Текст книги "Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты (сборник)"

Автор книги: Мари Кордоньер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

Глава 18

Я бежала по коридору по направлению к залу. Позади меня слышались бормотание, выкрики и вой.

Мне казалось, что я могу спастись, если поднимусь на галерею, с которой всего несколько месяцев назад смотрела на только что приехавшего в замок Александра О'Коннелла.

Давным-давно на этой галерее играли музыканты, внизу танцевали участники бала. Я могла спастись, если задняя дверь на галерее не заперта.

Я оглянулась. Тени, пробегавшие по лицу Эдварда от колеблющегося пламени свечей, делали его лицо похожим на какую-то страшную деревянную маску. Я остановилась, потому что была не в силах бежать дальше.

– Эдвард! Пожалуйста, успокойся! – проговорила я, задыхаясь от бега.

Он стоял передо мной, загораживая проход в зал, и смотрел на меня. Это был взгляд загнанного зверя, в котором не было ничего человеческого. Вдруг он громко закричал, и его крик спустя секунду перешел в вой, затем в визг. Не знаю, как я догадалась, что этот крик означал мое имя – «Валерия».

Я преодолела страх и, дотронувшись до его руки, сказала:

– Да, я вернулась к тебе, Эдвард. Пожалуйста, успокойся! Не надо кричать, Эдвард!

Он протянул руку, державшую подсвечник, вперед, к моему лицу, так что я почувствовала жар, и провел другой рукой по моим волосам. Я как завороженная смотрела в эти страшные глаза, не в силах двинуться с места. Вдруг я почувствовала, что он схватил меня сзади за волосы.

– Эдвард, ты делаешь мне больно! Отпусти меня, пожалуйста!

Он опять что-то забормотал. Пламя свечей приблизилось к самому моему лицу, и я в ужасе отшатнулась. Почувствовав страшную боль в голове, я вырвалась и бросилась вверх по лестнице.

Его большому телу было тесно на узкой лестнице, и все-таки он настиг меня и схватил рукой шаль, покрывавшую мои плечи. В тот же самый миг он споткнулся, и подсвечник упал на коврик, покрывавший ступеньки. Пламя тотчас перекинулось на шаль, и Эдвард отбросил ее от себя, смотря не отрываясь, как разгорается пламя у его ног…

Сухое столетнее дерево галереи вспыхнуло как порох. Я смотрела сквозь языки пламени на стоящих внизу Брэдшоу и Александра, который что-то кричал мне.

В какие-нибудь две-три минуты зал превратился в настоящий ад: на стенах горели портреты и панно, горела старинная мебель…

Я сидела, обхватив колени руками, у двери, которую безуспешно пыталась открыть, и, закрыв лицо подолом юбки, чтобы меньше вдыхать дыма, думала, как безжалостна судьба ко мне и моему ребенку. Я чувствовала, что через десять минут все кончится; галерея обрушится в бушующее внизу пламя. Как сквозь сон до меня доносились удары какого-то тяжелого предмета по дереву и сильный треск. Больше я ничего не помню…

Не знаю, через сколько времени я наконец пришла в сознание.

– Доктор Бэнкхёрст считает, – услышала я приятный мужской баритон, – что ребенок должен родиться здоровым.

– Почему бы и нет, – услышала я голос бабушки. – Ее родители были здоровые люди, да и вас, молодой человек, хоть вы не в меру горды и упрямы, с вашим румянцем во всю щеку, ростом и силой никто за больного не примет.

– Меня? В каком смысле… – Александр смущенно замолчал, и если бы у меня только были силы открыть глаза, мне было бы приятно видеть, как с него слетело его всегдашнее самодовольство.

– Вы ведь не будете отрицать, что перед вашим отъездом из замка вы провели с нею ночь? – прямо спросила бабушка. – Когда она возвращалась от вас, то наткнулась на моего мужа, и была до полусмерти избита плетью. Она целую неделю пролежала в постели, а когда встала, то ее бледность и плохой аппетит считали следствием тяжелых побоев, а не обычными признаками беременности.

– Так, значит, это мой ребенок?

