Текст книги "Мой злодей (СИ)"
Автор книги: Мария Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)
Глава 3. Кошмар
Самые ужасные сны те, в которых ты выступаешь только безвольным свидетелем. Моя фантазия разыгралась, так что ночью мне приснился странный сон. Дом в викторианском стиле, окна кое-где забиты досками. Внутри пыль и разруха, мебели почти нет. Маленький светловолосый мальчик спит на тряпках, кучей сваленных в углу. На нем потрёпанная одежда и он дрожит от холода и голода. Маленькие синеватые и тонкие, точно спички пальчики, он сжимает ими тряпку, которой укрыт, и даже во сне зовет маму. Худенькие плечи содрогаются, он вот-вот проснется, разбуженный собственными рыданиями. Однако просыпается ребёнок не из-за этого. Кто-то открывает дверь ногой, и пьяный мужчина вваливается в дом, чуть не упав. Его одежда имеет жалкий вид, рубашка даже в штаны не заправлена. Темные волосы, густая щетина, а в руке бутылка с чем-то мерзко пахнущим.
– Анри! Чертово отрепье, Анри! – закричал пьяница так, что я даже вздрогнула, не то, что мальчик проснулся. Он открыл глаза, прекрасные, синие, ещё не такие жестокие и холодные, как на титульной иллюстрации, и с ужасом посмотрел на мужчину.
– Папа, – прохрипел он испуганно, зажимаясь в угол. Его маленькое детское личико покрыто разноцветными синяками, от жёлтого до буро-фиолетового спектра, что может означать лишь одно: его часто и планомерно избивают.
– Иди сюда, ублюдок! – закричал мужчина, на что мальчик испуганно зажмурился и даже закрыл глаза.
– Пожалуйста, папа… не надо! – принялся ребенок умолять, но пьяному чудовищу нет дела до его слов.
Он поднял его, дернув за волосы, и толкнул на стену. Мальчик вскрикнул, приземление было не из легких. Из его рта пошла кровь, он зарыдал, но это лишь разозлило его родителя.
– Папа, прошу не надо, – заплакал мальчик, закрывая голову синими от регулярных побоев руками.
– Что ты сказал? Кто здесь твой отец? Тебя эта шалава нагуляла! Чертов ублюдок! Нагуляла и бросила на меня! – барон бросился к ребенку и, швырнув его на пол, принялся лупить ногами.
Мальчик кричит, зовет на маму и пытается защититься, но естественно не может этого сделать. А мне, словно пассивному наблюдателю, приходится на это смотреть, не имея возможности ничего сделать. Обычно сон можно контролировать, но прервать этот почему-то не получается. Подонок продолжает избивать мальчика, и наступает момент, когда тот не в силах даже прикрыть голову от его ударов, а пьяная тварь все продолжает издеваться. Убьет, он точно его убьет. Маленькое детское тело прекращает двигаться, детский кулачок сам собой разжимается, и я понимаю, что не могу так больше.
Я хочу проснуться, хочу, чтобы этот кошмар прекратился! Хочу, чтобы он перестал его бить! Толкнула мужчину в сторону, когда он уже собрался придушить мальчика, поставив ногу ему на шею. Тот отлетел куда-то в сторону, ударился головой об стену и обмяк, но главное ребенок спасен. Мальчик открыл свои большие синие глаза и, посмотрев прямо на меня, прошептал:
– Спасите…
На этом кошмар закончился, я проснулась так же внезапно, как и уснула. Спросонья я даже не поняла, где нахожусь, чуть половину мебели в комнате не разнесла и шею себе не свернула, когда с кровати встала. Почему мне снится такая жесть? Такие кошмары явно не для моей нервной системы. Нет, мне бывало, снились сцены из книг, но явно куда приятней этой. К тому же именно этого инцидента в книге не было. Фантазия что ли разыгралась после прочитанного? Схватила книгу с прикроватного столика и снова взглянула на обложку. От холодного взгляда злодея все также не по себе, но я по-прежнему с трудом отрываю от него взгляд. В моей фантазии он был совсем таким же, пусть и маленьким мальчиком. Перед глазами возникло лицо избитого мальчика, он смотрел на меня и просил спасти его. В груди неприятно кольнуло, дернула плечом, это ведь всего лишь сон. Надо заканчивать с ночным чтением, а то мало того что не выспалась, ещё и кошмары замучили.
