Текст книги "По образу и подобию (СИ)"

Автор книги: Мария Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Глава 7. Дневник Эринии (28-30 мая 1958 года)

Дневник Эринии Конерс

28 мая 1958 года

Третий день дождь, реки начали выходить из берегов. Крепость стоит на холме, так что особых неудобств не будет. Разве что мои гости пока заперты. Все пребывают в добром здравии и хорошем настроении, правда, пока меня нет рядом.

И все же на завтрак пригласили. Набралась смелости и напомнила о предложении поселиться в крепости. На всякий случай уверила, что уважаю любое решение. Пусть не думают, будто собираюсь применять свои способности. Однако слова мои вызвали только натянутые улыбки.

Поднялась к себе и немного прибралась. Нехитрые действия по упорядочиванию и приведению в порядок вещей помогают разобраться с мыслями.

Как получилось, что я стала палачом?

Нет, я никого не лишала жизни. Но разве то, что сделано, много лучше? Я лишала преступников разума, разве это не столько же жестоко?

С другой стороны, человек жив и физически вполне здоров. А что не помнит себя и страдает от душевного беспокойства, так это меньшее, что он заслуживает.

Захотелось с кем-то об этом поговорить. И даже понятно, с кем. Второй день не приходит. На сердце тревожно, а это всегда не к добру.

Спустилась вниз и предупредила, что отправляюсь по делам, возможно до вечера. Предложила сегодня же вернуть по домам всех, кто не захочет остаться. Пусть только подготовят что-то для формирования привязки к местности, чтобы не гадать долго, куда строить портал.

Потом поднялась к себе и вдруг поняла, что боюсь. Боюсь, что уйдут. Боюсь, что выгляжу слишком плохо. Боюсь, что не захочет со мной говорить.

Долго смотрела на себя в зеркало, несколько раз переодевалась. Приукрашенная версия меня… нужно ли?

Может, одеть что-то совсем простое, вроде как мимо проходила, решила заглянуть? Остановилась на этом варианте. И уже почти открыла портал, как передумала. Переоделась в самое красивое платье. Убрала волосы в сложное плетение. Мне нечего стыдится. Да, я его люблю и хочу быть вместе. И я уже взрослая девушка, готовая к отношениям.

Пока возилась с волосами, вспомнила детский дом и ту ужасную подстригальную машинку, после которой на голове их совсем не осталось. Вот ужас-то. Если рассудить, чем не наказание? Подстригать налысо за легкую степень провинности. Надо будет предложить Ордену. Хотя, конечно, нет. Слишком жестоко.

Плетение вышло замечательно. Закрепила пряди тонкими золотистыми лентами, получилось очень нарядно.

И все же я глупая. Могла бы поинтересоваться, куда попаду.

Сосредоточилась только на нем. В итоге в своем красивом платье и со своей красивой прической оказалась под холодным проливным дождем рядом с руинами.

Этот дворец когда-то был прекрасен. Как допустила Всевидящая, чтобы помыслы танларцев осуществились? Шанаат добился своего, он разрушил жизнь Ланаора. Почти все Таи погибли тогда. Стены дома, которые должны были защитить его жену и ребенка, родителей, сестер, тетушек, эти стены стали их могилой.

Их тела нашли и похоронили, а сами руины так и остались, он запретил что-либо менять.

Не замечая дождя, Ланаор стоял у развалин некогда величественного здания. Одинокая фигура на фоне разрушения. Вода стекала с волос на широкую спину, на черном камзоле не было ни единого сухого места. Он такой красивый. И такой одинокий.

Парковые дорожки превратились в настоящие реки. Я шла к нему по воде, понимая, что от бархатных туфель скоро ничего не останется. Понимая, как жалко обвисает намокающее платье, как глупо будет выглядеть ажурное плетение на мокрых волосах.

Я шла к нему, дождь хлестал по лицу, смывая слезы, которые полились градом.

Он стоял, не оборачиваясь. Смотрел на груды камней и торчащие в небо обломки когда-то прекрасных колонн.

Подошла, уткнулась лицом в спину и просто обняла.

Если совсем ничего не могу для него сделать, то хотя бы укрою спину от дождя.

