Текст книги "По образу и подобию (СИ)"

Автор книги: Мария Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

По образу и подобию

Глава 1. Дневник Эринии Конерс 18-21 мая 1958 г

Дневник Эринии Конерс

18 мая 1958 года*

Мне было года четыре, когда я попала в этот мир. Полюбила папу Виттио и маму Элою, совершенно забыв свою прошлую маленькую жизнь. Наверное, до сих пор так и жила бы в неведении, считая себя родной дочерью Конерсов. Отпрыск талантливых магов, родившаяся абсолютной пустышкой в плане магических способностей. Впрочем, окруженная заботой и любовью, никогда не чувствовала себя ущербной, а через несколько лет это и вовсе перестало быть недостатком. Великий Исход случился.

В одну из новогодних ночей волшебство мира просто исчезло. И именно это изменение повлекло за собой все последующие. Спокойная жизнь нашей маленькой страны закончилась.

Много думала о событиях того времени. Например, если бы Карпенко-старший сразу начал сотрудничать с Орденом, как бы сложилась моя жизнь? Нет, я рада, что все так получилось. По крайней мере, теперь я точно все про себя знаю.

До какого же отчаяния дошел тогда Ланаор, что потащил меня на эту встречу. Неужели не понимал, что так просто это все не закончится. Вот если бы не его вечная самонадеянность, вот расскажи он все сразу, я бы поняла. Мне было почти десять, а все за дурочку считал. Окружил тайнами и недомолвками. Я это чувствовала, хотя и не придавала особого значения, доверяла.

А потом мой мир перевернулся.

Тогда я еще не знала, кто этот человек, да и откуда. Просто он со мной заговорил по-русски. От неожиданности, помню, даже в глазах потемнело. А потом воспоминания одно за другим начали проявляться в голове, словно очнулась от долгого сладкого сна.

Моя настоящая мама сказала: «Как только война закончится, я куплю тебе красивое платье и много-много конфет». И ушла.

Я закрылась одеялом с головой и плакала, хотелось к маме. Иногда казалось, что она подходит к кровати и протягивает кусочек хлеба. Выгляну – пусто.

Потом я засыпала, и во сне мама звала на кухню: «Лялечка, каша остыла, беги скорее кушать». Надо было всегда ждать, чтобы каша остыла, иначе можно обжечь язык, а это очень неприятно, несколько дней больно есть будет. Я бежала на кухню, залитую солнечным светом. На столе стояла моя любимая тарелка с кашей, кусочек масла в центре растекался лужицей. На дне тарелки был нарисован петух с косой из сказки про зяюшкину избушку. Чтобы его увидеть, надо обязательно все доесть. Я брала чайную ложечку и осторожно подцепляла застывший край. А мама стояла рядом и улыбалась.

Мой самый тёплый, самый счастливый и самый грустный сон. Он иногда приходит ко мне, маленькое воспоминание из прошлого.

А тогда, в ленинградской холодной квартире, я просыпалась и понимала, что по-прежнему одна, что нет никакой каши, нет даже хлеба. Помню, как обиделась на маму. Очень хотелось пойти к тёте Зине, которая жила в соседней квартире. Раньше тётя Зина стряпала вкусные печенья, и мы с Наташкой, ее дочкой, любили пить с ними чай. Но ведь перед уходом мама запретила выходить из квартиры и заперла за собой дверь. Наказала сидеть тихо и не отвечать, если постучат. И потому я очень на нее сердилась, но ослушаться не осмелилась.

Мы с куклой Любочкой лежали под пуховым одеялом и просто ждали. А потом на улице началась воздушная тревога. Я даже обрадовалась, ведь теперь мама точно придет, чтобы отнести нас в бомбоубежище. Но пришла Всевидящая. От этой женщины пахло свежим хлебом, летней ягодой, чем-то еще очень родным. Наверное, я решила, что ее прислала мама. Протянула навстречу руки, и женщина наклонилась. Ей не понравилась Любочка, она отложила куклу в сторону, потом завернула меня в одеяло и понесла куда-то. Если бы знать, что так безнадежно далеко. Но я этого не знала, и даже как-то успокоилась, поверив, что теперь все будет хорошо.

