Текст книги "Личная (не)приятность темного магистра (СИ)"

Автор книги: Мара Вересень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

29

В Академии Аркоириса, как в самом старом магическом учебном заведении, было полно тайн и тайных мест, куда не всякий попадет, и тех, куда попадать не следовало, тоже было достаточно. Но самым загадочным по праву считался кабинет ректора.

Доподлинно известно было, что расположена тайная комната где-то в центральном корпусе, большую часть которого занимали ректорат, кабинеты различных служб администрации Академии и кафедры общих дисциплин. Также там находились большие аудитории, в которых читались лекции по предметам, входящим в программу всех факультетов, проводились межфакультетские семинары и разного рода собрания.

Попасть в кабинет ректора Келума Асмарда можно было только по личному приглашению, независимо от занимаемой должности. Так что будь ты адепт, служащий, преподаватель или даже декан, можешь хоть день по коридорам бродить – кабинета не найдешь.

Чаще всего собрания руководителей факультетов происходили по плану, и в обозначенный день на столе в кабинете деканов появлялись темные карточки с радужно сияющим гербом с указанием времени собрания.

У деканов и преподавателей, конечно же, было побольше возможностей увидеться с руководителем. Мало ли что произойдет. А вот всем прочим приходилось довольствоваться письмом в общий ящик для прошений.

Корреспонденция из долгого ящика и явилась одной из причин приглашения и касалась непосредственно темного факультета. Но Инис Витравен, исполняющий обязанности декана в первой половине дня и получивший вызов Асмарда, узнал об этом только когда вошел.

– Лерд Асмард, – кивнул куратор второго курса, – добрый день. Что за переполох? Мне пришлось перенести занятия.

– Добрый? – с сомнением произнес ректор. – Как посмотреть. Это, позвольте спросить, что?

На широком дубовом столе Асмарда стопочками высились аккуратные, совершенно одинаковые конверты. Куратор смекнул, о чем речь, но подошел. Так и есть. Все конверты были подписаны одной рукой, и Витравен точно знал, чьей именно.

– Я так понимаю, просьба о встрече по поводу перевода с факультета темной магии обратно на ясновидение и прорицательство от адептки второго курса лерды Айдин, – с удовольствием ответил некромант.

– Ежедневно, без перерыва на выходной.

– Она настойчивая, даже упрямая.

– Почему бы вам не объяснить своей ученице, Витравен, почему…

– Поверьте, Асмард, она знает, была предупреждена, но решила воспользоваться правом перевода и даже добилась положительной резолюции Мортравена, – нахально перебил ректора темный и наконец сподобился обратить внимание на других присутствующих.

Среди ярких подушек с орнаментом на диване сидели декан факультета привязанности и страсти демонесса Фаст, декан факультета бытовой магии фейри Мидори и устроившийся между привлекательных, но довольно жестких по характеру блондинок декан боевиков Максхер. Руки Серебряного Волка лежали поверх невысокой спинки так, словно он собирался приобнять обеих дам.

Декана прорицателей Плеста, сидящего в кресле в углу совершенно неподвижно и потому не сразу замеченного, выдал ворон.

Неприязнь к обладателям третьего глаза распространялась на всех, а не только на рыжих адепток, лишающих равновесия одним своим присутствием. В особенности теперь, после случая в кабинете.

Плест смотрел глубже прочих. Сам и глазами фамильяра. Витравена злило, что кто-то посторонний способен знать о нем больше, чем он сам. Пусть бы почаще вспоминали о принципе невмешательства, но они вмешивались уже тем, что открывали рот.

Ожидание неизбежного – худшее, что существует в мире, и даже самая могущественная магия не в силах избавить от этого беспрестанного давления.

А рыжая могла. Дергала за нервы, и он забывал.

Погибель или спасение?

Прорицатель прикрыл глаза, словно сказал «да». Первое или второе?

Янис собирался отвести к нему девчонку, чтобы узнать подробности увиденного ею ритуала, но они, к счастью, не договорились. Инис рассчитывал, что там, в коридоре, Айдин расскажет как раз об этом видении, поскольку Янис не желал откровенничать, но увы.

Витравен быстро прошел к дивану и сел. Сдержанно улыбнулся деканшам, оценил позу боевика и не сдержался:

– Максхер, как всегда выбрали местечко потеплее и поближе к дамам.

