Текст книги "Плутовка Ниниана ; Сила любви ; Роковые мечты (сборник)"
Автор книги: Мари Кордоньер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)
Глава 5
– Выпейте, мадам! Это лекарство снова окрасит ваши щеки румянцем. Вы бледны как смерть. Простите ли мне мою неуклюжесть? Я торопился и, как все мужчины, не смотрел по сторонам…
Ниниана послушно взяла кубок и отпила большой глоток. Прозрачная жидкость, которую барон налил из стоявшего неподалеку кувшина, выглядела вполне безобидно, была прохладной и напоминала по вкусу яблоки.
«Приятный напиток», – подумала она, но все внутренности внезапно обожгло огнем, и ей пришлось судорожно хватать ртом воздух.
– О Мадонна! – прохрипела она, задыхаясь от кашля. – Вы хотите меня отравить? Что тут налито? Адская смесь?
– Водка из яблок. Чувствуете, как она согревает и придает вам силы? – пояснил Мариво с хорошо знакомой ей улыбкой.
Легкий румянец, заменивший на щеках болезненную бледность, доказал действие лекарства. Ниниана поднялась с кожаной скамьи.
– Спасибо за помощь, месье! Не смею вас больше задерживать. Всего хорошего!
Лучше было поскорее закончить эту внезапную встречу. В любую минуту он мог сорвать с нее маску! Выдать ее способны и голос, и фигура, и глаза! Ведь он не слепой! Но когда она протянула руку к двери, ее пальцы наткнулись на его правое плечо. Застыв, она ощутила гулкий удар сердца.
– Зачем столь поспешно? Разве вы не убедились, что спешка иногда опасна? Давайте немного поболтаем. Доставьте мне удовольствие познакомиться с вами! Вы ведь не парижанка? Что заставило вас оказаться среди унылой толпы просителей в зале ожидания?
«Поиски вашего будущего шурина, пропавшего без вести мятежника», – ответила Ниниана про себя.
Но вслух она этого произнести не могла. Упрямо разглядывая тяжелые шелковые складки своего платья, она искала отговорку и надеялась, что хрипота в голосе будет объяснена действием крепкого напитка. Для верности она предварительно изобразила кашель.
– Благодарите Создателя, месье, что вам не пришлось оказаться в рядах этих несчастных просителей. Время теперь неспокойное, и не всем из нас, к сожалению, удается держать нос по ветру…
Вместо вежливых слов из уст ее вырвалось горькое обвинение. Опомнившись, Ниниана сочла понятной для себя причину присутствия барона в этом дворце. Он принадлежал к тем, кто виновен в смерти герцога Монморанси и ее отца, кто не посчитался с личными связями и человеческими чувствами. Чем еще отягощена его совесть? Какие планы сорвались из-за него? В каких смертных приговорах он участвовал? Чьи жизни разрушил?
Ее открытое нападение удивило и развеселило наблюдавшего за ней мужчину. До чего же своеобразное, изменчивое, непредсказуемое существо! Еще не совсем пришедшее в себя, охрипшее и растерянное, оно походило на воинственную амазонку. Агрессивную, яростную, полную затаенного гнева. Эмоции преобразили черты ее лица, придав им необычайную привлекательность. Она внезапно стала красивой, однако в зеленых глазах отражалось плохо скрываемое презрение.
– Вы говорите загадками, мадам, но разрешите представиться: я барон де Мариво, – подбросил он ей очередную приманку.
– Шпион на службе кардинала Ришелье!
Хотя Ниниана понимала всю глупость подобного упреки, гнев ее был слишком силен и имел несколько причин.
Прежде всего возмущение тем, что он обвел вокруг пальца отца, а теперь они, к несчастью, зависят от выполнения им своего обещания. И в то же время боязнь признать собственную ошибку. Образ, который она попыталась создать для себя в прошедшие дни, не подходил для бессовестного негодяя.
– Вы всегда торопитесь осудить незнакомого человека? Или мы, возможно, встречались с вами раньше?
Он казался скорее заинтригованным, чем возмущенным.
Вот и расплата за легкомыслие! Ниниана постаралась спасти положение.
