Текст книги "Радужные Мосты (СИ)"

Автор книги: Максим Субботин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Маркус так и не успел решить для себя – то ли магов захватывали и каким-то образом обращали насильно, то ли они добровольно ступали на путь вечного поиска запрещенных знаний.

Стоило мертвым магам встать полукругом – каждый из них, как по команде, начал плести собственное заклинание. Появились уже знакомые пепельные хлысты, разрастались зеленоватые облака, непроглядно черные свечения казались дырами в материи мироздания. Послышались невнятные бормотания и зловещие наговоры, повеяло замогильным холодом и неистребимой смертной тоской.

У Маркуса было достаточно времени, чтобы приготовиться, и поэтому он успел ударить первым. В этот единственный удар он вложил все оставшиеся силы, всю ненависть и боль, пожирающую его разум. Скрип собственных крошащихся зубов, сжатых в жестокой судороге, остался для самого воина незаметным. Сила выплеснулась в виде чистой энергии. Сначала вокруг Маркуса возник прозрачный переливающийся туман, который всего за несколько мгновений сгустился, стал почти непроглядным, а потом разлетелся в клочья. Воин стал эпицентром стремительно расходящихся волн, распространяющихся подобно своим водянистым сестрам, возникающим от брошенного в спокойный водоем камня.

Ряды молчаливых, творящих убийственные чары существ – дрогнули. Одни спешно, не доведя до завершения начатое заклинание, обрывали его и принимались возводить защитные барьеры. Другие, в основном то были старые и набравшие поистине ужасающую силу маги, не реагировали ровном счетом никак.

Когда первая волна, неся с собой жар и пепел, перемешанный с клубящейся раскаленной пылью, достигла неупокоенных, воздух наполнился протяжными стонами и заунывным воем. Наспех возведенные черные щиты разлетались прахом, который тут же подхватывался порывами ветра. Личи, еще не утратившие мягкие ткани, все еще продолжавшие разлагаться, падали на землю обугленными кусками дымящейся плоти. Но сколь силен был контроль разума над мертвым телом, что некоторые, даже находясь в столь плачевном виде, тем не менее, пытались подняться или ползти, глубоко вонзая в каменистую землю скрюченные ломающиеся пальцы.

Маркус, глаза которого покрылись мелкой сетью кровоизлияний, запрокинул голову. Более от него ничего не зависело. Амулет действовал сам, до капли вытягивая из человека жизненные силы.

Вторая волна оказалась значительно слабее первой и не смогла причинить значительного ущерба уцелевшим личам. Она прокатилась по уже неподвижным фигурам, от которых мало что осталось человеческого. Еще раз обожгла покалеченных, вновь отбросила их на землю и заставила издавать нечленораздельные проклятия. Тлеющая плоть шипела и потрескивала.

Маркус еще успел взглянуть в небо – голубое и очень высокое, когда на него обрушились смертоносные чары сразу нескольких личей. Маленький спасительный клочок нетронутой земли в море выжженного и искореженного окружающего ландшафта, в мгновение ока перестал существовать. Он превратился в отравленное склизкое пятно, растекающееся коричневатой жижей.

Скелетообразные существа еще некоторое время кружились по месту сражения, стараясь уловить присутствие исчезнувших пришельцев, но не могли. Оставив попытки, они медленно, один за другим, скрылись в лесу в том же направлении, откуда и появились. Видимо, отдаленное понятие о помощи ближнему, они все же имели, так как забирали с собой обугленные останки более «молодых» магов. Их тащили без какой-либо осторожности или почтения. Но даже этого зрелища было бы достаточно Мили, чтобы девушка на время потеряла дар речи…

* * *

Вивьен и Мили передвигались так быстро, как только могли.

Девушка изо всех сил старалась помочь алхимику. Она закусила рукав собственной куртки и, закатывая глаза от пронизывающей боли, пыталась ступать на обе ноги. Как ни странно, но в этом сосредоточении на, казалось бы, самых обычных движениях крылось спасение от ненужных мыслей.

