Текст книги "Уйти вместе с ветром"

Автор книги: Мария Семенова

Соавторы: Екатерина Мурашова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

После распада великой страны про эту землю на много лет как будто бы позабыли вообще. И это ему почему-то нравилось, казалось правильным. Нравились даже заброшенные гарнизонные посёлки и ржавеющая в тундре техника. Смягчались и зарастали мхом сколы бытия. Утишались души погибших. Водил по беломошникам стадо саамский священный белый олень с раскидистыми рогами.

Ему оставалась память – разве этого мало?

Но людям мало всегда и всего. Последние годы покой снова был нарушен. Север опять кому-то понадобился. Что-то готовилось. Полковник из расположенной неподалёку военной части приободрился и даже ездил в Мурманск лечиться от хронического пьянства. Потом степенно рассказывал о перспективах старшему по званию – старик слушал его, не слыша.

Что-то иное прорастало неподалёку. Он чувствовал и это, но не придавал значения – знал, что его века на постижение нового уже не хватит.

Глава 3
ЧЕТВЕРО В ЛОДКЕ

– Тина, ты вообще собираешься помогать мне укладывать вещи?!

– Вообще-то нет…

– Не хами матери! Соболь, скажи ей!

– А что папа скажет? Ты что думаешь, он там байдарку перебирает, как ты ему велела? Чёрта с два! Он там по маленькому телику футбол смотрит…

– Не отговаривайся от меня и не переваливай на других. Что за дурацкая привычка! Почему Алик всегда делает то, что надо, и ему не приходится повторять! Что за идиотский, поперечный характер! Сергей! А что ты, собственно, делаешь?!

– Конечно, любуюсь тобой, дорогая… Ещё Джером Джером писал, что можно до бесконечности смотреть на воду, на огонь и как другие работают…

– Я сейчас этот чёртов телевизор в форточку выкину! И после этого ты ещё удивляешься, что Тина к своим пятнадцати – оторви да брось…

– Я не удивляюсь, дорогая, я скорблю…

– Мама, я вычистил котелок и сложил его вот в этот пакетик. Теперь можно туда же убрать миски… Если Тина уже зашила палатку, я мог бы…

– Заткнись, Подлиза, а не то сейчас так у меня получишь!..

– Тина, прекрати! Виталик, спасибо, давай сюда котелок. Соболь, да вмешайся уже наконец! Перестань делать вид, что ничего не видишь, не слышишь!

– Тина, слушайся мать.

– Конечно, папочка.

– Не обижай брата.

– Разумеется, папочка.

– Папочки с завязочками! А я тебе – отец Сергий!

– Слушаюсь, отец Сергий.

Кристина, не торопясь, сползает с дивана и, защепив двумя пальцами узкие джинсы с разрезами на коленях, делает неуклюжий книксен. Виталий исподтишка показывает ей язык, она молча грозит ему кулаком. Из ушей у неё торчат проводочки наушников. Оказавшись на полу, Тина изгибается и подрагивает поджарым задом в такт слышимой только ей мелодии. Глаза её полузакрыты и закачены наверх, так, что видны белки.

– Получается, всё это только одной мне и надо! – с отвращением глядя на извивающуюся дочь, произносит Марина. – Как будто я всё это придумала! И поход, и всё остальное!.. – И окончательно переходит на крик: – Тина, да прекрати ты выёживаться, смотреть противно!

– А некоторые говорят, что я клёво танцую, – независимо сообщает Тина, вернув на место глаза. Большие, зелёные, с коричневыми крапинками и золотистым ободком. Вполне себе красивые, только немного подпорченные траурной каймой из туши «Макс Фактор» и лягушачьего оттенка тенями на веках.

– «Некоторые» ничем не заслужили, чтобы я прислушивалась к их мнению, – решительно возражает Марина. – Эти твои бездельники с ещё не угасшим сосательным рефлексом, которые проводят всё своё время на тусовках с банкой пива и сигаретой…

– Мам, ну я же не обсуждаю твоих друзей, – примирительно говорит Тина.

– А что, интересно, ты могла бы сказать?! – заводится Марина. – Все мои подруги – состоявшиеся люди с высшим образованием, занятые делом…

– «А у тебя подруги, Зин, всё вяжут шапочки для зим, от ихних скучных образин дуреешь, Зин…»

Сергей даже не поёт, а просто насвистывает мотив известной песни Высоцкого. Слова, однако, подразумеваются безошибочно.

