Текст книги "Мемуары гея"

Автор книги: Максимилиан Уваров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Временами – Гомер.

– Почему?

– Ну, твое «Азиаты-ы-ы… М-м-м…» и слюна изо рта мне напоминают его.

– Тогда ты Мардж! Ты нудный и правильный, как она.

– Тогда Химка – Лиза. Он у нас, по-моему, самый умный. Погоди. Кто нудный? Я? Ну держись! – он начинает меня душить примерно так же, как это делает Гомер с этим желтоголовым пацаном, имя которого я забыл.

Иногда, чтобы повысить свою самооценку и дать Женьке понять, что в доме два хозяина, я мечу территорию. А-а-а… Не-е-е… Не так, как вы подумали! Я пытаюсь вести себя, как настоящий мужик.

– Же-е-ень! Женька! Молока мне принеси! С печенькой! – ору я ему из комнаты, возлежа на диване.

– Подогреть? – орет он мне в ответ из кухни.

– Не-е-е! Я не люблю подогретые печенья.

– Мудило, я про молоко! – засовывает голову в дверь комнаты Женька.

– Молоко грей. До температуры тела: 36,6!

– Если ты сейчас не заткнешься, я тебе это молоко на голову вылью и печенье сверху натолку, – шипит Женька, и его голова исчезает.

Через пять минут он заходит в комнату с подносом, на котором стоит стакан молока и блюдце с печеньем.

– И чё так долго? – ворчу я.

– Мне пришлось два раза остужать молоко и два раза подогревать, чтобы добиться нужной температуры, – огрызается Женька.

Он ставит поднос на прикроватную тумбочку и поворачивается, чтобы уйти. И тут я по-хозяйски шлепаю его по попе, за что моментально получаю подзатыльник. Резко качнувшись вперед и клацнув зубами, я делаю вывод:

– Бля! У тебя рука тяжелая, – и потираю ушибленное место.

– Ты на этой мысли сфокусируйся в следующий раз, когда вздумаешь выебываться! – вот за что люблю его, так за понятные объяснения.

Приехав с дачи, мы решили навестить бабушку Любу. Бабушка Люба – это Женькина тетя. Она старенькая и очень добрая. Мы часто ездим к ней. Иногда помогаем убираться, иногда продукты привозим, а иногда заезжаем просто так, как сейчас.

Мы заходим в маленькую прихожую, и я чувствую запах бабушкиных печенек.

– Баб Люб, а чем это пахнет? Печеньками? – спрашиваю я, переобуваясь.

– Да, маленький. Я знаю, как ты их любишь, – кричит мне бабушка из кухни.

Бабушка Люба думает, что я сын какой-то ее дальней родственницы Нины. Бабушка совсем старенькая и плохо помнит эту самую Нину. В общем, я получается ее какой-то внучатый внук, а Женьке, как обычно, племянник.

Мы проходим на кухню, и я медленно охуеваю: на кухне сидят две бабы Любы.

– Жаргал, сынок! Какой взрослый стал! – говорит бабушка номер два. – Какой знатный жених! Не зря я, значит, приехала.

Я с ужасом делаю вывод, что бабушки размножаются почкованием.

– Тетя Гетта! Какими судьбами? – радостно лезет обниматься к старушке Женька.

– А это кто с тобой такой мелкий? – Гетта подозрительно щурит на меня глазки.

– Это Нинкин сынок. Ты Нинку Крылову помнишь? – отвечает баба Люба номер один.

– Помню, – кивает Гетта и злобно ухмыляется. Мы с Женькой нервно переглядываемся. – Ну, иди к бабушке Генриетте, малой! Знакомиться будем.

Генриетта? Жесть!!! Эта бабулька явно из глухой деревни. И кто ж, интересно, наградил ее таким викинговым именем? Мне она как-то сразу не понравилась. Во-первых, она помнила мою «маму», о которой я мало что знал. Во-вторых, она постоянно щипала меня за щеки и за ляжки. А в-третьих, мне тупо не нравилось ее имя. Меня так и подмывало назвать ее Брунгильдой.

– Да-а-а… жалко Нинку, – вздыхает Генриетта, когда мы садимся пить чай, – тебе, малой, досталось в жизни, – я стал тихо подозревать, что я сирота, и вопросительно посмотрел на Женьку.

– Это вы про то, что от тети Нины муж ушел? – уточнил он у Брунгильды.

– Да! Как там его звали? Серафим? – о, бля… Я Максимилиан Серафимыч, что ли?