Все катилось к чертям. Шанс добраться до страны, о которой на многие мили окрест ходили самые невероятные легенды, стремительно истаивал. Да и был ли он? Чем только не полнятся байки, рассказываемые путниками у веселого ночного костра! Могут ли люди жить без красивых, завораживающих историй о неведомом? О старинных разрушенных городах; древних расах, ушедших в туман забытья; могущественных колдунах и артефактах… Но многие ли задумываются, что ночная сказка, если в нее окунуться, на поверку может превратиться в страшный кошмар? Что безобидные на первый взгляд существа, вдруг, оказываются наделенными длинными когтями или клыками. А не предвещавшая особых неприятностей дорога – разродится чуждой живым созданиям силой.

Эти мысли могли свести с ума, заставить опуститься на землю и тупо ждать своей незавидной участи. Мили боялась таких размышлений и потому гнала их, спрятавшись за покровом боли. Чародейка не позволяла себе думать о том, что вскоре должно было случиться за спиной, не позволяла даже на мгновение усомниться в правоте того решения, на которое ее толкнули Вивьен и Маркус. Стоило дать слабину, и тогда плотина ненависти и злости прорвет возведенные барьеры, беря бразды правления в свои руки. А это верный путь к смерти.

Были ли подобные мысли у Вивьена – Мили не знала. Алхимик внешне оставался абсолютно невозмутимым. Понять, что творится у него в душе, чародейка не могла. Погруженный в себя, воин упрямо шагал по тракту. Его дыхание еще не сделалось прерывистым, а в походке чувствовалась уверенность и сила. Но так не могло продолжаться долго. Рано или поздно он должен будет рухнуть или бросить свою ношу. Мили вновь зажмурилась и сосредоточилась на боли. Нет мыслей – нет страха…

Вивьен прислушивался к своим ощущениям. То ли вокруг больше не сновали призрачные огни, как называла их Мили, то ли наложенное заклинание действительно работало. Как бы то ни было, а скользкого неприятного взгляда, от которого мурашки бежали по спине, алхимик не чувствовал. Пусть даже и на время, но путники стали невидимыми для соглядатаев личей. Вивьен решил для себя, что скорее свалится без сил, чем остановится на отдых. Тратить драгоценные мгновения относительной безопасности казалось преступлением.

У них не осталось ни воды, ни еды. И если воду в лесу раздобыть можно было без особых проблем, то со съедобной живностью в доступной близости дела обстояли куда как хуже. Действительно – селиться рядом со смердящими ходячими трупами, мало кто осмелился бы, будь он в добром здравии и уме. А ягодами и кореньями долго сыт не будешь.

Все, так или иначе, упиралось в Радужные Мосты. Возможности выжить на тракте Вивьен не видел. Оставалось надеяться, что в земле, куда они так стремились, появится шанс на спасение. Разумеется, при условии, что земля эта вообще существует.

Ближе к вечеру, буквально валясь с ног от усталости, путники приметили, что вместе с надвигающимися сумерками небо затягивается плотным покрывалом туч. А вскоре упали первые тяжелые капли. Они остужали разгоряченные тела, приносили временное расслабление. Но только лишь первые минуты дождя показались беглецам блаженными. Дождь скоро превратился в сильнейший ливень. Он размытой стеной встал кругом, практически полностью лишил путников возможности ориентироваться, а потом и нормально двигаться. Земля, не в силах поглотить весь обрушившийся на нее поток воды, прорезалась стремительными потоками и обширными лужами. Злые косые струи безжалостно молотили по упрямым людям. Отяжелевшая от обильной влаги одежда неприятно липла к телу, сковывала и без того порядком затрудненные движения.

Вивьеном взглянул на Мили.

– Ты как? – спросил алхимик.

Девушка в ответ лишь утвердительно покачала головой. Она полностью ушла в себя, стремительно теряя связь с реальностью. Каждый новый шаг превращался в маленькую пытку, боль от которой волнами растекалась по всему телу. Однако чародейка продолжала переставлять ноги. Поскальзываясь и оступаясь, путники двигались по раскисшей дороге. В отсветах ветвящихся молний они еле-еле успевали разглядеть изгибы и неровности.

