Текст книги "По образу и подобию (СИ)"

Автор книги: Мария Шмидт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Глава 22. Новая жизнь

Тиильдер, площадь у Храма,

7 октября 1948 года

И все же в это трудно было поверить. Он, Егор, больше не один, столько своих вокруг. Люди расступались, пропуская всадников, что-то говорили вслед. Здесь было очень много русских, но много и туркмен. Женщины с детьми, юноши, девушки. Взрослых мужиков почти нет, что и неудивительно после такой войны-то. Эх, расспросить бы поподробнее, как там дела, что происходит, как восстанавливают страну, что нового придумали. А ведь точно что-то уже построили, и новые комбинаты запустили, и ГРЭС. Нет, не может такого быть, чтобы опять война. Ашхабад, он ведь где-то в предгорье располагается. Значит, землетрясение более чем возможно. Вот и потрясло не на шутку, покосило народ.

Вглядываясь в лица, Егор думал о том, что, возможно, никому из этих людей не суждено было выжить там, на Земле. Взять, к примеру, его. Тогда он сильно заболел, все время кашлял кровью. В последнее утро и вовсе не смог подняться, обещали прислать врача. Не забери его Всевидящая, так и загнулся бы. А теперь никакого кашля, даже нога меньше ноет, разве что на погоду. Да и Оля замерзла бы в той квартире. То, что мать не приходила, могло означать только одно. Говорят, зимой сорок второго улицы города были усеяны трупами, и дела до них никому не было, каждый выживал как мог. Такие вот дела. По сути, получили и Оля, и Егор второй шанс на жизнь. Получается, что теперь и всем этим людям из Ашхабада тоже дан второй шанс. Только обрадует ли кого такой расклад. И есть ли возможность вернуться домой, на Землю? И как там Оля? Добралась ли, нашла ли родителей?

С верхней площадки лестницы за приближающимся Егором наблюдала группа мужчин. Немного сутулые, взгляды настороженные. Это точно свои, не ошибешься. Суровые, привыкшие брать на себя ответственность. И то верно, нельзя пускать все на самотек. Но только что он им скажет? Что последний год был заключенным?

От такой мысли Егора передернуло. Он уже подъехал к ступеням, спешился, передал поводья охраннику. «Какая разница, кем я стал там, главное, кто я есть сейчас», – решил для себя Егор. Он неторопливо поднимался по лестнице, обдумывая предстоящий разговор. И с каждым шагом укреплялся в мысли, что именно он, Егор Карпенко, теперь будет решать судьбы всех этих людей.

– Здравствуйте, товарищи, – уверенно произнес он, – разрешите представиться, Карпенко Егор Николаевич, возглавляю местный комиссариат госбезопасности. Попрошу доложить обстановку.

Ожидаемо стоящие тут же расправили плечи, впрочем, доверия в глазах не добавилось. Егор выслушал осторожные доклады о произошедшем, затем в общих чертах обрисовал ситуацию. В ходе разговора выяснилось, что среди инициативной группы находятся два бригадира, один начальник строительного участка, лейтенант военизированной охраны, директор универмага и замполит. Восстановив по обрывочным воспоминаниям картину вчерашнего дня, они всем отрядом уже попытались попасть в ту часть Храма, где, предположительно, находится пространственное искривление, через которое всех сюда забросило. Но местные категорически отказались их пускать, настойчиво выпроводив из храма.

– Егор Николаевич, посодействуйте.

– Разберемся, – уклончиво ответил Егор.

Как именно он будет с этим разбираться, подумать не успел, потому как на краю площади раздались окрики, несколько всадников расчищали путь для экипажа Ланаора Тая.

– Светлых дней, Ланаор Тай, – поприветствовал поднявшегося по ступеням Ланаора Егор.

– Рад видеть вас в добром здравии, Егор Николаевич, – ответил тот с подчеркнуто вежливой улыбкой.

– Вашими заботами, – не остался в долгу Егор.

– Ну что вы, это не по адресу, благодарите Всевидящую. Чтобы вам не заскучалось, смотрю, еще и соотечественников прислала. Вы рады?

– Чрезмерно, – ехидно заметил Егор, – вот, пообщался, прямо и на душе полегчало. Теперь думаю, как бы нам всем поскорее вернуться на родную землю. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше.