– Кто бы говорил, – развязно отозвался оборотень. – Шепчутся, вы завели себе рыжую любимицу. Вы же вроде не любите рыжих? Или это про Мортравена болтали? У вас там, на темной стороне, рыжие не водятся, кажется, выходит, она у вас одна на двоих? Любопытно, прямо захотелось с ней познакомиться.

– Еще волков у меня на факультете не хватало.

– На факультете Мортравена, – поправил Максхер. – Асмард, почему уже в который раз сюда, вместо Яна, является этот грубиян и всем хамит?

– Значит, так было нужно, – спокойно отметил ректор. – А ваши беспорядочные связи, Максхер, и правда выходят далеко за рамки дозволенного, и если вы вдруг забыли, административного взыскания за недостойное преподавателя Академии поведение никто не отменял. Так что настоятельно советую поумерить аппетит. Особенно в отношении студенток. Первая же жалоба, и вы лишитесь должности.

– Ко мне еще есть вопросы, Асмард? Или меня только из-за писем сюда вызвали? – уточнил темный.

Хоть от Плеста его и закрывали обе лерды и оборотень, некромант все равно чувствовал на себе взгляд прорицателя.

– Не только к вам, Витравен, надеялся, что явятся все, чтобы не повторять по два раза. Но раз так… Декан Плест, что там у вас приключилось с магистром Горсом? Может, имеет смысл поискать ему замену, пока все не разрешится?

– Не стоит. Все и так разрешится, – ответил ясновидец.

– А что с ним, действительно? – полюбопытствовал Витравен. – Расспрашивал меня о жнецах. Его там случайно не прокляли? Он же такой тактичный и воспитанный, что будет молчать до последнего.

– Не всем же быть такой язвой, как вы, – заметила лерда Фаст, очаровательно улыбаясь, и в то же время так глянула на Максхера, что тот мигом убрал руку от золотистых волос демоницы. И со спинки дивана тоже убрал. Мало ли, шепнет тайком пару слов, и всё, прощай нетленная слава героя-любовника.

– Плест? – напомнил о вопросе ректор.

– Мы сами разберемся, это внутреннее дело факультета.

– Витравен, что за склока со стихийниками на полигоне?

– Недоразумение. Больше шума, чем последствий. Уже всё разрешилось.

– С Айдин тоже решите. Без разницы, кто именно, вы или Мортравен, хоть оба сразу…

– Кр-р-ра-а-а, – раззявился с полки ворон и стремительно пронесся над головами сидящих.

Инису стоило некоторых усилий остаться на месте и не дернуться, а вот другие пригнулись. Плест смотрел из своего угла и улыбался. Глазами. Ворон устроился в широкой раме с портретом основателя Академии Глада Мортравена и тоже смотрел.

– Впрочем, – тут же продолжил прерванный птицей ректор, – я сам, раз уж она у вас такая настойчивая. Причина собрания – внутренняя дисциплина на факультетах и инспекция. Сейчас инспектируют стихийный из-за пропажи артефакта и случая массового отравления, и не факт, что следующим объектом проверки не станет один из ваших факультетов, так что наведите порядок. А то что ни вечер, так дежурный по территории кого-нибудь находит в непредназначенных для посещения местах в темное время суток. Адепты творят, что хотят, бездумно пользуясь портальной магией и нарушая все мыслимые правила приличия, появляясь в общественном месте голышом.

– Не голышом, лерд Асмард, – заметила внимательная к мелочам, как и полагается бытовику, лерда Мидори, – на этом симпатичном молодом человеке было нижнее белье и шляпа.

– Вы разглядели лицо? – лукаво улыбнулась декан Фаст.

– Разве я сказала о лице, Агния? Я говорила обо всем. Не думала, что на темном факультете среди адептов есть такие… взрослые.

– Коллеги, – одернул ректор, – давайте не будем превращать собрание в посиделки с обсуждением личных предпочтений.

– Для полноценных посиделок у нас тут некомплект, – сказал Максхер, – не хватает стр-р-рашного дракона Бальмора и Халда с его придурковатой птицей.

Дверь тут же открылась, и названные оборотнем мужчины вошли один за другим. Причем, судя по картинке за ними, из разных коридоров.

