Текст книги "По образу и подобию (СИ)"

Автор книги: Мария Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Приглашенного звали Виттио Конерс, он приехал в Тиильдер сравнительно недавно, но уже зарекомендовал себя как талантливый целитель, не имеющий привычки совать свой нос в чужие дела. Так же Конерс не был связан ни с одним из местных кланов.

Этот человек внушал доверие Ланаору. В крайнем случае, всегда можно было подчистить память.

– Прошу прощения за ожидание, но дело, по которому вас сюда пригласили, требует определенной конфиденциальности. И я хотел бы надеяться, что…

Ланаор запнулся, разволновавшись. Но Конерс его понял.

– Виттио Конерс к вашим услугам. Не имею привычки обсуждать дела моих подопечных, – быстро произнес он. – Мне сообщили, что случай довольно тяжелый, не требующий отлагательства. Я правильно понял?

В гостиную вошла служанка.

– Проводите господина лекаря, – Ланаор отошел к окну.

Невесть откуда взявшийся суеверный страх не позволил отправиться следом. Он не смог помочь, вдруг и сейчас помешает своим присутствием?

Время шло, но не было никаких вестей. Ланаор бесцельно ходил из угла в угол, отгоняя дурные предчувствия.

Наконец, в коридоре раздались легкие шаги.

– Она пришла в себя, – радостно сообщила служанка и тут же поспешила обратно

Глава 3. Конерсы (воспоминания Ланаора Тая)

Ланаор медлил. Его сердце ощутило легкий укол зависти. Он, Ланаор, должен быть всегда первым и лучшим. И там, где не сможет справиться самый одаренный маг, больше никто не должен преуспеть.

Последняя мысль обожгла. Он ревнует? Глупость, великая глупость. Погасив раздражение, юноша согласился с мыслью, что Конерс имеет право быть лучше в целительском деле. Ведь Ланаор целительству даже не обучался. И за свои знания этот человек заслуживает как минимум солидного вознаграждения.

Теперь мысли Ланаора сосредоточилось на спасенной. Интересно, кто она? Как поведет себя в незнакомой обстановке?

Первое, что увидел, – огромные серые глаза на помятом личике. Девочка смотрела на сидящего рядом Конерса то ли со страхом, то ли с удивлением. Захотелось подойти и как-то приободрить малышку. Но, кажется, он слишком поторопился: стоило девочке заметить Ланаора, ручонки вскинулись и сжались в кулачки, следом скривились губки, малышка горько заплакала.

– Господин, вы ее напугали! – проворчала служанка, стоявшая у двери.

Она мягко подошла к кровати. Получив молчаливое одобрение лекаря, осторожно взяла на руки плачущую девочку, приговаривая:

– Вот глупышка, чего расплакалась? Все хорошо, тебя никто не обидит.

Эта женщина умела обращаться с детьми, девочка доверчиво прижалась к ее плечу. Плач затих под мерное покачивание и убаюкивающий голос. Укачивая, служанка держала ребенка так, чтобы Ланаор не попадал в поле зрения.

Конерс поднялся.

– Думаю, стоит обсудить состояние пациента, – тихо проговорил он Ланаору.

– Я не хотел ее напугать.

– Ребенок очень ослаблен, в таком состоянии это естественная реакция на резкое движение. Мы можем поговорить в другом месте? Мне бы хотелось дать несколько рекомендаций по уходу.

– Разумеется. Следуйте за мной, – Ланаор покинул комнату.

Рабочий кабинет находился в этом крыле здания, но этажом выше. Лестница находилась неподалеку, путь не занял много времени.

Скользнув равнодушным взглядом по изысканной добротной обстановке, Конерс сел в предложенное кресло.

– Должен вам сообщить, – его тон был удивительно спокойным, – что состояние ребенка довольно тяжелое. Налицо истощение нервное и физическое. Мне трудно предположить, в какой ситуации оказалась девочка, могу только сказать, что длительное время этот ребенок был лишен самой элементарной жизненно необходимой заботы. Мне удалось вывести ее из глубокого забытья, на какое-то время поддержать силы, но последующий уход должен осуществляться очень и очень тщательно, любая ошибка может стать роковой для ослабленного организма.

