Текст книги "Зеркала (СИ)"

Автор книги: Мария Ермакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Арлон вновь попытался встать, опираясь на меч. Но сломанная нога подвела его, и он рухнул в снег. Опершись спиной о тело коня, он перехватил клинок обеими руками, и держал его теперь, высоко занеся над головой. Должно быть, он снова что-то крикнул, потому что зверь ринулся вперед, и комья земли полетели во все стороны из-под его копыт. Инвари показалось, что он слышит свист воздуха, рассекаемого тяжестью чудовищного тела. Мгновение – и они столкнулись. Клыки распороли тело короля снизу доверху, но тот последним усилием опустил лезвие на не успевшего отскочить врага. Бок и задняя нога вепря залились кровью. Озверев от боли, он бросился на поверженного противника, и стал топтать его, разрывая на части тело. Меч выпал из рук короля. Все было кончено.

Инвари закрыл слезящиеся от напряжения глаза.

Когда он вновь взглянул на картину, Арлон был еще жив, а клыки вепря окрашены только конской кровью.

В углу картины он разглядел нанесенное красивой вязью имя мастера – Витольд.

Словно во сне Инвари привел комнату в первоначальный вид и вышел во тьму коридора. Ему послышались глухие удары, которые он принял за шум собственного, все еще бешено бьющегося сердца. Но – нет! Пол под ногами покачнулся, а удары усилились, и шли они из-за запертой серебряной двери. В темноте Инвари почудилось, что львиные глаза на миг приоткрылись и оглядели его. Невольно он поежился и отступил прочь. Снова наступила тишина. Неестественная и напряженная она была так неприятна, что он ускорил шаг, стремясь уйти из жутких покоев. Как вдруг ясно почувствовал ненавидящий взгляд, направленный ему в спину. Он резко обернулся – львиные глаза, широко распахнутые и светящиеся в темноте, живо уставились на него. Он попятился от их злобы, и в этот момент из-за двери донесся далекий вой. Жуткий, не человеческий и не животный звук, от которого башня задрожала, словно от ужаса, а канделябры закачались, грозя упасть и раздавить его своей золотой массой. Инвари бросился прочь. Он знал, что упустил что-то важное в этих покоях, но ужас приближающегося воя был так силен, что заставил его выскочить из черного коридора, а потом, под покровом ночной темноты, и из замка по потайному выходу, увиденному им на плане в лаборатории Адаманта. Пользуясь им сейчас впервые, он не думал об опасности – опасности большей, чем в западной башне за серебряной дверью быть не могло. Никем незамеченный он углубился в сеть переулков и улочек, и только вдалеке от дворца остановил свой бег и прижался лбом к холодной стене какого-то дома. Теперь ему было понятно, почему Адамант не счел нужным охранять подступы к башне. Будь Инвари обыкновенным человеком, он от ужаса и близко не смог бы подойти к черным дверям из лакированного дерева, не то, что пробраться внутрь!

Но, Боги мои, что ЭТО было? Что звало так тоскливо, ибо алкало крови и не могло ею насытиться? Что?!

* * *

Часы на башне Ратуши, заворчав, пробили полночь, когда Инвари, немного придя в себя, отправился к окраинам города. Травяной сбор, составленный им для матери Ангели, лежал в нагрудном кармане его камзола.

В отсутствии слежки он мог теперь не сомневаться, ибо нашел выход из замка, о котором вряд ли было известно простым шпионам. А, если даже и было, то никто не ожидал его появления там и, следовательно, не позаботился о часовом.

Он прошел уже половину пути, как из темноты выступил вдруг низенький толстый человечек и загородил ему дорогу, непрерывно кланяясь. Лицо его выражало чрезвычайное подобострастие. Но Инвари замерил, что рука того скрыта под грубым плащом, и сам положил ладонь на рукоять кинжала.

– Господин простит меня за то, что я пытаюсь лишь услужить ему? – заговорил толстяк, продолжая кланяться.

– Что тебе нужно? – донесся до него глухой голос из-под низко надвинутого капюшона.

– Если господину скучно, я продам ему удовольствие.

Инвари обошел его, и молча двинулся дальше. Толстяк засеменил рядом.

– Ночь холодна, – загнусавил он, – а нежные ручки согреют лучше, чем одиночество. Кого предпочитает господин: черненьких или рыжеволосых? А, может, толстушек?