Ланаор расцепил мои руки, потом повернулся и прижал к себе.

И мы еще долго стояли под дождем, просто обнявшись.

Пока меня не начало колотить от холода.

Очнувшись от забытья, мой прекрасный принц вспомнил темного сааха и перенес нас в какую-то комнату, точнее, гостиную. Скорее всего, очередное свое жилище.

– За что мне такое наказание? – устало выдохнул.

– Можно я быстро переоденусь, ты ведь никуда не уйдешь?

И он согласился.

Вернувшись в Башню, быстро привела себя в порядок. Пришлось повозиться с волосами, но в итоге смогла их расчесать и заплести в обычную косу. Очень боялась, что если чуть дольше задержусь, Ланаор передумает, и я не смогу его найти.

Его и в самом деле не было в той комнате. От камина шел приятный жар, свежие поленья трещали, выкидывая искры.

Чуть снова не расплакалась, но решила не сдаваться.

Опустилась в одно из кресел и приготовилась ждать столько, сколько потребуется.

К счастью, мой сказочный принц не исчез навсегда. Довольно скоро он вошел в комнату с небольшим столиком, сервированным чайным набором и тарелочками с моими любимыми сладостями.

– Согрелась?

Он аккуратно поставил столик рядом со мной и начал разливать напиток. Комнату наполнил аромат горячего фруктового вина.

– О, меня больше не считают ребёнком? – не удержалась я от колкости, напомнив про недавний конфликт.

Его губы насмешливо дрогнули.

– Малышка, разве ты не знаешь, что горячее вино – отличное средство от простуды, в случае необходимости его дают даже грудничкам.

Хоть слова и прозвучали обидно, но спорить расхотелось. Просто взяла свою чашку, сделала небольшой глоток. Горячо.

Мы пили согревающий напиток, поглядывая друг на друга. Все, о чем хотела поговорить, стало казаться лишним. Тишина, потрескивание дров в камине.

Да и о чем говорить? Он ясно дал понять, что никогда не увидит во мне женщину. Этот вечер не имел никакого смылся. Допив вино, поблагодарила за гостеприимство и попрощалась.

Все пациенты и их сопровождающие пожелали покинуть крепость. Приняла это спокойно, открыла нужные порталы, убедилась, что добрались все без приключений. Потом прошлась по опустевшим комнатам. Все чистенько, прибрано. На кухне готовый ужин. Бросила в огонь и смотрела, как обугливается кусок пирога, скукоживается, превращаясь в ничто.

А потом вино все же ударило в голову, иначе откуда эта истерика. Хорошо, что никто не мог меня ни видеть, ни слышать. Когда отпустило, умылась холодной водой и поднялась к себе.

Достала кисти, краски, бумагу. Когда-то Агнесса Ильинична подарила мне книгу с очень красивой сказкой. Вспоминала эту историю и рисовала красивый трехмачтовый корабль с алыми парусами, скользящий по волнам. Получилось очень неплохо. Закажу в Этиндере рамку, и пусть висит в гостиной.

Пусть завтра будет лучше, чем сегодня.

Дневник Эринии Конерс

29 мая 1958 года

Не знаю, что на меня вчера нашло. Наверное, это все из-за погоды. Этот дождь кого угодно выведет из себя. К счастью, ночью поднялся ветер, и уже к рассвету на небе ни одного облачка. Ясное солнечное утро разогнало дурное настроение.

Позавтракав, оправилась знакомиться с ближайшим поселением. Без особых проблем узнала, где живет староста, посидели за чашечкой чая, поговорили. Вести о моих пациентах уже разнеслись по округе, я сказала, что и впредь собираюсь оказывать помощь всем нуждающимся. Только дорога очень плохая, людям добираться долго.

Староста взгляд не прятал, чем понравился. О дороге пообещал подумать, но предложил свой вариант. Прогулялись до местного целителя, там снова посидели за чашечкой чая. Да уж, с этими посиделками. Хотела за один день поселения три охватить, но поняла, что больше чаепитий не осилить. Договорились, что буду каждое утро посещать приемную целителя примерно часов в одиннадцать и оказывать помощь в лечении тяжелых пациентов, если такие будут.