«Значит, придется нанять опытную сиделку, – подумал Ланаор, – только где ее искать? Этого ребенка необходимо скрыть от любопытных глаз. Торговцы посмели насмехаться над самой Всевидящей, что для них беззащитное дитя? А ведь девочка может оказаться тем самым даром, значит, мой долг обеспечить ей полную безопасность. Было бы хорошо найти достойную семью, которая удочерит ее, сохраняя в тайне все обстоятельства, и окружит заботой и вниманием».

– И что вы предлагаете? – спросил он Конерса.

– Ситуация сложная. Я бы мог получить свой гонорар и уйти, забыв обо всем. Но что-то во мне противится такому развитию событий. Могу я уточнить некоторые моменты?

В воздухе повисла пауза.

– Что именно вы хотите знать? – осторожно поинтересовался Ланаор.

Конерс подался вперед.

– Где родители ребенка? Они смогут обеспечить должный уход?

Если бы Ланаор сам знал ответы на эти вопросы. Но, может, не случайно именно Конерс оказался в его доме? И в этом тоже есть рука провидения?

– Есть основания полагать, что родителей мы вряд ли когда-нибудь увидим. При каких обстоятельствах девочка обнаружена, сказать не могу, это тайна Ордена.

Получив ответ, Конерс неопределенно качнул головой и задумался. Когда он вновь заговорил, Ланаор уловил в голосе целителя волнение, хотя тот всем видом старался сохранять безразличный вид.

– У меня есть небольшое предложение.

– Я весь во внимании, – Ланаор откинулся к спинке кресла и скрестил руки на груди.

Конерс замешкался, но вскоре продолжил с напускным спокойствием:

– Моя жена, Элоя Конерс, обладает целительским даром. Она многое умеет, часто помогает мне с больными, и я ручаюсь за качество ее работы. Думаю, она могла бы обеспечить должный уход.

Предложение показалось Ланаору подозрительным. В одно мгновение он оказался рядом с Конерсом, тот даже не успел среагировать. Отключив сознание целителя, Ланаор сжал его голову руками и погрузился в чужие воспоминания.

Колыбелька с новорожденной, счастливое лицо молодой женщины, видимо, жены. Первые слова ребенка, первые осторожные шажки. Множество теплых семейных моментов… Вот оно. Жена Конерса одета в черное, бьется в истерике. Их девочке было три года, когда это случилось. С тех пор Элоя в трауре, она все время сидит у окна, безучастный взгляд.

Тоска придушила так, что стало нечем дышать. Ланаор прекратил контакт и отпрянул. Постарался отдышаться.

Тем временем Конерс начал приходить в сознание.

– Вам плохо? – участливо поинтересовался Ланаор.

– Да, что-то в глазах потемнело, простите, – побледневший Конерс крепко вцепился в подлокотники.

Ланаор позвонил в колокольчик, велел подать травяной чай с десертом.

Конерс рассеянно взял чашку и начал пить маленькими глотками. Постепенно его лицо возвращало естественный оттенок.

– Меня заинтересовало ваше предложение, я хочу побеседовать с вашей женой, – предложил Ланаор, – в самое ближайшее время. Разумеется, немедленно предоставлю вам свой экипаж.

– В таком случае не прощаюсь, – Конерс поднялся, но тут же неловко покачнулся.

– Кажется, вы потратили сегодня слишком много сил, – заметил участливо Ланаор.

Он позвал дворецкого, чтобы тот сопроводил гостя и дал нужные указания вознице.

Кабинет опустел.

"Правильно ли я поступаю? В чем воля богов? Должен ли я сам воспитать ее или следует доверить дитя Конерсам?" – Ланаор вновь метался по кабинету.

Единственный ребенок Конерсов был неизлечимо болен, их девочка умерла совсем малышкой. Увы, даже самые одаренные целители не в силах победить некоторые болезни. Несомненно, Конерсы смогут позаботиться о найденной девочке, тем более что ее состояние связано только с отсутствием хорошего ухода. А у себя ее оставить никак нельзя. Во-первых, это может породить множество никому не нужных сплетен, во-вторых, само существование девочки не должно быть связано с Орденом. Недоброжелателей хватает, не стоит давать лишний раз пищу к размышлениям. Опять же торговцы…

Большие часы в углу показывали полдень.

