Текст книги "Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе"

Автор книги: Марина Палмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Именно тогда я и заметила Густаво. Вздох облегчения. Вот, уже совсем неплохо! Теперь мне обеспечен хотя бы прилив адреналина. Появление Густаво явилось для меня неким вызовом.

Помню, как я была поражена, в первый раз увидев его во время выступления еще там, в Нью-Йорке. Прекрасный загар, острые черты лица. Какой-то даже библейский персонаж. Также я обратила внимание на его угольно-черные волосы, которые он мазал гелем, зачесывал назад и собирал в хвостик. Его эффектная внешность контрастировала с внешностью его партнерши – та как нельзя более соответствовала представлениям о шведах. Его можно было сравнить с ночью, а ее – с днем, и вместе они произвели на меня огромное впечатление. Уж не говоря об их танце. В нем было все: драма, юмор, музыкальность, страсть, дерзость. Можете назвать любое необходимое для танго качество – оно у них было. Да, то выступление я запомню на всю жизнь, ибо в нем сочеталось несочетаемое.

После того как милонга возобновилась и на танцполе появилось около сотни или даже более пар, я смиренно наблюдала за ним, пока он скользил по залу с разными партнершами, меняя их одну за другой. Я помню, как обещала себе, что когда-нибудь потанцую с ним, и вот у меня появился этот шанс.

Я спросила о нем девушку (она все еще сидела рядом со мной на перилах). Она знала лишь, что он буквально вчера сошел с корабля из Мадрида, а совсем недавно порвал с партнершей, с которой там работал. Какая музыка для моих ушей! И знала она, оказывается, немало.

Но прежде чем он станет моим, нужно как-то изловчиться и сделать так, чтобы он потанцевал со мной. Одного раза вполне достаточно. Вопрос в том, как? Он так и не узнает, насколько я хороша, если я буду сидеть на перилах и болтать ногами. Следует показать товар лицом, так сказать. Я как раз усиленно размышляла над этой головоломкой, отчаянно озираясь в поисках наименее проигрышного варианта (в тот вечер освещение было необычно тусклым), когда, ну надо же, заметила краем глаза, как он идет в нашу сторону. Подойдя, он протянул руку и помог мне слезть с моей жердочки! Меня так потрясло столь быстрое исполнение моей мечты (в кои-то веки мои желания были услышаны), что я чуть не сломала каблук, неловко спрыгнув на пол. За нервным смешком я попыталась скрыть, что чувствую себя полной идиоткой. И в то же самое время я отчаянно молилась, чтобы не испортить что-нибудь и не упустить свой единственный шанс произвести на него впечатление.

А затем произошло это: то, чего я ждала с тех самых пор, как переехала в Буэнос-Айрес. Я ощутила какой-то электрический разряд, после которого внезапно снова вернулась к жизни, а моя усталость вдруг исчезла. Танец с ним стал для меня настоящей встряской в упорядоченной системе, и теперь я ощущала в себе достаточно сил, чтобы забраться на вершину самой высокой горы в Гималаях. Нет, даже на две вершины подряд. И чем дольше мы танцевали, тем более живой я себя чувствовала. Каждый танец только подтверждал: я нашла Его! Кого так долго искала! Вместе мы покорим мир! У меня не было ни тени сомнения, а клуб «Глориэта» снова меня не подвел.

– Я смотрел видео, неплохая работа! – заметил он в перерыве между двумя танго.

Сказать, что я была польщена, – значит, ничего не сказать. Меня буквально распирало от гордости. Так вот почему он пригласил меня на танец!

– Спасибо. Хулио показал тебе? А я и не знала, что вы хорошие знакомые.

– Он показал его всем преподавателям у Розарины на следующий же день, – сказал мой партнер.

Ну что же, Хулио по крайней мере не смущался и не скромничал. Сама я никому, кроме друзей, запись не показывала. Боялась услышать вопрос: «Он твой партнер?» И что мне придется ответить: «В общем, нет. У меня нет партнера. Я надеялась, ты сможешь одолжить мне кого-нибудь». Как же унизительно! Еще хуже, чем идти в брачное агентство. Я уже слышу, как мне говорят: «Извините, милочка, но у нас нет никаких вариантов для одиноких девушек, танцующих танго. Мы ищем вторые половинки». Нет, ни за что.

