Текст книги "Мемуары гея"
Автор книги: Максимилиан Уваров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Я построил логическую цепочку между хлебом, картохой, телефонными звонками и Женькиным отсутствием, и мне стало страшно. Я понял, что Женька волновался и искал меня!
– ТВОЮ МАТЬ!!! ГДЕ ТЫ БЫЛ? СКОТИНА! Я ИСКАЛ ТЕБЯ…
Ну, вот… Женька вернулся. Орет что-то, тычет мне в лицо порванной и грязной курткой. А я как всегда смотрю в пол и молчу. Наорался. Ушел в туалет с пачкой моих сигарет.
Бли-и-ин… Чо ж я такой косячный-то? Короче… Вы это… идите. А я пошел скулить под дверь и вымаливать прощение. Эх… Жизнь – боль…
========== Пи... и мелочи жизни ==========
– Солнышко-о-о… Вставай, родной! Завтрак готов, – и такой нежный поцелуй в висок… М-м-м…
Не думайте, что это у Женьки прилив нежности. На Женькины побудки это совсем не похоже. Ой! Нет, вот сейчас было похоже. Шлепок по заднице! Маргоша…
– Марго, ты это… – я оборачиваюсь к ней и возмущенно продолжаю,: – там могло и не быть трусов!
– Ой, да чего я там у тебя не видела! – смеется она и уходит на кухню.
Конечно, она знает меня как облупленного и видела меня и одетого, и голого, и ржущего, и ревущего, и в болезни, и в здравии. Сейчас я проснулся и как будто попал в свое детство. Ее тихий голос из кухни и запах горячих бутеров с сыром. Бли-и-ин… так хорошо… Так бы и валялся и вспоминал, как в детстве…
– Макс! Время сколько, знаешь? – Женька! Блин! Всю лирику во мне убил своим видом. В одном полотенце. На голое тело… такое смуглое… подкаченное… полотенце на бедрах низко… М-м-м… – Макс! Вставай!
С приездом Марго наша жизнь немного изменилась. У нас стало как-то сразу тепло и уютно. Так бывает, когда просыпаешься на даче, на улице холодно, льет дождь, а ты лежишь, млеешь от тепла и слушаешь, как потрескивают дрова в печке. Вот ее приезд, наверное, можно с этим сравнить. Правда, теперь мне кажется, что у нас дома два Женьки и оба пытаются мне вправить мозг и тем самым превратить меня в человека.
– Макс, не чавкай!
– Маська! Не хлюпай чаем!
– Малыш, не кроши хлеб на пол.
– Мась! Не корми крысу изо рта сигаретой.
– Макс! Не кури на кухне!
Ну, вот… И еще есть одно маленькое неудобство. Как бы вам попонятней объяснить? В общем, мы с Женькой иногда… Блин! Проще говоря у нас бывает это самое… Секс! Причем он бывает часто, в неожиданных местах и в любое время. Проще говоря, как приспичит. Ну, вы меня понимает… Так вот: с приездом Марго его нет. И виновата в этом вовсе не она.
– Женька! Не трогай его!
– Дай сюда! Ну, дай потрогать!
– Жень! Ты больно делаешь!
– А кто у нас такой пушистый?
– Он не пушистый, а обросший!
– Какой он хорошенький! Дай я его поцелую!
– Мальчики! Хватит мучить бедную крыску! – мы с Женькой возимся на диване, отнимая друг у друга Химыча, Марго стоит в дверях и улыбается. – Ой! Что это я стою? Скоро ужин, а у нас хлеба нет. Пойду заодно погуляю по району часа два.
– Машуль! Ты, что? Сейчас Макс сгоняет за хлебом. Макс, в путь!
Бля… Вот тупанул-то… Эх, Женька. Женька… И ведь выгнал меня в магазин! Возвращаюсь, а у нас прибавление. В смысле, Моисеич Саньку привез. Знаете, что смешно? Санька быстро проникся всеобщей атмосферой и взялся за мое воспитание.
– Ты счас станиски переодень и иди помой руськи!
– Сань, а руки зачем мыть?
– Ты здоловаться счас со мой буис за руську. А у тебя они глязные. Ты не стилилизоный!
– Не какой? – я даже тапок выронил из рук.
– Не стерилизованный! – хрюкнул от смеха Женька из кухни.
– Малыш! Иди чай пить.
– Счас! – орем мы хором с Санькой и удивленно смотрим друг на друга.
Кажется, меня все реально воспринимают, как ребенка. Даже я сам!