– Я умею к двум прибавлять два, месье. Как иначе объяснить ваше хорошее знакомство с тайнами дворца? С его помещениями и с его гостеприимством? Я с полным правом могу полагать, что только ближайшим друзьям первого министра позволено наслаждаться здесь комфортом.
Свободной рукой она обвела вокруг, указывая на турецкие ковры, дорогую мебель и пляшущий огонь в камине.
Он сжал правой рукой ее дрожащие пальцы. Это прикосновение пронзило Ниниану насквозь, а его голос проникал, словно издалека, в ее уши, когда он мягко пояснил:
– Вы заблуждаетесь. Я верный слуга короля и капитан королевской гвардии. В качестве такового мне поручено выполнять особые поручения его Высокопреосвященства. Поэтому я знаком с помещениями дворца. Вы не склонны, мадам, назвать мне наконец свое имя?
Захваченная в плен теплой рукой, Ниниана оказалась беспомощной перёд излучаемым мужским обаянием. Как мозаика, складывались в ее мозгу многочисленные детали, связанные с появлением Мариво. При каждом движении от его темной куртки исходил тонкий аромат полевых трав. Он ласкал обоняние и сильно отличался от стойкого резкого запаха конского и мужского пота, который исходил от одежды ее отца. Очевидно, Мариво не считал, как некоторые, чистоту одежды и тела вредной для здоровья.
– Ниниана, – пробормотала она бессознательно, под действием непонятных ей чар.
Что с ней? Почему биение сердца напоминало оглушительный барабанный бой?
Целуя ее руку, он тихо повторил:
– Ниниана. Имя феи, а не воительницы! Почему мне кажется, что я давно вас знаю, что вы – ответ на вопрос, который я постоянно себе задаю? И почему, Ниниана, в вас столько гнева и ненависти?
Прикосновение его губ к ее руке было учтивым, едва ощутимым. Но ей поцелуй показался ожогом пламени. От него по всему телу распространилось тепло, доходившее до тончайших нервных волокон. Изумление от этого ощущения заставило Ниниану забыть об осторожности, и взгляды их встретились.
Все произошло настолько быстро, что она не успела скрыть удивление, воздвигнуть внутренние барьеры, за которыми могла спрятать свои подлинные чувства.
Черные глаза проникли в глубину ее души и вызвали в ответ страстное желание, о котором она раньше и не подозревала.
Однако и Мариво испытал замешательство, поняв, что внезапно и сам попался в силки. Юный паж из рода Мариво, начавший службу при дворе в 1610 году, в год убийства Генриха IV, за двадцать лет узнал множество людей, в том числе и женщин. До сих пор ему успешно удавалось избегать брачных уз. Но когда-то придется выполнить свой долг и позаботиться о наследнике. Приятная необходимость, если учесть, что будущей супругой будет такая необычайно красивая женщина, как Диана де Камара.
Вот только никакой опыт не мог подготовить его к сочетанию внезапной страсти, забавного сообщничества и искреннего доверия, которые он нашел, заглянув в лучистые, целомудренные, светло-зеленые глаза. Вспыхнувшие в нем чувства никак не сочетались с полученным заданием, но в этот миг он скорее отдал бы свою жизнь, чем согласился исполнить порученное. Как курьезно, опасно, необычно, ново и захватывающе странно все оказалось.
– Нет, нет, пустите меня, прошу вас, мне нужно уходить, – прошептала Ниниана едва слышно.
– Останьтесь, пожалуйста…
Как можно отказать в такой просьбе? Ниниана попробовала взять себя в руки. Перед ней стоял будущий супруг ее сестры, вероломный, напыщенный, самоуверенный аристократ, один из сторонников Ришелье, преследующий лишь собственные интересы. Но с таким же успехом она могла бы сопротивляться зимним ветрам, налетавшим в декабре на замок Камара с Пиренейских гор. Нормальная, здоровая гармония между разумом и сердцем была нарушена его льстивыми словами.
