Текст книги "Марина Цветаева. Письма. 1928-1932"
Автор книги: Марина Цветаева
Жанр:
Эпистолярная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Очень рада, что Вы опять в досягаемости: в Париже.
На этой неделе я занята в понед<ельник> и четверг, остальное пока свободно.
Очень хочу Вас повидать и жду весточки. Целую Вас.
МЦ.
Впервые – СС-7. С. 123. Печ. по СС-7.
48-29. Н.П. Гронскому
Meudon (S. et О.)
2, Av
7-го июля 1929 г.
Милый Николай Павлович! Очень возможно, что мы с Вами скоро свидимся. В С<ен->Мишеле [748] (немножко над) есть дом – очень дешевый – с двумя кроватями и столами. Дело в стульях и в тюфяках, первые можно осуществить ящиками, вторые – соломой (NB! блохи!!!) Часть скарба придется везти отсюда (посочувствуйте!) остальное купить в С<ен->Мишеле на базаре (NB! и тащить на себе в гору – 20 мин<ут> или больше). Жду окончательного ответа от русского полковника-рабочего [749], который там живет уже третий год. С<ен->Мишель – густо-лесной, римская дорога и развалины. Жители старые и в старом.
Узнайте на всякий случай сколько туда (и обратно) дорога от Вас, м<ожет> б<ыть> я попросила бы Вас побывать там до нашего приезда и встретить. И немножко устроить (ящики, напр<имер>, ибо таскать придется мне одной: Аля – с Муром, а полковник на заводе) – испытать плиту, м<ожет> б<ыть> купить кое-что из хозяйственного. Напишите 1) цену ж<елезной> д<ороги> 2) возможно ли это в идее, т. е. пожертвовали ли бы Вы 2–3 днями блаженства в Аллемоне на муку в <Сен->Мишеле. М<ожет> б<ыть> и не придется. М<ожет> б<ыть> доро́га настолько дорога́ – я ведь не представляю себе расстояний, – мой путеводитель Вы увезли. На мой запрос ответьте скорее.
Второе – важное. Какова – нормально – (на не-норму нормы нет!) погода в августе и в сентябре? Сто́ит ли вообще ехать? Меньше чем на два месяца не имеет смысла, а выедем мы к концу июля, – не раньше 20-го, т. е. в расчете на август и сентябрь. Спросите у своего хозяина – есть ли смысл, т. е. не попадем ли мы в стужу. Но Вы ведь тоже будете до конца сентября?
– Есть (будут) ли грибы? Черника? С<ен->Мишель – сплошь-лесной, преувеличенная Чехия. Расспросите о С<ен->Мишеле Вашего М. Manin [750], м<ожет> б<ыть> он был или знает.
Итак 1) что Вы думаете о предварительной поездке туда (не забудьте цену проезда, деньги вышлю как только решу – если решу) 2) норма ранне-осенней погоды.
У нас позднее осенняя: ветер, тучи, ни дня без дождя, полная ненадежность. Жары – и в помине нет.
– Служит ли Вам моя палочка? Очень хотелось бы с Вами полазить.
До свидания – может быть скорого.
МЦ.
P.S. Наш дом среди десятка таких же, – не тот страшный одинокий за 60 фр<анков>.
Пришлите мне какие-нибудь виды Аллемона, обожаю горы.
Сердечный привет от всего семейства.
_____
Вы – Isère, а мы – Savoie! [751]
Впервые – Мир России. С. 167–168. СС-7. С. 208–209. Печ. по СС-7.
49-29. Н.С. Гончаровой
Meudon (S. et О.)
2, Av
8-го июля 1929 г.
Дорогая Наталья Сергеевна! Сто лет не виделись. Назначьте мне через Алю вечер, когда Вы свободны, – хотите вместе пойдем в кинематограф? Есть одна чудная вещь – Solitude [752] – если еще не видели. А я с радостью посмотрю во второй раз. Она сейчас всюду идет. Условимтесь сейчас о часе – 7 ч<асов>, в Вашей мастерской. А день (недели) сообщите Вы – через Алю.
Второе: [несколько слов зачеркнуто] если увидите В<асилия> В<асильевича> [753], скажите (от себя!!!), что моя вещь о Вас полна грубейших опечаток, совершенно искажающих смысл.
Продержали ее 4 месяца и не дали корректуры. Я в большом огорчении и негодовании. Если бы за каждую опечатку автору бы платили – их бы не было.
