Текст книги "Мемуары гея"
Автор книги: Максимилиан Уваров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– Максим! – я слышу, как на том конце провода Николай давится от смеха. – С первым апреля вас!
– Что за шутки, Николай? – возмущенно пищу я. – Я уже мысленно стал собирать нищенскую котомку, – мне реально становится очень обидно.
– Максим, что с вами? Где ваше чувство юмора? Ну, хорошо. К делу: мы перечислили деньги вчера. Счет я перекинул в вашу бухгалтерию по скану. Когда можно ждать поставку?
– Я сейчас вас соединю с логистом. Он вам точнее скажет сроки.
– Счастливо, Максим! Да, и привет от меня Жаргалу.
– Удачи! Обязательно передам.
Ну, как вам мой новый образ? Да, я взрослый и деловой мужчина в полном расцвете сил. Чего смешного? Да, я мелковат. Но мелковат я для солидного, а для делового вполне ничего! Заметьте! Сегодня на мне белая рубашка и галстук. Почему галстук в дырке между пуговиц? Нет, это не мода! Это я перед уходом Санька в него высморкал. Ну, не спрашивайте зачем. Так получилось.
– Макс, на вас с Санькой Хот-дог брать?
– Да! И мне с терияки!
– Будет сделано, шеф! – рапортует Ленка и скрывается за дверью.
Еду мы всегда заказываем в одном небольшом кафе неподалеку. Что мне нравится – там можно себе взять стандартное блюдо, например, Хот-дог, с любыми наполнителями и соусом на выбор, даже с такими нестандартными, как терияки.
– Макс! Горячие собачки прибыли. Пошли есть!
В принципе, я не удивился, что меня так упорно звали перекусить в общую столовую. Я в хороших отношениях со всем коллективом, и мы едим вместе, пока нет Женьки. Я не заметил того пристального внимания, с которым все пять человек смотрят, как я открываю маленькую пластмассовую баночку с соусом, как я вдохновенно намазываю соус на сосиску, как кладу туда же кусочек помидора, тонкий ломтик сыра и прикрываю все это листом салата. Как я, чуть прикрыв глаза, тяну такой желанный бутерброд в свой широко раскрытый рот. Как мои зубы…
Ускорю процесс. Я кусаю бутер и только когда начинаю его жевать, наконец, поднимаю глаза и вижу, с каким интересом за мной наблюдает весь наш коллектив.
– И чо? – интересуюсь я.
– Ничего, Макс! Ты кушай, – говорит Ленка нежно и шепотом добавляет на ухо Сереге: – До соуса, видимо, еще не дошел.
Я эту фразу пропустил мимо ушей. А зря. Как только я дошел-таки до соуса, то сразу выплюнул кусок сосиски и громко выматерился.
– Что за дрянь? Они вообще знают, чем терияки отличается от карамели? – начинаю орать я.
– Макс! – Ленка смеется и пытается взять меня за руку.
– Нет, я сейчас позвоню в эту столовку и разнесу их к ебе… – кошусь на Санька, – к бабе Шуре разнесу их лавочку, – я вынимаю из кармана мобильный и набираю номер кафе.
– Макс! – Ленька пытается меня остановить.
– Они что думают? – продолжаю я, вырываясь из ее рук. – Люди дураки и не знают вкус терияки? Да я сейчас…
И тут я вижу, как все вокруг смеются. Я замолкаю на полуслове и пытаюсь понять, что происходит.
– Макс! Мы тебе вместо терияки сгущенку вареную заказали. А наклейки поменяли, – говорит бухгалтер Оля.
– С первым апреля тебя! – добавляет Ленка.
– Да идите вы… – говорю я, кладу сосиску со сгущенкой на тарелку и выхожу из кухни, уволакивая с собой Санька.
Мне реально обидно! Почему-то чувствую себя шутом! А я, между прочим, их шеф. Я им зарплату рассчитываю. Я закрываю глаза на то, что они опаздывают. Я отпускаю их, если им нужно уйти пораньше. Я думал, меня любят и уважают. А оказывается…
– Маська! Ма-а-ась… – это в дверь сунулась Ленка, – ну, ты чего, обиделся что ли? Ты всегда такой веселый и юморной, а тут вдруг вот… Ну, Мась!
– Лен! Ну, сколько можно всех веселить? Мне уже двадцать четыре года! В таком возрасте люди добиваются уже чего-то. Становятся взрослее и серьезнее. А я все как щенок лопоухий. Только веселю всех.
– Вот дурашка! Да мы любим тебя за то, что ты именно такой!