– Как ты прекрасна! Увидеть тебя – то же, что заглянуть в светлый источник, спрятанный среди мхов. Кристальная прозрачность, отражающая зеленые краски леса. Ниниана, нимфа моя очаровательная, прекрасная, соблазнительная маленькая фея…
Левой ладонью Мариво коснулся ее щек, не отнимая своей правой руки.
С того дня, когда Диану положили в колыбель, никому не приходила в голову дурацкая мысль назвать Ниниану прекрасной. Она давно привыкла быть незаметной, будничной, лишенной всякой привлекательности. Теперь она слушала его как сказочника, забывая об остальном. Ей все приснилось. Конечно, это был сон. Только во сне барон де Мариво способен сказать ей такое и подарить поцелуй. И только во сне она может покорно на поцелуй ответить. Сном объяснялось и непонятное ощущение, разбуженное в ней прикосновением его губ. Ее тело словно включилось в неведомую жизнь, питаемое неизвестным источником энергии, который, как яркий факел, прорезал ночную тьму и позволил увидеть вещи в новом свете. Потерявшись в нахлынувших ощущениях, она больше не пыталась сопротивляться или убежать. Целиком отдалась она поцелую, отвечая на него с такой же страстью.
Плененный неожиданным сочетанием полной невинности и безрассудной жажды, Мариво потерял контроль над ситуацией. Начинавшаяся легким флиртом и дипломатической болтовней встреча превратилась в игру с огнем. Он ощутил вкус податливых мягких губ, раскрывшихся навстречу его языку. Сладость нежных уст, стройность закутанного в шелк божественного тела, плотно прижавшегося к нему… В этом гибком теле заключалась необыкновенная сила, так отличавшая его от рыхлых фигур придворных дам.
Ее поведение тоже было иным, непривычно новым. Ни одна из утонченных красоток, окружавших королеву Анну и в течение многих лет лелеявших мысль превратиться в баронессу де Мариво, не вела бы себя так. Постоянная игра в прятки, сдержанность, полусогласие и многозначительные намеки были доведены ими до совершенства. Нет, Ниниана наверняка никогда не появлялась при дворе. Откуда же она приехала? И чего добивается?
– Скажи, кто ты и откуда приехала, – прошептал он ей на ухо, целуя ее в висок. Его руки скользнули под накидку и расстегнули застежку на плече. Накидка упала на пол. Ниниана этого даже не заметила. Она и не подозревала, что тяжелый шелк платья был на самом деле очень тонким. Каждое прикосновение его пальцев прожигало материю, оставляло следы на коже и расплавляло кости. Словно волна, накатывалось на нее непонятное влечение, вызвавшее слезы на полузакрытых глазах и заставившее прикусить от напряжения нижнюю губу.
Мариво прочел покорность на ее лице и забыл про свой вопрос. Прозрачная кожа, казалось, светилась под золотистыми лучами. Под тонким платьем угадывались нежные округлости маленьких грудей. Он не мог устоять перед желанием прикоснуться к шелковистой коже, пахнувшей цветами, и от возросшей страсти ему вдруг стало не по себе.
Его поцелуи вызвали у Нинианы сильную чувственную дрожь.
Хорошо зная тайны дамской одежды, он ловко расстегнул петли, мешавшие смелым ласкам.
Ниниана испуганно встрепенулась, когда прохладный поток воздуха коснулся ее обнаженной груди. Но тут же тепло снова окружило затвердевшие от наслаждения розовые вершины упругих холмиков. Возбуждающая ласка проворного языка заставила ее глубоко вздохнуть, в то время как упругая округлость блаженствовала от поглаживания ладонью, выдавая страсть давлением отвердевшего соска. Желание, скопившееся внутри ее, было подобно вулкану, готовому к извержению и стремящемуся вверх сквозь все преграды. Она содрогалась от могучей страсти, не подозревая, что усиливала тем самым желание мужчины, давно потерявшего голову.
– Простите… ах… ох… извините…
В забытьи, на грани сознания услышала Ниниана смущенный лепет. Невольно открыв глаза, она вновь увидела окружающую обстановку. Более неприятное положение трудно было себе представить.
Юный аббат стоял с покрасневшим лицом в проеме полуоткрытой двери. Увиденная картина, вероятно, так потрясла его, что он не отступил назад и не закрыл вежливо дверь.