– Борис Моисеевич. А давайте сходим в кино. На мультик. Зайдем съедим по мороженому и посмотрим игрушки!
– Машенька! По-моему, я несколько не в том возрасте. Мне б пивка да футбол посмотреть. А вы мне, милая, мороженое, игрушки и мультик! – смеется Моисеич.
– Сань! Дедушка хочет пива и футбол. Ты как? Со мной или с ним?
– Я буду пиво и мутик! – выбирает разумный компромисс Санька.
– А давайте все вместе пойдем! – это выдает мой Женька. Ой-й-й… Женька… Чо тупишь-то так?
– Жень. Вы пока с Маськой уберетесь и ужин приготовите, – отвечает Марго и разочарованно смотрит на моего Женьку и сочувственно на меня.
– Машуль! Так мы вчера убирались и ужин ты…
– Короче! – я хлопаю рукой по столу. – Вы идите пробз… прогуляйтесь, а мы тут порядок наведем.
– А может… – тянет мой в конец отупевший Женька.
– Не может, Жень! – уверенно говорю я.
Ну, вот как так-то? Не поверите: я соскучился по сексуальному маньяку. Вы думаете, за эти несколько часов что-нибудь интересное случилось? Вовсе нет. Женька пылесосил, а я тупо мыл посуду. Даже когда я в открытую предложил Женьке провести время обоюдноприятно, он снова ступил.
– Давай! – радостно согласился он. – Тогда так: ты красишь волосы мне, а я тебе.
– Жень! Может, это самое, ну как его… Массаж, например? – я даже, как мне показалось, кокетливо скосил глаза.
– Ой, это да! У меня шея болит, надо попросить Марго, как придет…
– ЖЕНЬКА! ТВОЮ МАТЬ!!! У меня недотрах! Так понятно? – меня это реально взбесило.
– Ой, малыш! Они уже скоро вернутся… мы не успеем.
– Так, сейчас просто заткнись и иди ко мне…
Вечером со мной случилась маленькая неприятность в виде бутылки текилы. Вернее, сначала мы мирно выпили водки за ужином, приготовленным Марго. После него Моисеич сдулся, оставив нам Санька. Потом я посидел в диванных подушках с игрушечным пистолетом во рту. И доказывать Саньке, что в подводных лодках есть воздух и дышать через трубочку не надо, было бесполезно. Потом я ползал по-пластунски по паласу, изображая не то черепаху, не то солдата, с той же диванной подушкой на спине. Потом моего мучителя Марго уложила спать. Женька к тому времени уже преспокойно дрых. Мне спать не хотелось. Текила была холодной, а лайм кислый. Потом все куда-то исчезло.
– Макс! И долго ты собираешься спать? – сквозь сон я не понял, от кого получил по заднице. По голосу, от медведя. Голова жутко гудела, а во рту стоял вкус лайма. Под боком было неприятно жестко. Порывшись рукой под собой, я достал пустую бутылку. Мда-а-а… Опять косяк! И получу я за него уже не только от Женьки.
Нетвердой походкой выхожу из ванной и иду на кухню на неприятный мне запах еды.
– …и не надо его защищать, Машенька! Ты лучше меня знаешь, каким чудовищем он бывает, – я тихо надеюсь, что разговор идет про Саньку.
– Он еще ребенок, Жень, – ну, точно про Саньку!
– Этого ребенка пороть надо регулярно. Каждую субботу, за его пятничные косяки, – похоже, все-таки они про меня говорят.
– Жень! Он ребенок! Ему нужно все объяснять словами! – Марго всегда была против физических наказаний.
– Он взрослый! И сам должен отвечать за свои поступки, – Женька и Марго, наконец, обращают внимание на вошедшего меня.
– Конечно взрослый, – говорит Марго и вынимает из моего уха ушную палочку. Я просто чесал в ухе и забыл ее вынуть.
– Взрослый, – смеется Женька и вытирает салфеткой козявку с моего лба, – только вот вчера этот взрослый ребенок в туалет полз на карачках после бутылки выжратой в одну харю текилы.
– Пить, – выдаю я осипшим голосом.
Если честно, я бы с удовольствием оставил нашу семью именно в таком составе. Марго, Женька и я. Еще Саньку можно. Они с Марго друг друга дополняют. Тетя вносит в наш дом спокойствие и гасит хаос, который возникает из-за Саньки. Ну, и меня защищает, конечно, от Женьки. Вот только секс…
– Мась! Дай ноут, я фильм хочу посмотреть в своей комнате.