– Ну вот, наслаждайтесь, Максхер, – сказал Витравен, поздоровавшись с вошедшими, – а я пойду, у меня занятия. Если перенесу еще раз, адептам придется возвращаться к себе на рассвете. Асмард, я ведь вам больше не нужен?

Ректор задержал взгляд своих светлых глаз на темном маге, подумал и кивнул, с намеком пощелкав пальцем по одной из стопок писем.

– Лерд Витравен, – окликнул некроманта Плест, тоже поднимаясь и продвигаясь к выходу. – Ян просил меня об услуге. Не будете ли любезны передать вашему… декану, что во встрече нет надобности. Все ответы у вас перед глазами.

– У нас?

– Это фраза, которую нужно передать, – сказал прорицатель. – Но учитывая, сколько у вас и Яна общего, вас это тоже касается.

– Общего? Ах-ха, – рассмеялся услышавший обрывок фразы оборотень и будто случайно оперся о бедро декана Мидори. – Общее – это рыжая адептка?

У Витравена дернулся глаз. Кажется, теперь его искренне бесят не только прорицатели, но и оборотни. Один конкретный оборотень.

– Я думал, здесь что-то срочное, а они адепток обсуждают, – заворчал Вирон Халд, устраиваясь там, где прежде сидел Инис.

– Я передам, – сказал некромант Плесту и поторопился выйти.

Магическая дверь, словно почувствовав настроение, открылась не в коридор, а сразу наружу, с обратной стороны здания центрального корпуса, прямо напротив входа в библиотеку. И первой, кого увидел Витравен, была выходящая оттуда рыжая Адамина Айдин.

30

Сквозь плотно закрытые шторы в кабинет не просачивалось ни лучика света. Пламя свечей дрогнуло, расплескалось, с фитилей заструился серебристый дым, заполняя центр комнаты. Две фигуры, окутанные дымом, одна напротив другой, одинаковые, как отражения, замерли. Потянулись друг к другу руками, и в момент касания одна распалась, а вторая сделалась плотнее. Повела плечами, шагнула, разрывая дымные ленты. Снова вспыхнуло пламя на фитилях. Декан факультета темной магии Янис Мортравен сел за стол.

Он не торопился раздвигать тяжелые шторы густого фиолетового цвета. Позже, когда солнце сядет и можно будет полюбоваться на дрожащее над верхушками деревьев пламя заката, представляя, что солнце не садится, а встает. Как в то утро, когда…

Ян…

Ее шепот-стон как наяву отозвался в голове, в теле, в сердце… Наверное, тоже. Иначе откуда чувство, так похожее на ревность, оттого что времени, пока она вздрагивала в его руках, только в его руках, оказалось ничтожно мало.

Миг перемены растянулся, словно девушка была мостом. Она и была. Медиум-призывающий, провидица-интуит с темным даром. Значит, не ошибся.

Чувствовал, что она не уверена, ошеломлена произошедшим, стесняется себя и своих желаний, но тем дороже было ее доверие, и Ян… увлекся. Ощущение гладкой кожи под ладонями, срывающиеся с губ стоны и эти губы, мягкие, податливые…

Другому она доверилась также, оперлась на грудь, склонила головку на плечо, открываясь для поцелуев и ласк, более откровенных, чем те, с которых начал он сам…

А потом пришло время, и остался только другой.

Руки сами собой сжались в кулаки.

Это всё равно что к самому себе ревновать. Сумасшествие…

Ян не был аскетом и не отказывал себе в удовольствиях общения с противоположным полом. Но временные подруги не задевали сердца так, как это сделала рыжая девчонка. Чем? Сложно сказать. Возможно, память о прошлом сыграла роль, дернув давнее, давно отгоревшее и отболевшее чувство.

Страсть, влюбленность, любовь… Общие интересы, амбиции, увлечения… Помолвка, планы, опасный и увлекательный эксперимент… И неудача.

Такого результата никто не ждал, и что с этим делать, Ян догадался далеко не сразу. Сразу был шок. Отчуждение. Попытка всё исправить. Неудача. Отчаяние.

Снова поиски, подготовка, новая встреча, новая попытка. Яну казалось, что он нащупал нужный путь и… Бессмысленно. Так она сказала. А ещё – смирись.