Тина улыбается. Рот у неё широкий и полон крупных белых зубов. Кассеты, а потом диски с записями Высоцкого она слушала с пелёнок и большинство знает наизусть.

– Всё, с меня хватит! – Марина отшвыривает свитер мужа, который укладывала в рюкзак, и идёт по направлению к кухне. – Пошли вы все…

– Куда, мамочка?! – Тина с радостной готовностью смотрит в сторону входной двери.

– Мама, подожди! – кричит Виталик. – Ну давай я палатку вместо Тинки зашью. Я умею! Помнишь, нас на уроках труда шить учили? Я тогда ещё тебе подушечку для иголок сшил…

– Марин, ну брось обижаться. – Сергей, тихо вздохнув, уходит вслед за женой. – Ну что ты на всякую глупость…

– Папоч… То есть отец Сергий! И мама! – громко обращается Кристина. – Ну давайте вы все поедете с тётей Сандрой в свой дурацкий поход и Витальку-Подлизу с собой возьмёте, а меня дома оставите? Вам же спокойнее будет. А я обещаю каждый день, пока вас не будет, есть горячее, приходить не позже одиннадцати и дома больших тусовок не устраивать. Только маленькие и без спиртного. Честное слово!

– «Патриции пригласили гетер и устроили оргию», – процитировал Сергей.

– Ну па-апочка-а…

– Сказано: поедем все вместе! – рявкнул отец. – И молчать! И так довела мать, Тинка-Буратинка деревянная…

– Я довела?!! – У Тины от удивления даже выпал один наушник. Мелодия, звучавшая из него, легко транскрибировалась окружающими как «бум-бум-бум».

Виталик корчил из-за шкафа гримасы и беззвучно хихикал.

Отец в кухне утешал мать, обняв её за плечи.

«Бу-бу-бу…» – доносилось оттуда.

Тина снова уселась на диван и обхватила руками колени. Виталик вышел из-за шкафа, поднял валявшийся на полу свитер, встряхнул его и попытался сложить так же аккуратно, как это делала мать.

– А знаешь, Подлиза, – задумчиво сказала Кристина брату, – я тут подумала, наверное, я вообще никогда замуж не выйду. Как тётя Сандра.

– Почему? – удивился Виталик, от любопытства даже забыв обидеться на «Подлизу».

– А оно мне надо? – Тина мотнула острым подбородком в сторону кухни. – Лучше уж одной. Сама себе хозяйка, чего хочу, то и делаю.

Виталик задумался, прилаживая рукава свитера то так, то эдак.

– Как тётя Сандра – у тебя не получится, – сказал он затем. – Она учёный-физик, а у тебя по физике два с плюсом. И по химии. И…

– От вранья языки отваливаются, Подлиза. – Тина независимо дёрнула плечом. – Вон, в секретере аттестат за девятый класс лежит. Там две четвёрки есть и даже одна пятёрка. По рисованию. И никаких двоек!

Виталик подумал ещё, потом положил криво сложенный свитер на гладильную доску и отошёл к двери в коридор.

– Будто я не знаю, что мама за тебя к русичке ходила, – сказал он оттуда. – Просила, чтоб она тебе хоть тройку с минусом поставила. И сочинения за тебя писала, а папа директору взятку дал, чтобы тебя в десятый класс перевели… – Тина слушала, насторожившись, не перебивая, и Виталик продолжал: – Потому что если в ПТУ отдать, так ты совсем «налево» уйдёшь – это они так каждый вечер говорили, а мама плакала. Что, у меня ушей, что ли, нет? И если бы деньги за тебя не платить, так мы бы на юг сейчас собирались, на море, а не в поход этот…

Тина метнулась с дивана, но Виталик оказался проворнее. Влетев на кухню, где можно было не опасаться возмездия, он сразу нырнул под мамину руку и принялся ластиться. Тина увидела из коридора эту картину и вернулась в комнату.

Включила телевизор, поправила наушники, уселась на диван и смотрела в окно, пока в голове не стало совсем пусто. А о чём думать? О школе? Об учёном-физике тёте Сандре, которая придумала этот идиотский поход?..

Глава 4
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

– А помнишь, Соболь, как на Сон-реке Барон чуть не ухнул байдарку в водопад? Чисто по рассеянности? И как потом его трое мужиков гуськом, как в сказке про репку, вытаскивали?

