Текст книги "Подпольный Баку"
Автор книги: Мамед Саид Ордубади
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
– Вот и отлично, – обиженно бросил Павел. – Что же ты хотела сказать мне?
Женя строго посмотрела на него.
– Не злись! Парень, который ходит за мной, хорошо одет. Внешность выдает в нем человека из знатной семьи. Тем не менее, я убеждена: это сыщик, подосланный полицией, которой нужен повод для моего ареста. Он ходит за мной, как тень. Он шпик – это бесспорно, только неопытный шпик. Получил задание завязать знакомство со мной, но не знает, как это сделать. Я первая подойду к нему и в дальнейшем постараюсь провести его. Вот почему я хочу попросить тебя, Павел: не ревнуй меня к этому прохвосту, если увидишь нас вместе.
Павел едва заметно вздохнул.
– Хорошо, не буду ревновать. Но еще раз прошу тебя. Женя, будь осторожна с этим человеком, ибо шпики – коварное племя. Одна из их хитростей состоит в том, что они умеют прикидываться глупенькими простачками. Ты приметная, красивая девушка и находишься на подозрении у бакинской полиции. С тобой могут жестоко расправиться. Не забывай и того, что часто судьбу красивых девушек решают богатые, модно одетые молодые люди. По-моему, царской полиции этот прием тоже известен.
Женя не сдержала улыбки.
– Ах, Павел, Павел, ведь ты хорошо знаешь меня и все-таки говоришь подобную ересь. И не стыдно тебе? Полиция задумала какую-то ловушку. Молодому шалопаю поручили заманить меня в нее. Увидишь, я выйду победительницей из этого поединка со шпиком!
Глаза у Павла насмешливо сверкнули.
– Твой отец часто говорит, что мы с тобой еще слишком молоды и во многом можем ошибаться. Я согласен с ним. Ни ты, ни я не застрахованы от опрометчивых суждений и от ошибок. Но есть одна истина, которая не подлежит сомнению.
– А именно?
– Побежденный – тот, кто спешил стать победителем, обманутые – те, кто стремился обмануть. Прошу тебя, Женя, не знакомься с этим молодым человеком. Взвесь все хорошенько. Подумай, ведь ты же революционерка, подпольщица. К чему тебе изучать повадки шпионов как раз тогда, когда они сами хотят уличить тебя в антиправительственной деятельности?!
Телефонная улица жила своей обычной кипучей жизнью. По направлению к Черному городу мчались фаэтоны, в которых восседали хозяева фабрик, заводов, нефтяных промыслов. Со звоном и скрежетом катились конки. Громко кричали, зазывая покупателей, торговцы. Дворовые собаки злобным лаем встречали нищих. Дворники не менее злобными выкриками усмиряли псов. Домашние хозяйки на балконах домов энергично выбивали половики и коврики, пыль от которых летела вниз, прямо на головы прохожих. Из окон на тротуары выплескивался спитой чай. Прохожие разражались проклятиями. Владельцы балконов и окон, не желая оставаться в долгу, отвечали тем же:
– Эй ты, лягушка, выпрыгнувшая из мазута!... Помалкивай!...
– Оборванец!... Не дери глотку!
– Чумазый!...
– Ах ты, проклятый небом!...
Прохожие грозили пальцами:
– Сбросить бы вас оттуда, сверху!...
Обитатели балконов призывали на помощь стоявшего на перекрестке городового:
– Отведи этих нахалов в полицию!
Прибытие из Сабунчей пригородного поезда мгновенно преобразило жизнь прилегавших к вокзалу улиц. Приехавшие из Сураханов кочи, эти наемные убийцы, охранявшие бакинских миллионеров, завязали перестрелку с городскими кочи, поджидавшими своих загородных "коллег" в засаде.
Женя, выйдя из аптеки, увидела, как вскрикнул и упал шагавший ей навстречу человек с холщовой сумкой в руках, по виду – рабочий доков. Очевидно, шальная пуля пробила ему сонную артерию, так как кровь тугой струей хлестала из раны на шее.
При виде крови у Жени закружилась голова, она остановилась и, пошатнувашсь, привалилась к стене. Это был минутный обморок.
