Текст книги "Училка"

Автор книги: Марина Львова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

– Так за чем дело стало?

42

Насте внезапно припомнилось, что давным-давно, еще в институтские времена, они пробирались в этот клуб на концерт известной рок-группы. У Ирины с Галкой в этом клубе работал электриком какой-то знакомый, им удалось с его помощью пробраться сюда, и уже потом они протащили всю группу через окно первого этажа, расположенное рядом со служебным входом. Хлипкий молодой человек с длинными волосами за руки втаскивал девушек в окно и негромко бормотал, что его уволят, убьют, четвертуют, сожгут на костре, если кто-нибудь из администрации их здесь застанет.

В тот вечер клуб брали почти штурмом, зрителей было столько, что невозможно было закрыть двери в зал. Настя улыбнулась: могла ли она тогда предполагать, что пройдут годы и она сама выйдет на сцену этого клуба?

Настя огляделась. К сожалению, ей ничего не удалось запомнить из слов администратора. Она уже давно знала за собой этот недостаток: с первого раза ей редко удавалось запомнить имена и фамилии при знакомстве. Но у нее была замечательная память на факты, и она уже знала, что двое из присутствующих – профессиональные журналистки, а одна – инженер. В классе у нее происходило точно так же: в сентябре ей не удавалось сразу запомнить имена ребят в классе, нужно чтобы прошло несколько дней, чтобы у ее учеников возникли первые проблемы с написанием упрямых крючков, которые почему-то никак не хотят сгибаться, и палочек, которые почему-то никак не выпрямляются на линейках тетради. Вот только тогда детские имена сразу начинали приходить на память Насте. Она сразу вспоминала любопытные добрые глаза и больше их уже не путала.

Насте было немного неудобно, она не знала, как ей обратиться к присутствующим. Она посмотрела на своих соседок: почему-то ни у кого не возникало желания поговорить. Все настороженно оглядывали друг друга. Настя попыталась завязать разговор, но женщины отвечали односложно, и беседа увяла, так и не начавшись. В комнате чувствовалось напряжение. Как хотелось Насте поговорить с единомышленницами, поделиться своими переживаниями, узнать, как они начали писать. Она совсем была не готова к этой атмосфере отчуждения и недоверия. Может быть, женщины видят друг в друге конкуренток? Да, именно потому в комнате никто и не стремится к общению. Насте стало грустно от этих мыслей.

Обстановку разрядил молодой администратор. Он вошел в комнату и нарочито бодрым голосом пригласил всех пройти на сцену. Женщины гуськом вышли из комнаты и направились вслед за организатором встречи на сцену. Настя была занята тем, что внимательно смотрела под ноги, боясь споткнуться в потемках.

Послышался сдержанный гул голосов в зале, женщины увидели перед собой ярко освещенную сцену, на которой стоял низенький столик, окруженный креслами. Настя почувствовала волнение, ей было непривычно и немного страшно выходить на сцену на глазах пусть даже и полузаполненного зала. Подобное волнение, видимо, испытала не только она: не сговариваясь, женщины, сели плечом к плечу. Видимо, те несколько минут, проведенные вместе в тесной комнатке, все-таки пробудили в женщинах какое-то подобие единства, заставили сплотиться в необычной для них обстановке.

Насте досталось крайнее кресло, ее соседка наклонилась к ней и шепотом спросила, удобно ли ей сидеть. Настя с облегчением улыбнулась и кивнула. Сидеть ей было удобно, если не считать того, что ее слепил свет ламп на сцене и было нестерпимо жарко. Между тем молодой человек начал что-то монотонно бормотать в микрофон. В первый момент Настя еще силилась улавливать смысл его слов, но скоро поняла всю тщетность своих усилий.

Ее попросили только поприсутствовать на этом мероприятии, выступать она не собиралась, да и что она могла сказать зрителям? К счастью, рядом с ней сидели две опытные журналистки, которым не составит труда поддержать беседу.