Эта встреча была последней. Она, уже зная, что уйдет, пыталась утешить, а он, понимая, что она уйдет, сделал вид, что поверил. Принял утешения, наслаждаясь последними, и оттого необычайно яркими, минутами близости. Потом сказал, что догадался о причинах внезапного порыва после всего. Она тоже много чего сказала. Ему и другому, потому что наступил рассвет. Другому досталось больше.

Не то прокляла, не то предсказала. Ему, Яну, – спасение, другому – погибель.

Медиум-призывающий, провидица-интуит с темным даром. Рыжая, как огонь. Красивая, злая, талантливая, умная, желанная.

Разрыв. Помолвки и вообще всяких отношений. Почти предательство, если разобраться. Она винила его в сомнениях в момент ритуала, он ее – в честном и понятном, в общем-то, желании держаться от него такого подальше.

– Одного тебя мне было достаточно. Двое – это перебор.

Хлопнула дверь, эхо раскатилось по холлу вмиг опустевшего фамильного гнезда Мортравенов. Будто сердца лишился, а значит, теперь придется…

Выспренная фраза «собирать себя по кускам», пришедшая в тот момент в голову, вызвала смех. И он посмеялся. Потом успокоился. И принял предложение давнего друга отца Келума Асмарда возглавить факультет темной магии в Академии, в которой когда-то учился сам.

– Рад, что вы согласились, Ян. Теперь всё как положено. Это не дело, когда в Академии, основанной Мортравеном, нет ни одного Мортравена, – скупо улыбнулся ректор.

Асмарду пришлось рассказать. Он еще и пошутил, что получил двух преподавателей вместо одного. Позволил искать способ избавиться от… неприятности, однако предостерег по поводу экспериментов. Не то чтобы запретил, адепты даже на первом курсе уже в том возрасте, когда законодательно могут сами принимать решения, но для участия в возможном ритуале требовалось однозначное согласие с полным осознанием последствий.

Здесь и был скрыт камень преткновения. Ян не мог открыть посреднику его роль. Если медиум будет знать, что произойдет, не произойдет ничего.

Основа любого ритуала единения – доверие. В случае с Яном доверие должно быть безусловным.

Хотел бы он отмотать назад эти десять лет до момента, когда ответил согласием на эксперимент? Да. И несомненно отказался бы. Почему согласился тогда? Молодость, амбиции, а также страсть, влюбленность и прочее. Стать сильнее, могущественнее, снискать славу… Какая чушь.

Это не равноценно нескольким минутам всеобъемлющей власти над тонким девичьим телом, трогательной нежности и твоего имени, срывающегося с податливых мягких губ.

Миг абсолютного доверия – вот что важно.

Еще более важно, чтобы Адамина доверилась не только ему, но и другому . А доверится ли ей другой – неизвестно.

С каждым прожитым годом часть личности, именующая себя Инисом Витравеном, становилась всё более самостоятельной. Он неохотно делится событиями дня, предпочитая сухие заметки в ежедневнике, касающиеся, в основном, работы, оставляя эмоции себе. Тоже понятно. Ему нравится жить. А кому бы не понравилось? И он не хочет снова становиться частью. Это нежелание тоже влияет на результат.

Последняя попытка была интеграцией призыва. По факту, Ян призывал сам себя. Девочка-медиум видела сон, а потому верила без оглядки. Как знать, не ворвись в ритуальный зал Асмард с Максхером и другими, возможно, он уже привыкал бы к себе прежнему заново, а не делил сознание на Яниса и Иниса по двенадцать часов в сутки.

Где же решение?

Только ли в доверии? Или желание стать одним целым должно происходить от тела и духа всех участников ритуала? Примерно так, как нечаянно, в результате глупой шутки вышло тем утром? Рассвет после ночи Взгляда Ясности…

И Плест сказал: «Все ответы перед глазами».

Ян встал и прошел к окну, распахнул шторы, впуская в кабинет мягкий свет осеннего солнца. Внизу, по дорожке, гневно прижимая к себе сумку с оборвавшимся ремнем и вколачивая каблуки ботиночек так, что только искры не летели, шествовала сердитая адептка Айдин. Увеличить ей вечерних занятий? Индивидуальных? Она ведь отстает. Немного.