– Ещё бы! У меня спина чуть не отвалилась! Сейчас ты только сказала, опять заболела…

– А помнишь собачку, которую Марина на берегу подобрала-пожалела, и она с нами до Чупы плыла?

– Само собой! Её ещё на море укачивало, всю байдарку мне заблевала…

– Неправда, Соболь! В байдарку она блевала только один день, а потом научилась морду за борт выставлять…

– Выставляла она, как же! А ветром всё назад…

– Да ладно тебе, Соболь! Ты её палкой дразнил, а она тебя за штаны схватила, вот и наговариваешь теперь! А она, между прочим, всю дорогу лагерь охраняла и даже гадюку – помнишь? – вечером под палаткой учуяла и лаять стала… А помнишь, Сандра, как вы с Бароном на Шуе прямо в «бочке» кильнулись? Мы уж тогда думали…

– Да, Барон у нас всегда пофорсить любил… А помнишь?..

В маленькой гостиной семьи Соболь расположились трое взрослых и Виталик, затаившийся в углу, возле кадки с чахлой пальмой.

Эти трое взрослых когда-то вместе учились в университете на физфаке и ходили в походы. С тех пор прошло много лет. Теперь супруги Соболь сидели рядом на диване, точно персонажи из рекламы семейного стирального порошка. Александра – для Виталика тётя Сандра – расположилась в кресле возле окна. Она слегка щурила серые холодноватые глаза и казалась несколько напряжённой – как будто в ветреный день стояла на краю обрыва.

Вот в разговоре возникла неожиданная пауза, и Сергей, покачав головой, вдруг усмехнулся:

– «Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они…»

Александра ответила точно такой же усмешкой.

– Бедные классики, которых растаскивают на цитаты, – сказала она. – Я знаете какой вариант по радио слышала? «Где в жарких сраженьях сражались они…»

– Господи, как давно всё это было, – вздохнула Марина. – Оглядываюсь теперь – как будто и не с нами… Даже странно…

Александра пожала плечами:

– «Онегин, я тогда моложе, я лучше, кажется, была…»

– «Мои года – моё богатство…» – лирически поддакнул Сергей.

– Допрыгались, – сказала Александра. – Сейчас начнём вспоминать, как на первом курсе фразами из «Золотого телёнка» разговаривали.

Сергей промолчал. Должно быть, не подобрал цитаты. Или вспомнил, как упорно Сандра-первокурсница не поддавалась модному поветрию. Она всегда считала, что разговаривать надо своими словами, а не чужими. Пусть даже принадлежавшими классику.

– Да я в том смысле, Сандра, что жалко иногда, – пояснила Марина. – «Как молоды мы были…» Извини, само выскочило… Но время в самом деле так быстро летит…

– Оно летит так быстро, как мы ему позволяем, – заметила Александра. – Романтика, говорят, его несколько замедляет.

– «Об этом я подумаю завтра», – неожиданно жёстко усмехнулась Марина и не стала извиняться за очередную цитату. – Когда в доме двое детей-подростков, знаешь, как-то на первый план выступают другие приоритеты.

Александра, не обидевшись, подняла палец.

– Кстати, – сказала она. – У нас ведь неправильно переводят название «Gone With The Wind». У нас «Унесённые ветром» – но в английском языке в названии нет страдательного залога. Английский, точнее, американский вариант «Ушедшие с ветром» – это ведь совсем другое дело. Это всё же некоторый намёк на выбор, на собственную позицию. А в русском появился страдательный залог, их просто унесло – и это тоже по-своему очень точно, созвучно нашей культуре и нашей истории…

– Сандра, это всё как-то очень тонко, – подозрительно сказала Марина. – Ты намекаешь, что я свои проблемы с двумя детьми высасываю из пальца?

– Нет, просто кстати пришлось.

– Всё равно всё прошло, и молодость прошла, больше никогда не будет, – вздохнула Марина.

– Зачэм так гаварышь? Зачэм прашла? – ловко имитируя кавказский акцент, с напускным энтузиазмом возразил жене Сергей. – Как были молодой, так и остались… Девчонки савсэм, слюшай! – И уже серьёзно добавил: – Я смотрю, ты, Сандра, с годами как бы… сфокусировалась. В одну точку сошлась. В молодости в тебе было что-то избыточное, чрезмерное. А сейчас, на пике зрелости, – в самый раз… А что, не врут, будто ты какую-то международную премию по физике получила?