– Сергеем его звали, – поправляет ее Женька.

Фу! Слава богу!

– А как тебя зовут, малой? – спрашивает меня Брунгильда, как мент на допросе. Я открываю рот, громко чавкнув, но за меня отвечает Женька.

– Максимилиан.

– Ой! Какое красивое! Мак-си-ми-ли-ан, – смакует мое имя беззубым ртом Брунгильда. На тот момент мне был не очень понятен ее восторг. – Любк, а Нинкиного сынка не Фтором звали? – вдруг выдает бабка.

– Ты чего, Генка, белены обожралась? – возмущается моя баба Люба, к которой неожиданно вернулась память, – не Фтором, а Фосфором, – у меня в голове по улицам неизвестного города медленно бредет мой одногодка с ужасным именем «Фосфор».

– Тетя Гетта! Тетя Люба! У тети Нины брат был. И звали его – Федором. Он из армии не пришел, остался жить в Воронеже, – отвечает Женька.

Федор в моей голове весело марширует по улицам Воронежа, напевая песню группа Ундервуд «В бой идут молодые львы».

И вот тут мне стало понятно, почему у Брунгильды пунктик на имена. Короче, она приехала с целью выдать замуж свою внучку. Вот сейчас не ржите. Ее сына зовут Сафокл, внучку – Эсмеральда! А теперь представьте себе эту Эсмеральду Сафокловну! Проще говоря, у всей семьи Генриетты чудные имена.

– Глянь, Жаргалка! Какая девка пропадает, – тычет старушенция в нос Женьке навороченным сенсорным смартфоном. – Смотри, глазищи какие. А фигура! Вся в меня! – я с любопытством смотрю на неожиданно образовавшуюся конкурентку.

Ну-у-у… Так себе! На любителя деваха. Глазки бусинки, нос картохой, волосы, не знающие слова «салон», фигурой точно в Брунгильду. В общем, она скорее не Эсмеральда, а Квазимодо.

– А ничё так! – подъебываю я Женьку.

– О! Малой! А давай мы тебя оженим? – Брунгильда аж встрепенулась.

– Ему рано еще, тетя Гетта. Он на следующий год в институт поступает. Пусть пока выучится, на ноги встанет, а потом я его сам женю, – заявляет мой Женька. После этого моя челюсть надолго зависает параллельно полу.

– Жалко. Уж больно имя у него хорошее. Детишки Максимилиановичами будут. Красота-а-а… – вздыхает баба Гена.

– А типа, Жаргаловичами не так красиво? – встреваю я и ловлю злой взгляд Женьки.

Всю дорогу домой мы с Женькой ржем, подбирая диковинные имена своим детям:

– Лайма Жаргаловна.

– Ариадна Максимилиановна.

– Галактион Жаргалович.

– Леопольд Максимилианович.

– Сильва Жаргаловна.

– Цицилия Максимилиановна.

– Нет такого имени!

– Есть!

– Говорю, нету!

Уже перед сном, лежа в кровати, я все думаю про Женькину женитьбу на Эсмеральде. Не то чтоб я ревную. Просто думаю: а вдруг? Вдруг, он и правда надумает когда-нибудь снова жениться. А как же тогда я?

– Чего такой хмурый? – Женька, приятно пахнущий абрикосовым гелем, падает на кровать рядом со мной.

– Вот думаю… Жень! А ведь тебя женить могут.

– Послушай, родной! Меня никто насильно не женит. И потом, у меня уже была жена и есть ребенок. А вот ты… – я удивленно смотрю на своего Женьку.

– Же-е-ень… Давай не будем об этом. Давай просто будем вместе. А? – он целует меня в лоб и сильно прижимает к себе обеими руками, как будто боится, что я убегу к какой-нибудь Эсмеральде – Глупый! – я трусь о его щеку носом.

Вот так! Ничто, как говорится, человеческое нам не чуждо. Такие вот мы – пидоры!

От автора: не надоело? Может пора заканчивать?)

========== Пи... и вопросы дружбы ==========

Привет, привет, привет! Я, правда, вам очень рад, но сейчас реально не до гостей. Что случилось? Да, ничего особенного. Все как обычно. Мы проспали на работу, а у Женьки назначена встреча, а я постирал его мобильный в стиралке, а мой мобильный не сработал, потому что я поставил будильник на восемнадцать ноль ноль вместо восьми утра, а сейчас девять, а встреча в десять тридцать. Фу-у-у… Вроде, понятно объяснил.