Если Конерсы поторопятся, он вполне успевает на Совет. Доклад готов и даже несколько раз прочитан вслух, осталось только подсвежить в памяти основные тезисы перед выступлением.

Юноша взял со стола синюю папку с золотым тиснением, начал листать рукописный текст. Затем осознал бессмысленность этого действия, вернул папку на место и поднялся в столовую.

Аппетита совсем не было, он жевал, не замечая вкуса поданных блюд. Землетрясение, пролом в стене Храма, найденная девочка…

В памяти всплыли слова пророчества:

Дрожь земли откроет врата,

Дар богов, миру спасение

прими, Аримания.

Дрожь земли. То, что произошло утром, вполне подходит под это определение. Еще врата. Интересно, можно ли назвать вратами тот мрачный уходящий в неизвестность разлом. Дар богов, миру спасение… Этот момент был самым сложным.

А что если он ошибается, и дело не в ребенке? Как может едва живое существо оказаться даром богов? Даром богов должен быть какой-нибудь упитанный младенец, мальчик.

Почему именно мальчик, Ланаор не знал.

Но вдруг даром богов являются врата?

Он решил еще раз посмотреть на свою «находку». На этот раз не спешил заходить, просто приоткрыл дверь.

Служанка что-то тихо напевала, девочки за ее спиной не было видно.

– Конерсы прибыли. Прикажете вести в кабинет? – тихо спросил дворецкий из-за спины.

Ланаор вздрогнул от неожиданности.

– У меня нет времени на все эти церемонии, веди сюда, – раздраженно велел он и отошел к окну напротив двери, залюбовавшись видом внутреннего дворика.

Жену Конерса он узнал сразу. Одетая в траур молодая женщина подняла на него глаза, сухо ответила на приветствие.

– Ваш муж считает, что вы способны поставить на ноги мою подопечную, – проговорил Ланаор.

– Мужьям иногда свойственно переоценивать способности своих жен, – ответила Элоя.

– Скромность, несомненно, одна из лучших добродетелей женщин, – улыбнулся Ланаор, – к тому же я полностью доверяю мнению целителя, который сегодня на наших глазах сотворил чудо. Прошу, проходите.

Ничто на лице Элои не отозвалось на эту улыбку. Ланаор распахнул дверь, и Элоя вошла в комнату. Сам он прошел следом, Конерс остался в открытых дверях, скрывать волнение у него получалось все хуже.

Служанка обернулась, оглядела вошедшую, потом нехотя поднялась и удалилась. Элоя недовольно посмотрела на малышку, затем повернулась к супругу.

– Ты не сказал, что это ребенок.

– Дорогая, эта девочка потеряла родителей и нуждается в тщательном уходе, и я не знаю никого, кто мог бы справиться лучше тебя.

Искры вспыхнули в ее глазах.

– Как ты посмел, – прошептала Элоя.

Дело принимало неприятный поворот. Конерс растерянно смотрел на жену, не зная, что ей ответить.

– Так ты нарочно это все подстроил? – еще хуже завелась та.

Девочка смотрела на Элою огромными глазищами, она снова была напугана. Жена Конерса не обращала на этот взгляд никакого внимания, Элоя была поглощена своими эмоциями, сейчас в комнате для нее существовал только муж, на которого выплескивала Элоя все свое негодование.

– Как ты мог? – ее длинные белые пальцы сцепились в замок.

– Элоя, зачем ты так? Посмотри на нее. Хоть представляешь, каких усилий мне стоило вернуть этого ребенка к жизни? А ведь она ничем не больна, просто давно ничего не ела, посмотри, у нее желудка почти нет. Как такое можно подстроить?

Элоя ничего не ответила, и это придало Конерсу сил.

– Молодой человек обратился ко мне за помощью, и я сделал все, что мог. Но теперь ребенок нуждается в самом тщательном уходе, и кто, если не ты, Элоя, – голос Виттио дрогнул, он сделал несколько глубоких вдохов, – вспомни нашу малышку, если бы не ты, ее жизнь была бы намного короче. В память о ней, прошу, помоги этому ребенку.