От потока воздуха из коридора затрещало пламя в камине, а Ниниана окончательно пришла в себя, словно на нее опрокинули ведро ледяной воды. Она решительно освободилась от объятий барона и поспешно натянула платье на обнаженные розовые груди. Попытка застегнуть лиф сорвалась из-за отсутствия булавок. К счастью, она нашла свою накидку и плотно завернулась в нее.
Между тем смущенный священник попробовал исправить неприятную ситуацию.
– Его Высокопреосвященство подумал… что здесь… простите, я вовсе не собирался…
– Полагаю, что вам следует немедленно удалиться, аббат, – заявил Мариво, с трудом подавляя гнев.
Ниниана, собравшаяся проскользнуть мимо барона, испуганно отпрянула в сторону. Ею владела только одна мысль: прочь! Прочь от этого мужчины, прочь отсюда. Наконец она достигла спасительной двери.
– Ниниана, останьтесь! Подождите, умоляю вас. Подождите одну минутку…
Ей повезло, что возмущенный священник, желая избежать прикосновения к ней, бросился внутрь помещения. При этом он так столкнулся с Мариво, что оба упали. Крик барона едва успел долететь до ее ушей, а может быть, она его и вовсе не расслышала. Стремглав промчалась Ниниана по коридору, слетела вниз по лестнице и выскочила из дворца, не обращая внимания на изумленные взгляды. Задыхаясь, вбежала на улицу Сант-Онор, где, несмотря на наступивший вечер, было много народу.
Под накидкой, которую Ниниана натягивала на себя обеими руками, ощущался полный беспорядок в одежде. Колыхание бюста, освобожденного от корсета, совпадало с ритмом ее бега. Горечь и разочарование пробудились в ней, и во рту появился привкус желчи.
Неужели она потеряла рассудок? Несомненно! Иначе почему она, как уличная девка, бросилась в объятия барона? Вольности, которые она ему позволила! Поцелуи… Жениху своей сестры! Она почувствовала, как краска залила ее лицо. Почему все так получилось? Она что, отравилась водкой или попала под воздействие волшебных чар?
Чем дальше Ниниана уходила от королевского дворца и Лувра, тем больше встречалось ей на пути куч мусора и грязи, которые она старалась обходить. Тяжелые запахи переулков, кухонь и пищевых отходов, потных людей и их жилищ висели в вечернем воздухе, смешиваясь с пронзительным городским шумом, вызывавшим боль в ушах.
Грязная дворняжка, скуля, выскочила из подворотни прямо под ноги Ниниане. Стараясь сохранить равновесие, Ниниана в последний момент ухватилась за какую-то опору и поняла, что держится за красный мундир. Гвардеец кардинала! Еще того не легче!
Однако гвардеец был далек от желания выслеживать, арестовывать и допрашивать. Как завороженный уставился он на соблазнительное декольте, открывшееся его взору из-под распахнувшейся накидки. Его решение созрело моментально.
– Эй, красотка, ты в этом квартале новенькая? – спросил он, слегка заикаясь. – Ищешь дружка на ночь? Пойдем со мной! Моих денег хватит на веселый вечер для нас двоих!
Возмущенно вскрикнув и подхватив юбки, Ниниана постаралась опять спастись бегством, собрав все оставшиеся силы. Бежала, не обращая внимания на одышку, на мучительную боль в груди, на стертые, вконец измученные ноги. Нормально соображать она уже не могла, поэтому бежала так, словно за ней гнались все страшилища ада, и опомнилась, лишь наткнувшись на боковую калитку потайного входа во дворец Мариво. Неужели миновало всего полдня с того момента, когда она, полная надежд, выходила отсюда? Ниниана сломала два ногтя, торопясь укрыться за надежной стеной.