– Машуль, а давайте все вместе посмотрим! – Женька такой радостный и такой… тупой.
– Нет, Женечка. У меня должно быть в этом доме личное время. А вы пока… ну, даже не знаю, что вам делать. Просто отдохните. Да, и вот еще! Маська! У тебя наушники там хорошие вроде есть? Дай их мне! Там в фильме звуковые эффекты отличные.
– Зачем наушники? Ты можешь и без…
– Наушники! – Марго буквально хлопает по столу рукой. – Жень, я просто хочу, чтобы вы побыли вместе.
– Воу-у-у… Фх… Омг… – выдает Женька и краснеет.
Сейчас еще минуту внимания! Я хочу развеять миф о сексе в ванной. Вот все пишут: он изогнулся, облокотился на кафельную стену и все такое… Вот, что происходит на самом деле:
– Тихо, малыш! Марго услышит!
– Так она в нау-у-у…. Ё-ё-ё… Бля! Бля! Бля!
– Чего ты орешь? Тише говорю!
– Батарея горячая! Посмотри, по-моему, я приварился к ней!
– Хорошо садись на край ванной.
Я послушно сажусь, закрываю глаза и жду, когда прилетит ко мне счастье. Счастье не торопится. Я слышу возню внизу и сопение.
– Ну, чего там, Жень? – открываю глаза и смотрю на Женьку, который с недовольной моськой пытается усесться на колени.
– Тут места мало, у меня ноги не помещаются.
– На корточки сядь! – Женька садится на корточки и нагибается вперед, но тут его ноги едут назад, и он ныряет головой мне в живот. – Ёпт! – этот факт я уже констатирую из ванной.
– Не то слово!
– Вот говорил тебе, давай в комнате. Там наушники реально громкие.
– Лезь в ванну уже! – говорит Женька и помогает мне забраться туда целиком.
– Ой-й-й!!! Бля-а-а…
– Что опять-то?
– Стена холодная!
И минут через пять…
– Жень! Женька!
– М? Я занят. Чуть позже!
– Да не, Жень! Тут у меня это… японская пытка. Я не могу сконцентрироваться.
– Что там у тебя?
– На макушку вода холодная капает из душа! Ой, ну все! Пошли в комнату!
Вот так! А вы: выгнулся, облокотился… Тут скорее: нагнулся, поскользнулся, упал, ударился!
А вообще, дело вовсе не в Марго, а в Женьке! Он ведь понимает, что для нее я ребенок. Все тот же маленький мальчик, которого она укладывала спать, кормила, лечила, читала сказки. И ему неловко от того, что мы теперь делаем. Думаю, ей тоже это трудно дается. Но я их люблю обоих. Ее – за терпение, а Женьку – за его стыдливость. Я думаю, все устаканится. Это все мелочи жизни.
========== Пи... и Хеллоуин ==========
Я, такой весь уставший, открываю входную дверь и вваливаюсь домой.
– Женьк… Женька! Муж с работы пришел! Кормилец и… сука!!! И поилец! – ору я из прихожей, прыгая на одной ноге, пытаясь с другой стряхнуть кроссовок.
– Слышу, малыш! – орет мне из кухни Женька. – Там тебя уже Хим пошел встречать. Смотри не раздави ребенка.
Действительно из кухни вприпрыжку выбегает Химка с куском котлеты и, не глядя на меня, уходит в комнату.
Не удивляйтесь, что мы с Женькой так поменялись ролями. Просто у нас полным ходом идет дома ремонт, и Женька им руководит. Изначально план был другой. Это я должен был сидеть дома и следить за рабочими. Если честно, меня это устроило бы больше, чем ходить на работу. Но мой рассудительный Женька решил, что будет лучше, если именно он будет руководить ремонтом в доме, потому что, если это буду делать я, то рабочие могут приклеить обои вверх орнаментом, на потолок положить паркет, а пол побелить. И это не из-за того, что я могу все попутать, а потому, что я имею неуемную фантазию. Вот зря он так решил. Теперь ему приходится и ремонтом руководить, и фирмой, и мной.
– Жень, а что у нас на ужин и где мы сегодня будем спать? Заметь, второй вопрос меня сейчас особенно беспокоит, – я заглядываю в пустую комнату с серыми стенами и без мебели. По ней мечется бедный Хим, пытаясь хоть куда-нибудь спрятать кусок котлеты.
– Не волнуйся! Я все продумал и купил специальный матрас. Поспим на полу.
– А если мне не захочется спать? – вальяжной походкой от бедра подхожу к Женьке и, обнимая его за талию, утыкаюсь носом в плечо.