Оставаться в мире фантазии очень опасно, слышала, начитавшись книг, многие люди сходили с ума и творили ужасные вещи. Нужно разделять реальность и книгу, а то и правда попаду в психушку, что принесёт исключительно радость моим родственникам. Тем не менее, все мои мысли целый день были о книге. Я толком и не заметила, как отработала, а весь обед просидела, тупо смотря в никуда, так и не съев ни ложки. Только к вечеру, после поездки на автобусе домой, пришла в себя. Чтобы перестать думать о мальчике, мне просто надо начать читать другую книгу.
С твердым намереньем взять одну из вчерашних двух, направилась к своему любимому книжному магазину, но на дверях наткнулась на табличку «закрыто», да и в самом магазине свет не горел. Странно это, дедуля там часом не заболел, или случилось что? Настроение снова упало ниже некуда, в продуктовый пошла скорее на автомате. Там зачем-то купила два килограмма красных яблок, решив, раз уж не ела толком в течение дня, то если что-то куплю в магазине, я обязательно съем все, даже не почувствовав вкуса, а наутро у меня появятся лишние три кило минимум. Добравшись до дома, пожарила убитые вчера яйца и, кое-как перекусив, взобралась с яблоками на кровать. Яичница мой голод не утолила, так что принялась грызть яблочки.
Прелесть того, что живешь одна, заключается в том, что можно делать все, что заблагорассудится, все равно никого нет рядом. Включила телевизор, чтобы отвлечься, но это не помогло, как вино. Мой взгляд все равно косился на проклятую книжку, и я решилась прочитать последнюю главу, чтобы все это закончилось. Но, стоило мне открыть страницу последней главы, сразу же захлопнула книгу обратно. Там все плохо закончится, не хочу читать. Однако одного взгляда на обложку мне хватило, чтобы понять, что не смогу по-другому уснуть. Я принялась читать заново, надеясь, что эмоции после прочитанного во второй раз будут слабее.
Вот только я просчиталась и, прочитав все до последней главы, так расстроилась, что словами не передать. Там точно плохой конец, а я его не хочу его читать. Будто из-за того, что я его не прочитала, что-то изменится. Чем больше я читаю, тем больше мне жаль злодея. Что со мной не так? Я его ненавидеть должна, а не сочувствовать ему. Устало отложила книгу в сторону, старательно избегая смотреть на обложку. Спать, мне элементарно нужно поспать! Наваждение обязательно пройдет.
Но оно не прошло. Тот же самый кошмар мучил меня целых две недели. Избиение мальчика и его просьба о помощи, перед тем как проснусь, стали моим проклятием.
– Ты плохо выглядишь, – отметила моя коллега по работе, перекрикивая шум работающих швейных машин. Как ее зовут? Я совершенно забыла, мы ведь и не друзья вовсе. – У тебя все нормально?
Нормально? Я убиваюсь по герою книги! Со мной явно не всё в порядке!
– Да… – ничего не объясняя, ответила ей и сразу вернулась к работе. Хорошо, что я уже все на автомате делаю, а то не знаю, как бы справилась со всем этим.
После работы, словно зомби побрела в магазин, там набрала много всякого вкусного, надеясь поднять себе настроение. В который раз прошла мимо закрытого книжного, старик так и не открыл его. Точно что-то плохое случилось, он уже старенький был.
Надеюсь, он скоро вернется, а то мне интересно, откуда у него эта проклятая книга. Я пыталась поискать в интернете, но не нашла на книге ни издательства, ни автора сего произведения. Попробовала найти хоть что-то подобное, но всемирная паутина оказалась бессильна. И я все так же не смогла заставить себя прочитать последнюю главу. Я так скоро зомби стану и возненавижу все книги на свете. Чёртов злодей!
В подъезде стоял шум, судя по крикам, мои соседи опять ссорятся. Плохо, когда у тебя соседи – семья алкашей. Постоянные ссоры, милиция, избиения, их пьяные дружки, что упорно путают дверь.
– Открой дверь, сука! – закричал пьяный сосед, вовсю колотя дверь.