Инвари остановился. Внезапная мысль мелькнула у него. К тому же до назначенной им встречи оставалось еще много времени. Он взглянул из-под капюшона прямо в глаза своднику, да так, что тот попятился, но сбежать не успел – рука Инвари уже крепко захватила его запястье.

– Блондинку! – сказал он. – Я хочу девушку со светлыми волосами.

Толстяк сделал попытку вырваться, но его рука словно попала в тиски.

– Не вздумай позвать на помощь своих мордоворотов! – предупредил Инвари, приставляя острие кинжала к его толстому боку. – Ты сам навязался, выполняй теперь свою работу.

– Но… Зачем блондинка, господин? – забормотал толстяк. – Рыжие такие страстные, а брюнетки…

– Ценятся дешевле, – насмешливо закончил Инвари. – Я, кажется, ясно сказал, чего хочу. Деньги не проблема.

Он призывно звякнул кошельком.

– Два золотых…, – подумав, пробормотал толстяк, и облизнул пересохшие губы, – сейчас и после.

Инвари задумался. Это были очень большие деньги. Его основная казна была запрятана в сундуке, который сгинул в лесу вместе с конем и другой поклажей. В кошеле, привязанном к поясу, и потому сохранившемуся, после приобретенных на Ильританском рынке покупок осталась полумера серебра и три нетронутых золотых. За один можно было выторговать невзрачную лошаденку. За два Инвари надеялся приобрести крепкого и упрямого обученного ильрийского конька. Они не отличались изяществом и статью, но в бою были свирепы, хозяину – преданны, и не боялись холодов. Впрочем, Адамант обещал ему коня. Он еще колебался, но желание выяснить, что происходит на самом деле, оказалось сильнее. В конце концов, у него самого светлые волосы.

Не без сожаления он порылся в кошельке и протянул толстяку один золотой.

– Золотой сейчас и другой после, – сказал он очень неприятным тоном. – И без глупостей, приятель, я могу постоять за себя.

– Я уже понял, – закряхтел толстяк, потирая освободившейся рукой бок, и не думая торговаться. – Следуй за мной.

И он свернул в темную боковую улочку.

В тени домов зашевелились тени. Покосившись на Инвари, многозначительно поигрывающего кинжалом, толстяк трижды свистнул, и тени затаились вновь, ожидая добычу, от которой не следовало ждать неприятностей.

Идти было недалеко, но большую часть пути они петляли по узким улочкам. Видимо, проводник пытался сбить Инвари с толку, а может, хотел продемонстрировать скрытые темнотой группы людей, ожидающих добычу и готовых броситься на помощь своему человеку по первому его знаку. Так или иначе, но Инвари никак не желал проявлять признаки нервозности, и, в конце концов, толстяку, назвавшемуся Гартом, надоело испытывать своего спутника – он отвел его прямо к трехэтажному каменному дому, мимо которого они уже проходили.

– Почему ты взял с меня золотом? – перед тем, как войти спросил Инвари.

Гарт косо глянул на него.

– Светловолосые редки в Ильри. Наши девушки темненькие, реже рыжие.

– И все же два золотых за одну светловолосую девицу – это слишком. В чем тут дело?

Толстяк резко остановился, напряженно оглядываясь и пряча глаза. Даже не глядя на него, Инвари почувствовал, как он испуган.

– Не к добру этот разговор, господин! – задыхаясь, пробормотал он, и дернул Инвари за рукав. – Пошли, чего встали-то?

Инвари продолжал молча ждать. Сводник попытался заглянуть под капюшон, но он отбрасывал густую тень на лицо клиента. Гарт и сам теперь был не рад, что напросился.

– Ты чужеземец, господин? – осторожно поинтересовался он.

Инвари кивнул. Толстяк, вставляя в замок кованый ключ, вздохнул с облегчением.

– Тогда понятно. Тебе странно не видеть светловолосых! Но таков мой народ, светленькие редкость…

– Хватит! – оборвал Инвари. – Что за?…

– Марфи, встречай гостя! – взревел Гарт, не желая услышать окончания вопроса.

Инвари взглянул на вошедшую.

* * *

В пустую полуосвещенную комнату, в которой у стены стояли лишь облезлая печь да длинная лавка, выступила худая старуха со свечой в руке, и подозрительно уставилась на Инвари.