– А вот это уже вряд ли, – усмехнулся в ответ Ланаор, – благодетельница побеспокоилась.

Егор ощутил, как холодок пробежал по спине.

– Это как? – спросил он.

– Разлом исчез. Дороги больше нет.

Ланаор смотрел на Егора в упор.

– Может, – проговорил Ланаор, – Всевидящей не понравилось, что кто-то воспользовался этой тропой по своему разумению? Хотя, какое там разумение, детский умишко вряд ли способен на такое. Куда ты ее отправил? Ты хоть задумывался о том, что не так все просто, ты уверен, что она смогла выжить? И как ты с этим дальше будешь? Или у вас жизнь человеческая ничего нее стоит?

– Я бы ни за что не позволил ей, – ответил тихо Егор, – я не представлял, что такое может случиться.

– Но ты внушал ей мысль о возвращении домой, раз за разом. Ты отравлял ее сознание. Скажи, разве здесь плохая жизнь у нее была? Ты хоть знаешь, что ей грозило там, на вашей родине, не попади она сюда?

Егору нечего было ответить.

– А тебе самому? А всем им? Ты видел, что с ними было вчера? Куда ты отправил ребенка? – все больше распалялся Ланаор.

– А ты? – спросил вдруг Егор.

Ланаор уставился на него непонимающим взглядом.

– А ты сам что сделал, – жестко проговорил Егор, – не ты ли предал ее? А потом не ты ли своей холодностью вынудил на отчаянный шаг? Ты хоть знаешь, что ты для нее значил? И каково ей было, когда ты от нее отвернулся? Пусть она еще ребенок, но знаешь, через что ей уже пришлось пройти? В этом благополучном мирке вы все какие-то блаженные. Край непуганых идиотов.

– Это ложь, – проскрипел зубами Ланаор, – я никогда от нее не отворачивался.

– Тогда пойди и скажи ей об этом, – усмехнулся Егор.

Этот нахальный Ланаор все больше раздражал его. Типичный мажор, папенькин сынок. Такие с рождения считают, что весь мир у их ног, что все им обязаны. Знает он таких, встречал.

Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, не вмешайся секретарь Вэлдона.

– Простите, но мне нужен ответ. Мы не можем ждать долго.

Слова секретаря остудили пыл Ланаора. Хотя лицо его пошло красными пятнами, но все же он не ответил на выпад Егора.

Наблюдая за сменой эмоций на смазливом личике, Егор подумал, если и стоит за что уважать этого богатенького мальчика, так это за умение правильно расставлять приоритеты. И что, пожалуй, во всей Аримании не найти человека, более преданного этой земле, чем отпрыск Таев. Таких фанатиков еще поискать надо.

– Вернемся к нашим делам, – отстраненно проговорил Ланаор, – в настоящее время возвращение всех этих людей в ваш мир невозможно. Если желаете, позже я проведу вас к месту перехода, чтобы вы лично могли в этом убедиться.

– Буду очень признателен, – сдержанно ответил Егор.

– Так как вам всем придется здесь еще задержаться, – теперь Ланаор смотрел мимо Егора, избегая зрительного контакта, – необходимо устроить прибывших. В настоящее время есть только одно предложение, освободился поселок при мануфактуре Корвильдов. Основное производство парусов и канатов теперь в Акатоне, Вэлдон Корвильд готов предоставить нам эти дома на особых условиях.

– Что за условия?

– Тридцать грамотных специалистов в его расчетные бюро. На год. С условием, что они обучат всему, что знают, Вэлдоновских работников. Если таковых не найдется, Корвильд хочет, чтобы ты лично взялся за обучение.

– Интересное предложение, – согласился Егор.

Группа земляков все так же стояла поодаль, с интересом наблюдая за их с Ланаором беседой.

– Так что мне передать Вэлдону? – настойчиво поинтересовался секретарь.

– Условия приемлемы, – ответил Егор.

* * *

Легко пообещать, нелегко сделать. В первую очередь необходимо было собрать основные сведения обо всех земляках, для чего Егор устроил что-то вроде переписи населения. Послушники храма вынесли столы, стулья, писчие принадлежности. Народ, порядком уставший от неопределенности, был рад хоть какому-то движению. Получив распоряжения Егора, его новая команда занималась разъяснительной работой, попутно с переписью набирая группу добровольцев с инженерно-техническим образованием. Все, кто не подходил под требуемые критерии, после составления списков направлялись к новому месту жительства.