Дождь немного привел девушку в чувства, но лишь для того, чтобы вскоре вновь отправить на грань забытья. Он размягчил ее рану – тонкая корка из запекшейся крови и обожженной кожи вскрылась, оплыла, открывая стихии более незащищенную кровоточащую плоть. Девушка старалась держаться, но, оступившись в очередной раз, не устояла на ногах и, увлекая за собой Вивьена, упала в каменистую грязь. Острые осколки, как назло, впились в открытую рану, разрывая ее еще больше. Мили вскрикнула и обмякла. Ни тугие струи дождя, ни усилия алхимика не помогли – сознание к чародейке так и не возвращалось.

Лишь спустя долгие минуты девушка начала приходить в себя. Вивен, который все это время нес ее на руках, заметил, как веки Мили дрогнули и медленно открылись. К тому времени он уже почти окончательно выдохся. Алхимик не отличался исполинским телосложением, не обладал большой силой. Его ноги гудели и подгибались. Хотелось опуститься прямо в грязь, передохнуть хоть немного. Но страх гнал вперед.

Вскоре ливень начал стихать, пока не сменился монотонной противной изморосью. Она не давала одежде высохнуть да к тому же сопровождалась резкими порывами пронизывающего ветра. Алхимик пока что еще не ощущал холода, а вот бредущая возле него Мили дрожала отчетливо. Она вновь встала на ноги, как только смогла. Но физическая активность не помогла согреться. У девушки, кожа которой сделалась почти совсем белой, зубы отбивали марш.

Ближе к утру, когда небо начало проясняться, а проклятая влага перестала-таки сыпаться сверху, Вивьен вновь ощутил на себе знакомый леденящий душу взгляд. На этот раз взгляд не прошел мимо, он остановился, задержался, прилип. Алхимик, ничего не говоря Мили, толкнул девушку к ближайшему дереву, замер. Чародейке не надо было ничего объяснять, она все поняла без слов. Путники даже дышать перестали, стараясь слиться с деревом, стать частью леса. Взгляд не отпускал. Липкий и пронзительный, он заставлял людей паниковать. Пусть даже сам наблюдатель оставался в тени, но его присутствие явственно ощущалось кожей.

Путники снова побежали. Подгоняемые страхом, они знали, что обнаружены и неминуемо будут настигнуты. Но при всем этом – отчаяние придало сил. Мили, которая теперь больше походила на выходца из могилы, ступала с застывшим в глазах безумством. Вивьен даже начал опасаться за ее рассудок.

Они падали и снова вставали, не обращая внимания на липкую глину и острые камни. Их дыхания стали сбивчивыми и хриплыми – ни дать, ни взять кузнечные меха в самом разгаре работы. Сердца бешено колотились, во рту появился привкус крови и желчи.

Где-то в лесу послышался стон, за ним еще один и еще.

Вивьен похолодел. На память сразу пришел удушающий смрад, лишающий способности дышать и трезво мыслить. Дождь, хоть и сделал из дороги подобие болота, вместе с этим смыл, казалось, навечно впечатавшуюся в одежду и кожу гнусь ауры лича. Снова ощутить ее влияние не было ни малейшего желания. Лучше уж самому расшибить голову каким-нибудь острым обломком, чем вновь почувствовать себя замурованным в склепе с десятком разлагающихся трупов. Ноги заплетались и подламывались. Оставшаяся бутылочка с взрывчатым содержимым давно выпала из рук и увязла где-то в глине. Намотанная на правую ладонь цепь лишь чудом все еще не соскользнула и не утонула безвозвратно, хотя несколько раз зацеплялась за корни и камни.

Мили же никак не отреагировала на стоны. Казалось, она их вовсе не замечает – просто переставляет ноги, позабыв обо всем остальном. Свет солнечного диска, поднимающегося над горизонтом, нисколько не радовал девушку. Умереть при свете или умереть во тьме – есть в этом хоть какая-то разница? Мили ее не видела. Разве что днем она будет сухой и дрожать станет не от холода и страха, а только от страха.

