Текст книги "Сквозь строй"

Автор книги: Маргарет Петерсон Хэддикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 19

– Повторяю еще раз, – кричал пилот. – Там ничего нет!

– А я вам говорю, – кричала Нелли, – что мы платим тонны денег за то, чтобы вы доставили нас туда, куда мы просим.

Пилот ткнул пальцем в голубой экран, увеличив изображение, чтобы они сами убедились в его правоте.

– Еще раз объясняю, – теряя терпение, говорил он. – Здесь, на карте, на пересечении пятьдесят третьего градуса северной широты и шести градусов западной долготы одна вода! Понимаете, там ничего нет! Негде даже посадить вертолет! Ни одного камня! Это воды Ирландии, но там нет даже маленького островка! Ни одной скалы!

– А мы спустимся на парашютах, – отвечала Нелли.

У пилота кончилось терпение.

– Да вы хоть знаете, что меня ждет, если я выброшу двух детей и подростка посреди Ирландского моря? В лучшем случае, я потеряю лицензию!

– Но я не подросток! – закричала Нелли. – Мне уже двадцать!

Спору, казалось, не будет конца, и Дэн с Эми безмолвно наблюдали за ними, набив за обе щеки вкуснейший из фастфудов, который они нашли в автомате на вертолетодроме. Дэн прикончил последнюю упаковку хрустящих чипсов с беконом.

– А если мы подкинем еще пару тысяч долларов? – великодушно предложил он.

Все присутствующие замолчали и молча посмотрели на Дэна.

«А что? – удивлялся Дэн. – Должен же тут кто-то быть спокойным и рассудительным?»

Правда, раньше он такого за собой не замечал. Но ничего.

И к тому же раньше и денег столько не было, чтобы вот так запросто давать взятки и делать что душе заблагорассудится.

– Отлично, – выпалил пилот. – Хорошо. Я выполню этот ваш сумасшедший рейс. Чтобы вы убедились. Но на воду посадки не будет. Прыжки с парашютом исключены. Вы даже не сможете открыть люк или окно без моего разрешения.

Полет проходил очень напряженно. Нелли уговорила Эми с Дэном немного поспать. Но только Дэн закрывал глаза, как перед ним вставала разъяренная толпа, жаждущая крови. Или его мучили кошмары о том, как кто-то гонится за ним, вооружившись вилами и факелами, или как гроб Шекспира поднимается из земли и начинает всюду его преследовать, или как откуда ни возьмись перед ним предстает Изабель Кабра и… и…

– Вот он! – завизжала Нелли.

Дэна от испуга подбросило вверх. Он часто-часто заморгал от яркого света – над морем был восход. А внизу среди играющих волн чернела маленькая точка.

– Видите? Что я вам говорила? Это остров! – кричала Нелли, торжествующе улыбаясь до ушей.

– Нет, нет, нет, нет!!! – забормотал пилот. – Это же… – Он посмотрел на приборы. Проверил что-то, снова уставился в экран навигатора. – Это невозможно! Ни на одной карте в мире этого острова не существует!

– Смотри, как это в духе Кэхиллов, – тихо сказала Эми, чтобы пилот ее не расслышал. – Они, наверное, все эти пятьсот лет подкупали картографов, чтобы они не обозначали этот остров на картах, и он остался в секрете от всего мира. Как ты думаешь, сколько кораблей потонуло, наткнувшись на него?

– Это как с Лестером, – тихо ответил Дэн.

Дэн смотрел на море и вдруг явственно представил этих несчастных, потерпевших кораблекрушение; вот они отчаянно тянут руки, пытаясь выплыть на берег – как Лестер в зыбучих песках Ямайки.

– Поэтому мы не имеем права на поражение, – прошептала Эми.

Она уже один раз говорила эти слова. В день, когда не стало Лестера. Они должны победить ради обыкновенных людей, которые пострадали и погибли по вине беспощадной и безоглядной борьбы Кэхиллов за мировое господство. Дэн, конечно, тоже так думал, но все-таки ему не хотелось быть просто обыкновенным человеком. Или быть кем-то намного интереснее, или быть богатым, или бросать деньги на ветер, только чтобы получить все, что хочешь.