А потом, в объятиях Густаво, уже во второй раз мне удалось забыть, что я настоящая прокаженная в танго.

– Итак, каковы твои планы? – спросил он меня во время перерыва.

– Ты имеешь в виду в ближайшем будущем или в общем и целом? – Я не осмеливалась понимать его в том смысле, в котором, хотелось бы мне верить, он спросил. Мне не хотелось пока допускать даже мысли, что моя мечта (та самая надежда найти партнера) вот-вот осуществится, а все из-за страха разочарования, который последует так же неизбежно, как луна сменяет солнце.

– Вообще, – отозвался он. Да, Густаво явно имел серьезные намерения.

– Ну, я искала кого-нибудь, вроде того, чтобы… хм-м-м, работать вместе. – Я боялась взглянуть ему в лицо.

– А что, если мы с тобой попробуем?

– О Боже! – воскликнула я. – Да!

– Однако я должен тебя предупредить…

(О нет! Ну что на сей раз? Жена? Трое детей?)

– Я надеюсь, партнерша будет мне верна и свяжет себя некоторыми обязательствами.

Если я чувствовала себя просто замечательно, танцуя с ним, то теперь ощутила себя воздушным шариком, который улетел в межзвездное пространство. Похоже, вернуться на Землю мне было не суждено. Ни сейчас, ни потом. Мне все это приснилось, или же он и вправду сказал то, что сказал?

25 февраля 2001 года

Я вошла в танго-салон «Каннинг» и застыла на месте. Что она тут делает? Валерия! Разве она не должна танцевать сейчас в Амстердаме? С моим бойфрендом? Раз уж мы о нем заговорили, где же сам мерзавец? Я оглядела помещение, пытаясь найти Изекьеля, однако его нигде не было видно. Даже не знаю, бояться ли мне его присутствия здесь или нервничать, что моего бывшего мужчины тут не окажется. Мое сердце билось в бешеном ритме. Уверена, Эмильяно, с которым я танцевала танду, решил, что я внезапно по уши влюбилась в него.

Единственный способ узнать, где Изекьель, – услышать это от шикарной малышки. Я подошла к ней, лицемерно обняла и как ни в чем не бывало поинтересовалась, когда она вернулась и сколько времени уже в городе. Валерия рассказала, что Изекьель остался в Амстердаме и не собирается возвращаться. Я была поражена, хотя весь день мечтала услышать именно такой ответ. Не было ни минуты, когда в самых темных уголках своего подсознания я не фантазировала о том, чтобы он бросил ее – так же как когда-то бросил меня (мерзавец!). Иногда я видела все так явно, что почти забывала, что это лишь плод воображения. Однажды даже поймала себя на том, что потираю руки, злорадствуя по поводу их разрыва. А теперь их расставание перестало быть плодом моего воображения. Мой ангел возмездия (интересно, он или она?) отлично проделал свою работу.

Однако прежде чем я смогла полностью осознать, что моя мечта осуществилась, прежде чем мне удалось насладиться сладким вкусом возмездия, Валерия угостила меня огромной порцией горькой правды. Как оказалось, он встретил там девушку. Датчанку. Но это еще не самое страшное. Он женился на ней! Мой желудок будет теперь реагировать на эту жуткую фразу вечно. Итак, я стояла там, лицом к лицу с Валерией, и, задыхаясь, глядела в одну точку. Бывшая подруга ударила меня по голове тяжелой железной палкой. Мне отчаянно хотелось потерять сознание, однако, полагаю, это выглядело бы не совсем уместно. Просто не могу поверить: момент, которого я так ждала, безнадежно испорчен. И теперь вместо триумфа я ощущала грусть. Даже не знаю, кого мне было больше жалко: себя или ее. И как же можно теперь злиться на Валерию? Больше у меня не получится испытывать к ней ненависть. Какой кошмар!