Открыв глаза, девушка увидела близко перед собой лицо молодого человека, того самого, который уже несколько дней ходил за ней по пятам.
Юноша достал из кармана пахнущий дорогими духами платок и вытер ее потный лоб. Их взгляды встретились. Женя, будто застыдившись, опустила веки.
Молодой человек робко и нежно гладил руки и волосы Жени.
Перестрелка на Телефонной прекратилась столь же внезапно, как и началась. Кочи решили куда-то переместиться.
Спрятавшиеся в подворотнях городовые возвратились на свои посты.
Женя окончательно пришла в себя, поправила сбившийся на шею платок, одернула платье.
– Я так благодарна вам за помощь, – сказала она. – Вы очень любезны.
Молодой человек приветливо улыбнулся:
– Как вы себя чувствуете?
– Много лучше. Обморок не был случайным, иногда со мной бывает такое...
Глаза молодого человека преданно смотрели на Женю.
– Позвольте мне проводить вас, – попросил он.
Женя кивнула головой. Во взгляде ее была усталость.
– Если это не затруднит вас. Я сама хотела обратиться к вам с такой просьбой.
Они вошли в кафе "Париж" на Торговой улице, сели за столик.
Юноша протянул Жене руку.
– Мы должны познакомиться.
Женя, зная о том, что ее имя и фамилия отлично известны полиции, не сочла нужным вводить в заблуждение своего нового знакомого.
– Евгения Сергеевна, – представилась она. – Можно просто: Женя.
– Константин Иванович, – назвался молодой человек и, улыбнувшись, добавил: – Для вас – Костя.
Почему-то Женя подумала: – "Наверное его так и зовут".
– Я убежден: вы служите в какой-нибудь солидной фирме, – сказал он.
Женя уловила в голосе молодого человека фальшь.
– Увы, нет.
– Где же вы работаете?
– Пока нигде. Сейчас очень трудно устроиться. Я прилагаю много усилий, но пока хожу без работы.
– Если у вас есть желание устроиться на хорошо оплачиваемую работу, могу вам помочь.
– Чтобы устроиться в Баку на хорошую работу, нужны влиятельные покровители, протекция.
– Вы сами можете составить себе протекцию. Хозяева и предприниматели благосклонно относятся к хорошеньким, воспитанным работницам.
Женя покраснела.
– Это мне известно, – с горечью сказала она. – Возможность устроиться на хорошо оплачиваемое место представлялась мне не раз, но ведь за это надо было платить своей честью. Это не для меня. Я не из тех, кто становится игрушкой сластолюбцев, принимающих девушку на работу за ее привлекательную внешность.
Было заметно, что ответ Жени понравился молодому человеку.
– Какое у вас образование? Где вы учились?
– Окончила школу в Балаханах. В гимназию поступить не удалось. В этом году хотела сдавать экстерном на аттестат зрелости, – дирекция женской гимназии отклонила мою просьбу.
Женя удрученно вздохнула.
Молодой человек сочувственно улыбнулся.
– Я помогу вам устроиться на работу и окажу протекцию при поступлении в гимназию. Требуется только одно – ваше желание. Распоряжайтесь мной. Я посоветовал бы вам выбрать второе – аттестат зрелости.
– И отец мой говорит то же. Но, вы понимаете, есть обстоятельства, более сильные, чем личные желания человека и те советы, которые он получает от родных и близких. Мой отец в преклонном возрасте и серьезно болен. Страшно подумать и говорить об этом, но я боюсь, что скоро наша семья останется без кормильца...
– Велика ли ваша семья?
– Нас трое.
– Не много. Содержание семьи из трех человек не требует больших расходов.
– Вы правы. Однако в бедняцких семьях даже самая, казалось бы, незначительная нужда часто становится большой бедой.
– Простите за нескромный вопрос: у вас есть жених? Вы обручены с кем-нибудь?
На щеках у молодого человека заиграл стыдливый румянец.
"Ловко прикидывается, – додумала Женя. – Прямо актер".
– У меня нет жениха. Я еще не думаю о замужестве.
– Почему же?