– Не врут, но не получила, только номинировалась.

– А что за премия, Сандра? – с вновь проснувшимся любопытством спросила Марина.

– Премия Л'Ореаль-Юнеско. Ежегодно вручается в Париже пяти женщинам-учёным, представляющим пять частей света, – объяснила Александра. – Такой, можно сказать, международный феминистский прикол.

– Во интересно, – удивилась Марина. – А мы тут серые стали, я и не знала, что такая существует. И каковы твои шансы?

– Ну-у-у, по данным разведки, неплохие…

– А за какие разработки? – чуть напряжённым голосом спросил Сергей.

– Ой, это очень узкая специальная тема, – отмахнулась Александра. – Три года уже её колупаю… в развитие докторской. Долго рассказывать…

– «И к тому же ты вряд ли поймёшь…» – тихо, себе под нос, договорил за неё Сергей и добавил громче: – Ну, разумеется, я ведь менеджер по продажам, а не учёный.

– Серёжа, если тебя грызут неудовлетворённые амбиции, принеси карандаш и листов десять бумаги формата А-четыре, – суховато сказала Александра. – Я не очень хороший популяризатор, но у тебя, Соболь, всё-таки имеется базовое образование. Думаю, часа за полтора-два я полностью введу тебя в курс дела.

Соболь исподлобья посмотрел на неё:

– Помнится, твой папа всегда говорил, что настоящий учёный способен объяснить свою работу даже уборщице, на примере водосточной трубы…

– Да, – откровенно мрачно сказала Александра. – Говорил.

– Слушайте, хватит лезть в бутылку, – примирительно сказала Марина. – Пошли чай пить.

За чаем с вкусными пирогами Марининого изготовления все остыли и успокоились, и тема «А помнишь?..» вновь обрела актуальность.

– А помнишь, как после второго курса мы приняли какую-то речку за Староладожский канал и поднялись к её истокам?

– Ну да, Барон ещё доказывал с пеной у рта, что со времён Петра Первого просто всё заросло, и, когда все уже остановились, вёл байдарку вверх на верёвочке…

– А помнишь, как делали волок по Мурманскому шоссе…

– Здорово всё-таки было! Все вместе, всё впереди…

– А что нам мешает теперь? – спросила Александра, ещё чуть сузив глаза.

– Что – теперь? – удивилась Марина.

– Собрались и поехали. Какие проблемы?

– Да ну тебя, Сандра! Скажешь тоже! – по-доброму улыбнулась Марина. – Ты что, забыла? У нас дача, дети…

– Детей с собой, дачу – фиг с ней, постоит, не соскучится. Вы же не с огорода кормитесь, а из магазина.

– Слушай, Сандра, да я же теперь, поди, и байдарку на багажную полку не подниму. А ещё шмотки, еда… – сказал Сергей каким-то подозрительно звонким голосом.

Марина пристально взглянула на мужа.

– А зачем что-то куда-то поднимать? – в свою очередь удивилась Александра. – Все на машинах, дорога есть. Сели и поехали…

– Наша развалюха до дачи-то с трудом доезжает, – вздохнула Марина. – Куда ей в лес, сразу гайки посыпятся.

– Ну и пусть в гараже отдыхает, – сказала Александра. – Моей на всех хватит.

– А у тебя какая?

– «УАЗик». «Буханочка». Помнишь? Раньше на них и милиция, и «Скорая помощь»… Да и сейчас ещё…

– Что-о?!! Автобус?! Полноприводной?.. – Сергей так и подскочил на стуле, толкнув локтем чашку Марины. – Во на чём у нас международные физики ездят…

Чай разлился лужицей по клеёнке. Откуда-то с тряпкой наготове сразу телепортировался Виталик. Александра с удивлением покосилась на мальчика.

– Вообще-то у меня «Ауди», – сообщила она Сергею. – А «УАЗ» я специально купила. Хорошая вещь для наших дорог. Потом продам…

– Специально? Вот для этого похода? – как бы не веря себе, тихо спросила Марина.

Несколько мгновений женщины смотрели одна другой в глаза. Марина первая отвела взгляд.

– Ага! – сказала Александра и тоже потупилась.