– Александр, ты слеп, как все мужчины, – в разговор вступила леди Эйми. – Я догадалась об этом давно. Она не пожелала выйти замуж за Эдварда и потому должна была бежать из замка. А сэр Генри, очевидно поняв, что она беременна, хотел как можно скорее обвенчать ее со своим сыном.

– Раз уж вы, молодой человек, принадлежите к роду Вернов, – опять заговорила бабушка, – то обязаны знать, как должен вести себя джентльмен в подобных случаях.

Она замолчала. Неожиданно для себя я снова погрузилась в глубокий, как колодец, сон.

Когда я опять проснулась, была уже ночь. На столике возле моей кровати горели свечи. Свет резал мне глаза, и я подняла руку, чтобы прикрыть их.

– Выпей, Валерия, вот это, – сказал Александр и подал мне стакан с какой-то приятно пахнущей жидкостью.

Я сделала несколько глотков, потом спросила:

– Где я? – И не узнала собственного голоса, такой он был хриплый и сухой.

– Ты сейчас в доме доктора Бэнкхёрста. Во время пожара замка ты пережила сильное нервное потрясение и отравление дымом. Мы все боялись за твою жизнь, но теперь, кажется, опасность миновала.

Он сел в кресло рядом с моей кроватью и, взяв мою руку в свои, нежно погладил ее. Он был бледен, небрит, с припухшими от недосыпания глазами.

– Ты помнишь о том, что с тобой было? – спросил он, посмотрев мне в глаза.

Я отрицательно покачала головой, хотя, конечно, никогда бы не смогла забыть подбиравшиеся ко мне языки пламени. Но мне очень хотелось послушать рассказ Александра, потому что нервное потрясение стерло в моем сознании разницу между бредовым кошмаром и кошмарной действительностью.

– Это хорошо, что ты ничего не помнишь. – Он опять погладил мою руку. – Пожар бушевал всю ночь и затих только днем. Замок Кардуфф сгорел дотла. Когда совсем поправишься, ты должна будешь рассказать местному констеблю все, что знаешь об Эдварде. Ведь ты была последняя, кто видел его живым. Но это совершенно не к спеху. Эдвард и его отец лежат в земле.

– Что с ними произошло?

– Помолчи, тебе вредно много разговаривать. Я все сейчас расскажу.

То, что я узнала от Александра, почти полностыо совпадало с картинами, которые сохранила моя память. Я только не видела, как загорелась одежда Эдварда и как он бросился бежать, забыв обо мне. На его крик из библиотеки выбежали Александр и сэр Генри. Александр, рискуя жизнью, пробрался на второй этаж, который уже был охвачен пожаром, и, взломав дверь, спас мне жизнь. Сэр Генри тоже хотел спасти сына, бросился следом и погиб вместе с ним в пламени и дыму пожара.

– Зачем вы спасли мне жизнь? – спросила я человека, который так долго ненавидел и презирал меня. – Может, было бы лучше, если бы погибло существо, которое вечно все путает и само не знает, чего хочет.

– Тебе нельзя разговаривать! – сказал Александр и прикоснулся указательным пальцем к моим губам. – Кроме того, ты несешь ужасную чепуху. Сейчас тебе надо поскорее выздороветь, чтобы я смог повести тебя под венец. Твоя бабушка уже потребовала, чтобы ее внук был рожден в законном браке.

Я вспомнила подслушанный мною разговор и решила наконец высказаться по этому вопросу.

– Я не хочу выходить замуж!

Александр нахмурился, потом, проведя ладонью по лбу, сказал:

– Когда ты встанешь на ноги, тогда и поговорим. А пока выпей-ка вот это.

Я выпила лекарство и вновь забылась сном.

Когда я опять открыла глаза, в комнате было уже светло. Я увидела сидящую в кресле леди Эйми и сказала ей, что очень хочу есть. Она ненадолго вышла и вернулась с подносом, на котором стояли чашка мясного бульона, омлет и стакан чая. Когда я кончила есть, леди Эйми улыбнулась мне и сказала:

– Ты не представляешь, как я рада, что ты пошла на поправку. Доктор Бэнкхёрст считает, что через пару дней тебе можно будет встать спостели. Ты ведь правда лучше себя чувствуешь?

