Текст книги "Зеркала (СИ)"

Автор книги: Мария Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Часть вторая
Подмастерье и лесное братство

Белые одежды – и его, и братьев – давно превратились в лохмотья. Утери поначалу различал их белизну в темноте, но со временем, от грязи, крови и нечистот, она потускнела и вовсе исчезла. Тогда, наконец, их поглотила тьма. Только благодаря еще теплившемуся Свету веры, Утери был жив и сохранил рассудок. Многих его братьев тьма поглотила еще при жизни. Прежде чем саму жизнь.

Пятьдесят Белых братьев. Пятьдесят огней, отказавшихся преклониться перед мраком. За это мрак поглощал их одного за другим. Настал день, когда ушел и Нотэри – Старший брат, глава Ордена Белой Иибус в Ильритане. Они называли его Отцом. Служители Богини покидали свои семьи, отрекались от прошлого – принося их в жертву Трону Света. Ибо только тот, кто готов лишиться всего, может служить бескорыстно. Нотэри привечал вновь прибывших, и истинно становился для них новой семьей, окружая заботой, участием и спокойной, уверенной лаской человека, чья природа состоит в сотворении добра. Новички у него учились этому спокойствию, которое было тверже любого камня и никогда не покидало его. Не покинуло и в тот ужасный вечер, когда состоялся ужин во дворце, в честь коронации Адаманта.

Нотэри учил без презрения и брезгливости относиться к нищим, больным и увечным. Облегчать духовные и физические страдания. Беспрекословно выполнять самую тяжелую и грязную общественную работу. Женская община Светлой богини в Ильритане была гораздо больше мужской – несколько сот человек. Но в городских богадельнях, приютах и могильниках основная доля работы приходилась на мужчин. И они были горды тем, что защищали женщин от ужасных, разрывающих сердце зрелищ, заразных болезней, непосильного труда. Утери с гордостью вспоминал, каким уважением пользовался Нотэри у светлых сестер. За отзывчивое сердце, за полное отсутствие гордыни и высокомерия, вообще-то присущее верховному духовенству, за житейскую мудрость и нравственную чистоту. Он всегда и во всем старался походить на своего учителя.

Нотэри был необыкновенно сильным целителем. Сейчас жизненная сила медленно покидала его, истекала каплями крови, сочащимися из израненных тел – он делился Тайной с братьями, чтобы облегчить их физические и душевные страдания. В подземелье Адаманта, где даже воздух был насыщен темным колдовством, кровь не сворачивалась, и раны не затягивались, а гнили. В одну долгую темную ночь слились все ночи и дни. Ее расцвечивали временами сполохи пламени со злых, как красные глаза, факелов, которые несли рыцари, затянутые в черные доспехи. По приставной лестнице они спускались в яму, подхватывали, как груду тряпья, чье-нибудь тело, и уносили наверх. Все происходило в сосредоточенном молчании, в котором Утери явственно ощущал постороннее насмешливое присутствие. От этого ощущения у него волосы вставали дыбом и накатывали волны тошнотворного ужаса. Тогда ослабевшей рукой он хватался за серебряный цветок, висевший на ремешке под лохмотьями, и до боли сжимал ладонь. Семилистник врезался в кожу. В этой темноте символ Иибус не светился, как обычно.

Мертвых не возвращали. Еще живых просто скидывали обратно. Не раз и не два тело падало на кого-то из лежащих внизу. Ощупывая в кромешной тьме чуткими пальцами целителя раны брата, Утери удивлялся, как разнообразна человеческая изощренность в причинении мучений себе подобным! Он проводил осмотр и говорил Нотэри, куда направить Тайну для поддержания жизни и облегчения страданий. Если бы Нотэри диагностировал сам – терял бы сил вдвое больше.

Пока тех, до кого дошла очередь, забирали наверх единожды. Только Нотэри уводили уже пять раз. И каждый раз возвращали безжизненным телом. По крайней мере на ощупь – а только так они могли диагностировать в темноте – братья не находили на теле следов ран. Чего палачи хотели от него? И что это были за пытки, если после, чтобы не дать погаснуть искре жизни, едва теплившейся в теле Нотэри, требовалась Тайна всех братьев?