Привезу Вам расчерканный [754] номер. Очень зову Вас к себе. Сегодня чудный день, первый такой за неделю. Сомневаюсь, что продержится. М<ожет> б<ыть> Вы раньше соберетесь к нам? Как Вам удобнее. План. Хорошо бы устроить маленькое пиршество в честь выхода статьи. У Вас или у нас? Это также – как удобнее, п<отому> ч<то> есть вся посуда. Но об этом сговоримся при встрече. Очень хочу Вас видеть. Целую.
МЦ.
Когда приду, буду уже знать, где-то идет Solitude. М<ожет> б<ыть> и М<ихаил> Ф<едорович> соблазнится?
Вещь – чудная.
Впервые — Наше наследие. 2005. С. 80–81. Печ. по: Цветы и гончарня. С. 37.
50-29. Н.П. Гронскому
<12 июля 1929 г.> [755]
Дорогой Николай Павлович! Спасибо.
Дела таковы: мне предлагают дом – дешевый – в горах. Предлагает человек бессемейный – военный – рабочий, м<ожет> б<ыть> не знающий всех трудностей, связанных с семьей и оседлостью. Свободен он раз в неделю, времени на подробности у него нет. Ехать вслепую – боюсь.
Что́ за дом? Возможный или нет? Кто соседи (группа в 10–12 домов над С<ен->Мишелем) и что у них наверняка можно достать? (Молоко, яйца, зелень.) Есть кафе, – есть ли в нем табак и спички?
На каком точно расстоянии от С<ен->Мишеля? Сколько ходу? Полковник писал о 2 кроватях и столах (одну «пару» дает он, другую хозяин). Реальность ли? Можно ли в С<ен->Мишеле купить ящики – вместо стульев и полок? Ведь нельзя же жить на полу, – я все-таки надеюсь заниматься.
Приеду я по всей вероятности одна с детьми, – все будет на мне. – Как с водой? (есть ли колодец?) Боюсь заехать.
По-моему, самое лучшее было бы сев на поезд (проще! погулять мы с Вами успеем) доехать до С<ен->Мишеля, познакомиться с полковником и сообща все обдумать – он очень милый человек. Вместе осмотреть Дом и взвесить. М<ожет> б<ыть> – если такая гора (устройство!) – заслонит все горы и – просто – не сто́ит. А м<ожет> б<ыть> только издалека так страшно. У полковника нет времени и у него другой строй жизни, он не может войти в мое положение. Вы – можете, ибо живете семьей и знаете, что́ это значит.
Решите за меня и отпишите.
Действует ли плита? (на случай порчи примуса) Чем топят? Очень важно расстояние от С<ен->Мишеля: придется неустанно таскать тяжести – продовольствие, керосин – учтите. Сильно ли в гору и сколько ходу?
Кто соседи? Еде живет хозяин? (Большая ли семья и нет ли ведьм – о, не киевских! [756] – бытовых).
Мое письмо возьмите с собой.
– Каков С<ен->Мишель? Аптека? Лавки? (Красота – потом. На то́м – (свете!))
Будь я Вами, я бы списалась с полковником, когда он свободен, проехала бы прямо к нему. После осмотра – отписала бы мне, в освещении собственного впечатления (NB! живой Волконский). Я бы решила, и тогда мы оба принялись бы действовать: я выслала бы Вам деньги на самонужнейшее обзаведение и Вы бы нас, в означенный день, встретили.
Все это очень трудно, но может выйти и чудно, – Вы бы к нам наезжали, гуляли бы вместе, и т. д. Странно: прошлым летом Вы́ ко мне (сорвалось!) теперь я – к Вам – и м<ожет> б<ыть> не сорвется.
Ад<рес> полковника:
M
Usine de la Saussay
S
Георгий Романович Гаганидзе [757].
Посылаю Вам его письмо – вчитайтесь [758].
_____
Напишите ему, что Вы по моему поручению и т. д. хотели бы осмотреть дом. Пусть он Вам назначит день и сообщит свой домашний адрес.
Пока всего лучшего, спасибо, буду ждать вестей.
МЦ.
P.S. Если он свободен только в воскресенье – в это (нынче пятница), Вы уже не поспеете, а ждать следующего – долго. Вы могли бы с ним повидаться вечером после его службы, переночевать у него (если возможно), и утром отправиться самостоятельно – de la part de M
– М<ожет> б<ыть> у него за это время что-нибудь другое наладилось, более удобное, – тоже не исключается.