Выступление молодого человека было прервано появлением на сцене женщины в красном костюме, решительным шагом прошедшей к свободному креслу. Она уверенно кивнула всем присутствующим и села. Мужчина тут же почти с заискивающим видом представил ее присутствующим, но Настя с ужасом поняла, что уже успела забыть имя женщины, едва молодой человек назвал его. Ей только запомнилось, что вновь прибывшая – литературный критик. Это было единственное, что Настя уловила из речи молодого человека и обрадовалась, так как на сцене появился наконец настоящий профессионал, который сможет превратить сегодняшнюю встречу в по-настоящему интересное мероприятие. Настя посмотрела на сидящих рядом с ней женщин. Литераторши зябко поежились под цепким взглядом пришедшей, на Настю она едва кинула взгляд и тут же перевела его на других.

Женщина начала говорить, ее громкий, немного резкий голос сразу пробудил зал от спячки. Настя разглядывала зрителей, ища Ирину, пока не обнаружила ее в зале на последнем ряду. В руках она держала видеокамеру и снимала выступавшую. Настя подумала, что потом можно будет не спеша просмотреть пленку, и поэтому совсем не прислушивалась к беседе; она сидела в расслабленной позе и разглядывала пришедших на встречу – у многих из них на коленях лежали новые, только что купленные книги. В зале стояла тишина, прекратился даже шорох страниц. Но внезапно Настя почувствовала, как изменилась обстановка в зале: тишина стала настороженной и звенящей. Насте было непонятно, откуда взялось это ощущение тревоги. Она переводила взгляд с одного зрителя на другого – все пристально смотрели на сцену. Только теперь Настя стала прислушиваться к беседе, скорее, даже спору между женщиной в красном платье и одной из журналисток. Настя с трудом сдержала желание потрясти головой, чтобы побыстрее сосредоточиться. В чем женщина в красном обвиняла журналистку, Настя не слышала, а переспрашивать ей было неудобно. Поначалу снисходительный тон женщины в красном очень раздражал Настю и мешал ей сосредоточиться на сути спора. Но уже через несколько минут она поняла, что литературный критик камня на камне не оставил от книги писательницы. Слегка куснув одну, дама принялась за другую журналистку. Настя была начеку и приложила все силы, чтобы сосредоточиться на разговоре. На этот раз разгром книги продолжался несколько дольше, вторая журналистка пошла красными пятнами, но храбро попыталась оправдываться, однако через несколько минут она сникла, поняв, что ей не переспорить критикессу.

Настя недоумевала, зачем нужно было говорить красивые слова о том, что женщинам необходимо иметь свой клуб, где бы они могли обсуждать свои проблемы, встречаться с интересными людьми, а все мероприятие свелось к яростным и совершенно несправедливым нападкам эрудированной дамы. Да и что они сделали плохого? Написали книги, которые нравятся женщинам. Почему же так неистовствует эта дама в красном? Дама тем временем планомерно доедала бедного инженера, по лицу которой было ясно видно, что она за эти несколько минут уже успела проклясть тот момент, когда ей в голову пришла мысль написать книгу. Расправа была короткой и безжалостной. Растерянная писательница поняла всю свою несостоятельность и замолчала, глотая слезы. Женщина в красном повернулась в сторону Насти, оглядела ее с ног до головы и, видимо решив, что она не заслуживает внимания и критики в силу своего положения, отвернулась к ведущему, показывая ему всем своим довольным видом, что с возложенной на нее задачей она успешно справилась.

И тут Настя начала говорить.

– Будьте добры, объясните мне, почему в нашей литературе всегда ведется какая-нибудь борьба? Почему представители разных жанров не могут жить и работать в мире и согласии? Когда я была маленькой, в литературе велась борьба против детективов, пока один крупный ученый не сказал, что все люди читают детективы, только одни признаются в этом, а другие нет. Сейчас авторам детективов уже не приходится отстаивать право этого жанра на существование. Теперь литературные критики добрались до любовных романов. Почему, скажите на милость, мы должны стыдиться того, что мы пишем? В наших книгах нет жестокости и крови, они не научат грубости. В книгах мы пишем о самом светлом чувстве – о любви.

