Текст книги "По образу и подобию (СИ)"

Автор книги: Мария Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Никто не интересовался, красива ли его невеста, умна ли, как они относятся друг к другу. Но зато его беспрестанно пытали, подойдет то или другое платье, как он находит выбранную прическу, идет ли этот цвет к волосам, или лучше взять другой, подходящий к глазам. В этой безумной суете были задействованы все, даже матушка волновалась, актуален ли выбранный ею фасон.

Решив доверить столь важные вопросы специалистам, Ланаор предложил семейству в самое ближайшее время выдвигаться в Тиильдер, чтобы на месте получить консультации лучших законодательниц столичной моды и успеть исправить все, что покажется недостаточно хорошим. Не успел закончить мысль, как сестренки завизжали от восторга и повисли на нем, зацеловывая, чуть не задушили. Матушка с тетушками принялись горячо обсуждать душевную доброту и прочие добродетели их любимчика. Даже отец как-то облегченно выдохнул, расправил плечи, и взгляд его наполнился безмерной благодарностью.

Что может быть дороже человеку, чем видеть свою семью счастливой? Сестренки в его честь устроили целый концерт, продемонстрировав все, чему научились за последние два месяца. Они обладали чудесными голосами, чистыми, серебристыми, обе недурно играли на арфах. Под чарами волшебных переливов подумалось Ланаору, что мир этот все же прекрасен, и любые трудности преодолимы, главное не терять в душе высоких устремлений, не терять этого полета души.

Наполненный светлых надежд, он уснул крепким сном и беззаботно проспал до самого рассвета. Дольше не получилось, матушка с сестрами наделали столько шума сборами в дорогу, что и мертвого подняли бы.

Ланаору пришлось завтракать чуть ли не на ходу, затем руководить погрузкой многочисленных коробок самых разных размеров. Когда же последние приготовления были закончены, все, о чем оставалось мечтать бедолаге, так это как можно скорее завершить еще не начавшееся путешествие.

Впрочем, во всем можно найти свои положительные моменты. Последнее время у них с отцом почти не было времени для общения, теперь же, неспешно следуя за едва ползущей вереницей груженых повозок и экипажей, они могли говорить обо всем на свете без всяких помех.

Солнце клонилось к закату, когда на горизонте показались холмы Тиильдера. К дому подъезжали уже при свете факелов, порядком измученные долгой дорогой. Огромный дом Ланаора ожил, наполнившись суетой, засветился сотнями восковых свечей. Оставив родных на попечение слуг, Ланаор поднялся в свой кабинет и погрузился в работу, время от времени любуясь долгопишущим пером, подарком Эринии.

«Завтра, все завтра», – довольно думал он, предвкушая примирительный разговор.

Глава 16. Егор Николаевич

Этиндер,

4 октября 1948 года.

На краю длинного пирса стоял человек. Набегающие волны разбивались о каменную преграду, до стоящего долетали разве что мелкие брызги, на которые он не обращал никакого внимания. Заостренные черты лица, ранние морщины и седина в волосах свидетельствовали скорее о тяготах, перенесенных этим человеком, чем о количестве прожитых лет. Одежда и осанка мужчины выдавали в нем важную персону. Одинокая фигура привлекала внимание прогуливающихся по берегу дам, но подходить с разговорами никто не решался. Сам мужчина был погружен в размышления, не замечая этого интереса.

Наблюдая за игрой волн, Егор Николаевич вспоминал единственную поездку к морю с женой и сыном. В тот счастливый год, еще до войны, ему дали путевку в санаторий. Можно было ехать всей семьей, и что путевка была на апрель месяц, нисколько не умаляло радости. Он помнит, как они ехали поездом, потом на автобусе. Как были потрясены красотой санатория и соленым воздухом, приправленным йодом. И, конечно, самим морем. Сейчас его название казалось странным, а тогда мало кто задумывался о названии, «Черное море» всегда произносилось с придыханием, с ощущением счастья на губах.