Вместе с тем пришла мысль, что было бы неплохо всерьез заняться обучением у папы Виттио. Хотела даже сразу к нему, но на всякий случай заглянула домой. Новые страждущие не появились, а в гостиной на столе лежало письмо от Ланаора. Предложил пообедать вместе, в час за мной зайдет. Перечитала строки несколько раз, все это казалось слишком непонятным. Дела Ордена?

И все же в сердце теплилась надежда, потому опять прихорашивалась, раза три переодевалась.

Ровно в час прекрасный принц нарисовался.

А потом мы оказались в русском квартале. Новые трехэтажки с балкончиками, широкая улица, поделённая на две части аллеей из раскидистых деревьев, по обеим дорогам спешат куда-то автомобили, и тут же повозки, запряженные лошадьми, еще и ослики с поклажей.

Мы шли по просторному тротуару, вымощенному гладкими камнями. На нас никто не обращал внимания. Мои соотечественники поглощены вопросами технического развития и лишены всяких предрассудков. Кажется, здесь даже воздух другой.

Выбор ресторана удивил. Название «Восточная кухня» выведено на вывеске кириллицей, стилизованной под восточную вязь. Здесь много коренных жителей Ашхабада, но раньше за Ланаором не замечала интереса к их национальным блюдам.

К счастью, хоть столы оказались нормальной высоты. Помню, как долго удивляли в Ташкенте эти низкие столики и привычка сидеть почти на земле. Нас провели в зал, заказанный столик располагался у дальней стены и был отгорожен от остальных небольшой резной перегородкой. Мы сели, но не успели ничего заказать, как в распахнутых дверях показались Егор Николаевич и Ромка.

И уже ничему не удивилась, когда Ланаор подозвал их к нашему столику.

– Молодежь, – весело сказал он, поднимаясь, – вы тут пока пообщайтесь немного, закажите что-нибудь, а нам с Егором Николаевичем кое-что обсудить надо. Вряд ли наши стариковские разговоры будут вам интересны.

И увел Карпенко-старшего в другой конец зала.

– Клянусь, Оля, это не специально! – Ромка даже побледнел.

Понятное дело, это Ланаор решил сводником заделаться. Но ведь Ромка ни в чем не виноват.

– Да ладно, что теперь, ты не против прогуляться?

И он согласился.

В это время в Этиндере очень красиво, утянула Ромку прямо на центральную площадь. Мы гуляли по между фонтанами, потом по улочкам, перекусили в небольшом кафе, прошлись по набережной. Ромка рассказывал о новом проекте по усовершенствованию реактивной тяги, жаловался, что не хватает рук и светлых голов. Что по уровню развития нам до советских истребителей как до Китая пешком, но есть кой-какие соображения.

На побережье намного теплее, даже ветер с моря пока еще не пронизывающий, а теплый и ласковый. А Ромка все говорил, говорил, казалось, тема самолетостроения никогда не исчерпается. Потом спохватился и переключился на поиск красивых камушков. А потом мы стали дурачиться, бегали вдоль линии прибоя, кидали камни в воду. Пока не запыхались окончательно. От этой усталости на душе сделалось легко и весело.

– Оль, а давай будем встречаться? Как жених с невестой? – предложил Ромка и все испортил.

Потрепала его непослушные вихры и ответила, что не хочу терять хорошего друга. На том и расстались. Сначала открыла портал к дому Карпенко, потом отправилась к Конерсам.

Успела как раз к ужину. Подарила сестренке еще один магический шарик. Следующий раз подумаю о подарке заранее. Мы хорошо посидели, папа Виттио обрадовался моему предложению. Завтра будем вести прием вместе. В какой-то момент даже захотелось остаться ночевать. Лин отпустила меня чуть ли не со слезами, пришлось пообещать, что завтра останусь. Кажется, ей нравится какой-то мальчик, и она хочет это со мной обсудить.