– Сколько можно в ванной сидеть! – это Женька долбится в дверь.

– Уже выхожу!

– Ты офонарел? На часы посмотри, – он вытаскивает меня через приоткрытую дверь и командует. – Кофе и сигарета будут на работе.

– А это самое… ну, которое с сигаретой? – интересуюсь я у двери.

– По-большому сходишь в офисе, – орет мне Женька.

– Чё, прям при всех? – но он не слышит моих возмущений за шипящей водой.

Я все же успеваю глотнуть кофе, пока Женька гладит свою рубашку.

– Мою футболку тоже, – я швыряю в него своей футболкой, и он лихо ловит ее на лету.

Из моей чашки торчит попа Химыча, который пьет мой кофе. Я вынимаю его оттуда и со словами: «Тебе, сука, вреден кофеин», – ставлю удивленного крыса на пол и легонько даю пинка. Поняв, что кормить его сегодня никто не собирается, Хим направляется в сторону своих закромов, под шкаф. Там у него много чего заготовлено, и, если к нему вдруг припрется стайка друзей, получится неплохой банкет с маслинкой, вяленой колбаской, печеньками и сушками. Конфетку, которую Хим тоже туда припрятал, я нашел и съел.

– Футболка! – Женька кидает в меня еще теплой футболкой. Я ловлю ее лицом. – Рукожопый, – фыркает Женька и лихо завязывает галстук.

Я, как мне кажется, быстро одеваюсь, но через секунду понимаю, что футболка на мне задом наперед. Ну, в принципе, как обычно. Я вынимаю из рукавов руки и начинаю крутить горловину вокруг шеи.

– Ой-й-й! – Женька, уже при полном параде, начинает мне помогать ее крутить. В результате он явно перестарался, поэтому футболка снова оказывается надета задом наперед. – Бля-а-а… короче, по дороге перевернешь. Марш в машину.

Из подъезда я выхожу в виде забинтованной мумии: в футболке на шее, но без рук.

Ой, не люблю я водить. Вернее, не так. Я люблю ездить на нашем новеньком Сандерике, но не люблю парковаться.

Мы подъехали к офису примерно в девять двадцать. Женька вылетел из машины, как ошпаренный, и кинулся в двери офиса.

– Эй! А парковаться? – крикнул я в никуда. – Бли-и-ин… Ну как там? Ща! Так вперед, руль вправо. А… Не… влево. Ёпт! Бля. Сейчас вправо? Не! Влево. Интересно, как у меня колеса сейчас стоят?

– Паркуемся? – слышу я в приоткрытое окно.

– Борис Моисеич? Драсть! Да жопа вообще! В смысле, зад. В смысле, не могу задом въехать. Машин наставят, нормальным людям в «карман» заехать невозможно!

– Привет! Давай помогу. Смотри на меня в зеркало, а я буду руководить.

– Ага!

Мой спаситель – Моисеич – встает позади машины и крутит невидимый руль влево.

– Давай на меня!

Я даю газку, и машина плавно едет вперед.

– Я это… передачу не переключил, – кричу я Борису.

– Переключи и давай на меня задом.

Я послушно втыкаю заднюю и пытаюсь ехать, но машина глохнет. В общем, парковались мы с Моисеичем минут пять.

– Ничего! Научишься! Только не гоняй. И не пей за рулем, – эта фраза прозвучала так грустно, что я все понял. Это он сына вспомнил.

– Борис Моисеич. Вы это… может, если захотите… можно в кино сходить.

– Все нормально. А в кино сходим. Обязательно. Что любишь смотреть?

– Ужасы! Чтоб кровища! Чтоб зомбики.

– А я наше кино люблю. Смотрел «День радио»?

Не, ну говорю ж – Моисеич наш чувак! В общем, мило беседуя, мы наконец дошли до Женькиного кабинета.

– А помнишь… те… Как этот мелкий такой: «Молодцы! Вы все молодцы!» – когда…

– Борис Моисеивич, добрый день!

– Добрый, Жаргал Бамрович! Извините за опоздание. Помогал вашему родственнику машину припарковать, а потом мы заболтались.

– А сам родственник припарковаться опять не мог? – Женька бросает недобрый взгляд в мою сторону.

– А чего они машин наставили? Ой! – это мне прилетел несильный такой подзатыльник. – Ты чего оху… ох, какой нервный!

– У тебя футболка наизнанку одета! Чтоб другие тебя не побили! Так, родственник! Вот тебе документы! Отксерь все по десять экземпляров, а мы пока с Борисом Моисеевичем дела обсудим.

