Текст книги "По образу и подобию (СИ)"

Автор книги: Мария Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Под предлогом небольшого отдыха в послеобеденное время уединился в комнате и вороном слетал к Храму, посмотреть на брачную церемонию Николаса Ардеску с иномирянкой. Увидев, что Всевидящая благословила этот скоропалительный брак, Ланаор перестал беспокоиться о своем. В конце концов, от брака Ардеску Аримании нет ровно никакой пользы, в то время как он, Ланаор, укрепляет позиции Ордена. Домой он вернулся в приподнятом настроении.

Тем временем начало торжественного приема стремительно приближалось.

* * *

По всему парку и у парадного входа горели тысячи свечей в стеклянных шарах, развешанные таким образом, что казались парящими в воздухе. Хотя их свет явно уступал утраченным после Исхода магическим сферам, парк выглядел вполне празднично. Но больше всего впечатлял особняк. Многочисленные дорожки огней устремлялись ввысь по белоснежным колоннам и, казалось, рассыпались звездами в бесконечном небосводе. Зрелище это завораживало, заставляя гостей задирать головы и восхищенно вздыхать.

Довершала атмосферу музыка, доносящаяся отовсюду. На площади с фонтанами звучали веселые танцевальные мотивы, с другой стороны дома, там, где раскинулись уютные беседки, перебирали струны арф нежные красавицы в струящихся нарядах.

В ожидании начала торжества гости наслаждались красотами парка, и здесь было на что посмотреть, чему подивиться. При этом молодежь предпочитала сбиваться в группы отдельно от родителей, благо, неформальная часть праздника позволяла такие вольности.

Но вот музыка затихла. Гости потянулись к центральной аллее, занимая свои места в процессии. Грянул торжественный марш, и представители самого влиятельного клана Тиильдера начали неспешно подниматься по парадной лестнице. Едва глава семейства коснулся последней ступени, оркестр затих.

– Мы рады приветствовать достопочтенного Артори Сахтонэ и его семью, – провозгласил распорядитель.

Торжественное приветствие прокатилось эхом, достигнув представителей клана, замыкавшего шествие. Супруга главы семейства обернулась и раздраженно шепнула стоявшей позади невестке: «Если бы не мой отец, поднимались бы они сейчас первыми, как же». На что та сочувственно закатила глаза. Глава семейства предупредительно кашлянул, супруга снова взяла его под руку. Оркестр зазвенел трубами, процессия пришла в движение.

– Мы рады приветствовать достопочтенного Вэлдона Корвильда и его семью, – долетело от парадного входа.

На этот раз мать обернулась к дочерям, идущим следом за невесткой с сыном. Ее взгляд был очень красноречивым.

– Думаю, это пустые сплетни, – едва слышно проговорила старшая из сестер младшей, – если уж Ланаору и жениться на ком-то, то это на Эмилии Драдон, а не на этой дурочке.

– А лучше на ком-нибудь из нас, – мечтательно добавила младшая, – чем мы хуже Эмилии?

Девушки вздохнули и прихорошились, расправив и без того идеально уложенные кружева широких юбок. Под звуки оркестра процессия снова сдвинулась с места. Увы, до красавчика Ланаора было еще не меньше двадцати семей.

Гости входили в огромное фойе, поднимались по увитой цветами лестнице к бальному залу, у входа в который их встречала семья Тай.

Виновник торжества был одинаково вежлив со всеми, разве что немного теплее приветствовал Корвильдов.

Но даже не этот факт испортил настроение большинству прибывших девушек, куда более красноречивой была вышивка на камзоле Ланаора. Уж наряд-то Кристинии они изучили во всех деталях. «Кого-то ждет сегодня жестокое разочарование», – улучшив момент, шепнул Тай-старший супруге. На что супруга назидательно стукнула его по плечу кончиком веера, глаза ее при этом светились гордостью за сына.

Самому Ланаору не было ровно никакого дела до переживаний барышень. Он продолжал приветствовать гостей, никого не обделяя вниманием. Дошла очередь и до сестренок, что шли последними. Увы, их глаза были полны слез.

– Прошу прощения, кажется, вас что-то огорчило? – учтиво поинтересовался Ланаор.