– Ваши книги пошлые и скучные, они антихудожественны и абсолютно ничего не дают ни сердцу ни уму. – Критикесса снисходительно взглянула на Настю. – Дилетантство ничего общего не имеет с настоящей литературой.

– Мы с вами согласны, но именно для этого вас сюда и пригласили, чтобы вы помогли нам. Но я не могу согласиться с вами в том, что мы дилетанты. Среди нас есть и профессиональные журналисты, а кому, как не им, писать для женщин? А потом, многие авторы женских романов начинали писать после того, как прочитали множество книг этого жанра. Почему вы морщитесь? Разве это не жанр?

– Слащавый и изнеженный… тенденции эскапизма.

– Можно сказать совершенно иначе: мы пишем сказки для взрослых. Если вы ездите в транспорте, вы должны были видеть, сколько женщин читают маленькие книжки, против которых вы так яростно выступаете. Еще несколько лет назад было стыдно читать в метро такие книги. Как так! Женщины читают про любовь! А что в этом плохого? Почему у нас всегда так: или пусть будет одна колбаса для всех, или одни конфеты? Людям нужны разные книги, в зависимости от их настроения и состояния души. Что в этом плохого? Все мы пишем для радости. Если наши книги принесут нашим читательницам радость и надежду, хоть на несколько часов, разве это плохо?

Трудно сказать, что больше подействовало на Настину оппонентку: горячее ли выступление, или ее сдерживало женское чувство порядочности, мешающее обидеть беременную, но дама молчала, а растерянные писательницы собрались тем временем с мыслями и успокоились.

Из зала раздался вопрос, ведущий с радостью ухватился за эту возможность сгладить резкость выступлений и перевести встречу в более мирное русло. Постепенно завязалось обсуждение книг, как оказалось, многие из пришедших читали книги присутствующих авторов. Женщины из зала вставали со своих мест и задавали вопросы, интересовались дальнейшими планами – словом, разговаривали с приглашенными как с настоящими авторами.

Напряжение стало спадать, и Настя почувствовала, что устала. В зале было довольно душно, и ребенку не понравилось, он начал интенсивно брыкаться. Настя поерзала на месте, пытаясь найти более удобное положение.

Наконец ведущий выступил с коротким заключительным словом, и встреча закончилась. Писательницы остались на сцене, а приглашенный критик вместе с ведущим ушел. Зрительницы повскакивали со своих мест и стали подходить к сцене с просьбой поставить автографы. На сцену незаметно пробралась Ирина и подошла к Насте, дающей автографы:

– Ты очень устала? Мы так за тебя волновались.

– Кто это мы?

– Как кто? Ты разве меня не видела?

– Видела в самом начале встречи, ты сидела в последнем ряду.

– Интересное дело. А ты не обратила внимание, кто со мной был?

– Я так волновалась, что потом уже никуда не смотрела.

– Тебя там ждет Валерий с большим букетом цветов.

Рука Насти дрогнула, ручка прочертила на странице длинную черту.

– Что ты так побледнела? Устала? Сейчас домой поедем, – хитро улыбаясь, произнесла Ирина. – Дорогие читательницы, дайте отдохнуть будущей маме. Она уже утомилась.

– Ирина! – укоризненно сказала Настя.

Насте на колени положили еще несколько книг с просьбой написать только фамилию. Настя поставила аккуратный учительский росчерк на последней книге и встала с места. Она тепло попрощалась с собратьями по перу, воспрянувшими духом после жестокой критики, и пошла к выходу вместе с Ириной. Едва они спустились со сцены, как в темном углу она сумела рассмотреть Валерия, державшего в руках большой букет алых роз.