Ксерокс стоит у нас в коридоре, за дверью в кабинет Леночки. Я воткнул в него документы, нажал на нужную кнопку, выбрал нужную функцию. Хорошо, что он у нас умный, а то я задолбался бы, вкладывая в него по одному листу. Я привалился на него локтем, положил на руку щеку и…

Такой красивый лес. Из бамбука. Где-то в вышине птички поют. Я такой иду по лесу, почему-то в одной футболке. Я себя со стороны не вижу, просто чувствую, как нежный ветерок ласково играет с моими яйцами. Солнце почему-то пригревает только правую руку, а левая затекает. Я пытаюсь повернуться так, чтобы было комфортней идти, и…падаю носом в крышку ксерокса.

– Блин! Надо все-таки иногда спать, – объясняю я ему сложившуюся ситуацию.

Женька с Борисом уже собираются пить кофе.

– Кстати! Я тебе кое-что принес, – говорит мне Моисеич и достает из сумки пачку какого-то навороченного печенья, – ты ведь любишь печенье?

В общем, я выпил больше всех кофе и съел один почти все печенье. Потом Борис засобирался, и я вышел его проводить, а заодно покурить.

– Про кино я помню. Как-нибудь непременно сходим. А насчет парковки не расстраивайся. Все с опытом приходит, – говорит он мне и садится в свою машину.

Я бы хотел иметь такого друга, как Борис. Может, мне просто всегда хотелось хоть немного мужского воспитания? Только… вряд ли Моисеичу понравятся наши с Женькой «родственные отношения». Не думаю, что он их поймет.

Телефон взрывается «Дорогой в ад», и я с удивлением смотрю на экран: «Денис». Вот это интересно. Кто такой Денис? Это Женькин эм-м-м… короче, Женькин старый друг. Он как-то заезжал к нам проведать Женьку, и мы обменялись телефонами.

– Привет! Вы где?

– Привет! Мы работаем.

– А почему я не слышу шума работающего станка? – в принципе мне нравится этот парень, но то, что он когда-то близко «дружил» с Женькой, меня все же немного напрягает.

– У нас станки компьютизированные и бесшумные. Ты чего хотел-то?

– Да вот, решил вас на ужин в ресторанчик пригласить. Ты не против?

– Я никогда не против вкусно пожрать. Только, может, в Макдак сходим? Я как-то себя в ресторанах некомфортно чувствую.

– Привыкай к хорошей жизни, малой! Женька – гурман и романтик, если ты еще не понял.

Вот сука! Он, получается, знает Женьку лучше, чем я? Да сейчас! Он точно не знает, что мой Женька любит, когда… Ха, думаю, про это он точно не знает! Короче, я понял, что не понял, что надо от нас этому Денису, но точно выясню!

– Лады! Я Женьке передам твое приглашение. Мы приедем. Только скажи, куда и во сколько? – дуэль!!! Это точно будет дуэль!

Мы приехали к небольшому ресторанчику почти вовремя. Почему почти? Потому, что моей парковкой управляли все служащие стоянки.

– Что будем заказывать? – спрашивает Денис. – Из выпивки могу порекомендовать вино.

– Так! Тебе никакого вина! – заявляет Женька и отбирает у меня из рук карту вин.

– Тогда я буду компот… И мясо… И картошку… И овощи… И мороженку… Шоколадную с вишенкой.

Заказ принесли быстро. Видимо, ресторан был попроще, чем тот, в который мы ходили с Женькой. Об этом я подумал, когда увидел всего две вилки и один нож. Я изящным движением тряхнул салфеткой, задев при этом ей по носу Женьки, потом со знанием дела взял вилку в левую руку, а нож в правую и приступил к разделыванию мяса. Процесс у меня шел быстро, и через секунду нож уже противно бзинькал по тарелке. Я наколол отрезанный кусок на вилку и потянул в рот. Не тут-то было! Видимо, я отрезал не до конца, и мясо потянулось за вилку целиком.

– Погоди! – Женька вынул у меня изо рта мясо вместе с вилкой, и, вслед за ним, на мою тарелку упала большая капля слюны. – Я сам, – с этими словами его нож стал быстро порхать по моей тарелке.

– Оставь малого в покое. Пусть он ест, как хочет! – возмутился Денис. – Смотри! – с этими словами он нацепил весь кусок мяса на вилку и жадно вцепился в него зубами.