Я пожала плечами, потому что мне действительно нечего было ей сказать. В моей душе что-то перегорело после того, что случилось, и я пока не ощущала в себе ни малейшей радости от того, что осталась в живых.

– Александр просиживал все ночи у твоей постели, – продолжала леди Эйми. – Он очень волновался за тебя…

Я вспомнила вчерашний разговор, но не хотела с ней соглашаться.

– Спасибо за все заботы обо мне, – тихо проговорила я, – но хочу, чтобы в будущем меня оставили в покое. Я как-нибудь и одна…

– Валерия, дитя мое! – Леди Эйми пересела на кровать и нежно провела рукой по моей щеке. – Мне становится больно, когда я думаю, что пришлось тебе вынести. Все они – твой дед, твоя бабушка, дядя и, конечно же, мой сын – только и делали, что мучили тебя. – Я отвела глаза в сторону. – Но когда мой сын вдруг увидел, что может потерять тебя, только тогда он понял, как ты ему дорога. Ты знаешь, девушки то и дело вешались ему на шею, но они никогда не забывали о своем интересе. Он не мог себе представить, чтобы девушка сама пришла к нему и отдалась без всяких задних мыслей, только потому что она не могла побороть своей любви к нему.

– Мне не важно, что он обо мне думает. Я не хочу выходить замуж. Ни за кого и никогда!

– Что ты говоришь, Валерия!

Я отвернулась к стене и лежала так, дожидаясь, когда она уйдет из комнаты.

Глава 19

Я опять стояла в фамильном склепе Вернов и смотрела на три новых мраморных плиты, только что здесь установленных. Имена еще троих членов рода Вернов были выбиты на камне и покрыты позолотой. «Это все, что от них осталось», – подумала я, и мне вдруг стало зябко в дорогом, подбитом мехом пальто, которое купил мне Александр, так как вся моя одежда сгорела при пожаре.

Александр стоял со мной рядом и молча смотрел на плиты.

– Пойми, Валерия, – сказал он неуверенным голосом, точно извинялся передо мной, – я был в полном неведении относительно того, что происходит. Между прочим, лорд Уильям сообщил мне, что именно ты настаиваешь на моем увольнении. Я был в ярости, мне казалось, что ты просто играла мной, что после любовного приключения хочешь освободиться от меня.

– Все это уже в прошлом, – тихо сказала я и пошла к выходу.

– Нет, не в прошлом! – Он вышел за мной следом и схватил за руку. – Так не должно быть! В прошлом мы вели себя как неразумные эгоистичные дети, которые любят, когда других наказывают за их ошибки, и не любят, когда наказывают их самих. Но ведь можно же постараться не делать ошибок. Я это понял, когда увидел тебя на галерее, объятой пламенем.

– Есть ошибки, которые уже нельзя исправить, – сказала я. – Ведь если бы я была умней, я могла бы догадаться, что сэр Генри спрятал своего сына на чердаке, чтобы не нарушать пышности похорон лорда Уильяма. Но я пошла, развязала его, и начался весь этот ужас.

– Глупости! – резко сказал Александр и, обняв меня, повернул к себе. Капюшон упал, и волосы рассыпались по плечам. – Вина за это лежит не на тебе, а на лорде Уильяме и сэре Генри, которые должны были поместить его в лечебницу для душевнобольных, но вместо этого вынашивали далеко идущие планы.

Порыв ветра растрепал мои волосы, и Александр, шагнув ко мне, закрыл меня от ветра.

– Глядя на подбирающиеся к тебе языки пламени, я вдруг понял, что мое прошлое до встречи с тобой, в сущности, мелко и тщеславно и что, потеряв тебя, я потеряю все.

Я молчала.

– Мой дед столько раз рассказывал мне о замке Кардуфф, что я ехал туда почти как к себе домой. Когда я прожил в замке месяц, с этой иллюзией было покончено. Нет, замок не мог быть моим родным домом. Пожар замка, Валерия, – это возмездие. Теперь я понимаю: встреча с тобой была напоминанием о том, что у меня существует связь с домом моих предков. Я не хочу, чтобы эта связь порвалась. Я хочу быть связанным с тобой всю мою жизнь. Прошу тебя, будь моей женой, Валерия!