– Что вы, совершенно нет, – моментально отреагировала их мать, – у вас довольно яркое освещение, девочки не привыкли к такому. Сейчас все пройдет.

– Простите, что доставил столько неудобств, – извинился Ланаор, – если желаете, я велю погасить часть иллюминации.

– Ни в коем случае, это вы нас простите, – сказал глава семьи, при этом так посмотрел на дочерей, что их слезы высохли в один момент.

Торжественная минута открытия бала приближалась.

Слуги уже разносили кубки с вином, главы семей вышли в круг. Как и положено хозяину дома, Ланаор поднял свой кубок.

– Благодарю всех, пожелавших разделить со мной радость этого дня!

– Мира и процветания семье Тай! – слаженно ответили гости.

– Мира и процветания Аримании! Первый глоток – дань родной земле, –провозгласил Ланаор и пригубил вино.

– Мира и процветания Аримании! – вторили мужчины, отпив по глотку.

– Второй за верность дружбе и нерушимость мужского слова.

– За верность дружбе и нерушимость мужского слова, – подхватил стройный хор мужских голосов.

Пить церемониальное вино могли только мужчины, причем, главы кланов для этого вставали кругом. Эта традиция подчеркивала ценность каждой семьи, независимо от ее вклада в процветание столицы. Стоять в круге глав было почетно, и вряд ли среди прочих мужчин нашелся хотя бы один, не мечтающий когда-нибудь присоединиться к выдающейся компании.

Пришло время третьего тоста. Понимая, что ему сейчас предстоит сказать, Ланаор немного нервничал. Третье приветствие обычно содержало пожелание успешной торговли, но иногда допускались и другие варианты, если хозяин приема видел в том необходимость.

– Кто бы мы были без нежных подруг, из рук любимых выпьем свои кубки до дна! – проговорил он громко и четко.

«Ах», – выдохнули дамы. «Однако», – подумали торговцы.

Твердым шагом Ланаор отправился прямиком к Корвильдам и передал кубок Кристинии. Бледная и растерянная, девушка смотрела на него огромными глазищами, не зная, как следует поступить. Обхватив ее дрожащие пальцы своими, Ланаор опустился на колено и допил вино.

Тем временем в зале началось движение. Мужчины опускались на колени перед своими женами или невестами, причем, некоторым этот жест давался с большим трудом, далеко не все главы семейств обладали грацией Ланаора. Но дамы их были очень довольны, а несколько напряженная обстановка вдруг разрядилась сама собой.

«Танец с кубками», – выкрикнул распорядитель.

Бал начался.

Движения этого танца были очень простыми, во время фигур пара должна передавать друг другу кубок, держа его таким образом, словно он полон до краев. Но Кристиния от волнения была чуть ли не в предобморочном состоянии. Несколько раз она сбивалась с такта, и Ланаор ловко подхватывал ее, каждый раз подбадривая. Кончики пальцев девушки подрагивали, ее лицо оставалось белым, словно этиндерский мрамор.

– Может, все отменим? – участливо поинтересовался Ланаор на заключительном аккорде.

Машинально кивнув, Кристиния вдруг осознала, что ей сказали. Она возмущенно повернулась, щеки при этом вспыхнули, а взгляд метнул такие молнии, что Ланаор не смог сдержать улыбки.

– Вот и хорошо, – шепнул он девушке на ушко, – так намного лучше. А то не хватало еще, чтобы во время помолвки моя невеста лишилась чувств. Не будем давать повод для всяких пересудов.

Когда до Кристинии дошел смысл сказанного, они уже почти дошли до ее родителей. Теперь у девушки горели не только щеки.

– Дорогой Вэлдон, – громко обратился Ланаор к отцу Кристинии, в зале при этом установилась мертвая тишина, – ни одна девушка во всем мире не сравнится красотой с вашей дочерью. С того дня, как впервые увидел ее, я потерял покой и сон, и мечтаю теперь только о том, чтобы красота вашей дочери озарила мое скромное жилище. Прошу вас отдать Кристинию мне в жены и обещаю, она будет счастлива. Призываю всех гостей быть свидетелями моих слов.

Вэлдон Корвильд благосклонно качнул головой и ответил:

– Я верю твоим словам, Ланаор. Но согласится ли моя дочь на твое предложение?