– Богатый человек на бедной девушке не женится. А соединение двух неимущих – соединение двух бед. Что хорошего можно ждать от брака бедняков?
– Ваши слова свидетельствуют о вашем благоразумии. Однако к вам эта философия не относится. Вы настолько привлекательны, больше того, – красивы и воспитаны, что можете оказать честь любой благородной семье.
– Красоты и воспитанности недостаточно для того, чтобы иметь возможность породниться с благородной семьей. Для этого надо быть прежде всего богатой и также благородной.
Константин Иванович дружелюбно усмехнулся.
– Мне приятно слушать ваши рассуждения, многоуважаемая Женя, но они ничем не обоснованы и, мне кажется, сродни фантазии.
– Я вижу, вы не читаете газет.
– Да, не читаю, вы угадали.
– Но почему же?
– Газеты уделяют внимание главным образом злободневным темам, быстро утрачивающим свое значение и поэтому отрицательно влияющим на общее мировоззрение человека.
– Пожалуй, я соглашусь с вами. Вы правы. В газетах трудно прочесть такое, что могло бы послужить духовной пищей для человека.
– Если вы такая любительница газетного чтения, я могу доставать для вас иностранные газеты.
Женя, чувствуя, что молодой человек неспроста интересуется ее отношением к газетам, внутренне насторожилась, хотя виду не подала.
– Откровенно говоря, газеты и меня не очень интересуют, – сказала она, – особенно иностранные. Романы, беллетристика – это другое дело. Книги рассказывают, что происходит на свете, учат жить. Кроме того, они помогают людям подмечать свои недостатки и исправлять их.
Константин Иванович вежливо возразил:
– Простите, я не согласен с вами.
– Почему же?
– Я убежден: романы порождают в человеке мечтательвость, отнимают у него способность объективно оценивать жизнь и ее явления. Романтическое восприятие действительности не дает возможности человеку объективно оценивать исторические события, уводит от правильного понимания истины. Склонность к мечтательности, излишняя впечатлительность могут привести к тому, что объективная оценка действительности и трезвое миропонимание подменяются романтической философией, которая противостоит человеческой воле, ослабляет в человеке стремление к жизнедеятельности. Женя запротестовала.
– Я не согласна с вами, Костя. Настоящая литература, пусть это будет даже романтическая литература, не искажает ни жизни, ни исторической действительности, напротив, еще ярче и вернее передает их в художественной форме. Конечно, есть немало писателей, романистов, чье мировоззрение и творчество содержат ошибки, заблуждения. Об этих литераторах мы не будем говорить. Я убеждена: способность понимать и чувствовать жизнь, людей у настоящего писателя во много раз острее, чем у рядового человека. Истинный художник способен чувствовать и передавать такие тонкости, которые простые смертные порой не замечают. Если писатель рассказывает о жизни в интересной художественной форме доступной для понимания читателей, он способен обогащать духовный мир людей, изменять их мировоззрение, прививать им чувство истинной красоты. Настоящая, большая литература облегчает человеку миропонимание, открывает ему глаза на истину, учит, обогащает духовно.
– Вы говорите очень убедительно, Женя. Вам трудно возражать, – заметил Константин Иванович.
Женя решила про себя: "Поддакивает. Соглашается со мной только потому, что хочет угодить".
– Отрадно отметить, что кое в чем мы с вами единомышленники, – шутливо сказала она.
– Я чувствую, Женя, наши взгляды на многие вещи совпадают. Добавлю к этому: у меня есть много книг, главным образом, романов, которые, по-моему, вы не читали – похвастался Константин Иванович.
– Какие, например? Назовите.