Дневник Эринии Конерс

30 мая 1958 года

Вчерашнее утро провела с папой Виттио. Как и ожидалось, не все пациенты были согласны на обследование в моем присутствии, да и те, что согласились, были явно напряжены. Но все равно это был очень полезный опыт. Причем, для всех. Я говорила папе Виттио, какими вижу внутренние потоки, он мне пояснял, что это и как должно быть. После Исхода его дар исчез бесследно, потому приходится лечить «вслепую», и моя помощь просто неоценима. Не откладывая, мы тут же исправляли нарушения. Папа Виттио пояснял, что надо делать, а я воздействовала на внутреннюю систему, комментируя любое изменение. Каждый раз папа Виттио пояснял, что для закрепления результата пациентам надо придерживаться определенных правил, в некоторых случаях и вовсе менять образ жизни. Кому-то принимать специальные микстуры. Папа подробно пояснял, и я удивлялась, как все непросто.

Как договаривались, у папы была только до одиннадцати. Потом отправилась в поселение. Пока ничего существенного, у одной из пациенток выправила сбой в работе внутренних потоков, дальше местный целитель, Тони Мэлариус травами долечит. Он немного старше меня, но очень способный и к делу относится совсем как папа Виттио. Спросила, не страшно ли находиться рядом, не пугает ли мой дар. Ответил, что рад уникальной возможности лечить по-старому, пусть даже не самостоятельно, а с помощью. Считает, что сама Всевидящая привела меня. Кажется, даже планы какие-то начал строить, судя по загадочному блеску глаз. Как-то это не очень приятно, но не бросать же начатое.

Немного поговорили, потом вернулась в Башню.

Хотела погрузиться в дневники Магистра, но не получилось. Если половину дня удавалось не думать о подстроенной встрече с Ромкой, то теперь уже ничто не могло остановить череды моих неутешительных размышлений. Зачем Ланаор это сделал?

Роман – хороший друг, у него нет предрассудков, и потому мне с ним легко. Но в то же время сложно. Трудно не заметить, с какой нежностью он ко мне относится. А я не могу ответить тем же. Каждая наша встреча притягивает его еще больше, не хочу, чтобы он страдал. Ланаор все это знал, не мог не знать. Тогда зачем?

А потом мне подумалось, что если есть у человека мечта, то он должен идти к ней, сметая преграды. Пусть Ланаор и старше намного, но сердце мое навсегда с ним, и ему придется это принять рано или поздно.

Он был в той же гостиной. Смотрел на тлеющие угли в камине. При моем появлении напрягся, но головы не повернул.

Бедный мой Ланаор. В уголках глаз появились морщинки, лицо осунулось, под глазами черные тени. Вся заготовленная пламенная речь вдруг оказалась бессмысленной. Мое сердце снова крошилось на мелкие кусочки.

И все же решилась.

– Почему не хочешь, чтобы я стала твоей женой?

– И какого ответа ты ждешь, душа моя? – в глазах насмешка.

– Что любишь меня больше жизни, что я уже достаточно взрослая, и нет никаких препятствий…

– Что люблю тебя больше жизни, и нет никаких препятствий, – задумчиво повторил он. – Полагаешь, этого достаточно?

Я растерялась.

– Мне кажется, да, – постаралась ответить как можно увереннее, но голос дрогнул.

– И как ты себе представляешь нашу семейную жизнь? – все с той же насмешкой спросил Ланаор.

– Пока никак не представляю, – призналась я, – но…

– Так и я никак не представляю, душа моя, – перебил он меня с улыбкой.

Сцепила пальцы в замок и сжала их до боли. Нет, я все еще не собиралась сдаваться.

– Я уверена, что у нас все получится, ты уже достаточно опытный мужчина, а это значит, что все получится. Не может не получиться.

В его глазах промелькнуло удивление, а потом он откинулся в кресле и стал смеяться.

Я не находила ничего смешного в своих словах, и давно бы ушла, не стерпев обиды, только это снова означало бы проигрыш.

– Ну и что такого я сказала?

Он просмеялся, потом посмотрел на меня устало и сказал:

– Неразумный мотылек тянется к огню и сгорает, опалив крылья.

– Если миг в огне стократ ярче долгой бессмысленной жизни, он никогда не пожалеет о своем выборе, – горячо возразила я.