Но я осознала еще одну вещь. Все это время я тайно ждала (настолько тайно, что даже сама того не подозревала), что в один прекрасный день Изекьель снова вернется ко мне – когда я буду меньше всего ожидать его возвращения. И вместо этого узнала, что он женат на другой. Правда, когда я меньше всего того ожидала. В который раз реальность не согласилась подыграть моему воображению…

3 марта 2001 года

Мы репетируем. У нас уже несколько ангажементов, и как только будут готовы хотя бы несколько постановок, мы сможем выступать. Наша конечная цель – турне по Штатам и Европе как-нибудь в следующем году. Мастер-классы. Можно подумать, что все эти «мы» и «наши» делают меня счастливой. Именно об этом я так долго мечтала, верно? Почему же вместо гордости я испытываю лишь тошноту каждый раз, когда слова «мы» и «наши» вылетают из уст Густаво?

Почему же, когда я наконец повстречала парня, который действительно желает взять на себя обязательства, он кажется мне таким ущербным, а его обязательства стали для меня тяжким бременем? Ненавижу жаловаться. Однако что касается его организационных навыков, хочу сказать: он вообще ими не обладает. Думаю, я выбрала самого неорганизованного мужчину в мире. И еще никогда не приходилось мне встречать никого более бестолкового. Просто поразительно, сколько времени нам пришлось потратить, пытаясь обнаружить кассеты, которые либо были потеряны, либо на них по ошибке записали что-то еще. У Густаво есть собственный CD-плейер, однако по какой-то таинственной причине он отказывается проигрывать на нем диски. И это еще не самое последнее испытание моему терпению…

А всего лишь начало. Иногда я являюсь в его студию, а мне говорят, что сегодня здесь нельзя тренироваться, потому что Густаво задержал оплату. В другие дни я звоню в дверь один раз, дважды, трижды. В конце концов, по домофону слышу его слабый спросонья голос: я разбудила его. Сиеста! Это значит, что теперь нам придется провести около часа на кухне, распивая мате, чтобы он окончательно проснулся. Порой мне уже кажется, что, видимо, я просто не в своем уме. Должно быть, что-то не так со мной, если я настолько организованная. Следует научиться быть менее собранной, говорила я себе в очередной раз, потягивая мате у него дома. Да, вот проверка моему терпению, говорю я себе, прислушиваясь, как часы громко тикают у меня в голове: тик-так, тик-так, – отсчитывая время, когда мы не танцуем танго.

Каждый «тик-так» становился для меня агонией, и скоро я начала испытывать ужасные приступы паники. Но я пытаюсь скрыть от него, как же сильно бьется мое сердце. Со стороны все выглядит так, будто я могла бы с удовольствием распивать мате до утра. И иногда так и происходило. Именно тогда я подходила опасно близко к тому, чтобы провалить тест на выдержку. Но порой Господь уберегал меня. Чай терял свой аромат, что означало конец ритуала, или же Густаво находил потерянную кассету, или находил другое помещение для тренировки, или вешал трубку, проговорив по телефону всего около получаса… Как бы там ни было, мы начинали танцевать и мучительное испытание подходило к концу. Мое (не) – терпение вознаграждалось по заслугам, и я снова оказывалась там, где если и тикают часы, то по крайней мере их звук совсем не слышен.

13 марта 2001 года

Чем упорнее я пытаюсь поддерживать сугубо профессиональные отношения с Густаво, тем больше он пытается сблизиться со мной. Полагаю, такое в порядке вещей. Я же занимаюсь танго, а Т-А-Н-Г-О по определению означает Н-Е-П-Р-И-Я-Т-Н-О-С-Т-И.