Интересно, почему Ланаор не оставил найденного в Храме ребенка в своем большом доме? Придумал бы что-нибудь про дальнюю родственницу-сироту. Кто его знает.

Конерсы хорошие люди, я им очень благодарна. Виттио и Элоя заменили мне родителей, я ведь даже поверила тогда, что они и есть мои настоящие мама и папа. Какое счастливое было время, действительно, все было похоже на сладкий сон. Пока Ланаор не привез меня на встречу с Карпенко.

Разговор с Егором Николаевичем вернул воспоминания, и в этот миг вся моя сказочная счастливая жизнь разлетелась на мелкие осколки. Помню, как я их всех тогда возненавидела: Ланаора, Конерсов. Даже того несчастного щенка. Словно все они были в чем-то виноваты. Бедная Элоя, бедный папа Виттио, как много огорчений с тех пор я им принесла.

Если у меня будут дети, пусть они родятся милыми и добрыми. Наставник как-то сказал, что все в жизни возвращается. Всемогущая Всевидящая, сделай исключение, у меня ведь нет столько терпения, как у Конерсов.

Впрочем, мне еще рано думать о детях.

Разобраться бы до конца в том, кто я на самом деле и чего хочу.

Кем я хочу быть дальше, Эринией Конерс, хранительницей покоя Аримании, за глаза называемой ведьмой? Или обычной девушкой из русского квартала Петровой Олей? Это ведь тоже можно устроить.

Папа Виттио посоветовал вести дневник. Он сказал, что это поможет разобраться в себе, в своих мыслях. Надо хотя бы попробовать.

Сегодня мне исполнилось двадцать. И я встречаю этот день в полном одиночестве. Потому что сама так решила. Мне разрешили поселиться в Башне. Ланаор что-то говорил об охране, но это смешно. Кто осмелится приблизиться?

А ведь наверняка все в Ордене вздохнули с облегчением, когда я приняла такое решение. Так что охраняйте лучше себя от меня и не лезьте со своими душеспасительными беседами.

С днем рождения, Олечка. Или Эриния?

Дневник Эринии Конерс

19 мая 1958 года.

Весь день проплакала.

Так не хватает Агнессы Ильиничны. Она бы сказала: «Олечка, ну что за глупости, посмотри, какой чудесный сегодня день», – и наверняка потянула бы на прогулку. Удивительная женщина. Жаль, что тогда я была еще ребенком и многого не понимала. А теперь накопилось столько вопросов, но задать их некому, ловушка захлопнулась. Где-то внутри чувствую, что она все так же в своей квартире, надеюсь, это не утешительный самообман. Каждый день желаю ей крепкого здоровья, очень хочу, чтобы дождалась. Люди ведь могут жить долго. Вдруг что-то изменится, и я смогу вернуться?

Странно все получается. Та учительница из ташкентской школы тоже была пожилой и очень умной, она занималась со мной несколько месяцев, но я ее почти не помню. А сколько я знала Агнессу Ильиничну? По пальцам можно дни посчитать. Только теперь часто размышляю, что бы она сделала на моем месте, как бы поступила. Понимаю, что все только фантазии, но помогает.

Ланаор вчера приходил. Явился уже на закате. В душу не лез, просто принес подарки и поздравления. Видеть его не хочу. Но он и сам понимает. Просто сложил все на стол и удалился порталом.

Хочу к морю. Егор Николаевич как-то разрешил заглянуть в его воспоминания о Ялте. Ромка тогда был совсем еще маленьким, таким смешным. И его жена Наташа совсем молоденькая, по возрасту почти как я сейчас. Но главное – море. Нет, главное, – НАШЕ море. Здесь тоже, конечно, море. Только это ведь не то. Егор Николаевич тоскует, я вижу. Значит, совсем не то. Но я другого и не видела. Надо завтра прогуляться по Этиндеру. Надеюсь, не встречу никого из знакомых.

Подарки так и не посмотрела. Даже не интересно, что там.

Снова пробовала открыть портал на Землю, и снова ничего не получилось. Десять лет пытаюсь. Хотя бы для того, чтобы перенести сюда Агнессу Ильиничну. Для ее возраста здесь самый лучший климат, Наташа часто об этом говорит.