Не обошлось без скандалов. Несколько человек отказывались сообщать о себе сведения, требуя немедленного возвращения в Ашхабад. Возмутителей порядка угомонил лейтенант, тот, что служил в охране. Он пригрозил расстрелом за саботаж. Как ни удивительно, это подействовало, порядок был восстановлен.

* * *

– Это хорошие специалисты? – Ланаор бегло просмотрел подготовленный Николасом Ардеску список.

Ему не терпелось поскорее закончить с этим делом, находиться рядом с Карпенко было просто невыносимо.

– Думаю, они справятся с поставленными задачами, – без всякого сомненья в голосе ответил Егор Николаевич.

– Хотелось бы. И где все эти люди?

Площадь опустела, только невдалеке стояла небольшая группа иномирцев. Женщины с детьми, несколько мужчин, какая-то старушка. «Видимо, свободных экипажей не хватило. Ничего, немного еще потерпят, и их устроят», – подумал Ланаор.

И нетерпеливо переспросил:

– Где люди из списка? Я ведь просил никого не отпускать, пока не познакомлюсь лично с каждым.

– Так вот они, – Егор махнул рукой, приглашая группу подойти.

– Что за шутки, там ведь женщины! – разозлился Ланаор.

– Это высококлассные специалисты, – возразил Егор Николаевич, – у нас более прогрессивное общество, и женщины имеют такие же права, как и мужчины. В том числе право получать любое образование и работать на любой должности. Ваш домострой для нас пережиток прошлого. И вот вам мой совет: если не хотите проблем, никогда не унижайте наших женщин недоверием к их способностям.

– Женщины не могут разбираться в технике, – безапелляционно заявил Ланаор.

Он уже прикидывал, во что выльется Ордену отстранение Карпенко от основных задач. Хотя, может оно и к лучшему. Ланаор ненавидел этого человека тихой ненавистью. И если раньше должен был терпеть, ведь больше им не на кого было надеяться, то теперь, с возвращением могущества, чего ради Ланаор должен унижаться? Этот человек нанес подлый удар в спину, настроив против него Эринию и поспособствовав ее побегу. Так и пусть катится к Вэлдону, куда-нибудь подальше с глаз. В запале Ланаор даже не вспомнил о том, что сам собирается войти в клан Корвильдов и взять управление верфями в свои руки, а это значит, что и в таком случае тесных контактов с проклятым иномирцем было не избежать. Обида кипела в душе, лишая здравого смысла.

Карпенко смотрел на него с победной улыбкой.

– Так проэкзаменуйте их, – с вызовом проговорил он.

На Ланаора с интересом смотрели десятки любопытных глаз. Наверное, он казался им какой-то диковинкой. Это ведь прогрессивное общество. Вдруг Ланаор почувствовал себя неловко в своем шитом золотом камзоле, кружевной шейный платок и вовсе показался глупостью. По крайней мере, именно это он читал на лицах.

– Вэлдон проэкзаменует, – смутившись под пристальными женскими взглядами, Ланаор начал искать пути отступления.

Он хотел было попрощаться, но Карпенко остановил его:

– А как насчет места перехода? Нам всем очень не терпится узнать, правда ли его больше нет.

Вряд ли остальные иномирцы понимали их разговор, но они внимательно наблюдали. И эти насмешки во взглядах… Неужели он и в самом деле выглядит нелепо в глазах иноземных дам?

– У меня не так много времени, но, если вы считаете дело срочным… – нехотя отозвался Ланаор.

– Считаем именно срочным, – серьезно проговорил Карпенко, – иначе может подняться народное волнение, и чем мне тогда успокаивать людей?

Суть словосочетания «народное волнение» ускользала он Ланаора, но желания уточнять не было. Он и без того понял, что лучше всем этим людям собственными глазами убедиться в том, что пути обратно нет.

Повинуясь приказу Ланаора, два послушника спускались первыми, освещая дорогу чадящими факелами. Следом шел Карпенко, за ним вся его толпа. «Хорошо еще, что основную часть успели вывезти в поселок, а то устроили бы саах знает что из Храма, – раздраженно думал Ланаор, – впрочем, разве уже не так. Воистину помыслов Всевидящей смертным не понять».