– Дети спят, проваливай, пьяный урод! – донеслось из-за двери от женщины.
– Ах, ты же… – мужчина попытался толкнуть дверь, но потерял равновесие и свалился на лестницу.
Молча поднялась, делая вид, что пьяного соседа не существует, также молча открыла дверь в свою квартиру, игнорируя валяющееся тело. Но, прежде чем войти в квартиру, оглянулась.
– Чего надо? – косо глянул на меня пьяный забулдыга.
– У вас же дети, подумали бы о них хоть немного, – холодно отозвалась и сразу пожалела, что вмешалась.
– Да пошла ты, знаешь куда…
– Пьянь проклятущая, – выругалась зло. – Умер бы уже и сыну твоему стало бы лучше.
– Что ты сказала?! – рявкнул пьяница и дернулся ко мне, но я успела заскочить в квартиру и закрыть за собой дверь.
Сердце бешено ускоряло свой темп, дверь за спиной толкнули, я вздрогнула, но осталась стоять на ногах. Он принялся толкать дверь и крыть меня матом, но долго это не будет продолжаться. Соседка слева, баба Варя уже вызвала полицию, о чем и сообщила из-за закрытой двери. Сосед принялся перекрикиваться уже с ней, а я устало опустилась на пол. Что я, чёрт побери, несла? Почему к нему пристала, если обычно прохожу мимо? К тому же у соседей дочь, у них нет сына…
Глава 4. Зефир
Приняв на грудь полбутылки коньяка для успокоения, зарылась с головой в одеяло под звуки из телевизора. Книга по-прежнему на прикроватном столике, я не могу избавиться от нее и забыть тоже. Каждый день перечитываю, но добраться до последней главы так и не смогла. Даже моя больная уверенность, что дочитав ее, смогу наконец-то освободиться от этого странного плена, никак не помогла победить желание забыть о концовке.
Нет. Конец-то на самом деле хороший. Я в этом не сомневаюсь, но не для Эзефа, поганцы должны умирать. Мне бы хотелось изменить конец этой книги просто потому, что это несправедливо. Он тоже страдал, от жестокой судьбы и равнодушия Сюзанны. Ради нее такой мужик старался, даже от тюрьмы ее отмазал, а этой дуре подавай кронпринца! Да кому сдался этот Людвиг? Напыщенный ханжа! Все должны решать его проблемы, а все, что он умеет – быть принцем и эффектно драться на мечах. Хоть это он Сюзанну делать вместо себя не заставил, петух напыщенный! Правильно его король в ссылку отослал, от такого принца одни проблемы. Правда, его младший брат Кристоф ничуть не лучше, настолько мелочную душонку ещё поискать надо! Да, Кристоф ещё один злодей, но никаких эмоций кроме презрения он не вызывает, а вот Анри… Не хочу о нем больше думать.
Залпом попыталась допить коньяк, судорожно дыша. Без закуски я должна вырубиться быстро. Раз уж снотворное не помогает, хоть так посплю. Пожалуйста, одну ночь без кошмаров, я так устала!
Поставила бутылку на пол, но та упала и укатилась под кровать. Потянулась к книге и положила ее рядом на соседнюю подушку. Этот его холодный взгляд не дает мне покоя. Коснулась пальцем изображения. Интересно, а у этого рисунка есть прототип? Будь так, мне бы хотелось встретить его наяву, а не только в кошмарах. Провела пальцем по изображению и отложила книгу обратно. Веки стали тяжелыми, сон поглотил меня и, увы, он снова был кошмаром.
Уже хорошо знакомый мне мальчишка сидит на улице, на камне возле поместья барона. Этот дом уже на память изучила, поэтому оказаться снаружи такое счастье. Сейчас лето, жарко, мальчик вспотел. У него на лбу большая шишка, пальцы грязные от голубики, которую он насобирал в ладошку и теперь с аппетитом ест. Одежда на нем маловата и порвана, на ногах нет обуви, и по всему телу синяки. Я не люблю детей. В детстве я всегда ссорилась с другими детьми и даже дралась, они обижали меня из-за того, что у меня не было ни мамы, ни папы. Детей не люблю, но от одного взгляда именно на этого мальчишку в груди что-то замирает, он уже мне точно родной. Вот он быстро поднял взгляд, словно посмотрел на меня и улыбнулся, показывая отсутствующий молочный зуб сверху спереди. Такой милый, даже не смотря на то, что измотанный и голодный. Мне бы так хотелось утешить его, накормить и защитить. Странно чувствовать что-то подобное к персонажу из книги, к кошмару, к которому не могу привыкнуть и из-за которого никак не могу выспаться. Он встает, поднимает руки, будто бы собираясь меня обнять, но в последнее мгновение ему в объятья прыгает небольшая белая собака.