Женщина перевела взгляд на девочку, затем протянула вперед ладонь, видимо, сканируя состояние ребенка.

– Как это могло случиться? Где ее нашли? – теперь голос Элои звучал иначе, словно все эмоции исчезли в один миг.

– Мы обнаружили ребенка сразу после землетрясения, больше ничего сообщить не могу, – ответил за Конерса Ланаор.

Элоя подняла на него глаза, посмотрела так, словно хотела заглянуть в самую глубину души. К счастью, жена целителя не являлась менталистом, и все же неприятный холодок прошелся по спине Ланаора.

– Как тебя зовут? – обратилась Элоя к ребенку и присела на край кровати.

Затем осторожно коснулась детской щеки и натянуто улыбнулась.

В ответ девочка подняла ручонки, словно просила, чтобы ее обняли, и что-то пролепетала.

В этом лепете Ланаор не уловил ни одного знакомого слова.

– Ничего себе, какая чумазая, – проговорила Элоя, усаживая ребенка к себе на колени, – интересно, когда тебя последний раз купали?

Девочка мило отразила на личике удивление Элои.

– Ку-па-ли? – повторила она.

– А платье какое серенькое, разве такое платье должно быть у девочки? Нет, это никуда не годится, – Элоя бережно отодвинула прилипшие ко лбу ребенка волосы.

– Го-ди-ся? – девочка скривила губы, старалась повторить мимику Элои.

– Совершенно не годится, – неожиданно воркующим голосом ответила Элоя, – а чей это маленький носик?

Она легонько нажала на кончик вздернутого носика.

– Но-сик? – повторила вопросительную интонацию девочка, потянув пальчик к носу Элои.

Элоя перехватила ладошку и прижала к губам.

Улыбка на лице девочки расцвела совершенно неожиданно. Малышка озарилась невероятно трогательной, наивной радостью. Ланаор смотрел во все глаза, пытаясь понять, что это сейчас происходит.

Элоя растерялась.

– Как тебя зовут, ребенок? – снова спросила она.

Девочка открыла ротик и старательно проговорила, задержавшись на сложном звуке:

– Э….. рррин.

– Подарок судьбы, – растерянно прошептала Элоя.

Про себя Ланаор подумал, что и такая трактовка вполне допустима. И что девочка тоже слышала тот голос в подземелье, иначе откуда бы она взяла эти слова.

Стоящий в дверях Виттио судорожно ослабил шейный платок, видимо, ощущая нехватку воздуха.

– Вы ее опекун? – спросила Элоя, посмотрев на Ланаора.

– Можно сказать и так.

Женщина немного помедлила, размышляя о чем-то своем. Затем утвердительно качнула головой.

– Я согласна, – произнесла, как отрезала.

– Прекрасно. Ситуация складывается таким образом, что ни одна живая душа кроме вас и моих слуг не должна знать о моих обязательствах по отношению к этому ребенку. Надежные люди помогут вам оформить документы, отныне для всех этот ребенок – ваша дочь, какое-то время проживавшая у родственников. Вы ни в чем не будете нуждаться, средства будут переводиться на ваш счет через сторонних лиц. Этот ребенок очень ценен для Ордена, потому вам придется привыкнуть к постоянному присутствию охраны, но не переживайте, внешне эти люди не вызовут никаких подозрений. Служанки, садовник, новые соседи.

– Это совсем не то, на что я согласилась, – сдержанно заметила Элоя, – как вы, наверное, знаете, я похоронила свою дочь, и никто и никогда не заменит мне ее. Я не готова к такой лжи.

– В таком случае не смею вас задерживать.

– Но что будет с ребенком? – Элоя невольно прижала к себе хрупкое тельце.

– Какая вам разница, ведь правда превыше всего, – ответил Ланаор.

– Элоя, – Виттио подошел и опустился перед женой на колени.