Хорошо, что нижний зал был достаточно просторным. Хотя Ланаор спустился последним, ему нашлось место поодаль от всех.

– Это точно здесь? – спросил Карпенко, осматриваясь.

– Можете не сомневаться. Разлом был вот в этой стене, – ответил Ланаор.

Он велел послушникам зажечь все свечи, закрепленные вдоль стен. Его расчет был прост, огонь и скопление людей быстро сделают свое дело, здесь станет мало воздуха, и иномирцы захотят поскорее закончить осмотр.

Спустившиеся что-то обсуждали, спорили. Один из них даже разулся и стал стучать подошвой по стене, прислушиваясь к звукам, при этом недовольно качал головой и что-то бормотал. Только что он мог там услышать, разлом исчез без следа. Вернувшиеся способности позволили Ланаору убедиться в этом. Теперь этим бедолагам только и остается, что ждать милости от Создательницы. А всем известно, как скупа эта тетка на подарки. Вряд ли она захочет кого-то отпустить, особенно теперь, после побега Эринии. Так что захлопнулась мышеловка.

Как и ожидалось, первыми засобирались на свежий воздух иномирные дамы. Сам факт позабавил Ланаора. Ведь это напрямую доказывало, что какими бы прогрессивными не были взгляды, природу не обманешь, женщина всегда будет уступать мужчине.

Дотошный Карпенко в компании нескольких таких же упрямцев еще какое-то время не сдавались, но и они в итоге направились к выходу.

– Будьте готовы завтра утром представить полный доклад Магистру, – предупредил Ланаор Егора Николаевича на прощание.

Представив, что подготовка будет стоит иномирцу еще одной бессонной ночи, он почувствовал небольшое облегчение.

Впрочем, и самому Ланаору в ближайшее время не светило нежится в мягкой постели. Донесения с пограничных районов становились все тревожнее, и теперь он планировал после заката лично патрулировать ближайшие районы хребта. Видимо, не очень-то полагается Всевидящая на иномирцев, раз вернула ему крылья.

* * *

– Вы уверены, что это именно то место?

– Егор Николаевич, ошибки быть не может. Если сначала еще были сомнения, то когда поднимался, сразу понял, что именно так и было. Оттуда мы шли. Пусть в голове и был туман, но после стольких лет в строительстве я все эти ступени и повороты хребтом запомнил, – говоривший стукнул себя ладонью по спине, – ручаюсь, оттуда мы поднимались.

– Понятно. Ничего, будем наблюдать дальше.

Экипаж мягко покачивался, доставляя последнюю группу переселенцев в рабочий поселок.

– Егор Николаевич, выходит, что ты тут уже год как застрял?

– Выходит.

– Домой не тянет?

Егор не стал отвечать, отвернувшись к окну. Мимо проплывали аккуратные домишки пригорода.

Спутники вежливо замолчали, оставив его наедине со своими мыслями.

– Война у них тут намечается, – наконец проговорил Егор, – соседи давно когти точат на местные богатства. Ресурсов здесь немеряно, тот же уголь, руду открытым способом добывают. Леса богатые, зверья в них полно. Земля родит каждый год, про голод и не слыхали здесь никогда. Была у них веками своя защита, да кончилась. А теперь вот нас сюда перетянули. Думаете просто так? А вот и нет. Блаженные они тут все, гуманисты. А мы вроде как все злые да умные, для защиты нас призвали.

– Погоди, – возразил лейтенант, – тут несостыковочка получается. Ладно я, Петрович вот. Ну и ты, понятное дело. И злой, и башковитый, сразу видно, что не местным чета, вон как того напыщенного попугая осадил. И пусть даже Степаныч, без обид, друг, но сам понимаешь, какой с тебя боец. Ладно, фронтовиков насобираем человек двадцать-двадцать пять, солдатиков новобранцев вроде как по больницам развезли, приложило бедолаг, как подлечат, обучим военному делу. Только бабы-то тут при чем? А детишки? Старушки-божьи одуванчики? Что-то у тебя не сходится, Егор Николаевич.

– Да что тут не сходится, все тут сходится, – поморщился Егор, – знаете, кто из наших первым сюда попал?