– Названия некоторых книг я помню: "Первое свидание", "Поцелуй в лунную ночь", "Необычные ласки", "Строптивая Девушка", "Русые локоны", "Самоубийство и тщеславие". Вы Должны непременно прочесть эти книги. Они интересны и мучительны, написаны в отличном стиле, очаровывают читателей поэтическими описаниями природы, рассказывают о святых порывах юных сердец, об источниках, питающих любовь, о горестях разлуки и о блаженстве соединения, о муках добровольной кончины. Подобные книги помогают молодым людям избрать верный жизненный путь. Такие романы – единственная отрада для молодой души. Они очищают наши сердца от пыли, повседневной суеты, делают человека возвышенным, благородным, добродетельным. Признаюсь чистосердечно, когда я читаю подобные романы, во мне пробуждается желание совершить что-нибудь героическое, мне начинает казаться, что я – вершина вселенной, творец мироздания. Когда я сижу с такой книгой в руках, я вдруг начинаю мечтать о кругосветном путешествии, о фантастических приключениях, об абсолютном идеале красоты. Порой эти романы наводят меня на мысль о необходимости уединенной, отшельнической жизни, вдали от людской суеты, когда ты, если даже не влюблен, то полон грез о будущей чистой любви, которая вот-вот должна прийти к тебе. Заметили, Женя, вы располагаете меня к искренней беседе, к большой откровенности? Слушайте же дальше... Несколько дней назад я сидел на Баиловском холме, любуясь открывшимся моему взору видом моря. Оно настроило меня на поэтический лад. В душе я романтик. Меня окружали живые образы, перед взором моим представали причудливые волшебные картины. Солнце клонилось к закату, низкие облака на горизонте казались мне обнаженными красавицами с мраморными телами, которые собрались купаться и уже сбросили с себя легкие покрывала из голубоватой дымки. Ах, это было так прекрасно! Я сидел, как завороженный, и смотрел. Вскоре окончательно смерклось, взошла луна и залила вселенную серебристо-матовым светом. Я сидел и осознавал, что теперь, понимаю, откуда поэты черпают вдохновение для своего творчества. Лунный лик представлялся мне девичьим лицом, чуть припудренным, непередаваемо обворожительным. А вчера поздно вечером я гулял по морскому берегу, наслаждаясь пляской волн, ласкаемых призрачными лучами луны. Временами мне казалось, что это не волны, а юные русалки выплыли из глубины моря порезвиться под ночным небом. Я сравнивал огонь маяка со взором чувственного юноши, который подкрался к забору и подглядывает за плескающимися в бассейне нагими прелестницами, – Константин Иванович умолк и задумался.
– Ваша романтичность не кажется мне столь уж удивительной, – сказала Женя. – Причина ее мне ясна. Романы, названные вами, способны увлечь любого впечатлительного человека, который их прочтет. Чувства и ощущения, порождаемые этими книгами, туманны, неопределенны, нежизненны. Эти романы лишены простоты, жизненной естественности. Их образы воспринимаются читателями по-разному. Одного они завлекают, в другом вызывают неприязнь. Эти образы идут не от жизненной правды, а от анархичности души, от сумбурного миропонимания сочинителя. Вчера, читая стихи одного молодого поэта, я не могла удержаться от смеха, который вызвала во мне его манера создавать образы. Небо он сравнивает с ветхой простыней в заплатах облаков, а луну – с колечком колбасы. Для вас же, Костя, луна – напудренное девичье лицо. Я хотела бы говорить с вами откровенно, – вы не обидетесь?
Молодой человек рассмеялся.
– Нисколько! Прошу вас, Женя, будьте со мной всегда искренни и чистосердечны. Я рад, что вы оказались очень интересной собеседницей. Наша встреча – большая удача.
Женя продолжала:
– Естественно, когда человек смотрит на луну, которая кажется ему напудренным девичьим липом, в его воображении рождается образ любимой. Но, если бы в тот момент, когда вы смотрели на луну, ваши мысли были заняты неприятным человеком, вам представилась бы не напудренная красивая девушка, а отвратительная рябая физиономия. Разве я не права?
– Пожалуй, правы, – согласился Константин Иванович.
– Что касается молодого поэта, сравнившего луну с колечком колбасы, я убеждена: в этот момент его желудок был пуст, а мысли были заняты колбасой. Он был близок к тому, чтобы сравнить луну с круглым блюдом плова или даже с арбузом.
От этих слов Константин Иванович разразился громким смехом, затем попросил официантку заменить их остывший кофе.
– Дорогая Женя, – сказал он, – эта встреча, этот разговор о литературе, об истинной красоте наполняют меня верой в то, что наше знакомство будет отмечено чем-то особенным, прекрасным...