– Какой?
– Веселый! Маська! Не сердись на нас, ладно?
– Не сержусь. Извините меня. Я просто устал очень!
Наконец, я приступаю к работе. Наблюдая, как Санек точит очередной карандаш и разговаривает с точилкой, жду, когда загрузится Женькин компьютер. Как только загорается монитор и заставка Виндуса заканчивается, я в ужасе замираю: посреди экрана широкая красная полоса, на которой из всей информации мои глаза выхватывают слово «Троян».
– Ленка! Срочно айтишника!
– Что случилось? – волнуется секретарша.
– У меня вирус в компе. Бли-и-ин… Ленка, там же договора готовые и счета выписанные.
Я думал, что от смеха упаду под стол, когда в мой кабинет вошел «Мартин». Вы точно помните жирафа из «Мадагаскара»? Прикиньте, наш айтишник пришел с перевязанной шарфом шеей, точно как герой мультика.
– Чо с горлом? – спросил я.
– Болит, – прошипел «Мартин», – что там у тебя с машиной?
– Прикинь. Я включаю, а там во… – тыкаю я в экран пальцем.
– Руки от экрана, – морщится айтишник, – ну, все… Доигрался.
– Что там?
– Троян подцепил. Да еще какой. Боюсь, жесткому диску трындец.
– Слушай! Только не это. Там договора. Там куча документов. А почему так вышло-то?
– Ну, видимо, кое-кто тут лазил по порносайтам, – серьезно заявляет «Мартин».
– Ну, Жаргал! Ну, Бамрыч! Такой взрослый солидный мужик. А тут такое.
– Макс! Тут гейские сайты в истории.
Вот тут я напрягся. В принципе, я всегда удаляю всю историю. Неужели забыл? Никто в фирме не знает про мою ориентацию, и вот так глупо спалиться на гейских потрахушках…
– Да, ладно! Не поверю, что Жаргал, – пытаюсь я перевести стрелки.
– А я не про Бамрыча. Жаргал – мужик интеллигентный и совершенно натуральный. Так что не надо тут мне заливать. Ну, что будем делать, противный? – «Мартин» делает такое неприятное лицо, что у меня сводит зубы.
– Слушай! Ты это… Ты ведь не…– тихо блею я.
И тут айтишник заржал. Вы когда-нибудь слышали смех постуженной гиены? Я слушал его, вытирая трясущейся рукой мокрый от пота лоб, и не мог понять причину веселья. Наконец, «Мартин» закашлялся и просипел.
– С первым апреля тебя, дебил!
Представляете мое состояние? Я был на грани того, чтобы признаться этому идиоту, что я гей, предложить ему денег за молчание. Я даже был готов пообещать ему увеличение зарплаты, благо Женька меня бы, конечно, поддержал. Что за пидорский праздник? Ненавижу!!!
Я молча кормлю Саньку супом, а сам вилкой ковыряю котлету. Настроения нет вообще. Да еще и эта Мила обещалась подъехать. Как подумаю, что и ей взбредет в голову надо мной пошутить, даже мурашки по спине.
– Максим! Вы слушаете, что я вам говорю? – Мила недовольно морщит длинный нос.
– Разумеется, Мила! Продолжайте.
– Так вот, проведя анализ, я пришла выводу что… буль-буль-буль…
До чего у нее противный голос. Мне сейчас совсем не интересно, к каким выводам пришел ее обожженный перекисью водорода мозг. Мне сейчас хочется, чтобы открылась дверь и в нее вошел Женька и сказал мне…
– Масимка! Я какать хосю, – дверь действительно открылась, и на пороге нарисовался Санька со спущенными до коленей штанами.
– Ой, Максим! За ребенком следить нужно, – Мила брезгливо морщится.
– Сань! Нужно было войти и громко пукнуть, а уже потом сообщить о своих планах на будущее. Чтоб Милу вообще перекосило, – говорю я, неся мелкого в туалет.
– С певым паеля тибя, – смеется Санька, – во как я тибя зыглал.
– И ты, Брут? – вздыхаю я. Мелкий смешно морщит носик и хихикает. Я так устал, что у меня даже нет сил злиться на него.
Последней каплей в этом первоапрельском марафоне был Женькин звонок.
– Жень, еще немного, и я либо сорвусь, либо стану импотентом. Тебя что больше устаивает? – я стою у окна кабинета и ковыряю пальцем подоконник.
– Малыш, ты сейчас только не психуй, но я в воскресенье не приеду. Мне придется задержаться еще на неделю, – и такой тяжелый вздох, что у меня сжимается сердце.