Постепенно дыхание пришло в норму, и покой ночного сада стал медленно проникать в её сознание. За этими стенами Париж казался засыпающим, укрощенным чудовищным зверем. Городская вонь отступила перед первым сильным весенним ароматом обнажившейся земли и распинающихся почек. Неподалеку плескалась вода в небольшом фонтане. Ниниана решила укрыться возле этого бассейна. Мраморная чаша была встроена в стену, и маленький каменный божок непрерывно направлял туда из рога изобилия сверкающую струю. Она окунула в воду руки, освежила лицо и сделала несколько больших жадных глотков. Это вернуло ясность ее сознанию.
Половинка луны виднелась сквозь свежую зелень деревьев, давая достаточно света, чтобы разглядеть непорядок в одежде. В таком виде нельзя было появиться перед Паулиной! Это вызовет вопросы, на которые Ниниана не может ответить даже самой себе. Она попыталась застегнуть лиф, используя несколько булавок из менее заметных частей одежды, и поправила кружевной воротничок, обнаружив с облегчением, что не потеряла ни одной жемчужины. Хорошо, что никто ее здесь не видел!
Какой была бы реакция матери на ужасное поведение дочери? Ее матери, стремившейся воспитать дочерей в строгой любви и благочестии? Ни одна из материнских заповедей, ни один из ее советов не подготовили Ниниану к смятению чувств, вызванных единственным поцелуем барона Мариво. Тем более что оба жениха, выбранные для нее отцом, проявляли свое почтение к невесте, целуя лишь руку или щеку. Как же объяснить происшедшее? Какой дьявол в нее вселился? Какие дьявольские козни наставили ее растаять в объятиях барона? Мысли об этом вновь вызвали стук крови в висках и жар во всем теле – от макушки до утомленных ступней. Нет, лучше обо всем забыть! Ниниана опустила руки по самые локти в ледяную воду и терпела холод до тех пор, пока дрожь не сменилась теплом во всем теле. Надо было подумать о более важных вещах, в конце концов, ее миссия была в какой-то мере успешной. Теперь известно, что Люсьен де Камара жив, а кардинал лично обещал ей сообщить о том, где он находится.
Значит, у нее есть новости, которые можно сообщить Паулине, не вдаваясь в подробности пребывания в коридорах дворца.
Расправив хрупкие плечи, Ниниана выпрямилась. Теперь нужно только незаметно проникнуть в дом, не привлекая внимания слуг, а это пустяк после всего пережитого.
Глава 6
– Арман! Проклятье! Куда девался этот парень? Арман!
Звучный, раздраженный голос раздавался в главном холле дворца Мариво и сразу превратил тихие коридоры в разбуженный пчелиный улей. В последний момент Ниниане удалось укрыться в глубокой нише возле широкой лестницы. Ниша, несмотря на горящие светильники, находилась в густой тени. Обычно там стояла ваза с цветами. Но именно ее неосторожная служанка уронила сегодня утром с цоколя, чем невольно помогла Ниниане.
Арман, камергер барона, промчался мимо нее, застегивая на ходу сюртук. Ниниану он не увидел. Похоже, в такой час никто не ожидал появления хозяина.
Ниниана вознесла к небу молитву, и на какое-то время ей показалось, что Господь услышал ее, так как голоса задержались у входа в холл. Приказы барона были краткими и конкретными, как всегда: ванна, еда, новая информация, полученная в его отсутствие, приглашение юному Норберту сыграть вечером в шахматы.
Ниниану бросало то в жар, то в холод. О Святая Дева Мария, такого испытания для нервов ей сегодня уже не выдержать. Нет, на сей раз Паулина должна придумать подходящую отговорку. Девушка охотно отгородилась бы от этого человека целым королевством. Впрочем, пока хватило бы закрытой двери или толстой стены.
На теле выступил и потек между лопаток холодный пот. Быть найденной грозило большими неприятностями. Ведь случившееся после полудня между ней и бароном могло привести к разоблачению и очень плохим последствиям.
Ниниана услышала приближающиеся энергичные шаги. Она плотнее запахнула накидку, стараясь полностью раствориться в тени, и от страха закрыла глаза. Однако, не достигнув угла, шаги вдруг замерли. Она услышала шорох материи и тихое позвякивание шпаги, задевшей пол при поклоне.
– Ах, Диана, как вы очаровательны, любовь моя. Вы хорошо провели день? Это одно из ваших новых платьев? Оно удивительно подчеркивает вашу красоту. Вы ожидали в саду наступления ночи?