– Ты к нам… к первым? – поинтересовался Сергей.

– Нет. Сначала я пыталась связаться с Михасем и с Бароном.

– И как?

– Михась уже семь лет живёт в Калифорнии.

– Лена с ним?

– Лену он оставил здесь вместе с воспоминаниями молодости, а дочь взял с собой, чтобы обеспечить всеми возможностями свободного общества. Там снова женился, родил ещё двоих детей – американцев. Мне показалось, Лена моему звонку не очень обрадовалась…

– А Барон? – Марина забрала у Виталика тряпку и механически водила ею по столу. – Неужели Канары променяет на болота и комаров?..

– Канары у него уже во где сидят, – махнула рукой Александра. – И ещё есть моменты… Короче: Барон согласен!

– Да ты что?! – ахнул Сергей.

– Согласен. И к тому же берёт с собой сына Кирилла. Примерно ровесника вашей Кристине.

– Но Барон же, когда приподнялся, вроде бы женился опять… На молоденькой…

– Отчасти в этом и дело. Барон хочет в походных условиях наладить отношения с сыном-подростком. Сейчас, насколько я поняла, между ними нет никаких отношений, кроме финансовых…

– А молодая жена?

– Поедет на Канары, как привыкла. Ей там нравится.

Несколько минут все молчали. Виталик убрал тарелку с использованными чайными пакетиками и вытряхнул пепельницу, в которую Соболь успел накидать окурков, а Александра – натрясти пепла из трубки.

В это время в кожаном кармашке на ремне Александры зазвучала тема Призрака Оперы из одноимённого мюзикла. Женщина поднесла к уху мобильник.

– Да, дорогая… У тебя всё хорошо?.. Я у Соболюшек, молодость вспоминаем… Хорошо, передам… Да, буду не поздно… Знаю, что дождь. Ну, мам, я же сколько лет за рулём. Нет, не волнуйся, мы тут только чай пьём… Ладно, пока.

– Мама? – с улыбкой спросила Марина. – Неужели всё ещё бдит?

– Вам привет, – кивнула Александра, убирая мобильник.

– Значит, по-прежнему с родителями живёшь?

– Они тебя всегда строго держали… – тоже улыбнулся Соболь. – А папа как?

Александра ответила ровным голосом:

– Папа умер полтора года назад.

Сергей слегка покраснел:

– Прости, я не знал…

– Он сам просил никого особо не оповещать, – спокойно ответила Александра. – Кто спросит, а так…

Помолчали ещё. Закурили.

– Послушай, Мариша, а ведь нам тоже не помешало бы… – наконец задумчиво сказал Сергей, глядя на жену и выдувая из сигареты клуб дыма, похожий на дистрофичного Змея Горыныча.

– Что нам не помешало бы?

– Попробовать наладить отношения с Тиной. Может, она лучше поймёт нас, если своими глазами увидит и хоть чуть-чуть проживёт то, что нас так грело когда-то… – И тихо, но как-то очень подкупающе запел: – «Дым костра создаёт уют в этом тихом таёжном крае…»

– Ребята, это бред какой-то! – всплеснула руками Марина. – С этого начинались старые советские фильмы!

– А чем плохи старые советские фильмы? – удивился Сергей. – На тарелочном телевидении целый канал для них выделили…

– Ну, вы во всяком случае подумайте, – поднимаясь, сказала Александра. – Подумать – это никому не вредно. Завтра я вам позвоню.

– Мы… мы до завтра должны уже всё решить? – опешила Марина.

– Ты сама сказала: «Об этом я подумаю завтра», – подмигнула Марине Александра. И повернулась к Сергею: – «Важные решения надо принимать сразу». Угадай, знаток советского кино, откуда цитата.

Марина потупилась. Сергей смотрел непонимающе.

Александра вышла в прихожую. Виталик хотел подать ей куртку, но она отстранила мальчика и оделась сама.

– Слушай, Сандра, а куда мы, по-твоему, едем-то? – уже в гулкий лестничный проём крикнул Сергей. – Ты небось уже всё продумала, да?

Александра подняла лицо, в сумерках парадной показавшееся неожиданно светлым и молодым.

– Конечно продумала. Соболь. На Кольский, – вроде негромко ответила она, но её голос легко достиг ушей Сергея. – Там в июле пройдёт полоса полного солнечного затмения. Детям будет что вспомнить.