– Это мне?

– Настя, не задавай глупых вопросов, – сухим голосом прервала ее Ирина – Разумеется, тебе. У вас пять минут, я пошла прогревать машину. Можете пока поболтать.

Смущенная Настя молчала, прижав к лицу букет цветов.

– Пойдем к выходу? – Валерий осторожно взял ее под локоть и повел к двери.

Разговора явно не получалось. Да и как говорить с человеком, с которым рассталась много месяцев назад? И имеет ли она право говорить с ним? Ведь она обещала, что не будет вмешиваться в чужую жизнь… Сколько раз она мысленно говорила с ним, а вот теперь не может слова из себя выжать.

– Ты очень устала? Мне так понравилось твое выступление…

– Я очень боялась…

– Это было совсем незаметно.

Как можно так спокойно говорить, словно не прошло столько времени, словно они расстались только вчера? Как ему удается быть таким невозмутимым? Настя машинально переставляла ноги, повинуясь Валерию, который уверенной рукой вел ее к машине.

Возбуждение прошло без следа, Настя чувствовала такую усталость, что ей хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать. Она села в машину и закрыла глаза. Не об этом ли она мечтала? Сидеть вот так рядом с Валерием, чувствовать его крепкое плечо и руку, лежащую поверх ее ладони. Теплый запах цветов смешивался с непривычно резким запахом мужского одеколона – у Насти немного кружилась голова.

– Вот и приехали! Только попробуйте сказать мне, что я плохо вела машину, – неестественно веселым голосом прервала затянувшееся молчание Ирина. – Я сегодня просто идеальный шофер, правда?

Настя вяло кивнула, Валерий помог ей выйти из машины. Она позволила довести себя до квартиры. Мама ждала за дверью и распахнула ее, едва лифт остановился на этаже.

– Настенька, дорогая моя! Как все прошло? Ты очень устала? Проходите, Валерий! Сейчас будем обедать. У нас сегодня ваш любимый суп. Идите мойте руки.

– Спасибо, Калерия Андреевна.

– Мама, уже время ужина. Какой суп?

– Тем более давно пора есть. Я по глазам вижу, что Валерий сегодня не обедал.

Удивленная таким теплым приемом, который неподкупная Калерия Андреевна оказала гостю, Настя оторопело посмотрела на мать. Но раздумывать времени не было – из коридора вылетели Кир и Марианна и бросились ее обнимать.

– Тетя Настя! Как вас давно не было, мы уже волноваться начали. А мы с Киром играли, мы сейчас вам покажем. Это очень интересная игра!

– Тетя Настя устала, Марианна. Дай ей прийти в себя, пусть она отдохнет перед обедом. – Суровый голос отца ненамного охладил пыл девочки. Но Валерий сдвинул брови, и девочка вместе с Кириллом тихонько ушла к своим игрушкам.

Раздевшись и сняв туфли, Настя прошла к себе в комнату. Непонятно почему, последнее время ее родня, друзья и знакомые взяли на себя право все решать за нее. Она подошла к столу, по привычке погладила рукой компьютер. Раздался легкий стук в дверь. Настя обернулась и прислонилась спиной к столу.

– Это я. – В комнату осторожно зашел Валерий.

– Я вижу. Вы подумали и решили, что я отдохнула?

– О чем ты?

– Все за меня последнее время решают, что я должна делать, куда идти, когда и что есть.

– Мне уйти? Я зайду позднее. – Валерий повернулся и направился к двери.

Ну куда же он пошел? Неужели он не видит, что ей так хочется побыть с ним рядом!

– Погоди. Ты хотел мне что-то сказать?

– С этим можно и подождать, не к спеху.

Валерий стоял совсем рядом, достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться его.

– Настя! Я не могу так больше. Я не могу без тебя. Ты нужна мне. – Он подошел еще ближе и обнял ее. – Настенька! Как же я люблю тебя! Ты выйдешь за меня замуж?