Его голос дрожал от глубокого чувства, в темно-синих глазах я прочла такую искреннюю, горячую мольбу, что сердце мое дрогнуло и я хотела прекратить сопротивление и сдаться, чтобы не искушать судьбу, но почему-то вместо этого сказала:

– Когда я утром уходила от тебя и спросила, что со мной будет дальше, ты мне ответил, что взрыв страсти, бросивший нас в объятия друг друга, не накладывает на тебя никаких обязательств. То, что я после этого забеременела, ничего не меняет.

– Валерия, мне было трудно разобраться в том, что происходит. Когда ты отдалась мне, я решил, что ты просто искательница приключений. Ведь мне было хорошо известно, что брак между тобой и Эдвардом – дело давно решенное. Мысль, что такая красивая девушка, как ты, может быть такой циничной, вызвала во мне ярость, мне хотелось показать тебе, что я не игрушка…

– Я же не знала, что дед хочет выдать меня замуж за Эдварда. Я думала, что он собирается найти мне какого-нибудь богатого старичка. О том, что моим мужем будет Эдвард, я узнала через две недели после твоего отъезда.

– Я потерял рассудок, когда узнал, что ты беременна. Ведь я думал, что ребенок от Эдварда.

Я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Когда я поняла, что жду ребенка и что меня хотят выдать замуж за Эдварда, я не видела другого выхода, как броситься с башни замка вниз. Лишь мысль о том, что я не имею права распоряжаться жизнью ребенка, остановила меня…

– Прости меня, Валерия! – прошептал он и горячо обнял меня.

Мне было так хорошо в его объятиях, что я забыла обо всем на свете. И вдруг я ощутила легкое движение внизу живота. «Это живет и движется наш ребенок. Как же я могу не любить его отца?» – подумала я.

– Обниматься и целоваться на кладбище! Это совершенно неприлично, мисс Валерия! – услышала я скрипучий голос Лили Брэдшоу.

– Никто не может запретить мне обнимать и целовать мою невесту и будущую жену, мисс Брэдшоу, – ответил ей Александр, и в его голосе прозвучали те самые, хорошо мне знакомые нотки, которые я так часто слышала в голосе лорда Уильяма. – Вместо того чтобы делать ненужные замечания, вы могли бы пожелать нам счастья.

И он снова обнял меня. Его поцелуй был долгим и страстным, и я вдруг забыла все свое упрямство и помнила лишь о том, что для меня нет никого в мире дороже Александра.

Когда мы уже подходили к дому доктора Бэнкхёрста, я сказала:

– Лили Брэдшоу, наверное, никак не может понять, почему такая грешница, как я, не попала в ад.

– Ты прожила в аду почти всю свою жизнь! – возмутился Александр. – Лишь теперь перед тобой открывается путь к счастью. И пусть эта старая карга не путается у тебя под ногами.

– Давай не будем говорить о ней! Лучше скажи мне, какие у тебя планы на будущее? Как ни гостеприимен доктор, но мы живем у него уже месяц, и пора подумать о собственном доме, – сказала я.

Мы отпраздновали свадьбу в тесном семейном кругу. В июле у нас родился сын, которому дали имя Джордж-Александр. Он весил немного меньше нормы, что, по-видимому, объяснялось теми волнениями, которые мне пришлось пережить в первые месяцы беременности. Александр развил за это время бурную деятельность: он отремонтировал наш дом в Лондоне, начал восстанавливать замок Кардуфф и был таким энергичным, удачливым бизнесменом, что я только диву давалась.

В начале сентября вся наша семья собралась в Лондоне, в нашем фамильном особняке. Из Америки приехали мой свекор и деверь.

Бабушка и леди Эйми то и дело брали на руки Джорджа-Александра, который за эти два месяца сильно прибавил в весе и сиял, как вербный херувим.

Мой свекор иногда так выразительно смотрел на открытые плечи и грудь леди Эйми, что у меня закралась мысль, от которой я невольно покраснела. Это заметил сидевший рядом со мною Александр.

– Скажи-ка мне, отчего ты раскраснелась, как пион, – прошептал он мне на ухо и обнял меня за талию.