Внезапно лес закончился, а вместе с ним и тракт, который обрывался возле почти неприметного деревянного резного столба, почерневшего от времени. Путники, тяжело дыша и шатаясь, как пьяные – замерли от удивления. Они так устали, что напрочь перестали следить за окружающим ландшафтом. А, между тем, перед ними раскинулся красивейший озерный край. Вода, сверкающая и играющая в лучах восходящего солнца, придавала ему необычайно загадочный, умиротворенный вид. Будто со старинной сказочной гравюры сошли эти озера, затаившиеся среди высоких камышей. Журчащие ручьи, полноводные после прошедшего дождя, весело бежали от одного небольшого озерца к другому, образуя своего рода кровеносную систему, охватывающую весь край.

– Радужные Мосты, – одними губами прошептал Вивьен и тут же снова весь подобрался. До него долетел чуждый и оттого еще более отталкивающий рядом с открывшейся красотой смрад. Не узнать его было нельзя. – Только не теперь, – почти прорычал алхимик и начал медленно пятиться от тракта, двигаясь по довольно крутому склону. Стараясь размотать цепь, чья эффективность вызывала большие сомнения, Вивьен продолжал поддерживать девушку. Мили на все происходящее реагировала вяло, словно находилась под действием наркотика.

В то самое мгновение, когда алхимик увидел первую, выплывающую из-за деревьев скелетообразную фигуру в лохмотьях, его нога оступилась на камне и он, неловко взмахнув руками, рухнул наземь. Разумеется, Мили тут же последовала за ним. Не в силах остановиться, они оба покатились по скользкой траве. Замерев лишь у самого подножия склона, Вивьен некоторое время приходил в себя. Памятуя об опасности, он попытался сразу вскочить на ноги, однако мир перед глазами вертелся непрерывной каруселью, не позволяя устоять. Алхимик рухнул на карачки, всматриваясь туда, откуда по его представлению следовало ждать нападения.

Никто не атаковал.

Когда круговерть перед глазами улеглась окончательно, Вивьен смог разглядеть три замершие у кромки леса фигуры.

Личи наблюдали за жалкими людишками, которые оказались достаточно хитрыми и выносливыми, чтобы достигнуть цели своего пути, невзирая на все препятствия, сломившие их компаньонов. Никчемный человек ползал по земле, пытаясь найти свое глупое оружие – куски скрепленного между собой железа, совершенно безвредного для тех, кто сознательно многие годы шел по пути совершенствования в черном искусстве, отрицая и убивая в себе любые плотские потребности. Другой же человечишка и вовсе не двигался, разбросав по траве руки.

Вивьен поднялся на ноги. Цепь, вылетевшая из руки при падении, экзотической змеей лежала примерно на середине склона.

Бежать было бесполезно. Эти тщедушные костяки все равно без труда догонят их. Тем более, что Мили не подавала признаков жизни, а снова нести ее на руках он уже не мог. Да они свалятся окончательно еще до приближения личей – от одного только смрада, который сейчас, странное дело, почти не ощущался.

Пара живых покрасневших глаз смотрела в три пары зияющих пустых провала, еле заметно светящихся зеленоватыми огоньками. Вивьен не тешил себя надеждой выжить в этой схватке, однако торопить неминуемое тоже не собирался.

«Пусть бьют первыми, – рассуждал он, – потанцуем напоследок».

Личи ударили почти одновременно. Несколько мгновений они готовили заклинания, а потом в сторону алхимика и по-прежнему недвижимой чародейки рванулось четыре пепельных плети и одно стремительно набирающее скорость темно-фиолетовое облако, прорезаемое сетью зеленых молний.

Вивьен уже приготовился уворачиваться от плетей, краем глаза поглядывая на Мили и прикидывая, сможет ли он отвлечь немертвых до тех пор, пока девушка не очнется.