Лучше об этом не думать. Так легче жить.

«И потом, – думал Дэн, – дело не в том, ради кого ты это делаешь – ради Лестера, Мадригалов, памяти о Грейс или их родителях. Главное, не допустить, чтобы власть оказалась в одних-единственных руках, например, в руках одного из кланов. Что бы там ни было, Эми с Дэном обязаны победить».

– Смотрите, там достаточно места для посадки! – не унималась Нелли.

Не говоря ни слова, пилот начал снижение над островом. У Дэна что-то сжалось в желудке. Ему невольно подумалось, что пилот специально пошел на такое резкое снижение, мог бы и помягче.

– Стой! – вдруг закричал Дэн. – Вон, смотрите! Мы должны сесть там!

Остров представлял собой широкую прибрежную полосу, покрытую галькой, которая переходила в поле, поросшее высокими густыми зарослями травы с высоченной, единственной на весь остров голой скалой, заканчивающейся небольшой площадкой на самой вершине. Глядя на этот огромный, суровый утес, создавалось впечатление, что он был не природного, а искусственного происхождения – настолько неуместно он смотрелся на этом маленьком плоском островке. Дэн не удивился бы, узнав, что это дело рук Кэхиллов, а не результат движения земной коры. Чем ближе они подлетали, тем более подтверждалась догадка Дэна. Вот они совсем близко, и тут, на вершине, они отчетливо разглядели тяжелую железную дверь и рядом – металлическую панель с кодовым замком.

– Садитесь на эту площадку рядом с железной дверью! – отдал Дэн приказ пилоту.

Пилот презрительно фыркнул.

– Ты хотя бы что-нибудь понимаешь в вертолетах? – спросил он. – Здесь нет места для винтов – они разобьются об стены, а мы все полетим в пропасть, где нас ждет верная смерть!

– Тогда мы спустимся по веревочной лестнице, как в крутых кинофильмах, – предложила Эми.

Дэн обалдел. Неужели это Эми предлагает?

– Люди тратят годы, чтобы научиться этому, без тренировки нельзя! Вас тут же затянет воздушным потоком, и вы попадете под винт, или вас просто сдует. А это тоже неминуемая смерть!

– Если мы прежде не разобьемся о скалу, – пробормотал Дэн. Ну и шутник этот пилот.

– Что на счет идеи с парашютами? – спросила Нелли.

– Вас снесет в море, – отрезал пилот. – И мне придется заниматься спасением на водах.

– С помощью веревочной лестницы, – сказал Дэн. – А потом нас снесет ветром, и мы разобьемся о скалы. И тоже умрем.

Эми строго покачала головой.

– Ну, пожалуйста, придумайте что-нибудь!

– Я сяду на берегу. И точка, – торжественно объявил пилот. – Это намного больше того, о чем мы договаривались с самого начала.

Пришлось сдаться и предоставить все воле пилота.

Вертолет сел. Дэн побежал через поле к скале. Травы были такими высокими, что доставали ему до плеч. Вдруг он споткнулся обо что-то острое.

– Ой! А-а-а!

Он отпрыгнул на полметра и, раздвинув траву, увидел высокий плоский камень, торчащий из земли.

Рядом Эми нашла в траве еще один такой же камень.

– Слышишь, Дэн? Это надгробия, – прошептала она. – Опять кладбище.

Лицо ее побледнело.

– О нет, о нет! – чуть не зарыдала она. – Что имел в виду Фиске, говоря, что это последний этап?

Дэн крутил головой во все стороны. Он больше ее не слышал. Он вдруг отчетливо увидел, что все поле было усыпано такими камнями.

«Смерть, – подумал он. – Повсюду на пути этой гонки смерть. Смерть родителей, бабушки, наших предков, ключи в гробах, ключи в могилах, в склепах…»

Он потряс головой, вытряхивая мысли о смерти.