Я уже говорила ранее и повторюсь снова: соприкосновение вызывает искры, а из искр может разгореться пламя, если только не станете вести себя осторожно. Признаю, чтобы разжечь костер, требуются два пироманьяка. Самое главное – не позволить себе потерять контроль. Вот почему всегда следует прикрывать очаг заслонкой. Но, к сожалению, Густаво постоянно снимает ее, чтобы раздуть пламя, и явно обожает как можно сильнее разжигать страсти. Стоит ему закончить, и я сразу же возвращаю решетку обратно на место, надеясь хоть немного отсрочить тот миг, когда весь дом превратится в груду пепла. Но как только я устанавливаю заслонку обратно, где ей и место, Густаво снимает ее снова, опять и опять. Подобное случается около сотни раз за каждую тренировку, что порой становится утомительным.

Густаво, да благослови его Господь, не пытается заигрывать со мной напрямую. Его обольщение можно считать очень тонким и едва уловимым. Как когда он «случайно» снимает вместе со свитером майку, так что я могу мельком увидеть его живот, который, справедливости ради нужно признать, выглядит очень даже соблазнительно. Или, например, во время нашего танца. Я всегда могу угадать, когда парень танцует со мной ради танца, а когда хочет закадрить меня. Спешу заверить, Густаво танцует со мной не ради танца.

Почему же я так себя веду? Неужели я настолько отстала от жизни? Почему бы просто не покончить с этим раз и навсегда? В конце концов, он моего возраста, привлекателен, умен, с крышей над головой и к тому же поразительно танцует. Что еще мне нужно? И нельзя отрицать: бывает, наш танец настолько хорош, что я забываю сразу же поставить решетку на место. Но все равно что-то удерживает меня от того, чтобы разжечь с ним костер. Никак не получается прийти к окончательному решению… словно кто-то нашептывает мне: подожди, сначала узнай его получше.

Вопрос в том, как мне выиграть необходимое время? Притвориться, что я не понимаю его намеков: «Встань-ка рядом со мной перед зеркалом… Мы вместе смотримся просто восхитительно, чудесная пара, тебе так не кажется?» Сделать вид, что я не замечаю, как он украдкой бросает на меня страстные взгляды? Или дать понять, что не чувствую, насколько неформальными становятся его объятия. А может, не показывать, что я отлично заметила, какую негласную войну мы с ним ведем? Да, я прекрасно понимаю, что поступаю трусливо. Но причина проста: я боюсь его потерять. У меня уже истощился запас кандидатов, и, возможно, он моя последняя надежда. Не хочу упустить свой шанс.

22 марта 2001 года

Через пять минут после того, как я продиктовала реквизиты моей кредитной карты по телефону и заказала билет до Нью-Йорка, не подлежащий возвращению, Густаво позвонил мне и проинформировал, что нас ангажировали на выступление в одном ресторанчике. Он забыл, что я скоро уезжаю. Вполне типичный для него поступок.

Я не стала поднимать шума, не принялась пилить его и не простонала: «Ох, Густаво…» Просто не осмелилась. Когда у вас остается всего один шанс, вы начинаете намного лучше приспосабливаться и идти на уступки, уж поверьте мне.

– Если ты думаешь, дело того стоит, я, пожалуй, сумею поменять билет, – сказала я. Но, произнося эти слова, я в то же самое время про себя молила: «Пожалуйста, скажи, что мне не придется этого делать, скажи, что не придется! У меня не так много денег, чтобы бросать их на ветер. Если нужно будет, я, конечно же, поступлю так, но хотелось бы надеяться, что можно обойтись без крайних мер».

Должно быть, он сумел прочитать мои мысли, потому что сразу же заверил меня: ситуация не настолько безвыходная. Он поговорит с организаторами и попросит отложить выступление до моего возвращения. Я с облегчением вздохнула.

Возможно, у Густаво не самая лучшая память на свете, однако он изо всех сил старается, чтобы наше партнерство стало успешным. Никто раньше не вел себя так понимающе и самоотверженно. Нужно быть ему благодарной – ведь именно это действительно имеет значение, а остальное вовсе не важно, убеждала я себя. Как же приятно, что наконец-то со мной рядом настоящий мужчина.

В следующий раз, когда мы должна были тренироваться, я застала Густаво не в одиночестве. Мой партнер танцевал с другой девушкой, Флоренсией. У нас с ней уже было некоторое количество общих партнеров, и, полагаю, ее чувства ко мне можно определить как смешанные. Как и мои к ней.

