Текст книги "Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе"

Автор книги: Марина Палмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

1. Фрейдистская теория. Согласно ей жители Аргентины страдают от невроза, а именно – комплекса мачо. Они вынуждены соответствовать образу Латинского Любовника. И давление тут настолько велико, что в результате у них появляется страх перед возможной неудачей, что, в конце концов, и приводит к Огромному Скукоживанию. Если использовать научные термины – Аргентинское Эго под давлением Суперэго Латинского Любовника не может поднять свой Ид.

2. Марксистская теория. Она утверждает, что импотенция обусловлена капиталистическим строем и есть порождение текущего экономического кризиса, который ведет к безработице, нестабильности на работе и боязни быть уволенным, в результате чего капиталистическая женщина просто не имеет возможности переспать с мужчиной. Если говорить научными терминами, тут мы имеем дело с отчуждением аргентинского мужчины от своего пениса. Или с отчуждением самого аргентинского пениса? Хм-м-м… Теория нуждается в доработке.

3. В соответствии с феминистической теорией можно говорить о заговоре аргентинской фаллократии. Мужчины желают указать женщинам на место, заставляя их страдать. В таком понимании импотенция является ярким примером сексуального подавления одного пола другим в его пассивно-агрессивной форме.

4. И наконец, теория «Они все голубые». В комментариях она не нуждается.

Ничего удивительного, что истерия столь часто встречается в Аргентине – как у мужчин, так и у женщин. Люди просто недополучают секса. Сначала я не могла понять, почему кого-то без конца называют истериком или истеричкой – или что они там имеют в виду, когда обвиняют кого-то в истеричности. Потом поняла: эти слова означают, что человек просто не оправдал возложенных на него ожиданий. (Тут мне вспомнился Марсело.) Я обнаружила также, что подобные эпитеты можно применить буквально к каждому здесь, даже к тому, кто сам больше всех нападает на других. Аргентинцы флиртуют вовсе не с надеждой получить секс, а ведут себя так, чтобы, наоборот, отдалить это событие на возможно больший срок. Раньше лишь женщины пользовались этим оружием, однако теперь его захватили мужчины и дают ответный бой, во многом – к ужасу бедных женщин, которые лишены теперь почетного права игнорировать близость. Вопрос в том, как я очутилась под перекрестным огнем?

Что еще хуже, создается такое впечатление, что импотенция распространилась даже на такие города, как Нью-Йорк, Лондон и Париж. Какая беда! Выходит, сесть в самолет вовсе не значит изменить жизнь к лучшему. Только теперь я полностью осознала, насколько же счастлива была с Фрэнком. Не могу поверить, что я принимала ЭТО как должное. С тех пор как мне исполнилось двадцать, большую (и лучшую) часть моей жизни составлял секс. Этот факт и стал причиной того, что я так долго оставалась в блаженном неведении относительно всего относящегося к плачевному положению дел на международной сексуальной арене. Жан… Ах! Он показал себя не только потрясающим бойфрендом (даром что француз), но и умелым любовником. Как я могла знать, что найти ему замену будет практически невозможно.

Но почему же мужчины всего мира (не только здесь, в Аргентине) больше не испытывают вожделения к женщинам? А интересно, действительно ли раньше все было по-другому или же это лишь сказка, придуманная, чтобы современные женщины почувствовали себя хуже некуда? Проблема в том, что секс больше не является табу и, таким образом, больше не представляется мужчинам столь волнительным и желанным. Может быть, женщины, которые теперь осознают собственную сексуальность и изучили множество журналов типа «Космополитэн», превратились в ненасытных стерв, которых мужчины не в состоянии удовлетворить? А что, если мужчины подорвали свое здоровье, проведя в офисах множество часов? Может быть, они пребывают под прессом мыслей о том, как заработать побольше бабок, чтобы выплатить первый взнос за дом или купить вторую машину? И после подобных треволнений они слишком опустошены эмоционально, чтобы выполнять супружеские обязанности. А может быть, они боятся СПИДа? А что, если на работе мужчинам приходится соревноваться с женщинами и особы женского пола на рабочем месте представляют для мужчин угрозу? А может быть, на земле развелось слишком много женщин, вследствие чего спрос намного превышает предложение? Или давайте предположим, что женщины сами выдули из парусов мужчин попутный ветер, перестав играть роль недоступных и далеких? Неужели мы самые настоящие бесчувственные стервы, убивающие желание? Или же мужчины сами стоят на распутье и просто не способны понять нас? Они не понимают, нужен ли нам мягкий и чувствительный или суровый и доминирующий тип? И в результате мы получаем плачевный результат: мягкий в постели – суровый в отношениях. Неудивительно, что мужчины предпочитают мастурбировать. И я их не осуждаю. Мне тоже это больше нравится.