– Деньги! – проскрипела она, и толстяк беспрекословно отдал ей золото.

– Открой лицо! – обернулась она к Инвари.

Тот отрицательно качнул головой. Он оглядывался, удивляясь. Ему не приходилось бывать в борделях, однако представлял он их себе несколько иначе.

– Он ведь заплатил золотом! – попытался вступиться Гарт.

– Молчи! – прикрикнула она. – Я не собираюсь пускать в дом всякую нечисть! Открой лицо, незнакомец. Тебе нечего опасаться в этом доме, если в твоих помыслах только намерение повеселиться.

Мгновение Инвари ее разглядывал. Затем слегка сдвинул капюшон назад. Старуха поднесла к его лицу свечу.

– Человек… – задумчиво пробормотала она, словно ожидала увидеть что-то иное, – Юноша… Красив… Кого он хочет?

– Блондинку, Марфи, – подал голос Гарт из своего угла. – Он уже заплатил половину.

– Зачем тебе блондинка? – подозрительно спросила старуха. – Разве они делают это по-другому?

Гарт хмыкнул.

– Я хочу своими глазами увидеть хотя бы одну светловолосую девушку в вашем городе! – спокойно ответил Инвари. – До сих пор мне этого не удавалось.

Марфи нахмурилась.

– Ты слишком наблюдателен для своих лет! – заявила она. – Что ж, пойдем.

Невзначай Инвари откинул полу плаща, продемонстрировав ей кинжал.

– Умен, – беззлобно заметила старуха. – Вперед меня по лестнице ты тоже не пойдешь?

Инвари посторонился, галантно пропуская ее вперед. О Гарте, остававшемся за его спиной, он тоже не забывал.

– Останься, – приказала старуха толстяку. – Парень мне нравится!

Она повела его по лестнице на последний этаж, мимо наглухо закрытых дверей, из-за которых не доносилось ни звука. На лестничной площадке Марфи остановилась и прислушалась, затем шепнула:

– Подожди здесь, – и скрылась за дверью.

Едва она исчезла, как Инвари приник ухом к замочной скважине. Плакала девушка – тихо, почти по-детски. Голос старухи звучал сердито:

– Хватит реветь, дуреха! Он заплатил столько, что эти деньги почти покрыли твой долг. Если он потребует их назад, ты сама себя накажешь. Ну-ка, приведи себя в порядок!

– Я боюсь! – шептал девичий голос. – Вдруг он пришел, чтобы забрать меня?

– Не говори глупостей. Они по одному не ходят. К тому же у него честное лицо, я-то уж разбираюсь в мужчинах!

– Если бы ты знала, Марфи, как я хочу сбежать отсюда! – всхлипнула девушка.

– Я знаю, Гэти, но ты сильно провинилась перед Ворчуном. А с тебя он всегда спрашивал особо. Поэтому, если ты сбежишь, он достанет тебя из-под земли, и не видать тебе его прощения на веки вечные!

– Но мне так страшно!

– Зато за тебя хорошо платят. Потерпи немного, авось Боги уберегут нас, и ты выплатишь этот долг.

До Инвари донесся шорох торопливо подбираемой одежды. Он едва успел с безразличным видом опереться на перила, как дверь чересчур резко открылась, и Марфи, сощурившись, оглядела его.

– Заходи к ней, юноша. У тебя час. После спустишься вниз. Гарт выведет тебя из наших трущоб – в этакое время лучше иметь провожатого!

Инвари шагнул в комнату, плотно притворив за собою дверь. Неровный свет нескольких свечей тускло освещал обстановку. За двумя забранными решеткой окнами, выходившими на соседнюю крышу, стояла глухая ночь.

Когда-то это была богатая гостиная. Сейчас же из мебели остались лишь старинная просевшая кровать, несколько обшарпанных шкафов, да покосившийся туалетный столик в углу.

– Ее зовут Гэти, – прозвучал голос старухи из-за двери, и Инвари услышал ее удаляющиеся шаги.