Сколько было тогда Ромке, год, полтора? Он удивленно смотрел своими глазищами на волны, на кричащих чаек. Выбирая сухое место как можно ближе к воде, Наташа стелила теплое стеганное одеяло, и Ромка сидел на краю, перебирая камушки своими маленькими пальчиками. Потом Егор брал его на руки и подносил к воде. Там, присев на корточки, он позволял Ромке касаться набегающих волн. Пена щекотала детские ладошки, отчего Ромка так заливисто смеялся, что невозможно было удержаться. И они с Наташей тоже смеялись. Легко и беззаботно. Не догадываясь о том, что это был их первый и последний отдых у моря.

Где сейчас они? Живы ли?

Последнее письмо от Наташи Егор получил перед тем, как их батальон попал в окружение. Потом плен и побег. К своим выбрались только двое. Но оружие им уже не доверили. Лагерный барак и долгое ожидание. Потом Победа, но и после кругом такая неразбериха, до него ли было. Потому терпеливо ждал, когда разберутся.

А потом очнулся в этом мире.

Далеко не сразу Егор понял, зачем он здесь. Сначала с ужасом считал дни, понимая, что его уже хватились. Что это побег. Что, вернувшись, вряд ли сможет все объяснить, и будет приговорен к расстрелу. Что он все равно не знает, как вернуться.

Потом появилась Оля. Девочка почти не помнила русского, он учил ее родному языку при любой возможности. И всю свою жизнь решил посвятить одному: найти возможность оправить ребенка домой.

В этом мире все было непросто. В обещание властей вернуть их на Землю после выполнения возложенной миссии Егор не верил, потому осторожно расследовал все сам, по крупице собирая информацию. Он сотрудничал с местной властью, выполняя их требования, постепенно получая все больше свободы. Но все же не продвинулся ни на шаг.

Время утекало, девочку изолировали от него. Чего только стоила организация вчерашней встречи, все было настолько сыро, что он и не надеялся на успех. И как обрадовался, увидев выходящую из магазина Олю.

Разговор вышел совсем коротким. Девочке удалось кое-что выяснить, и опять следы вели в тот старый храм. Под предлогом изучения его архитектуры Егору уже удалось побывать в храме, но служители внимательно следили за каждым шагом, ограничивая исследование общедоступными помещениями. В этом храме определенно что-то было спрятано, и чем быстрее Егор доберется до этой тайны, тем лучше.

А еще тревожил Егора Олин настрой. Он предупреждал ее о том, что излишним любопытством можно вызвать ненужные подозрения, просил быть осторожнее. Но ребенок есть ребенок, Оля рвалась домой всей душой, и Егор боялся, что она сотворит какую-нибудь глупость, поставив тем самым и себя, и его под удар.

Может, зря он рассказывал ей о Ленинграде, бередя детскую душу?

Нет, не зря.

Каждый имеет право знать о своих корнях, о своей малой Родине.

Последний раз окинув горизонт взглядом, Егор повернулся и пошел к берегу. Стоило ступить на камни, как несколько человек сопровождения метнулись к нему и тихими тенями заскользили рядом. «Охраняют», – с раздражением подумал Егор. Видимо, не заслуживал он пока свободы ни в том мире, ни в этом.

Этиндер,

5 октября 1948 года

Сегодня они привели сына в первый класс. Роман стоит с огромным букетом среди таких же первоклассников, идет торжественная линейка. Они с Наташей в толпе родителей, по ее щеке бежит слеза. «Ну что вы за народ такой, из всего драму делаете», – говорит Егор жене. Наташа смущенно улыбается и шмыгает носом.

Его Наташа.

Егору повезло жениться на самой красивой девочке класса. Вспомнил их первую встречу, так же на линейке первого сентября. Ее косички, нелепо торчащие в разные стороны, и банты на них. И эти серые с зеленым ободком глаза. Он утонул в них сразу, целиком. И захотелось дернуть ее за косичку. Дернул, в ответ получил портфелем по голове.

Так завязалась их большая дружба. Всю школу просидели за одной партой, а после выпускного поженились. И теперь привели сына в первый класс.

Егору захотелось крепко обнять хрупкую фигурку, прижать к себе, но что-то невероятно тоскливое сжало сердце, неизбежное, неотвратное.