Когда самый завидный жених Тиильдера опустился на колено перед Кристинией Корвильд и протянул ей помолвочный браслет, все дамы в зале затаили дыхание.

– Дорогая Кристиния, для меня есть только ты, только ты в моем сердце с первой нашей встречи и навсегда. Согласна ли ты стать моей верной спутницей, моей единственной женщиной, той, которой я посвящу всю свою жизнь без остатка?

Дамы все еще боялись дышать, и дело закончилось бы множественными обмороками, потяни Кристиния хоть немного с ответом. Но девушка не была столь жестока:

– Да, я принимаю твое предложение, Ланаор.

И позволила одеть браслет на руку.

Помолвка состоялась.

Кубки наполнялись вином, расторопные слуги сновали с блюдами, полными разными угощениями, гости подходили, поздравляли молодых, а потом танцевали, и снова поздравляли. Грандиозное торжество закончилось под утро.

Проводив последних гостей, Ланаор поднялся на террасу и долго смотрел на просыпающийся город. Он улыбался, вспоминая смущение Кристинии, и как потом девушка разозлилась, стоило заикнуться об отмене помолвки. Милая, чистая, как родниковая вода.

Только неприятный осадок от разговора с Вэлдоном. Не то, чтобы Ланаор был против, но было что-то непонятное и тревожное в этой поспешности. Вэлдон зачем-то настоял на свадьбе уже в следующем месяце. С чего бы это вдруг?

Впрочем, разве это не к лучшему?

Отогнав прочь сомнения, Ланаор снова погрузился в романтические мечты. Вдруг позади раздалось хихиканье.

– Дорогая Кристиния, для меня есть только ты, только ты в моем сердце с первой нашей встречи и навсегда… – театрально заломила руки Дариния.

– Эй, братишка, ты где понабрался всех этих слов? – прыснула от смеха Кариния.

– Кажется, кое-кто начал читать дешевые романчики, – с издевкой проговорила первая.

Девчонки снова засмеялись.

– Много вы понимаете, – обиделся Ланаор.

Не желая спорить, он в раздражении спустился в свою комнату, едва сдержался, чтобы не хлопнуть дверью. Да, готовившись к помолвке, он и в самом деле прочитал все, что нашел об этой церемонии. Но разве любой не поступил бы так же на его месте? Откуда ему, Ланаору, знать, что принято говорить невесте в таких случаях?

Швырнув камзол в угол, он завалился на постель и почти сразу уснул. Как бы то ни было, события, которые так его тревожили, остались позади. И теперь будущее казалось более определенным, а сестренки… они просто глупые.

Глава 26. Дневник Эринии Конерс 21-22 июня 1958 года

Дневник Эринии Конерс

Ленинград, 21 июня 1958 года

Сегодня был чудесный день. Столько впечатлений. Но начну все по порядку.

К вечеру четверга дочитала «Преступление и наказание», вчера начала «Войну и мир», осилила несколько глав. Когда училась в русском квартале, нам рассказывали обо всех значимых книгах нашей культуры, но читать самой – это совершенно другое. К сожалению, совершенно нет времени на понимание некоторых моментов, эта книга просто огромна, и я бегу по ней, мчусь. Словно еду на поезде, а за окном мелькают лица, и невозможно успеть всмотреться в каждого. Потом обязательно перечитаю повнимательнее, а пока едва укладываюсь в график Агнессы Ильиничны.

К счастью, выходные в этом графике предусмотрены.

Утро в Тиильдере наступает по-нашему часа в три ночи, потому в пятницу легли спать пораньше. Перед сном Агнесса Ильинична натерла зеркало до блеска, сказала, что так ей спокойнее. Думаю, что-то в этом есть.

Подскочила минут за пять до звонка будильника. Что-то такое приснилось, отчего на душе стало очень радостно, но сам сон моментально забылся. Собиралась, напевая какой-то веселенький мотив. У Агнессы Ильиничны настроение тоже было приподнятым. Мы быстро позавтракали, а потом меня ожидал небольшой сюрприз.

– Олечка, как думаешь, это можно будет перенести через портал?

Весь! коридор был заставлен сумками.

– Агнесса Ильинична, вы решили переехать к Карпенко? – поинтересовалась я осторожно.