– Мили! Очнись! – что было сил, выкрикнул алхимик. Его слова заполнили собой, казалось, весь край. Будто бы сотни озер – больших и малых, в одночасье обратили свои взоры на странных пришельцев, которые дерзнули пробудить их от многолетнего сна.

Чародейка не отозвалась. Очередное падение окончательно превратило девушку в безвольную куклу, которая не способна была не то, что колдовать, но даже двигаться.

Мышцы Вивьена протестовали острой болью и судорогой. Воин понял, что не сможет увернуться. Осознание собственной беспомощности словно раскрыло перед ним бесконечные провалы пугающего Ничто. Алхимик наяву почувствовал подступающий холод. Он сковывал тело, убивал мысли, рисовал перед глазами сонмы курганов и могил. С неожиданной дрожью Вивьен понял, что вот-вот пополнит эти захоронения собственным.

Между тем, набравшие мощь торнадо, пересекли границу между трактом и озерным краем. Алхимик до хруста в суставах сжал рукоятку бесполезной цепи, словно цепляясь за последнее, что его удерживало в этом мире. Плети, обгоняя друг друга, устремились к обреченному человеку. Но что-то случилось. Вивьен даже не поверил собственным глазам. Пепельные щупальца теряли силу, истончались, делались прозрачнее и, наконец, рассеялись без следа. Даже пепел, падающий крупными хлопьями, куда-то исчезал, так и не успев достигнуть земли. Облако же оставило после себя выжженную почерневшую траву и попросту лопнуло, разродившись фонтаном шипящих брызг, по примеру пепла не добравшихся до поверхности склона.

Алхимик стоял с широко открытым ртом. Он не был полноценным магом, не вращался в сферах тончайших материй, он всего лишь имел несколько обостренное чувство опасности, знал свойства различных веществ и то, каким образом эти вещества взаимодействуют друг с другом. Однако это не помешало ему понять, что силы, которыми управлялись личи, тоже имеют границы. И эти границы проходят по кромке тракта, именно там, где он заканчивался. На губах Вивьена появилась легкая, все еще неуверенная улыбка, исчезнувшая уже в следующее мгновение.

Он почувствовал, как чье-то холодное чуждое сознание обшаривает его разум, пытается навязать свою волю, сломить, превратить в послушную марионетку.

– Мы будем ждать тебя, – шипящий шепоток прозвучал в голове. От этого шепота, еле уловимого даже в полной тишине, кровь превратилась в лед, а сердце, казалось, на время перестало биться. Вивьен обхватил голову руками и закрыл глаза, будто бы это могло помочь ему выгнать оттуда смертоносный ломающий голос.

Он очнулся от собственного крика, который, подхваченный эхом, все еще разносился в пределах озерного края. Чужое холодное сознание убралось из его головы, оставив после себя лишь смутные, с каждым мгновением блекнущие воспоминания о настойчивых словах силы. Взглянув на вершину склона, алхимик непроизвольно выдохнул – там никого не было, личи исчезли. По большому счету ему и смотреть не надо было, чтобы понять это – в воздухе пропал запах тлена, разносимый аурой мертвых магов.

Вивьен направился к Мили. Его шатало, голова шла кругом, все тело била мелкая дрожь. Он чувствовал себя до крайности разбитым. С большим трудом алхимик склонился над девушкой. Та казалась спящей. Все последние перипетии милостиво обошли ее стороной. Но действительно ли она спала? Вивьен потрогал тонкое запястье, затем опустился на колени, приложил ухо к груди – сердце чародейки билось. Воин улыбнулся.

– Что ж, возможно, все было не зря, – чуть слышно произнес он. – Мы дошли, и мы живы.