– Жень! Ты это… ты там не расстраивайся. Я потерплю. Я буду ждать тебя столько, сколько нужно. Я очень соскучился, но если нужно, я завяжу там себе все узелком, а в попу суну затычку. Я очень тебя люблю и буду делать все, что скажешь. Хочешь, я буду самым серьезным на свете? Хочешь, я не буду пить и косячить? Я…
– Малыш… Я не знал, что ты так среагируешь. Меня все в тебе устраивает, – растерянным голосом говорит мой Женька. – Я приеду, как и обещал, в воскресенье, просто хотел пошутить и поздравить тебя с первым…
– ЖЕНЬКА-А-А!!! ПРИЕДЕШЬ, Я ТЕБЯ УБЬЮ!!!
И вот тут я решил, что с первым апреля меня уже поздравили все, кто только мог. Теперь была моя очередь.
– Всем минутку внимания, – выхожу я к коллегам по работе. – Мне только что звонил шеф. Он очень доволен нашей работой в этом квартале. Мы получили хорошую прибыль и в связи с этим вот… Прошу ознакомится и расписаться, – и я кладу листок бумаги, распечатанный с компа за подписью Женьки.
– Девочки! Премия! – восхищенно вздыхает Леночка.
– Стопроцентная, – вторит ей Костик, наш менеджер.
– Квартальная, – радостно ставить подпись на листе ознакомления бухгалтерша Оля.
– Всех поздравляю, – говорю я, тоже расписываюсь и добавляю: – с первым апреля!
Знаете, оказывается, получить в глаз скомканной бумажкой – это больно. А еще оказалось, что я дурак и шутки у меня тоже дурацкие.
Домой я ехал с чувством выполненного долга. Правда вот, машину я смог открыть только после поздравлений с первым апреля от нашего охранника, который вынул батарейки из пульта сигнализации.
– Макс! Полотенце принеси, – это Славка. Он снова приехал ко мне, видимо, до его холодильника добрался-таки кризис.
– Слав! М-м-м… какой ты… м-м-м… мокрый… сексуальный… У тебя такие руки… М-м-м… – я стою с полотенцем в руках в ванной и нагло разглядываю голого друга.
– Макс! Охуел?
– Слав! Ну, ты же мой друг. И ты должен мне помочь.
– Нет, Макс! У тебя есть Женька, а у меня… ну не важно. Не выдумывай!
– Слав! Ну чего ты ломаешься? – я начинаю раздеваться. – Мы по-быстренькому. Скинем напряжение и все такое, – я снимаю с себя почти все и остаюсь в одних трусах и тапках, – ну, давай. Помоги другу избавится от недотраха!
– МАКС! ОТЪЕБИСЬ! – взвизгивает Славка и прикрывает свои причиндалы и грудь руками на манер Венеры.
– С первым апреля тебя, Слав! – ржу я, кидаю в него полотенцем и выхожу из ванной.
Ненавижу этот праздник. День дурака! Придумают же… Хотя, если бы не моя усталость, я бы тоже посмеялся над розыгрышами. Да и вообще, может, действительно лучше оставаться самим собой? Ну и пусть я всем напоминаю веселого и лопоухого щенка! Может, в этом и есть моя изюминка. А быть серьезным – это скучно, Санька прав! Всех с первым апреля!
========== Пи... Жизнь налаживается 1 ==========
Как же давно я тут не был. И ведь удивительно, что ничего не изменилось: тот же охранник у двери, Валюша, как всегда при полном параде и в боевом раскрасе, сидит за барной стойкой и играет с Геночкой в крестики-нолики, перед каждым «ходом» смачно облизывая мелок напомаженным ртом. Вон четыре парня за столиком режутся в карты, явно на щелбаны, а тому блондинчику с голубыми глазами и с трехдневной щетиной явно не везет, судя по его красному лобешнику.
– Тебя все ждут уже. Чего так долго? – подваливает ко мне знакомый бармен и тащит в сверкающую темноту танцпола.
А вот диджей, видимо, поменялся. Странно смотреть на пары, танцующие под «Утреннюю гимнастику» Высоцкого. Я попал в рай! На площадке азиаты, один краше другого. И их лица мне почему-то знакомы. Особенно одно: наглая такая рожа, но с очень сексуальной улыбкой.