– Как ты думаешь, зачем ей это надо? – закрыв дверь, спросила Марина.

Изогнутый торшер освещал плетёный прикроватный коврик. На тумбочке стояла баночка с кремом, остывал чай в стакане и лежала книга – иронический детектив в мягкой обложке.

– Не знаю, – ответил Соболь. – Чужая душа вообще потёмки, а уж Александра и в молодости была посложней многих. Должно быть, ищет что-то…

– Что же?

– Себя, скорее всего.

– Себя? Тащиться ради этого на Кольский? И нас тащить?

– Я и говорю, сложная она, Александра.

– А я? Я, наверно, простая?

– Ты… – Сергею почему-то казалось, что любой его ответ должен был неминуемо обидеть жену, и он в итоге ответил: – Ты ровно такая, как надо.

– Разговаривать с тобой не хочу, дипломат несчастный.

– Мариша, если не хочешь, можешь не ехать. Если чуть-чуть поприжаться, у нас хватит денег – езжайте с Виталиком на Чёрное море, а я с Тиной… Только надо обсудить и решить, как всё лучше устроить…

– Я уже решила. Мы либо не поедем вообще, либо поедем все вместе.

– Но ведь ты не хочешь. Я же вижу…

– Может быть, я не так проста, как тебе кажется?

Глава 5
МАРШ ЭНТУЗИАСТОВ

– Дядя Барон, а это у вас что в компьютере, GPS, да?

– Да, это навигатор. Видишь, в нём карта, как в планшете у твоих родителей, а на ней стрелочка. Она показывает, где мы сейчас находимся и куда движемся. Вот эта оранжевая линия – Мурманское шоссе. Мы – вот здесь, на берегу речки. А вот тут, совсем близко, озеро, но к нему не подъехать, потому что кругом болото.

– Дядя Барон, а…

Барон, высокий человек с тяжёлой тевтонской челюстью и отчётливо намечающимся брюшком, распахнул дверь щегольски зализанного, но всё равно неуловимо неуклюжего «УАЗа-Патриота» и вылез наружу.

– Слушай, Виталик, кончай ты с этим «дядей»… – неуверенно проговорил он. – Давай просто…

– Барон, а чего ты, собственно, хочешь? – сердито откликнулась Марина, которая ходила вокруг пылавшего на небольшой полянке костра и веткой пыталась что-то мешать в ведре, но пламя было слишком высоким, у Марины ничего не получалось, и она злилась. – …Сандра, Соболь, ну хватит уже дров! И так жар – не подойти! Отвыкли костёр разводить? Займитесь чем-нибудь другим! Барон! Ты взрослый человек, а Виталик – ребёнок. Как ещё ему тебя называть? Или по имени-отчеству, или дядей Колей!

Барон поморщился:

– Ну зовут же Тина с Аллой просто Бароном… Не такой уж я ещё старый…

– С Кристининой стороны это ужасная фамильярность, свидетельствующая о распущенности! – отрезала Марина. – Что до Аллы, так она вообще избегает обращаться к тебе напрямую. Если ты заметил, конечно… Именно потому, кстати, что не знает, как тебя называть… Соболь! Я тебе сказала: пошёл вон от костра! Не надо в нём ничего перекладывать, сейчас ведро опрокинешь! Иди лучше место для палатки найди, а то опять на корнях или в яме спать будем!

Барон молча пожал плечами и полез в багажник, разыскивая палатку. Палатку, как и прочее снаряжение, он купил в фирменном магазине непосредственно перед поездкой и теперь не мог вспомнить, как она выглядела. Из общих соображений он решил, что тючок был приблизительно цилиндрическим, но вот цвет… Сначала из багажника был вытащен спальник, потом – плащ-палатка, далее – самонадувающийся английский коврик… Удачной оказалась лишь четвёртая попытка.

Отметив про себя, куда поволок Соболь огромную ярко-рыжую автомобильную палатку давно прошедших времён, Барон двинулся в противоположную сторону. Александра, одетая в туго перетянутый ремнём камуфляж, с ножнами на боку, имела военно-спортивный вид. Она уже расправила крышу палатки между двумя берёзами и теперь ставила на колышки растяжки. Видавшее виды брезентовое «Утро» тоже явно сохранилось со времён общей боевой молодости. Накатившие воспоминания заставили Барона вздохнуть. В этой потёртой, неоднократно штопанной палатке так много всего было когда-то передумано, перечувствовано, переговорено…

– Ч-чёрт, – ругнулась вдруг Александра.