– Зефир! – прокричал мальчишка, радостно смеясь, когда собака принялась облизывать его лицо. Какая же у него красивая улыбка, вот бы она мне снилась, а не то, как его отец издевается над ним.
Собака гавкает, она тоже рада мальчишке. Грязная, потрепанная, но счастливо виляет хвостом. Мальчишка обнимает ее, крепко-крепко. Смеется, когда собака сова начинает его облизывать.
– Что ты делаешь? – резкий крик мужчины заставляет вздрогнуть не только меня. Мальчик резко оборвал свой смех и, встав, попытался закрыть собой собаку.
– Папа, я… – его слова еле можно расслышать. Горизонт закрывает огромная по сравнению с мальчиком фигура мужчины. Он шатается, в его руках бутылка, которую он бросает в мальчика, но промахивается.
– Я говорил тебе не называть меня папой! Говорил?! – закричал он, шатнувшись в сторону ребенка. Мальчик испуганно сжался, и тогда собака выпрыгнула из-за его спины и вцепилась в руку мужчины. Барон закричал и мотнул рукой, отбросив псину на груду камней. Собака упала туда и заскулила, но мужчине показалось этого мало. Из его руки хлещет кровь, и он подходит к собаке, Анри бросается с криком, но не успевает, запнувшись за камень. Тяжелый камень врезается в голову собаки, и скулеж прекращается. Становится тихо, красная кровь стекает по камню, и мальчик смотрит на это, хотя мне хочется закрыть от него эту ужасную картину.
– НЕТ! – закричал мальчишка, когда мужчина схватил тельце и бросил куда-то в кусты.
– Мусор такой же, как и ты! – сказала эта тварь, недостойная ходить по земле и, шатаясь, ушла в дом.
Анри бросился в кусты и поднял тельце из грязи. Он долго звал Зефира, но собака была мертва. Затем, ломая свои ногти в кровь, он вырыл под жухлым пнем могилу своему другу и, заливаясь слезами, дрожащими руками уложил собаку в яму.
Его маленькие плечи дрожат от еле сдерживаемых рыданий. Мне так хочется обнять его, утешить. Я практически ощущаю, как мои пальцы почти касаются его маленького плеча, мальчик вздрагивает, оборачивается, и я вижу его глаза. Теперь они почти такие же холодные как на рисунке. Он будто бы смотрит прямо на меня, с укором. Почему я не помогла ему, почему не спасла его друга и защитника? Ему так сильно больно, что в глазах маленького ребенка бессильная ярость, а в груди пустота.
Я просыпаюсь от собственных слёз, вытираю лицо рукой и, выкинув все из прикроватного столика, достаю спрятанную там заначку: пачку сигарет и зажигалку. Сигарета подпаливается лишь с третьего раза, руки дрожат, не слушаются. Отвыкла, закашлялась от первой же затяжки. Бабушка была бы зла на меня, ругалась, на чем свет стоит. Она была строгой, можно сказать деспотичной. Поэтому я и бунтовала, когда была подростком, пытаясь доказать кому-то что-то, но в итоге всегда оставалась в дураках.
С того утра, когда я проснулась от укора в детских глазах, прошёл уже месяц, долгий месяц кошмаров. Я ощущаю себя на каторге, настолько измучена и физически и морально. Почему эта чертова книга не отпускает меня? В свой выходной проторчала несколько часов на улице в надежде, что все же дедуля откроет магазин, и я смогу расспросить его об этой проклятой книге или хотя бы отдать ее. У меня уже возникла мысль сжечь ее к чёрту, но бабушка всегда учила меня бережно относиться к книгам.