– Нет, что ты, Олечка. Это я Наташе кой-какие вещи собрала. Все-таки наша промышленность намного развитее, столько полезных приспособлений для быта появилось. Да и гардероб не помешало бы ей обновить. Тут постельное еще. Конфет немного, сгущенка, консервы, – пояснила Агнесса Ильинична.

Я попробовала приподнять пару сумок, впечатлилась. Представила, как буду тащить это все от калитки, и открыла портал сразу в столовую. Ничего, пусть привыкают.

Едва зеркальная поверхность растаяла, запахло свежей выпечкой.

– Гостей принимайте, – бодренько заявила я через портал.

Хозяйничающая у плиты Наташа испуганно всплеснула руками.

– Ой, напугали. Проходите, – она убрала с огня сковородку и поспешила к нам, на ходу вытирая руки полотенцем.

Взяв сумочку поменьше, Агнесса Ильинична вышла к Наташе, а я занялась перетаскиванием остальной поклажи.

– Наташенька, девочка моя, – проговорила Агнесса Ильинична, – в этой своей Аримании ты безнадежно отстала от прогресса. Думаю, это надо как-то исправлять.

– Столько всего, но… Не надо было, зачем… – растерянно бормотала Наташа, оценивая растущую гору.

Она стала принимать сумки и относить в сторону.

– А Егор где, мог бы и помочь, – с укоризной заметила Агнесса Ильинична.

– Так умчался еще засветло, у них там сегодня какое-то важное мероприятие, заграничная делегация приезжает. Просил извиниться, что не встретит лично, обещал быть к обеду.

– Ничего, пусть работает. На то он и глава семьи, – одобрительно проворчала Агнесса Ильинична.

Поставив на пол столовой последнюю сумку, я закрыла портал.

– Ладно, мне пора. До вечера, Агнесса Ильинична.

– Олечка, как же так, я вот и блинчиков напекла, давайте чай попьем, – немного наигранно произнесла Наташа.

– Извините, но меня ждут.

– Да-да, я помню, ты теперь у отца работаешь. Хорошо. Роман сейчас в командировке, очень просил, чтобы ты нашла его. Сказал, что ты все поймешь.

– Спасибо, обязательно увидимся. Агнесса Ильинична, хорошего дня!

– И тебе, Олечка.

А вот мама Элоя все-таки усадила за стол. Я пыталась отбиваться, говорила, что уже позавтракала. Но она не захотела слушать даже доводы папы Виттио, переживающего за пациентов. В надежде получить помощь, люди пришли задолго до начала приема и теперь теснились в приемной.

– Подождут – категорично заявила мама Элоя, – ты посмотри, как исхудала наша малышка, без хорошего завтрака не отпущу, даже не думай.

Пришлось подчиниться.

Потом, во время приема, я размышляла о том, как страх смерти пересиливает страх перед Эринией. Никто из пациентов не косился на меня с подозрением, а смотрели только с надеждой. К счастью, у всех проблемы оказались вполне решаемыми. Неужели папа Виттио отказал в помощи тем, лечение которых потребовало бы больших сил? Спросить об этом пока не решилась.

По записи было пятнадцать человек, сверх того никто не пришел. Управились к обеду.

– Устала? – спросил папа Виттио

– Немного.

– На днях Роман заходил, просил передать тебе письмо, посмотри в верхнем ящике стола.

Сказав это, папа Виттио как-то по-особенному улыбнулся, отчего я смутилась. И, кажется, покраснела.

У Ромки корявый почерк еще с детства, но во всех письмах, которые он пишет мне, буквы выведены самым аккуратным образом, хоть первоклашкам для образца показывай. Хотя, нет. Лучше не показывать.

Ромка написал, как сильно скучает и мечтает о нашей встрече. Пробежав глазами по идеально ровным строчкам, готова была в тот же миг оказаться рядом, да только мой дорогой летчик в это время испытывал очередной самолёт. Не думаю, что хорошая идея оказаться на высоте десяти тысяч метров, да еще снаружи железной махины. Так что свидание пришлось отложить.

Мы с мамой Элоей заканчивали накрывать на стол, когда появился Ланаор.

– Элоя, вы как всегда прекрасны. Простите, что вот так врываюсь, но возникли определенные сложности, дела Ордена. Могу ли я забрать Эринию на некоторое время?