– Что такое? – Барон подошёл к ней, держа под мышкой небольшой кокон собственной палатки.

– Да верёвки! – не разгибаясь, ответила Александра. – Перед отъездом посмотрела, всё ли на месте, а сообразить, что за столько лет и прогнить не грех, мозгов не хватило…

– У предусмотрительных Соболей с собой целая бухта верёвок. Заменим… Хотя вообще-то… Сандра! – Барон тронул женщину за плечо. Она выпрямилась, и оказалось, что они почти одного роста. – Вообще-то, – сказал Барон, – эта рухлядь уже годится только на то, чтобы созерцать её издали и ностальгировать. Смотри, вон тут брезент от натяжения уже пополз, и петлю вот-вот вырвет с мясом…

– И что ты предлагаешь? – прищурилась Александра.

– У меня, между прочим, палатка трёхместная… Я специально брал побольше…

– Барон, отвали от гроба! – отчеканила Александра, снова наклоняясь над недовязанным узлом.

– Ну хочешь, я к Соболю спать пойду? А ты с Мариной… Ведь когда-то вы…

– Ага, когда-то. А теперь с Соболями в палатке Виталик. И куда, кстати, ты собираешься деть своего собственного сына? Или ты про него опять забыл?.. Не обижайся, Барон! – Александра бросила быстрый взгляд на мужчину.

Барон смотрел в небо между ветвями, плотно сжав губы. Ох, не делай доброе дело, не будешь за него и наказан! Если повезёт…

– Я накосячила, мне и отдуваться, – примирительно сказала Александра. – Сегодня как-нибудь перетопчусь, а завтра всё починю.

– Я могу переночевать в машине, – сухо произнёс Барон.

– Не надо жертв! – Александра рассмеялась. – Всё под контролем!

Барон подумал, что по её характеру она должна была бы язвительно захихикать, но смех был на удивление хороший – молодой и открытый.

– Всё хорошо в этом лучшем из миров, Барончик! – сказала она. – А если у тебя по плану почувствовать себя обиженным и несчастным, топай к Марине в поварята. Тут же получишь по полной программе…

К часу ночи ситуация определилась.

Большая оранжевая палатка Соболей с натянутым над ней полиэтиленом гордо высилась на пригорке над берегом. Шатровая, суперсовременная палатка Барона расположилась у самой воды. В ней на фирменном самонадувающемся коврике Барона, но в своём, с клочьями вылезающего там и сям синтепона спальном мешке залегла Александра. В салоне «буханки» расположился сын Барона Кирилл и при свете лампочки возился с маленьким компьютером. Он решительно заявил, что в машине ему будет удобней всего. Рядом с ним, свернувшись в клубок на переднем сиденье, спал Монморанси – фокстерьер Барона. У костра на бревне сидела Марина и большой иглой пришивала отрывающиеся петли палатки Александры. Сам Барон нарезал новые верёвки и оплавлял на костре их концы.

Рисовая каша с мясом была давно съедена. Разноцветные миски, ложки и кружки грязными валялись вокруг костра. Это обыкновение – мыть посуду лишь перед следующей едой – тоже тянулось с давних времён, но минувшие годы не прошли даром – Марина гневно косилась. Виталик проследил её взгляд, собрал посуду в ведро и пошёл к реке – мыть.

– Слушай, парень, а почему ты должен мыть за всех? – крикнул ему вслед Барон. – Встанут утром и вымоют. И я тоже. Оставь…

– А почему я должна зашивать чью-то палатку?! – тут же вскинулась Марина.

– Да ничего ты не должна, – пожал плечами Барон. – Сама вроде вызвалась. Если надоело, дай я…

– Ты когда последний раз шил-то? – усмехнулась Марина.

– Не помню… – Барон зевнул. – Но ведь шил когда-то… В армии мы все шили… Так если ты прямо сейчас не будешь швырять мне всё это в физиономию, я, с твоего позволения, привяжу верёвочку?

– Привязывай, чёрт с тобой, – разрешила Марина. – Брунгильда, шла бы ты к хозяйке, а? Где Сандра, Брунгильда? Ищи Сандру! Брысь, кому говорят!