– Денис! Не порть мне его. Я пытаюсь сделать из него интеллигентного и воспитанного человека!

– А я, типа, невоспитанный? – я реально обиделся на Женьку.

– Прости, малыш! Я не так выразился. Ты у меня просто немножко дикий! Но меня это устраивает. Просто хочу тобой еще больше гордиться!

– Извинения принимаются, – говорю я, накалываю мясо на одну вилку, а на вторую накалываю картошку и пихаю обе вилки в рот.

– Понимаешь, надо учиться есть… ну, как объяснить… сексуальней, что ли…– продолжает Женька.

– Сексуальней? – я хитро улыбаюсь, беру пальцами маленький маринованный огурчик, лижу его кончиком языка, потом всасываю его в рот. Делаю несколько поступательных движений огурцом во рту и только после этого откусываю от него кусочек. – Так?

– Слушай! Давай я бананы закажу, – восторженно говорит Денис.

– Нет! Только не бананы, – вздрагивает Женька и оглядывается по сторонам.

Наконец, принесли десерт. Перед нами поставили вазочки с мороженым. Я съел его первым и, искоса поглядывая на Женьку, который в этот момент бурно спорил с Денисом о новостях с Украины, высунул язык и опустил его в пустую вазочку.

– Стоять! – Женька негромко стукнул рукой по столу. – Я тебя убью, если ты будешь сейчас облизывать.

– Жень! Чего ты к нему пристал? Надо быть проще. Знаешь, что я люблю делать? – это Денис говорит уже мне. – Я люблю вытирать после еды свою тарелку хлебом.

– А я люблю макать печенье в чай или молоко.

– А я, когда ем, чавкаю.

– А я, когда задумываюсь, ковыряю в носу.

– А я кидаю фантики под кровать.

– А я…

– Ты еще расскажи Денису, куда ты после задумчивости козявки деваешь!

– На стену! – хором говорим мы с Денисом.

Вообще у меня к нему странные чувства. С одной стороны я все-таки немного ревную к нему Женьку. В моей голове Женька до меня был абсолютным девственником, но Денис в мою теорию явно не вписывается. С другой стороны Денис прикольный. И я точно знаю, что все, что он говорил за ужином – правда. Он чем-то похож на меня. А почему он вдруг проникся ко мне дружескими чувствами? Может, ему просто одиноко? Пока я думаю именно так! Надеюсь, что не ошибся!

========== Пи... и ЗОЖ ==========

Привет! Арбуз хотите? Тогда берите ложки. Как зачем? Арбуз ложкой едят. Ну я его ем ложкой. Отрезаешь пол-арбуза и ешь. Не знаю, как вам, а мне так больше нравится. Это Женька потихоньку начинает меня к здоровому образу жизни приучать. Начало мне пока нравится. Я люблю фрукты, а вот овощи не очень. Особенно капусту.

Фитнес клуб мы все еще посещаем. Правда, я туда хожу в черных очках от солнца, но со мной все здороваются, подозрительно улыбаясь. Наш инструктор вообще после того случая ко мне проникся. Штангой больше не мучает и всеми силами старается не напрягать мой пресс. Так что я, в основном, сижу на велотренажере, кручу педали и слушаю музыку. Ну и естественно фапаю на Женьку. Он знает, что мне нравится, когда у него отрастают слишком длинные волосы, поэтому уже месяца три не стрижется, а когда занимается в клубе, собирает их в высокий хвост, отчего становится похож на самурая. М-м-м… такой самурай… в узких велосипедках… в обтягивающей майке… потный… стонущий… М-м-м…

Извиняюсь. Меня опять унесло. Так вот… Последний раз мне в клубешнике понравилось даже. Женька впервые отвел меня в сауну. После того, как он побывал в бане на даче у Лехи, он загорелся мечтой построить у нас на даче свою баню. Я не люблю жару вообще, а парилка для меня страшнее атомной войны. После нее я много пью, а потом хожу и булькаю животом, как водяной из мультика.

– Ай! Женька! Как ты тут сидишь? Я жопу обжег!

– А ты прямо на лавку, что ли, плюхнулся?

– Ну да! А надо было на пол? Я в первый раз в сауне.

– Надо сиденье подложить. Так! Шапку на голову надень!

– Жень! Я такое ни в жисть не надену. Я в ней выгляжу идиотом.

– А без нее ты будешь потом лысым идиотом. Одевай, говорю!

Ну вот объясните мне: в чем кайф? Сидим на скамейке, как два дурака, в идиотских шапочках, шкворчим жопами и потеем.