Ланаору было странно наблюдать эту сцену. С другой стороны, Конерса можно понять, ведь забота о другом ребенке пусть и не заполнит пустоту в сердце тоскующей матери, но хотя бы сможет отвлечь от мрачных мыслей. Это могло бы стать началом чего-то нового в их жизни, ради такого можно и на колени опуститься. С другой стороны, если Элоя откажется, Ланаор просто сотрет Конерсам воспоминания о визите. А сиделка найдется, просто он еще ведь и не искал. И даже пусть лучше откажется, что за безрассудство доверять столь бесценный дар совершенно посторонним людям.

– Никто не заменит мне мою дочь, но если то, что вы предлагаете, так важно, хорошо. Пусть так и будет, – проговорила вдруг Элоя.

– Мы назовем ее Эринией, – Виттио Конерс поднялся и благодарно приобнял жену за плечи, – дорогая, тебе не кажется, что это имя подходит как нельзя лучше?

– Вот и замечательно, – теперь, когда все решилось, Ланаор хотел поскорее закончить с этим делом, – оставляю за собой негласное опекунство. Девочка должна получить лучшее образование, она не будет ни в чем нуждаться. А теперь извините, я должен вас покинуть. Мои люди обо всем позаботятся.

Он быстро попрощался и покинул Конерсов. До их отъезда нужно было решить множество вопросов, в том числе связанных с охраной. Маленькие вестники разлетались из-под его пальцев во все стороны, и когда Ланаор дошел до кабинета, трое призванных уже поднимались по лестнице. Раздав поручения, он собрал документы и посмотрел на часы. Если поедет верхом, то не опоздает.

И только вечером, когда дремота отодвинула события дня на второй план, Ланаор понял, что за неприятное ощущение поселилось в груди. Сожаление. Он совершил непоправимую ошибку, но в чем именно она заключается, не понимал. Прокручивая в памяти события дня, Ланаор прислушивался к себе, пока не осознал, что не должен был отпускать этого ребенка. Словно сердце поделилось на две части, и вторая теперь находится где-то на другом конце города, а в оставшейся поселилась пустота.

Позже Магистр пояснит, что это есть следствие разделение дара, но пока Ланаору оставалось только убеждать себя в том, что просто день оказался слишком трудным, и если не к утру, то через недельку-другую все точно пройдет.

Где-то в пути, северо-восточные окраины Тиильдера. 2 марта 1947 года.

«Был молодой и глупый», – выныривая из воспоминаний, признался себе Ланаор. Скоро лес должен был закончиться, и как бы не устали путники, до привала еще примерно час пути. Воздух заметно потеплел, к комарам добавился мелкий гнус. Пострадавший от укуса глаз чесался, наводя на мрачные мысли в адрес Создательницы. С какой целью эта-то напасть? Мало им, что ли, танларцев и прочих неприятностей?

Интересно, как там Конерсы. Сама Эриния вряд ли заметила Исход, своей магии в ней не было, а та, которой он наделил ее, так и не проявилась. Хоть не болеет, и то хорошо, но даже и в этом скорее заслуга Конерсов. А вот Виттио наверняка страдает. Сильным целителем был, как теперь лечить без дара будет. Да и Элоя тоже.

К счастью, с приемными родителями Эринии повезло. С первого дня Элоя трепетно заботилась о малышке, одних магических оберегов на нее чуть ли не с десяток навесила. Но что будет теперь, когда все это перестанет действовать. Хорошо, что девчонка успела к этому времени подрасти, хоть глупостей меньше творит. В учебе оказалась сообразительной, в школе одна из лучших учениц. Ланаор гордился подопечной, особенно, когда докладывал Великому Магистру о новых успехах Эринии. Забавная она такая, улыбнется, – и у Ланаора на душе праздник, а если губы надует, так ему словно ножом по сердцу. Хорошо, хоть редко общаются, иначе давно бы на шею села.

Лес начал редеть, дорога запетляла по склону, пока не привела к небольшому распадку. Следующая часть пути состояла из изнурительных спусков и подъемов, перед которыми следовало отдохнуть и набраться сил. А еще здесь било несколько подземных ключиков, лучшего места для стоянки и не придумать. Путники спешились и занялись обедом. Ланаор Тай поднялся на ближайшую возвышенность, чтобы осмотреться.