Впервые он посмотрел на девушку, и подумал с жалостью: «Почти ребенок!», хотя внешне она была не намного младше его самого. Но в Поднебесье время текло по-другому. Он разглядывал свежее, как весеннее утро, лицо, с дорожками непросохших слез на щеках, с обильно припудренным вздернутым носиком и лукавым изгибом губ. Однако голубые глаза смотрели почти враждебно. Он осторожно взял ее руку в свои и поцеловал, отчего она, будто от укуса, вздрогнула, и пушистые, коротко остриженные, а главное, светлые с пшеничным оттенком ее локоны разметались по плечам. Инвари провел по ним рукой – ему не нужны были женские ухищрения. Но волосы были теплыми и живыми, а цвет – натуральным.

Он подошел к двери и резко открыл ее – старухи на площадке не было. Он облегченно вздохнул и вернулся.

– Сядь, Гэти, – заговорил он тихо, как заговорил бы с испуганным животным.

Она не послушалась. Тонкие пальцы никак не могли справиться со шнуровкой платья.

Инвари поморщился.

– Не надо раздеваться! Сядь, я хочу просто поговорить с тобой. Потом я уйду.

Она продолжала молча стоять, вглядываясь расширившимися зрачками в темноту под капюшоном, что так пугала ее. Тогда, внимательно следя за выражением ее лица, Инвари откинул его на плечи, открывая волосы. Она ахнула и бросилась к нему, прижимая руки к груди. Заторопилась говорить, запинаясь, будто впервые произносила слова:

– Уходите отсюда, господин! Уезжайте из этого города!..

Она снова была готова расплакаться.

Ласково обняв, он усадил ее рядом на продавленную кровать.

– Теперь ты веришь, что я не причиню тебе зла?

Она кивнула.

– Я нахожусь в том же положении, что и ты, девочка. И потому хочу знать, что здесь происходит? Что мне может угрожать? Чего ты так боишься?

Пока он говорил, девушку начало трясти, словно в ознобе. Он пошарил рукой по кровати, нашел шаль и накинул ей на плечи.

Она все-таки расплакалась. Уткнулась в его плечо, в пыльный дорожный плащ, и плакала, дрожа и даже не пытаясь успокоиться. Инвари положил ладонь ей на затылок, жестом мягким и не решительным, и под теплом его руки она перестала дрожать, хотя голос и прерывался, а слезы падали на его грудь.

– Я не знаю, что происходит… Я не могу сказать тебе…. Но за нами охотятся…

– Вот как? И кто же?

– И этого я не знаю! Но во всем городе почти не осталось светловолосых людей, словно какая-то болезнь косит нас… Только это не болезнь!

– Тогда что же? – отирая ее слезы тыльной стороной ладони, мягко настаивал Инвари. – Кто это делает?

Она отодвинулась от него, размазывая пудру по лицу.

– Я расскажу тебе, что видела однажды. По правде говоря, это совсем не лучшие воспоминания в моей жизни! Однажды ночью, почти год назад, мы с подругой стояли на улице. У нее были настоящие льняные волосы, которые так играли в свете фонарей, что я рядом с ней казалась рыжей. Из-за этого чудесного сияния ее прозвали Луной, а меня, – она всхлипнула, – Солнышком. Ночь была пасмурной, клиентов не было, и мы уже собирались домой, как вдруг в начале улицы показалась карета. У меня сердце сжалось, когда я увидела ее. Я стала упрашивать Луну идти домой, но она только посмеялась надо мной, говоря, что вот оно – вознаграждение за потерянный вечер. Мол, в таких каретах разъезжают только богачи! И пошла ей навстречу. Я хотела броситься за ней, остановить, как вдруг такой ужас накатил на меня, что я бросилась прочь. Я словно себя не помнила, слышу до сих пор грохот копыт по мостовой! Не помню, как добралась до дома – горячка свалила меня на пороге. Я пролежала без памяти трое суток. Марфи ухаживала за мной, и потом говорила, что я совсем не бредила, а только кричала, как от ужаса.

Гэти уже давно перестала плакать. Ее застывшее лицо было белее снега.

– После той ночи она не вернулась. Она иногда снится мне с тех пор. Как идет по улице к карете, и волосы струятся по плечам. Я зову, зову ее, но напрасно. Она оборачивается только лишь затем, чтобы помахать рукой на прощание… А вместо лица у нее, – Гэти всхлипнула, – дыра…

– Что за карета? Можешь описать?

– Черная, запряжена четверкой вороных. Ее часто видят по ночам в городе…

– Мало ли черных карет ездит по ночам? – удивился Инвари.