– Малыш, быстро мыть руки и кушать. Мы все равно успеем только надуть матрас. Сейчас уже Владислав за тобой приедет.
– Слушай! А еще вариант есть, кроме матраса? – я уже очень настойчиво обнимаю своего Женьку.
– Так, кормилец и поилец, быстро мыть руки и кушать!
– Я еще у нас муж, – добавляю я, подгоняемый Женькиными пинками в ванну.
Меня после ужина немного разморило, и, если честно, мне уже не охота никуда идти. Хочется до-о-олго, до-о-олго надувать с Женькой матрас… М-м-м…
– Налей мне чаю, – выводит меня из задумчивости Женька.
– Жень. А может, ну его, этот клубешник? – говорю я, ставя на стол чашки.
– Малыш, ты так хотел сходить на Хеллоуин в клуб. Слава любезно согласился тебя сопровождать на данное мероприятие. Вот и сходите, развейтесь!
– Славка меня не сопровождать согласился, а присматривать. А ты чего не хочешь идти? Присматривали бы за мной оба. Ну, чтоб наверняка не накосячил! Сахара сыпать?
– Да, три ложки. Я уже старый для клубов.
– Ничего и не старый! Ты у меня такой весь… м-м-м… такой не старый… такой сексуальный… м-м-м… такой… – с этими словами я подхожу… сажусь к нему на колени… и… звонок в дверь ломает весь кайф. – Славка! Я сейчас открою.
В принципе, Славка и Женька были заочно знакомы, но я не ожидал, что при личном знакомстве они вот так быстро найдут общий язык.
– Самое главное, ни на секунду не выпускай объект из виду, – говорит Славке Женька.
– Есть, – с совершенно серьезным видом отвечает тот.
– Слав, я б на твоем месте конспектировал все. Там еще много пунктов будет, – обиженно ворчу я, одеваясь.
– Было бы нелишним. Значит, продолжу: пить не давать, внимательно смотреть, что он тащит в рот, в туалет строго вдвоем. Когда закроется в кабинке, стоять на стреме и смотреть, чтобы он не удрал по верхам. Если захочет танцевать, очистить площадь примерно на два метра радиусом и внимательно следить, чтобы никого не задело взрывной волной его танца. Если кто-нибудь… это очень важный пункт. Его желательно выделить красным. Так вот: если кто-нибудь захочет с ним познакомиться, делаешь предупредительный выстрел в воздух. Если не понял – сразу контрольный выстрел в голову.
– Простите, сер, – Славка просто давится от смеха, но продолжает играть свою роль, – контрольный выстрел в чью голову делать?
– Молодец, сынок, – Женька по-отечески хлопает Славку по плечу, – правильно мыслишь. Кому стрелять в голову, смотри по обстоятельствам.
– Слушайте! – подаю я голос из коридора. – Я уже одетый, и мне жарко! Сейчас начну протухать и плохо пахнуть!
– Ой! Идите уже, – Женька выходит ко мне в коридор и шарит по карманам, – носовой платок на месте, ключи на месте. Так… перчатки!
– Жень, они на мне.
– Так! Вроде, теперь все, – Женька поправляет на моей голове шапку и разглаживает на шее шарф, – ну, с богом!
– Ага! Еще перекрести нас! – говорю я недовольно.
Вообще, клубы больших городов отличаются друг от друга только интерьером. Я это понял, как только мы ввалились в дверь. На пороге нас встретил охранник. Он был до боли похож на Сашу, охранника клуба в столице нашей родины. У них было похожее выражение лица. Будучи натуралом, Саша относился к гееподобным, как к нерадивым детям, без злости, но с легкой иронией.
– Господа, милости прошу. Проходите, раздевайтесь, – любезно предложил он нам. При этом в его глазах плясали чертики-натуралы, – у нас сегодня Хэллоуин, поэтому все раздеваются до той детали гардероба, в которой ему удобнее всего оставаться.
– Отлично! – говорю я и снимаю шарф и шапку.
– Так, пункт номер два: никакого стриптиза, – выдает Славка и надевает на меня обратно шапку.
– Слав! Да я это… я только куртку, шапку и шарф сниму.
– Командир приказал: «Никакого стриптиза».
– Славка! Харе говорю, – я искоса взглянул на охранника. Тот смотрел на нас с тихой грустью, как на людей, не обремененных мозговой деятельностью.
Подозвав официанта, Славка заказал себе сто грамм водки, для разминки, и «дитю мороженного».