Солнце уже поднялось довольно высоко и припекало совсем по-летнему. Не заметив ничего подозрительного, подал знак, мол, все спокойно. На пронзительно синем небе не было ни облачка. Вдалеке показалась стая птиц. Ланаор проводил их долгим взглядом.

Всевидящая лишила их дара, лишила крыльев, взамен пообещав сапоги захватчиков на ариманских землях. И теперь они должны выполнять ее волю, чтобы избежать печальной участи, что разделили многие народы. Только желает она невозможного.

Глава 4. Дневник Эринии Конерс 25-27 мая 1958 года

Дневник Эринии Конерс

25 мая 1958 года.

Утром перечитала свои записи и поняла, что пока ни на шаг не продвинулась к цели. Захотелось поговорить с папой Виттио, посоветоваться. Наверное, соскучилась. Открыла портал в гостиную, а там настоящий семейный совет. Виттио, Элоя и Лин сидят за столом и что-то тихо обсуждают за чаем. Лин меня как увидела, даже завизжала от радости. Подпрыгнула, чуть не опрокинув все чашки и сладости, налетела, едва с ног не сбила. Я сестренку подхватила, улыбаюсь, а сама соображаю, что опять забыла какой-нибудь подарочек принести. Пришлось сотворить магический светильник. Кажется, этот уже третий. На ходу досочинила фиолетово-изумрудного мерцания, чтобы от предыдущего отличался, получилось даже неплохо. «Смотри, – говорю, – что у меня для тебя», – и протягиваю сияющий шарик.

Какая все же Элини прелесть! Сделала огромные удивленные глаза, словно видит в первый раз, даже дышать боится. Приняла шарик на свою ладошку и любуется переливами. Наконец, судорожно вздыхает и шепчет: «Мама, пап, у меня такого еще не было». Потом поднимает на меня восхищенный взгляд: «Рини, пойдем, я тебе свою коллекцию покажу».

Коллекцию? Я что-то упустила? Родители только улыбнулись, мол, иди, смотри, все равно не отстанет. Пришлось идти следом. Сестренке уже десять, вытянулась мне по плечо, но по разуму все та же малышка. Хохотушка, да еще воображулистая до невозможности. Но сейчас шагает осторожно, несет шарик как великую ценность, словно боится разбить. Только ведь это невозможно. Самое страшное, что с ним может случиться, – развоплощение. Да и то не раньше, чем через год.

Руки Лин заняты, потому сама открываю дверь комнаты и ахаю, заглянув внутрь. Единственное окно занавешено плотной шторой, но в комнате светло. Под потолком покачиваются четыре магических светильника. Оранжевый и зеленый узнала сразу, мои. Зеленый уже совсем тусклый. Но откуда остальные?

Элиния осторожно подталкивает подаренный шарик, тот взлетает, поднимается к потолку, и это движение рождает новое. Светильники имеют свои представления о равновесии, и сейчас прежний порядок нарушен, а мы с сестренкой получили возможность наблюдать удивительное зрелище, называемое танцем сфер. Пять сияющих разными цветами шаров плавают под потолком, пытаясь договориться и найти свои места в новой иерархии, и мне трудно припомнить что-то более завораживающее.

Перехватив мой взгляд, сестренка поясняет: «Эти мне дядя Ланаор подарил, он недавно заходил в гости». Кто же еще, я и не сомневалась. Сославшись на дела, оставляю сестренку в ее волшебном мире. А мне надо поговорить с папой Виттио.

– Прости, я не хотела тебя огорчать, – спохватилась Лин.

– Ты меня ничуть не расстроила, моя дорогая. Мне и правда, надо с папой посекретничать.

Улыбаюсь, но сестренка поникла.

– Хочешь, я выкину их на улицу? – взгляд виноватый.

– Не говори глупостей. Отличная коллекция.

Целую ее в щечку и сбегаю вниз по лестнице.

Элоя сказала, что на обед сегодня мой любимый супчик с зеленью. Вижу, как переживает, потому не нашла в себе сил отказаться. Не хочу ее обижать. А пока пошли с папой Виттио в его рабочий кабинет, где он принимает пациентов. Почувствовала себя таким же пациентом. Только на что мне жаловаться? На потерю себя?