Женя приветливо взглянула на собеседника. Тот продолжал:
– Наши будущие отношения зависят от нас самих. Со своей стороны постараюсь сделать все, чтобы наше знакомство не было бесплодным и скучным. Как бы там ни было, вам всегда будет приятно поговорить со мной.
– В одном лишь я не убеждена – в долговечности нашего знакомства. Я вижу, вы из богатой семьи, очевидно, дворянин, а мои родители простые люди. Боюсь, общение со мной скоро наскучит вам. Была бы весьма рада, если бы наша дружба продолжалась всегда. Однако я не верю в это.
Константин Иванович перебил девушку:
– Вы не должны так думать. Я не завишу от воли моих родителей и сам распоряжаюсь своей судьбой. Советую и вам всегда поступать в жизни самостоятельно.
– Я не считаю себя достойной вашего внимания. Я из бедной семьи, да и по образованию, наверное, не ровня вам. К тому же мы совсем не знаем друг друга, ведь мы только сегодня познакомились. От обычного знакомства до большого сердечного чувства расстояние столь же велико, как от Земли до Луны. И мы не имеем права искусственно сокращать это расстояние. В наших отношениях мы должны избегать фальши и лицемерия. Они разрушают дружбу.
Молодые люди просидели в кафе до сумерек.
Костя проводил Женю до Сабунчинского вокзала, где они расстались, условившись встретиться на следующий день здесь же.
V
Спустя неделю, поздно вечером Женя и Павел подходили к Сабунчинскому вокзалу. Часы на здании вокзала пробили десять.
Неожиданно Павел увидел: какой-то молодой человек, приподняв котелок, дружески поздоровался с Женей. Но к ним не подошел. Женя в ответ помахала рукой.
Павлу сделалось не по себе. Тревожно сжалось сердце.
Когда они сели в вагон, Павел долго молчал.
Час был поздний. Кроме них, в вагоне не было ни души. Огарок свечи в фонаре с разбитым, закопченным стеклом готов был вот-вот погаснуть.
За окном царила темная южная ночь.
Поезд двигался медленно, как черепаха.
Низкорослый рябой кондуктор подмел вагон, поднял широкой доской с пола мусор – огрызки яблок, арбузные корки, папиросные окурки – и вышвырнул в окно.
Сердитый ветер, не приняв этого дара, возвратил кондуктору часть мусора, швырнув его в соседнее окно, лишенное, как и все остальные, стекол.
Женя не спускала глаз с догорающей свечи. Вот она погасла. Девушка начала смотреть в темное окно.
Ветер набирал силу, неся с собой песок и уныние.
Павел молчал. Он верил своей спутнице, знал, что она честный, искренний друг и все-таки не мог побороть чувства ревности, заговорившее в нем, когда он увидел на вокзале вздыхателя Жени, о котором она не так давно рассказывала ему.
Павел очень хотел заговорить с ней, но не знал, как это сделать. Что он должен сказать? Как начать разговор?
Наконец он превозмог себя, спросил:
– Ты не спишь, Женя?
– Не сплю.
– Этот парень, как и я, молод, но он не похож на меня ни внешностью, ни, наверное, душой. Да, мы с ним совсем разные люди. Живем своими, несхожими мыслями, идем разними дорогами. Интересно все-таки узнать досконально, что он за человек. Жаль, нет такой науки и таких машин, которые могли бы сразу безошибочно угадывать душевные качества человека. Пока что приходится по одному только внешнему виду и по характеру речи судить о внутреннем содержании человека. Вернее, судить можно, да что толку?... Недаром говорят: по одежке встречают, по уму провожают.
Женя повернулась к Павлу:
– К чему ты клонишь, не понимаю?
– Я уверен, этот парень не сыщик.
– У тебя есть доказательства этого?
– Только мое внутреннее чутье.
– Чутье еще не доказательство.
– У каждого из нас на плечах голова...
– Ты только сейчас заметил это? – пошутила Женя. – Ну хорошо, ты прав, у каждого из нас есть голова на плечах – дальше что?
– Голова обязывает человека мыслить. Если бы этот парень был сыщик, возможно, ты сейчас не сидела бы рядом со мной. Иными словами, соглядатай давно бы выдал тебя полиции.