Гэти упрямо затрясла головой.

– Нет, это она! Одна такая! Едва ее видишь – ужас охватывает тебя, ты становишься безвольным… А когда открывается дверца – ты идешь туда, хотя все в тебе кричит от ужаса. Оттуда тебе протягивают руку, и звериные глаза, – Гэти снова всхлипнула, – следят за тобой, светясь в темноте!

«Меня доставили к герцогу в черной карете, запряженной четверкой черных лошадей, – думал Инвари, слушая ее, – но я что-то ничего не почувствовал… Звериные глаза?…»

– Это какие-то городские легенды, – сказал он и поднялся, чтобы подойти к окну, – страшилки, которыми на ночь пугают детей.

– Тогда почему Луна не вернулась? – Гэти почти кричала.

– Возможно, богатый покровитель увез ее из города? Ведь такое бывает. Ты говоришь, она была красива…

– Нет, с ней случилось несчастье, я чувствую, господин! То же случится и со мной…

– Тогда почему ты не уедешь из города?

– Я не могу. Я задолжала Ворчуну. И я обязана выплатить этот долг. Это сильнее страха!

– Ворчун? Кто это?

– Ночной король Ильританы.

– Тогда он, возможно, знает, что происходит? Может быть, черная карета принадлежит ему?

– Нет, нет, господин, – Гэти испуганно глядела на него снизу вверх огромными голубыми глазами, – он не знает! Никто не знает. Все только боятся… Светловолосых людей в городе очень мало! Люди гадают – кто будет следующим? Уезжайте, господин, немедленно, прошу вас. Спасайтесь!

– Если Ворчун знает, какой опасности подвергаешься ты, почему он не простит твой долг?

Гэти опустила глаза, затеребила шнуровку платья.

– Я… Я оскорбила его. Я совершила худший поступок в своей жизни! Я по глупости…

Дверь распахнулась. На пороге показалась тяжело дышащая Марфи.

– В квартале облава! – рявкнула она. – Герцогские гвардейцы прочесывают дома. За ними следует карета… черная карета… Если бы не твои волосы, юноша, я решила бы, что это ты – причина несчастий!

В ее руке блеснул кинжал.

– И ты бы не ушел отсюда так просто!

Гэти закрыла лицо руками. Ее плечи затряслись в беззвучных рыданиях.

* * *

Инвари, оттолкнув старуху, бросился вниз.

У входной двери стоял Гарт, держа в руках сверкающий боевой топор. На его руках вздулись синие вены, забугрились мышцы. Глаза нехорошо поблескивали под сдвинутыми бровями. Он ждал Инвари. Следил, как тот спускается по лестнице. Топор качнулся вверх-вниз – Гарт тоже думал, что это Инвари привел облаву. Однако, разглядев, наконец, его лицо и – главное – волосы, он только удивленно хэкнул и положил топор на плечо.

– Дом окружен, – мрачно сказал он и сплюнул на пол. – Они пришли за ней! Кто-то все же донес…

– Но старуха сказала, что проверяют весь квартал? – удивился Инвари.

– Светленьких у нас больше не осталось, – пояснил Гарт. – Облава – лишь прикрытие. Им нужна она – наша девочка!..

– Зачем устраивать столько шума из-за простой проститутки? – пожал плечами Инвари.

– Затем, – Гарт снова сплюнул, – мы никого из своих не отдаем просто так. Нельзя просто приехать и забрать… Слышишь шум? Ребята зададут им жару!

Инвари приоткрыл дверь, выглянув наружу.

Из темноты узких улочек слышался лязг оружия, стоны и сдавленные крики. А из-за угла дома медленно выезжала черная карета. Она была точь-в-точь такой, как та, что увозила Инвари, но почему-то сейчас, глядя на нее, ему стало не по себе. Огромные кони тихо ступали по мостовой, словно не касались ее камней подкованными копытами. Карета покачивалась на рессорах, не издавая ни звука. Черные шторки были опущены. Вот они шевельнулись. На мгновение желтое свечение проникло сквозь них. Инвари подался назад, прикрывая дверь. Он уже чувствовал, что Гарт прав – карета остановилась прямо рядом с домом.

Послышался приближающийся топот и лязг доспехов.

Подоспевший Гарт помог Инвари закрыть дверь и заложить ее засовом. Вдвоем они привалили к ней тяжеленную лавку.