– Не скажу, – так же тихо ответила я, потому что, глядя на леди Эйми и ее мужа, я подумала: неужели она все еще ощущает то счастье и радость, которые охватывали меня, когда Александр был рядом?

– Посмотри, мой дорогой, – обратилась к мужу леди Эйми, державшая на руках Джорджа, – на эти темно-синие глаза, на этот носик. Какое поразительное сходство!

– Пусть только этим сходство и ограничивается, – прошептал мне Александр на ухо. – Я не хочу, чтобы Джордж унаследовал дурные черты моего характера и совершал те же ошибки.

– Будет жаль, – ответила я шепотом, – если он не будет так же горяч, как ты.

Рука Александра, все еще лежавшая на моей талии, вдруг сильно притянула меня к нему, и горячая волна желания пробежала по моему телу.

В этот момент хлопнула пробка шампанского, и слуга разлил вино по бокалам.

– Я поднимаю этот бокал, – сказал отец Александра, – за Джорджа-Александра, наследника маркиза Кардуфф.

Я поднесла бокал к губам и вдруг задумалась. Как интересно распоряжается нашими жизнями судьба: мой сын продолжает род Вернов, а бедный Эдвард лежит в земле.

Я заметила у Александра странную способность угадывать мои мысли.

– Выпьем за наше с тобой будущее, Валерия, – сказал он. – Не стоит ворошить прошлое.

– Теперь давайте выпьем за будущего наследника престола, – сказала бабушка, когда лакей еще раз наполнил наши бокалы.

– Послушай, Валерия, – обратился ко мне Майкл, брат моего мужа, – говорят, что ты родилась в один и тот же день и год с королевой Викторией?

Я по его лицу видела, что он не на шутку поражен этим совпадением.

– Ты и она обвенчались в один и тот же год. Ваши первенцы родились в один и тот же год. Не кажется ли тебе, что между тобой и королевой есть мистическая связь, что звезды расположились одинаковым образом над вашими колыбелями?

– Какие фантастические мысли посещают твою голову, Майкл, – весело расхохоталась я. – Пока меня не приглашали ко двору и, думаю, не пригласят.

Странно, что именно Майкл напомнил мне о моих детских мечтах. За прошедший год я много раз думала, что надо мной тяготеет рок, но теперь мне не в чем было винить судьбу.

– Как бы там ни было, – продолжал Майкл, держа в руке поднятый бокал, – желаю тебе, Валерия, чтобы твой муж никогда не огорчал тебя, как огорчают королеву ее подданные.

Майкл намекал на тот ужасный случай, когда безработный официант год назад выстрелил в королеву из пистолета. Правда, это только увеличило ее популярность во всех слоях общества.

– Не кажется ли тебе, мой дорогой брат, – сухо заметил Александр, – что твое замечание совершенно неуместно?

Майкл широко улыбнулся, показав красивые ровные зубы.

– Я хотел бы только добавить, что я с радостью открою Валерии дверь, когда ей надоест твой противный учительский тон.

– И не надейтесь! – Я обняла мужа за талию. – Я ведь полюбила его именно за то, что он учитель!

notes

Примечания

1

Маленькая! (франц.)

2

Сенешаль – высший чиновник королевского двора в средневековой Франции. «Великая сенешалька» – ироническое прозвище фаворитки, фактически распоряжавшейся многими делами при дворе. – Примеч. перев.

3

Здесь и далее речь может идти только об Александре (а не Козимо) Медичи. Именно Александр получил Флоренцию из рук испанского императора Карла и ознаменовал свое правление жестоким террором. – Примеч. перев.

4

Ложный шаг (франц.).

5

Франциск I (1494–1547) – c 1515 г. король Франции, отец Генриха II.

6

Глупости (франц.).

7

В древности – предсказательница судьбы. – Примеч. перев.

8

Святой Губерт – покровитель охотников. – Примеч. перев.

9

Штатной любовницы ( франц.)

10

Малышка! ( итал.)

11

Боже! (итал.)

12

Прекраснейшая ( итал.)

13

В католическом церковном обиходе так называется девятая часть ежедневных молитв, падающая на третий час пополудни. О ней возвещают девять ударов колокола. – Примеч. перев.

14

Любовь моя! (франц.)