– Ты же говорил, что один тут…

– Когда в себя пришел, жить не хотел. Я ведь и там не жилец уже был, вот-вот концы бы отдал, почти все легкие кровью схаркал. А тут очнулся, – почти как новенький, сначала решил, что все, на том свете. Потом понял, что нет, вполне себе живой, пока спал, подлатали. Да только зачем? Все что-то бормочут не-по нашему, ничего не разберешь. Хотел бежать, да не понять, куда. Да и мир совсем не наш, тут уж к бабке не ходи. И к чему такая жизнь, неизвестно где и зачем. Решил, что раз пришел мой смертный час, то и не надо этой агонии. Отказался от всех их благ, от еды, стал голодной смерти ждать. А они ребенка привели, девчушку лет девяти. Вот этот самый напыщенный и привел. А девчонка возьми и скажи мне на нашем, на русском «здравствуйте». Давай я ей вопросы задавать, а она глазами хлопает, мало что понимает. Только память она ведь хитрая штука. Вспомнила девчонка и дом свой, и родителей. Оказалось, ее лет пять как из блокадного Ленинграда сюда выдернули. Из пустой квартиры, умирающую от голода и холода. Только тогда она все позабыла, этот напыщенный ей и семью подобрал, и учителей хороших обеспечил. Да вот незадача, решил с помощью ребенка меня расшевелить. Польза им от меня нужна была, видите ли. Только не подумал он, что девчонка тоже не лыком шита. Как все вспомнила, так и начала домой рваться. Отвернулась и от благодетеля своего, и от семьи приемной.

– Ничего себе дела, – не сдержался Степаныч.

– Так вот. За год этот нам несколько раз встретиться довелось. Это уже моя инициатива была, они ребенка всеми путями прятать пытались. И Оля каждый раз одно и то же твердила, что домой хочет. Потихоньку информацию собирала о том, где может находиться тот переход, портал. Точка искажения пространства, если хотите. И уже все сходилось у нас к этому храму. А тут возьми, да новое пополнение. В общем, сбежала она, под шумок.

– Да ну? –выдохнули собеседники в голос.

– А что, думаете, такой злой Ланаор этот ходит, – усмехнулся Егор, – выпорхнула птичка-то. Пусть все у нее будет хорошо. Сердцем чую, что получилось у нее на Землю вернуться. А там уж сама разберется, она ой какая пробивная, не местным кисейным барышням чета.

– Что-то я не понял…

– Что тут непонятного, – выдохнул Егор, – думаете, почему здесь оказались? Потому что не жильцы были уже там, на Земле-матушке. Считайте счастливым спасением. Может, и не от каждого польза здесь будет, а только пока мы с вами задачу не выполним, не отпустят никого. Считайте, что бабы с детишками, да старушки, все заложники. Чтобы мы с вами работу свою сделали.

– А ведь и то правда, – задумчиво пробормотал Степаныч, – у меня ж геморрой был, что прямо до слез. Только сейчас понял, не болит, уже два дня как.

– О то ж… – многозначительно протянул лейтенант и закатился звонким смехом, чуть с сиденья свалился.

А тут уже и приехали.

Глава 23. Дневник Эринии Конерс (14–16 июня 1958 года)

Дневник Эринии Конерс

Ленинград, 14 июня 1958 года.

Никогда не думала, что Агнесса Ильинична может быть такой строгой. Обложила меня учебниками, каждые два часа экзаменует на изученную тему, грызу гранит науки с утра до позднего вечера с небольшими перерывами на нормальную еду. Кажется, догадываюсь, как ее муж профессором стал.

Сегодня за завтраком уже взмолилась, суббота все-таки, выходной. И вообще, есть другая на свете жизнь, не одной ведь учебой заниматься. Посмотрела на меня Агнесса Ильинична внимательно, да и согласилась.

– Мне, Олечка, тебя очень жалко, – говорит, – но еще жальче будет, если ты конкурса не выдержишь. В этот институт со всего Союза едут, а страна у нас огромная.

После таких слов мне самой захотелось в учебники нырнуть. Но Агнесса Ильинична перевела разговор на Карпенко. Вижу, болит у нее душа. А у меня, разве, не болит? Позавтракали, убрали со стола, подошли к зеркалу. Смотрит на меня Агнесса Ильинична, переживает, руки в замок сцепила. Я коснулась ладонью стекла и вспомнила в деталях калитку, у которой с Ромкой стояли. Легкий холодок, – и пустота за рукой, портал открылся.