– Возьми себя в руки, – твердо сказал он сестре. – Не делай вид, что ты первый раз в жизни на кладбище. Фиске сказал, что это последний этап, потому что здесь последний ключ. Мы победим.

Он дотронулся до шершавого камня. Тот был настолько древним, что надпись на нем была давно стерта ветром и травой. Но Дэн чувствовал ее на кончиках пальцев.

– Эми, смотри, тут дата. Кажется, тысяча четыреста тридцать второй или тысяча четыреста восемьдесят второй – что-то в этом роде, – сказал Дэн.

– В таком случае это первое кладбище Кэхиллов, – ответила Эми. Она отошла, не теряя из виду надгробия. Рядом был небольшой участок поля без камней. – Вон там стоял дом Гидеона и Оливии Кэхилл. Вокруг была изгородь. Я видела иллюстрации у дяди Алистера в Корее.

– Да, но их дом сгорел пятьсот лет назад, – сказал Дэн. – Значит, последний ключ спрятан где-то здесь, в траве?

– Нет, – ответила Эми. – Но я очень хорошо помню, что на всех иллюстрациях были нарисованы стрелки, устремленные вверх. Тогда я еще не понимала этого… Ты помнишь последние слова дяди Фиске? Он тогда сказал: «Выше голову!» То, как он это сказал, было подсказкой, Дэн!

Она подняла голову и посмотрела на вершину скалы. Та была высотой с небоскреб и загораживала солнце.

– Надо придумать, как дойти до той двери, – сказал Дэн.

Эми кивнула.

– Нужно вернуться и раздобыть альпинистское снаряжение, – сказала она и нахмурилась. – Или нормального пилота, который спустит нас на веревочной лестнице и не будет говорить, что мы все умрем!

– Нет, так мы никогда не доберемся до вершины, – сказал Дэн.

Эми смотрела на пустынное море вокруг острова.

– Почему? А вдруг у нас в запасе много времени? Ведь никто, кроме нас, не видел шекспировскую ленту.

Дэн покачал головой – но не потому, что не был согласен с ней. Он хотел закончить эту гонку сейчас или никогда. Он окинул взглядом вертолет, в котором Нелли продолжала о чем-то спорить с пилотом. Сколько его еще уговаривать, чтобы он согласился?

И в эту секунду послышался звук мотора.

Прищурившись, Дэн уставился вдаль. Море вокруг острова более не казалось пустынным. К ним приближался катер.

Эми стояла как вкопанная, не сводя с него глаз.

– Может быть, это обыкновенный рыбак? – спросила она. – И он не имеет никакого отношения ни к нам, ни к гонке, ни к острову, ни к ключам?

Дэн еще сильнее прищурился. Катер причаливал к берегу.

– Ага. И поэтому там Гамильтон Холт собственной персоной? – спросил Дэн. – Вон он – высунулся из окна и машет нам с радостной улыбкой.

Глава 20

Холты привезли альпинистское снаряжение. Они гурьбой вывалились из катера, нагруженные канатами, веревками, карабинами и даже ледорубами.

Эми была ошеломлена. Она не могла проронить ни звука, глядя, как те ловко и уверенно действуют.

– Но как? – Это все, что она могла произнести.

– Что как, Эми? – спросил Гамильтон, деловито проверяя узлы на веревках.

– Как вы так быстро догадались? У вас же ничего не было, кроме нитей? И как вы догадались привезти это?

– Эми, мы ни о чем не догадались, – сказал Гамильтон. – Мы просто ехали за вами.

– Мы взяли вас на крючок, Эми, – вмешалась Мэдисон, – подбросили к вам в машину прибор для слежки.

– А там уж ничего не стоило выяснить ваш маршрут на вертолетодроме, – поддержала ее Рейган.

«Нет! – хотела закричать Эми. – Нет, так нечестно! Это наш ключ!»