«Держись подальше от любого парня, с которым я танцую, – предупредила она меня однажды. – Это верный знак, что он абсолютно бесперспективный».

Приятно думать, что я не единственная, на кого наслали это проклятие. Но что она делает здесь с Густаво? Я просто лишилась дара речи. Ведь походило на то, будто они… тренировались! Я была в замешательстве. Разве он не мой партнер? Я стояла и наблюдала около получаса. Полчаса, которые отняли от моей тренировки. Когда они закончили, мы с Флоренсией поцеловались и обменялись любезностями, хотя я не ощущала в душе никаких нежных чувств.

– Ты сказала, что не сможешь выступать, поэтому я и попросил ее станцевать со мной. Вместо тебя, – объяснил ситуацию Густаво, когда Флоренсия ушла.

– О да, понимаю…

– Что-то не так? – поинтересовался он.

– Да нет, нет, ничего, – ответила я, но мое лицедейство на сей раз недотягивало до обычного уровня, достойного «Оскара». Все страдания, что я испытывала, отражались у меня на лице.

С тех пор (а случилось это около недели назад) Густаво делал все возможное, чтобы мы с Флоренсией столкнулись не один раз. Видимо, он решил показать нам, кто здесь петух, а кто – курочки.

Вчера была последняя капля. Я больше ни секунды не собиралась изображать из себя цыпленка.

– Густаво, думаю, у нас ничего не получится, – сказала я. – Мне очень жаль.

И мне действительно было жаль. В конце концов, как я остро ощущаю на собственном опыте, на танцполе сейчас намного меньше мужчин, нежели женщин. А я перетанцевала уже почти со всеми. Более того, меня слишком легко заменить – что он уже целую неделю и пытался мне продемонстрировать.

Но я даже не представляла, какие позитивные результаты вызовет к жизни моя вспышка злости.

– Я вел себя очень плохо. Обещаю, я непременно исправлюсь. С этого момента все будет по-другому. Сама увидишь. Поверь мне!

Он казался таким искренним! Как же можно было не дать ему второй шанс?

(Про себя я отметила: может, стоит чаще отказывать мужчинам?)

30 марта 2001 года

Я в Нью-Йорке. Наверстываю упущенное, общаясь с друзьями и семьей. Недавно я даже встретила Фрэнка, и хотя мы поначалу ощущали неловкость, воссоединение для нас обоих, как мне кажется, стало приятным событием. Он больше не танцует с Изабель, зато нашел себе другую партнершу, столь же высокую, со столь же потрясающей внешностью. Тем лучше для него. Однако я получила огромное удовольствие, показывая ему свое видео. Могу сказать, мой танец его впечатлил. Думаю, он и сам не ожидал, что я достигну такого уровня мастерства.

– Ты хорошо потрудилась, – сказал он. Наверное, хотел сделать мне комплимент, однако никогда нельзя быть полностью уверенной.

Но самый желанный комплимент, который так много для меня значит, я получила от отца, также приехавшего в Нью-Йорк. Когда я показала ему кассету, поначалу он ничего не сказал. Просто сидел в кресле, храня удивленное молчание и изображая из себя Будду. Мне не хотелось спрашивать: «Ну, что ты думаешь?», поскольку было предельно ясно, что вряд ли он высокого мнения о моем танце.

За столько лет мне удалось выработать иммунитет к его особой манере, когда он не проявлял абсолютно никаких эмоций. Точнее говоря, я научилась как бы «выключаться», прежде чем почувствую боль разочарования. Но у жизни есть весьма забавное свойство: едва вы перестаете печься о том, получите что-то или нет, как оно сразу попадает к вам в руки. И в этом особая радость. Что нужные вещи вы можете достать и сами. А вот подарок как будто и не слишком необходим. Когда же вам его преподносят, вы в состоянии оценить его значительно больше, чем если бы вы его добились.

– Я так горжусь тобой! – вот какие слова сказал мне отец. Никогда бы не подумала, что услышу от него такое. Намного более ценный подарок, нежели любая вещь, которую он мне когда-либо дарил.