И вот, Отец ушел от своих детей. Утери не знал, на какой день заключения это случилось, но однажды черные пришли снова. Ангелами смерти спускались они сверху в метании ослепляющего пламени факелов. Как всегда их спустилось четверо. Ногами расталкивая не успевших отползти братьев, они направились прямо к Нотэри и молча окружили его. И таким нечеловеческим повеяло от их безмолвных, мощных, зловещих фигур, что бывшие рядом с Нотэри братья со стонами поползли прочь, в спасительную темноту и влажность, которой прежде страшились.

Голова Отца лежала на коленях у Утери. Его, как и других, охватил ужас, но если бы он бросился прочь, Нотэри полностью оказался бы на каменном холодном полу, и эта мысль отчего-то показалось юноше невыносимой. Он остался. Четверо смотрели на него. В прорезях вороненых шлемов он не мог разглядеть их глаз, только нечеловеческие отблески. Окаменев, он пристально рассматривал их, словно видел впервые, и не сразу почувствовал, как в его руку скользнуло что-то теплое и острое. Он машинально сжал ладонь, и в этот момент четверо наклонились и, подхватив Нотэри, поставили на ноги. Утери вскрикнул, выронил то, что держал, и вцепился в учителя. Не первый раз того забирали наверх, но именно сегодня ужас полностью лишил Утери разума. А может быть, наоборот, именно разум подсказал ему, что если сейчас он отпустит Нотэри, никогда более не увидит!

Утери кричал, а его били рукоятями мечей по голове. Обезумевшие братья сползались из темноты, почувствовав то же, что и он, но черные, которых было всего четверо, легко отбрасывали тела, били об стены, давили коваными сапогами, обрушивали плашмя тяжеленные мечи.

Крича, Утери поднял голову и посмотрел в лицо учителя. Старик был странно спокоен, и только бесконечная усталость читалась в его глазах. Черные оторвали Утери от него и пинками отшвырнули прочь, подхватили Нотэри и поволокли вверх по лестнице. Утери, теряющему сознание от боли, вдруг показалось, что свет вокруг разливается не от их слепящих факелов, а от худой фигуры старика в отрепьях, когда-то бывших белыми. И в этом свете он увидел на полу яркий блеск вещи, которую выронил. Из последних сил он пополз к ней и упал, накрыв своим телом Троицу – тройной семилистник, символ Верховного священнослужителя Ордена.

Кровь из разбитой головы горячими языками лизала его лицо. Черные перевалили за край ямы, и свет исчез. Исчез он и из разума Утери.

* * *

Подмастерье угрюмо смотрел в темноту. Холодная осенняя ночь опустила над лесом недвижимый полог. Измученное тело требовало отдыха, а он не мог уснуть. События последних дней кружились в памяти навязчивым калейдоскопом. Он не раскрыл тайн Адаманта и не узнал, что случилось с Тагом. Правда, он предполагал, что Таг пошел до конца – или его заставили – и погиб. Инвари тоже пытался пойти до конца, но голос девочки позвал его и он бросил все, чтобы прийти на помощь. Сейчас он жалел, что не увидел окончания обряда инициации. Вдали от Адаманта и Зеркала он был уверен, что смог бы сопротивляться и дальше, и отмахивался от внутреннего голоса, шептавшего о глупой самонадеянности.

Одно он установил точно – зеркало в Подземелье Адаманта было Потаенным.

«Представим мироздание в виде яблока, – говорил Учитель, – яблока, изъеденного червоточинами. Сии червоточины есть проходы в ткани Вселенной, позволяющие попасть из одной точки пространства в другую. Многие проходы свободны. Таковы те, что связывают наши поселения в разных точках Вселенной. Они не требуют защиты, т. к. мы знаем, где они начинаются и где заканчиваются, и не ждем оттуда чужаков. Другие проходы не изведаны и потому запретны и заперты. Зеркала же суть двери. Конечно, не всякие зеркала. Те, что запечатывают проходы, мы называем Потаенными. Если вы где-либо встретите подобное зеркало, знайте – оно запирает нечто, могущее представлять опасность для вас. Или же вы можете представлять опасность для того, что сокрыто за ним. Открывать такие двери, не обладая знанием о них – глупо. Проникать в них – опасно. Никто не скажет вам, что вы там встретите или каким вернетесь? И вернетесь ли?…».