– Вы сюда? – спросила изящная девушка в плаще, когда я провела час под дождем.
Дорогой плащ, яркий желтый зонт. Мой взгляд мелькнул по ее лицу, но я не запомнила его совершенно.
– Я жду старика, владельца этого магазина, – отмахиваюсь от нее. Плевать что промокла, приму ванну, и все пройдет.
– Дедушку? Так он умер. Я живу заграницей и поэтому продаю его магазин, он мне без надобности, – улыбается в ответ девушка, держа зонт так, чтобы на меня не падал дождь. – Вам нужна книга? Я могу продать вам по бросовой цене.
– Умер? – сдавленно переспросила. – А вы не знаете…
Откуда этой девушке знать, где её дед взял книгу, которой он шкаф подпирал?
– Что? – участливо спросила она.
– Ничего, – отвернулась от нее и медленно, не разбирая дороги, двинулась в сторону дома. – Я лучше пойду…
– Стойте, стойте! Зонт, возьмите! Мне он не нужен, – она буквально всучила мне свой зонтик и, помахав мне рукой, скрылась в магазине. Странная женщина, зачем ей быть такой милой с незнакомкой?
Под ногами хлюпают лужи. Руки такие холодные, скорее бы в ванну и кровать. Мои планы обрывает звонок. Маме зачем-то понадобилось со мной встретиться. И вот я уже сижу в каком-то кафе с чашкой горячего чая в руках.
– Что с тобой? – спросила она обеспокоенно. – Ты плохо выглядишь.
– А тебе какое дело до того, как я выгляжу? – прорычала в ответ, грея руки.
– Ты, как всегда, невыносимо невоспитанная, – она с разочарованием посмотрела на меня. Приоделась сегодня, неужели исключительно для встречи со мной? Сомневаюсь.
– У меня нет ни мамы, ни папы, некому было меня воспитывать, – холодно отозвалась, смотря на нее без капли привязанности.
– Не дерзи мне! Я содержала тебя и заботилась, как могла! – ещё одна бесящая фраза в ее исполнении, и я уйду, так и не заплатив за свой чай. Пускай она хотя бы за что-то заплатит.
– Ближе к делу, – холодно отозвалась, желая побыстрее закончить этот неприятный разговор.
– Сегодня будет встреча с родителями жениха. Ты не хочешь пойти с нами, познакомиться с родственниками? – предложила она, чуть насупившись. У меня даже глаз задергался от такого глупого предложения.
– Зачем мне это? – приподнимаю бровь так, что очки едва не съехали с носа. – Ты так удачно вычеркнула меня много лет назад из своей жизни, а теперь хочешь вписать меня обратно?
– Перестань, – холодно сказала она, на нас начали оглядываться другие посетители кафе.
– Не пойду, – твердо ответила ей. – Ни на свадьбу, ни куда-либо ещё. У меня с вашей семьей нет ничего общего.
– Дочка, я всего лишь хочу… – она попыталась взять меня за руку, но я убрала ее со стола.
– У тебя нет никакого права называть меня дочкой, – холодно отвечаю.
– У тебя такой же ужасный характер как у моей матери, слишком упрямая, – холодно улыбнулась она.
– А ты слишком ветреная мамочка, – съязвила в ответ. – Удивительно, что и сестренку не бросила, кукушка.
– Я серьёзно – прекрати! – резко повысила она голос, так что все точно на нас смотрят теперь. – Я дала тебе жизнь, дарила подарки и давала деньги, чтобы ты могла жить нормальной жизнью.
– Но ты не дала мне самого главного – места в твоей жизни. Так зачем теперь вовлекать меня в нее? Скажи прямо: что тебе от меня надо? – холодно спрашиваю у нее. Голова болит, кажется, у меня поднялась температура.
– У жениха есть старший брат, я думаю, он подойдет тебе. Поэтому я хочу, чтобы ты поехала с нами, ты часть нашей семьи и должна там быть, как и на свадьбе.
Ее слова вызвали у меня истеричный смех.
– Квартиру хочешь у меня забрать, да? – смеюсь холодно, а ее лицо становится бледным. – Семья, скажешь тоже! Да кому она нужна?!