Легкой дымкой развеялось видение. Больше ничего нет. Пустота.

Он оборачивается и снова видит ту женщину.

– Отпусти, – просит.

– Это невозможно, ты умер в том мире.

– Вранье, я живее всех живых. Отпусти, я сделал все, что мог.

– Ты не выполнил и сотой доли.

– Не понимаю. Объясни, чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы в этом небе летали самолеты. Да, обязательно нужно электричество. Много электростанций, заводов, разных машин. Кажется, это называется индустриализация. И не забудь про радио и телевидение.

Егора накрывает приступом истерического хохота.

Но она стоит и смотрит равнодушно.

– Это вопрос не одного десятилетия, – устало говорит Егор.

– Так я никуда и не спешу. А вот твое время ограниченно. Могу ли как-то помочь?

– Такое не под силу сотворить одному человеку. Будь у меня книги, ученики, можно было бы попробовать что-нибудь сделать.

– Какие книги?

– Технические, какие еще. Описание процессов и устройств, все, что получится достать.

Она довольно улыбается и становится совсем призрачной.

– Подожди, – просит Егор, – скажи, что с ними сейчас, где они?

Призрачное видение исчезает.

Перед Егором появляется большая комната квартиры Тихоновых, круглый обеденный стол в центре. За столом Наташа и Ромка, Агнесса Ильинична. Наташа выглядит изможденной, на лице морщинки. Ромке на вид лет четырнадцать, немного нескладной, но все равно такой родной.

– Ромка!

– Ромка, – хрипло пробормотал Егор и проснулся.

Светало.

Ошеломленно вспоминая сон, Егор никак не мог понять, что это была за женщина. Она казалась знакомой, и в то же время незнакомой. Он поднялся и сделал несколько упражнений, разгоняя остатки сна. Потом умылся, почистил зубы.

Домработница накрывала завтрак в столовой, что-то тихонько напевая. Егор привык вставать рано, а Николаса в такое время и пушками не поднимешь, потому зачем портить девушке хорошее настроение, пусть поет. Может, любовь какая с нею приключилась, дело молодое.

В задумчивости Егор прошел в кабинет, необходимо было еще раз проверить вчерашние расчеты. И увидел на столе внушительную стопку советских книг.

Какие-то издания старые, хорошо знакомые, но были и совершенно новые. Вторым сверху лежал новенький выпуск журнала «Знание-Сила». Егор открыл его наугад и прочитал выделенный в рамку текст: «Будем же двигать вперед науку на базе уже сегодняшних достижений человечества, подчиняя себе силы природы, но не кустарно, не в одиночку, а организованно, вооруженные всеми самыми совершенными средствами науки и техники. Как заманчивы для молодежи перспективы участвовать в коллективной борьбе за власть человека над природой, над Вселенной».

Он представил, как где-то далеко Ромка читает взахлеб научно-фантастические очерки этого журнала, как загораются его глаза. Подумать только, столько возможностей открывается, столько путей. А он, Карпенко Егор Николаевич, заперт в этом отсталом мире, заперт окончательно и бесповоротно.

Будучи коммунистом с тысяча девятьсот тридцать шестого года, Егор всегда был материалистом до мозга костей, убежденным атеистом.

А теперь он сложил руки в молитвенном жесте и тихо прошептал:

– Господи, если ты меня слышишь, помоги.

Глава 17. Игры богов

– Послушай… – сказал он ей. – Чем больше они умеют, тем изощреннее уничтожают друг друга. Каждое новое изобретение тут же стремятся использовать во вред ближнему. Я предполагал, что если допущу мировую войну с огромным количеством жертв, они одумаются. Но этого не произошло. Они оплакивают погибших, но не выпускают оружия из рук. И я не знаю, как это остановить.

Она не верила.

Тогда он показал ей все, чего она не хотела замечать. Миллионы погибших, миллионы сломанных судеб. Он показал недавно изобретенную людьми бомбу, способную уничтожить целый город, и показал руины двух городов, познавших мощь двух таких бомб.