Но они сами так торопились, что оставили в Стратфорде слишком много следов и забыли проверить машину. И потом, им ни за что не удалось бы уговорить этого одержимого пилота скрыть маршрут.

Они были обречены с самого начала.

– А альпинистское снаряжение у нас в любом случае всегда с собой, – сказал Гамильтон. – Это же нормально. А у вас разве нет?

Он с минуту смотрел на вытянувшиеся лица Эми и Дэна и вдруг сообразил:

– Э-э-э… видимо, нет, – сказал он, поворачиваясь к разнообразным моткам веревки. – Тем хуже для вас.

– Как говорил Шекспир, – рядом возник Эйзенхауэр. Он на секунду запнулся, вспоминая, и вдруг радостно заулыбался: – «Будь готов!»

– Но это не Шекспир, – возмутился Дэн. – Это бойскауты!

– И герлскауты! – добавила Эми.

– Да? – не смутился Эйзенхауэр. – Ну и что? Что хорошего в том, что вы все знаете? Мы, Холты, оставим вас с носом. А сами будем там, наверху!

Он посмотрел наверх, словно перед ним была дорога в рай.

– Приз будет в наших руках, вот увидите! – продолжал он. – Холты не сдаются и вечно будут править миром!

Он с силой загнал топорик в скалу.

– А теперь, пойдите, посмейтесь над нами, – напоследок сказал он. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

«Ему все известно, – соображала Эми. – Ему известно, что это последний этап, последний шанс, которого… У нас больше нет».

– Подумаешь! – крикнул Дэн, глядя, как пятеро Холтов начали подъем. – Что с того, что вы лучше нас умеете лазать по горам? Вы думаете, что приз сидит там наверху и ждет, пока вы его не заберете? Там дверь с кодовым замком, ясно вам? Спорю, это еще один математический ребус! Спорю, вам придется лезть обратно и умолять меня помочь!

Но его никто не слушал.

* * *

«Это самый важный день в моей жизни», – думал Эйзенхауэр Холт.

Он болтался в воздухе на высоте в несколько тысяч футов над землей, подставляя лицо свежему морскому ветру. Рядом была вся его семья – жена и дети. Адреналин, восхождение и дружная семья – что еще нужно для счастья? По большому счету ничего. Достаточно одной такой прогулки – и день, считай, удался!

Но это была не простая прогулка. Это была лучшая прогулка в его жизни! Вчера они пережили ужасный день, но зато узнали много полезного и получили ценные сведения. А там, наверху, его ждет окончательная победа. Они получат невиданный в истории человечества приз. Такого еще земля не знала.

Честно говоря, он так и не понял, что именно это за приз. Но он предполагал, что это что-то ни с чем не сравнимое и важное. Этот приз перевесит все его прежние неудачи – и когда его выгнали из военной академии в Вест-Пойнте, и когда его выгнали с работы, где он служил охранником и случайно выстрелил в самого себя из электрошокового пистолета. А главное, теперь никто не посмеет над ним смеяться – ни Томасы, ни другие кланы.

И прав был величайший тренер по футболу Винс Ломбарди: «Дело не в том, что ты упал – дело в том, что ты встал». И почему в этой гонке нет ни одной загадки про Винса Ломбарди? Жаль, а ведь он, Эйзенхауэр, мог бы процитировать все его знаменитые изречения наизусть. «Победа – это не все; победа – это самое главное», «Говорят, победа – это не все, но зачем тогда счет?» и…

– Пап, – тихо позвал его Гамильтон, – у нас гости.

Эйзенхауэр уперся ногой в едва заметный выступ в скале и повернулся к морю. От неожиданности он чуть не выпустил трос: рядом с прибрежной полосой показалась яхта, и к берегу причалил сам Йона Уизард. Над морем летел маленький спортивный самолет. Из него выпрыгнули и раскрыли парашюты Иан и Натали Кабра. А из моря вынырнул какой-то странный объект, видимо, субмарина. Она подплыла к берегу, и из люка высунулась голова Алистера Оу.