Наконец, все рассаживаются, в центр зала выходит ведущий и объявляет:
– А сейчас то, чего вы все так долго ждали: стриптиз в исполнении нашего приглашенного гостя. Встречайте! – и, подняв руки , ведущий уходит, освобождая место… розовому лягуху. Как так-то? Это ж мой розовый лягух! Он не может танцевать стриптиз в гей-клубе в центе Москвы. Во-первых, лягух – натурал, что неоднократно доказывал в мультике, а во-вторых, он чисто физически не может быть в Москве.
И тут до меня доходит, что это сон. Я не хочу видеть, как мой любимый герой будет низко падать, и поэтому пытаюсь проснуться, для чего щипаю свою руку. С третьей попытки я, наконец, открываю глаза.
Я лежу на кровати, а надо мной навис Женька.
– Жень, ты чего не спишь?
– Я писать хочу, – плаксивым голосом говорит он.
– Последнее время ты хочешь только в туалет, – обижаюсь на него я.
– Ну почему только в туалет? Я еще тебя хочу, – при этом Женька неприятно чмокает меня в нос открытым ртом.
– Ой, фу, – говорю я, вытирая обслюнявленный нос.
Женька не унимается. Он тянет руку к моему соску, потом нажимает на него указательным пальцем и гнусаво тянет:
– Би-би-и-ип…
– Чо за херня, Жень? Это вообще не возбуждает.
Женька зачем-то начинает хлопать мне по животу раскрытой ладошкой, при этом глупо смеясь. Я снова понимаю, что сплю. Мне очень хотелось увидеть Женьку во сне, но не так. Мне нужен секс: страстный, горячий и нетерпеливый, хотя бы во сне, а не это дебильное извращение. Я снова пытаюсь проснуться и для этого бью со всей дури ногой по стене.
– Макс! Хватить дрыхнуть! Ты сейчас самое интересное пропустишь! – Славка сидит рядом со мной на кровати и хлопает рукой меня по животу.
– Чего я пропустил?
– Алену Свиридову. Сейчас будет Чулпан Хаматова с твоим любимым персом, – говорит Славка и тыкает в пульт пальцем, делая звук громче.
– А с кем она танцует? – мой мозг быстро включается, и я вспоминаю, что уснул за просмотром шоу «Танцы со звездами».
– Как с кем? Вот, смотри!
На сцену выходит Чулпан с… розовым лягухом под ручку.
– Ёпт… А Свиридова с кем танцевала? – напрягаюсь я.
– Как с кем? – удивляется Славка, поправляя на голове сложенную из газеты пилотку. – С Барашем, конечно!
И тут я захлебываюсь собственной слюной, всхрапываю и снова просыпаюсь.
В комнате темнота, а в конце нашей огромной кровати, прямо на фоне окна, я вижу Женькину голову.
– Ты спи, малыш! Я тут посижу и посмотрю на тебя, – слышу я знакомый голос.
– Ой, все! Ты сейчас опять в туалет будешь проситься, – говорю я Женькиной голове и отворачиваюсь к стенке.
– Я не хочу в туалет! Я по тебе соскучился!
– Жень! Это точно ты? – до меня доходит, что это уже точно не сон.
– Конечно я. А ты ждал кого-то другого? – я слышу улыбку в его голосе.
И тут я полностью осознаю, что это в реале Женька и что он вернулся. Я переворачиваюсь вокруг себя на сто восемьдесят градусов и пытаюсь вылезти из-под одеяла, но не тут-то было: оказывается, пока я крутился, одеяло плотно окутало мою тушку, и к тому же, ложась спать, я накрылся неправильной стороной, и мои ноги оказались в дырке от пододеяльника. Недолго побарахтавшись в одеяле, я плюю на это дело и начинаю по-тюленьи ползти по кровати к Женькиной голове. Сам Женька, наблюдая за моими телодвижениями, тихо давится от смеха, уткнувшись носом в кровать.
– Ну, все! Теперь хватит ржать! Иди ко мне! – выдыхаю я ему в губы, крепко обхватив его шею руками.
– Малыш… погоди… Задушишь! Ой! Ма… я еще… я с дороги… Ох-х-х…
Ну, в общем, встреча удалась. Утром я, кряхтя, выполз из ванной и очень аккуратно уселся на угловой диванчик на кухне.
– Я вчера перестарался? – улыбается мне Женька через плечо.
– Ничего, – морщась, говорю я, пытаясь дотянуться рукой до сахарницы на краю стола, – кстати, что это вчера был за финт языком? Ты так никогда не делал.
– Это в начале?
– Не. В процессе. Что-то новенькое.
– Понравилось? – и такая хитрая лисья улыбка.