У него была возможность узнать, что скрывает зеркало, о существовании которого в Поднебесье не ведали. Это он, Инвари, первым обнаружил его и опасность, идущую оттуда. Но какого рода опасность? Он НИЧЕГО не узнал. Это не давало ему покоя. Похоже, Испытания он не выдержал!

Снова и снова он вспоминал багровую искру перстня на своем пальце, перстня, который Гэри дал ему в Змеином логе. Едва оказавшись в предрассветной тьме Чащи, Шери остановил коня и потребовал, чтобы Инвари надел перстень. Иначе, сказал он, они не пропустят.

– А ты? – удивился Инвари.

– Меня и так знают.

Инвари покосился на Ангели, сладко спящую в седле перед братом. Тот заметил его взгляд:

– Детей они не трогают.

– Я все время слышу это «они»! Кто это?

– Духи. Хранители леса. Они с незапамятных времен живут в глубине Чащи, потому она и пользуется дурной славой. У Гэри договор с ними, вот почему Чаща – единственное безопасное для нас место в Ильри, да еще и рядом со столицей. Адамант рискнул приготовить нам засаду в Змеином логе только потому, что это – самая окраина леса, Хранители там редко показываются.

– Географически столица равноудалена от границ страны – людям удобно собираться именно здесь, – догадался Инвари. – Сколько же вас там?

Шери усмехнулся.

– Увидишь.

Осеннее солнце вставало быстро – под пологом леса светлело на глазах. Как и во время последнего посещения Чащи, над землей клубился туман цвета сливочного масла, и из него, прямо перед захрапевшими от неожиданности лошадьми, сформировались две тени, грозно склонившись по обеим сторонам едва заметной тропки.

– Покажи им перстень, – шепнул Шери.

Инвари высоко поднял руку…

Он тяжело поднялся с кучи лапника, на которой пытался уснуть.

Вокруг раскинулся лагерь – теперь он вряд ли назвал его «лагерем разбойников»! Тлели угли угасающих костров. Шелестели на ветру пологи навесов и палаток, чернели шалаши, крытые ельником. В них спали дети, женщины и старики, мужчины, не выпускавшие оружия даже во сне, спали, беспокойно вздрагивая во сне от пережитого: соратники Арлона; несчастные, в чей семье у кого-то волосы были светлее обычного; объявленные вне закона; бежавшие от непосильных поборов последних лет; любители приключений и просто авантюристы – кого здесь только не было! Около двухсот человек способных держать оружие, от 14 до 60 лет, насчитал Инвари. Несколько небольших стад домашних животных. Пока женщины вели хозяйство, а дети собирали валежник, сухостой, съедобные ягоды и коренья, мужчины контролировали большую часть Чащи, прилегающую к столице. Они обложили данью торговые пути на запад и юго-запад, а отказывающихся платить грабили, забирая все, вплоть до повозок и лошадей, поэтому в провианте лагерь недостатка не испытывал. Дремучий лес скрывал следы преступлений. Основной массив тянулся на Запад, переходя, насколько помнил Инвари, в обширный район болот. Это был настоящий, дикий, доселе не знавший человека лес. Его деревья бугрили узловатыми корнями землю, щедро усыпанную валежником и прелыми листьями, а седые мхи связывали ветви наподобие мохнатой паутины. Редкие опушки, гнилые и топкие под изумрудным ковром зелени, перемежались с огромными буреломами, возникшими еще в те времена, когда о людях и слыхом не слыхивали. В центре одного из таких буреломов располагался лагерь Гэри. Для знающего человека, каким был Молчун, путь от городских стен составил всего несколько часов тайными тропами. О таких ведали лишь доверенные Гэри, одобренные Хранителями люди, которых здесь называли Следопытами. Всем остальным, в том числе и Адаманту с подручными, дорога была закрыта. Поэтому герцог и не догадывался об истинном размере «разбойничьей шайки». Иначе никогда не попытался бы уничтожить их одним махом, как в Змеином логе. Скрывающиеся там люди всего лишь ожидали проводника в лагерь Гэри, и именно их герцог принял за настоящих разбойников. Инвари искренне надеялся, что это место действительно недостижимо для Черного герцога. Хотя, во всем, что касалось Адаманта, он теперь сомневался. Слишком мощную тварь вызвал тот во дворце. Слишком могущественную – не для себя ли тоже? Что случилось после того, как они с Шери покинули «зеркальный чертог»?