Светская болтовня, которая, как было известно Ниниане, раздражала сестру. Сдержанный ответ подтвердил это:
– Я была в часовне на вечерней молитве… Завтра Благовещение.
Несмотря на опасность своего положения, Ниниана едва сдержала улыбку. Приобретя в последние часы некоторый опыт, она инстинктивно почувствовала, что барон на свои комплименты ожидал совсем иного ответа, не связанного с церковным календарем. Тем не менее он сделал вид, что с уважением относится к детской религиозности Дианы.
– Надеюсь, вы включите мое имя в свои молитвы, прекрасная моя невеста. Кстати, буду рад, если вы через час составите мне компанию за скромным столом. У нас было слишком мало времени для близкого знакомства.
Ниниана, будучи невольным свидетелем этой сцены, услышала поспешные извинения сестры. Несколько бессвязных, смущенных слов – и быстрый топот каблучков по мраморным плитам. Диана убежала.
На какой-то момент наступила тишина, затем послышалась возмущенная реплика барона:
– Проклятье, мне сегодня совершенно не везет с дамами, Арман!
После такого ироничного комментария Мариво повернулся на каблуках и удалился в противоположном направлении. За ним последовал камергер.
Постояв еще немного в своем убежище, Ниниана, с дрожью в коленках, решилась пойти дальше. На сей раз она без дальнейших задержек добралась до своих апартаментов.
– Я уверена, что Люсьен жив, Паулина! Вскоре мы узнаем о нем больше!
Так закончила Ниниана краткое описание происшедших событий. Для безопасности она вновь оделась Норбертом и наблюдала, как ее няня старалась счистить толстый слой уличной грязи с подола зеленого платья. Ниниане не было жаль окончательно испорченной одежды. Больше она все равно не собиралась ее надевать, чтобы не вспоминать поступков, о которых следовало забыть. Которых нельзя было совершать.
– Платье невозможно больше носить, – плаксиво сказала Диана.
О платье она переживала больше, чем о пропавшем без вести брате. Она уже надела ночную рубашку и прилежно расчесывала щеткой золотистые, вьющиеся, доходящие до бедер волосы.
Ниниана внезапно вспомнила, что и ее волосы были когда-то такими же длинными, тяжелыми, гладкими, шелковистыми, рыжевато-коричневыми. Волосы были лучшим украшением Нинианы де Камара, но она без сожаления пожертвовала ими. Странно было именно сегодня вспомнить об этой жертве. Она заставила себя пресечь дальнейшие мысли о волосах, понимая, к чему они могут привести.
– Подумаешь, платье, Диана! – возразила она, пожимая плечами. – Сохранить чистой одежду в городе можно, только сидя в карете. Неужели тебя не радует известие, что Люсьен избежал казни?
– Радует, но мы узнали об этом раньше тебя.
Диана положила щетку.
– Не может быть! Рассказывайте!
Ниниана подавила жалобный стон, когда резко вскочила на измученные длинной дорогой ноги. Она посмотрела на Паулину и, увидев ее подтверждающий кивок, снова села.
Паулина отложила работу и стала объяснять:
– Рассказывать почти нечего. В полдень нам доложили о лакее, который принес послание для мадемуазель де Камара. Я подумала, что записка от барона, но на посыльном была ливрея Орлеанского дома. Представь себе мое изумление, когда я в нем узнала виконта Люсьена собственной персоной.
Ниниана не поверила своим ушам.
– Люсьена? Брат пришел сюда? В униформе слуги? Как такое возможно? Ты не ошиблась?
– Клянусь святым Томасом, я же не могу ни с кем спутать человека, которому в детстве натягивала первые штанишки. За кого ты меня принимаешь? – возразила Паулина.
Ниниана наморщила лоб и постаралась рассуждать логично.
– Да, конечно. Но что ему понадобилось? Почему только сейчас решил сообщить о себе, что жив? Откуда узнал, где нас искать?
– Он оставил для тебя письмо.