Но больше всего я хочу пожить в Ленинграде. Иногда мечтаю, как гуляем мы с Ланаорам по ленинградским улочкам, я ему показываю, какие там у нас дома красивые, трамваи. На самом деле я и сама почти ничего не видела, но тем желаннее моя мечта. Этиндер немного напоминает Ленинград, там тоже много каналов. Люблю бродить по его улочкам, а еще смотреть с мостиков на плавающих внизу рыбок. Но душа рвется в Ленинград.

Только Ланаор не захочет со мной гулять, он слишком занят. Последнее время и вовсе меня избегает, а когда открыто попросила быть вместе… Теперь мне стыдно за тот порыв, и я просто не могу его видеть. Как я могла сказать такое?

Вот бы попасть к Агнессе Ильиничне, сделать всякие нужные документы и поселиться в ее квартире. Думаю, она была бы только рада. И ей веселее, и я почти дома.

А еще можно вернуться в свою квартиру.

Хотя, там давно живут другие люди, от нашей обстановки совсем ничего не осталось, сама видела.

Так что лучше к Агнессе Ильиничне.

Наверняка Ромка тоже скучает по Агнессе Ильиничне, он с матерью долго у нее жил. Да и Егор Николаевич тоже.

С Ромкой неловко получилось.

Он забавный. И очень талантливый, сразу видно, весь в отца пошел. Такого уже наизобретали, даже дух захватывает. Может, и подправила бы ему немного мозги, но в такую голову лезть страшно. Пусть дальше изобретает. Годик, другой, выветрится вся эта романтика. Может, встретит свою настоящую любовь.

А я вообще в Ленинграде жить буду.

Дневник Эринии Конерс

20 мая 1958 года.

Хорошо, что решилась на прогулку по Этиндеру. На душе стало спокойнее, даже силы прибавилось.

Сидела у самой линии прибоя и просто смотрела на волны. Ушла подальше от всех отдыхающих, так что никто не потревожил.

Просто сидела, смотрела и старалась ни о чем не думать. Вода кажется живой. Ластится к ногам как котенок, а у самой такая мощь, что трудно и представить ее всю сразу. Интересно, на Земле так же?

Для купания уже довольно прохладно, но и не хотелось. У моря совсем другой воздух. Просто сидела, дышала, смотрела на воду, впитывая ее бесконечное спокойствие. А ведь и правда. Какое дело морю до людских проблем? Хоть сколько прольется крови и слез, а все вода смоет. О многих людях и памяти не останется. И даже если совсем никого не станет из людей, что с того морю?

Раньше Ланаор рассказывал, что хотел создать свой мир, такой, чтобы совсем без людей. Чтобы не расстраиваться лишний раз. Мечтал забрать меня с собой, чтобы я там цветочки разводила. Смешной. Почему-то передумал. Жаль.

Хотя, ничего бы из этого не получилось. Он ведь считает, что тут без него совсем плохо будет. Еще один «спаситель».

Вернулась вечером.

Оказалось, что меня уже ждали.

Женщина привезла на повозке своего мужа. Интересно, как вообще смогла добраться.

Столько отчаяния в глазах.

А там – мелочь, обычная бытовая травма. Хотя, без помощи все могло печально закончиться. Подправила, дел на пару минут. Разрешила переночевать в домике для охраны. Ночью по лесу точно ехать не стоит. От денег отказалась, так она мне свою корзинку вручила. Какие-то продукты, только на что они мне? Есть совсем не хочется.

Надо разобрать подарки, вдруг там тоже какие-нибудь продукты положили. Хотя, вряд ли.

Дневник Эринии Конерс

21 мая 1958 года.

Читала всю ночь. Магистр удивил. Оказывается, тоже вел дневник, да еще несколько лет. Непонятно только, почему именно мне передал. Видимо, все еще считает своей ученицей. Это приятно. Хотя ученица из меня вышла не очень. Может, до сих пор не теряет надежды?