– Же-е-ень! Глянь, чего меня там на спине кусает?

– Малыш! Ты крестик не снял!

Ой, блин, точно. Мой серебряный крестик на веревочке перевернулся на спину, когда я надевал простыню, и теперь он здорово нагрелся и, похоже, расплавился у меня на спине.

– Бля, бля, бля-а-а… Жень, снимай! Ой, ухо! Женька! Серьга плавится! Бля! Бля! Бля!

– Про пупок забыл?

– Ой! Бля! Пупок!

– Мудило, сказал тебе, чтобы ты все снял! Ты чем слушал?

– Я под душем стоял и не слышал! Же-е-ень!!!

Короче, из парилки я вышел с крестом на спине и красными ухом и пупком.

А вот небольшой бассейн с прохладной водой мне понравился. Вернее, не сам бассейн, а Женька в нем. Такой голый… мокрый… ласковый… М-м-м…

Сегодня утром нас разбудил Денис. Нет, не лично. Звонком. Женька долго матерился, пытаясь спросонья найти кнопку на моем сенсорном телефоне.

– Да бля ж! Как оно тут?

– Жень, сдвинь и отвечай.

– На! Твой телефон, сам и двигай!

Легким движением руки я принимаю вызов:

– Ага!

– Может «Алле»? – слышу я радостный голос Дениса. – Не помешал?

– Помешал. Ты нам спать помешал.

– Ну извини… те! Женька там далеко?

– А как ты думаешь? Если мы спим, где он?

– Думаю, рядом. Дай мне его на минутку!

– Я громкую связь включил, говори!

– Так даже лучше! Привет еще раз обоим!

– Угу, – хором говорим мы с Женькой.

– Как насчет того, чтобы пересечься сегодня?

– Дэн, понимаешь, мы сегодня хотели по магазинам после работы поездить, – говорит Женька и извиняясь смотрит на меня.

– Жаль! А я хотел вас пригласить на корт. Как говорится, пару партий в картишки раскинуть.

– Корт? Теннис? – я вижу, как у Женьки загорелись глаза. Ему о-о-очень хочется пойти, поэтому я громко заявляю:

– Давай завтра по магазинам, а сегодня сходим и рубанемся в теннис!

– Малой! Ну ты просто лапка! Умный мальчик у тебя, Жень!

«Сука!» – мысленно говорю я, а вслух добавляю:

– Завидуй молча!

В общем, мы договорились встретиться после работы, прямо на месте.

Я совершенно искренне верил, что, как только я возьму в руки ракетку, во мне моментально проснется Курникова и я буду херачить мячиками, нежно постанывая. Первое разочарование меня ждало, когда Денис вручил мне эту самую ракетку.

– А чего такая тяжелая? – поинтересовался я и сделал несколько, как мне показалось, изящных движений.

– Она и должна быть такой! – ответил Женька, умело уворачиваясь от меня.

– Слушай, малой! Ты это… посиди лучше, музычку послушай! А мы поиграем с Женькой, по старой памяти! – Денис аккуратно забрал у меня из рук ракетку, как заряженный пистолет у умалишенного.

«Сука!» – подумал я, а вслух сказал:

– Между прочим, я тоже хочу поиграть в пинг-понг, – девушка, проходящая мимо, вскинула брови и басисто хохотнула.

– Тогда переодевайся, малыш! – Женька, улыбаясь, протянул мне малюсенькие шорты.

Мы прошли в раздевалку. Я смело снял штаны и футболку и стал натягивать шорты на себя.

– Же-е-ень! У меня трусы видны! – я стою в шортах, из-под которых торчат мои длинные боксеры. – А! Сейчас! – я резво скидываю шорты и пытаюсь снять трусы.

– Погоди! Ты что, хочешь прямо так их одеть? – останавливает меня Женька.

– Ага! А чё?

– Понимаешь, так нельзя. Давай ты, правда, посидишь и посмотришь, как мы с Дэном будем играть!

– Я чего, рыжий?

– Ты не рыжий! Ты для тенниса слишком эм-м-м… красивый! Просто посмотри. Хорошо?

Первые полчаса я громко болел за Женьку. Если честно, я не знал правил этой игры и удивлялся, когда Женька, как нарочно, отпрыгивал от мяча в сторону, и тот летел за пределы очерченного контура корта.

– Ну что ж ты! Эх! Гол пропустил! Жень! Соберись! – все та же басистая девушка громко хмыкнула, услышав мое последнее замечание.