Она не понимала.

– Твой мир был чудесен, – сказал он ей, – твои люди не знали войн. Скажи, чего тебе не хватало?

Она молчала, упрямо пождав губы.

– Я любовался твоим миром. Уставая от безумия своего, я отдыхал в твоей Вселенной.

Она удивленно на него посмотрела.

– Верни все обратно, – попросил он, – твоя версия была лучшей, я признаю это.

– Я не верю, – сказала она, – я не верю в то, что прогресс обязательно должен привести к уничтожению людей.

Они молча сидели на краю вечности. Под ногами рождались и гибли миры, временные вихри разносили их остатки по небытию. Мертвое пространство бездушных элементов. И только два живых сердца пульсировали в такт, два их мира, населенные людьми.

– И все же не отступлюсь, – решительно заявила она.

– Кто бы сомневался, – печально усмехнулся он.

– Тогда помоги мне.

И он снова не смог отказать.

Глава 18. Побег

Тиильдер, особняк Ланаора Тая,

5 октября 1948 года.

– Ну что вы, это фасон прошлого сезона, теперь никак невозможно появиться с таким рукавом, – Лоренсия Роски и в самом деле выглядела расстроенно, – послушайте, рукав убираем полностью. Хотя… нет. Это платье уже не спасти. Да, с коротким рукавом теперь носят длинные перчатки, выше локтя. Правда, найти их очень трудно, из-за политического кризиса постоянные перебои с поставками. Но у меня есть пара нужных знакомств, достанем.

Сидящие вокруг ведущей законодательницы столичной моды родственницы Ланаора то зеленели от осознания катастрофы, то розовели, будучи обнадеженными Лоренсией. Как это не прискорбно, проживание в провинции дает свои плоды. Очень горькие.

По причине того, что главу семейства с утра скрутила подагра, Ланаору впервые пришлось заниматься семейными делами, и вот уже второй час он грустно прикидывал в уме, во сколько обойдется пошив новых нарядов для сестер, матери и тетушек. Впрочем, удели он раньше внимание вопросу моды, не пришлось бы сейчас оказаться в критической ситуации.

Он уже распорядился послать за лучшими швеями, а еще с минуты на минуту должен был подъехать представитель клана Вэльдов. «Мои мучения никогда не закончатся», – подумал Ланаор.

Ему доложили о прибытии Вэльда-младшего, и тут же гостиную наполнили образцы тканей всех оттенков аквамарина.

– Это вполне подойдет, – распоряжалась Лоренсия, прикладывая ткань к одной из будущих модниц, – хорошо оттеняет цвет кожи, запишите. А это уберите совсем, в этом оттенке как минимум три дамы будет. Давайте подберем что-то более оригинальное.

К тканям полагалась правильная фурнитура, подходящие кружева и прочее. Потом занялись вопросом обуви. Ланаор едва не сбился со счета, подписывая финансовые обязательства.

Когда все закончилось, часы показывали без четверти пять.

– Что ж, – просмотрев записи, довольным голосом сообщила Лоренсия, – все основные пункты закрыты. Переходим к украшениям. Сейчас должен подъехать Эрни Токсон, я оправила посыльного еще в обед. Эрни привезет остатки новой коллекции, думаю, мы сможем выбрать что-нибудь подходящее.

Подагра отца так и не отпустила, потому вместо поездки к Конерсам весь вечер Ланаор принимал участие в выборе диадем, ожерелий, сережек и браслетов.

Именно в этот вечер он впервые серьезно задумался о том, как тяжело нести бремя главы семейства. Впрочем, рано или поздно с этим все равно пришлось бы столкнуться. А еще он подумал, что будет лучше, если у них с Кристинией родятся только сыновья, девочки слишком дорого обходятся.

Это был тяжелый день, утешало только то, что он закончился, и завтра уже не придется заниматься саах знает чем. А еще Ланаор понял, что теперь больше знает о женщинах. «Эриния хоть еще ребенок, но наверняка не устоит перед какой-нибудь очаровательной блестяшкой, завтра выберу ей симпатичный браслетик, и она перестанет на меня дуться», – решил он, погасив последнюю свечу.