Ланаор хотел наделить его магией, но Магистр гордо отказался. Все верит в разумность Всевидящей. Они все верят. Даже Ланаор теперь притих. И это после того, как она с ним поступила. Никогда бы не простила и не смирилась бы.

Магистр много пишет о Ланаоре. Оказалось, он такой же чужой в этом мире, как и я. Теперь понятно, почему Всевидящая не смогла лишить его способностей. Но у меня такая же магия, как у Ланаора. Может, мы с ним из какого-то вообще другого мира? Ведь на Земле магии нет.

Почерк Магистра очень трудно разобрать. Написано на старинный манер с множеством завитушек, отчего выходит, что не столько читаешь, сколько в хитросплетении линий разбираешься. Несколько раз хотелось пролистать дальше, чтобы найти свою историю, но приходится набираться терпения. Ведь можно упустить важные детали.

Примерно в полдень опять заявился красавчик. Смотрит, как ни в чем не бывало, принес мои любимые пирожные. Неужели не понимает, что делает больно своим участием?

Заварила ягодный чай и сама не заметила, как съела все до одного. Такие могут делать только в Тиильдере. Хорошо, что город восстановили, но очень жаль, что никогда больше не прогуляться по прежним улочкам.

Еще один потерянный для меня город.

Прости, папа Виттио, я пока сделаю паузу. Мне нужно прочитать дневники Магистра и хорошенько подумать обо всем. Может быть, когда-нибудь продолжу свои записи. Пока еще не знаю.

Пусть завтра будет лучше, чем сегодня.

________________________________________________________________________

* по земному исчислению.

Глава 2. Великий Исход и события, ему предшествующие

Одиннадцатью годами ранее

Башня, 29 февраля 1947 года.

Приближалась последняя ночь лета. Ночь, в которую должна была решиться их участь. Магия покидала этот мир. По каким-то причинам Ариманские земли стали последним ее прибежищем. Солнце неспешно скатывалось за край небосклона, заливая долину алым светом. Заря окрасила крепость на высоком холме, окрасила высокую круглую Башню, подсветила верхушки деревьев, растущих непроходимой чащей до самого горизонта.

С высоты смотровой площадки Магистр задумчиво рассматривал темнеющие холмы, цепочку далеких гор. Старый маг многое повидал на своем веку. Он видел, как росли города, как прокладывались каналы, как поднимались новые сады. Он видел рассвет Аримании. Думал ли он когда-нибудь, что увидит и ее закат?

На миг ему показалось, будто вся земля залилась кровью. Старик закрыл глаза и постарался избавиться от наваждения. «Этого никогда не произойдет, – подумал он, – этого не должно произойти».

Пророчество… Пять лет они спешно укрепляли границы, учились обрабатывать землю, искали замену магическим предметам. Как быстро пролетело время, они ничего не успели.

Сумерки сгустились, засияли звезды в черноте нависшей бездны. Вот уже и луна засеребрила верхушки деревьев, приближалась полночь.

«Пусть только не сегодня, дай нам еще немного времени», – попросил он у неба. Еще хотя бы год.

Старик смотрел на звезды в надежде, что вот-вот они придут в движение и прольются на землю сияющими каплями. Но звезды таинственно мерцали где-то вдалеке, словно пригвожденные к небосводу.

Не было благодатного дождя, и это могло означать только одно: пришло время свершиться пророчеству.

Его ученики стояли рядом. Самые сильные маги Ордена. Теперь уже бывшие маги.

Край неба начал светлеть, повеяло утренней прохладой. От земли потянулся легкий туман, вот уже и первые лучи озарили долину, засвистели свои незамысловатые песенки первые птицы. Ночь закончилась.

Старик раскрыл ладонь, но не смог создать даже искры. Маги зашевелились, каждый попытался что-то сотворить: одни рисовали в воздухе воображаемые руны, другие выполняли привычные пассажи для оборота, третьи пробовали притянуть что-то извне. Только ничего из этого не выходило.

Они были растеряны. Ведь одно дело представлять тот день, когда лишишься дара, другое – вдруг ощутить эту пустоту и беспомощность.

– Великий Исход завершен, – обреченно произнес Магистр.

Мужчины склонили головы.