– Это случилось бы, если бы я дала ему такую возможность.
Павел вздохнул:
– Он влюблен в тебя, Женя. Если бы не любил, не тратил бы деньги на тебя. Подобных поклонников девичьей красоты в Баку много. Я встречал и встречаю шалопаев, которые с готовностью сорят деньгами направо и налево, стремясь добиться благосклонности красивых девушек. Бакинские донжуаны не скупятся на деньги. Разве ты, дорогая Женя, не являешься сейчас дичью, которую хотят загнать в силки? Что ты знаешь об этом человеке? Ровным счетом ничего. Кто он? Тебе неизвестно. Ты не знаешь даже, из какой он семьи. Признаюсь, Женя, мне не дает покоя одна только мысль. Будь откровенна. Может быть, ты увлеклась им?
– Что ты имеешь в виду, Павел?
– Я говорю, может не только он тебя любит, но и ты его? Если так, какой смысл таиться от меня? Влюбленной девушке не очень-то хочется беспокоиться об отвергнутом юноше. Стоит ли жалеть его? И все-таки, Женя, я хочу предостеречь тебя от дружбы с этим человеком. Ведь мы ничего толком о нем не знаем.
Павел не следил за выражением липа Жени. И напрасно: оно передало бы ему, как глубоко обидели девушку его слова. Павел попытался взять Женю за руку, но она воспротивилась этому.
– Оставь меня в покое, Павел. Я начинаю разочаровываться в тебе. Неужели ты не такой верный друг, как я думала?! До сих пор мне еще не представлялась возможность по-настоящему испытать твою преданность. Но то, что я сейчас услыхала, вынуждает меня взять под сомнение твои уверения в преданности и дружбе. Ты не должен ревновать меня к этому человеку, так как я поддерживаю с ним знакомство исключительно в интересах нашей подпольной организации. Об этом знают и Ладо и Козеренко. Никто из них не говорил мне ничего подобного, так как они относятся к этому моему знакомству с точки зрения интересов нашего дела. Ты же думаешь иначе. Тобой движет только ревность... Однажды мы уже говорили об этом, но ты по-прежнему продолжаешь вести себя, как некультурный, отсталый человек. Мы связаны с тобой, Павел, не только интересами общего дела, но и узами личной дружбы. Клянусь и тем, и другим, я не из тех, кто продает свое сердце или вытесняет из него то, чем оно живет. Я не обязана клясться тебе и давать отчет в моих поступках, ибо ты – не мой муж, а я – не твоя жена. И все-таки я повторяю, что не давала тебе ни малейшего повода думать, будто я изменяю нашей дружбе. Тебе следовало бы помогать мне, а не оскорблять упреками. Если ты считаешь мои действия, мое поведение неверными, предосудительными, можешь обратиться к нашим руководителям. Пусть организация обсудит мое поведение и накажет, если я в чем-либо виновата.
Павел сидел удрученный, не смея сказать ни слова.
В одиннадцать часов ночи поезд, тяжело дыша, остановился на станции Сабунчи.
Женя и Павел вышли из вагона. От станции до дома надо было идти минут двадцать. На этот раз они шли врозь: Женя по правой стороне дороги, Павел по левой.
Он остановился и окликнул девушку:
– Женя, пошли короткой дорогой. Она извилистая, но мы выиграем во времени.
Женя холодно ответила:
– Идущие извилистой дорогой поздно приходят к цели.
Павел сделал еще несколько попыток заговорить и помириться, но девушка была непреклонна. Свернув в переулок, она направилась к дому другой дорогой. Павел, не желая оставлять ее одну, повернул следом.
Неугомонный ветер трепал волосы девушки.
Несмотря на поздний час, вокруг кипела работа.
В котлованы, вырытые в земле и обитые досками, десятки рабочих рук выливали из ведер нефть. Ее подносили из двух вышек, где время от времени из устья скважин появлялись доверху наполненные нефтью толстые, продолговатые желонки.
Всплески нефти чем-то напомнили Жене журчание и грохот воды в веселых стремительных горных речках.