Тиильдер,

6 октября 1948 года

– Что-нибудь симпатичное для девочки десяти лет, – проговорил Ланаор, рассеянно рассматривая разнообразие украшений за стеклом.

– Сережки, колечко, цепочку, заколку, подвеску, браслет? – уточнил продавец.

Стекла его очков блеснули, поймав льющийся из окна свет.

– Думаю, браслет, – ответил Ланаор, – это для дочери моего хорошего знакомого, мне кажется, ей понравится что-нибудь с красивыми камушками.

– Тогда как вам этот вариант?

Продавец протянул Ланаору незатейливый браслетик, к которому крепилось несколько подвесок в виде прозрачных капелек. Одинаковые по форме, капли были разноцветными, и выглядело это, действительно, мило.

– Беру.

Положив пакетик с подарком в карман, Ланаор покинул магазин в самом прекрасном расположении духа. После разговора с Магистром он намеревался отправиться к Конерсам, на этот раз не отвлекаясь на другие дела.

От этой улочки к дому Магистра ближе всего было поехать мимо Храма. Заодно можно было заглянуть к Карену Дреди для решения пары вопросов. Это не заняло бы много времени.

Но стоило их кавалькаде оказаться на площади, как внимание привлекла толпа горожан у храмовых ступеней.

– Рик, как ты думаешь, что там происходит? – спросил Ланаор.

– А что, если красивые девушки танцуют что-нибудь экзотическое. Какие-нибудь туземные почитательницы нашей богини. Я бы посмотрел, – парень приподнялся в седле, однако, ничего не удалось рассмотреть.

– Так музыки не слышно, – охладил пыл мечтателя Эор.

– Разве красивым девушкам обязательно нужна музыка? – расплылся в улыбке Рик, довольный своей выдумкой.

– Смотрите, там и правда что-то странное.

Теперь, когда они подъехали ближе, стало хорошо видно невесть откуда взявшихся людей, кутавшихся в пестрые покрывала. Босые, измазанные в пыли, отличавшиеся от ариманцев если не цветом волос, то разрезом глаз, люди эти вызывали живой интерес собравшихся горожан.

– Вы кто такие? Откуда вы? – спрашивали горожане.

Никто из несчастных не понимал обращенных к ним вопросов. Они что-то говорили, возможно, спрашивали, на своем непонятном языке, только кто их разберет, что хотели сказать.

– А не принесло ли этих туземцев какой-нибудь пылевой бурей? – предположил Рик, спешиваясь вслед за Ланаором.

– Не болтай глупостей, – осек его Ланаор.

Они поднялись мимо сидевших на ступенях женщин с детьми, мимо стариков. Ни у кого ни хоть сколько-то приличной одежды, ни обуви.

На верхней площадке лестницы, перед входом, сгруппировались босые едва одетые мужчины, они хмуро проводили взглядом Ланаора и его сопровождение.

В самом храме и вовсе было тесно. Все скамеечки у стен были заняты понурыми стариками, женщинами всех возрастов, многие из них с детьми. Те, кому не хватило скамеек, сидели прямо на полу, они заполнили почти все пространство. Было понятно, что случилось что-то ужасное с этими людьми, что-то очень опасное, погрузившее их во мрак внутренних переживаний. Часть иномирцев, а Ланаор ничуть не сомневался в том, что это были иномирцы, бродили между сидящими, растерянно озираясь по сторонам, переговаривались друг с другом. Какая-то женщина взялась завывать, другая звала кого-то, но никто ей не отзывался. Какие-то дети плакали, другие спали на руках матерей. Мужчины пытались заговаривать с послушниками, предлагавшими питье и еду, услышав незнакомую речь, послушники могли только беспомощно улыбаться в ответ.

– Что здесь происходит? – Ланаор остановил проходившего служителя с ворохом одеял в руках.

– Портал, – коротко ответил тот и кивнул в сторону входа в нижний зал.

Действительно, людской поток двигался именно оттуда. Вдруг Ланаору показалось, будто где-то впереди мелькнул знакомый силуэт, но его отвлекли.