Итак, команды-участницы в сборе!

– Значит, не мы одни следили за ними, – пробормотал Гамильтон.

– Мы с девочками спускаемся и отрезаем путь противнику, – решительно вызвалась Мэри-Тодд. – Эйзенхауэр, пончик мой, иди с Гамильтошей вперед, победа за нами!

Эйзенхауэр любовно проводил взглядом свою драгоценную половину и славных дочурок, нежно глядя им вслед.

– Учись, сынок, – обратился он к Гамильтону. – Вот что значит команда. Мать поняла, что надо делать, и сделала это. Это и есть команда. А в этой семье семья – это команда. В смысле, команда – это семья, в смысле…

– Я понял, пап, – скромно ответил Гамильтон, выручая отца, который немного запутался в словах.

Гамильтон с минуту молчал. Будь на его месте другой ребенок – не Холт, – Эйзенхауэр решил бы, что парню не хватает решимости одолеть голую отвесную скалу, где один неверный шаг – и ты летишь навстречу смерти, где между тобой и смертью всего лишь трос и пара карабинов. Но для Гамильтона забраться на какую-то там старую гору было раз плюнуть.

– Давай, не спи! – рявкнул Эйзенхауэр.

А как иначе разговаривать с этими зеваками?

Но Гамильтон не торопился. Он подождал еще секунду и, повиснув на рукояти топорика, глубоко-преглубоко вздохнул.

– Пап, а ты помнишь, как мы с тобой играли, когда я был маленьким? – вдруг сказал он. – Помнишь, что про нас говорили другие мамы и папы?

– В смысле, «Холт, твой парень лучший из всех ребят в команде»? – спросил Эйзенхауэр.

Хотя на самом деле он постоянно слышал другое: «Холт, скажи своему шалопаю, чтобы не трогал моего ребенка!» или «Холт, ты всю жизнь будешь платить за лечение моего сына!». Но Эйзенхауэр знал, что они на самом деле хотят этим сказать.

– Нет, я о другом, – сказал Гамильтон. – Кажется… «Дело не в том, выиграешь ты или проиграешь, а в том, как ты играешь!»

– У-у-у-у-у! – ответил Эйзенхауэр. – Ты имеешь в виду, что говорили родители неудачников? Чтобы они думали, что проигрывать – это нормально? А как же еще нам быть? Как победителям сделать так, чтобы с ними не боялись соревноваться?

– Да? А что, если в этом есть другой смысл? – продолжал Гамильтон. – Например, что победа не считается, если она нечестная.

Это был удар, и Эйзенхауэр только чудом остался висеть на голой стене.

«Неужели… Неужели мой собственный сын считает меня нечестным?»

Это был худший день в его жизни.

– Et tu, Гамильтон?

– Пап? – не веря своим ушам, произнес Гамильтон. – Ты что, знаешь Шекспира?

«Видимо, знаю», – подумал Эйзенхауэр. Он даже испытывал гордость от того, что он немного знает Шекспира, пусть всего пару слогов. Но о какой гордости может идти речь, если его собственному сыну за него стыдно?

Этого не стоил ни один, даже самый главный приз в мире, в том числе и гонка за ключами. Он все делал только ради детей – ради Гамильтона и девочек. И победа ему нужна только ради них.

Наконец дар речи снова вернулся к нему.

– Ты… ты хочешь сказать, что мы нечестно ведем борьбу и не заслужили приза?

– Но ведь это Эми с Дэном узнали, где находится ключ. Да и вообще, ты всегда думал, что это я нахожу ключи, а на самом деле это в основном Эми с Дэном, просто они делились со мной. Мы не заслужили победу. Это их приз.

Эйзенхауэр ощутил под собой глубочайшую пропасть, почувствовал сильнейший ледяной ветер и вдруг понял, что жизнь его висит на волоске. По правде говоря, так оно и было, и Эйзенхауэр на самом деле висел над пропастью. Но только до этого он даже не замечал ни головокружительной высоты, ни зверского холода, ни грозящей опасности. Теперь же пропасть под ним становилась все глубже, а ветер холоднее.