– Задняя дверь! – крикнул Гарт и утянул Инвари дальше по коридору.

Когда они подбежали, дверь уже трещала под ударами герцогских гвардейцев.

– Беги наверх! – неожиданно спокойно сказал Гарт, когда они, заложив и эту дверь несколькими стульями, вернулись к лестнице. – Я тут посторожу. Пусть Марфи выпустит вас на крышу. Авось уйдете от погони… И ты, того… Спаси девчушку. Отведи ее к… ну, она знает – к кому. Тебя тоже там схоронят. Может, теперь он простит…

Инвари поспешил наверх.

– Открывайте городской страже! – послышался грубый голос из-за двери. – Уговаривать не будем! Высадим дверь, и дело с концом! А за сопротивление властям сами знаете, что бывает!..

– А чегой-то открывать, а? – расслышал Инвари голос толстяка. – Мы люди простые, налоги исправно платим. Откуда мне знать, что вы не разбойники!

Инвари только хмыкнул.

Он был у входа в комнату Гэти, когда внизу дверь с грохотом рухнула. Послышался топот сапог, звон мечей, свист воздуха, рассекаемого лезвием топора, короткое хэканье Гарта, рубящего непрошеных гостей.

Марфи втащила Инвари в комнату и заперла за ним дверь. Руки ее тряслись.

Гэти, словно неживая, стояла в углу, уставившись в пол остановившимся взглядом.

– Как найти Ворчуна? – спросил Инвари, глядя, как старуха лихорадочно ищет ключ от оконной решетки.

Марфи нашла, наконец, нужный ключ и вставила в замок. Заржавевший, он не поддавался. Впервые за все время знакомства она взглянула на Инвари беспомощно. Он оттолкнул ее, принялся с усилием поворачивать ключ, прислушиваясь к звукам снизу.

– Не молчи, – процедил Инвари, борясь с замком, – Он сможет спрятать девушку?

Марфи взяла себя в руки.

– Он сможет, – она отошла от Инвари и принялась буднично рыться в шкафах. – Он – король среди своих. Тебе нужен трактир «Смех и слезы», на малой рыночной площади. На заднем дворе сложены бочки. Под четвертой слева…

Страдающий вопль прорезал тишину.

– Гарт! – закричала Марфи и рванулась к двери.

Инвари, наконец, повернул ключ, и едва успел оттащить старуху от двери, как длинный клинок пробил дерево.

Вдвоем они подтащили кровать и забаррикадировали ею дверь.

Гэти затравленно озиралась вокруг.

Инвари распахнул створки окна, выглянул наружу. Скат крыши переходил в следующий, более низкий.

Он схватил Гэти за плечи, потряс, приводя в себя, и сунул в окно. Марфи ухватила его за рукав.

– Что это? – не понял он, когда она протянула ему тяжелый кошель.

От двери уже летели щепки. Кровать зашаталась.

– Это долг Гэти. Все, что она заработала. Тут немного не хватает. Надеюсь, он простит ее!

Инвари прицепил кошель к поясу.

Из окна показалось заплаканное лицо девушки. Она зарыдала и бросилась обратно в комнату – к Марфи.

Та обняла ее, поцеловала в лоб. Подняла на Инвари сухие глаза.

– Спаси ее, чужестранец, от того, кто страшнее гибели!

Инвари хотел было спросить, что она имеет в виду, но тут кровать покачнулась и рухнула.

Юноша метнул кинжал в первого показавшегося на пороге гвардейца. Тот хрюкнул и упал, перегородив проем.

Подмастерье выскочил на крышу, оторвал Гэти от Марфи, вытянул из окна. Взглянул на старуху.

– Идешь с нами?

– Стара я – бегать! – усмехнулась та.

– Прощай, – Инвари поволок девушку за собой.

Марфи медленно обернулась, загородив оконный проем. В ее руке блеснул длинный ильрийский кинжал.

Солдаты в черных латах ввалились, наконец, в комнату.

– Отойди, старая! – приказал один из них.

Его нагрудник был помят, а рукав испачкан кровью.

– Отойди. Нам нужна девушка – тебя мы не тронем!

– Пройди, попробуй! – блеснув глазами, ответила Марфи.

– Уберите ее! – приказал говоривший, и солдаты бросились вперед.