Итак, скажите «до свидания» поколениям Икс, Игрек и Зет.

Поприветствуйте новое поколение: Ген М.

25 июля 1999 года

Вчера мне пришлось вдыхать благовония, слушать индийскую музыку и ощупывать присутствующих так, как я не трогаю даже себя саму (по крайней мере на людях), и в свою очередь терпеть чужие прикосновения (на глазах у всех). На меня снизошло откровение подобно найденному Граалю, однако я пока не поняла, в чем оно состоит. Когда погладили мой копчик, я ответила тем же. (Больше никто не посмеет назвать меня закомплексованной.) Затем я дотронулась до пальцев ног, а партнер похлопал меня по спине и груди – я издала победный клич, изображая Тарзана. Потом легла на пол и почувствовала, что мою голову приподняли и принялись покачивать из стороны в сторону. Затем я сделала то же самое с кем-то другим и только тогда осознала, насколько, оказывается, тяжелая штука голова. И как мы весь день таскаем ее на плечах? Неудивительно, что в конце дня мы чувствуем себя такими изможденными. Затем партнер слегка приподнял мое бедро и подтянул его к своей груди, перекинув мою ногу через свое плечо. Грудью он прижал к полу мой таз, которым зачем-то принялся выделывать некое подобие кругов. Затем я повторила все это с его тазом. Когда все закончилось, партнер потянул меня за пятку и потряс мою ногу, которая болталась теперь, словно конечность тряпичной куклы. Сказать честно, я никогда прежде не ощущала большей расслабленности, даже когда громадный русский мужик стегал меня мыльными дубовыми ветками в русских банях на Ист-Тент-стрит. Затем наступила моя очередь массировать пах партнера и поглаживать его бедра. И наконец, перед тем как это безобразие подошло к концу, мы принялись ласкать грудь друг друга. Но теперь я наслаждалась расслабленностью во всем теле.

Нет, меня вовсе не затащили в какую-то секту. Просто я побывала на своем первом занятии по растяжке. Признаю, сначала я довольно скептично отнеслась к этой идее и даже подумывала обойтись без всех этих ощупываний и поглаживаний. В моей душе происходила самая настоящая борьба. Инстинктивно мне хотелось влепить пощечину мужчине, который упоенно разминал мои ягодицы (иначе – мой большой зад). Несколько позже (поверьте, там было что разминать) мое негодование испарилось (вместе с лишним жиром, как хотелось бы верить). Я лишилась сил и всякого желания бунтовать. А вместо этого просто лежала, словно кочан капусты на грядке, позволив партнеру приступить к следующему упражнению, которое заключалось в поглаживании моих грудных мышц (иначе известных как…).

Но я все-таки могу найти веское оправдание своему поведению. Если бы только вспомнить, как же оно звучит… ах да… что-то вроде «избавиться от напряжения в теле, поскольку это поможет впоследствии танцевать более органично». Очевидно, капуста не единственная органичная вещь в наши дни. Инструктор упомянул также о расширении набора движений посредством тренировок и релаксации. Но лично мне вовсе не требуется никакая отговорка, удачная или неудачная, чтобы вернуться в зал и изображать из себя органический кочан капусты. Просто покажите мне грядку, и я стану тихонько лежать там, абсолютно счастливая и довольная, четыре раза в неделю.