– Не спится?

Инвари поднял глаза. Перед ним стоял Гэри, а он снова не услышал приближающихся шагов!

– Наверное, от усталости, – Инвари бледно улыбнулся.

Глаза в прорезях кожаной маски изучали его.

– Пойдем к костру, дэльф, – Атаман отвернулся, и направился к одному из затухающих огней.

Инвари подобрал свой плащ и пошел следом.

* * *

Гэри подбросил сухих ветвей, и языки пламени выглянули из-под одеяла золы, взметнув сноп искр. Инвари проследил за ними взглядом – наверное, один из этих огней видел он с крыши дома в ту ночь.

– Что собираешься делать? – спросил вдруг Гэри.

Инвари уселся напротив, скрестив ноги. Пламя разделило их.

– Сначала высплюсь, Атаман.

– Шери рассказал мне о том, что видел во дворце. Я слышал… – Гэри запнулся, – что Адамант занимается магией, но не знал, что он так силен в ней!

Глаза Гэри в отсветах пламени лучились неподдельной ненавистью, и что-то подсказывало Инвари, что лучше не спрашивать о ее причинах. Он молчал.

– Ты можешь находиться здесь, сколько захочешь, – продолжил Гэри. – Когда ты решишь уехать – тебя проводят до границы. Ты ведь направлялся в Кабестан?

Инвари покачал головой, глядя в огонь.

– Я не уеду, – он поднял глаза. – Я остаюсь.

Гэри резко вскинул голову.

– Зачем?

Инвари усмехнулся.

– Я устал объяснять всем и каждому смысл моих поступков!

– Если ты со всеми разговариваешь в таком тоне, – заметил Гэри, – я удивляюсь, как Ворчун не прирезал тебя в первую вашу встречу.

– Быть зарезанным – не моя судьба! – снова усмехнулся Инвари.

Глядя на Атамана, он чувствовал его волнение. Лица того не было видно, но слишком уж горели серые глаза, слишком напряжены были с виду спокойно лежащие на коленях руки.

– Спрашивай! – тихо произнес Инвари.

Гэри вздрогнул.

– Что?

– Я же вижу – ты хочешь что-то узнать от меня!

Атаман повел широкими плечами. Инвари увидел, как сплелись и побелели от усилия его пальцы. Несколько секунд он был натянут как струна, казалось, напряжение вырвется из-под маски безумием. Но вот, он вздохнул и расцепил руки. Однако голос его звучал глухо, а глаза скрылись под ресницами.

– Итак… регент сделал это! Он короновал себя!

– Человек предполагает… – по-дэльфийски нараспев произнес Инвари.

– А негодяй располагает! – резко закончил Гэри. – Он – узурпатор!

– В случае если наследник жив – да! – согласился Инвари. – Но Адамант слишком уверен в том, что тот погиб – я видел это собственными глазами! Он так ловко все подстроил! Я и не подозревал, что Черный Волк – его единокровный брат, думал, просто один из вассалов.

– А я думал – он мертв! – резко прервал его Гэри. – Я слышал, как Ванвельту объявляли приговор – на всех площадях столицы. Должно быть, в последнюю минуту, король, в бесконечной милости своей, заменил казнь ссылкой.

Инвари пожал плечами.

– Ванвельт не похож на ссыльного. Он привел с собой хорошо вооруженных конных рыцарей и пехоту. Говорят, это лишь арьергард! Кроме того, я видел, как с его повозок сгружали тяжеленные ящики во внутреннем дворе замка. Один из них разбился. Там было золото, Атаман! Ванвельт привез пять подвод, груженных такими ящиками. Так в какой же рай сослал Арлон преступника?