Вконец обессиленный физически и морально, алхимик лег на траву. Она показалась ему необычайно мягкой и благоухающей. Напряжение и скорбь требовали выхода. Опытный воин разрыдался. Он заливался слезами, лежа на окраине мистической легендарной страны. Впервые за последние дни алхимик чувствовал себя в полной безопасности. Это ощущение вполне могло быть обманчивым, да, скорее всего, так оно и было, но Вивьен никак не мог заставить себя подняться. Его тело будто вмиг лишилось всех костей, став одним большим студнем. Вскоре глаза сами собой закрылись, и сознание начало затуманиваться. Спустя еще несколько мгновений он крепко спал. Однако перед тем, как окончательно провалиться в сон, в голове промелькнула ускользающая мысль: «А что если это вовсе не Радужные Мосты»?

Часть вторая. Радужные Мосты

Его сны были полны ярких образов. Проснувшись, он первым делом склонился над Мили. Девушка все еще не пришла в себя. Больше того, ее состояние заметно ухудшилось. Тело чародейки горело от сильнейшего жара. Виднеющаяся сквозь разорванные штаны рана, выглядела ужасно – развороченная плоть кровоточила, началось нагноение. Но не это было страшно. Края изуродованной плоти стали коричневыми и склизкими. Вивьен слишком хорошо помнил мертвого Брига и оставшегося в ожидании неминуемой участи Маркуса. Их ранения выглядели точно так же, разве что процесс разложения в них шел значительно быстрее. Возможно, магические способности девушки или съеденная ею слизь дракона давали теперь некоторое преимущество.

Алхимик вскочил на ноги. Он знал, что не сможет излечить Мили, но вот замедлить действие оружия немертвых стоило попытаться. Выхватив из потайных ножен, расположенных в левом рукаве, тонкий стилет, Вивьен бросился на поиски необходимых ингредиентов. Он редко имел дело с травничеством, но вбитые сызмальства знания покорно ждали своего времени, хранясь в дальних закоулках памяти.

– Корень дудника, – бубнил он себе под нос, лишившись обычной невозмутимости. – Так… сонная трава… вполне хватит нескольких цветков… хотя, на всякий случай собрать побольше. Морской табак, очень кстати… – алхимик задумался. Он помнил, что наибольшую силу это растение набирало в период полнолуния, но особого выбора все равно не было. Требовалась защита от черной магии и ядов, а поиски дерева девственности или чего-то подобного могли стать слишком продолжительными. Собрав по дороге еще некоторые ингредиенты – типа ромашки и мяты, алхимик, как мог скоро, вернулся к все еще бесчувственной Мили.

Изменений к лучшему у девушки не наблюдалось. Она по-прежнему металась в горячечном бреду, что-то неразборчиво бормотала. Первым делом Вивьен распорол себе правый рукав до локтя и, несильно порезавшись второпях, оторвал ткань. Потом сбегал к близлежащему озерцу. Вода там оказалась прохладной и чистой, а еще она удивительным образом благоухала целым букетом цветочных запахов. Алхимик положил на лоб чародейки остужающий компресс и занялся приготовлением снадобья. Снова вернулся к водоему и со дна вытекающей небольшой речушки набрал пригоршню плотной мягкой глины.

Дальнейший час превратился в постоянные смены компресса, крошение цветков, стеблей и кореньев до однородной кашицы, которую потом он смешал с принесенной глиной. У Вивьена не было с собой даже простой ступки или толкушки. Все приходилось делать на обычном куске дерева – предварительно очищенного и вымытого.

Потом алхимик осторожно промывал рану Мили и накладывал на нее тонким слоем полученное снадобье. Оно должно было не только снять воспаление и прогнать жар, но и послужить простеньким противоядием. Теперь оставалось закрепить и усилить действие полученного лекарства. Вивьен свел скрещенные ладони над зеленоватой кашицей, потихоньку размываемой ручейками выступившей крови. Он чувствовал ауру каждого компонента: холодную от морского табака, теплую от сонной травы и дудника. Алхимик не читал заклинания, не творил волшбы. Он обращался к дремлющим силам, которые скрывались в неприметных на вид растениях. Обращался и направлял их.

Вивьен окончательно распорол свой правый рукав и соорудил из него нехитрую повязку. Вскоре он с облегчением заметил, что кровавые ручейки, до того сбегающие по ноге девушки, пересохли, а дыхание ее стало спокойнее. Можно было перевести дух. Алхимик сделал в сложившейся ситуации все, что только мог. Теперь оставалось лишь ждать.