Паулина порылась в рабочей корзинке и вытащила сложенный в несколько раз пергамент. Видимо, отвечать пи вопросы Нинианы она предоставила самому виконту. Но медлительность Паулины насторожила старшую сестру. Едва сохранив свою жизнь, Люсьен, похоже, решил сыграть роль главы семьи и дать сестрам указания. Она слишком хорошо знала брата и не питала иллюзий относительно его характера.
Не вскрывая послания, Ниниана продолжала уточнить:
– Где он теперь? Почему не дождался меня? Ты сказала ему, куда я пошла?
– Читай!
Паулина хотела поскорее узнать содержание письма. Ей стоило больших усилий не сломать печать до возвращения Нинианы. Но на некоторые поступки она не могла решиться, боясь вызвать вспышку гнева темпераментной молодой госпожи.
Ниниана развернула пергамент. Она увидела неровные угловатые буквы, начертанные Люсьеном, по-видимому, в большой спешке. Пробормотав банальные вступительные фразы, она стала громко читать следующие.
– …узнал, к своему большому неудовольствию, что вы нашли убежище именно у Мариво. Какая глупая, недальновидная идея! Когда состоялось это обручение? Я о нем понятия не имел! Король никогда не даст своего согласия, я тоже категорически против! Недопустимо, чтобы именно теперь говорили, что Камара породнились со сторонниками кардинала! Срочно уезжайте из города и без промедления возвращайтесь домой. Я подам о себе весть, как только позволят обстоятельства. В данный же момент для меня чрезвычайно важно, чтобы ничего не случилось, чтобы на нашу семью не обратили внимания…
– Успокойся, детка, умоляю тебя… Ты же знаешь своего брата…
Умиротворяющую просьбу Ниниана пропустила мимо ушей. Переполнявший ее гнев отразился в глазах. Она даже не заметила, как смяла пергамент.
Глубокий вздох вырвался из ее груди. Потом она взглянула из-под прищуренных век на комок бумаги и яростно швырнула его в камин. Взметнулись вверх искры, огонь охватил пергамент, свернувшийся как осенний лист и превратившийся вскоре в пепел.
– Проклятый, самонадеянный, узколобый воображала! Что он, черт побери, из себя корчит?
– Боже милостивый, прекратишь ты орать или нет?
Паулина неожиданно быстро, при своей полноте, вскочила на ноги, схватила девушку за плечи и затрясла ее изо всех сил.
– Я недавно сказала камергеру барона про твою сильную головную боль, уложившую тебя в постель, а ты начала орать как конюх. Твоя бедная мама, услышав, какие слова ты произнесла, упала бы от ужаса в обморок. Разве благородная дама может так себя вести?
Ниниана, слегка смутившись, признала:
– Нет. Но брат, у которого есть хоть полторы извилины в мозгу, не станет писать подобных писем. С этим ты должна согласиться. Полгода мы не знали, жив ли он. А теперь он не находит ничего лучшего, чем давать смехотворные распоряжения. Ни слова о своем местопребывании и о своих делах в Париже. Возвращаться домой! Ха-ха! – Она сдержанно фыркнула и продолжала потише: – Неужели мы должны возводить стены разрушенного замка собственными руками или тайно собирать зерно на конфискованных полях?
– Вероятно, он не знает, что произошло у нас дома… – попробовала защитить виконта Паулина.
Ниниана сухо заметила:
– Умением думать он никогда не отличался. Это доказывает его униформа лакея герцога Орлеанского, в которой он явился нас разыскивать. Наверное, я должна поблагодарить Бога, что он не спросил Ниниану де Камара. Я в самом деле хотела бы узнать, откуда у него сведения о нашем теперешнем местонахождении. Барон ведь обещал сохранить все в тайне.
– Нельзя скрыть то, что известно более чем двум слугам. В Париже это так же невозможно, как и в провинции, – объяснила старая няня.