– Он мог сослать его только в одно место, дэльф, но раем его не назовешь! Ванвельт был лишен всех земель и титулов. И если королю чего-то не понадобилось из его имущества, то это могут быть только Пустоши, что лежат сразу за Черными топями. Самое дальнее и скудное владение Ванвельта. Это заболоченные земли, где худо-бедно перебиваются продажей торфа. Земля там едва родит, много денег со всего этого не получишь. Да и пейзаж на редкость безрадостный!

– Ты был там?

– Да. Был. Когда-то. Я исходил Чащу вдоль и поперек, дэльф, я знаю ее как свой меч. Пустоши – нехорошее место. Чаща разбивается на скудные рощи и незаметно переходит в болота. Это настоящая гибель!

– То же люди говорят и про Чащу, – улыбнулся Инвари.

– Говорят, – согласился Гэри, – те, кто не знает этот лес так, как я. Даже здешние духи признали меня, и вот что я скажу тебе, дэльф – духи не пересекают границ владений Ванвельта!

Гэри задумался.

– Надо будет поспрашивать людей, что они знают о Пустошах. Здесь есть несколько стариков, служивших еще Арлону – они будут счастливы хоть чем-то насолить регенту.

– Ты продолжаешь называть его регентом?

– Это единственный законный титул, который он может носить. Ни я, ни мои люди не собираются признавать его истинным властителем Ильри.

– Ворчун велел напомнить тебе, что подземные жители столицы тоже, – раздался голос из темноты и к костру вышел Шери.

Инвари присвистнул.

– Вам, ребята, никак не обойтись без законного наследника, – сказал он, подвигаясь, чтобы освободить Шери место у костра.

– Его ищут и найдут, дэльф, – подал голос Гэри. – Но сначала мы разберемся с регентом.

– С каких это пор лесные разбойники следят за законностью? – поинтересовался подмастерье.

– С тех самых, как ее не стало в Ильри, – ехидно, как показалось Инвари, ответил Шери.

– Так это бунт! – Инвари сделал вид, что только что догадался.

– Нет, – Шери взглянул на Атамана, тот едва заметно кивнул, – это война!

Инвари удивленно их разглядывал.

– Я не предполагал, что вы можете зайти так далеко. А как же разбой на большой дороге?

– Это только начало. Наша цель – вернуть законного наследника на престол. К его появлению трон должен быть освобожден!

– Значит, все это делается ради власти, – заключил Инвари. – Жаль! А я-то думал, что ты – защитник обиженных и несчастных, хочешь спасти их от ужасной участи быть скормленными чудовищу в подземелье дворца.

– Замолчи, монах! – властно прервал Атаман и Инвари, к удивлению своему, замолчал.

– Когда на троне был законный правитель – всех этих ужасов не было в Ильри. Король должен управлять страной и заботиться о своих подданных, а не проникать извращенным умом в тайны мироздания! Арлон привел страну к благополучию, потому что редко думал о своей выгоде. Когда правитель думает о собственных удовольствиях – ничего хорошего из этого не выходит. Династическая кровь была чиста, покуда один из законных наследников не связал свою судьбу с ведьмой, и не возвел ее – не отрекшуюся, на трон рядом с собой, ибо таково было ее условие. Проклятие этого поступка легло на королевский род и Адамант – его прямое следствие!

– «… Такова была цель запретной любви короля Вилаона и коронованной ведьмы Элонории, цель, ведомая теперь лишь этой книге, да уже почившему автору ее, королевскому летописцу Пта», – пробормотал подмастерье.

Гэри подался вперед.

– Откуда тебе известно?

– Орденские архивы велики…, – Инвари улыбнулся, поднимаясь. – Что ж… Можете рассчитывать на меня. Я останусь здесь, ради законности, разумеется. А сейчас пойду, с вашего позволения, спать. Такие разговоры – лучшее снотворное!

И он скрылся в темноте.

Двое оставшихся некоторое время молча смотрели в огонь.

– Как думаешь, – спросил, наконец, Гэри, – ему можно доверять?

Шери пожал плечами.

– Он предупредил нас о западне в Логе, он вытащил меня и сестру из Подземелья. Он и от тебя отвел удар, не так ли?

Гэри покачал головой, не зная, что сказать.

– Ангели доверяет ему! – добавил Шерри, и лицо его озарилось нежностью.