– Эриния, не спеши охватить все и сразу. У тебя впереди вся жизнь, не делай необдуманных шагов. Послушай меня, послушай хотя бы сейчас. Дай себе время повзрослеть, не спеши.

– Ненавижу тебя, – выкрикнула я в сердцах, – да ты…

Не сумев подобрать подходящего слова, вернулась в Башню.

Злость сменилась тоской.

Алые паруса несли корабль по волнам к предрассветному небу. Обмакнув кисточку в краску, добавила две фигурки на нос корабля. Мужчину и женщину, держащихся за руки.

Я не сдамся, Ланаор Тай.

Глава 8. Игры богов

Париж, улица Сюркуф, 15 июня 1942 года

Стояла чудесная летняя погода. Улицы Парижа пестрели дамскими нарядами, сдержанными расцветками мужских костюмов и военной формой солдат вермахта. В такие теплые ясные дни маленькие уличные кафе и ресторанчики пользовались особым спросом, свободных столиков почти не было. Расслабленные офицеры читали газеты или, расположившись небольшими компаниями, лениво беседовали о чем-то своем, поглядывая на проходивших мимо симпатичных девушек. Хорошее вино, французская кухня придавали отдыху свой особый колорит. Было много и местной публики, не оставившей привычки к хорошей кухне даже в это время.

Небольшой ресторанчик на улице Сюркуф ничем особо не отличался от других: большое количество посетителей, в том числе военных, ароматы пряностей и душистых трав, предупредительные официанты. Пара, сидевшая в глубине, ничем не выделялась на общем фоне. Немецкий офицер и его спутница тихо беседовали за чашечкой чая. Мужчина был достаточно молод, красив, форма сидела на нем безупречно, подчеркивая превосходную осанку. Лощеный и самодовольный, он свысока поглядывал на собеседницу. Молодая француженка была мила, но среди прочих ее можно было назвать серой мышкой: ни ее одежда, ни манеры не привлекали к себе внимание.

– Ты взяла мое, – недовольно проговорил офицер.

– Только то, что тебе было не нужно, – спокойно возразила собеседница.

– Не тебе, деточка, решать, что мне нужно, а что нет, – раздражение усиливалось.

– Я взяла только то, что тебе не нужно, не сердись, – девушка примирительно коснулась руки офицера.

Тот поморщился и, убрав руку, откинулся назад.

– Я бы хотел, чтобы впредь такого не повторялось, – холод тона давал понять, что вопрос закрыт.

Девушка растерялась, она не ожидала такого поворота. И все же уступать не хотелось. Немного подавшись вперед, она тихо спросила:

– Но ведь тому ты разрешаешь?

Удивленно приподняв бровь, собеседник окинул девушку оценивающим взглядом. Немного подумав, ядовито улыбнулся:

– У нас взаимовыгодное сотрудничество.

Искра надежды блеснула в глазах девушки.

– Но я бы тоже могла…

Он скривился и резко ее оборвал:

– У тебя нет ничего такого, что было бы мне интересно.

Девушка пожала плечами и уделила все внимание десерту в маленькой чашечке.

Собеседник наблюдал за нею с тем же недовольством. Неловкая пауза затянулась, и девушка решила сменить тактику.

– Красиво тут у тебя, и кухня просто волшебная, – проговорила она, вложив в интонации как можно больше беззаботности и восхищения.

– Ты находишь? – тон немного потеплел.

Почувствовав, что нашла правильную ниточку, собеседница мечтательно протянула:

– Город чудесный, здесь такая атмосфера…

– Да, самому нравится, – согласился собеседник, не скрывая гордости.

– А можно мне иногда бывать здесь? Нет-нет, не думай, ничего плохого. Просто иногда вот так посидеть в ресторанчике, может, на оперу сходить?

– В любое время, деточка. С удовольствием составлю тебе компанию, заодно и присмотрю, мало ли, что еще ненужным тебе покажется, – тень улыбки скользнула по лицу.

Девушка пропустила колкость мимо ушей. Она решилась задать вопрос, который ее давно волновал.

– Что у тебя здесь происходит, тебе их не жалко?