Потом мне вдруг стало скучно, но ненадолго. Я хорошенько пригляделся и понял, что мужчины в коротеньких шортах, прыгающие по корту и коротко покрикивающие, не менее сексуальны, чем они же в велосипедках и под штангами.

Я залип сначала на Женькиной заднице, потом ее ненадолго перебила попка басистой девушки в коротенькой юбочке. Потом Женка громко крикнул, чем снова привлек мое внимание к себе. Потом Денис вытер пот со лба краем футболки, показав при этом мне свой хорошо накачанный торс. Потом Женька нагнулся вперед в ожидании удара так, что я просто утонул в разрезе его шорт.

Отовсюду мелькали голые ноги и прыгающие груди и задницы. И звуки. От количества и разнообразия я стал медленно охуевать.

– Вода где? – ко мне подошел потный и тяжело дышащий Женька.

– Ы-ы-ы! – тихо расплылся я в идиотской улыбки.

– Так! Малыш, ты в порядке? У тебя глаза блестят. Температуры нет? Голова не болит?

– Не-ы-ы… – я честно пытаюсь сконцентрировать взгляд на Женьке и понять, что он говорит. И как только мне это более или менее удалось, Денис издал такой душещипательный звук, потянувшись, что я снова потерялся в пространстве и во времени.

– По-моему, мы его теряем, – сделал вывод Женька, – давай выносить это пока еще теплое тело на воздух. Только не растряси, – это он уже Денису, – а то он два литра воды выпил!

В небольшом кафе возле клуба я медленно пришел в себя. Мне купили густой молочный коктейль, а Женька с Денисом взяли себе по кружке пива.

– Я на минутку вас оставлю, – сказал Женька и удалился в комнату для мальчиков, попудрить нос.

– Прикольные вы, – сказал мне Денис, провожая Женьку глазами и вальяжно развалившись на стуле.

«Сука», – подумал я, а вслух сказал:

– Мы не прикольные. Мы просто разные с ним. А разноименные заряды притягиваются.

– И часто вы притягиваетесь?

«Сука», – подумал я, а вслух ответил:

– А тебя это ебет?

– Меня? Да нет! Не особо. Просто хотел дать несколько советов.

«Сука!» – подумал я, а вслух… промолчал.

– Ты знаешь, что Женька о-о-очень любит минет? Не получать, а делать. А еще он…

– Погоди! Ты что, думаешь, знаешь Женьку лучше меня? А ты знаешь, например, что, когда он просыпается с жуткого перепоя, ему надо дать стакан холодной воды, а потом просто сесть рядом и гладить по голове, пока он не уснет? А ты знаешь, что он любит, когда ему приносят в постель завтрак, даже если это обычный бутерброд с колбасой? А ты знаешь, что, если он злится или ругается, надо подойти к нему, обнять и потереться об его щеку носом? А ты знаешь, что, когда Женька улыбается, он прищуривает правый глаз и слегка прикусывает губу? И еще… Может, конечно, я молодой и глупый, но, если я сделаю так, – я громко вхлюпываю через трубочку остатки коктейля и ловлю улыбку девушки за соседним столиком, – это вызовет умиление. А вот тридцатидвухлетний мужик, ковыряющийся в носу и вытирающий козявки о стену, наводит на странные мысли.

Видели бы вы выражение лица Дениса. Оно перестало быть красивым, а стало кривым и мерзким. В этот момент подошел Женька.

– Вы не скучали? – спрашивает он у нас, садится и вытирает салфеткой мою испачканную коктейлем щеку.

– Нет, что ты! Мы делились с Денисом своими впечатлениями о японских бронетранспортерах.

– Может, ты имеешь в виду стихи японские? «Танки»?

– А я что сказал? – я смотрю, как Женька улыбается мне, прищурив глаз и прикусив губу.

Денис как-то вдруг вспомнил о неотложном деле и уехал. Мы доехали домой и сели ужинать.

– Послушай, малыш. Тебе, наверное, не хватает компании? Ты привык к общению, а мы тут…

– Жень, может, тебе не хватает общения или еще чего-нибудь?

– Вот глупый! Мне всего хватает. А вот с «чем-нибудь» даже переборы случаются. Я не об этом. Я предлагал тебе уже: если тебя напрягает общение с Денисом, то я могу ему ска…

– Не! Не нужно ему ничего говорить, Жень. Он же не полный дурак?

– Малыш… – он тянется ко мне через стол и целует лоб, – ты знаешь…

– Знаю. Я все знаю, Жень!