– И это самый веский аргумент, не так ли? – по голосу стало понятно, что Атаман улыбается.

– Для меня – да! – серьезно отвечал Шери. – Но они провели над ним часть обряда. Я не знаю, что они хотели с ним сделать, и что, может быть, уже сделали? Я никогда раньше не присутствовал при этом! Но то, что я видел, меня напугало…

Шери передернуло.

– Когда… когда все это закончится – ноги моей не будет во дворце!

– Посмотрим… – голос Гэри вновь звучал холодно. – Присматривай за ним, Молчун.

* * *

Его разбудил тихий смех. Он разлепил веки и увидел склонившееся над ним лицо – румяное и свежее, блестящие голубые глаза, смеющиеся губы.

Она звонко поцеловала его и приказала тоном, не терпящим возражений:

– Вставай. Уже утро!

Инвари улыбнулся в ответ.

– Гэти, прекрасно выглядишь!

Она лукаво улыбалась. В буро-зеленом наряде следопыта ее можно было принять за мальчишку, если бы не рано оформившаяся соблазнительная фигура и длинные золотистые волосы, кудряшками падающие на плечи.

Инвари сел, протирая глаза. Тело ломило, словно его несколько дней везли скрюченным в бочке. Что с ним творится?

– Где тут можно умыться?

– Пойдем.

Она отвела его к речушке в густых зарослях высокого папоротника, и деликатно удалилась. Инвари разделся и с наслаждением влез в холодную воду, оглядывая себя. На спине багрово-синим расплывались кровоподтеки – следы от удара об стену, в которую его швырнул Ванвельт. Впрочем, они уже не болели. А вот крестом алевший на груди шрам, который был оставлен кинжалом Мора, покрылся коркой черной крови и немилосердно саднил. Инвари осторожно лил на него воду, смывая сгустки. Затем окунулся с головой и, окончательно заледенев, в прекрасном настроении вылез на берег – одеваться.

У костра мелькала тонкая фигура Гэти – она споро готовила завтрак.

Когда он подошел, она протянула ему походный котелок с дымящейся кашей, в которой алели крупные ягоды птичника, а сама села напротив, с удовольствием наблюдая, как он ест. Инвари не мог оторвать от нее глаз – она словно была соткана из солнечных лучей пополам с довольством. Ни тени не осталось от бледной девчонки, которую он спасал от герцогских гвардейцев. Бес, всегда сидевший в ней и сдавшийся только той ночью, сейчас выглядывал наружу сквозь ангельски голубые глаза.

– Как поживаешь? – доев, спросил Инвари, в общем-то, не зная, что еще спрашивать.

– Разбойницей быть лучше, чем шлюхой! – ничуть не смущаясь, ответила она.

– Ворчун передавал тебе привет, – внимательно наблюдая за ней, сказал Инвари.

На самом деле Ворчун приветов не передавал.

Она слегка изменилась в лице.

«Что же все-таки их связывает?» – подумал он в очередной раз.

– С ним все в порядке?

В ее голосе сквозило истинное беспокойство.

– Он, как всегда, холоден, и немного жутковат, – улыбнулся Инвари.

Она упрямо тряхнула волосами.

– Ты поспешно судишь о людях. Он очень хороший, добрый и…

Она осеклась, заметив его взгляд. Затем, помолчав мгновение, просто сказала:

– Приказывай, господин!

– Что?! – Инвари поперхнулся горячим ягодным отваром, который здесь пили вместо чая.

– Я – твоя рабыня, забыл? Таков обычай…

– Дурацкий обычай! – искренне возмутился Инвари. – Послушай, а почему бы нам ни забыть об этом? Мы останемся друзьями, и не будет никаких приказов, идет?

Она пристально посмотрела на него. Под этим взглядом Инвари показалось, что он краснеет. «Боги мои, только не это! – в панике подумал он, – Я – Подмастерье, а не…»

– Один раз я нарушила наши обычаи, – задумчиво сказала Гэти, – и жестоко поплатилась за это… Ты, что же, не хочешь меня?

Инвари снова поперхнулся. Спокойствие небожителя таяло как мед на солнце.