Усевшись возле Мили, Вивьен попытался вспомнить обрывки сновидений, которые до сих пор мелькали у него в голове. Никогда прежде он не страдал пристрастием к астрологии, гаданиям или толкованиям снов. Однако теперь впервые в жизни пожалел об этом. Ему казалось, будто от него ускользает нечто очень важное. Смутные воспоминания из сна о маленьких летающих человечках не давали покоя. Его страстно о чем-то просили. Разумеется, человечками были феи – общее представление об их внешности алхимик имел. Но вот чего они хотели? Ответа на этот вопрос он не знал, хотя тот и казался лежащим на поверхности. Напрягись, освободи разум от лишнего хлама и все тут же встанет на свои места. Но нет. Голова была тяжелой, мысли ворочались медленно и неохотно.

В животе настойчиво заурчало. Тут же все мысли о феях развеялись окончательно.

«Сколько я проспал»? – немного растеряно подумал Вивьен. Солнце стояло еще высоко, и алхимик никак не мог понять – то ли его сон сжался всего до нескольких часов, то ли растянулся больше, чем на сутки. Вивьен, несмотря на изготовленное снадобье, не был лекарем. Он не мог с уверенностью сказать, насколько тяжела у Мили рана и как быстро она могла так воспалиться. Более того, все осложнялось присутствием неизвестного алхимику яда.

Воин взглянул на девушку. На ее щеках проступил легкий румянец. Это не могло не радовать. Однако оставлять чародейку в одиночестве и уйти на поиски пищи Вивьен не решился. Похоже, личей можно было больше не опасаться, по крайней мере, среди озер, но кто знает – не было ли здесь иной опасности? Нелюдимый и замкнутый Вивьен внезапно ощутил, что боится остаться один. Красота раскинувшегося перед ним края завораживала, но в тоже время пугала. Она казалась напряженной, выжидающей, словно коварный хищник перед решающим прыжком. От собственных мыслей алхимик поежился и потряс головой, отгоняя наваждение.

– Еще не хватало от каждого куста шарахаться, – пробубнил он себе под нос и направился к озерцу. На вкус вода оказалась удивительная. Она больше походила на холодный травяной настой с густым насыщенным вкусом.

– Странное дело… – Вивьен задумался. Он не понимал, как вода могла так напитаться. В ней словно бы заварили целый букет цветов, а потом отфильтровали, очистили до кристальной прозрачности и остудили. После первого небольшого глотка Вивьен прислушался к своим ощущениям. Внешняя чистота вполне могла быть обманчивой и таить под собой до поры сокрытую опасность.

Внезапно до его слуха донесся стон. Алхимик вскочил на ноги и бросился к Мили. Девушка пришла в себя и даже ухитрилась сесть, облокотившись руками о землю. Глаза ее были мутные и ошалелые. Она словно бы не верила, что все еще жива.

– Ну, как ты?! – выпалил Вивьен.

– Слабость какая-то, – неуверенно проговорила чародейка и тронула рукой повязку на ноге. – Что это?

– Не тревожь, это специальное снадобье. Способствует быстрому заживлению раны и уменьшает губительное действие черной магии.

– Уменьшает?

– К сожалению, да. Всего лишь уменьшает, – Вивьен развел руками. – Слабое противоядие, слабая защита от магии. Это не лекарство, всего лишь способ на время оттянуть неизбежное, снять боль.

Девушка потупилась. Она и сама все понимала. Просто хотелось хотя бы ненадолго поверить в то, что для нее все еще может разрешиться благополучно.

– Ты даже иллюзиями не даешь потешиться, – сказала она и взглянула на Вивьена. – Как думаешь, сколько у меня времени?

– Я не лекарь… – начал было алхимик, но Мили перебила его.

– Говори, я не сопливая девчонка. Мне надо знать, на что рассчитывать.