В Тиильдере почти вечер, у нас такая разница, как если бы Аримания находилась где-нибудь в Австралии. Это мне Ромка рассказывал, вычислил каким-то образом. Хорошо, что зеркало до пола, удобно. Перешагнула, подала руку Агнессе Ильиничне. Вот мы рядом с домом Карпенко. Что плохо, совершенно забыла про зиму, в Ленинграде-то лето, да еще эта учеба. Зима в Аримании не так, чтобы совсем зима, но сегодня снежок нападал, холодно. Только не возвращаться ведь из-за этого. Не успела развеять портал, Агнесса Илинична уже на крыльце.

– Здесь они и живут?

Кивнула утвердительно. Думала, Агнесса Ильинична стучать будет для приличия, но нет. Так-то у нее все строго по правилам, но если особые обстоятельства, то можно и без правил. «Иногда полезно все упростить».

– Почему гостей не встречаете? – громко заявляет Агнесса Ильинична с порога.

В коридор выскакивает Егор Николаевич, одетый в линялые штаны и майку. Щетина на щеках. Его глаза расширяются то ли от того, что меня увидел, то ли из-за Агнессы Ильиничны.

– Егор, – удивленно протягивает Агнесса Ильинична, всем видом демонстрируя, что испытывает очень неприятный шок.

– Агнесса Ильинична?

Никогда не видела, чтобы Егор Николаевич краснел.

– Извините, – бросает быстро и исчезает в комнате.

А из столовой выходит Наташа. Глаза заплаканные. Так и замерла в дверях, увидев нас.

– Родная моя, – голос Агнессы Ильиничны дрогнул.

– Тетушка? – Наташа растерянно хлопает глазами.

Миг – и вот они крепко обнимаются.

– Не думала уже, что свидимся, – теперь и у Агнессы Ильиничны глаза на мокром месте.

– Что же мы тут, проходите, – Наташа ведет нас в столовую.

Начала суетиться, на стол накрывать. Да не столько накрывает, сколько разговоры разговаривает. Засыпала Агнессу Ильиничну вопросами про все на свете. И про магазины, и про политику, и про соседей каких-то. Я присела тихонько в сторонке, не мешаю.

– Все благодаря Олечке, – вспоминает про меня Агнесса Ильинична, – ой, а где Роман? Так хочу на него посмотреть, Олечка говорит, вырос просто красавец писаный.

– Ушел он от нас, – Наташа опустилась на стул.

– Как это ушел, куда? – заволновалась Агнесса Ильинична.

– На отдельную квартиру, самостоятельно жить теперь будет.

– Так это ведь прекрасно! Взрослый мужчина не должен жить с родителями, – рассудила Агнесса Ильинична.

Наташа глянула на меня и отвела взгляд.

– Поскандалили они сильно с Егором, сказал, что ноги его больше в нашем доме не будет. Что нет у него больше отца, – Наташа всхлипнула и уткнулась лицом в фартук.

– Ну это он зря так, конечно, – растерялась Агнесса Ильинична.

А потом посмотрела задумчиво на открытую в коридор дверь.

– Егор! Ты бы поздоровался хоть, что ли.

Вошел свежевыбритый и одетый с иголочки Егор Николаевич, неловко подобнял Агнессу Ильиничну. Тем временем Наташа пирог из духовки достала.

– Вот, испекла, надеялась, Рома придет. А потом думаю, кому. И тут вы. Значит, не зря старалась, – Наташа грустно улыбнулась.

Мне стало совсем неловко.

– Агнесса Ильинична, я его сейчас приведу, – говорю.

Вышла в коридор и сосредоточилась на Романе. Смотрю, сидит в какой-то комнате у окна, толстый справочник читает. Тихонечко подкрадываюсь.

– Ты чего это родителей обижаешь?

От неожиданности тот даже книгу выронил.

– Вернулась!

Схватил меня в охапку, сдавил так, что не вдохнуть.

– Больно же, – попыталась вырваться, но куда там.

– Я думал, ты навсегда ушла, да я… – прохрипел над ухом Ромка.