МЦ.
Очень хочу в горы.
Впервые – Мир России. С. 168–169. СС-7. С. 209–210. Печ. по СС-7.
51-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.)
2, Av
15-го июля 1929 г.
Дорогая Саломея! Мне приходится опять просить Вас об иждивении («точно это было вчера»…) Деньги с вечера у меня есть, но конверт с некоторых пор заклеен (au bon moment! [761]) ибо надежда на поездку в горы еще не оставлена [762]. (Место дешевое, но дома пусты, без ничего, – вот и колеблюсь.)
Дошло ли до Вас мое последнее письмецо, уже на парижский адр<ес> и почему молчите?
Очень хотелось бы повидаться, но сомневаюсь, что Вы в городе.
Целую Вас.
МЦ.
Саломея! Если Вы в городе, не могли бы Вы – если найдете это нужным – встретить меня с Вырубовым? [763] Я сейчас собираю материал для одной большой вещи [764] – мне нужно все знать о Государыне А<лександре> Ф<едоровне> – м<ожет> б<ыть> он может указать мне иностранные источники, к<отор>ых я не знаю, м<ожет> б<ыть> живо что-нибудь из устных рассказов Вырубовой [765]. М<ожет> б<ыть> я ошибаюсь и он совсем далек? Но тогда – общественные настроения тех дней (коронация, Ходынка, японская война) – он ведь уже был взрослым? (я росла за границей и японскую войну помню из немецкой школы: не то). – Подумайте. – А если его в городе нет, м<ожет> б<ыть> дадите мне его адр<ес>?
Простите за хлопоты.
_____
Кто еще может знать? (О молодой Государыне).
Впервые – СС-7. С. 123. Печ. по СС-7.
52-29. Н.П. Гронскому
<20 июля 1929 г.> [766]
Remettez départ lettre suit.
Marina [767]
Впервые – CC-7. C. 229 (в комментариях). Печ. по кн: Несколько ударов сердца. С. 163.
53-29. Н.П. Гронскому
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
24-го июля 1929 г.
Дорогой Николай Павлович! Не сердитесь, – все вышло помимо меня. Вы ведь знаете, что я от себя не завишу.
Первое: ответ полковника, что тот дом в 80 фр<анков> – ушел (NB! оказалось – и кровати можно достать, и столы и даже шкаф, – чего же не говорил раньше??). Второе: дела С<ергея> Я<ковлевича>, не дающие ему возможности выехать – что-то случилось, случается [768] – что́, рассказать не могу, словом – деньги с вечера целиком должны уйти на жизнь. Об отъезде и думать нечего.
Простите за все беспокойство, – вопросы, расспросы, поручения. Мое единственное оправдание – полная уверенность, что поеду. Рухнуло сразу.
Алю надеюсь на 2 недели отправить в Бретань, к знакомым [769]. О себе пока не думаю, знаю только, что дико устала от Медона и хозяйства, хозяйства и Медона и что ни хозяйство, ни Медон, ни усталость не пройдут. Радуюсь за Вас, что Вы там, и горюю за себя, что Вас здесь нет – вспоминаю прошлогодние прогулки. У меня нет спутника, не гуляла уже – да с нашего последнего раза. Никого не вижу, не знаю почему. Должно быть – еще скучнее, чем с собой. Да и многие разъехались: письма из Швейцарии, с Пиреней, из Голландии. А мои – всё из Медона. К В<ере> С<тепановне> [770] не тянет, – она все о «втором Христе» (Кришнамурти) [771], с С<ергеем> М<ихайловичем> [772] изредка переписываемся, он тоже никуда не уехал, но у него нет хозяйства. Гончарова на Средиземном море. (А я в Медоне.)
Ваш папа рассказывал чудеса об аллемонских грибах. Соберите и насушите – и подарите, я вскоре совсем обнищаю (не шучу!) а это – чудный ресурс. Мне когда-то из каких-то лесов прислал мешочек Шингарев [773], – полгода ели. У нас грибов еще нет, – недавно ходили целое утро – всем семейством – ни поганки! Ваш хозяин наверное знает как сушат грибы. (А может он gentilhomme [774] и даже не знает как они растут? Тогда его домоправительницу – если не померла.) Шингарев сушил на солнце, разбросав на листе бумаги, это лучше, чем связками. Можно и в духовке, которой в вашем замке наверное нет. О грибах – мечтаю.