– Понравилось, но… Ты так никогда не делал. Откуда это вдруг взялось?
– Погоди! – Женька оборачивается и смотрит на меня, удивленно подняв брови. – Ты что, ревнуешь?
– Ничего я не ревную, – я опускаю глаза и делаю вид, что процесс всасывания кофе полностью занял мой мозг.
– Нет, ты ревнуешь, – Женька садится рядом и обнимает меня.
– Не ревную я. Вот еще! – я передергиваю плечами и стараюсь от него отсесть.
– Ревнуешь! Ну-ка… посмотри на меня!
– Ну, Жень…
– Посмотри…
– Жень кофе. Ну, Женька! Ой… Жень! Женька… Жень… Же…
В самый разгар нашего «спора» в дверь позвонили. Я с трудом оторвался от раскрасневшегося Женьки и пошаркал в прихожую открывать утреннему гостю.
– Масимка! Сматли, я тебе сего плипёл, – за дверью я обнаруживаю Санька, сидящего на спортивной сумке и с огромной конфетой на палочке подозрительной формы.
– Сань! Ты это… один, что ли? А Ида где?
– Бабуска у дедуски. Я один плиехал. Вот тебе, – протягивает мне Санька конфету, – это вместо малковки.
Твою ж ма-а-ать… И почему вот, интересно, счет от одного до пяти он забывает за час, а про мою позорную морковку он помнит уже не один день? И еще конфета эта такой странной формы… Интересно, у кондитера, наверное, был сильный недотрах, раз он из банального леденца сделал такой огромный…
– ХОПА! – из-за угла высовывается довольная морда Славки. – Здорово! – короткое рукопожатие. – Я мелкого привез, как и обещал. Короче, я побег, конфета тебе, в сумке все необходимое на три дня. Ида собрала. В понедельник мелкого она сама заберет. Я побежал.
Я и слова не успел сказать, как Славкина спина уже замаячила в конце лестничного полета. Раскрою вам великую тайну: у Славки, по-моему… да нет, у него точно бурный роман, причем герой этого романа живет недалеко от меня. Поэтому последнее время Славка часто «случайно» оказывается рядом с моим домом посреди ночи. Несколько раз он приходил ко мне с глупо сияющим лицом и весь вечер улыбался стенке. Как вы понимаете, меня это жутко бесило. Но это было до того, как приехал Женька. Сейчас я очень рад за друга.
Я мысленно пожелал Славке беречь задницу, отобрал у Санька безумную фаллоконфету, которую он уже развернул и попытался засунуть в рот, и со словами:
– Жень! Смотри, кого я тебе привел, – пошел в квартиру.
Продолжение следует…
========== Пи... жизнь налаживается 2 (Детская неожиданность) ==========
– Ты такая, вся такая! Ва-у! Ва-у! – я стою у зеркала и пою в большую щетку, делая церебрально-паралитические движения Элвиса. Кстати, неплохо так двигаюсь! И выгляжу просто «ВАУ», и настрой такой же.
– Ты бы побрился, что ли, – проходит мимо Женька, подтягивая на ходу мои растянутые треники. Вот почему он, когда убирается, надевает мои вещи?
– Жень, а чо ты опять в моих праздничных тренировочных?
– Их не жалко. У тебя резинка растянута, коленки, как грудь престарелой дамы, и все залито краской.
– Не эстетический у тебя вид, Женька, – вздыхаю я, – вот посмотри на меня? Просто красавчик! Ты такая, вся такая. Ва-у! Ва-у! – кручу я задницей.
– Побрейся, красавчик! А то девочка тебя поцеловать захочет и уколется.
– Мала она еще целоваться, – машу я рукой.
Да. Я иду на свидание. Ну, как-как… Вот так. Ногами! Меня пригласили на прогулку две очаровательные девушки. Вернее, пригласила одна, но вторая как-то само собой пойдет. Вернее, поедет. На коляске. И зовут эту красотку – Варька. Расскажу предысторию.
Когда Женька был в отъезде, мы со Славкой здорово напились и пошли утром за пивом. Чего-то начал издалека. Попробую дать трейлер. В общем, Варьке шесть месяцев, и она дочка Таньки, собака которой укусила меня в нос. Слишком коротко? Тогда полная режиссерская версия: так вот…
Мы шли со Славкой к магазу, и нам на встречу неслась собака. Ну как собака – рыжий шпиц. И не то чтобы неслась, а скорее, смешно бежала, быстро перебирая лапками. А за шпицем бежала девушка и кричала нам, чтоб мы собаку поймали. Ну, я его и словил. Шпиц сначала так щекотно лизал мне лицо, а потом укусил за нос.