А потом замолчал. Так и стояли, только слышно было, как гулко бьется его сердце.

– Оль, не слушай моего батю, – прошептал, когда немного успокоился.

– Вот еще, я вообще никого не слушаю.

– Вот и правильно, – Ромка даже немного взбодрился.

Но рук не разжал, словно боялся, что сбегу.

– Я вот тут подумал, переезжай ко мне. Нет, правда, а чего тянуть? Хочешь, давай свадьбу сыграем. Знаешь, как мне без тебя плохо.

От такого заявления мое сердце тоже чуть не выскочило.

– Ром, давай не будем спешить. Твой отец ведь и правда в чем-то прав.

– Этот Ланаор играет с тобой как кот с мышью, Оль, зачем он тебе, – проговорил Ромка.

Спорить не хотелось, потому просто сменила тему.

– Там у вас дома Агнесса Ильинична, хочет тебя видеть. Пошли?

– Не понял, – Ромка расцепил руки и оторопело на меня уставился.

Смотрю на него, жду, когда дойдет.

– Так ты… в Ленинграде была, что ли? – наконец выдает догадливый.

После утвердительного кивка Ромка еще с минуту думал. Видимо, решал, сейчас начать допрос с пристрастием или на потом отложить.

– Ладно, позже расскажешь. Я мигом, только переоденусь.

Вот что значит военная выправка, не успела и глазом моргнуть, как мой летчик предстал при полном параде. Летная форма очень идет Ромке, я даже невольно залюбовалась. А еще подумала, что Агнессе Ильиничне точно понравится, каким он стал.

– А давай на машине поедем, – предложил этот подтянутый красавчик, – знаешь, хочется как-то по-человечески, что ли, не этими твоими антинаучными перемещениями.

От возмущения я даже слов не могла подобрать. Увидев выражение моего лица, Ромка спохватился:

– Оль, я не хотел тебя обидеть.

– Еще ведьмой назови, чего уж там, – выдавила я.

– Ну прости меня, дурака, я просто с тобой хочу подольше побыть, вот и ляпнул, – отчаянно взмолился Ромка.

А потом мы с ним целовались, забыв про все на свете.

– Переезжай ко мне, – шептал Ромка.

– Это не очень хорошая идея, у тебя могут быть проблемы.

– Да плевал я на все эти проблемы. И вообще, кому какое дело. Но в остальном, ты согласна?

Он выглядел таким счастливым. Как я могла отказать?

– Почему бы и нет, давай попробуем. Может, что и получится.

Машина долго кружила по освещенным фонарями улочкам Тиильдера, мы никуда не спешили, обсуждая наше будущее.

– Оль, а ты точно не передумаешь? – переспрашивал Ромка несколько раз.

– Уже начинаю сомневаться, – не выдержала я.

– Все-все-все, больше никаких глупых вопросов. Кстати, а ты у своих уже была?

Перед Конерсами мне было очень стыдно.

– Так давай сначала до твоих, – Ромка понимающе улыбнулся.

Это было правильным решением. В присутствии Ромки папа Виттио с мамой Элоей ругать меня сильно не стали, а после рассказа о Ленинграде и вовсе переполошились.

– А что как портал перестанет работать, пока ты там, ты ведь не сможешь вернуться, – запричитала мама Элоя.

– Теперь не перестанет, – уверенно ответила я.

– И все же будь осторожна, не бросай нас, – попросил папа Виттио.

– Ну что ты такое говоришь, я никогда вас не брошу.

Я была совершенно уверена в своем ответе, но родители, похоже, мне не очень поверили.

И только у Лин радостно блестели глаза:

– А можно мне с тобой? Покажешь свой мир?

– Даже не думай! – воскликнула мама Элоя.

Пришлось беспомощно развести руками, отчего Лин рассердилась и больше не сказала ни слова.

– Она даже меня с собой не зовет, – пожаловался Роман, желая как-то ее подбодрить.

Мы еще немного посидели и поехали к Карпенко.

Чем ближе был дом родителей, тем задумчивее он становился. От веселья не осталось и следа.

Подъехав к калитке, Ромка заглушил двигатель и замер, уставившись в одну точку. В гостиной ярко горели окна.

– Ром, ну ты чего? – трогаю его за плечо.

– Ладно, пошли.