Один из них упал с кинжалом в сердце. Рука Марфи была по-прежнему крепка – удар пробил толстый кожаный нагрудник. Следующий солдат зарубил ее, и она, обливаясь кровью, рухнула на труп своего врага. Гвардеец хладнокровно вытер лезвие о ее седые волосы.

Луна зашла.

Солдаты переминались у оконного проема. Никому не хотелось в темноте переломать ноги, упав с крыши.

– Факелы, где факелы? – послышался властный голос.

– Внизу, офицер Рекес.

Гвардейцы расступились, пропуская высокого худого мужчину. На нем была черная, отделанная золотом, гвардейская форма с гербом Адаманта. Грудь прикрывал золоченый нагрудник. Он подошел к окну, выглянул наружу.

– Какого пса? Всех сюда! Если она уйдет, вам не поздоровится!

Принесли факелы. Солдаты с грохотом выскакивали на крышу.

Но она была пуста.

* * *

Инвари подтащил Гэти к спуску на следующий скат и остановился. Его глаза видели, как бурлил внизу квартал – то тут, то там сплетались тени, отовсюду слышался лязг оружия. Свои сопротивлялись отчаянно, но район так и кишел гвардейцами. Он легко ушел бы от них, однако девушка была почти без сил. Она, кажется, даже не понимала, что происходит – сознание ежеминутно пыталось покинуть ее.

Он посмотрел на крышу дома, стоящего на противоположной стороне улицы. Для Гэти это было слишком далеко! Обычный человек никогда не преодолел бы это расстояние.

Оставалось только пустить погоню по ложному пути. Вот только где им спрятаться?

Луна скрылась за облаками. За оконной решеткой переругивались солдаты, не решаясь выходить на крышу в кромешной тьме.

– Снимай туфлю, – сказал Инвари.

Гэти растерянно посмотрела на него.

Ругаясь, Инвари опустился на колени, снял с ее ноги кожаную туфельку и бросил вниз – на соседний скат. Потом потащил ее обратно – к торцу крыши, что нависал над соседней улицей, точнее, глухим переулком, оканчивающимся тупиком.

– Залезай мне на спину! – скомандовал Инвари. – И, ради Богов, молчи и держись крепче!

Гэти молча повиновалось. Казалось, его спокойствие передалось и ей. Она только охнула, когда он перевалил загнутый край крыши и повис над чернеющим провалом переулка.

Свет факелов лихорадочно заскользил по крыше.

– Эй! Она здесь! – радостно закричал гвардеец.

Инвари затаил дыхание.

– Вона туфель девчонки! – продолжал гвардеец. – Офицер, мы за ней по крышам, а вы нашим прикажите, чтобы в конце квартала внизу поджидали. Не уйдет!

Цепляясь за край крыши, Инвари отчаянно молил богов, чтобы солдаты соображали быстрее. Железо больно впилось в пальцы. Вес Гэти становился невыносимым, к тому же, она вцепилась в него со страху мертвой хваткой, и он уже начинал задыхаться.

Топот бегущих ног загрохотал вниз по лестнице. Стиснув зубы, Инвари ругался про себя и выжидал.

Дождавшись, пока голоса удаляться, Инвари, задыхаясь, попросил:

– Посмотри, ушли они?

Гэти подтянулась и чуть-чуть приподняла голову над краем крыши.

– Никого. В комнате тоже темно.

– Вылезай.

Котенком вскарабкалась она вверх и упала от утомления.

Подтягиваясь вслед за ней, Инвари зашипел от боли в пальцах.

– Вставай, надо идти! – приказал он, растирая руки, чтобы уменьшить боль.

Они побрели обратно, к окну. Туфелька Гэти постукивала, и она сняла ее и отбросила в сторону.

Инвари подошел первым и осторожно заглянул внутрь. В комнате царил кромешный мрак. Взгляд его наткнулся на труп Марфи, лежащий у окна. Он с тревогой оглянулся на Гэти, но та в эту сторону не смотрела – уставилась широко раскрытыми глазами в темноту квартала, расцвеченную всполохами пламени факелов.

Инвари прошептал благословение, и над телом старухи вспыхнул и исчез светящийся знак.

– Иди, – позвал он, и Гэти схватилась за его плащ.

– Я ничего не вижу!