Вот так мы и познакомились с Танькой. Оказалось, что она живет в соседнем доме. А когда она узнала, что я парикмахер… Ну, вы понимаете, что это ж просто пикап без напряга! Естественно, начались вопросы про стрижки, волосы и все такое. Вот я и предложил ей свои услуги.
Примерно через неделю она пригласила меня домой. Не подумайте, что я собрался изменить Женьке. Вернее, на тот момент, когда я познакомился с Танькой, я был в состоянии вечного стояка. Но в тот день ей исключительно повезло: я был немного с бодуна и хотел только холодного пива.
Но самое интересное началось, когда я пришел к ней в гости. У нее оказалась дочка. Та самая Варька: розовощекий, голубоглазый и улыбчивый колобочек. Я как-то сразу наше с ней общий язык.
– Варь. Варька. Скажи: «Максим»!
– Ыи-и-и – смешно пищала Варька.
– Ну не! Мак-сим. Ну! Ма…
– Максик, чему ты там ее учишь? – высовывает голову в дверь Танька.
– Не мешай нам, мать! – говорю я серьезно. – Я учу твою дочь говорить.
– Ты лучше ее покорми, – смеется Танька.
– Тань… Эт самое. У меня с грудным молоком проблемы. Вернее, не с самим молоком. С грудью проблемы.
– Во дурак! – Танька принесла какую-то серую хрень в маленькой пластмассовой мисочке. – Мы уже едим нормальную человеческую еду. Правда, Варь?
– Не называй эту хрень, нормальной едой! Варь, чтоб ты знала: нормальная еда это… ну там, не знаю… холодец, например. Мясо жареное с картохой.
– Корми! – командует Танька.
Примерно через пять минут…
– Тань! Танька-а-а!!! Она рот не открывает!
– Максик. Как не открывает? Ну-ка, дай я… А-а-ам… А-а-ам…
Ну, вот кто знал, что это самое «А-а-ам» и есть фишка. Варька открывала рот под этот звук, как робот. Короче, обычный рефлекс. Ничего волшебного.
После этого меня пригласили на прогулку. И вот теперь представьте: я такой гордый, иду под руку с девушкой и толкаю впереди коляску, периодически спотыкаясь об колесо.
– Максик. Ты тут побудь с Варькой. А мне по магазинам нужно, – с этими словами Танька пропала в крытых павильонах торгового центра.
С минуту мы с Варькой смотрели друг на друга. И вдруг…
– А-а-а…
Блин! Детский плач – это жесть, скажу я вам. Вот представьте зубную боль. Или нет. Представьте, что сосед сверлит стену точно около вашего уха. Естественно, я растерялся. А что вы хотели? Санька тоже иногда орет, но так он хоть говорит, чего орет, а это просто орет.
– Варь. Ты это… – я наклоняюсь над открытой пастью Варьки, – заткнись, а? Варь. Ну, не реви. Сейчас мамка, сука такая, придет и тебе это, как его, сиську даст… может…
Знаете, я понял, почему, когда Варька орет, то не реагирует на слова. Она их просто не слышит. Я сам себя слышал с трудом. В общем, я воспользовался интернетом. Не, не «Окей, Гугл», конечно. Просто написал всем, что у меня орет ребенок. И знаете, что мне ответили? «Посмотри, может, он обкакался!»
Ну, вот как я посмотрю, когда она одетая вся? И потом, когда я был у Таньки в гостях, она предложила мне сменить подгузник, но я отказался и ушел на кухню. Когда Танька шла мимо меня выбрасывать памперс, меня чуть в обморок не сдуло от запаха. Конечно, кормить такой хренью ребенка!
В общем, я решил спросить совета у Женьки.
– Жень. Женька! Она орет, – кричу я в телефон.
– Может, она есть хочет?
– Жень, ты опиздинел? Она уже пожрала серую хрень. Потом запила это все желтой. И все это перед гуляньем.
– Тогда она обкакалась, – я явно слышу, что Женька смеется, отвернувшись от трубки.
– А вот нифига и не смешно. Же-е-ень!!! Как узнать, обос… обкакалась она или нет?
– Нагнутся и понюхать.
– Жень. Ты совсем, что ли? Я ж если это вдохну, меня вырубит.
– А ты как на химии. Рукой помаши над ней и вдыхай, – Женька уже и не скрывает смех.