– Приветствую тебя, брат. Великий Магистр уже оповещен, – к нему подошел Старший жрец.

– Приветствую Старшего жреца. Когда это началось?

– Меньше часа назад. Посыльный, которого отправили за тобой, вернулся ни с чем.

– Надо заняться размещением, – Ланаор оценивающе пробежался взглядом, прикидывая количество иномирцев, – их слишком много, пока нам негде их всех поселить. Думаю, в поместье для иномирцев отправим женщин с младенцами.

– Это разумно, – согласился с ним Карен Дреди, – следует как можно скорее найти свободные экипажи.

Отправив несколько человек на поиск транспорта, Ланаор поспешил к чаше для подношений. Здесь повсюду были незнакомые лица, да и что Эринии здесь делать. Хоть и не запрещалось тиильдерцам приводить детей в храм, но все же такое не приветствовалось. Разве можно допускать к святилищу тех, кто в силу возраста не способен оценить величие дарующей жизнь. И уж кто-кто, а Конерсы точно не стали бы нарушать негласные правила.

Успокоив себя таким образом, Ланаор подошел к сидевшей на низенькой скамейке женщине с грудным ребенком на руках. Она была одета в слишком легкое платье, напоминавшее скорее одежду для купания. Рядом притулились еще двое детишек.

На него выжидательно уставилось четыре пары глаз.

– Здаф-стфуй-те, – выговорил Ланаор приветствие землян.

Женщина медленно склонила голову набок.

– Здравф-ствуй-те, – повторил он еще раз это сложное для произношения слово.

Женщина что-то ответила и усмехнулась. Потом подняла голову и выкрикнула какую-то фразу. Вокруг них начала образовываться толпа, усугубляя сутолоку.

Так как запас иномирных слов Ланаора был исчерпан, он жестами попросил женщину подняться и пойти за ним. Что-то недовольно приговаривая, та перехватила младенца поудобнее и поднялась, затем обратилась к сидящим малышам. Дети послушно слезли и вцепились в подол материнского платья.

Ланаор направился к выходу. Следом, придерживая детей, шла иномирянка, сверля его недоверчивым взглядом. За иномирянкой двинулись все собравшиеся, кто с любопытством, кто с таким же недоверием.

К тому времени, как Ланаор смог убедить женщину спуститься по ступеням к подъехавшему экипажу, за ними наблюдала вся площадь.

Иномирянка наотрез отказывалась садиться в экипаж, младенец занялся криком, ситуация накалялась.

– Пожалуйста, помогите уговорить ее принять помощь – обратился Ланаор к одной из горожанок, поймав ее сочувственный взгляд.

В конце концов, женщинам проще понять друг друга.

И это сработало.

Хоть они и говорили на разных языках, довольно скоро в экипаже сидело уже несколько иномирянок с детьми. Оценив ситуацию, горожане начали наперебой предлагать свою помощь, в результате чего к приезду резервной группы сопровождения практически все иномирные мамочки с грудничками были не только размещены по экипажам, но еще и снабжены теплыми платками и узелками с продуктами из ближайших лавочек.

Один за другим экипажи трогались с места, их сменяли другие.

Видимо, поняв, что здесь им хотят помочь, все больше иномирцев подтягивалось к месту посадки. Теперь формировали группу из женщин с детьми постарше и стариков. Несколько горожан прикатили на площадь тележки с продуктами и стали их раздавать, оказалось, владельцы продуктовых лавок. Появились откуда-то и одежда, и теплые чулки, и даже обувь.

– Больше некуда заселять, заняты даже вспомогательные помещения, – доложил Ланаору подъехавший Рик.

– Постоялые дворы, трактиры, гостиницы, дальше по обстоятельствам. Не забывайте фиксировать каждый факт размещения. И еще. Эти пять экипажей направь ко мне. Нет, семь, еще те два, видишь, там тоже дети. Только сам поговори с моим отцом, обрисуй ситуацию в общих чертах.

Присвистнув, Рик дал знак возничим, затем пересек площадь в направлении западной окраины. Следом потянулись экипажи.