Огромная лохматая собака с чёрной клокастой шерстью и белым пятном на груди лежала возле костра и, красноречиво облизываясь, умильно поглядывала на недоеденную буханку хлеба. В тёмных глазах плясали язычки пламени.

– Марин, а Хильда-то тебе чем помешала? – удивился Барон, затягивая очередной узел на петлях многострадальной палатки. – Она же, в отличие от моего Монморанси, не лает и не прыгает как заведённая…

– Если честно, я её как-то побаиваюсь, – доверчиво сказала Марина, перекусывая нитку. – Уж очень большая. Кто знает, что в такую башку может прийти? Кстати, какой хоть она породы?

– Никакой, – уверенно сказал Соболь и поставил на костёр подогреваться старый закопчённый чайник. – Дворняга. Помесь то ли черныша, то ли ньюфа с не пойми кем. Сандра её на улице подобрала… Кто будет ещё чаю?

– Я буду кофе, – сказала Марина. – А почему у неё уши обрезаны?

– Ну, может, её щенком продали как кавказца… – предположил Барон. – А бояться её не надо, Мариша. По-моему, она, несмотря на размеры, сама перед кем угодно на брюхо готова упасть. Даже перед моим Монморанси…

– Ну, твой Монморанси – орёл! – засмеялся Соболь. – Я сунулся за кофе и сахаром, так он чуть меня не загрыз. Спасибо, Кирилл перехватил.

– Охраняет имущество, – с довольным видом согласился Барон. – Вздорный пёс, но совсем не дурак. Я ему уже съездил по ушам, так что должен усвоить – на членов группы кидаться запрещено!

– Тину и меня он, кстати, почему-то признал с самого начала, – заметила Марина. – А вот на Виталика и Аллу крысится по полной программе.

– Зато Хильда у нас добрая девочка… Ч-чёрт!

– Барон?! – Марина от неожиданности воткнула в палец иголку.

– Да чёртова собачатина под шумок сожрала-таки полбуханки! И – гляди, отползла в тень, думает, не видно её!

– Брунгильда, как тебе не стыдно! – погрозив пальцем, строго сказала Марина.

Псина виновато застучала по земле пушистым хвостом.

– «Ну о-очень хотелось…» – со смешком перевёл с собачьего Соболь.

– Что, Сандра её не кормит, что ли?

– Да нет, она перед сном ей полную миску сухого корма насыпала, сам видел.

– Ну вот, – огорчилась Марина. – Значит, придётся теперь всю еду прятать… Твой Монморанси небось тоже ворует?

– Не ворует. Это ниже его достоинства. Правда, у Хильды из миски он на моих глазах пару кусков утащил. Может, дурное влияние, а может, пытается её строить…

– Да он же ей, если дойдёт до дела, – на один зуб!

– Главное не размеры, а сила характера! – заметил не слишком высокий ростом Соболь. – Кстати, Марина! Виталик здесь, Кирилл в машине, а где девочки? Я даже не видел, где они поставили палатку…

– Довольно далеко отсюда, ниже по течению, – заметил Барон. – Там в реке заводь, не иначе, надумали купаться нагишом…

– А это не опасно? – тут же насторожилась Марина. И посмотрела на Барона, как в кино смотрят на врача, готового произнести диагноз.

– Да ладно тебе, река мелкая, утонуть в ней проблематично. Да и плавать обе умеют…

– Тина умеет, а про Аллу я ничего не знаю, – свела брови Марина. – Даже не поняла толком, откуда она взялась…

– Алла – дочка Сандриной старшей подруги, – объяснил Барон. – Когда-то они вместе работали, потом та ушла из науки. По семейным обстоятельствам. Алла поздний ребёнок, с детства много болела, а сейчас круглыми сутками в Интернете. В реальном мире почти ни с кем не общается. Вот её мать и воспользовалась Сандриным предложением…

– И как они с твоим Кириллом? – заинтересовалась Марина. – В одной машине как-никак едут?

– По моим наблюдениям, в среднем три предложения за день, – вздохнул Барон. – Надеюсь, это только пока…

– Тебя тоже предки сюда насильно впихнули? – спросила Тина, вытянувшись во весь рост на спальном мешке и закинув руки за голову.

Алла, довольно громко сопя и шурша полиэтиленовыми мешочками с вещами, укладывалась со своей стороны палатки.