– Блин. Чо за дурацкие советы?! – ворчу я, убирая телефон в карман.
Я решил прибегнуть к своему методу. Ноу-хау. На вашем месте я бы записывал все, на будущее: короче… Нужно интенсивно трясти коляску и принюхиваться. Там по любому ветром надует запах.
Так вот, стою я, трясу коляску с орущей Варькой и громко дышу.
– Ой, папаша! Что же вы над ребенком так издеваетесь? – это какая-то шибко умная бабка решила меня поучить, как воспитывать ребенка. – У тебя ж дите обкакалось.
– Бабуль, ты это самое… Я сам знаю, когда ребенок обос… какался, а когда нет. Иди давай. Сейчас мамка придет и все разрулит.
Я не стал грубить бабульке. А знаете почему? Она меня «папашей» назвала. Прикольно звучит?
– Максик! Чего тут у вас?
– Тань! Чо так долго-то? Мы тут вот обосрались… причем оба. Я даже больше.
– А-а-а… – смеется Танька и пихает Варьке в рот соску, от чего та тут же замолкает, – а от чего обосрались?
– Тань… Это чо сейчас было-то? Ей просто нужно было соску сунуть?
– Ну, да! А что ту непонятного?
– А сказать не могла?
– А позвонить не мог и спросить?
– Так я и позвонил… Женьке…
– А-а-а… Не, ну все правильно сделал, – ржет Танька.
Вот так и погуляли. После этого меня описали. Пометили, так сказать. В общем, Варька меня признала таким образом. А чего? У животных именно так: описал-признал. И у детей, наверное, так же. Правда, меня до сих пор мучает вопрос: как можно пить и писать одновременно?
– Жень… Иди уже в магаз. Жень! Счас мелкий выйдет, а мы тут… Жень! – бли-и-ин… как мне сейчас не хочется, чтобы он уходил! И еще хочется, чтоб Санька уснул в комнате на горшке на часок.
– Во! Не полусилася! – это Санька вышел со спущенными штанами в коридор, демонстрируя нам пустой горшок. – А посему у вас в станах маковки? – ну вот… доигрались до морковок! А ведь я говорил ему, чтобы он шел в магазин.
– Эм… морковка? – удивленно смотрит на Санька Женька.
– Ой, Жень! Это длинная история, короче. Пи… Иди в магазин, а мы пока с Санькой поужинаем и ванну примем.
Весь ужин я сидел под столом. Короче, Санька сказал, что хочет лошадку. Вот я и представлял из себя лошадку в стойле, весь ужин. Потом я набрал ванну и сунул в нее полусонного Санька.
– Короче, посиди минуту. Сейчас игрушки принесу, – сказал я и метнулся в комнату за игрушечной лодкой, потому как Санькино желание покататься на пароходике меня насторожило.
– Сань, глянь! Вот тебе лодка. Вот… блин лягушка? Не… крокодил, что ли? Короче, зеленая хренька. Давай по быстрому мыться и…
– Масимка… а я покакал, – грустно говорит мне Санек.
– То есть как покакал? Куда?
– В водиську.
– А где гов… ну, то, что из тебя вышло?
– Какасеська под попой, – говорит Санек.
Ну, отлично! И чо мне делать с этим? Не сразу я понял, что нужно для начала спустить воду и снять с результата жизнедеятельности человеческого организма сам человеческий организм, то есть Саньку, и помыть его душем.
Операция прошла удачно. Осталось, собственно, убрать эту жуткую вонючую лепеху. Понятно, что голыми руками я это взять не смог, поэтому решил надеть на руку полиэтиленовый пакет. Чтоб не чувствовать запаха, я нацепил на нос прищепку, а чтоб не видеть – натянул на глаза темные очки.
Я настраивался примерно минуту и наконец решительно взял рукой в пакете… Сейчас даже не могу поверить, что я это вообще взял в руки.
Выхожу из ванной и в коридоре натыкаюсь на Женьку.
– Ты уже пришел? – гнусаво говорю я ему.
– Макс, а собственно… Что произошло?
– Жень, давай не сейчас? Мы обосрались в ванной, теперь я это все убираю, – я поправляю на носу черные очки.
– А это зачем? – спрашивает Женька и снимает у меня с носа прищепку.
– Жень! Женька, да что ж ты наделал!? – и я, как лось через можжевельник, несусь в туалет, на встречу к белому другу.
Наконец-то! Мы с Женькой на кухне совсем одни. Санька отмытый и довольный тихо посапывает в кроватке, а я после того, как проблевался, чувствую голод.