– Но твоя сестра хочет, чтобы ты поехала. Я понимаю, что меня ты ненавидишь и презираешь, но она-то тут причем? За что ты так ее не любишь? – попыталась она меня образумить, но вызвала исключительно горькую улыбку.
– Ты не дала мне и шанса полюбить ее, – я поднялась на ноги, схватила свою сумку и выбежала из кафе, забыв про зонт. Только под ливнем о нем вспомнила. Ладно, забыла и забыла.
До дома я добралась, уже дрожа от холода. Сейчас выпью что-то от простуды и завалюсь в кровать, сил на ванну уже нет. На площадке дверь в соседнюю квартиру была приоткрыта. Меня это не удивило, они часто ее не закрывают, да там и воровать нечего. Открыла свою дверь, закрыла ее за замок и на ходу принялась снимать с себя мокрые вещи. Меня не хватило даже чтобы поставить чайник, не то, что выпить лекарства. Залезла под одеяло, дрожа от холода, и почти сразу окунулась в ещё один кошмар.
Глава 5. Графиня
Знаете, когда в книге очень много жести, она вызывает отвращение. История отталкивает от себя, неважно насколько прекрасны герои и как интересен сюжет, мало кого привлекают ужасные подробности. Хотя и на такую жесть найдутся свои почитатели, любители реализма, например, но такая книга явно не рассчитана на массового читателя. Массовому читателю нужны единороги, принцы, любовь до гроба и всякое такое, чего в настоящей жизни нет. Я бы тоже не отказалась, если бы мне снилось, например, романтическое свидание с красавчиком, а не жестокая сцена убийства.
Самое ужасное, что я не могу перемотать неприятную сцену, как в фильме, или пропустить несколько страниц, как если бы просто читала книгу. Не могу даже отстраниться от всего происходящего, я словно действительно там и это пугает меня. Все слишком реально, я даже чувствую запах гари, будто бы на самом деле дышу удушающим дымом.
В книге сцена смерти графини Ратморской описана от силы тремя предложениями. Ночью, после бала и очередного избиения, Анри слетел с катушек и убил свою приемную мать, после долгих лет издевательств и побоев. Скупо, одна суть, без подробностей. Старая стерва получила по заслугам – так можно решить с первого взгляда. Никто из читавших, наверное, и не обратил внимания на строку о том, что Анри был с ней безжалостен, как и она с ним. Одно дело читать подобное, а другое видеть собственными глазами. Людям со слабой психикой лучше удержаться от прочтения следующих двух страниц или даже трех, а те, кто рискнут, лучше запаситесь валерьянкой.
Женщина худая настолько, что костлявые плечи кажутся неестественно хрупкими, лежит на полу. Пышное бордовое платье с россыпью алых камней на лифе немного разодрано и укрывает пол пышным веером. Коричневые волосы собраны в высокую прическу с обилием кудрей, что укрывают алеющий от ее крови дорогой ковёр. Она всхлипывает, глядя на своего убийцу испуганными карими глазами. Веер морщин на ее лице в районе глаз и губ указывают на возраст от сорока до шестидесяти. На лице заметны остатки косметики, она любит ярко краситься и наряжаться, привлекая к себе внимание.
Все должны смотреть на нее, вероятно, поэтому в этой комнате столько зеркал. Кажется, это спальня в викторианском стиле, роскошь несопоставимая с обшарпанным домом барона. В зеркалах отражается худощавая фигура убийцы и сама графиня, а ещё огонь. Языки пламени начинают свой танец медленно, сначала заставляя тлеть тяжелые портьеры и дорогие гардины, чтобы потом неистовой пляской поглотить всё. Кто-то перевернул подсвечник, и свечи подпалили шторы. Едкий дым въедается в глаза, нужно уходить, но никто из здесь присутствующих не может этого сделать.
Тонкие, длинные пальцы сжимают шею женщины так, что ее глаза вот-вот вылезут из орбит. Она судорожно открывает рот, пытается дотянуться окровавленной рукой к шее, но не может. Ногти на правой ладони сломаны до кровавого месива, а левая рука прибита к полу ножом для писем чуть выше локтя. При этом женщина все ещё пытается дотянуться до хлыста, что валяется всего в нескольких сантиметрах от ее руки.