18-го / 31-го июля 1929 г. – А вчера были мои имянины (17-го). Были: Карсавины – всем семейством [775], – Ивонна [776], Радзевичи [777], Владик [778] и В<ера> А<лександровна> С<увчин>ская. Подарки: от Али – серебряный пояс, кошелек (копытом) и грам<мофонные> иголки, от С<ергея> Я<ковлевича> 2 тома Пруста «La Prisonnière» [779], от Ивонны почтовую бумагу (не терплю коробок – только блок-ноты!), от Радзевичей тетрадь и чернила, от Карсавиных: фартук, папиросы и дыню, от Владика дыню, от В<еры> А<лександровны> цветок и вино. Было чудное угощение, очень жалела, что Вас не было, сидели поздно. Мур побил Сусю [780] (младшую Карсавину) ружьем. Вчера он в первый раз в жизни был у парикмахера и обнаружил совершенно отвесный затылок. – «Ça Vous étonne? Moi non, – il y en a, il y en a des têtes!» [781] – философический возглас парикмахера.
Да! нынче открытка от С<ергея> М<ихайловича>. Горюет, что не видит ни Вас ни меня. Написал Вам письмо по старому адресу. Завтра еду к нему и дам Ваш новый, – напишу и приколю на стенку.
Прочла совершенно изумительные мемуары Витте – 2 огромных тома [782]. Советую. Обвинительный приговор рукой верноподданного. Гениальный деятель.
– Из новостей: бракосочетание Максима Ковалевского с Ириной Кедровой [783] и бракосочетание Сосинского с Адей Черновой [784] (не близнецом! «близнец» – остался-лась!) [785]. Но это уже давно. На свадьбе Ади был убит – сбит с велосипеда автомобилем – один из гостей, Шарнопольский [786], варивший пунш. Хороший юноша, большой друг Гончаровой и, немножко, мой (видела его во второй раз). Последний с кем говорил – со мной. Ужасная смерть. Расскажу при встрече. (Погиб на тихой уличке Pierre Louvrier.)
– Когда возвращаетесь и успеем ли мы с Вами, до зимы, погулять? Навряд ли. Я по Вас соскучилась. Пишите.
МЦ.
<Приписки на полях:>
Пишите о природе и погоде. У нас опять холода, но я уже не обращаю внимания.
У меня был дикий скандал с лже-евразийцем Ильиным [787] – у Бердяева – у которого (знакома 16 лет!) была в первый раз [788]. Присутствовала Вера Степановна. Скандал из-за царской семьи, <про> которую он, Ильин, обвиняя евразийцев в большевизме, говорил как большевик 1918 г. – Теперь таких нет. ХАМ. При встрече расскажу.
P.S. Когда Ваш день рождения? Что-то в этих числах [789]. У меня для Вас есть подарок.
Впервые – Русская мысль. Париж. 1992. 16 окт. (спец. прилож.). (Публ. Е.Б. Коркиной). СС-7. С. 210–212. Печ. по тексту первой публикации.
54-29. А.А. Тесковой
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
7-го августа 1929 г.
Дорогая Анна Антоновна! Я уже вижу себя у Вас – хотя не знаю где, – не представляю себе улицы, а дом – кажется – большой? Комнату помню, одну, где сидели, а другую – из которой шла музыка. Но м<ожет> б<ыть> у Вас новая квартира, и я ничего не помню.
А Савойя – улыбнулась (увы, увы!). Господин, с которым я списывалась, упустил тот домик, и у меня не хватило мужества начинать поиски в другом месте. Всё хорошее занято и всё дешевое занято, меня касается только последнее. – Так мы и не уехали.
Отправляю Алю на 2 недели в Бретань, к Лебедевым [790] (тем), буду пасти Мура. А осенью – к 1 – му ноября? – к Вам, если не передумаете, я не передумаю, ибо ни о чем другом не думаю. Всё, что Вы пишете о вечере, вечерах, очень подходит. И о домах, куда, и о дамах, с которыми… Отдаюсь всецело в Ваше распоряжение. Боюсь только, что меня начнут расспрашивать о парижских новинках, а у меня только одна новинка – да и та медонская – Мур. «Quel triste plaisir que de s’amuser!» [791] – так я смотрю на вечерний Париж. Его приманки – не для меня. Но, в крайнем случае, для поддержания престижа парижанки, могу врать и буду врать.