– Да сколько их? – в сердцах проговорил Ланаор, оглядевшись по сторонам.

Потом обратился к Эору:

– Давай как хочешь, но чтобы завтра Карпенко был здесь. Возьми с собой человек шесть, нигде не задерживайтесь.

– Сделаю.

Подбежал послушник:

– Срочно нужны целители. Юноши, много, они в ужасном состоянии.

– Сами смогут спуститься?

– Нет, выходят в зал и сразу падают, чуть не замертво.

– Понятно. Эворн, бери людей, развозите по лекарям всех, кому срочно нужна помощь. Постарайтесь никого не потерять, все записывайте, всех. К танларским не суйтесь. У нас четыре поселения рядом, если что, давайте лучше туда.

Экипажей не хватало, но Ланаор это предвидел, отправил искать обычные повозки, какая разница на чем, главное как можно скорее пристроить всех иномирцев. И никого не потерять.

– Брат, горожане просят разрешения размещать иномирцев у себя.

– Хорошо. Всех записывать. Никого не потеряйте.

И все же мысль об Эринии не давала ему покоя. Что-то беспокоило, давило на душу. Но не было ни одного свободного человека, чтобы отправить к Конерсам. Людей катастрофически не хватало.

Это было тяжелое испытание.

Когда поток иномирцев иссяк, и удалось пристроить всех до одного, Ланаор устало поднялся в опустевший Храм. Наставник слушал доклад Старшего жреца, послушники отмывали зал, затоптанный сотнями ног. Иномирцы принесли на себе огромное количество глины, и теперь она была повсюду, но Ланаор не сомневался, что к утру Храм снова будет сиять чистотой.

– Хорошо, вы все сделали правильно, – Великий Магистр ободряюще положил руку на плечо жреца.

– Я хочу посмотреть на разлом, – сказал Ланаор.

В нижний зал они спустились втроем.

И обнаружили, что от дыры в стене не осталось и следа.

– Полагаю, больше подарков не будет, – не удержался Ланаор от усмешки.

– С этими бы разобраться, – задумчиво проговорил старик.

– Разберемся, куда теперь деваться. Я к Конерсам, постараюсь правильно донести до Эринии новости.

– Я бы на ее месте здорово обрадовался, – улыбнулся Великий Магистр.

– Не знаю. Могу быть только на своем. И все гадаю, чем так разгневал Всевидящую и лысого сааха вместе взятых.

– Не сметь произносить! – испуганно воскликнул Старший жрец.

– Да ладно тебе, – отмахнулся Ланаор и поспешил к выходу.

* * *

И все же, проехав больше половины пути, он свернул в противоположную от Конерсов сторону. Разговор с Эринией мог подождать, а вот домашние явно нуждались в его пояснениях. Трудно было даже представить, что там сейчас может твориться. Удовлетворившись таким веским аргументом, Ланаор уже не сомневался в правильности своего выбора, направив коня к дому.

В самом деле, он ведь не мог признаться себе в том, что не был готов к этому разговору. Узнав о прибытии соотечественников, Эриния потребует общения, и это неизбежно приведет к раскрытию ее личности. До сих пор только ограниченный круг людей знал о ее происхождении, что позволяло Конерсам жить относительно свободной жизнью. Если сведения просочатся, появится много вопросов, слишком много. Для ее же безопасности, девочку придется изолировать, что повлечет за собой новые проблемы. Нет, Ланаор не был готов к разговору с Эринией, ему нужно было время. Да и срочности особой не было, по крайней мере, к завтрашнему утру он успеет обо всем хорошенько подумать. А пока следовало как можно скорее урегулировать все вопросы, связанные с пребыванием в его доме иномирцев.

Всадника у главных ворот Ланаор приметил издалека. Ворота были распахнуты, его ждали. Видимо с верхней террасы разглядели их поредевшую кавалькаду.

– Я рад, что тебе стало намного лучше, – сказал он отцу, когда поравнялся с ним.

– Отпустило, хвала богам–создателям.