– Слав! Какой нах мороженое? Коктейльчик. Ну, только один!
– Один можно, – согласился мой телохранитель.
– «Мохито», – радостно сообщил я официанту.
– Нет «Мохито», – грустно сказал тот, – лимоны кончились, – и почему-то зло посмотрел на соседний столик, где сидели три шумные девушки и один грустный парень. Я решил, что все лимоны в этом клубе сожрал именно он, потому, что у него было соответствующее лицо, – могу предложить «Лонг-Айленд»!
– Тащи, – махнул я ему рукой.
Когда Славка уже допил свои боевые сто грамм и заказал еще двести, прибыл мой коктейль. Если честно я их не очень и люблю, но, понимая, что выпить водки мне все равно не дадут, довольствуюсь малым. Я успел сделать только один глоток, как Славка взял из моих рук бокал и со словами: «Не умеешь ты пить «Лонг-Алейнд», – засосал через трубочку больше половины.
В общем, оставшийся вечер я пил Колу. Славка же пил водку, причем, тоста у него было два: «За твое здоровье! и «Чтоб врагу не досталось!»
Травести шоу я и раньше не особо любил. Просто в моем понимании, если тебе нравятся парни, то они должны похожи на парней, а если девушки, то на девушек. Переодевание в противоположный пол, да еще пение под фанеру, меня не интересовали. Но тут меня особенно убил номер, когда один из актеров травести-шоу (парень), изображал женщину, которая переоделась в мужчину. Просто вынос мозга какой-то!
Шоу кончилось. Весь клуб, включая Славку, был уже под хорошим градусом. Все, кроме меня. Я с ужасом наблюдал трезвыми глазами за пьяными людьми. Слушайте! Это ужасное зрелище! Вон мужик лет тридцати в очках. Представьте постаревшего и поправившегося Гарри Поттера, который пытается танцевать, как Гермиона Грейнджер! Вон тоненький пацан, лет двадцати, танцует под Верку Сердючку, причем именно как Верка Сердючка. А вот и девочки-натуралки, те самые, с лимонным парнем. Вот объясните мне,тупому: зачем танцевать стриптиз у шеста, если ты этого делать не умеешь, да еще и в гей-клубе?
– Пошли танцевать! – гаркнул мне в ухо парень в маске из фильма «Крик».
– Я не… – замахал я ему руками.
– Ты суда отдыхать пришел? – заорал он снова. – Так отдыхай, а не сиди! Пошли, говорю!
Знаете, чем мне нравятся именно гей-клубы? Сюда приходят люди, объединенные общей проблемой. Но эта проблема их вовсе не обременяет, поэтому они достаточно контактные, веселые и общительные. Через пять минут танцев в огромном круге из парней и девушек я успел переобниматься и перезнакомиться со всеми. Только через полчаса мне удалось вырваться из шумной компании танцующих.
Еще танцуя, я начал замечать людей, лица которых были разрисованы. Кто-то из них изображал зомби, кто-то вампиров. Престарелый Гарри Поттер почему-то гримернулся под Шрека. Хотя это мог быть, конечно, и Халк, но на Шрека походило больше. Оказывается, в клубе работали визажисты, которые по желанию рисовали на лицах отдыхающих разные Хэллоуийные гадости.
– Гля-а-ань, – заорал на меня подошедший Славка, – я Дракула!
Если честно, он больше походил на дебила, которому разрисовали лицо красной краской и вставили в рот пластмассовые зубы. Но я не стал его разочаровывать, тем более он так хорошо вошел в образ. Правда, Дракула из него получился пьяный и озабоченный, поэтому он постоянно пытался меня поцеловать, а не укусить.
Славка сдулся через пять минут, под предлогом, что ему нужно покрасить губы, а меня снова выдернули на танцпол. Хотя я и не любитель музыки типа советской и украинской попсы, но согласитесь, было бы кощунством танцевать в гей-клубе, ну, скажем, под Арию или КиШей. Поэтому танцы под «О боже, какой мужчина», «Я иду такая вся, в Дольче Габана» и стоны «Моден Токинг» были вполне уместны.
Мне нравилось прыгать и толкаться со всеми на танцполе. И все бы ничего, если бы не одна из девушек-натуралок. Что она говорит, шлепая пухлыми губами, я не понимал. Но ее руки… Ими она зачем-то постоянно приподнимала мою майку на животе и чуть приспускала джинсы на бедрах.
– Да, ёпт! Чо надо-то? – не выдержал, наконец, я, в очередной раз поправляя свой гардероб.