А знаете заветную мечту «парижанки»? – Овчина [792]. Честное слово. Сплю и вижу во сне. Здесь достать нельзя, а я так малокровна, верней бескровна, что ничем кроме меха согреться не могу, выйдя на улицу, сразу коченею и при 2–3 гр<адуса> мороза отмораживаюсь. Души не у́было, а крови у́было. – И вот, надежда на Чехию, верней Словакию, – в Праге я видела словацкие полушубки на овечьем (бараньем меху). Но мне полушубка (коротенького) мало, п<отому> ч<то> с России отмороженные колени, мне нужна длинная шуба – или просто овчина, которой смогу подбить имеющееся пальто. (Здесь мех носят наружу, «для красоты», и готовы пойти в меховом хоть в апреле месяце. Весь Париж – напоказ).
Как Вы думаете, что́ могла бы сто́ить либо такая шуба (на бараньем меху) либо овчина. Если в Праге нет, нельзя ли выписать из Словакии? (Там баранов много, мне говорили). Хотелось бы хорошенькую, кудрявую, как у нас в России, – были такие: чистенькие, без запаха. М<ожет> б<ыть> можно достать по случаю? Было бы дешевле. В Париже последнее кошачье «манто» – тысяча фр<анков>, не хочу кошки, хочу барана. Если у Вас есть кто-то в Словакии, нельзя ли было бы спросить? Я думаю, на месте – дешевле. Овчину на целое пальто. Можно было бы купить заранее (узнав цену, деньги вышлю), а по приезде мне бы всё устроила г<оспож>а Завадская [793], она отлично шьет и дорого за шитье не возьмет. И границе платить бы не пришлось, ибо поехала бы обратно – в нем (баране).
Простите за такую длительную баранью мечту, но слишком намучилась от прошлогодних холодов, и тогда же решила – овчину coûte que coûte [794].
– Сейчас август, 7-ое, ждать около 3-х мес<яцев> – Пройдут. – Прошли же почти 4 года! (выехали 1-го ноября 1925 г. – видите, и числа те же). Хорошо бы – для рифмы – и сейчас выехать 1-го! М<ожет> б<ыть> так и будет. – Уже знаю подарок, который Вам привезу. Мало – знаю! есть.
О другом, а именно – Хашеке [795]: Бравый солдат Швейк. – Знаете, конечно. И очаровывающая и отталкивающая книга. Чешский Иванушка-дурачок, – просто русский денщик. Бездарны места с чистой идеологией, иногда пересол с духовенством, но в целом – даровитый человек и единственная вещь. Как жаль, что так рано умер. И как безнадежна попытка друга (другого!) закончить [796]. Как сразу все добреет и тупеет.
А вот Вам – бравый солдат Мур. Хорош? Карточки передержаны, в жизни он – блондин. Скоро пришлю Вам большого Мура (лицо) и Алю. Аля страшно радуется поездке и страшно горюет, что оставляет меня без рук. – Трогательная девочка, и отпуск (первый за 5 л<ет>!) заслужила.
Из новостей: вышла замуж младшая дочь О<льги> Е<лисеевны> Черновой – м<ожет> б<ыть> помните? – Адя, за молодого писателя Сосинского [797], к<оторо>го м<ожет> б<ыть> читали в В<оле> Р<оссии> [798]. Рада, что понравилась Гончарова [799]. «Окончание в следующем номере». Неужели вы еще на М<арка> Л<ьвовича> – удивляетесь? (Неответ на письмо). Как Вы хорошо думаете о людях! Его воспитанность часто накожная (ergo [800]: ничтожная) – чуть царапки – сцарапнул! Но он не груб, ибо грубость – активность и страстность, либо: природа, дикарство, а в нем: ни активности (кроме как в политике или очередном романе) ни страстности (никогда!) и уже конечно – ни природы. Точно он не рожден, а сделан.
Пора кончать. Надеюсь, что перешлют. Обнимаю Вас, радуюсь Вашему лету. Привет Вашим. Пишите.
М
Впервые – Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 76–77 (с купюрами). СС-6. С. 380. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой. 2008. С. 113–116.
55-29. Н.П. Гронскому
Медон, 12-го августа 1929 г.
Дорогой Николай Павлович, было у меня к Вам большое письме, но неотосланное вовремя, затерялось. Если найду – дошлю.