– Это срочно? – строго спросила мама Элоя.

– Боюсь, что да. Но вам совершенно не о чем беспокоиться, ничего такого, что могло бы представлять угрозу ее жизни или здоровью.

Ланаор сказал это так серьезно, что даже у меня мурашки по спине побежали. Перед тем, как открыть портал, он крепко взял меня за руку, отчего душа и вовсе чуть в пятки не ушла.

– Мама Элоя, я скоро вернусь, не теряйте. Обедайте пока без меня, – кажется, мои слова прозвучали не очень убедительно.

Мама Элоя посмотрела на Ланаора с укором, но тот даже глазом не моргнул, потянул меня за собой в какой-то мрачный запущенный парк.

Не успела осмотреться, как открылся новый портал, потом еще, и еще. Мы переходили из одного места в другое, нигде не задерживаясь ни на миг. От быстрой смены улочек, парков, каких-то пустошей, у меня начала кружиться голова, и я совершенно потерялась в пространстве. Готова была взмолиться о пощаде, когда Ланаор, наконец, остановился и отпустил руку.

– Думаю, это место вполне подойдет.

Мы стояли посреди заснеженной улицы перед небольшим зданием, за стеклянными дверями которого угадывалось кафе.

– Проходи скорее, пока не замерзла.

– Что случилось, зачем мы здесь?

Ланаор загадочно улыбнулся и открыл двери, приглашая внутрь.

Кафе оказалось вполне уютным. Здесь все было сделано из дерева, даже абажуры светильников. В воздухе витали ароматы кофе и печеных сладостей. К нам подошла вполне доброжелательная девушка, проговорила с акцентом:

– Проходите, сейчас все будет готово.

– Что будет готово? – шепотом спросила я у Ланаора.

Мы подошли к столику у окна, Ланаор учтиво отодвинул стул, помог сесть, сам устроился напротив.

– Мы так давно не сидели с тобой просто так, я подумал, почему бы и нет. Здесь подают чудесные пирожные, между прочим.

– Не тяни, что случилось? – от страха у меня уже зуб на зуб не попадал.

Хотя внешне это никак не выражалось, внутреннее чутье подсказывало, что Ланаор нервничает. И вдруг от неожиданной догадки у меня даже в глазах потемнело.

– Что-то с Ромкой?

Он недовольно поморщился.

– С твоим приятелем все в порядке.

Но я не поверила, хотела открыть портал, только Ланаор не позволил. Впрочем, я и так поняла, что с Ромкой все в порядке.

Ланаор немного помолчал и добавил примирительно:

– Просто недавно случайно набрел на это уютное местечко и подумал, что тебе здесь понравится. Что в этом плохого?

Я не верила своим ушам. Действительно, наделать столько шума, и все как в порядке вещей.

– А как же дела Ордена, ты говорил про возникшие сложности, – поинтересовалась я.

– Разве душевное равновесие первых лиц Ордена не является первостепенной задачей? – с деланым добродушием ответил Ланаор.

Подошла девушка, поставила на стол две чашки приятно пахнущего корицей кофе и вазочку со сладостями. По вкусу пирожное напомнило ванильный пломбир, было таким же нежным и в меру сладким.

– И как? – Ланаор смотрел на меня как на маленькую.

– Пока непонятно, – схитрила я.

И… не заметила, как они закончились.

– Как всегда, мне ничего не досталось, – притворно выдохнул Ланаор.

Мне стало неловко, предложила заказать еще, но он отмахнулся.

– В следующий раз.

И радостно улыбнулся. Вот прямо ущипните меня. Пока я гадала, с чего бы такие перемены, Ланаор протянул мне салфетку.

– Опять умудрилась измазаться по уши.

Еле сдержалась, чтобы не сказать какую-нибудь гадость. Подскочила, хотела сбежать, но не успела. Меня обхватили сильными руками, и вот мы уже на вершине какого-то склона. Вокруг веселье, толпы смеющихся людей скатываются вниз по очереди на больших низких санях. Мы с Ланаором оказались тоже тепло одетыми.

– Прокатимся? – весело предложил он.

Это все напоминало какой-то безумный сон. Но такой сладкий. И как было отказаться?