– Ты просто не понимаешь! – заорала она мне в ухо, плюясь. – Ты хочешь парня закадрить? Для этого нужно быть сексуальным! Вот смотри! – и снова: майка вверх, джинсы вниз. И откуда она знает, что нужно, чтобы закадрить парня? Хотя, да… наверное, она знает.
Я еще с полчаса не мог отцепиться от этой девушки. Она танцевала передо мной, как будто я шест. Нет, может, такие танцы и заводят парней-натуралов, но натурал, сидящий где-то глубоко во мне, забился в самый дальний угол моей души, закрыл глаза и тихо заскулил.
Ближе к трем утра я, наконец, нашел Славку. Он сидел за барной стойкой с одним из участников травести-шоу и болтал с ним, называя его «Детка». При этом «детка» была уже пьяна в хламину и дурно хихикала басом.
– Сла-а-ав… пошли домой! Я спать хочу! – я сделал несчастное лицо.
– А я счас тока немного исчо выжру-у-у… – Славка замахал руками перед моим лицом, пытаясь показать мне наглядно, как это будет выглядеть, – а потом мы с Ланочкой поедем кататься, – он снова проиграл передо мной мимический этюд, причем, «катание с Ланочкой» больше походило на скачки на лошадях.
– Славка! Ты обещал Женьке за мной присматривать. К тому же Ланочке еще до утра смывать макияж и бриться.
– Не обижай мою девочку! – пригрозил мне пальцем Славка, и в нем вдруг снова проснулся озабоченный Дракула. – Дай я тебя пцулую… Му-у-уа…
Отбиваясь от Славки-Дракулы, с размазанными на пол-лица красным клоунским ртом, мы затолкались в такси и тронулись домой. Всю дорогу, новообращенный вампир мирно посапывал мне в шею и противно причмокивал губами.
Наконец, я дома. Стою у двери с накинутым на плечо Славкой и пытаюсь нашарить в кармане ключи. Попасть ими в замочную скважину удалось только с третьего раза, так как Дракула в тот момент очнулся и снова попытался меня чмокнуть. Вытирая со щеки слюнявые поцелуи, захожу в прихожую. Славка на моем плече тянет меня обратно, и мы с ним спинами вперед вываливаемся в тамбур подъезда. Я меняю центр тяжести, для чего нагибаю корпус вперед. В этот момент Славка делает то же самое, и я пикирую головой в захлопнувшуюся дверь.
– Да, ёпт… – говорю я и снова лезу за ключом в карман.
– Ну, наконец! – дверь открывается сама, и на пороге стоит Женька. – Малыш, что случилось? Где болит? Кто вас так? – я вижу, как Женька медленно зеленеет от ужаса.
– Да все нормально, Жень! Мы так сами себя, – говорю я.
– Не ври мне! – я слышу в Женькином голосе знакомую панику.
– Да не вру я, Жень! Я вон Славку донес!
– Ой! Мон женераль! – выдает Дракула. – Задание выполнено. Рискуя своим зыдоровьем, я обеспечил безопасность вверенного мне объекту, – во, дает! Шпарит как по написанному!
Только зайдя в ванну, я понял, почему у Женьки случилась истерика. Мое лицо все было в размазанной красной краске. Действительно, создавалось ощущение, что меня били и что на моем лице кровь.
Мы с трудом уложили Славку спать. Он все время порывался встать и идти защищать родину и мою задницу вместе с ней. Причем наличие у меня задницы он постоянно пытался проверить рукой.
– Тебе было весело? – спросил у меня Женька. Мы сидели на кухне и пили чай.
– Мне было скучно, – признался я.
– Это потому, что ты не пил? – засмеялся он.
– Просто со мной не было тебя.
И я ему не соврал. Мне реально не хватало рядом моего Женьки. Конечно, в Тулу со своим самоваром, может, и глупо, но… Мне было бы приятно, если бы в клубе я всем говорил, что со мной МОЙ ПАРЕНЬ. А еще я хотел бы танцевать с ним, и чтобы все на нас смотрели и завидовали. И чтобы, если к нему кто-то стал клеится, он бы сказал ему, что занят и что у него есть Я.
Что-то я размечтался! Ладно… Пойдем мы спать. Тем более Женька матрас уже надул. Остается проверить его на прочность!