Пока же:
Аля уехала в Бретань, в старинный городок, где Мария Стюарт ждала жениха-дофина [801]. С<ергей> Я<ковлевич> в Бельгии [802], уехали в один день и час (9 ч<асов> 30 утра) только с разных вокзалов, – Аля с Montparnasse, С<ергей> Я<ковлевич> с Nord. От Али блаженные письма: все в национальных костюмах, старый город, (молодые годы!) и постель без блох. (У нас засилье вроде прошлогоднего, С<ергей> Я<ковлевич> с Алей, собственно – сбежали, мы с Муром отдуваемся).
Итак пасу Мура с утра до вечера, в промежутки убираю и готовлю, вечерами сторожу. Я думаю, что в жизни не встречала такого непротивленца как я. Что ни заставьте делать – буду, где и как ни заставьте жить – вживусь, втянусь и в этот сон. NB! у меня совершенно нет сознания реальности собственной жизни – точно я чужую жизнь живу, или не я – живу. «Что ни заставьте» – лишь бы безлично, т. е. не X или Y, а жизнь, необходимость. Я даже не могу сказать, что я несчастна – говорю не о данном отрезке жизни, а вообще, о всей – сознание несчастности ведь тоже действенность, – я по поводу своей жизни ничего не чувствую. И кое-что – думаю.
Всё для меня важнее чем я, т. е. моя душа, – чего же в конце концов она – я – мы с ней – стоим? Да как раз того, что имеем (не имеем, ибо здесь имеем – бессмыслица). «Душу отдаст за други своя́» [803], – но тогда не нужно быть поэтом! Как жизнь меняется: раньше я, непрерывно греша перед Богом, была чиста перед богами, теперь, чиста или нет перед Богом – не знаю, но перед богами – грешна. Просто – не успеваю писать, всё важнее, чем мои стихи (не мне, – жизни!) Друзей у меня нет, говорю это спокойно. Никто не выручает, никто не негодует. Никто не приглашает (а сколько вилл в 10 комнат, из которых пустует 5!)
Я к себе беспощадна, поэтому и другие. Это я задала тон. И не пеняю.
Конечно Вы мне друг, но как только человек мне друг – его-то и не хочется отягощать.
_____
Мур чудный, веселый, послушный, и если бы не непрерывные разговоры об автомобилях, которыми он меня уже дразнит… Сегодня мы с ним нашли свою Савойю: холмик в 10 мин<утах> ходьбы от входа в лес. Я штопала, Мур играл, – так и прошел день.
…Все же промчится скорей штопкой обманутый день… (В подлиннике – ПЕСНЕЙ. Стих, кажется, Овидия [804]).
До свидания! Пишите
МЦ.
Впервые – Несколько ударов сердца. С. 169–170. Печ. по тексту первой публикации.
56-29. В.Б. Сосинскому
Медон, 20-го авг<уста> 1929 г.
Милый Володя!
Что сие означает?? Ведь Гончаровой еще 2 печатных листа, а в последнем № «В<оли> Р<оссии>» никакого «продолжение следует». Куды-ж Вы (вы) с ними теперь денетесь?? [805] Или – трюк, чтобы не раздразнивать честного эсеровского читателя? Как бы то ни было – остаток рукописи получите на днях. Я бы советовала целиком в след<ующую> книжку, чтобы не размазывать на 4 № (уже в двух!), но мое дело – написать…
Слонима уже известила, дивлюсь на него: отлично знал, что около 5-ти листов. Напечатано же меньше трех.
Почему мне не дают корректуры? Последнего № еще не просматривала, но в предыдущем зверские опечатки. Очень прошу корректуры хотя бы конца [806].
Да! Не знаете ли Вы адр<еса> Резини? [807] Если знаете, напишите на записочке, устно С<ергей> Я<ковлевич> забудет.
Мур болен, а то бы пришли с ним в Кламар.
До свидания! Привет Вашим.
МЦ.
<Приписка на полях:>
Рукопись сдам на самых днях.
Впервые – НП. С. 242–243. СС-7. С. 89. Печ. по СС-7.
57-29. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Meudon (S. et О.)
2, Av
20-го августа 1929 г.