– Ты ведь шел к нам, чтобы провести ночь с блондинкой? – продолжала Гэти. – Почему же сейчас ты не хочешь того, чего хотел тогда? И платить тебе больше не придется.

– Ты ничего не поняла! – возмутился Инвари.

Она подалась вперед, словно от его слов зависела вся ее жизнь.

– Я пришел потому, что знал – в вашем городе опасность грозит всем, у кого светлые волосы. Я пришел узнать, что происходит! Помочь, если нужно… а не спать с тобой!

– А долг за меня ты тоже заплатил, чтобы помочь? – язвительно поинтересовалась она.

Он с готовностью кивнул.

Гэти вскочила на ноги, словно разъяренная кошка.

– Значит, ты выложил кучу денег и рисковал жизнью только, чтобы спасти меня? – вскричала она.

– А что в этом плохого? – удивился Инвари.

Она прищурила посиневшие от гнева глаза.

– Ничего. Но и хорошего тоже!

– Почему?

– Дурак! – в сердцах кинула она и одарила уничижительным взглядом, – Спаситель!

Она развернулась и вихрем унеслась прочь, едва не сбив с ног подходящего Шери. Ее лицо пылало, а волосы развевались на ветру, как крылья золотой птицы.

– Чем ты так разозлил ее? – поинтересовался тот.

Инвари пожал плечами.

– Она словно с цепи сорвалась! Вот это темперамент! – восхитился Шери, с интересом провожая глазами быстро удаляющуюся фигурку.

– А я за тобой! – опомнился он, наконец. – Волк задрал одного из наших. Лекарь не справляется. Посмотришь?

– А почему ты решил, что я разберусь? – удивился Инвари.

– Не знаю. Но сдается мне – ты разбираешься во многом!

«Точно! – подумал Инвари. – Только взбалмошные девицы в этот список не входят!».

* * *

Шери привел его к единственному в лагере бревенчатому срубу, скрытому в высоком кустарнике с ярко багровеющими листьями. Внутри, у самого порога, на груде ельника, накрытого окровавленным плащом, лежал, задыхаясь, юноша, почти мальчик, в изорванной одежде следопыта. Видимо, его только что внесли сюда. Грудная клетка его была разворочена, обломки ребер торчали наружу, поднимая прикрывавший их кусок полотна. Рваные раны покрывали ноги. Рядом с ним на коленях стоял высокий худой мужчина, чье лицо закрывали длинные черные волосы. Он осторожно промокал раны куском полотна, сокрушенно качая при этом головой.

– Я привел его, Аф, – негромко позвал Шери.

Тот поднял голову и вгляделся в лицо Инвари узкими, зелеными глазами. Вертикальные зрачки сузились от света.

– Флавин! – ахнул Инвари.

Названный улыбнулся, блеснув белоснежными зубами. Блестящие черные волосы сдвинулись, открыв пару острых коричневых рожек.

Приятно познакомиться, юноша! Меня зовут Аф, – представился он.

Затем поднялся и застучал копытами по дощатому полу, подходя и протягивая Инвари руку. Тот крепко пожал ее.

– Один Эвиньонский.

– Дэльф, я полагаю? – насмешливо уточнил флавин. – Только вы носите такие по-королевски вычурные имена.

Инвари, соглашаясь, склонил голову.

– Чем я могу здесь помочь? – спросил он, и голос его дрогнул.

Он действительно мог спасти человека с такими страшными ранами. Точнее МОГ БЫ, если бы обрел Силу.

– Сделайте милость, Один, побудьте со мной, пока я осматриваю его – он вот-вот испустит дух. Вам, надеюсь, сан дает право благословлять в Последний путь?

– Даже простой послушник Ордена имеет на это право! – несколько высокомерно ответил Инвари.

Флавин только усмехнулся.

– А где же ваша помощница? – поинтересовался Шери из-за его спины. – Она могла бы тоже…

– Волки напали на нашу засаду у Короткого брода. Этот мальчик совсем плох. Поэтому она доставила его сюда, и вернулась.

– Неразумно было тревожить его, – заметил Инвари, опускаясь на колени перед раненым.

Короткий брод. Какое-то воспоминание мелькнуло у него – это название было ему знакомо.

