившись, я видела все те же яркие вспышки и полосы – от грязной воды, жара, дыма и копоти глаза воспалились и болели, словно мелкие бесы царапали их своими крошечными ядовитыми коготками.
Ни одной лошади – даже лучшей из герцогских конюшен – не было под силу то, что вытворяло бесовское создание. Мы, словно на крыльях, переносились через огромные овраги, а затем вздымали тучи брызг, когда Хорвек направлял лошадь в реку – нестерпимо жаркое дыхание било в наши спины и вода была единственным спасением от него. Казалось, что вот-вот мы полетим над верхушками деревьев, или, того хуже, поскачем по реке, словно вода стала в одночасье мутным стеклом. Кто мог знать доподлинно, каким колдовством набито это животное, сотворенное демоном из неведомой дряни? Я готова была поверить и в то, что от удара ее копыт земля может разверзнуться до самой преисподней.
Огненная птица негодовала – мы ускользали от нее, как широко не распростирала она свои крылья. Я слышала как она гулко кричит: голос ее казался многократно усиленным ревом пожара и треском горящих деревьев. Три раза она подавала свой клич, и на третий раз я услышала, что ее крик слабеет. Хорвек не солгал, когда сказала, что времени для гнева огненному духу было отмерено не так уж много. Когда я вновь осмелилась оглянуться, небо уже не полыхало заревом. Пожар, которым был отмечен наш путь, катился огненными волнами по земле, но волны эти не обладали разумом и не преследовали нас. То был обычный огонь, бездумно обращающий все на своем пути в золу и пепел. А пылающая птица, отчего-то возненавидевшая меня, таяла в небе, все больше напоминая огненный крест, едва различимый в дымной пелене.
–Оно слабеет! – я боялась поверить в то, что видела. – Оно не догнало нас!
Но Хорвек безжалостно подгонял коня, и вскоре над нашими головами сомкнулись густые ветви: здесь начинался неведомый мне лес, темный и пахнущий пряной смолой вперемешку с сыростью и болотистым духом. Дорога здесь была ровной, словно ее разгладили большим чугунным утюгом, присыпав затем золотистой мелкой хвоей. Огромные деревья, похожие на ели, так плотно смыкали свои лапы, что ни одна травинка не росла у их корней. И средь бела дня здесь царили сумерки. Бег коня, как мне показалось, стал спокойнее – я могла разглядеть бесчисленные серые стволы, сливающиеся вдалеке в сплошную мрачную стену; землю устилал густой валежник, из-за обилия которого свернуть с дороги не вышло бы даже у самого отчаянного искателя приключений. Мы очутились в тихом царстве лесных духов и зверей, бесшумно ступающих по зеленому мху.
–Берегись! – воскликнул вдруг Хорвек, и я испуганно взвизгнула, еще не поняв, что произошло, но почувствовав, как изменилось что-то в движениях лошади.
Еще спустя мгновение я уже лежала на влажном мху, уставившись в мрачную сизую мглу, перед тем пребольно ушибив спину. Откуда-то сверху на меня посыпались, словно град, золотые монеты, одна из которых звонко щелкнула мне по лбу, и я подумала, что боги все-таки не упускают случая надо мной посмеяться. Хорвек, ловко упавший, словно кошка, на четвереньки, уже поднимался на ноги, ничуть не пострадав.
–Что такое? – у меня от удара из тела вышибло, казалось, не только дух, но и последний ум. – Куда подевалась лошадь? Ее украл какой-то зловредный дух? Или она провалилась сквозь землю?
Тут в глазах у меня перестало двоиться и я увидела гору старых костей, разбросанных по дороге.
–Действие чар истощилось. Магическое создание вернулось в прежнюю форму, – коротко сказал Хорвек, всем своим видом показывая, что сейчас ему не до разговоров.