Ну все. Пора закруглятся. Завтра мы уезжаем в отпуск: строить баню мечты.

Пока!

========== Пи... и отпуск. Начало ==========

Ночь. Поле. Передо мной ограждение из колючей проволоки. В черном небе вспышки взрывов и тире пулеметных очередей. Я ползу по-пластунски по высокой траве. На голове, как положено в таких случаях, чалма из махрового полотенца, лицо расписано красными розочками, в зубах зажаты филировочные ножницы, за ухом тонкая расческа.

Я подползаю к проволоке и понимаю, что филировочными ножницами ее не возьмешь. Переворачиваюсь на спину и достаю из кармана фартука фен. На столбе, вкопанном в землю, нахожу розетку и направляю струю из включенного фена на проволоку. Она через минуту становится красной и начинает медленно плавиться и с шипением капать на траву. Я проползаю в получившуюся дыру и продолжаю ползти уже на территории врага.

Кругом слишком много охраны. Она охраняет ангары, в которых находится… пена для ванны. Моя любимая – абрикосовая. Самое смешное, что все охранники – кавайные азиаты. Я даже некоторых знаю по именам, но меня это не удивляет. Я проползаю между ногами Ынхека, обхожу Минхо с Кибомом. Наконец, я у цели. Ангар, который я искал, переливается всеми цветами радуги от света Юпитера, направленного на огромный шар из маленьких зеркал. Играет громкая клубная музыка. В животе бьются басы. Слишком сложная сигнализация! Мне приходится встать, и я начинаю двигаться в ритм музыки. Уже подойдя к дверям ангара, я неудачно делаю батман, и тут же взрывается сирена! Все! Я спалился! Что делать? Главное без паники! Я пытаюсь нащупать в кармане фен, но вспоминаю, что оставил его в траве! Брашинг! Точно! Я отхожу на приличное расстояние, прицеливаюсь и бросаю щетку точно в дверь. Взрыв, и вот уже вместо двери – рваная дыра! Я вбегаю в ангар. Внутри он оказывается больше похожим на комнату бабы Любы. Я больно ударяюсь ногой о тумбочку и матерюсь.

– Помоги мне! – слышу я знакомую корейскую речь.

Джеджун крепко привязан к бабелюбиной кровати. Я подхожу к нему и достаю из кармана шпильку. Ловко развязав узел на веревке, я помогаю Джеше подняться. Нет. У меня и в мыслях нет его поцеловать. Я хочу его тупо трахнуть. Он, по-моему, тоже не против, судя по его шлюховатому выражению глаз, но я не могу решиться. Все-таки знаменитость.

– Ребята! Поиграем? – спрашивает Джеша у Василия и Хичоля, непонятно откуда появившихся в комнате.

– Говно вопрос! – отвечает на чистом корейском Василий.

Я радостно потираю руки и начинаю снимать тельник…

Блин! Почему у меня так затекла левая рука? И, похоже, я, как йог, лежу на гвоздях. Я шарю правой рукой под своей лежащей тушкой и вытаскиваю из-под себя сетку для жарки рыбы на костре. Так! Сетка, затекшая рука, во рту снова срали скунсы и забыли за собой спустить воду. Мы вчера пили! Вспомнил! Осталось выяснить, где Женька.

Долго его искать не пришлось. Оказалось, что Женька тихо посапывает сзади меня на диванчике. У него на голове спит подозрительно довольный Химыч. Странно! Я один на этом диване еле помещаюсь, а тут мы втроем спим! И почему моей голове мокро и липко? Ой, Женька! Родной, прости! Я забыл про тазик! Стоп! Теперь я начинаю понимать, что за субстанция у меня на волосах! Фу-у-у…

Я грею воду в чайнике и мою голову. Потом подхожу к спящему звездой Женьке и вытираю его лицо мокрым полотенцем.

– Штирлиц гад! – выдает он в ответ.

Интересно, что ему сейчас снится? Я откидываю одеяло, чтобы осмотреть его тело на предмет увечий. Синяков, вроде, не видно, но меня удивляет тот факт, что он в трусах и кроссовках. Интересно, как он вчера умудрился снять через одетые кроссовки джинсы? Самих джинсов я нигде не наблюдаю.

Вот почему у нас все через жопу? Мы даже в отпуск не можем нормально уехать! А ведь начиналось все так невинно…

– Же-е-ень! Ты зарядку для телефона положил?

– Положил. Ты уже третий раз про это спрашиваешь!