– Значит, я потратила время не напрасно? Во всяком случае, не совсем напрасно? – спросила я, напрашиваясь на дальнейшие похвалы. Вот единственная проблема: чем больше получаешь, тем больше хочется.

– Нет, ты абсолютно не зря потратила время, – признал он, – лучшая инвестиция, чем можно было подумать.

– Значит, я все сделала правильно! – Я бросилась ему на шею.

12 апреля 2001 года

Едва я успела сойти с трапа самолета, доставившего меня из Нью-Йорка, как Густаво рассказал мне о предстоящем просмотре для шоу «Танго навсегда». Я понимаю, мы пока еще не совсем готовы для такого представления, это главное шоу в мире и на нем царит жесткая конкуренция. Мы тренируемся вместе совсем недавно, и у нас еще нет хорошо отрепетированного номера, однако нам представилась заманчивая возможность и слишком обидно упускать такой шанс.

– Здорово! Давай займемся подготовкой! – воскликнула я взволнованно.

Во-первых, мне необходим опыт участия в отборе, а во-вторых, крайне важно дать понять коллегам, что я в игре. Мы работали как сумасшедшие, отрабатывая детали танца «Corazon de Oro» [71]71
  "Золотое сердце" – одно из самых известных танго, музыка которого звучит в фильме "Танго" Карлоса Сауры (исп.).


[Закрыть]. С того времени как я поговорила с ним перед отлетом, Густаво старался вести себя более профессионально и терять впустую значительно меньше времени, что невозможно было не отметить. А уж танцором он был потрясающе хорошим.

Однако я набрала вес! Все из-за шоколадных пирожных с орехами в Нью-Йорке! Проклятие! Просто не представляю, как я смогу влезть в платье. К тому же я не решила, пришивать ли на него блестки.

P.S. Забыла упомянуть. То выступление, на котором он должен был выйти с Флоренсией, так и не состоялось. Интересно почему?

20 апреля 2001 года

Я прибыла намного раньше назначенного времени, чтобы не толкаться с толпой народа. А еще мне хотелось занять очередь и обеспечить нам лучшие номера. Моя мысль действительно оказалась вполне разумный, поскольку очередь довольно скоро превратилась в огромного питона, который змеился по двум лестничным пролетам прямо в танцевальный зал, откуда снова выползал, чтобы продолжить свой путь к закрытым дверям зала для просмотра. К тому времени как приехал Густаво, половина Буэнос-Айреса уже была там, надеясь попытать удачу. Все делали упражнения на растяжку и посылали друг другу воздушные поцелуи, растягивались и «целовались», растягивались снова… Какая насквозь фальшивая атмосфера! Все просто умирают от страха и готовы уничтожить друг друга за возможность выступать на самом известном шоу танго в мире, и все-таки пытаются делать вид, будто зашли на обычную коктейльную вечеринку и просто замечательно проводят время.

Густаво попытался скрыть, насколько сильно нервничает. Но он буквально позеленел, словно его вот-вот вытошнит. Казалось, наша очередь никогда не настанет, и это было хуже, нежели застрять в пробке. Чтобы убить время, я попросила Монику, которая официально еще считалась моим парикмахером (я простила ей «Виеджо Коррео»), сделать мне прическу. Мы расположились прямо посреди лестницы. Она уже причесала меня и нанесла гель на волосы, и теперь дергала и тянула их в разные стороны, в то время как танцоры протискивались мимо нас вверх по лестнице (Пока Еще Питающие Надежды Ребята) и снова спускались вниз (Уже Получившие Отставку). Наконец я решила, что абсолютно готова. Каждый волосок сбрызнут лаком и уложен, губы накрашены, а на ресницы несколько раз нанесена водостойкая тушь.