Дорогая Саломея! Я никуда не уехала; но удалось Алю отправить в Бретань на несколько недель, в чудное место с настоящим морем и жителями. (Это мне почему-то напомнило поэтессу Марью Шкапскую [808], которая приехав в Берлин, все стонала – «Нужно ходить как мать-природа» и не выходила от Вертхейма [809]. Эту же М<арию> Шкапскую один мой знакомый, не зная ни кто ни что, принял за акушерку [810].) С<ергей> Я<ковлевич> ездил в Бельгию по евраз<ийским> делам и в очаровании от страны. Был на Ватерлоо [811]. Сейчас он болен (очередная печень), болен и Мур – что-то в легком, лежит в компрессах и горчичниках, простудился неизвестно как. Докторша нашла у него послескарлатинный шумок в сердце, кроме того советует вырезать аденоиды. Я вся в этих заботах, с Алиного отъезда (2 недели) просто не раскрыла тетради, которую уже заплел паук. До Муркиной болезни непрерывно с ним гуляла, а в лесу да еще с ним – какое писанье!
Прочла весь имеющийся материал о Царице, заполучила и одну неизданную, очень интересную запись – офицера, лежавшего у нее в лазарете [812]. Прочла – довольно скучную – книгу Белецкого о Распутине с очень любопытным приложением записи о нем Илиодора, еще в 1912 г («Гриша», – м<ожет> б<ыть> знаете? Распутин, так сказать, mise a nu [813]) [814].
Прочла и «Im Westen nichts neues» [815], любопытная параллель с «Бравым солдатом Швейком» – (Хашека) – к<оторо>го, конечно, знаете? В обеих книгах явный пересол, вредящий доверию и – впечатлению. Не удивляйтесь, что я это говорю: люблю пересол в чувствах, никогда – в фактах. (Каждое чувство – само по себе – пересол, однозначащее). Не всякий офицер негодяй и не всякий священник безбожник, – это – Хашеку. Не всех убивают, да еще по два раза, – это – Ремарку. (Rehmark? тогда – немец. А – Remark? – читала по-французски.) [816]
Да, чтобы не забыть: деньги за Федорова в из<дательст>ве с благодарностью получены [817].
(А старая Кускова взбесилась и пишет, что у евразийцев принято убивать предков. Прочтите ответ в ближайшей (субботней) «Эмигрантике», принадлежит перу С<ергея> Я<ковлевича> [818].)
<…> С<ергей> Я<ковлевич> пролежал три дня, вчера потащился в Кламар и еле дошел – так ослаб от боли и диеты. Великомученик Евразийства. Сувчинский где-то на море (или в горах), В<ера> А<лександровна> служит, никого не видаю, п<отому> ч<то> все разъехались, кроме того – Али нет, и привязана к дому – или Медону, что то же. Лето у нас прошло, все улицы в желтых струйках, люблю осень.
До свидания! Горы люблю больше всего: всей нелюбовью к морю (лежачему) и целиком понимаю Ваше восхищение (NB – от земли!)
Целую Вас. Привет А<лександру> Я<ковлевичу>. Пишите.
МЦ.
Впервые – ВРХД. 1983. № 138. С. 173–174 (публ. Г.П. Струве). СС-7. С. 124. Печ. по СС-7.
58-29. А.А. Тесковой
Медон, 6-го сент<ября> 1929 г.
Дорогая Анна Антоновна! Ваше письмо ждала вчера, а получила сегодня. На каком основании (ждала)? Своей уверенности в нем. – «А сегодня будет письмо от А<нны> А<нтоновны>» (Говорила из завтра).
– Мигрень – и что? Давайте радоваться! У меня вот шея болит – гланды – Бог еще знает какие, но гланды не я, я – еду. Слушайте: в награду за безвыездное лето, за всё тот же лес всё в новых сальных бумажках (сгребаю Муркиными граблями и жгу, вопреки полному воспрещению костров), за вот уже месяц неписания (Алина Бретань!) – за все это и другое многое – хочу в середине октября съездить в Бельгию. Близко, дешево, есть где остановиться, новая страна, старые города – С<ергей> Я<ковлевич> недавно был по евразийским делам и в очаровании. Но к Ватерлоо это слово уже не относится, – вещь посильнее! Стоял там, где стоял Наполеон и мысленно следовал за боем. Всего этого хочу и я. Устрою в Брюсселе вечер, который окупит дорогу. Поеду на неделю. А в первых числах ноября – к Вам.
_____
Виделась (после полугодового перерыва, бывали – дольше!) с М<арком> Л<ьвовичем> С<лонимом>, приезжал ко мне, гуляли. Отношения приязненные, очень далекие, он всё сбивается на литературу, а я, как всегда, соответствую. Говорили о поездке в Прагу. Очень советует вечер в Pen Club’e [819] (м<ожет> б<ыть> неправильно пишу?), ручается за материальный (гнусное слово!) успех. Обещает перед отъездом дать ряд советов и писем. Жаль, что его не будет, – освободил бы Вас от части хлопот. А с другой стороны, единственной! – не жаль, мне хочется Вашей Праги.