Склон длинный, и не все сани благополучно докатывались до долины, у нас на глазах одни сошли с колеи и завалились в сугроб. Барахтающаяся по пояс в снегу компания смотрелась забавно, да они и сами хохотали, пытаясь вернуться на трассу.

Мы долго катались. И тоже валялись в снегу. Это и правда очень весело. Потом ужинали у большого камина. Ланаор рассказал о своем детстве в Башне. Он тогда часто сбегал, бродил по лесу. Как-то с утра у него были теоретические занятия о природе огня. Рассказав основы, учитель, который уже тогда был Великим Магистром, оставил его читать параграф, а сам ушел в класс к старшим ученикам. Ланаору было тогда лет шесть, читать еще не любил. Вот и решил вместо этого опять в лес улизнуть. Очень любил рассматривать, как всякие зверьки живут. Ходил, рассматривал, потом надоело, решил поупражняться со стихией огня. Сил у него было много, а ума нет. Спохватился, когда лес вокруг полыхать начал, жар нестерпимый, куда бежать непонятно. А еще от Магистра влетит. Вспомнил про дальнее озеро, в котором рыбу иногда ловили. Вода ведь огонь гасит. Но чтобы наверняка, мысленно вызвал воды побольше. В итоге устроил потоп, чуть сам не захлебнулся, чудом спасся. А когда Магистр с другими учениками прибежали, обнаружился еще и рыбак на сосне, его вместе с водой захватило. Живой, здоровый, только слезть не может, высоко. Тогда Ланаор впервые узнал, что можно менять воспоминания. Рыбака отвезли в его селение, внушив, что тот стал свидетелем редкого природного явления.

А еще озеро сильно обмелело, уровень воды где-то через месяц восстановился. Зато рыбы по лесу насобирали и насушили на год вперед, несколько возов даже на рынок отвезли. Ланаора заставили вместе со всеми эту рыбу собирать, выдав большую корзину. А потом еще и потрошить. Рыбы было так много, что она ему потом долго в глазах стояла. Зато больше не тянуло на опасные эксперименты.

Посидели, потом в Тиильдер вернулись. Я сначала к Конерсам, потом за Агнессой Ильиничной и в Ленинград.

Рассказала Агнессе Ильиничне про катание с Ланаором.

– А как же Роман, Олечка? – спросила она.

– Агнесса Ильинична, я не знаю. Ланаор раньше всегда отталкивал, но он меняется. Сегодня он показал мне, что все может быть совсем по-другому.

– Оля, у женщины должен быть характер, – Агнесса Ильинична даже прихлопнула ладонью по столу, – если твое сердце тянется к Ланаору, имей смелость сказать об этом Роману прямо, чтобы он не питал лишних надежд.

– Хорошо, завтра так и сделаю.

– Вот и правильно.

И все же Агнесса Ильинична очень расстроилась.

Да и мне не спокойно на душе. Как я скажу Ромке о том, что у нас с Ланаором теперь все будет хорошо? Что я смогла достучаться до его сердца?

Дневник Эринии Конерс

Ленинград, 22 июня 1958 года

Сегодня Агнесса Ильинична себя плохо чувствовала, не могу понять, что с нею. Она пролежала почти весь день, просила сидеть рядом и никуда не уходить. К вечеру вроде немного отпустило, и то хорошо.

Так что в Ариманию попасть не удалось.

Ничего, на следующих выходных все получится.

Весь день в голову лезли разные глупости.

Например, построит ли Ланаор для нас большой дом?

Не так, чтобы очень надо, но первую жену он привел в настоящий дворец.

Так, все, без глупых мыслей.

О Ромке стараюсь не думать.

Мне его очень-очень жаль, но…

В моем сердце Ланаор навсегда.

Он всегда был мой.

А Ромка обязательно встретит свою настоящую любовь.

Хотя, эта мысль мне как-то не очень нравится. Если представить, что он другую обнимает и нежно целует, говорит такие слова, что мне говорил, даже сердце болеть начинает.

Нет-нет, я должна про все забыть.

Надо будет подумать, куда пригласить Ланаора в следующую субботу. И самой его поцеловать, а то ведь не дождешься.

Я ведь не распущенная девушка?

Я просто хочу быть рядом с человеком, которого люблю.

И что в этом плохого?