Ниниана промолчала. После первоначальной вспышки гнева она постаралась более спокойно проанализировать последние события и сделала свои выводы. Наверняка должна существовать веская причина для того, чтобы гордый аристократ переоделся в лакея. Она задумчиво пробормотала:
– Даю голову на отсечение, что он замешан в новом заговоре престолонаследника. Гастон Орлеанский потерпел поражение, но остался наследником короны. Никто не рассчитывает на беременность королевы Анны после семнадцати лет бездетного брака. К тому же вдовствующая королева Мария Медичи не делала тайны из своего желания увидеть на троне Гастона, а не его старшего брата.
Диана, скучая, вздохнула и осмелилась вмешаться:
– Нас все это совсем не касается. Однако если Люсьен говорит, что мне не обязательно выходить замуж за барона, я и не стану. Ты же знаешь, как он мне противен. Так разглядывает меня, словно хочет проглотить!
Ниниана помассировала себе виски. Еще немного, и у нее действительно заболит голова, как заявила Паулина камергеру. Она так взглянула на красавицу сестру, что та немедленно замолчала.
– Дай мне, Боже, терпения! Ты что, хочешь вернуться в старый охотничий домик, где мы провели зиму, Диана? Голодать, мерзнуть и испытывать страх перед мародерствующими солдатами? Я лично не хочу!
– Но я…
– Что бы ни говорил наш сумасбродный братец, ты вступишь в брак, предназначенный тебе отцом, моя дорогая!
Строптивость Дианы иссякла. В отличие от сестры послушание относилось к основным чертам ее характера. Каждый раз она выбирала возможность наименьшего сопротивления. Однако сейчас она надулась и сердито удалилась в спальню, не пожелав спокойной ночи ни Ниниане, ни Паулине. На лице Нинианы появилась полувозмущенная, полупечальная гримаса.
– Если Люсьен появился здесь только для того, чтобы вбить в голову Диане всякие глупости, то было бы лучше, чтобы он подождал со своим визитом до свадьбы.
– Ты говоришь чепуху, – вскипела Паулина. – Забыла наши тревоги о нем? То, как сама рисковала сегодня ради него? Ты же любишь брата, несмотря на его желание командовать!
– Неужели из-за этого я должна закрывать глаза на его ошибки? Он думает только о себе, о своих планах. Подобно отцу, предпочитает приказывать и ждет от всех повиновения, – устало произнесла Ниниана в свою защиту.
– Но ведь это так, Ниниана. Он стал главой нашей семьи, и его слово является решающим и для тебя, пока ты не найдешь покровительства у супруга.
– Ха-ха, пусть тогда скажет это решающее слово мне лично. Могу поспорить, что он опять оказался в неприятном положении. Если ему угодно, пусть рискует своей жизнью, а жизнь Дианы и мою пусть побережет… На сегодня хватит. Я так измучена, что еле держусь на ногах.
Несмотря на справедливость последних слов, Ниниана не смогла заснуть сразу. Она ворочалась с боку на бок и прислушивалась к регулярным ударам колоколов, раздававшимся над ночным Парижем. Лежа в темноте на кровати, занавеси которой она раздвинула, чтобы ночная прохлада освежала ее, Ниниана вперила неподвижный взгляд в балдахин, защищавший ее сверху. Воспоминания прошедшего дня болезненно возникали в голове.
Какая идиотская случайность – появление Люсьена именно в тот день, в который она сама отправилась в логово льва, чтобы узнать о судьбе брата. Не совершила ли она ошибку? Не привлекла ли по глупости внимание кардинала к Люсьену в самый неподходящий момент? А если шпионы кардинала выяснят, что брат скрывается среди посыльных наследника трона? Самому Гастону Орлеанскому нечего бояться палача, он ведь брат короля. А что ожидает его приверженцев?
И какую роль исполняет в этой драме барон де Мариво? Изо всех сил сопротивлялась Ниниана проникновению в свою память его имени, но оно прорвалось туда вместе с его четким образом и со всеми непрошеными переживаниями, вызванными им.
Клеврет кардинала, бессовестный негодяй, не испытывающий никакой жалости к мятежникам, в жутком количестве приговоренным особой комиссией при кардинале к смертной казни. И в то же самое время, осуждая людей такого сорта, она вспомнила страстные поцелуи барона и сладкие ласки его рук. Он заставил ее осознать, что ей стала в тягость маска Норберта де Камара.