– Я бы сказал, что несколько дней, если бережно относиться к повязке и постоянно обновлять снадобье. Мне казалось, что ты сама в этом должна разбираться лучше меня.

– Уже неплохо. Знать должна, но не знаю. Я, знаешь ли, впервые отравлена такой дрянью. Но, как ни странно, чувствую себя неплохо. По крайней мере, лучше Бергана и остальных, – чародейка криво улыбнулась. – За попытку помочь – спасибо.

Девушка бросила взгляд на остатки трав и цветов. Чуть помедлив, спросила:

– Ингредиентов-то хватит?

– Не беспокойся. Я достаточно набрал. Коренья измельчу, а стебли свяжем и возьмем пучком.

– Целый букет будет, – хихикнула Мили и только теперь обратила внимание на окружающую ее местность.

– А здесь красиво, – всматриваясь вдаль, сказала она. – Как думаешь, мы дошли?

Вивьен пожал плечами.

– Вот, узнаю старого скрягу Вивьена, – засмеялась девушка. – Всегда поддержишь беседу, поднимешь настроение.

Алхимик никак не отреагировал на колкость. Он принялся за измельчение оставшихся у него корней.

– Отдохни и постарайся набраться сил, – сказал он сухо. – Времени у нас мало, поэтому не станем тратить его впустую. Тронемся в путь, как только закончу.

Мили хотела съязвить, но передумала. В конце концов, он был прав, хоть и брал на себя слишком много. Девушка никогда не признавала главенство мужчин. Исключением являлся Маркус. Она, конечно, была благодарна алхимику, но понукания собой допустить не могла. Однако на первый раз чародейка великодушно простила Вивьену его вольность и вновь растянулась на траве, наслаждаясь ласковыми лучами теплого солнца. Наконец-то можно было спокойно отдохнуть. Мили не спрашивала о личах. Ей казалось достаточным того, что алхимик чувствует себя уверенно, да и сама она не ощущала мерзкой ауры. Значит, хотя бы на время, все было спокойно, а этим следовало воспользоваться и прийти в себя.

Вивьен освободился довольно скоро. Он распихал кусочки кореньев по карманам, душистые стебли перевязал куском рукава, оставшегося от повязки Мили.

– Ну что, готова взглянуть на легенду? – спросил он девушку и протянул ей руку.

– Обязательно посмотрим, – ответила чародейка и прищурилась. Руки она не приняла, попыталась встать самостоятельно. Это ей вполне удалось. Лишь уже выпрямившись в полный рост, девушка пошатнулась и чуть не упала. В глазах сделалось темно, голова закружилась. Немного постояв и сделав несколько глубоких вдохов, Мили почувствовала себя лучше до такой степени, что смогла сделать первый шаг. Как ни странно, но раненая нога почти не болела. В душе чародейки даже шевельнулась слабая надежда на выздоровление. А чем бесы не шутят? Вдруг травничество в руках алхимика станет ей спасением.

– Я готова, – окончательно придя в себя, сказала Мили, – идем!

– Как у тебя с магией? Здесь можешь колдовать?

Девушка вытянула руку раскрытой ладонью вверх. Тут же на коже заиграл маленький, еле заметный огонек. Заиграл и почти сразу погас. Мили выругалась, отвернулась. Она не могла заставить себя смотреть в глаза алхимику.

Вивьен кивнул.

– Что ж, нас никто не ждет, никто не торопит, но и ворон ловить не стоит. Пойдем в свою силу… В твою силу.

Чувствовали они себя отдохнувшими, бодрыми, но проголодавшимися. Хотя, последнее относилось лишь к алхимику, так как Мили не могла думать о еде. Однако отсутствие пищи воина беспокоило мало – опытный путешественник сумеет найти пропитание даже в сложной ситуации. Здесь же все указывало на то, что край богат дичью, а в водах озер должна была водиться рыба.

Путники еще раз взглянули на начало тракта. Сейчас тот выглядел безобидным и манящим. Казалось, ступи на него, и дорога станет легкой, беззаботной.