Как же хочется отвернуться и не видеть этого, но не могу даже глаз закрыть. Надеюсь, что сейчас все закончится, но нет, он отпускает ее шею с дикой ухмылкой. Нет, он не пощадил ее, это часть его игры. Ему нравится то, что он делает с ней. Нравится выражение страха и болезненной агонии на ее лице. Женщина судорожно вдыхает, пытается что-то сказать, но ее шея уже лиловая, говорить наверняка тяжело.
– Ну что, матушка, вам понравилось поменяться местами? – его голос словно сорван, холодный и расчётливый, голос не ребенка, а мужчины. По моей спине прошли мурашки, от ужаса, что вызвала эта фраза в сочетании с кривой улыбкой на его лице.
Волосы светлые, прическа, кажется, называется полубокс, но с длинной челкой спереди. Челка падает ему на лицо, на котором следы брызг крови, но не его. Раны от хлыста на его спине и груди, окрасили некогда белоснежную рубашку в алый, но вряд ли он чувствует боль, исключительно одну неприкрытую ярость.
Ничего человеческого не осталось в его лице. Псих, маньяк… и всего лишь ребенок. Сколько ему сейчас? Пятнадцать? Может быть немного больше. В книге нет точных упоминаний о возрасте, в котором Анри убил графиню. По телу прошла дрожь, это точно моя больная фантазия заставляет меня видеть такие кошмары? Огонь перекидывается на ещё одну стену, совсем скоро он отрежет от единственно возможного выхода и перекинется на дверь из дорогого дерева с позолоченной круглой ручкой.
– Ты – проклятое дитя, – прохрипела графиня с перекошенным от гнева лицом и плюнула в него кровью. – Нужно было убить тебя при первой же возможности.
– Нужно было, матушка, – смеется он, сначала нежно касаясь ее щеки, а затем большим пальцем нажимая на ее зажмурившийся глаз, – но теперь слишком поздно!
Она закричала, судорожно пытаясь отбиться, но даже ранить его не смогла. Из глаза пошла кровь, парень довольно улыбнулся, даже не ощущая омерзения от того, что делает. У меня же к горлу подступила тошнота, а на спине выступил холодный пот.
– Я проклинаю тебя Анри Эзеф! Ты сгниешь в той канаве, в которой я тебя нашла и никого не будет рядом. Никто и никогда не полюбит тебя, проклятое дитя Темного! – она судорожно задышала, прикрывая глаза, из которых ручьем текут кровь и слезы. – Твоя смерть будет ужасней моей, помяни моё слово!
Графиня хотела сказать что-то ещё, но мальчишка засмеялся, откинув назад голову. От этого зловещего звука дрожь прошла по телу, его я испугалась куда сильнее треска дерева, когда рухнула загоревшаяся кровать. Дым стал заметно гуще, даже я судорожно хватаю ртом воздух, не то, что они.
– Я не против оправиться в Преисподнюю, если встречусь там с тобой, – смеется он и, схватив хлыст, под прерывистые хрипы женщины заматывает вокруг ее шеи. Хватается за конец хлыста и ручку и сжимает горло женщины, душа ее.
Ноги в изящных женских сапожках елозят по ковру, она едва на мостик встала, доламывая ногти на обеих руках в попытке заставить его отпустить хлыст. Сдавленное кряхтение, стон и я не выдерживаю. Никакой сон, пусть и кошмарный не заставит меня смотреть на то, как этот некогда невинный ребенок превращается в чудовище.
Я всего лишь хочу его остановить! В конце концов, это мой сон! Здесь все должно быть так, как я хочу! Но все равно удивляюсь, когда то, что я в него бросила, достигло цели. Анри пошатнулся, выпустил из рук хлыст и схватился за правую щеку, из которой хлынула кровь.
Что это было? Что я в него бросила? Что-то фарфоровое, тарелка, чашка, может быть сахарница? Там что-то стояло на столике возле меня, на подносе, я не думала, что делаю, просто сделала. Фарфоровое изделие разбилось о его голову, при этом задев щеку осколком. Крови хлынуло так много, что она попала даже на испуганное лицо графини.