Настя кивнула, тесно прижалась к Валерию, положила голову ему на плечо. В этот момент ребенок сильно толкнул ее, Валерий вздрогнул и побледнел, почувствовав толчок.

– Тише, не нужно так толкаться, ты испугаешь папу. – Настя подняла счастливые глаза на Валерия. – Что с тобой?

– Папу?

– Да… Валерий… – с отчаянием в голосе прошептала Настя.

– Так это мой ребенок?

Настя заплакала. Валерий обхватил ее руками и усадил на диван.

– А тот, другой?

– Кто?!

– Ну, другой мужчина…

– У меня никого не было, кроме тебя. Неужели ты думаешь, что я могла…

– Я видел тебя в казино с мужчиной.

– Мы были там вместе с Ириной и ее мужем в гостях у их знакомого, я там материал для романа собирала, – сквозь слезы пояснила Настя.

– А фотография?

– Какая фотография?

– Та, где ты с яблоками. Я спросил, а ты не ответила. – И видя, что Настя его не понимает, Валерий показал рукой на шкаф: – Та фотография, что ты мне подарила. Она стояла здесь. Я сказал, что так мог фотографировать только человек, который тебя любит, а ты промолчала.

– Это Ирина снимала, – шмыгнув носом, пояснила Настя.

– А свидания, на которые ты ходила тогда, осенью?

– Я к Кириллу ездила. А второй ребенок?

– Какой второй ребенок?

– Оксанин.

– Ничего не понимаю.

– Вот именно, не понимаешь, – горько вздохнув, покачала головой Настя.

– У Оксаны ребенок?

– Можно подумать, что ты об этом не знаешь.

– Нет.

– На тебя посмотришь, так можно действительно поверить…

– Ты хочешь сказать, что она ждет ребенка от меня?

– Наконец-то ты догадался.

Валерий почесал переносицу:

– Кто тебе это сказал?

– Она сама.

– Но у меня с ней ничего не было.

– Никогда?

Валерий замялся.

– С тех пор, как я познакомился с тобой.

– И я должна тебе верить?

– Конечно, я же тебе верю. Так вот почему ты перестала со мной встречаться! – Валерий глухо застонал. – О, женщина! Зачем ей это было нужно? Бог ей судья! Иди ко мне.

Он схватил Настю в охапку и крепко прижал к себе.

– Валерий, он сейчас опять пинаться начнет. Ты очень крепко меня прижимаешь.

– Ничего, пусть привыкает. Я тебя больше не отпущу.

– Совсем?

– Совсем, а то мы опять каких-нибудь глупостей натворим. Мне страшно становится, едва подумаю, что было бы, если бы Ирина ко мне не приехала и не отвезла на рынок.

– Ты видел меня?

– Видел.

– И даже не подошел?

– Ирина не дала. Потом я мучился несколько дней, пока не понял, что не могу больше без тебя.

– Ты был готов взять меня замуж даже с чужим ребенком?

– Но это твой ребенок, твоя частица. Правда, некоторое время я упивался своим благородством, пока не испугался, что ты можешь мне отказать.

Дверь тихонько скрипнула, раздались торопливые шаги.

– Тетя Ира, баба Лера!! Можно за стол садиться, они целуются.

– Что нам делать с этим ребенком? – засмеялся Валерий. – Опять подглядывала.

43

Настя потянулась и открыла глаза, за стеной негромко работал телевизор и раздавались громкие голоса спорящих. Марьяшка в очередной раз ругалась с Кириллом. Было слышно, как из кухни к ним прошла Калерия Андреевна, чтобы предотвратить очередную ссору.