Старик размышлял, глядя на них. Все ли сохранят свою преданность теперь, нет здесь предателя, не зреет ли заговор? Вспомнилось кровавое видение. Магистр отрицательно качнул головой, пытаясь избавиться от мрачных мыслей. Они были отданы ему в учение еще младенцами, как может он сомневаться в тех, кого растил в любви и заботе? В тех, кому стал наставником. Лишь у одного опасный дар проявился намного позднее, его привели в возрасте лет четырех . Но и это не повод подозревать в неверности.

Его последний ученик поднял голову и с тоской посмотрел в глаза. Сердце Магистра дрогнуло. Даже Ланаор был сейчас напуган.

Молча спустились они в большой зал, где ждал богато накрытый стол. Засуетились слуги, подавая горячие блюда, проснулись и заиграли что-то веселое музыканты. Начало нового года никто не отменял, несмотря на отсутствие самой зрелищной его части.

Вскоре кто-то ловко пошутил о потерянной возможности лицезреть вместо носа клюв, кто-то порадовался, что не придется больше менять погоду из-за капризов супруги, потом что-то еще, и еще, новые плюсы их положения подавались таким образом, что скоро захохотали даже слуги с музыкантами.

Спустя два дня

Башня, 2 марта 1947 года

Рано утром из крепости выехала большая группа всадников. Кавалькада достигла развилки, остановилась. Всадники тепло попрощались друг с другом и разъехались в разные стороны. Магистр наблюдал за ними с вершины Башни.

Когда последняя фигура скрылась в тени деревьев, взгляд старика заскользил по линии горизонта. Он любовался холмами, поросшими бескрайним густым лесом, едва видной цепочкой далеких гор, укрытых снегом. Когда еще увидит все это, да и придется ли. Магистр бережно погладил шершавой ладонью каменную кладку. Он построил башню своими руками, он знал каждый ее камень. Здесь прошла вся его жизнь.

Старик закрыл глаза.

– Учитель, нам пора, – звонкий голос прервал тягостные размышления, – в Тиильдере нас уже заждались!

– Мал еще, чтобы Великого Магистра подгонять, – недовольно проворчал старик.

Он не хотел уходить, не хотел отрывать рук от камня, не хотел открывать глаз.

– Старость – дело наживное, учитель. Исправлюсь… когда-нибудь со временем.

Магистр обернулся и с недовольством посмотрел на ученика.

На юношеских щеках мелькнули ямочки. Ланаор Тай был любимцем Магистра и знал, что ему прощаются любые колкости. Он был последним воспитанником и потому самым дорогим, ровно как бывает дорог родителям последний, самый младший ребенок.

– И когда ты только повзрослеешь… – проворчал Магистр.

Сколько времени прошло с тех пор, как испуганные Таи привезли сюда ребенка? Пожалуй, лет двадцать. Несмотря на все усилия, Ланаор умудрился остаться все тем же импульсивным мальчишкой, предпочитающим сначала делать, а потом думать. И только невероятное везение уберегало его от неприятных последствий поспешных решений.

Над природой этого уникального везения Магистр рассуждал не раз, но так и не приблизился к разгадке столь непостижимого явления. К своим двадцати четырем Ланаор стал едва ли не самым успешным торговцем Аримании и, понятное дело, завидным женихом. Даже родовитые отцы Тиильдера не прочь заполучить этого везунчика себе в зятья: внушительное состояние Ланаора вполне удачно сочеталось с привлекательной внешностью и обезоруживающим обаянием.

Казалось бы, что в нем такого? Темные волосы, серые глаза, приятная улыбка, – каждый второй ариманец может похвастать таким набором. Но было в парне нечто неуловимое, и оно выделяло Ланаора среди других, заставляя юных девушек вспыхивать от одного только присутствия этого баловня судьбы. Сколько сердец разбил, даже не догадываясь об этом.

Магистр усмехнулся, потянулся и потрепал тщательно уложенные волосы. Ученик недовольно отдернулся, тут же пригладив взъерошенные вихры. Что ж, старик знал, чем досадить красавчику.

Они спустились во двор. Магистр еще раз тщательно проверил навьюченных лошадей, дал последние указания управляющему и довольно ловко для своего возраста вскочил в седло. Их ждал Тиильдер.

* * *

Тропа шла через лес, но была хорошо знакома, ничто не сбивало мерный ход. Будучи замыкающим, Ланаор Тай внимательно поглядывал по сторонам, все было спокойно. Впрочем, вряд ли стоило сейчас чего-то опасаться.

Утренняя прохлада пробирала сквозь одежду, заставляя плотнее кутаться в дорожный плащ. Вместе с магией ушло тепло, что согревало в любое ненастье. Сколько ночей он провел под открытым небом, порой приходилось останавливаться на привал в холодном предгорье. Но никогда Ланаор не чувствовал себя таким продрогшим.

Его товарищам было не легче. Кто-то накинул на себя покрывало, кто-то похлопывал и растирал руки время от времени, пытаясь хоть как-то согреться. Что уж говорить о старике. От одеяла отказался, нахохлился в седле как старый ворон. Оставалось надеяться, что Магистр не расклеится в пути. Ему предлагали остаться в Башне хотя бы на месяц, привыкнуть к потере дара, но разве тот согласится.

Тропа была слишком узкой, по ней только верхом или пешком, даже небольшая телега не пройдет. С другой стороны, кто заподозрит, что сам Великий Магистр поедет вот так, в составе небольшого отряда. Если где и задумают засаду, то на широкой дороге. И ожидать будут кортеж, не меньше.

Поднявшееся комарьё принялось нещадно впиваться в открытые участки кожи. Еще пару дней назад они не знали такой проблемы, простенького заклинания хватало на несколько часов спокойной жизни. А теперь придется привыкать. Ланаор остановился, отломил небольшую веточку и принялся ею отмахиваться. Когда-то он видел такое у кочевников, почему бы не попробовать. В какой-то степени помогло.

Что теперь будет с ними со всеми?

Мысленно Ланаор вернулся в тот день, с которого все началось. В день, когда пророчество начало сбываться.

За пять лет до описанных событий

Тиильдер, особняк Ланаора Тая, 10 января 1942 года

…В то раннее утро легкий туман стелился над озером. Огромный город, раскинувшийся вокруг водной глади, просыпался дребезжанием повозок и звоном колокольчиков, оповещающих о свежей выпечке. Поднимающееся из-за горизонта солнце подкрашивало черепичные крыши в розовый цвет, уже вовсю щебетали птицы.

Завтракая на открытой террасе своего нового дома, Ланаор любовался открывающимся видом. Ему только девятнадцать, а уже сбылось все, о чем он мечтал: огромный дом на холме, с верхнего этажа которого весь город как на ладони; высокий статус в Ордене; признание торгового сообщества.

За последние несколько месяцев удалось заключить довольно много выгодных контрактов с земельниками, о чем он лично собирался докладывать вечером на Совете торговых кланов. При хорошем раскладе можно было ожидать расширения своих полномочий в самое ближайшее время, а еще через год одобрения на брак с невестой из правящего клана, что позволило бы окончательно закрепить высокий статус. Представив свое выступление и последующее одобрение старейшин, Ланаор мечтательно улыбнулся. Он был молод и энергичен, Великие Силы благоволили всем его начинаниям. И если все складывается хорошо, почему бы не желать лучшего?

Время до обеда талантливый юноша планировал посвятить делам Ордена: посетить храм, обсудить со старшим жрецом текущие вопросы, написать отчет для Магистра и, по возможности, предложить несколько идей по реконструкции древнего здания. В самом деле, смотрелась эта древняя постройка довольно убого среди окружающих его помпезных особняков.

Отправился в дорогу Ланаор сразу после завтрака. В новенькой карете, украшенной гербом Таев. Несущийся над волнами белокрылый конь в обрамлении лавровых листьев смотрелся ярким пятном на черной лакированной поверхности дверей. Ехать было довольно далеко, приходилось развлекать себя рассматриванием домов и ярких вывесок, которых с каждым годом становилось все больше. К счастью, когда это окончательно наскучило, среди прохожих начали встречаться молоденькие особы, спешащие прогулять красивые платья до наступления жары. Из-за плотности движения возница придерживал лошадей, что позволяло рассмотреть девушек получше. Мысленно представляя каждую из них рядом с собой, Ланаор теперь размышлял, годится или нет ему такая подруга. За приятным занятием время в дороге пролетело незаметно.