31

Раньше я не совсем понимала, что значит смешанные чувства. В полной мере осознать и прочувствовать я сумела, оказавшись на факультете темной магии. Жалкое зрелище. Триш даже не рыдала. Просто смотрела с сочувствием и таскалась тайком меня провожать, если я забывала проверить карманы на наличие в них призрачных платков. А я забывала, и частенько, потому что владели мною эти самые смешанные чувства.

К примеру. Новость о скорой встрече с ректором Академии, которой я так упорно и методично добивалась, мне сообщил человек, при виде которого мне хотелось провалиться сквозь землю, или чтобы он подошел поближе, а дальше начинался полный беспредел.

Что показательно, после самой встречи, впечатлившей меня как самим этим фактом, так и результатом – отрицательным, как мне и предвещали, – первый, кого я встретила, был куратор Витравен. Одна из причин моего состояния. Да-да, именно в тот момент, когда у меня глаза были на мокром месте и больше всего хотелось утешений.

Слез избежать не удалось, но это были слезы бешенства.

– Я же говорил, – сказала эта язва и так прошлась взглядом от макушки до щиколоток, что я воспылала жаждой убийства. Разорвать в клочки, как минимум.

Увы, пострадала только моя сумка для тетрадей и самолюбие. Явившаяся сквозь зеленую изгородь призрачная дама смотрела с уважением. Она вообще уважала слезы в любых количествах, но слезы бешенства, как она сказала, – это высший пилотаж. Даже платочек протянула.

Занятия превратились в эмоциональную пытку. Невыносимую. Невыносимо чувственную пытку. Смотреть без возможности прикоснуться. На одного, затем на другого. Меня одинаково тянуло к обоим.

Я с трудом могла сосредоточиться. Всё, что писала, просто перечитывала потом заново. Причем с ощущением, что это писал кто-то другой, потому что я не помнила и половины.

Я искала пути максимально сократить личные контакты с магистрами. До дыр зачитала Устав. Так часто там была, что служащие начали делать ставки, пойду ли я заниматься наверх, в отдел факультета «смертников», или застыну гаргульей над тумбой с Уставом Академии. Но если с утренними дополнительными занятиями что-то можно было поделать, с основными, начинающимися во второй половине дня – ничего.

Я подала заявку на сдачу экстерном зачетов за первый семестр первого курса по дисциплинам «Основы нежизни» и «Теория призыва», которые вел куратор Витравен. Надо было видеть его улыбку, когда он это подписывал. На мое счастье в приемной кабинета присутствовала лерда Шмель, и он лишь дежурно прошелся по моим «уникальным данным успевать за двоих». Лерда подтекста не знала, конечно же, но зато избавила меня от необходимости остаться с Витравеном наедине.

Меня трясло, когда я вышла. Зеркало отразило бледное лицо, горящие уши и лихорадочно блестящие глаза. Нужно было пойти поесть что-нибудь, но мысль о еде вызывала тошноту. Всё равно пошла.

Попросила на раздаче сложить обед в пакет. Обычно ворчащая работница столовой даже не возражала. И вместе с пакетом подала дополнительную бутылочку с напитком.

Я спряталась под деревом, где мы болтали с Киром, и заставила себя поесть. Чтобы проглотить кусок, приходилось запивать, так что второй напиток пригодился. Он был бодрящий. Что тоже оказалось кстати. Хороша бы я была, зевающая на практике по призыву?

Дисциплина называлась «Подчинение сути и сущностей», вел ее лерд Мортравен, и занятия всегда ставили последними. На собственном резерве я держалась максимум до девяти. А практика в десять. Решила оставить часть напитка про запас.

Спала я плохо. Едва закрывала глаза, начинались вариации происшествия в кабинете с той лишь разницей, что никакого ощущения единства не было, меня словно на части растаскивало. Я открывала глаза, вставала и садилась заниматься.

Хорошо, что зачеты по курсам Витравена будет принимать комиссия преподавателей, а не только он. Причем он даже вопросов задавать не сможет, только присутствовать будет. Переживу.

Теперь бы пережить занятие у декана. Всё остальное по сравнению с этим было сущей ерундой. Даже анатомия и технология зомбирования. Их часто ставили друг за дружкой, особенно когда темы пересекались.