По утрам в квартире было трудно пройти из-за разложенных кроватей, диванов и раскладушек. Маленькую комнату занимали теперь Настя с Валерием, дети и Калерия Андреевна размещались в другой. Как ни пыталась Настя привыкнуть к квартире своего мужа, ей там было неуютно, и Валерий одно время начинал всерьез подумывать об обмене. Когда он пару раз свозил Настю на осмотр возможных вариантов обмена, Настя пришла в ужас от подобной расточительности: новую квартиру еще пришлось бы ремонтировать. Утешилась она тем, что убрала белый ковер с пола, устроила большую детскую для Марианны и Кирилла и освободила место в спальне для будущей маленькой кроватки.

Когда Валерий уезжал из Москвы на несколько дней, Настя вместе с детьми перебиралась к Калерии Андреевне. Сегодня предстояло возвращение, так как Валерий днем прилетал в Москву.

– Настя, с добрым утром! Как себя чувствуешь?

– Доброе утро, мама! Хорошо, – ответила Настя, укладывая в сумку вещи.

– Ты не рано начала собираться? Валерий только к обеду приедет.

– Ты же его знаешь, когда он приедет, у меня не будет ни минуты свободной, сразу придется ехать.

– Пойдем позавтракаем, а после я тебе помогу.

– Дети ели?

– Давно, я их гулять отправила.

Настя пила чай, когда в дверь позвонили.

– Валерий! Мы тебя позже ждали. Что-нибудь случилось?

– Нет. – Валерий быстрым, цепким взглядом осмотрел жену и только после этого прижал к себе. – Ты побледнела что-то. Гуляла вчера мало?

– Гуляла много, только читала долго вечером, вот и не выспалась, – улыбнулась Калерия Андреевна.

– Мама! – с укоризной сказала Настя.

– Ладно, поехали домой, там разберемся.

– Я тебе говорила, что он мне не даст времени собраться? Может быть, ты есть хочешь? – с надеждой в голосе спросила Настя.

– Спасибо, ничего не хочу. Кирилл и Марианна во дворе у машины. Давай собираться.

Уже десять минут спустя Валерий осторожно вывел Настю из подъезда и усадил в машину. Сев рядом с шофером, Валерий повернулся и строго прикрикнул на детей, устроивших возню на заднем сиденье.

– Валерий, они мне совсем не мешают, – вступилась за них Настя.

– Они могут тебя толкнуть. И нечего на меня обижаться. Что насупились?

– Валера! Может быть, ты, вместо того чтобы шуметь, отвезешь нас на книжную ярмарку?

– Анастасия! Ты что! Там народу полно, тебя толкнут.

– Ничего не случится, а мне читать нечего. Ты завтра опять на работу уйдешь, а мы будем книги читать, правда, дети?

Дети дружно закивали головами.

– Ладно, поехали…

– Ура! – дружно закричали все сидящие на заднем сиденье и захлопали в ладоши.

Валерий чуть улыбнулся. Все-таки приятно быть вместе с домашними, ощущать себя главой семьи.

Валерий ощутил некоторую неуверенность, когда в толпе книжной ярмарки его домашние попытались разойтись в разные стороны. Настя норовила пройти на самый нижний этаж, где продавали ее любимые романы, а детей невозможно было оттащить от прилавка с детскими книгами. В какой-то момент он пожалел, что у него всего две руки.

– Они же потеряются в толпе.

– Не нервничай, они прекрасно знают, где нужно встречаться, если потеряешься. Вот в том крыле, где детские учебники. Там обычно людей бывает немного. Пойдем лучше посмотрим новые романы.

С непривычки – в толпе, среди суетящихся людей – у Валерия просто голова пошла кругом, ему казалось, что каждую минуту Настю могут толкнуть или ударить. Он крепко схватил ее за руку и стал прокладывать дорогу к нужным прилавкам, следуя ее четким указаниям. Казалось, она может здесь ходить с закрытыми глазами.