Вы сейчас, наверное, ждете эротической сцены? С поеданием фруктов, с завязанными глазами? А вот и нет.
– Малыш, ты, может, разогреешь мясо? – говорит мне Женька, глядя, как я занес вилку над кастрюлей с остывшим жаркое.
– Не, так норм! – отвечаю я и кладу кусок мяса в рот. – Жень, блин! Это чо? – я выплевываю мясо и удивленно смотрю на Женьку.
– А что не так?
– Сам попробуй, – тяну я к его рту вилку с наколотым куском мяса.
– Ой, фу! – Женька его выплевывает в раковину. – Что за вкус, не пойму?
– Жень. Вот вроде взрослый мужик, вроде даже умный. В очках вон. А прочитать на баночке – не? В слове соль четыре буквы. Видишь? А в слове «сода»… А! Ну, да. Тоже четыре. Я теперь понял, почему Санька обосрался. Я его этим мясом кормил!
– Я что-то рассеянным становлюсь, – грустно вздыхает Женька и начинает ложкой выбрасывать мясо в мусорку.
– Жень, ну ты чего? Женька! Да ты самый лучший у меня, – мне его становится почему-то жалко. Вернее, не «почему-то». Он пашет, как лошадь, чтобы у нас все было. Он ходит в тренажерку и в бассейн, и я знаю почему. Чтобы не переставать нравится мне. Он готовит, убирается. Он… блин! Он меня любит, а я…
– Женька! Ты иди отдыхай. Я помою сейчас все. А ты поспи, ладно?
– Помой, – отвечает он, – только спать я не хочу пока. Знаешь, чего я хочу? – о! я узнаю эту хитрую лисью улыбку, но делаю вид, что не понимаю.
– Морковками померятся? – предполагаю я.
– Кстати! Мне нужно услышать эту историю про морковку, – Женька подходит ко мне, и его рука легко проникает мне под футболку. Потом легкий поцелуй, и все, я поплыл…
Можно про оставшийся кусок вечера я умолчу? Нет? Хотите проду? Я напишу ее, но только вот такие моменты, как всегда, оставлю для себя.
========== Пи... Открытие дачного сезона ==========
Наконец-то! Свершилось! Настали долгожданные майские праздники и небольшие весенние каникулы. Мы мирно собираемся на дачу.
– Макс, какого хрена лежишь? Ты вещи собрал? – Женька стоит на пороге спальни весь красный и с всклокоченными волосами.
– Там коробка с моими инструментами и куклами и еще сумка со шмотьем.
– Это я все уже в машину перетаскал. Осталось продукты собрать. Давай поднимайся и полы протри, чтоб мы после выходных не в срач вернулись.
– Э-э-э… а кофе в постель и все такое? – сладко потягиваюсь я. Женька только зло зыркает на меня своими азиатскими глазками и уходит на кухню.
Что-то я совсем стал каким-то домашним и ручным… Куда делся тот весельчак и балагур? Где шумные вечеринки и угарный улет с пробуждением в незнакомых местах? Где музыка и куча друзей?
Не подумайте, что я вдруг соскучился по тусовочной жизни. Меня вполне устраивает вот такая тихая и спокойная жизнь. Просто странно… в нас погиб дух авантюризма. Мы перестали делать глупости. Мы перестали лазить на балкон к любимым с цветами.
О чем это я? Ах, да… Дача!
– Я селедку не купил, – выводит меня из философского настроя Женька.
– Какую селедку? – я чешу обеими руками голову и становлюсь похожим на Канта. Не знаю, как он выглядел, но мне кажется, что именно так: с небритым лицом и с торчащими в разные стороны вихрами.
– Я хотел сделать селедку под шубой, а саму селедку не купил, – Женька стоит посреди кухни с полиэтиленовым пакетом в руках. Он выглядит потерянным и уставшим одновременно.
– Жень… Давай ты сейчас сядешь, выдохнешь и перестанешь волноваться, – мне его почему-то становится жалко.
– Я не волнуюсь, – он послушно опускается на диванчик рядом со мной, – просто боюсь, что мы забудем чего-нибудь.
– Жень. Ну, и если забудем. В чем проблема? Селедку купим по дороге. Если нужно будет еще что-нибудь, сядем на машину и купим, – говорю я и снимаю с его волос длинную красную нитку.
– И правда! Что это я?
Я смотрю на него, и сейчас мне хочется просто прижать его к себе и задушить. От нежности, конечно. Я просовываю руку под футболку на спине и чувствую ладонью его горячую кожу.