Да, Густаво выбрал весьма подходящий момент, для того чтобы заявить: «Понимаешь, я сдал студию в аренду одной паре. Мне казалось, к этому времени мы уже закончим. Кроме меня, их никто впустить не может, поэтому придется ненадолго отойти. Но не волнуйся. Я скоро вернусь. Чао!» И убежал – так быстро, что я не успела даже глазом моргнуть. Хотя мне бы в любом случае это не удалось, ибо ресницы мои покрывал такой густой слой туши, что я могла лишь тупо глядеть на собеседника или то место, где он только что стоял. И тут голос объявил: «Сейчас мы сделаем небольшой перерыв на обед. А все оставшиеся танцоры, пожалуйста, подойдите к столу рядом со входом в зал и возьмите номер, под которым вы выступите на вечернем прогоне». Мне показалось, то был голос ангела.

Я вернулась домой и позвонила Густаво, чтобы рассказать о нашей удаче. Решила, что сейчас не стоит заниматься такой глупостью, как выяснять причину его побега. Не слишком подходящее время. Лучше подождать, пока все закончится, а пока сосредоточиться на главном. Я рассказала, что нас повторно вызвали в четыре часа, и мы договорились встретиться на лестнице.

Ровно в четыре часа я пришла туда, заново наложив помаду, накрасившись и сбрызнув волосы лаком. Мне ничего не оставалось, кроме как ждать. Ждать очень долго. Конечно же, я подозревала об этом с самого начала. И теперь я невольно начала задаваться мыслью, а с какого именно момента мне все было известно? Может быть, когда он убежал? Или еще раньше? С того самого утра, когда я заметила выражение ужаса на его лице, или задолго до этого? Может, с того часа, когда он рассказал мне о конкурсе и я почувствовала, что он колеблется и его обуревают сомнения? Нет, я знала еще раньше. Когда приходила к нему заниматься и мы по полчаса искали одну какую-нибудь кассету. Именно тогда мне и нужно было с воплем умчаться прочь, как теперь я задним числом понимаю. Но после драки кулаками не машут. И, если вспомнить еще одну пословицу, – что посеешь, то и пожнешь.

Придется доиграть свою роль в гротескной комедии ошибок до печального конца. И дело вовсе не в том, что у меня оставалась хоть какая-то надежда, ведь сегодня она умерла быстрой и безболезненной смертью. Но мне хотелось доставить себе удовольствие и узнать, чем же закончится вся эта история. Вот по какой причине я терпеливо стояла в очереди, которая, как создавалось у меня впечатление, каким-то таинственным образом все возрастала у самых своих истоков. Я попыталась скрыть, насколько унижена тем, как меня подставил партнер, и поэтому принялась шутливо рассказывать о случившемся всем своим друзьям из той же очереди – как настоящим, так И псевдо. Среди них оказалась и Флоренсия. Казалось, она не слишком удивлена, что Густаво разыграл трюк с исчезновением.

– Ты слышала о нашем ангажементе? – спросила она.

– Только то, что у вас что-то не сложилось.

– Оказалось, он умудрился перепутать даты. А потом, когда мы приехали, у нас возникли трения с организаторами. И нам намекнули, что попытаются впихнуть нас куда-нибудь, но я не собиралась терпеть такие унижения. Я просто ушла. Только послушай, он все-таки танцевал! С какой-то девицей, которую подобрал прямо там, на месте! Можешь себе представить?

К сожалению, я могла себе это представить.

Мы посмеялись над общим несчастьем, оказавшись между тем намного ближе к залу, где проходил конкурс, который мог стать нашим Священным Граалем.

И вдруг я услышала, как голос того же ангела, что я слышала прежде, объявил: «У нас осталось время только на три выступления. Те, кто не успел сегодня показать свое мастерство, могут прийти в воскресенье. Три последних номера, что будут танцевать…» И мой номер в числе названных. В распоряжении была лишь доля секунды, чтобы принять решение. И я сказала себе: «К черту! Буду танцевать одна, в понедельник!» И отдала свой номер Флоренсии. Ей ужасно хотелось поскорее положить конец ожиданию. А я, уже второй раз за день, вышла из здания, бормоча: «Я еще вернусь!»