– О! – в глазах офицера запрыгали чертики, – дорогуша, у меня тут один умник написал, что война предохраняет народы от гниения, – он усмехнулся, – вот, решил проверить. А как у тебя с этим? И вообще, хоть какое-то движение присутствует? Что там пишут твои летописцы?

Щеки девушки запылали.

– Ты знаешь, что я хотела как лучше.

– И? Оно настало, это лучше? – все с той же иронией поинтересовался офицер.

Он явно забавлялся. Девушка прикусила губу, потом решительно придвинулась еще ближе к собеседнику и доверительно прошептала:

– Скажи, а если я попрошу?

Мужчина улыбнулся, затем наклонился и ответил так же шепотом:

– О! Если ты попросишь, то я, пожалуй, даже соглашусь.

Потом вернулся в прежнее положение и уже обыденным голосом продолжил:

– Потом когда-нибудь. Мне надо подумать. Кстати, знаешь, здесь подают очень приличное вино, ты обязательно должна попробовать…

Он подозвал официанта, что-то ему проговорил.

Девушка едва сдержала улыбку. Кажется, этот раунд был выигран.

«Глупышка, ты ведь даже не представляешь, во что ввязываешься», – подумал ее собеседник, любуясь довольной собеседницей. А потом перевел разговор на нейтральную тему.

Пять лет спустя

Бали, 15 февраля 1947 года

Закатное солнце искрилось бликами на воде, море дышало, играя с прибрежным песком. Маленькую ракушку то выносило на берег, оставляя на мокром песке, то, подхватив новой волной, утаскивало обратно. Чуть поодаль на теплом песке сидели двое и любовались закатом.

– Почему не в Париже? – спросила она добродушно.

Собеседник, на этот раз смуглый юноша с черными как смоль глазами, внимательно на нее посмотрел, выискивая подтекст. Но девушка была полна искреннего любопытства.

– Хотел показать тебе этот остров, он очень мил, не правда ли? – довольная улыбка проявила озорные ямочки на щеках.

– Да, конечно, – поспешно согласилась она, – но…

– Если тебе понравилось то вино, нет проблем, – перебил он ее и сотворил бутылку и два бокала прямо на песке.

Девушка нахмурилась:

– Хорошо, пусть не опера, допустим, ты не обещал…

Откинувшись назад, он с интересом наблюдал за собеседницей.

Она повернулась к нему, немного придвинулась. Все звезды мира зажглись в ее глазах, она сияла первозданным светом, очаровывая, пробуждая древние помыслы творить…

– Пожалуйста, позволь мне… – прошептала она.

Но он был слишком стар для этих игр, потому усмехнулся в ответ:

– Никак целая театральная труппа понадобилась? Как надолго? Можем составить контракт…

Девушка отпрянула, но сияния не убрала.

– Нет, все то же, – ответила она, насупившись, – позволь мне взять то, что тебе не нужно.

Он поднялся и подошел к самой кромке прибоя.

– Мне не нравится твоя затея.

Поднял ракушку и аккуратно переложил ее дальше в воду.

– Но кто я такой, чтоб тебя останавливать?

Он вытер руку о кусок ткани, повязанной вокруг бедер, и вернулся к лежанке. Открыл бутылку, разлил вино.

– Как назвала девочку? – спросил между прочим, подавая бокал.

Она не спешила с ответом, рассматривая висящее над морем солнце сквозь бордовую жидкость.

Он взял свой бокал, вдохнул аромат вина, отпил, прикрыв глаза.

– Эриния, – ответила она.

Он поперхнулся и удивленно на нее посмотрел.

Встретив непонимающий взгляд собеседницы, быстро добавил:

– Ничего такого, не обращай внимания.

Она тоже сделала глоток и теперь ожидала пояснений.

– Ничего такого, о чем стоило бы говорить сейчас, – он мило улыбнулся и сотворил вазочку с фруктами.

Затем перевел разговор на темы более подходящие этому времени и месту.

Закатное солнце искрилось бликами на воде. Морская звезда пробралась близко к берегу, учуяв еду. И вот уже захватила лакомый кусочек и начала переваривать легкую добычу. Впрочем, сидящих на берегу вряд ли волновала судьба ракушки.