Наш приезд никто не заметил. Из гостиной доносился застольный разговор.

– Товарища Сталина им тут не хватает, – рубанул кулаком по столу разгорячённый вином Егор Николаевич, только тарелки жалобно звякнули, – молодежь старших не уважает, чуть с горшка, а все туда же, мнят себя взрослыми. А сами пороху не нюхали, в окопах не сидели, траву не жрали. Смерти в лицо не смотрели. Что они знают о жизни?

– Ничего, Егорушка, ровным счетом ничего, – стала поддакивать Наташа, – да ты закусывай. У тебя желудок больной, разве можно так, натощак-то.

– Что-то Олечка с Романом не идут, – донесся голос Агнессы Ильиничны.

– Уже здесь, – Ромка потянул меня в освещенный проем.

– А вот и молодежь, легки на помине, – обрадованная Агнесса Ильинична поспешила нам навстречу, – Роман, тебя и в самом деле не узнать, вы только посмотрите, какой орел вымахал.

Родители Ромкины тоже оживились, нас усадили за стол, разговоры всякие пошли. Егор Николаевич кулаком по столу больше не стучал, только иногда поглядывал на Ромку с недовольством. Обсуждали международную обстановку обоих миров, пришли к выводу, что на нашей Земле дел еще невпроворот, в то время как здесь народ куда ближе продвинулся к светлому будущему.

Когда тема была исчерпана, затянул Егор Николаевич песню. Голос у него сильный, до мурашек. Наташа добавилась своим тонким голосочком, тут же Агнесса Ильинична ее поддержала. Послушали мы с Ромкой, послушали, да и улизнули потихоньку.

В коридоре большое зеркало.

– Хочешь по Ленинграду прогуляться?

– Спрашиваешь.

Открываю портал и шагаю в коридор Агнессы Ильиничны.

– Ты чего? Испугался, что ли?

– Оль, я не могу пройти, меня что-то не пускает

Это было странно. Я протянула руку.

– Держись за меня!

Но и эта попытка оказалась провальной, едва коснувшись портала, Ромка получил хороший ожег кисти.

Пришлось обезболить и ускорить регенерацию.

– Ром, как так?

– Обидно немного. Может, в Этиндер? – предложил он.

Но за окном была уже ночь, и как бы ни был хорош этот вечер, его пора было заканчивать.

– Поздно уже. Нам с Агнессой Ильиничной возвращаться пора.

– Останься. Ты ведь обещала.

– Ром, ну ведь не так все сразу. Давай не будем спешить. Я вернусь через неделю.

– Я понимаю, – сказал Рома и окончательно расстроился.

Ромкины родители никак не хотели отпускать Агнессу Ильиничну, кажется, не очень доверяли моей способности открывать портал. Но вот мы вернулись в Ленинград, и Агнесса Ильинична тихо сказала:

– Олечка, ты не представляешь, какую радость подарила мне сегодня.

– То ли еще будет, Агнесса Ильинична, все еще только начинается! – ляпнула я.

Хотя у нас было еще не так поздно, от выпитого Агнессу Ильиничну потянуло в сон.

Мне тоже ничего больше не хотелось делать, разве что записать подробно события дня в дневник. Заканчиваю и тоже постараюсь уснуть. Завтра будет тяжелый день, лучше, если получится выспаться.

P.S. Перед сном вспомнила, что мои ариманские записи так и остались в Башне лежать под подушкой, и что Ланаору ничего не стоит взять их и прочитать. Не доверяю ему больше.

Едва оказалась в комнате, рядом вспыхнул второй портал. Даже оборачиваться не стала, слишком много чести.

Молча забрала тетрадь, слышу:

– Я был не прав.

Удивил, так удивил. Просто гром среди ясного неба. Оборачиваюсь, смотрю на него.

– Я был не прав, – повторяет Ланаор.

Взгляд не отводит, смотрит прямо. А сам белый, что мел. Даже жалко его стало почему-то.

– Да слышу, – ответила с усмешкой, – знаешь, я сейчас в Ленинграде. Жаль, что ты не видел его тогда, после войны. Жаль, что не увидишь сейчас. Это самый красивый город на земле. Но грош цена была бы моему городу, если бы люди оставили руины, чтобы рыдать над ними. А погибло там столько, что тебе и не снилось.