Но вдруг он понял, что сын его путает разные вещи. И ему надо просто помочь сделать работу над ошибками.

– Хэм, Хэм, Хэм, ты думаешь, это игра? Понимаю, я часто так же отношусь к жизни. Но гонка за ключами – это не игра. В игре есть правила. А в гонке за ключами их нет. Нельзя быть нечестным в том, где честность отсутствует как понятие. В том, что называется игрой без правил.

– А правила жизни? – спросил его сын. – Те, которые делают тебя честным человеком?

Эйзенхауэр молча уставился на своего ребенка.

Он раньше слышал от других родителей, что они не понимают своих детей. Но сам он впервые столкнулся с этой проблемой.

– Я не говорю, что мы должны играть с Эми и Дэном в поддавки и подарить им победу, – продолжал Гамильтон. Он переставил ноги на скале. – Я просто хочу сказать, что мы должны… делиться.

– В смысле… ничья? Мой собственный сын хочет сыграть вничью? – неверяще проговорил Эйзенхауэр. – Невероятно!

– Не совсем так. Это как… в бейсболе, когда в команду каждый год приглашают новых игроков. Или покупают их? – Он уже окончательно застыл на месте, перестав карабкаться на гору, и теперь просто болтался на веревке. – Вот представь себе, что мы набрали новеньких – Эми с Дэном.

– Но наша команда – это только наша семья, – парировал Эйзенхауэр. – И мы не покупаем! И не набираем!

– Но это возможно, если мы захотим. – Гамильтон пристально посмотрел отцу в глаза. – Эми с Дэном – это тоже наша семья.

– Нет, – твердо сказал отец. – Нет. Ты ошибаешься. Они не Холты! Я – капитан команды! Я – твой отец! Здесь я набираю команду, а если не захочу, то не возьму! Все!

Это было ужасно. Его сын говорил с ним так же, как те люди вчера. Они заманили его в эту темную комнату, пообещав ему новые ключи и дополнительную помощь при условии, что он пойдет на сотрудничество. Эти люди фактически похитили его, как заложника. Они стали с ним говорить о том, сколько всего ключей, о тех, кто собрал больше всего ключей, и что никто не собрал достаточно, чтобы одному стать чемпионом.

Эйзенхауэр сразу понял, к чему они клонят – гонка подходит к концу, и они видят, что Холты идут впереди всех и вот-вот станут победителями.

Непонятно только, почему они его потом отпустили. И даже пальцем не тронули и не убили. А только сказали: «Мы будем следить за вами». Это угроза?

– Подумай, пап, – сказал Гамильтон.

Это жестоко. Жестоко так говорить отцу после того матча с «Манчестер Юнайтед».

– Если мы не объединимся с Эми и Дэном, – продолжал сын, – мы можем проиграть. Что будет, если все остальные команды объединятся против нас? Ты же не видел, как они себя вели вчера в церкви. Они даже ни о чем не спорили и не соревновались! До вчерашнего вечера, конечно.

– Они просто притворяются, – сказал отец.

Притворяются…

Неплохая идея. Нет, это просто великолепная идея!

Особенно если за ними действительно следят.

* * *

Мэдисон подняла голову и посмотрела на отвесную стену.

– Мам! – закричала она. – А почему папа с Гамильтоном возвращаются? Неужели они нашли ключ на полпути?

* * *

«Гамильтон потом все поймет». Эйзенхауэр поймал себя на том, что он так глубоко задумался, что даже забыл, куда движется – вверх или вниз. Он остановился, вспомнил, что они возвращаются, и продолжил спуск.

«Когда мы станем победителями, он поймет, почему Эми с Дэном не могут быть в команде. Он будет гордиться мной и тем, как ловко я их всех облапошил.

И даже его самого».