21 апреля 2001 года

Густаво позвонил мне в то самое время, когда я еще стояла в очереди, и оставил сообщение на автоответчике. Его голос звучал робко. Сегодня я наконец-то удосужилась перезвонить ему.

– Я заснул… – Вот так алиби! За этим последовал еще более превосходный пассаж: – Так какое ты приготовила мне наказание?

Именно тогда я поняла наконец, к какому типу мужских особей он относится. Он оказался одним из маменькиных сыночков, которых возбуждает, когда их шлепают. Для них совершать нехорошие поступки – единственный способ привлечь внимание женщин. Конечно же, таких извращенцев следует лишь пожалеть. Однако у меня нет никакого желания перекидывать его через колени и стегать ремнем. Ни за что не пойду на такое, пусть даже это означает, что я его окончательно потеряю.

У меня не было ни одной идеи, как можно отреагировать на весь этот жалкий лепет, поэтому я просто проинформировала его о своем решении выступить на конкурсе без партнера.

– Так ты не дашь мне еще один шанс? – спросил он.

Я начала нервно хихикать, а затем разразилась смехом. Знаю, моя реакция выглядела со стороны весьма странно, но я просто не могла ничего с собой поделать.

– Видимо, можно считать твой ответ отрицательным, – пробормотал он.

23 апреля 2001 года

Наконец-то я вошла в зал. Невозможно поверить, что наконец настал долгожданный миг и мне удастся прикоснуться к Священному Граалю. Однако радость моя оказалась несколько преждевременной. Члены комиссии встретили меня с каменными лицами, что напомнило мне зачетное занятие по балету, на котором я провалилась. Хоть тогда мне было всего пять, мне пришлось танцевать перед такими же вот бесстрастными судьями. Я была нездорова, с температурой, и забыла почти все фигуры, в голове что-то ужасно стучало. Я пыталась подсмотреть правильные па у девочки, стоявшей рядом. И все ж таки я провалилась. Забыть тот день не могла. И вот я снова перед лицом взыскательного жюри, и так же чувствую себя абсолютно неподготовленной, как и тогда. Видимо, я вернулась, чтобы услышать свой приговор.

– Зачем только я себя мучаю? – вырвалось у меня жалобное восклицание.

– Вы будете показывать номер одна, без партнера? – спросил один из членов жюри. Пригоршня соли на мою рану.

– Да, одна. – Не думаю, чтобы на меня могли воззриться с большим презрением.

Ассистент, которого мне предоставили, оказался просто кошмарным. Он не сделал вообще ничего, что могло бы выставить меня в выгодном свете, и я попыталась исправить безнадежное положение, как можно естественнее изображая страсть. После того как я около трех минут из кожи вон лезла, чтобы выглядеть необычайно соблазнительной, жюри холодно поблагодарило меня, я в ответ поблагодарила их и покинула помещение. Конечно, я с самого начала не питала иллюзий, что получу билет на Бродвей. Но отказ всегда ранит, даже если он вполне предсказуем.

– К чему были эти мучения? – опять спросила я себя.

Рядом никого не было, поэтому ответить пришлось самой.

– Потому что всегда лучше заявить о себе, вот почему, – сказала я.

– Хороший ответ, – похвалила я себя.

– Спасибо! Спасибо! – рассыпалась я в благодарностях…

Спустившись вниз по лестнице и выходя на улицу, я, конечно же, столкнулась не с кем иным, как с Густаво, – он в тот момент как раз входил в здание. А рядом с ним шла девушка. Я уже видела ее на милонге, но имени ее не знала. Глядя на ее одежду, можно было заключить: пришла она не просто за компанию или поддержать его. Он собирался участвовать с ней в конкурсе! Мысль о том, чтобы отхлестать его чем попало, не показалась мне столь ужасной.

Заметив меня, Густаво принял смущенный вид. Однако сомнений не оставалось – все это явное притворство. Абсолютно уверена, он нарочно решил создавать такие неловкие ситуации с намерением спровоцировать меня. В ответ я постаралась вести себя как можно более невозмутимо. И с улыбкой, которую приберегаю для семейных торжеств, свадеб и дней рождения, я пожелала: