Текст книги "Марина Цветаева. Письма. 1928-1932"
Автор книги: Марина Цветаева
Жанр:
Эпистолярная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Дело не в «собирании» написать, а в лютости жизни. Встаю в 7 ч<асов>, ложусь в 2 ч<аса>, а то и в 3 ч<аса> – что́ в промежутке? – быт: стирка, готовка, прогулка с мальчиком (обожаю мальчика, обожаю гулять, но писать гуляя не могу), посуда, посуда, посуда, штопка, штопка, штопка, – а еще кройка нового, а я так бездарна! Часто за весь день – ни получасу на себя (писанье), ибо не забудьте людей: гостей – или в тебе нуждающихся.
Нас четверо в семье: муж, за которого я вышла замуж, когда ему было 18 лет, а мне не было 17-ти [826], – Сергей Яковлевич Эфрон, бывший доброволец (с Октябрьской Москвы до Галлиполи – всё, сплошь в строю, кроме лазаретов (три раненья) – потом пражский студент, ученик Кондакова (о котором Вы наверное слышали – иконопись, археология, архаика, – 80-летнее светило) [827] – ныне один из самых деятельных – не хочу сказать вождей, не потому что не вождь, а потому что вождь – не то, просто – отбросив «один из» – с_е_р_д_ц_е Евразийства [828]. Газета «Евразия», единственная в эмиграции (да и в России) – его замысел, его детище, его г[е][829]орб, его радость [830]. Чем-то, многим чем, а главное: совестью, ответственностью, глубокой серьезностью сущности, похож на Бориса, но – мужественнее. Борис, как бы сказать, женское явление той же сути. Это о муже. Затем дочь – Аля (Ариадна), дитя моего детства, скоро 16 лет [831], чудная девочка, не Wunder-Kind, a wunder-bares Kind [832], проделавшая со мной всю Советскую (1917 г. – 1922 г.) эпопею. У меня есть ее 5-летние (собственноручные) записи, рисунки и стихи того времени (6-летние стихи в моей книжке «Психея», – «Стихи дочери», которые многие считают за мои, хотя совсем не похожи) [833]. Сейчас выше меня, красивая, тип скорее германский – из Kinder-Walhalla [834]. – Два дара: слово и карандаш (пока не кисть), училась этой зимой (в первый раз в жизни) у Натальи Гончаровой [835], т. е. та ей давала быть. – И похожа на меня и не-похожа. Похожа страстью к слову, жизнью в нем (о, не влияние! рождение), непохожа-гармоничностью, даже идилличностью всего существа (о, не от возраста! помню свои шестнадцать). Наконец – Мур (Георгий) – «маленький великан», «Муссолини» «философ», «Зигфрид», «le petit phénomène», «Napoléon à S
Все женщины тебе целуют руки
И забывают сыновей.
Весь – как струна! Славянской скуки
Ни тени – в красоте твоей! [838]
Буйно и крупно-кудряв, белокур, синеглаз. Этого-то Мура я и прогуливаю – с февраля 1925 г. по нынешний день. Он не должен страдать от того, что я пишу стихи, – пусть лучше стихи страдают! (как оно и есть).
О себе не успела. Вкратце. Написала большую поэму Перекоп, которую никто не хочет по тем же причинам, по которым Вас красные считают белой, а белые – красной. Так и лежит. А я пишу другую, имя которой пока не сообщаю [839]. Эпиграф к Перекопу: Dunkle Zypressen! – Die Welt ist gar zu lustig. – Es wird doch alles vergessen [840].
<Приписки на полях:>
Сообщите отчество, которое я раз 10 сряду протвержу вместе с именем, тогда сольется.
Как Ваш сын? [841] О Борисе ничего не знаю давно. Читала его «Повесть» в Совр<еменном> Мире [842]. – Чудно. —
Написала зимой большую работу о Н. Гончаровой (живописание). Идет в «Воле России».
У меня есть большой друг в Нью-Йорке: Людмила Евгеньевна Чирикова [843], дочь писателя – не в этом дело – и художница – не в этом дело, – только как приметы. Красивая, умная, обаятельная, добрая, мужественная и – по-моему – зря замужем. Начало девическое и мужественное. Узнайте у кого-нибудь ее адрес и при случае познакомьтесь. Вы ее полюбите. Ей тоже очень трудно жить, хотя внешне хорошо устроена. Любовь к ребенку и к ремеслу: двойное благословение Адама и Евы. – Целую Вас. Не сердитесь? Не сердитесь. Вы меня тоже любили.
МЦ.
Впервые – Минувшее. С. 213–215. СС-7. С. 314–315. Печ. по СС-7.
60-29. В.Б. Сосинскому
Милый Володя! Умоляю о корректуре (всего данного, досылаю листки) – чтобы хоть кончить прилично [844].
Не задержу.
Много поправок, да и печать кое-где слаба, – очень прошу Вас!
У меня, напр<имер>, ПАРУСКОВ, а напечатают ПАРУСОВ [845] и т. д. и чем далее – тем хуже.
Не задержу.
Привет вашим.
МЦ.
17-го сент<ября> 1929 г.
<Приписка на полях:>
У меня в конце более чем где-либо игра на знаках, а игра – вещь серьезная.
Кор – рек – ту́—у́—у́ру́?!
Впервые – НП. С. 243. СС-7. С. 89. Печ. по СС-7.
61-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Где Вы и что́ Вы? Писала Вам в Швейцарию, но безответно. Пишу Вам в торжественный для меня день – Алиного шестнадцатилетия. Ее шестнадцать лет + не-совсем-восемнадцать тогдашних моих – считайте! [846]
Аля только что вернулась из Бретани [847], а я никуда не уезжала.
Целую Вас и жду весточки.
МЦ.
5/18-го сент<ября> 1929 г. Медон.
Впервые – СС-7. С. 125. Печ. по СС-7.
62-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.)
2, Av
19-го сент<ября> 1929 г.
Дорогая Саломея! Наши письма скрестились. Очень рада повидаться, позовите меня с С<ергеем> Я<ковлевичем> – есть грустные новости [848] – лучше вечерком. Аля вернулась из Бретани, и теперь мне свободнее. Спасибо за посылку иждивения. Целую Вас и жду.
МЦ.
Впервые – СС-7. С. 125. Печ. по СС-7.
63-29. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.)
2. Avenue Jeanne d'Arc
27-го сентября 1929 г.
Дорогая Г<оспо>жа Ломоносова! Это письмо Вы получите раньше первого, отправленного недели две назад.
Направляю к Вам Елизавету Алексеевну Хенкину [849], моего большого друга, которая ныне покидает Медон на Нью-Йорк. Она Вам обо мне расскажет, – знает моего мужа, детей, жизнь, меня. – Живая связь. Уверена, что эта встреча к общей радости.
Обнимаю Вас
Марина Цветаева
Впервые – Минувшее. С. 217. СС-7. С. 315–316. Печ. по СС-7.
64-29. A.A. Тесковой
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
30-го сентября 1929 г.
Дорогая Анна Антоновна! Получили ли Вы мое письмо – недели две назад – с детскими карточками – не заказным? Писала в Прагу, как Вы просили. Есть новости: 20-го в Брюсселе мой вечер и оттуда я могла бы прямо проехать в Прагу. Но – вопрос: будет ли к тому времени все готово для моего вечера? Когда Вы его предполагаете? Если не позже 7-го – 8-го ноября, я бы могла проехать непосредственно из Бельгии, считая днем выезда приблизительно 22-ое – 23-ье. Если же позже – между 15-тым, скажем, и 20-тым, вернусь из Брюсселя в Париж и отсюда поеду. (Не могу так долго отсутствовать из дому). Плавная забота по вечеру в предварительном распространении билетов. Пражский вечер нужно устроить по образцу парижских. Отпечатываются билеты-приглашения (прилагаю образец) и распределяются между устроителями вечера (Вами – и?). Билеты без указания цены, вроде как бы почетные, и предназначаются для богатых – кто сколько даст. В Париже минимум – 25 фр<анков>, в Чехии возьмем – 25 крон. Каждый устроитель сам продает, сколько может, остальные же просит (купившего) распространить между его знакомыми, предупреждая о цене. Словом – распространение по периферии. В день вечера – верней: ко дню вечера – непроданные билеты возвращаются. Деньги за билеты предпочтительно брать тотчас же, но если «у меня сейчас нет на руках» – «запла́тите потом». Лишь бы взяли. Словом, по образцу подписки на имеющую появиться книгу, с той разницей, что вечер будет непременно, и книга иногда – и не пишется! – Ясно ли Вам? Всё дело и вся надежда на успех – именно в предварительной продаже билетов, ибо входные будут дешевые и дадут мало. На билете-приглашении ни за что не указывать цены. (Если говорить по чести, все сходится к платному приглашению). Стало быть, билеты нужны двух типов: приглашения и входные, – в два разных цвета. На входных цена помечается. Хорошо бы – 5 кр<он>, 7 кр<он>, 10 кр<он> (входные). В Бельгии назначают 5 фр<анков>, 10 фр<анков>, 15 фр<анков> (входные) – подумайте. Продешевить мне нельзя, ибо уже очень дорога́ дорога. Но отсюда входную плату трудно установить, Вам виднее.
Нужен один основной вечер, – первый, – козырной, в зале, вмещающем не меньше 300 человек. Потом можно и вечерки, – отдельный прозы, например, которые тоже что-нибудь дадут (по образцу Рейна (кабы Rheingold! [850]) с притоками). Да! Слоним советует отдельный вечер в Pen Club’e – Ваше мнение? – Смогу прочесть, по-французски, прозу, и м<ожет> б<ыть> Вы прочтете по-чешски из моего Рильке. (Или чехов заденет – «австриец»? Не думаю.) Основной вечер. Нужна музыка. Хорошо бы пение чего-нибудь народного чешского. Но – найдем ли мы даровых участников (участниц)? В Париже идут охотно. Нет ли у Вас, среди знакомых, хороших голосов или рук (рояль, скрипка). Музыка необходима. Не могу же я полтора или два часа сряду читать стихи. А так, с музыкой – 2 отделения: I – музыка, II – стихи, или даже три. С передышкой. – Чехи музыкальны. – Подумайте. – «Не согласились ли бы Вы выступить на вечере М<арины> Ц<ветаевой>» [851] – и т. д.
Нужно, все установив, назначить число и отпечатать билеты-приглашения. И тут же начать раздачу. Вам нужны помощники (-цы! в них больше толку). Нужен небольшой дамский комитет по устройству вечера – человек пять, семь, со связями. От себя могу предложить только Катю Рейтлингер (дочку резвого старичка, к<оторо>го Вы не можете не знать) – в замужестве Кист, ее адрес конечно знает Бем (его ученица и, кажется, любимица) и не-даму: Н.А. Еленева [852], которому уже пишу. Катя (Катерина Николаевна) все сделает, что может, т. е. – больше. Когда будет выяснен день, нарисует афиши, к<оторо>ые сама же разнесет по столовым, книжным магаз<инам> и иным людным местам. Можно будет на вечере у отдельного столика устроить продажу автографов, – если удобно? Мне все равно – ибо денег со стихами не связываю, или: стихи от денег не хуже, а деньги от стихов – лучше [853]. (NB! Я бы сама купила такой автограф – Ахматовой, например.) Но если в Чехии это – «дурной тон» – не будем.
Итак: найдите зал (не меньше как на 250 чел<овек>!), бескорыстных участников-музыкантов (певцов или инструмент – что́ будет, хорошо бы – хороший женский голос, вообще вечер нужно под женским знаком, в конце поясню) – назначить число, отпечатать «Invitations» [854] – и с Богом!
Хватит ли Вам на все это – месяца? Нынче 30-ое, письмо вы получите 3-го, вечер – крайний срок – 7-го, 8-го. Это я на случай маршрута Брюссель – Прага, без заезда в Париж. Но если времени мало и в конце ноября, напр<имер>, выгоднее – отложить до назначенного Вами 20-го скажем или другого числа, я из Брюсселя вернусь домой и поеду уже отсюда. В Париже я обычно начинаю за месяц, – м<ожет> б<ыть> и в Праге можно? Тогда увидимся скоро.
– О женском участии в устройстве. О женских руках. Верю в них – и знаю их. Помните, у Р<ильке> – «Die Liebenden» [855] и у Беттины – «Ich will keine Gegenliebe!» [856] Женщины живы сочувствием. Кроме того – в нашем реальном случае – женщины гордятся своими, приобщая и приобщаясь. Много смеются над женскими журналами. Мне они – милее мужских, с их политической грызней и сплетнями. Есть ведь в Праге женский журнал? Хорошо бы, если бы Вы, в связи с вечером, написали обо мне несколько слов – заметочку – в очень общих чертах, что́ хотите (всё – есть!). Или – дали бы кому-н<и>б<удь>, написать, внушив содержание (NB! меня же чехи не знают). Фотографию пришлю непременно, м<ожет> б<ыть> какую-нибудь удачную с Муром. Можно поместить вместе с заметочкой, – за неделю, скажем, до вечера. Если я погощу у Вас до, Вы меня познакомите с какими-нибудь дамами, я «дам» не боюсь, разве уж каких-нибудь закоренелых (в дамстве!), которых – тоже не боюсь. И я для них – не опасна (не соперница!) Ирину Одоевцеву, напр<имер>, автора непристойного романа «Ангел Смерти» – если не читали – видали – в Посл<едних> Новостях? [857] – Одоевцеву бы – боялись, и ненавидели, ибо сама – дама, да какая!)
Итак, чтобы кончить о вечере: жду.
Адр<ес> Еленева:
Николай Артемьевич Еленев
Křemencová 8
Ruský domov
Praha II
Ему уже написано.
_____
Как жалко, если то письмо мое пропало! (Надеюсь, что нет). С карточками Мура и Али. Аля недавно вернулась из Бретани, счастлива бывшим – и счастлива сущим. Скоро возвращается Гончарова с Юга и возобновляются уроки. Гончарова ее очень любит, в них есть сходство: глубокий покой, тихий ход.
Привезла из Бретани замечательные рисунки, – не с натуры, и с натуры, – как поэты с натуры пишут [858]. Например: две бретонки с колоколенками на головах мимо домиков – в чепцах. Та́м кружево, зде́сь кружево, перемещение: сгущение. Скромность сущности при, временами, сознании силы. Как жаль, что нельзя ее взять к Вам! Вы бы на нее не нарадовались. На днях 5/18-го сентября, ей исполнилось 16 лет [859]. Знаете песенку (30-тых годов) – «Мне минуло шестнадцать лет – Но сердцу было боле»…[860] Не боле! а если «боле» – то на целых триста. Подарила ей на рождение маленький аппаратик «Brownie», самый дешевый, и отлично снимающий. Им она меня и снимет для журнала.
«Евразия» приостановилась, и С<ергей> Я<ковлевич> в тоске, – не может человек жить без непосильной ноши! Живет надеждой на возобновление и любовью к России [861].
А Мур, как я, – любовью к жизни. Только он – веселей меня (NB! никогда не была веселой), действеннее. Но нрав и темп – мои. У него уже есть враги – почти все уличные мальчишки, которые считают его ровесником (им 10 л<ет> – ему 4½) и которых раздражает его особость. Здесь все дети – скелеты, ноги как нитки, бледные, вялые, страшно смотреть. А он толст и крупен и весел. Во французскую школу его отдать нельзя, – всё другое. Он там был бы глубоко-несчастен, ибо дети злы, – особенно к «пришлому», Мур же – страшно-русский, на лбу написано. С каким-то вызовом – русский. – Что́ с ним будет дальше? Дети его не любят. Женщины – да.
Кончаю. Сейчас они с Алей придут с прогулки и начнется кормежка. Здесь детей кормят почти исключительно хлебом и шоколадом, по́ят – вином. Целый день сладкое и холодное. Одевают в тряпки зимой и в шерсть – летом. На шее, в июле и в январе, неизменный шарф. Ноги – зимой – синие. Не нравятся мне французские дети, а еще меньше – их родители. – Записалась. – Обнимаю. – Пишите.
МЦ.
Что мечта моей души – овчина?
_____
Пригласительный билет:
Invitation
a la soirée de
MARINA ZWETAEWA
– Poésie —
Ayant lieu le 17 juin 1928
38, B
<Ha пригласительном билете, под фамилией, рукой Цветаевой приписано:>
Cvetajeva.
<На обороте:> Сообщите мне, пож<алуйста>, адрес Булгакова [863], хочу попросить его лично.
Впервые – Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 79–80 (с купюрами). СС-6. С. 382–384. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 118–123.
65-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.)
2, Av
10-го октября 1929 г.
Дорогая Саломея!
16-го я уезжаю в Брюссель, где у меня вечер [864]. Очень прошу Вас, если только можно, выслать мне иждивение до 16-го, чтобы я успела взять визу и заграничный паспорт. С<ергей> Я<ковлевич> сейчас в из<дательст>ве (третий месяц) ничего не получает – и что-то не предвидится, иначе я бы Вас не беспокоила.
Из Брюсселя напишу Вам, еду на неделю.
Простите за просьбу. Целую Вас.
МЦ.
Видела Слонима и беседовала с ним о Фернандэзе (Рамоне?) [865]
Впервые – СС-7. С. 170 (с купюрами). Печ. полностью по: Русская газета. С. 12.
66-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Брюссель. 21-го Октября 1929 г.
Дорогая Саломея! Я собака, – до сих пор Вас не поблагодарила. Брюсселем очарована [866]: не автомобили, а ползуны, ждут пока решусь и не решаются – пока не решусь. Была на Ватерлоо, – ныне поле репы. Вечер прошел средне, даже в убыток, но много милых знакомых, и о поездке не жалею. Колония здесь совсем другая, глубоко-провинциальная, с человеческим примитивом, что́ так люблю. Скоро увидимся. Целую Вас.
МЦ.
Впервые – СС-7. С. 125. Печ. по СС-7.
67-29. А.А. Тесковой
Брюссель, 26-го октября 1929 г.
Дорогая Анна Антоновна! Ваше письмо мне переслали в Брюссель. Расскажу Вам о своем вечере. Здесь колония маленькая, бедная и правая, т. е. – увы! – бескультурная. Но все-таки набралось около ста человек, – для литературного выступления успех невиданный! Чистый сбор – 70 бельг<ийских> франков, т. е. 50 франц<узских>. Дорога, паспорт, виза, жизнь – не меньше 400 фр<анков>. Но могло быть и хуже, по крайней мере покрыты расходы по залу и объявлениям. Живу я здесь у очень милых и сердечных людей, но не отдыхаю, п<отому> ч<то> всё время езжу, хожу, осматриваю, разговариваю. И больше всего – выслушиваю. Все, с кем мне приходится встречаться, проголодались по новому человеку.
Бельгия мне напоминает Прагу, – тишина, чистота, старина. Была, кроме Брюсселя, в Антверпене, в Брюгге и на́ море. Концы маленькие. Брюгге – лучшее, что я видела в жизни. Сплошная Slata ulička [867]. Но – с веянием моря, к<отор>ое здесь рядом.
Мечту о Праге не оставила. Будем ждать. Лучше бы вечер до января, ибо м<ожет> б<ыть> повлияло бы на продление иждивения. С<ергей> Я<ковлевич>, с перерывом Евразии, ничего не зарабатывает, мои доходы Вы знаете. Если и 500 чеш<ских> крон кончатся – не знаю, что́ будем делать.
С грустью и радостью прочла об овчине – сейчас денег нет – я ее только что проездила в Бельгию. Думаю, приличная – крон за 700? (Не слишком тяжелая). Что ж, м<ожет> б<ыть> за зиму и накоплю. Деньги, какие будут, буду отсылать Вам на хранение, дома удержать нельзя. А пока похожу в чем есть. Убийственно дорого в Париже егеровское [868] шерстяное белье – 50 фр<анков> штаны, 40 фр<анков> фуфайка. Сколько – в Чехии? Боюсь думать о зиме, которая вот-вот начнется.
Да! О Вашей шубе. Здесь меховая (настоящая белка, не кролик, но белка не со спинки, а с живота, серо-коричневая) 900 фр<анков>. Верх – мех, низ – шелк. По сравнению с пражскими ценами – дешево. За 1 т<ысячу> фр<анков> – кротовая шуба (taupe). Не подделка. М<ожет> б<ыть>, если надумаете и есть деньги, привезти Вам такую шубу на себе? Белка прочнее и на 100 фр<анков> дешевле. Подумайте. – Свое пальто взяла бы на руку. Покрой прямой и элегантный. Сейчас белка не в моде, в прошлом году эта же шуба стоила 2 т<ысячи> фр<анков>. Если бы надумали, пошла бы с дамой высокого роста и крупнее меня, на нее бы купила и на себе бы привезла. Но это только с заведомостью поездки в Прагу, т. е. уже назначив день.
А для поездки в Прагу мне нужно обеспечение полутора тысяч крон, т. е. верных 1½ тысячи. Меньше нельзя: дорога в два конца, паспорт, жизнь. Т. е. три вечера, за к<отор>ые мне заплатят по 500 кр<он>. Иначе не выйдет, просто – не на что. Провал в Брюсселе – ничего, на него у меня хватило, на пражский риск – не хватит.
Из Медона напишу еще. Целую Вас нежно, в свидании уверена. Не забудьте упомянуть про шубу – по-моему, выгодно. И провоз обеспечен.
Если бы покупала – то только со сведущим человеком, хотя сама знаю меха отлично. Очень хочется чувствовать Вас в тепле и видеть Вас нарядной. Могу прислать каталог, где обе шубы: и овчина, и кротовая.
Пишу в 7 ч<асов> утра, в мансардной комнате, где живу и всегда хотела бы жить: чистота, пустота.
Обнимаю Вас, сердечный привет Вашим. Как здоровье всех?
МЦ.
Как Вам нравится мальчик-фонтанчик?..[869]
Впервые – Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 80–81 (с купюрами). СС-6. С. 384. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 124–125.
68-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
7-го ноября 1929 г.
Дорогая Саломея!
Приехала, благополучно прогорев на брюссельском вечере, т. е. оплатив из него, кроме расходов по залу и пр<очему>, один конец дороги. Могло быть хуже.
Очень хочу Вас повидать, есть слухи, что Вы в Лондоне, но я верю только Вашему почерку.
До свидания! Отзовитесь.
Целую Вас.
МЦ.
Впервые — СС-7. С. 125. Печ. по СС-7.
69-29. Н.П. Гронскому
<Ноябрь 1929 г.> [870]
Милый Николай Павлович, большая просьба, у нас беда с водой: ванна заткнута, а горячий кран в умывальнике не закрывается, черт знает что́.
С<ергей> Я<ковлевич> болен четвертый день, не встает и починить не может, кроме того, нет отвертки.
Не зашли бы Вы с инструментами (если есть) сразу после завтрака (завтракать не зову, ибо обнищали), после к<оторо>го мне нужно в город – м<ожет> б<ыть> поедем вместе? Если можно – ответьте через Алю. Всего лучшего, простите за беспокойство.
МЦ.
Впервые – Мир России. С. 162. СС-7. С. 212. Печ. по СС-7.
70-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
<Ноябрь 1929 г.> [871]
Дорогая Саломея, большая просьба: не могли ли бы Вы мне дать вперед половину иждивения или, если нельзя, франков двести. Я рассчитывала на деньги за статью, а там задержка [872].
Мне очень совестно беспокоить Вас, особенно в неурочный срок. Видела Д<митрия> П<етровича>, который заверил, что Вы были в Лондоне и вернулись [873]. – Когда увидимся? – Есть ряд забавных рассказов по линии Мирский – Бунин [874].
Целую Вас.
МЦ.
Впервые – Русская газета. С. 12. Печ. по тексту первой публикации, сверенной с копией с оригинала.
71-29. Н.П. Гронскому
<1929 г.> [875]
Милый Николай Павлович!
Очень жаль и чувствую себя очень виноватой, хотя на пятницу не сговаривались, а вчера в субботу была дома ровно в 5 ч<асов>, т. е. 2 или 3 мин<уты> спустя Вашего ухода, – даже немножко пошла вслед. Но у Вас ноги длинные.
Нынче сдаю (на просмотр) первые главы [876], а завтра так или иначе извещу Вас, скорей всего зайдем с Муром утром. А м<ожет> б<ыть> и сегодня возле 3 ч<асов>? Когда Вы вообще дома?
МЦ.
Впервые – СС-7. С. 213. Печ. по СС-7.
72-29. А.Л. Бему
30 ноября
Милый Альфред Людвигович! Простите, что задержала [877]; заболел (возобновление легочного процесса на почве крайнего истощения) Сергей Яковлевич, все последние недели ушли на его болезнь. Д<окто>ра посылают в санаторию [878], а денег нет (NB! докторов сколько угодно!). Положение трудное, вся надежда на людей (друзей), своего нет ничего. Если увидите Катю Рейтлингер – расскажите, едва ли удосужусь написать ей.
Если «автобиография» длинна [879], сокращайте. Писала наспех, но даты точны [880].
Рады, что понравилась книжка [881].
До свидания – м<ожет> б<ыть> весной, все еще не оставила надежду на Чехию, по которой страшно скучаю.
М.Цветаева
Meudon (S.et О.)
2, Av
France
30 ноября 1929 г<ода>
Впервые – Константин Бальмонт, Марша Цветаева и художественные искания XX века: Межвузовский сб. научных трудов. Вып. 3. Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1998. С. 192–195 (публ. Л.А. Мнухина). Печ. по тексту первой публикации.
73-29. Н.П. Гронскому
Милый Николай Павлович! Не удивляйтесь моему молчанию – очень болен С<ергей> Я<ковлевич>. На почве крайнего истощения – возобновление старого легочного процесса. Страшный упадок сил, – так называемая под-температура: 35,8-37, т. е. то же повышение в сутки на один градус. Все эти дни – исследование крови, рентген, снимки и т. д. Основная болезнь еще не найдена, – она-то и точит. Все врачи в один голос: воздух и покой, – то чего нет в Медоне: воздух – сплошной пар, а покой – Вы сами знаете. Вся надежда на людей (друзей). Еще большое горе (особенно для С<ергея> Я<ковлевича>, близко знавшего) – умерла Н<адежда> И<вановна> Алексинская [882], – сгорела в 4 месяца (туберкулез легких).
Бесполезно спрашивать, как Вы́, раз все равно не можете ответить. Надеюсь, что все хорошо, ибо плохого не слышу. Будет ли у Вас полная дезинфекция? Иначе не представляю себе встреч. Зараза годами живет в стенах, – очень уж страшна болезнь. Надеюсь на дезинфекцию из-за Вашей племянницы, – где-то она? [883] Не в одном же доме, или Вы – вне?
До свидания, не будьте в обиде – всякий день хотела писать Вам, но все отрывало – поправляйтесь, дезинфицируйтесь и пишите. (NB! Ни у кого из нас (тьфу! тьфу!) не было – чего, Вы сами знаете, Муру сделано две прививки, Аля – будет, мне не советуют из-за сердца, С<ергею> Я<ковлевичу> и подавно, – следовательно, будьте осторожны!)
Вскоре напишу еще. Привет вашим – если с Вами.
МЦ
1-го дек<абря> 1929 г.
<Приписка на полях:>
Как странно, помните Вы мне за неск<олько> дней рассказывали про еврея-врача, не побоявшегося? А болезнь уже в Вас сидела.
Впервые – СС-7. С. 212–213. Печ. по СС-7.
74-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея! Простите, что так долго не подавала голосу и даже не поблагодарила Вас за последнее иждивение, – Вы м<ожет> б<ыть> слышали уже от Д<митрия> П<етровича> [884] о болезни С<ергея> Я<ковлевича>? Хотелось что-то выяснить, началось хождение по врачам, – всякий свое (диагноз и рецепты), но все одно: немедленно уезжать. Место найдено: пансион в Савойе, 1600 метр<ов> высоты – не доезжая до Chamonix. Кажется на днях едет.
Давайте повидаемся на следующей неделе, напишите мне.
Пока целую Вас и еще раз прошу простить.
МЦ.
Медон, 11-го дек<абря> 1929 г.
– !!! Фернандэз [885] у меня, с собственноручным письмом Слонима, к<оторо>го кстати сейчас режут (аппендицит).
Впервые – СС-7. С. 126. Печ. по СС-7.
75-29. В Комитет помощи писателям и ученым
Марины Ивановны Цветаевой-Эфрон
Прошение
В виду тяжелой болезни мужа (туберкулез легких) и вызванной ею полной его неработоспособности покорнейше прошу Комитет о выдаче мне денежного пособия, по возможности значительного.
Марина Цветаева-Эфрон
Meudon (S.et О.)
2, Av
12-го декабря 1929 г.
<На полях приписка:>
Согласен на выдачу двухсот франков. Ив<ан> Ефремов [886].
Печ. впервые по копии с оригинала, хранящегося в архиве BDIC.
76-29. А.А. Тесковой
<1929> [887]
Дорогая Анна Антоновна! Давным-давно от Вас нет вестей. (В последний раз писала Вам из Брюсселя, – письмо, не открыточку.) А у нас – печальные: на почве крайнего истощения у С<ергея> Я<ковлевича> возобновился старый легочный процесс – пока не активный, но грозный именно из-за этого истощения. (Т° утром 35 с десятыми, – так слаб!). А причина истощения пока темна, сейчас делают исследование крови и на днях ведут просвечиваться рентгеном. Его случай сложен, ибо всё расшатано: и сердце, и легкие, и печень (старая болезнь). Посажен (из-за печени) на строгую диету, а легкие требуют усиленного питания – с которым не справляется желудок.
Врачебная помощь нам обеспечена, но главное дело в санатории (отъезд, отдых, воздух, покой) = больших деньгах. Евразия кончилась, а с ней и редакторское скромное жалование, живем в долг, – куда там санатория! А она нужна. Нужен, помимо режима (питания) воздух, которого я не могу дать – (а Медон в котловине и с 4 ч<асов> дня в пару́ от близкого сырого леса) и покой – который при нашей жизни – невозможен.
Надеюсь на людей (друзей). М<ожет> б<ыть> выручат. Еще не поздно и спасти можно. Д<окто>ра удивляются силе его организма, при ряде хронических болезней и ужасной жизни (все эти годы ложился в 2–3 ч<аса> ночи, ел когда-попало и что-попало и т. д.) так долго сопротивлявшегося.
Ради Бога, чтобы только не прекратилось в 1930 г. чешское иждивение! Тогда мы совсем пропали. Вот я полгода писала Перекоп (поэму гражданской войны) – никто не берет, правым – лева по форме, левым – права по содержанию. Даже Воля России отказалась – мягко, конечно, – не задевая, – скорее отвела, чем отказалась [888]. Словом полгода работы даром, – не только не заплатят, но и не напечатают, т. е. не прочтут.
О поездке в Чехию – увы (и какое увы! целый вой) – сейчас думать не приходится. С<ергей> Я<ковлевич> должен уехать по крайней мере на три месяца. Отложим до весны, – м<ожет> б<ыть> и лучше, – поездим с Вами по окрестностям, вспомним те годы – для меня – несчастно-счастливые. М<ожет> б<ыть> к весне и Вам будет легче наладить мой приезд (выступления). Сейчас Вы молчите – значит не выяснено или не вышло [889]. От Праги не откажусь ни за что, не отказывайтесь от меня и Вы!
Все последние недели ушли на болезнь С<ергея> Я<ковлевича>. Кроме того, Аля поступила в «Ecole du Louvre» [890] – на ряд лекций, через 3 года будет диплом. Значит, у меня еще меньше времени на себя: стихи.
Откликнитесь скорее: надеюсь (!) что с вечером еще не наладилось.
Видаюсь с М<арком> Л<ьвовичем>, он стал лучше: менее самонадеян, более отзывчив. Дай ему Бог, я когда-то ничего не могла дать (не сумел взять).
Тороплюсь, хочу дать Але время порисовать, т. е. забираю к себе Мура.
Целую Вас и обнимаю
МЦ.
Прилагаю анкету для Бема [891], – потеряла открытку с его адр<есом>. Перешлите, пожалуйста, городской почтой.
Итак, жду весточки.
Сердечный привет Вашим.
Впервые – Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 81–82 (с купюрами). СС-6. С. 385. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2008. С. 126–127.
77-29. Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
22-го дек<абря>, суббота <1929> [892]
Дорогая Наталья Сергеевна, собираемся к Вам с Кн<язем> Д<митрием> П<етровичем> Святополком-Мирским на следующей неделе [893]. Напишите, когда можно? Три вечера на выбор: среда, четверг, пятница. (Днем не могу, мальчик в постели). Заехали бы к Вам часов в 7, вместе бы поужинали в том ресторанчике, а оттуда к Вам. Очень хотелось бы, чтобы Мирский посмотрел Ваши вещи. Поговорим и о Мо́лодце (англ<ийском> тексте [894]) в связи с иллюстрациями. Не позвали ли бы Вы в компанию Сухомлина [895], он ведь не может помешать? Если сможет, будет и Сергей Яковлевич.
Ответьте мне пож<алуйста> телеграммой, одно слово (jeudi [896] или какой день назначите). Pneu [897] ко мне не ходят, а я должна успеть известить <Святополк->Мирского, к<отор>ый здесь только на неделю. До свидания. Люблю Вас.