Выпрыгнув из кареты у самых ступеней Храма, молодой человек все еще пребывал в чудесных мечтаниях о милых девичьих личиках, как вдруг земля ушла из-под ног. Жуткий скрежет зданий, со звоном посыпались стекла из окон, но еще неожиданней оказался загадочный гул, исходящий откуда-то снизу. Лошади поднялись на дыбы и понесли прочь карету, не подчиняясь вознице. Спускающаяся из храма женщина уронила корзину с яблоками и принялась истошно визжать. Корзина опрокинулась, яблоки запрыгали по ступеням. Неведомая сила трясла землю, это было что-то новое, непонятное, что-то ужасающее и восхищающее своей мощью.

Подхватив женщину воздушной петлей, Ланаор перенес ее в относительно безопасное место у фонтана в центре площади. Сам ограничился прозрачным защитным коконом.

Ланаор знал свои возможности, но даже ему не по силам было устроить такое. В Аримании появился новый маг? Если это так, то начало не предвещало ничего хорошего. Юноша попытался понять природу происходящего. Единственное, что уловил, – отсутствие злого умысла. Кто-то просто забавлялся, не желая причинить вреда.

Когда толчки прекратились, Ланаор с опаской посмотрел вверх. Крепкое здание, сложенное из огромных каменных плит, не получило видимых повреждений. Он поднялся по ступеням и потянул на себя массивную дверь.

В храме царила суета. Старший жрец сыпал распоряжениями, как всегда очень энергично, несмотря на свой преклонный возраст. Послушники восстанавливали порядок, поднимая и возвращая на места храмовую утварь.

Никто не обратил внимания на вошедшего. Это было и к лучшему. Ланаор прижал ладони к ближайшей колонне, закрыв глаза. Всего не увидишь глазами, сейчас правильнее было прислушаться к камням. Он сосредоточился на поиске свежих трещин или смещений и вскоре убедился, что наземная часть храма не претерпела никаких изменений. Он почти расслабился, когда уловил серьезное возмущение в подземной части. Это было довольно неожиданно. И совершенно непонятно.

– Ланаор Тай, простите, что не встретил, как подобает, – старший жрец холодно улыбнулся, – опять ваши шутки?

– Это не я, – Ланаор немного растерялся.

Как можно было такое подумать? Ланаор уже не ребенок и давно научился справляться со своей силой. Иначе сидел бы до сих пор в Башне. Да и зачем ему рушить Храм?

Взгляд жреца сверлил насквозь, а на сморщенном лице расплылась довольная ухмылка.

– Приветствую вас, Карен Дреди, старший жрец Ордена, – почтительно склонил голову Ланаор в запоздалом приветствии.

– И я приветствую вас, юный адепт, – с плохо скрываемой насмешкой проговорил жрец.

Странное поведение Дреди озадачивало Ланаора не раз, но сейчас не было времени на сторонние размышления.

– Нужно срочно проверить нижний зал, – бросил он жрецу и поспешил к дальним колоннам.

Тот пошел следом.

Магические огни озарили уходящие вниз ступени. Ланаор не спешил, внимательно рассматривая каменную кладку над головой и по сторонам. Жрец осторожно ступал позади. Древние камни все так же плотно прилегали друг к другу, о стихии свидетельствовали разве что песок и мелкая крошка, хрустевшие под ногами.

Спуск закончился, огни качнулись вперед и осветили пространство небольшого зала. Оба мага вспомнили вслух темного сааха, впервые проявив солидарность: в дальней стене появилась внушительная дыра, уходящая в бесконечную тьму.

А в центре зала на полу лежала маленькая девочка. Кто-то заботливо положил щупленькое тельце на детское одеялко. Судя по белым локонам и светлой коже, ее родители являлись уроженцами заморских северных земель. Но как она могла попасть сюда? Кто принес ее? И где родители?

Помятое личико, закрытые глаза, глубокие тени под ресницами.