Первое – зомбирование. Там будет Эвил. Снова будет шутить. Придется улыбаться и придумывать шутки в ответ. Определенно, это меня отвлечет. И настроение поднимет.

Со мной по-прежнему мало кто общался. Главзмеи после вечеринки получили вагон и тележку взысканий и не горели желанием общаться. Держали нейтралитет. Эвил взялся за учебники и часто пропускал завтрак, потому что досыпал.

Мне делалось всё тоскливее. Хорошо, что с Триш можно было поболтать. Она взялась предлагать мне наряды для осеннего бала. Добыла где-то столетний каталог, тыкала полупрозрачными пальцами в ветхие страницы и уверяла, что мода всегда циклична и что вот эти модели снова актуальны.

Почувствовав, что могу опоздать, встала и пошла к учебному корпусу, оставив пустой пакет от еды в одной из урн.

Эвил встречал на ступеньках, и всё его приятное лицо выражало озабоченное тревожное беспокойство. Я в последнее время стала необычайно чувствительна к эмоциям других. Даже к эмоциям отдельно от людей. Бывает, прошел человек, чувствовал что-то очень ярко, и от него остается эмоциональный фантом.

Бесы тоже оставляют такие фантомы. Так что, когда у меня по пути возникло ощущение, схожее с пред-контактом с бесплотной сущностью, я даже оглядываться не стала. Нервно оглядывающийся назад адепт-«смертник» – это нехорошо. Сущность была раздраженная, я отзеркалила и тоже начала злиться. Эвил своим заботливым беспокойством помог избавиться от случайно наведенного раздражения. А потом вдруг…

– Добрый день, куратор Витравен.

Неожиданно. Это он за мной шел? С ним я сегодня виделась. Здороваться еще раз не обязательно. И смотреть тоже. Пусть бежит в свою нору.

– Почему его вечером никогда нет? – спросила я у Тернела.

– А они с деканом как птички-разлучники, – хохотнул Эвил. – Вьют гнездо, а птенцов выхаживают по очереди: один днем, другой ночью.

Нелепое сравнение вдруг перестало быть нелепым. А ведь действительно. Единственный раз, когда я видела… почти видела рядом, было в ту ночь перед рассветом.

– Должен тебе сказать, зрелище было то еще.

– Какое зрелище? – вздрогнула я. Учитывая, о чем я сейчас думала, реакция была вполне адекватной.

– Ты на дорожке с недовольной миной, а следом за тобой, отставая на шаг, – темный магистр Витравен с такой же недовольной миной. Причем взгляд такой…

– Какой?

– Ему очень хотелось тебя наказать, Адаминочка, – похабно заулыбался Эвил и даже бровью подергал.

– Если продолжим тут торчать, профессор Шурп нас обоих накажет.

Я поднялась на разделяющую меня и Тернела ступеньку, и голова закружилась. Парень поддержал.

– Ну и руки, Айдин. Тебя будто только из холодильной выпустили. Ты вообще ешь? Спишь?

– Только что ела.

– Слушай, малая, так нельзя. Я слышал про твой суперквест с зачетами и безумно тобой горд как друг и старший товарищ, но правда, так нельзя. Ты же себя вконец загонишь. Тебе уже даже Сильф посочувствовала, причем при всех. Кто-то спросил, как ей, аристократке, было в утилизационной баки чистить, а она сказала: всё лучше, чем Айдин. Зато теперь все видят, что с Витравеном не задираются и как шелковые с первого курса по старший.

– Так нельзя.

– Что?

– Ты прав, Эвил. Так нельзя. Скажи, пожалуйста, лерде Шурп, что я не смогу быть на занятии.

– Ты куда? – парень все еще держал меня за руку и под локоть.

– В лазарет. Если пойду сейчас на урок, как бы меня с практическим материалом не спутали. Мне давно надо было, а я только хуже сделала. И ощущение, что что бы я ни сделала – будет только хуже.

Из учебного корпуса вышли адепты, не потрудившись толкнуть дверь, и она закрывалась медленно.

Я на миг оказалась прямо напротив зеркала-перехода. Призрачный коридор, обычно убегающий в глубину, вдруг ударил наружу.

Меня оглушило звоном разбитого стекла.