Я Праги совершенно не знаю. Хочу знать всё. Не была ни в одном музее, ни на одном концерте, – только в кафе со С<лонимом>, зато, кажется, во всех. (Была, впрочем на Шаляпине и на Стравинском [820], но это к Праге не относится). Зато в садах – была. Какие чудные сады! Хотелось сказать – особенно весною, нет! – особенно зимою, когда никого нет. У меня в Праге есть приятельница, Катя Рейтлингер (дочь легкомысленного отца [821], к<оторо>го Вы наверное знаете), она меня тоже сможет поводить. В Праге я никогда не была свободной, – хотя бы от страха последнего поезда, как чудно будет знать, что некуда спешить. Заматываться мы с Вами не будем: больше всех музеев и концертов я мечтаю о вечерах с Вами – беседах, музыке, тишине. Я от зрелищ и сборищ сразу устаю.
Радуюсь Завадским – ему и ей [822]. Она вопреки видимости – прелестный человек.
_____
Куда – за́город? Я лучше Мокропсов и Вшенор места не знаю. Моя мечта – когда-нибудь приехать туда на лето с Муром, показать ему его колыбель. Он бы в Чехии был счастлив – с гусями, с ручьями! Здесь ему – тесно: в глубь леса не ходим (опасно), а вблизи от дома – всё те же дамы, и пары, и глаза. Никто его не пропускает без изумленного возгласа или взгляда. Он, среди французских детей, не из другой страны, а с другой планеты. Голова – последний детский размер, ростом мне по грудь (4½ года!), а я не маленькая. И голове и росту нужен простор. Здесь дети пищат, он, когда на воле, орет, – просто от силы. Неловко, когда орет один – «Мур, нельзя!» – «Но почему же? Здесь же нет соседей!» – Жаль его. Подпражская природа несравненно крупнее подпарижской. Я с тоской вспоминаю реку, сливы, поля, – здесь по́ля совершенно нет. Как жаль, что у меня в Чехии не было аппарата. Свой привезу, м<ожет> б<ыть> удастся снять, хоть поеду в самую туманную пору. – Помню один новогодний день в Праге – солнце, синева, сброшенное пальто. («Прага» – собирательное, дело было в родных Мокропсах). Проще: Мокропсы была деревня, со всем деревенским: гусями, козами, даже – кузницей! Здесь ничего этого нет: пригород, сплошные лавочки. Многие (особенно многия!) бы со мной поменялись, но мне Crème Toucalon [823] не нужен, а что́ кроме? Сознание, что в Париже? Слишком залюбленный город, я актерам не поклонница.
Если бы Вы сюда приехали, мне все бы это сразу понравилось – от желания, чтобы понравилось, и сознания, что нравится – Вам. И я бы места нашла, что́, несомненно, есть. Но такого загаженного леса Вы и в худшем сне не видели! Всё бросают. Не земля, а сплошные консервные жестянки – гнусные. (В 40° в тени (вот уже неделя!) есть консервы, когда рынок лопается от зелени. Пьют, кстати (зимняя норма!) по 4 литра вина в день, не считая «аперитивов»).
Напишите про новое место, про здоровье – Ваше и мамы. Начало ноября – подходит для приезда? Итак, через 2 месяца, которые пролетят как день.
Целую Вас нежно, спасибо за всё.
МЦ.
Спасибо за запрос об овчине, в Прикарпатской Руси конечно есть [824].
Впервые – Письма к Анне Тесковой, 1969. С. 77–78 (с купюрами). СС-6. С. 381–382. Печ. полностью по кн.: Письма к Анне Тесковой. 2008. С. 116–118 (с уточнениями по кн.: Письма к Анне Тесковой, 2009. С. 152–153).
59-29. Р.Н. Ломоносовой
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
12-го сентября 1929 г.
Дорогая Г<оспо>жа Ломоносова (а отчество Ваше позорно забыла, – в говоре оно слито, а та́к, в отвлечении, отпадает – по крайней мере у меня. Имя – помню.) Как жаль, что Вы не попали в Париж и какой стыд, что только сейчас, полгода по несвершении, от меня это слышите [825].