Монотонно шумели маховики паровиков, приводимые в движение широкими приводными ремнями.
То и дело раздавались пронзительные свистки караульных, зорко следивших за тем, чтобы к нефтяным амбарам не подходили с ведрами посторонние.
Дежурный пожарник громко пел заунывную песню, не спуская глаз с неподвижных рычагов пожарной помпы.
Скрипели барабаны подъемных механизмов нефтяных вышек.
То тут, то там слышались перекликающиеся голоса нефтяников, заступивших на ночную вахту.
Причудливым блеском отливали нефтяные лужи по краям дороги; отраженные в них тусклые, забрызганные грязью и нефтью электрические лампочки казались сереброкрылыми птицами, которые спустились с неба отдохнуть после долгого перелета.
Вверху – будто окаменевшее агатовое небо, внизу, по земле, разгуливает ветер. То и дело налетая на струящуюся из труб нефть, он выхватывает из нее тяжелые, жирные капли горючей влаги и швыряет их в запоздалых прохожих.
Женя ускорила шаги.
Павел, идущий следом, сказал:
– Если бы ты послушалась меня и пошла сокращенной дорогой, – я о ней говорил, – твое платье не было бы в пятнах мазута.
Женя в карман за словом не лезла:
– Мазутные пятна смыть нетрудно. Пятна на совести страшнее, их керосином не выведешь.
Ответить Павел не успел. Они были уже у самого дома.
VI
На собрании революционного актива обсуждался вопрос огромной важности: как доставляется из-за границы и распространяется в России запрещенная литература.
Выступал Ладо Кецховели.
– До сих пор почти всю революционную литературу мы получали от ваших товарищей, живущих за границей. Особенно важной для нашей партии является ленинская "Искра". До недавнего времени мы получали из-за границы матрицы этой газеты и здесь печатали. Матрицы присылались из Лондона, в посылках на имя бакинского зубного врача Софьи Гинзбург. Несколько дней назад на таможне случайно была раздавлена посланная нам посылка. Матрицы попали в руки жандармов. Софью Гинзбург арестовали, начали допрашивать. Она держалась стойко, заявила, что знать ничего не знает о матрицах. Уверен, товарищ Гинзбург не выдаст революционной тайны. Мы сообщили о случившемся за границу, товарищам, которые отправляли нам посылки. Они советуют временно приостановить активную революционную деятельность в Баку, уйти в глубокое подполье и подыскать новые возможности для конспиративной транспортировки революционной литературы. Сегодня мы получили известие из Батуми: на пароходе компании "Паге", который курсирует по маршруту "Марсель-Батум", для нас имеется посылка с марксистской литературой. Передать ее нам должен корабельный кок. Перед нами стоит задача – доставить из Баку в Батум отпечатанные нашей подпольной типографией прокламации, а из Батума в Баку – литературу, которая прибудет из Марсели. Я считаю: надо немедленно послать в Батум одного из наших самых доверенных и умелых товарищей.
Ладо умолк, обводя присутствующих проницательным взглядом.
Царской жандармерии было кое-что известно о связях бакинских и батумских революционеров; поезда, курсирующие между двумя городами, кишели шпиками; тщательный обыск подозреваемых пассажиров, аресты стали обычным явлением. В последнее время сделалось невозможным вывезти без риска из Баку даже клочок бумаги.
Поднялась Женя:
– Если доверите, я беру на себя это поручение...
–Каким образом ты намереваешься выполнить его? – спросил Павел, и в тоне его послышалась насмешка.
Девушка строго взглянула на парня:
– Это уж мое дело. Если задание будет поручено мне, я изложу свой план.
VII
Знакомство Жени с молодым человеком, назвавшимся Константином Ивановичем, шло своим чередом.
Однажды под вечер они сидели в открытом кафе на приморском бульваре. Женя была равнодушна к вкусным закускам на столе. Глаза ее выражали печаль и усталость. Она то и дело прикладывала ладони к вискам.
Константин Иванович, не понимая, что происходит с девушкой, строил всякие предположения:
– Куда устремлены ваши мысли, мой дорогой друг? – спросил он. – О чем вы думаете, Женечка? Вы похожи на человека, удрученного серьезными жизненными невзгодами.