– Эриния, доченька, – папа Виттио держит меня за руку, – еще раз вернись в начало и попробуй посмотреть на все со стороны. Хочешь, я поделюсь своими воспоминаниями?

В общем, настоял на том, чтобы заглянула в его память. Я отказывалась, он ведь даже не понимает, о чем просит. Поясняла, что могут быть головные боли, да еще затяжные. Но он ответил, что готов. Сказал, что я должна это знать, и будет лучше, если смогу все увидеть его глазами.

Мы сидели на диванчике в его кабинете, держась за руки. Я вдруг увидела, как он постарел, мой папа Виттио. Волосы стали совсем белыми, у глаз морщинки уже не разглаживаются. В глазах столько сострадания и доброты, что захотелось просто расплакаться, уткнувшись в родное плечо.

– Котенок, – сказал папа Виттио, – все наладится. Ты уже так много преодолела, что другому человеку за всю жизнь не пережить. Но ты невероятно сильная, и мы с Элоей гордимся тобой. Ни я, ни она, никто не смог бы вынести столько, сколько смогла маленькая бесстрашная Эриния

Он легонько сжимал мои пальцы и говорил, говорил. Он умеет успокаивать, мой папа Виттио.

А потом я поддалась на уговоры и нашла те воспоминания, о моем первом дне в этом мире. Старалась быть предельно аккуратной, чтобы сильно не навредить. Забавно было видеть себя в том платьишке, сразу вспомнилось еще несколько моментов ленинградской жизни. И чулки теплые такие смешные, растянутые на коленях. Я их тоже вспомнила. Ланаор как всегда напыщенный, самоуверенный. Отчетливо уловила один довольно странный момент. Судя по состоянию папы Виттио, Ланаор копался в его памяти. А вот это уже нехорошо. Следов принуждения не обнаружила, каких-то наваждений тоже не применял. Но работа топорная.

Когда закончила, не стала об этом говорить, чтобы не расстраивать. Вроде все хорошо получилось, сказал, что даже ничего не почувствовал. Но мне все равно неловко. Прости меня, папа Виттио. Ты так много для меня сделал и делаешь, ты стал мне настоящим отцом. И я обязательно во всем разберусь.

Потом мы пошли обедать. Лин чувствовала себя неловко, в итоге пришлось вспоминать всякие смешные истории, чтобы разрядить обстановку. Вроде неплохо вышло. Попросили приходить чаще.

После обеда вернулась в Башню. Ланаор опять принес свежие пирожные. А ведь мы с ним предельно ясно обо всем поговорили, и больше говорить не о чем. Надо подумать, как перекрыть для него портал. Хотя, вряд ли это у меня получится.

Несколько дней разбирала плетения Магистра, дошла и до землетрясения. Оказывается, своими способностями я обязана Ланаору. Не поверила, отправилась к учителю и расспросила обо всем напрямую. Подтвердил. Надо же. А я-то уже столько себе напридумать успела о своих родителях, но все оказалось намного проще. Или сложнее.

Спросила, может ли Ланаор забрать свой дар обратно. Магистр отрицательно покачал головой. Оказывается, они это уже обсуждали, когда решили, что я становлюсь слишком опасной. Тогда, после возвращения. Ну хоть спасибо за честность.

А еще сказал, что Ланаору с тех пор нелегко. И с каждым годом все тяжелее. Сила требует, чтобы я была рядом. Тоже интересный поворот, прямо вечер откровений.

А то я думаю, чего это он меня не отпускает. Не отпускает, но и не подпускает. Надеюсь, начал писать свой дневник. Хотя, тоже ведь столько всего наворотил, оставшейся жизни не хватит, чтобы записать все, что в первой части произошло.

Что-то я сегодня засиделась.

Может, поговорить с ним еще раз? Сказать, что все знаю?

Дневник Эринии Конерс

26 мая 1958 года.

На улице холодает с каждым днем, еще немного, и зима ляжет. Буду по вечерам топить большой камин и пить горячий чай, сидя у огня. Чем не чудесное времяпрепровождение.