– Создатель у нас вообще-то один, точнее, Создательница, – вполголоса произнес Ланаор.

– Сынок, я человек старой веры, не надо меня переделывать, – простодушно ответил отец, не уловив иронии.

– Ладно, оставим это. Что там дома?

Они ехали неспешным шагом по кипарисовой аллее, Ланаор слушал обстоятельный доклад Тая-старшего.

Все оказалось не так уж и плохо. Всего прибыло двадцать девять человек, не считая детей. Из них два старца и четыре почтенные дамы, остальные женщины относились к той возрастной категории, которая позволяла вести самостоятельное хозяйство. Юных иномирцев, возраст которых матушка определила как лет от четырех до тринадцати, было восемнадцать. Иномирцев накормили, каждому смогли подобрать подходящую одежду. Некоторые затруднения возникли с детьми, но тут спасибо служанкам и садовым работницам, они принесли все необходимое, проведя ревизию своих домашних запасов. Разместили гостей на первом этаже. Вышло по несколько человек на комнату, но и это матушка считает несколько неуместным и очень надеется, что день-два и Ланаор найдет этим людям более подходящее жилье.

Сказав о мнении супруги, Тай-старший выжидающе замолчал.

Ланаору пока нечего было на это ответить, потому какое-то время они ехали молча.

Первым не выдержал отец.

– И все же. Понимаешь, если бы не этот прием, тогда, конечно.

И снова Ланаор промолчал.

– Послушай, у нас при конюшнях целый комплекс, вполне хорошее жилье, если кое-что переделать. Может, пока туда всех отправим, на время? Места хорошие, сам знаешь. Детишкам раздолье.

– Это невозможно, – ответил Ланаор.

Они были уже у дома.

– Значит, надо еще подумать, – озадаченно пробормотал отец.

Ланаор и сам перебирал варианты, не самым последним из которых было обратиться за помощью к Корвильду. Будущий тесть переносил производство канатов и парусной ткани в Акатон, делал это с присущим ему масштабом, так что теперь освобождался целый рабочий поселок. Возможно, эти дома уже были Корвильдом куда-то определены, однако, попробовать стоило.

Отсутствие камердинера у центрального входа удивило Ланаора, однако, услышав доносившийся изнутри шум, он тут же забыл про такую мелочь. Стоило распахнуть двери, Ланаор и вовсе потерял дар речи.

Казалось, дети были повсюду. Пространство великолепного холла, одна обстановка которого стоила месячного дохода золотодобывающей шахты, было приспособлено под игру в догоняшки. С визгом и радостным топотом здесь носились три мелкие фурии. Двое парнишек устроили соревнования по скатыванию с перил. Еще несколько человек рассматривали чучело пустынного льва, без зазрения совести тыча в его тонкой выделки шкуру пальцами. И в довершение ужаса раздался удар по стеклу. Ланаор медленно оглянулся и увидел, как великолепной работы витраж, украшавший одно из окон, пошел трещинами и в то же мгновение рассыпался тысячами разноцветных осколков.

Звенящая тишина воцарилась в холле.

Только теперь дети заметили вошедших и замерли, испуганно вытаращив глаза.

Быстрые шаги, двери в коридор распахнулись, сначала вошла одна иномирянка, следом еще двое. Детей как ветром сдуло, в мгновение ока они растворились за спинами женщин в сумерках коридора. Понимая, что нанесен невосполнимый ущерб, иномирянки принялись что-то лопотать, одна и вовсе бросилась собирать осколки.

Теперь идея отправить всех на этиндерские конюшни не казалась Ланаору такой уж безумной. Почему бы и нет. Иначе каким образом можно сохранить оставшиеся в доме витражи?

– Кхм, –прочистил горло отец, – так даже лучше, стало намного светлее.

– Несомненно, – подавленно проговорил Ланаор.

На уборку стекла подошло еще несколько человек, тихо позвякивали собираемые в ведра остатки былой красоты. Ланаор вспомнил недавний разговор с Великим Магистром о бренности материального мира и почти погрузился в философские размышления, как заметил в проеме распахнутых дверей летящего во весь опор всадника.