На руках он перенес ее через тело Марфи. Она так ничего и не заметила.

Он подобрал с пола ее шаль и протянул ей.

– Спрячь волосы.

В темноте спустились по лестнице вниз, где тускло догорал забытый факел. Тела Гарта видно не было – должно быть, его оттащили наружу.

Инвари подобрал меч, выпавший из рук валявшегося тут же солдата, прокрался к дверному проему, выглянул.

От дома тихо отъезжала карета. Та самая, чернее ночи, что окружала ее. Четверка вороных всхрапывала, поблескивали их лощеные шкуры.

Инвари бесшумно отступил и увлек Гэти к задней двери. Впрочем, двери там не было – разнесенная в щепы, она валялась на полу.

– Ты знаешь, где находится трактир «Смех и слезы»?

– Тут недалеко.

– Жди меня здесь. Молча. Я проверю, нет ли засады.

Инвари закутался в плащ, слившись с темнотой, и выскользнул наружу.

Вжавшись в стену, Гэти ждала его. Она почему-то перестала бояться. И думать о том, что случилось, она себе запретила. Молодой господин спасет ее – в этом она не сомневалась! Он – тот самый, которого она ждала всю жизнь. Тот, который не потребует совершить подлость ради любви к нему! Тот, из-за которого она не ошибется более! Вот только встреча с Ворчуном страшила ее. Король воров был крут с теми, кто разочаровал его, и некоторых вещей не прощал никому. А она как раз и совершила нечто подобное.

Она едва не вскрикнула от неожиданности, когда он появился рядом с ней, тихий как кот.

– Погоня ушла в тот конец квартала, – махнул рукой Инвари, – сможешь так провести к трактиру, чтобы не напороться на них?

Подобрав юбку, Гэти легко побежала вперед. Инвари последовал за ней.

Гэти летела, словно на крыльях, подгоняемая страхом, и ее босые ноги звонко шлепали по камням.

Она привела его к освещенной площади. Вывеска трактира ярко светилась на противоположной стороне. Час был поздний, площадь была пуста, а им не хотелось привлекать внимание.

– Мы должны пробраться на задний двор, – пояснила Гэти. – Но так, чтобы никто не заметил.

– Там потайной ход, – спросил Инвари, – в логово Ворчуна?

Она отвела взгляд, поводила ногой по влажным камням, поежилась от осеннего ветерка.

– Ты ведь спас меня, правда?

– Ты меня спрашиваешь? – удивился Инвари.

– Ворчун должен познакомиться с тобой. Раз ты меня спас, он не сделает тебе ничего плохого! – продолжала раздумывать она вслух.

– Если ты не хочешь, чтобы я шел с тобой дальше, так и скажи! – пожал плечами Инвари.

Он отцепил кошель от пояса и сунул ей в руки.

– Вот, возьми. Это дала мне старуха. Твой долг.

– Я хочу, чтобы ты шел со мной, – она подняла на него прозрачные глаза. – Я боюсь Ворчуна до смерти! Если тебя не затруднит, проводи меня до конца?

Следуя за ней в тени стен, Инвари мимоходом посмотрел на небо – вновь вышедшая луна прошла половину небосвода. Он уже опоздал к Ангели. Но разве он мог бросить Гэти? Подвергающуюся смертельной опасности! Такую юную, прелестную! Он помотал головой, отгоняя крамольные мысли.

Пересекая площадь, к трактиру направлялся, бряцая доспехами, целый отряд. Это были не гвардейцы, а городская стража.

– Карго! – выругалась Гэти. – Теперь мы не сможем спокойно пройти внутрь – их слишком много и они хотят веселиться. Обязательно прицепятся!

– Разве мы не можем попасть на задний двор, просто обойдя трактир?

– Взгляни – там дома сплошной стеной. На задний двор можно попасть только через трактир, или придется обходить весь квартал, – она виновато посмотрела на него.

– А другой дорогой добраться до твоего Ворчуна нельзя?

– Можно. Но ближайший вход в катакомбы – этот. Мне кажется, нам нужно как можно быстрее спрятаться.

– Ты права, – улыбнулся Инвари, выцарапывая из мостовой увесистый булыжник. – Значит, стражникам не придется отдыхать!

Он подбросил камень на ладони и вдруг швырнул в одно из окон.

Гэти схватилась за голову.