Прошлую ночь почти не спала. Воспоминания папы Виттио всколыхнули в памяти события того дня, и вместо ответов я получила множество новых вопросов. Так или иначе, десятого января сорок второго года сбылась часть загадочного пророчества о Великом Исходе. Полный текст предсказания до сих пор хранится в строжайшем секрете, он доступен только избранным из первого круга Ордена. В число которых я по понятным причинам не вхожу.

Знаю только, что предсказывалось землетрясение, исход магии и война. Именно землетрясение и заставило поверить в реальность остальных угроз. Но что странно. Великий Исход уже давно стал историей, лет десять прошло. Война с танларцами тоже закончилась, и даже удалось усмирить их окончательно. Казалось, все, чем так пугало пророчество, уже свершилось. Почему его по-прежнему хранят в тайне?

Не значит ли это, что было в нем что-то еще?

Рука сама потянулась к первому дневнику, и тут обнаружился любопытный факт. Помнится, когда увидела аккуратно вырезанные страницы, то не придала этому особого значения. Учитель в своем праве, он и так оказал мне самое высокое доверие. Но теперь поняла, что удаленные записи могли содержать описание событий того самого десятого января. Причем, убрал он их почти сразу. Видимо, произошло нечто чрезвычайное, о чем он сначала рассказал, а потом передумал и решил уничтожить записи. Потому что дальше он повествует обо всем со слов Ланаора. И ни строчки о том, как прошел день самого Магистра.

Все утро размышляла над этим, а потом не выдержала и снова отправилась к учителю. Помня про свое обещание не падать как снег на голову, пошла как все нормальные люди, ножками по коридорам. Отчего получила очередную порцию недовольных взглядов охраны.

Даже не знаю, в чем именно они меня подозревают. Захотелось соответствовать и навести какую-нибудь картинку. Как там в старых книгах, каждому да по вере его. Но – нельзя. И так уже заработала себе репутацию, начали детей мною пугать. Нашли Бабу Ягу. Может, переселиться в какой-нибудь домик на курьих ножках? «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»…

Мило улыбнулась молодчикам и беспрепятственно открыла дверь, игнорируя их недовольство. Кто они такие, чтобы меня останавливать?

Магистр стоял у окна, рассматривая в свете дня небольшой свиток. Подслеповато прищуренные глаза, подчеркнувшие сеть глубоких морщин, недовольно сжатые губы. Одет все так же с иголочки, и, несмотря на возраст, выглядит довольно бодро. Интересно, сколько ему лет? Ведь сколько помню – все в одной поре. И ничего, по-прежнему при делах, да и на здоровье не жалуется. Разве что зрение ослабло.

Судя по реакции, скорее обрадовался. Мы поболтали о погоде, урожаях, строительстве новых современных домов. А потом я напрямую спросила о тех страницах. Нет, не удивился. Просто поднял на меня свои умные глаза и попросил о сохранении тайны воспоминаний.

И ведь прекрасно понимает, что могу проигнорировать его просьбу. Что мне ничего не стоит считать хоть всю его жизнь, до самого ничтожного мгновения. Но он всегда был добр ко мне и предельно терпелив, совсем как папа Виттио.

Я послушно склонила голову, подтвердив данное ранее обещание.

Магистр поблагодарил и перевел разговор. Ему было интересно, как я устроилась в Башне. Кажется, скучает по прежнему дому. Тут же предложила перенести его порталом, но он отказался, сказал совершенно нет времени.

Мы еще немного поболтали. Жизнь в Аримании меняется буквально на глазах. Теперь уже никого не удивишь электричеством, его нет разве что у меня, но ведь и без надобности. Наладили производство своих автомобилей, превосходящих танларские по всем показателям. Но самый большой прорыв – авиация. Ланаор и тут руку на пульсе держит, никогда своего не упустит. Так что на дальние расстояния пассажиров и почту сейчас самолетами доставляют. Впрочем, посылки как терялись, так и теряются. Говорит, это есть самая неподдающаяся объяснениям загадка его ведомства.

Магистр признался, что не очень доверяет этим новшествам и перемещаться предпочитает хорошо проверенным способом, с помощью порталов Ланаора. Эти слова немного задели. Чем я хуже?