К своему неудовольствию, Валерий узнал, что Настю здесь хорошо знают. Продавец встретил ее улыбкой, спросил о самочувствии и сразу показал, какие книги появились за последнее время. Пока Настя отбирала книги, Валерий расслабился и перевел дух. Он стоял у нее за спиной и защищал ее от проходивших мимо людей с тележками и сумками с книгами. К прилавку подошла еще одна женщина и стала обсуждать с Настей достоинства недавно прочитанной книги.

Внезапно Настя замолчала и странно напряглась.

– Настя! Что с тобой? – с тревогой спросил Валерий.

– Моя сумка у тебя?

– Да, а что?

– Там обменная карта. Сходи позови детей.

– Как я тебя оставлю?

– Валерий! Позови детей, – строгим голосом повторила Настя.

В школе от такой интонации самые отчаянные шалуны переставали баловаться. Валерий заметался на месте, но был остановлен решительным голосом стоявшей рядом с Настей женщины:

– Идите, папаша, идите, только быстро. Не теряйте головы. А мы вашу жену пока на стул посадим.

Больше всего Валерий боялся, что заблудится или не найдет Марианну с Кириллом. Зачем он только поддался на уговоры поехать сюда? Нужно было сразу везти ее домой и не спускать с нее глаз. Что он наделал! А если с ней что-то случится? Он не сможет этого перенести.

Впереди он сначала услышал, а уже потом увидел Марианну, громко спорящую о чем-то с Кириллом, и поблагодарил судьбу за удачу. Ни слова не говоря, он схватил перепуганных детей и буквально поволок их через толпу. Только бы не заблудиться среди этих переходов и людей, толпящихся среди разложенных книг.

– А вот и наш папаша! – приветствовала его женщина, держащая Настю за плечо. – Что вы так разволновались? Не первый же ребенок, должны уже знать, что делать.

Настя сидела, скрючившись, на стуле и закусив губу. Валерий попытался поднять ее на ноги, но Настя только замотала головой.

– Погодите, молодой человек, не спешите. Сейчас схватка пройдет, и поведете ее, потом машину поймайте.

– Деньги-то есть у тебя? – спросил продавец.

Валерий непонимающе на него посмотрел:

– Спасибо, у нас там машина стоит. Вот только…

– Да ты не бойся, она у тебя здесь не родит, ей еще долго маяться. Успеете, – грубовато успокоил его продавец. – Я знаю, моя почти сутки рожала.

Если бы даже Валерий и хотел вспомнить, он не смог бы связно рассказать, как он довел Настю до выхода, как усадил в машину. Марьяшка с Кириллом догадались попросить шофера подъехать поближе к входу.

А потом были нескончаемые часы ожидания, которые они провели вместе с Калерией Андреевной и детьми, пока наконец поздно вечером им не сообщили, что у Кирилла и Марианны появился маленький брат.

Прошло два дня. Настя постепенно осваивалась с новой для нее ролью матери. Когда строгая санитарка принесла ребенка на очередное кормление, Настя наконец осмелилась поднести его к окну и показать своей семье. Палата находилась на втором этаже, и Насте очень хотелось, чтобы ее домашние полюбовались мальчиком.

Калерия Андреевна прижимала к глазам театральный бинокль, пытаясь рассмотреть внука. Но Настя сомневалась, что ее маме это удалось: новоявленная бабушка то и дело смахивала набегавшие слезы.

У Валерия был растерянный вид, он только слабо махнул Насте рукой и буквально впился взглядом в личико сына. Марьяшка подергала отца за рукав, Валерий наклонился и посадил дочку на плечи. Довольная Марьяшка помахала Насте рукой и свысока взглянула на Кирилла. Настя грустно усмехнулась: от нее не укрылся завистливый взгляд мальчика.

Валерий вздохнул, наклонился и взял мальчика на руки. Засмущавшийся было Кирилл радостно замахал Насте руками.

Настя смахнула тыльной стороной руки навернувшиеся слезы и покрепче прижала к себе сына. Пройдет совсем немного времени, и они снова будут все вместе. И они обязательно будут счастливы.