2 августа 1999 года

Мы с Валерией сидели в «Алмагро», как мне вдруг показалось, что на танцполе я заметила Бена Аффлека. В чудесный мир танго его посвятил Роберт, Боб. Ну и ну! Бен просто великолепен! Не только профессионально танцует, но, что еще важнее, его объятия кажутся такими надежными! Мне отчаянно захотелось хоть ненадолго ощутить их. Интересно, как же Бен находит время практиковаться между съемками? Когда я указала на него Валерии, она запротестовала: никакой это не Бен, это Клаудио. Я изо всех сил зажмурилась – и снова открыла глаза:

– Ты уверена?

– Абсолютно. Клаудио – один из лучших танцоров танго. И только что вернулся из Нью-Йорка, где участвовал в «Танго навсегда» [50]50
  Известное аргентинское шоу. После пятнадцати месяцев успеха на Бродвее номинировано на премию "Тони" за лучшую хореографию.


[Закрыть], – сказала она.

Если я мечтала о танце с ним, когда приняла его за Бена Аффлека, то теперь мне все так же сильно хотелось потанцевать с мужчиной, который очень похож на Бена Аффлека. Валерия произнесла магические слова: «Танго навсегда», – и я начала лихорадочно соображать, как бы мне подготовить почву и приблизить счастливое событие.

Только что станцевав танду, я все еще стояла с закрытыми глазами, пребывая в том, ином мире – мире, куда так трудно попасть, но откуда значительно труднее вернуться, – и вдруг услышала, что откуда-то издалека меня окликает мужской голос. Я распахнула глаза и увидела: да, это действительно Клаудио. И он обращается ко мне.

– Сколько сейчас времени?

– Не знаю. Не ношу часы, – ответила я, опешив. Меня оскорбило, что он сейчас думает о времени. В такой момент! Ну как он может?

Он взглянул на часы. Надо же! Если у него есть часы, зачем тогда спрашивать у кого-то, который час?

– Полтретьего, – сказал он.

– Спасибо, – машинально ответила я, хотя ситуация привела меня в некоторое недоумение. Ведь не я же спрашивала! Почему он мне отвечает?

– Давай еще раз!

– Ладно. – Я послушно кивнула, перестав что-либо понимать.

– Сколько сейчас времени? – снова спросил он.

– Два тридцать. А что? – растерянно пробормотала маленькая послушная девочка.

– Хочу навсегда запечатлеть в памяти тот миг, когда по уши влюбился в тебя…

Ха! Недавно вечером на улице я услышала точно такой же пиропо – именно так называют специальную форму заигрывания, что-то вроде поэтического комплимента. Может быть, я и почувствовала бы себя польщенной, если бы не знала, что тот же парень до меня одарил точно таким же комплиментом двумя секундами раньше другую девушку. Она шла чуть впереди.

Но это было в прошлом. Сейчас же (если быть точной – в два тридцать ночи) я плыла в объятиях Клаудио, и, казалось, наши нежные чувства друг к другу – взаимны.

Когда я, кончив танцевать, подплыла к Валерии, она поинтересовалась:

– Ну как?

– Божественно! Просто божественно! – Вот и все, что мне удалось вымолвить. Одно из многих свойств танго состоит в том, что оно превращает меня в Хелен Келлер [51]51
  Известная деятельница американского общества слепых (1880–1968).


[Закрыть].

– А он рассказал тебе о Марии? – поинтересовалась Валерия.

– Нет… Кто такая Мария?

– Его жена.

Грохот, с которым я упала на землю, сотряс стены.

7 августа 1999 года

– Как мучительно быть вблизи того, что для тебя недосягаемо! – сказал Клаудио. Если он таким образом дал определение танго, то лучше и не сказать. Вся суть танго заключается в желании заполучить нечто и понимании, что получить это на самом деле невозможно! Танго передает либо печаль (по кому-то погибшему, по единственной девушке, которую вы когда-то любили, по утраченной юности, по старому кафе или улице, где вам было так хорошо когда-то), либо тоску по неземной (следовательно, идеальной) любви. По любви, которая недостижима, если говорить словами Клаудио.

Я смущенно захихикала, как это у меня невольно получается в ответ на каждое его высказывание. В защиту Клаудио можно сказать следующее: вот у кого самый обширный репертуар пиропос, на любой случай.

Он и не подозревает, что мне известно о его жене. Так намного интереснее. Забавно наблюдать, что же он придумает в следующий раз. Конечно, ему все прощается: он самый восхитительный танцор на свете!

– Как насчет чашечки мате у тебя дома? – так он решил попытать удачи прошлым вечером.

Даже не знаю, что меня встревожило больше: что наглец сам стал напрашиваться ко мне домой или чем именно этот наглец предложит мне заняться, ибо его намерения явно имели мало общего с распитием горячих напитков.

«Как насчет чашечки мате у тебя дома?» означает «Как насчет небольшого минета у тебя дома?».

Именно попытка ухватиться за соломинку и приводит к большей части измен в Буэнос-Айресе.

Я не очень понимала, как должна отнестись к подобному предложению. Меня охватило негодование, но я решила, что это уж чересчур. К тому же он восхитительный, божественный танцор! И никогда ничего нельзя знать наверняка: вдруг он тоже ищет партнершу? О том, что он женат, мне сказала Валерия. Но еще нужно посмотреть на его мифическую жену. Короче говоря, я не могу на него злиться, даже если мне очень хочется. Поэтому я отреагировала так, как и обычно: захихикала.

Он тоже рассмеялся (чтобы спасти лицо?) своей собственной шутке (шутке ли?), и мы закончили тему мате. Зазвучала мелодия «Vida Mia» [52]52
  "Моя жизнь" (исп.).


[Закрыть]в исполнения Фрезедо [53]53
  Освальдо Николас Фрезедо (1897–1984), музыкант и дирижер, создатель стиля салонного танго.


[Закрыть]. Эту песню мы считали «своей». И оба погрузились в то, что нельзя заполучить. Мысли мои кружились где-то очень далеко. Я изо всех сил пыталась представить себе, на что наши отношения могли бы быть похожи. Но представить это невозможно. Мате – минет? Кому придет в голову думать об этом, слушая Фрезедо? По крайней мере не мне…

10 августа 1999 года

– Какие у тебя прекрасные глаза, – сделал мне комплимент Клаудио, не спуская глаз с моего декольте. И ущипнул за правую грудь (почему-то он всегда выбирает правую): – Бип-бип.

Хотя Клаудио с легкостью мог бы выбрать один из по меньшей мере десяти тысяч разных пиропос, их запас у него почему-то иссяк, и он сменил заигрывания на банальные приставания. А я, не желая оскорбить его нежные чувства, как и обычно, смущенно захихикала, будто школьница. Однако я заметила, что моя правая грудь начинает слегка отвисать. Конечно, некоторые могут сказать, что я получаю по заслугам, учитывая полупрозрачные топики, которые я надеваю без бюстгальтера. А я возражу им: Клаудио уже вырос из того возраста, когда непременно нужно потрогать вещь, чтобы убедиться в ее существовании.

– Представь, я ищу новую партнершу, – сказал он прошлой ночью, заключив меня в объятия (противостоять им просто невозможно). Вот оно! Как я ждала этого момента! Хорошо, что он прижимал меня к себе, от радости я могла бы потерять сознание.

– Да? А что случилось с… Марией? – выдохнула я, видимо, в легком полубреду от услышанного. Я проговорилась! Вплоть до этого момента ее имя никогда не всплывало в наших разговорах.

Я провела собственное небольшое расследование и выяснила: Мария не миф, причем она настолько реальна, что недавно родила ему второго ребенка. Именно поэтому они и ушли из шоу в Нью-Йорке. Его жена уже несколько месяцев находилась не в том состоянии, чтобы танцевать, вот почему я никогда ее не видела. Я задала ему вопрос, уже прекрасно зная ответ. Однако мне все-таки хотелось посмотреть, как он выкрутится.

– А какое отношение bruja (ведьма) имеет к нам? – спросил Клаудио, используя по отношению к жене распространенный эпитет. Его голос звучал сердито: я нарушила соглашение, произнеся то, что произносить было нельзя.

– Все останется между нами, и это касается только нас, – сказал он дальше, исполнив фигуру под названием «сандвич»: партнер зажимает ступню партнерши между своими ногами.

– Я мечтаю только, чтобы ты… танцевала со мной, – добавил он. Его губы шевелились в опасной близости от моего уха. Как ни приятно было слышать эти слова, они не решали моей маленькой проблемы: у него уже была партнерша. И к тому же он был на ней женат.

Конечно же, он не мой Прекрасный Принц, ибо, думаю, мой Прекрасный Принц не имеет ничего общего с мужчинами, которые сами напрашиваются ко мне домой или норовят ущипнуть за правую грудь. Но его слова таили в себе просто непередаваемую магию. Они имели надо мной такую власть, что я почти забыла о наличии у него партнерши и что он на ней женат.

– Подумай только: танцуя со мной, ты сделаешь огромный шаг вперед в том, что касается твоей карьеры в танго, – продолжил мой Уже Вовсе Не Такой Прекрасный Принц. В его словах действительно присутствовал здравый смысл.

– Я слышу, – ответила я, исполнив парада (то есть остановку ногой), искусно переступив через созданный им барьер и завершив фигуру. Я уже была готова сдаться, однако по-прежнему размышляла, в чем заключается его выгода.

– Еще будет возможность поговорить позднее. У нас много времени. Но сначала давай пойдем к тебе и займемся сексом! – Размышлять больше не над чем.

Впрочем, нужно отдать должное его честности. Мало кто в наши дни и в его возрасте наберется смелости, чтобы вот так просто открыть свои карты.

– Позднее, mi amor, – сказала я, погладив его по щеке. Именно таким способом портена дает понять «Ни за что, мой друг».

Сегодня я испытала двойное облегчение от принятого мной решения:

а) спасла Клаудио от неверности;

б) спасла свою правую грудь от Клаудио.

18 августа 1999 года

И как только мне в голову могла прийти такая глупость? Слово «нет» для Латинского Любовника является самым главным афродизиаком, именно так оно всегда действует. Не стоит забывать о случае с Армандо. Все снова вернется на круги своя, и Клаудио об этом позаботится.

– Я когда-нибудь говорил тебе, что ты любовь всей моей жизни?

(Слишком часто.)

– Я умру за тебя.

(На здоровье.)

– Мы бы могли устраивать мастер-классы по всему миру. Разве ты не хочешь?

(Как пулю в лоб.)

В скобках – мои мысленные ответы на его вопросы. Клаудио говорил, а я слушала. Мне даже захотелось, чтобы он снова принялся щипать мою правую грудь. Это на самом деле приятно.

Любой человек в здравом уме спросил бы: «Ну не идиотство ли? Почему нельзя просто прихлопнуть надоедливую муху, раз и навсегда?» А я отвечу! Я пыталась, поверьте мне, пыталась. Но проклятая муха с неизменной настойчивостью возвращается. З-з-з-з. З-з-з-з. Некоторые называют поведение, когда человек не желает воспринимать «нет» как отказ, упорством. Я же считаю его надоедливостью.

Клаудио полностью отрицает тот факт, что он стал отцом во второй раз. Мой рефрен на каждую его атаку звучит следующим образом: «А твоя жена?» Но с тем же успехом можно было бы поберечь силы, потому что мозг его каждый раз выключает звук при этих моих словах.

И пусть Клаудио сколько угодно отрицает очевидное, но он не глуп. Не совсем, по крайней мере. И знает, как уклониться от прямого ответа. Пока он твердит: «Ты изменишь свое решение, вот увидишь. А я буду здесь, рядом, ждать, когда появится возможность выпить с тобой чашечку мате». Однако он решил, что можно еще попытать удачи и выиграть приз в другом игровом автомате.

Это означает, что его неумирающая любовь ко мне вполне может сочетаться со столь же сильными чувствами к другим девушкам.

Например, вчера я подслушала, как во время танца он заявил своей партнерше:

– Я когда-нибудь говорил тебе, что ты любовь всей моей жизни?

(…)

– Я умру за тебя!

(…)

– Мы бы могли вместе проводить мастер-классы по всему миру. Разве ты не хочешь?

(…)

Я не слышала ее ответов, однако в этом не было никакой необходимости – ведь я могла прочитать ее мысли. Одного я совсем не ожидала: своей реакции на эту маленькую сцену. Хотя я и испытала некоторое облегчение, оттого что муха хотя бы на один вечер улетела прочь, оно тем не менее было смешано с другим чувством. Удивления. И как же объяснить мое поведение?

27 августа 1999 года

Было четыре утра, и я хотела лишь одного: лечь спать. Однако это было невозможно: я ждала Клаудио. Он попросил меня пораньше уйти из «Тассо» и подождать его дома. Сказал, что сам будет через двадцать минут.

Невозможно было выбрать более неподходящее время – у меня как раз должны начаться месячные. Может, повезет? Вдруг он относится к тем мужчинам, которые испытывают отвращение к женщинам в критические дни? Тогда у нас с ним не будет никакого секса. Я раскаивалась, уже совершив ошибку, как это обычно бывает после покупки ненужной вещи. Мне уже не хотелось спать с ним, хотя, наверное, и никогда не хотелось. Однако уже слишком поздно. Нет, я вовсе не собиралась отступать. Раз пообещала, придется выполнить обещание. У меня из головы никак не шел тот урок, который преподал мне Марсело и который я так бы хотела забыть.

«Если «нет» означает «нет», то «да» всегда должно означать «да». Всегда. Из принципа», – убеждала я самое себя, изо всех сил пытаясь найти спасительную лазейку.

И вот как я оказалась в таком ужасном положении (винить мне, кроме себя, некого). Мы танцевали в «Тассо», и, как обычно, он ухаживал за мной и сыпал комплиментами. До сегодняшнего дня мне великолепно удавалось держать его на коротком поводке. Тактика моя заключалась в следующем: я флиртовала с ним настолько, чтобы дать ему почувствовать себя привлекательным (сама не понимаю, как мысль о его привлекательности вообще могла прийти мне в голову. Не смогу теперь посмотреть ни одного фильма с Беном Аффлеком, не поморщившись!), и одновременно старалась придумать любые доводы, чтобы только не начинать с ним близких отношений. «А твоя жена?» «А твоя жена?» «А твоя жена?» Но наступает момент, когда больше невозможно повторять: «А твоя жена?» Проигрыватель, прокручивающий заезженную пластинку, в какой-то момент ломается. Я тоже начала искать другие отговорки: «Ты мне слишком нравишься», «Я напугана», «Я не хочу терять тебя» и тому подобное.

Почему я не послала его к черту? Хороший вопрос. Просто он чересчур хорош, вот почему. И как большинство мужчин, Клаудио будет танцевать с девушкой лишь в том случае, если видит перспективу залезть к ней в трусики. Итак, я напускала туману так долго, насколько это было возможно. Кажется, я уже побила мировой рекорд. Или даже два, если говорить о заезженных старых пластинках. Но теперь, как и у жены Одиссея, Пенелопы, у меня кончились отговорки и оправдания. Можете считать мое состояние обычным приступом дурного настроения, свидетельством предменструального синдрома или обвинять меня в недостатке воображения, однако мне не удалось придумать достойного предлога, почему я отказываюсь лечь в постель со столь достойным кавалером. Поэтому я и произнесла это чертово «да».

Вернувшись домой, я поставила саундтрек «Танго навсегда» на полную громкость и забежала в душ, надеясь, что таким образом создам себе нужный настрой. Однако душ мне не помог. Наоборот, все еще больше запуталось, ибо именно в душе стало ясно, что предменструальное состояние закончилось. Бедный Клаудио! Он будет так разочарован (скрещиваю за спиной пальцы).

Я сделала себе немного мате, чтобы приободриться перед тем, как огорошу его плохими (надеюсь) новостями. Я ждала Клаудио несколько больше двадцати минут. Даже целых сорок минут. Оставалось лишь гадать, что же могло так задержать его. Я представляла себе, как он с гордостью объявляет Фабиану и Тете о том, что совсем скоро будет праздновать победу. Клаудио притворялся, будто хочет держать все в тайне, но в чем тогда смысл обманывать жену, если не можешь похвалиться победой?

Мой мате уже «задохнулся», как здесь говорят, то есть потерял аромат, а Клаудио все не появлялся. Хватит ждать! Плохо его дело! Я дала Клаудио шанс – он упустил его. Все по чести. Ложусь спать!

И проходя в спальню мимо книжного шкафа, я бросила взгляд на потрепанную книгу – «Дневник Бриджит Джонс». Отчего-то я вспомнила одну сцену. Марк Дарси является к Бриджит, надеясь пригласить ее на свидание. Однако Бриджит не слышит звонка. Она сушит волосы… Я осторожно положила фен на полочку…

3 сентября 1999 года

Куда бы вы ни отправлялись в Буэнос-Айресе, все всегда происходит одинаково. Вы садитесь в такси, рассчитывая, что так доберетесь значительно быстрее, но в конце концов сожалеете, что не выбрали автобус или метро, ибо цена, которую вы платите за поездку, оказывается слишком велика. Но не та цена, которую показывает счетчик. Такси в Буэнос-Айресе дешевы. Я имею в виду моральный ущерб, нанесенный вам словоохотливостью таксиста. Вам приходится не просто ехать, а выслушивать все его замечания, комментарии, впечатления. Бесконечные саркастические монологи отпечатываются в вашей памяти и весь остаток дня изъедают вас изнутри, воздействуя на вашу психику. Создается ощущение, что таксист – самая ужасная в мире профессия. Кажется, что все они – на грани безумия. И, как следствие, сводят с ума тех, кого везут.

Возьмем хотя бы мой сегодняшний день. Я опаздывала на урок испанского – потому, собственно, и поймала такси. Конечно же, мы застряли в пробке, и я битый час выслушивала и бурные инвективы шофера об экономической ситуации в стране, и его собственную интерпретацию происходящего.

«Que bronca!» – бормотал он, периодически оглушительно сигналя, словно в подтверждение своих слов. Повторяя это «que bronca» каждые две секунды, он выражал ту уникальную, которую я наблюдала лишь в Аргентине, смесь ярости, отвращения, разочарования и досады, которые у жителей этой страны слились в одно чувство, настолько глубоко упрятанное в их душах, столь нежных и трогательных, что, чтобы вызвать его к жизни, надо перевернуть им сердце. Аргентинское bronca – это темная сторона обычно lite [54]54
  Светлая (исп.).


[Закрыть]луны.

Мне поездка показалась нескончаемой, хотя таксисту удалось снова вернуться на светлую сторону жизни. К сожалению, я уже настолько усовершенствовала свой испанский, что не могла полностью игнорировать услышанное. Иногда я притворялась, что не все понимаю, однако достоверно притворяться у меня не получается. Причем бесит меня не обхождение таксистов, которое может быть не слишком деликатным, а совсем другое: они относят себя чуть ли не к интеллектуальной элите. Во всяком случае, рассуждают тоном превосходства и поучают своих клиентов банальностями, преподнося их как перлы премудрости. Послушать вот этого, Энрике Фернандеса, так во главе государства стоят сейчас бандиты: упадок в стране, начавшийся два года назад, целиком и полностью на совести этих свиней, и их бы следовало немедленно казнить. Я, мучимая скукой, издавала с заднего сиденья в соответствующих местах сочувствующие возгласы. Вершиной же филиппики явилось декларируемое намерение собственноручно исполнить приговор. Тут я простонала. Надеюсь, меня пристрелят прежде. По крайней мере это избавит меня от жуткой головной боли.

Замечу, я бы не сказала, что страна в таком уж страшном состоянии, как его описывает Энрике. Индикатор для меня – кафе. Круглые сутки там толпится народ. Все, даже старики, которые в других странах, имея чувство такта, не мозолят глаза окружающим и тихонько сидят дома перед телевизором, тут ведут активную жизнь, как ни в чем не бывало обмениваются сплетнями и болтают о том о сем за чашечкой lagrimas (лагримас – молоко с «капелькой» кофе) или бокалом безалкогольного шампанского. И глядя на все это, трудно сказать, сколько сейчас времени – четыре вечера? шесть утра? И вообще, какой сегодня день недели – понедельник? пятница? Так какая разница, какой режим в стране, если людям в ней живется уютно? Не понимаю я, на что жалуется Энрике! Мне кажется, по сравнению с Буэнос-Айресом Нью-Йорк производит гораздо более унылое и гнетущее впечатление.

30 сентября 1999 года

Если поставить рядом Хулио и Хосе Варгасов, можно сразу сказать: Хулио красив, Хосе сексуален. Но это только если вы поставите их рядом и сравните. Если же нет (то есть когда вы застали одного без другого), то кто из них кто, с уверенностью сказать невозможно. Нет, они не близнецы, просто очень похожи. И сей факт может привести к неприятным последствиям, что и произошло со мной однажды ночью в «Рефази».

Различать Хулио и Хосе нужно хотя бы по одной причине. Хосе – партнер легендарной Грасиэлы Гомез, иначе известной как Розарина, подарок Небес всем танцовщицам танго. Хулио с ней не танцует (что тоже настоящий подарок Небес – для нее). Я, пожалуй, даже рискну утверждать, что танцевать с Хулио опасно для жизни.

И не думайте, что я пришла к подобному выводу умозрительно. Хулио смотрится на танцполе так же хорошо, как Хосе, но у него есть один недостаток. И я не говорю о полном непонимании значения слова «вести», что само по себе уже непростительно. Нет, самое непоправимое состоит в том, что он, можно сказать, слеп. Летучие мыши и то видят лучше, чем Хулио! А поскольку он должен вести, а у него это не получается, в конце концов вам приходится брать на себя активную роль и руководить процессом. Конечно, если только вы не возражаете, когда вас толкают, а вы в этот момент извиняетесь перед другой парой за то, что наступаете им на ноги, и тут же натыкаетесь на столы, стулья и другие неодушевленные предметы. Короче говоря, сравнивать Хосе с Хулио – это все равно что сравнивать прекрасный сон с ночным кошмаром.

Прошлой ночью в «Рефази» (вот что значит не везет!) был кто-то один из братьев Варгас. Вопрос на миллион долларов: кто именно? Нужно было срочно ответить на него, учитывая, что Варгас, не знаю уж который, подал мне сигнал и пригласил танцевать. Если это Хосе, то правильнее всего улыбнуться (мысленно подпрыгивая от радости) и устремиться к нему (прилагая массу усилий, чтобы не наброситься на него с криком: «Я вся твоя! Я вся твоя!», если удастся держать себя в руках). Однако если окажется, что это не Хосе, а Хулио, то такое поведение станет непростительной ошибкой. В подобном случае следует прибегнуть к технике «hacerse la boluda». Приблизительный перевод звучит так: «косить под дурачка», то есть притворяться, что «вы просто не понимаете». Итак, я принялась весьма искусно изображать из себя идиотку. Это основное правило выживания на милонге. Уже не знаю, сколько раз мне приходилось притворяться, что я не замечаю парня, стоящего в углу и отчаянно пытающегося поймать мой взгляд.

Дилемма оказалась трудной и требовала быстрого решения, и потому я принялась высчитывать степень риска, пытаясь сопоставить возможную награду в виде танца с Хосе с ожидающим меня кошмаром, если Варгас окажется Хулио. Обычно, когда нужно выбрать между тем, делать что-то или не делать, я делаю, а расплата приходит позже. Но в данном случае, как ни горько это признавать, я испугалась. Меня снова охватил страх получить какие-нибудь увечья. Я использовала стратегию Б – то есть уставилась в пространство, немного повернув голову, так что казалось, будто я задумчиво изучаю пустое место слева от Хулио/Хосе.