– Неразумно оставлять! – не согласился флавин. – Судите сами, для волков не характерно такое поведение. Здесь полно дичи, зачем им было нападать на вооруженный отряд? Судя по ранам этого несчастного, их нанесли бешеные животные! Раздразненные запахом крови они могут напасть снова, а защитить его там никто уже не сможет. Здесь же он в безопасности.

Тем временем Инвари приподнял полотно, прикрывавшее рану. Из несчастного просто выгрызли кусок тела сбоку. Торчали розовые обломки костей, с каждым вздохом пузырилась алая легочная кровь в глубине раны, по краям которой проявились следы от огромных клыков.

Инвари приложил ладонь к синим отметинам. Короткий брод! Ну конечно!

– Шери! Взгляни…

Тот подошел, присел рядом.

– Что?

– Видишь, отметины от клыков на гораздо большем расстоянии друг от друга, чем у волка?

– Все выжившие в один голос заявили, что это были волки, – подал голос Аф.

Инвари поднялся.

– Несколько дней назад, направляясь в Ильритану, я заблудился в Чаще. Свернул с тракта как раз перед рекой – решил отдохнуть перед переправой. На карте она называлась Коротким бродом. Отъехал всего на несколько шагов и понял, что заблудился. Я никак не мог найти дорогу обратно, как вдруг меня окружили необычайно крупные и умные звери. Очень похожие на волков. У них была четко отработанная тактика нападения, мне даже показалось, – он нервно повел плечами, – что они действуют по ситуации! Они повалили моего коня – мне удалось выпутаться из стремян – и занялись им. Это дало мне фору, я бежал. Затем они вспомнили обо мне и попытались отогнать меня в сторону от тракта. Но мне повезло – я спасся. А коня потерял! – Инвари расстроено замолчал.

Аф легко тронул юношу за плечо.

– Не печальтесь, Один! Природа дает, природа отбирает. Мы все существуем по ее законам, из которых главнейший – выживание. Вы лишь повиновались инстинкту, а он сильнее не только человека, но и…, – Аф улыбнулся, – флавина!

Инвари благодарно посмотрел на него.

– Звери, похожие на волков? Крупные и умные? – Удивился Шери. – Впервые слышу о таких!

Он вопросительно посмотрел на Афа. Тот отрицательно покачал головой.

– Я решил, что это местная фауна, – пояснил Инвари. – Слышал, что Чаща полна чудес, думал – звери тоже к этому относятся!

– Пойду, предупрежу Гэри. Я больше не нужен? – поинтересовался Шери.

– Нет, благодарю, – отвечал Аф. – Вы останетесь, Один?

– Конечно.

– Я тебя сам найду, – кивнул Шери юноше. – До свидания, Аф!

– До свидания.

Шери вышел.

Раненый дернулся и застонал.

– Я остановил кровь, – Аф выжидающе смотрел на Инвари.

Тот пожал плечами.

– Вряд ли я могу советовать ФЛАВИНУ! – сказал он. – Операция бесполезна. Сила могла бы помочь, – его голос предательски дрогнул, – но ее должно быть очень много. Я неплохо разбираюсь в травах, можно попробовать облегчить его страдания.

Аф провел его вглубь, где на протянутых под потолком веревках сушились травяные пучки, издавая терпкий аромат умирания.

Вдвоем они отобрали травы, приготовили отвар, промыли раны и, капнув целебной смолы оха на полотно, туго перевязали самую страшную. Инвари отцепил от пояса мешочек с травами, купленными еще в столице у старухи-ведьмы, стер с вином и осторожно влил в рот умирающего. Почти сразу же тот забылся сном. Если бы не тяжесть его состояния, сон мог бы стать целительным.

Аф с интересом следил за ним.

– Вы не задумываетесь – как и что делать! – одобрительно заметил он. – А значит, вы делаете именно то, что хорошо знаете.

Инвари смотрел на спящего.

– Ему нужно отдохнуть, чтобы выйти из этого сна живым. Шанс ничтожен! Вы владеете Тайной?

«Тайной» на ветри называли Силу.

– Конечно! – флавин даже обиделся. – Мы владеем искусством передачи Силы с младенчества! Но один я не справлюсь – мне понадобится помощница. Пойду, посмотрю, не вернулась ли она?