Женя подняла глаза на своего собеседника.
– Вы правы, – сказала она. – Жизнь утомляет человека, особенно, когда она однообразна. Каждый день – одно и то же, нет ни радостей, ни смены впечатлений. Дни мои похожи одни на другой, как капли воды, стекающие с карниза крыши в ненастный осенний день. Что ожидает меня в будущем?
Увы, ничего хорошего. Наверное, впереди одна только смерть. Ах, в моей жизни столько печального!... Вы, Костя, живете в центре города, удобно и весело, а я родилась в грязных, черных от сажи Сабунчах, там же выросла, училась, там и окончу свои дни. Я похожа на птицу, запертую в клетке. У меня есть крылья, но что мне в них, если я не могу взлететь. Я чувствую себя узницей. Мне не подняться ни к небу, ни к солнцу. Утомительная, однообразная жизнь – удел не только мой. Подобной жизнью живут тысячи, десятки и сотни тысяч людей. Разве есть у меня возможность куда-нибудь поехать или чем-нибудь развлечься?! Я уже не говорю о дальних расстояниях. Я лишена возможности отъехать от Баку даже за сто-двести километров.
Слова Жени заставили Константина Ивановича насторожиться.
"Кажется, она собирается куда-то ехать и подготавливает меня к этому, – смекнул он. – Интересно, куда же?"
– Вас утомила жизнь в нашем богатом, цивилизованном Баку? – спросил он вкрадчиво.
Женя вздохнула.
– Девушки и молодые женщины, которые не стоят и моего мизинца, живут счастливой, беспечной жизнью на собственных дачах, курортах, на берегу моря, путешествуют по Европе, а я вынуждена прозябать, губить свою молодость в этих жалких, промазученных Сабунчах. Справедливо ли это?
Вполне соглашаясь с Женей, Константин Иванович кивнул головой.
– Вы мечтаете о путешествии?
Девушка грустно улыбнулась.
– Да, мне кажется, попутешествовать было бы очень интересно. Я давно мечтала побывать на черноморском побережье.
– Но ведь это очень просто устроить, Женя.
– Увы, только не мне...
– Беру на себя организацию вашего путешествия.
– Вы действительно любите меня, Костя?
– Клянусь вам, моя любовь – необычное чувство. Оно не временное, не проходящее. Готов спорить с теми, кто утверждает: "Любовь не может жить долго, это факел, который вспыхивает лишь на мгновение". Я убежден, истинная любовь живет вечно. Месяц назад я встретил вас, Женя, девушку, которую я не знал, не видел со дня моего рождения. Я даже не подозревал о вашем существовании. И вот теперь каждый день, каждый час я думаю о вас, Женечка... Я чувствую, так будет продолжаться всегда, до тех пор, пока бьется сердце вот в этой груди.
Глаза у Жени потеплели.
– Я верю вам, Костя, – сказала она, – верю в ваше чувство ко мне. Теперь я убеждена, в жизни существует взаимная любовь. Прежде я думала иначе. Вы утверждаете, что истинная любовь предопределяется какими-то внешними силами и не поддается объяснению. Я с вами не согласна. И сердечное чувство и причины его возникновения – все может быть объяснено. Душевное родство порождает взаимную любовь, то есть, то состояние, когда влюбленные не могут жить друг без друга.
Константин Иванович слушал Женю в глубокой задумчивости. Он испытывал в душе противоречивые чувства. Он словно находился на распутьи. Константин Иванович размышлял о судьбе Жени и о собственной судьбе. В душе его действительно пробудилось какое-то нежное чувство к этой умной красивой девушке, и в то же время чувство это явно страшило его. Ему казалось, что между его сердечным влечением и служебными обязанностями, возложенными на него царской охранкой, лежала большая пропасть. Если бы он искал знакомства с Женей просто как с красивой, понравившейся девушкой, для него не существовало бы ничего в жизни, кроме этого возникшего чувства. Женя с каждой новой встречей все больше влекла его. И, кто знает, представься ему случай, он, возможно, с большой радостью освободился бы от своей предательской роли, лишь бы Женя всегда была рядом с ним.