========== Пи... и милые прозвища ==========
Бли-и-ин… какое странное утро. Вроде бы ничего особенного: выходной, солнце, Женька рядом… А вот нет! Оно особенное и очень нежное. Во-первых, выходной: утро субботы и без бодуна. Во-вторых: на улице уже жуткий дубак, но если просто смотреть на голубое небо и солнце, лежа в постели, то кажется, что все еще лето. И в третьих: Женька… Хотя нет! Женька во-первых. Хотите, чтобы я развеял миф об утреннем сексе? Хорошо!
– Женька! Же-е-ень я спать хочу. Жень! Женька, отстань!
– А кто это у нас такой сонный?
– Сонный и злой! Жень, отва… а-а-а…
А вот и не развею я этот миф. Потому, что утренний секс, он такой сонный… Женька такой горячий… м-м-м… такой громкий… такой… м-м-м…
– Ты мой хомячок! – выдыхает Женька шепотом мне куда-то в темечко.
Я лежу у него на груди и играю с крестиком на цепочке.
– Жень! Чё опять хомячок-то? – я поднимаю голову и делаю предельно возмущенный взгляд. – Я уже вторую неделю слышу эту кликуху!
– Это не кликуха, а прозвище! – отвечает Женька и так нежно теребит меня по загривку, что из предельно-возмущенного мой взгляд становится туманно-охуевшим.
– Просто объясни, почему именно хомяк? – если честно, говорить не охота. Хочется издавать звуки мурчания, как это делают коты.
– Не хомяк, а хомячок. Ты такой маленький, такой мягонький… такой нежненький…
– Жень! – я избавляюсь от магии его нежной руки у меня в волосах и заставляю себя привстать с его груди. – Вот сейчас все это ты говорил про взрослого мужика, между прочим!
– Про какого? – Женька делает круглые удивленные азиатские глазищи – Я говорил это про моего маленького… мягонького… и нежненького тебя-а-а… – и тут он начинает меня щекотать. Конечно, я начинаю ржать во всю глотку, и Женька вместе со мной.
– Женька-а-а!! А-а-а!!! Ой! Отста-а-ань! Же… – такой сладкий поцелуй мне затыкает рот… м-м-м…
И тут я понял, что меня немного отвлекало во время секса: стук в стену. Славка! Мы совсем забыли про моего вчерашнего телохранителя. Вот если честно, мне сейчас хотелось бы быть только с Женькой. Чтобы никого кроме нас не было дома. Вылезти из кровати и пойти с ним в душ, а потом весь день ходить голышом на кухню, проголодавшись после очередного прилива Женькиной нежности. Но увы… мы не одни в это странное, нежное и солнечное выходное утро.
– Вы так охренели что ли совсем? – слышим мы недовольный Славкин голос из-за стены. – Я вчера рисковал своим здоровьем ради вас, а вы… то трахаетесь все утро, то ржете! Пидоры херовы! – и снова стук в стену, я так подозреваю, ногой.
За завтраком настроение Женьки и меня ни капли не меняется.
– Малыш, тебе омлет с сыром на пару. Мой хомячок ведь любит омлет? – оборачивается Женька, стоящий у плиты, и просто озаряет кухню своей улыбкой.
– Конечно, милый! – улыбаюсь я ему в ответ и, дотянувшись до его руки, поглаживаю ее.
– Ребят! Слушайте! Меня и так после вчерашнего тошнит, а тут еще вы… охуевшие какие-то, – ворчит Славка, жадно глотая из бутылки холодную минералку.
– Слав, тебя ведь пить никто не просил, – логично рассуждает мой Женька.
– Если б я столько вчера не выпил, твой мелкий грызун сейчас был бы в таком же состоянии.
– Чё это так? – возмущаюсь я.
– А ни чё! Ты был вынужден просто следить за мной пьяным. Так?
– Ну, да! Ты ж там всех парней облапал и собирался травести вести в номера.
– Да ладно! – Славка в ужасе смотрит на меня и прижимает холодную бутылку к виску.
– Слав! Так и скажи, что тебе просто завидно! – улыбается Женька.
– Чему завидовать-то? Вашим сюсям-пусям?
– Нашему трах-тибидоху, – поправляю я, – у тебя недотрах, Славка!
– С чего ты это взял?
– Ну, про травести рассказать?
– Ой, не надо. Меня и так тошнит, – морщится Славка.
Дальше снова семейная идиллия под неодобрительное ворчание Славки. Мы с Женькой готовим обед и сразу ужин, а наш друг опустошает запасы минералки.
– Женька! А давай я ему печеньки испеку. Он их с молоком любит.
– Только не показывай их ему до обеда, а то он суп есть не будет, – Женька режет капусту, чуть пританцовывая под музыку.