Звук падающих гардин не заставил меня вздрогнуть, в отличие от взгляда, которым он посмотрел на меня. Холодные синие глаза убийцы, точно такой же взгляд, как и на иллюстрации, но лицо моложе. Я готова поклясться, что он смотрит именно на меня, со смесью ярости и удивления. За его спиной в окне на небосклоне светится кровавая луна. Ничего в жизни не видела столь ужасающего и притягательного одновременно, настолько, что само по себе вырывается “вау”.
– Кто ты? Кто ты, чёрт побери?! – закричал он громко и так стремительно поднялся, что я невольно отшатнулась назад, явственно почувствовав спиной дверь.
Какого чёрта?! Я же раньше была незаметна для них, а теперь он не просто меня видит, но, судя по всему, хочет убить. Графиня сдавленно закряхтела, пытаясь убрать с шеи хлыст, а я, не открывая испуганного взгляда от парня, зашарила по двери рукой в поисках дверной ручки.
– Я тебя спрашиваю, кто ты такая? Ты из прислуги? Что ты здесь делаешь? Я же сказал всем убираться! – закричал он, смотря на меня с яростью, от которой меня трясет.
– Я не… – зачем-то попыталась ответить, и без того усугубляя свое непростое положение. Я, конечно, понимаю, что это всего лишь мой кошмар, но от страха это совсем не помогает! Он действительно смотрит на меня так, точно хочет убить.
– Уже со своей совестью разговариваешь? – прохрипела графиня, смотря на меня почему-то невидящим взглядом, так, словно меня действительно не видит. – Ты жалок, Анри.
Деревянный потолок заскрипел, его уже объяло пламя, и он вот-вот рухнет. Дым стал гуще, мне даже кажется, что я ощущаю жар пламени, его языки будто бы обжигают мои лодыжки. Парень оглянулся на женщину, и наконец-то освободил меня от плена своего взгляда. Круглая изящная ручка двери сразу же нашлась, и я повернула ее, не раздумывая. Щелкнул замок, я нырнула за дверь. Какой-то тёмный коридор, сквозь дымную завесу мало что видно. Вот только оглядываться по сторонам некогда, дверь за моей спиной дернулась. Я понеслась по коридору, толком не разбирая дороги, ощущая под босыми ногами мягкий ковёр. Там, где-то впереди туманно пробивается лунный свет из окон, туда и бегу, надеясь, что попаду не в тупик. Ну же, почему я не просыпаюсь? Почему он мне опять приснился, да ещё так?
– Стой! Стой я сказал! – закричал он так, что я чуть не споткнулась, но лучше бы это сделала. Холодная рука в то же мгновение схватила меня за запястье и дернула, заставляя развернуться и остановиться.
Легкие готовы взорваться, от дыма дышать тяжело, так я ещё и бежала. Сквозь большие окна в коридоре на нас падает свет, больше источников света нет, но я все равно вижу его лицо, испачканное в крови, в мельчайших деталях. Он больше удивлен, чем зол, в глазах замешательство. Из раны, что полумесяцем зияет на его щеке, стекает кровь по шее и груди, пачкая и так заляпанную кровью рубашку. Ему наверняка очень больно, но он не обращает внимания на боль. И это сделала я? Зачем я хотела остановить его? Это часть его истории, мне не изменить написанного в книге, в том числе и в своих кошмарах.
Да и зачем мне это делать? Зачем представлять другой исход в истории? Все из-за того маленького беззащитного мальчика, которого я все равно вижу, глядя в глаза настоящему чудовищу. Это же сон, просто сон, который никак не хочет заканчиваться.
– Анри, – выдохнула испуганно, когда он резко дернул меня на себя, хватая уже не за руку, а за талию.
Я сначала подумала – обнял, а потом почувствовала резкий удар с правой стороны под ребро. Попыталась схватиться за бок, но его рука, держащая рукоятку ножа для писем, не дает этого сделать. Он что меня пырнул ножом? За что? Я понимаю, что я свидетель и кинула в него чем-то… Тем не менее: за что? Так он ещё и нож принялся во мне проворачивать, заставляя меня задыхаться от боли. Я шокирована, встретилась с ним взглядом, таким же холодным и яростным, можно подумать я действительно это заслужила.