Старший жрец озадаченно рассматривал девочку, не желая к ней прикасаться. Маленькая ручка лежала поверх одеяла. Ланаор сел на колени и коснулся кукольных пальчиков. Почти безжизненная.

Несмотря на все свои одаренности, он никогда не учился целительству.

– Возьми часть моей силы, – прошептал Ланаор в надежде, что магия сама разберется, как сохранить эту жизнь.

Это потом он узнал от Магистра, что в тот момент мог убить ее, выжечь своей магией. Но тогда он этого не знал. Сделал первое, что пришло в голову.

Пожелал всем сердцем, чтобы часть его силы перешла к ребенку. Пространство колыхнулось, передавая Дар. Пошатнувшись, Ланаор едва не потерял равновесия.

– Э-Рин… – прошелестело в воздухе.

Жрец, еще не вышедший из прошлых раздумий, погрузился в новые.

А девочка лежала все так же неподвижно, ее ресницы даже не дрогнули. Понимая, что бессилен перед этой болезнью, Ланаор бережно поднял тельце и поспешил к выходу. Он не собирался сдаваться.

Поднимаясь по ступеням из подземелья, Ланаор перебирал в памяти знакомых лекарей. Все самые толковые были тесно связаны с торговыми кланами, но внутреннее чутье подсказывало, что будет лучше сохранить случившееся в тайне. Нужен был лекарь, который не станет задавать лишних вопросов.

Поднявшись, Ланаор помог подоспевшему Карену Дреди запечатать вход в подземелье, затем велел сообщить обо всем Магистру. Дреди хоть и не скрывал недовольства, но перечить не стал.

Перекинув плащ таким образом, чтобы полностью скрыть ношу от чужих глаз, Ланаор вышел из Храма. Возница уже вернул карету к ступеням, хотя лошади все еще нервничали. Стараясь не привлекать лишнего внимания, Ланаор быстро сел и задернул шторки. Никто не должен знать о ребенке. Он даже позволил себе сделать небольшое внушение жрецу, чтобы тот не болтал лишнего.

Подчиняясь приказу, возница погнал лошадей, покрикивая на зазевавшихся прохожих. Боясь потревожить ребенка, Ланаор осторожно достал из кармана записную книжку. Приловчившись, набросал несколько строк, вырвал и скомкал страницу, затем протолкнул её в приоткрытый верхний люк. Обернувшись маленькой птичкой, вестник взмыл ввысь.

Почему люди такие хрупкие?

Ланаор потрогал волосы, сбитые в белые кудряшки, коснулся неестественно белой щеки. Его недавнее вмешательство совсем не помогло, девочка была по-прежнему на грани. Какой смысл в его хваленой силе, если она не может спасти ребенка?

Не желая размышлять о печальном, Ланаор немного отодвинул шторку и отвлекся на происходящее вокруг. На улицах Тиильдера творился хаос. Трясение земли взбудоражило горожан: одни куда-то спешили, едва разбирая дорогу, другие бурно обсуждали случившееся, столпившись прямо на дороге, третьи разбирали последствия стихии. Повсюду чернели проемы окон, валялись разбитые цветочные вазоны вперемешку с поломанными цветами, стекло, рассыпанные из витрин товары.

Постепенно суеты становилось все меньше, они въехали в ту часть города, которая не терпела шума. Ворота его поместья были открыты, их ждали. Едва карета остановилась у черного входа, дворецкий поспешил открыть дверцу. Он помог Ланаору выйти, затем доложил, что дом в полном порядке, а лекарь ожидает в гостиной.

Дворецкий всегда держался так, словно уже ничто в этой жизни не могло его удивить. Чего не сказать о служанке, ахнувшей при виде ребенка. Она готова была запричитать, и только быстрый взгляд остановил зарождающийся поток. Закусив губу, женщина осторожно приняла невесомое тельце и скрылась в доме.

В гостиной Ланаора ждал приятный мужчина средних лет. Аккуратно подстриженные усы и борода, а так же ранняя седина на темных волосах добавляли солидности и без того представительному господину. При виде хозяина дома лекарь быстро поднялся, почтительно склонив голову.