– Ребят! – Славка машет нам рукой. – Я еще тут! А вы говорите обо мне, как о покойнике. В третьем лице, но почему-то в настоящем времени.
– Мы говорим о ребенке, Слав!
Тут Славка реально давится водой и громко кашляет.
– Только не говорите мне, что…
– Слав! Ты дебил? – я кидаю в него небольшую щепотку муки. – Сейчас нам ребенка привезут. Саньку! Говорю сразу, ребенок не наш. Это Моисеича ребенок. Вернее, не Моисеича, а его сына.
– Меня пугает этот твой мир без баб, Макс! – выдыхает Славка.
– Омегаверсия, – радостно говорит Женька.
Саньку привезли как раз к обеду. Он метеором влетел в квартиру, повис у Женьки на шее, а мне по-мужски пожал руку.
– Масима, у тибя новый масик? – спрашивает у меня маленький монстр.
– Сань! Это наш друг, Славка! Слава… Владислав.
– Всадислав?
– Ой! Давай просто Слава. Не надо Всадиславом меня называть, – говорит Славка.
– Халасо! Савка! А мы сивоня подем с Масимой и Зеней на мутик. Ты с нами?
– Ой-й-й… Масима, Зеня… жестоко! – ржет Славка.
– Привыкнешь. Еще и понравится Всадиславом быть, – отвечаю я.
После обеда мы мирно беседовали на кухне. Женька мыл посуду, Славка, пришедший в себя, делал вид, что внимательно читает журнал о стильных и модных прическах, а мы с Санькой делились мечтами.
– А я вот хочу новый телефон, – говорю я чуть громче, чем надо, чтобы перекричать воду, – видишь! У меня экран разбитый.
– А ты Зеню попроси. Скази, что тебе пахой мальсик разбил телефонсик.
– Да, это был о-о-очень плохой мальчик. Он много выпил и…
– Описилься, – сделал заключение Санька.
– Ну, не совсем. А еще я собачку хочу, – пытаюсь я перевести разговор с неприятной темы, – маленькую.
– Я тозе хосю собаську. Давай попосим у Зени собаську. Он добый.
– Нет! Я злой! – тут же парирует мой Женька.
– А давай игать. Ты будесь сабаськой. Давай! Ну! – предлагает мне Санька.
– Ну, нет! – протестую я и…
Через пятнадцать минут уже сижу под столом, и Санька меня кормит печеньем, одобрительно поглаживая по голове. Женька ржет и постоянно напоминает Саньке о гуманном обращении с животными. Гринписовец хренов! Вот странно: одному немного за тридцать, а второму немного за год, а фантазия у них одна: посадить меня под стол и издеваться.
– Что-то игра у тебя, мелкий, скучная! – выдает, наконец, Славка. – Собачку нужно командам обучить. «Сидеть», «Рядом», «Лапу». «Лежать», кстати тоже неплохая команда. А то ему скучно так сидеть и есть, – ой, Славка, ты и дурак! Ты не знаешь маленького монстра Саньку.
– Плавильно! – хлопает себя Санька по лбу. – Ему скусно одному. Сав, ты будись втолой сабаськой!
– Ага, сейчас прям!
Через пять минут мы вдвоем со Славкой, сидим под столом и едим печенье.
– Ну, чё! Дотявкался, – толкаю я его в бок.
– Молчи! Сам вижу!
– Тепель ты, Масима, сабаська-девоська!
– Сука ты, понял! – тихо шипит на меня Славка.
– А ты, Сава, масик!
– Слушай, мне не нравится ход мыслей этого ребенка, – шепчет мне Славка.
– Ой, а кто тут у нас такой хорошенький под столом? – это на кухню вернулся Женька. Ржет!!! Довольный такой! Мы со Славкой начинаем тихо подвывать, когда мелкий садюга выдает нам следующее:
– А тепель мне нузны от вас сеноськи!
К счастью Женька решил прекратить игру и освободил нас от неприятной процедуры воспроизведения на свет потомства. Он напомнил юному натуралисту Саньке о мультике. Мы резко собрались и двинули в киношку.
Вроде Хеллоуин по американским меркам уже кончился, а в кинотеатре он продолжался. Тут были сделаны фигуры каких-то стремных снеговиков из черных надутых воздушных шариков. Посреди небольшого зала в «предбаннике» стоял паук из тех же черных воздушных шариков. Парни и девушки в костюмах и масках монстров ходили в толпе, предлагая за конфетку прочитать стишок или спеть песенку.
