Текст книги "Старый, но крепкий 8 (СИ)"

Автор книги: Макс Крынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Прекрасная возможность воспитать верных людей, – кивнул я.

Сяо Фэн дернула плечом.

– Как по мне, лишние хлопоты. Возиться с малышнёй? Увольте. Да и вообще – с упрощенным отбором и лояльным обучением практики в итоге выйдут слабее обычного набора.

– Зато их будет раза в три больше.

– Количество – не качество, пацан, – хмыкнула наставница.

– Можно формировать боевые отряды, – вспомнил я свой небольшой опыт игры в ММОРПГ. – Не просто учить их размахивать мечом, а сразу распределять роли. Самый крепкий пусть носит броню и учится сражаться молотом, двое посильнее и быстрее – воины с мечами: дать им техники, которые будут наносить как можно больше урона, и пусть бьют духовного зверя, пока он грызет танка. К этим ребятам добавить еще лучника с артефактным оружием и какой-нибудь дальнобойной техникой. Плюс алхимик или целитель для поддержки.

Она скептически прищурилась:

– Никто не гонит целителей в поле. Так делать попросту не принято. Да и эта твоя идея…

Я пожал плечами:

– Если целитель будет под защитой отряда, он сможет лечить раны прямо после боя. Разве так не безопаснее и эффективнее? Да и вообще – эти пятеро расковыряют даже практика на ранг выше, если будут биться слаженно.

Сяо Фэн возразила, но скорее по инерции:

– Никто не будет этим заниматься. Это сложно.

Однако и я не сдавался. Идея не была новой для этого мира – в первую неделю после попадания в этот мир меня вел в горы подобный отряд. Только ребята собрались стихийно, а если ввести подобное обучение в целой секте, можно получить массу боевых пятерок.

– С самыми молодыми проще работать, легче воспитать нужные качества, – и тут же закинул приманку. – Можно взрастить настоящее обожание к искусству боя на клинках.

А уж если мечниками займется настоящий мастер, к которым я приписал Сяо Фэн, будет отлично. Будущих алхимиков, целителей, лучников и бронированных «танков» пусть тренируют другие. Можно так же, как с мечницей, разделить их на отряды и дать разных мастеров, параллельно ввести какое-нибудь боевое слаживание для целой пятерки.

В общем, у меня была масса идей, но осуществлять их самому не хотелось. Пожалуй, через Свен Дэя озадачу наставников, которым настоятель дал задание организовать набор детей.

Глава 18

За следующую неделю я разобрался с накопившимися делами. Отдал родным защитные амулеты и проследил, чтобы местом для телепортации они выбрали секту. Из сырья секты по просьбе Сталевара сварил бочонки лечебных зелий, противоядий и закрыл еще тройку позиций. В секте я до сих пор числился помощником зельевара, так что с удовольствием потратил несколько часов, восполнив недостаток основных зелий – в последнюю пару недель этим занимался Альф, и, судя по его виду, парень явно устал от такой работы.

Я спросил у Сталевара, почему он не готовит зелья для лавки в огромных котлах, чтобы хватило сразу на пару месяцев, но хмурый зельевар пробурчал: «Зачем мне тогда ученики?» и посчитал, что на этом разговор закончен.

Сдал Свен Дэю зелья повышения ранга для наставников и наметки по подготовке боевых пятерок. На всякий случай напомнил настоятелю, что наставникам, которые примут эликсиры, будет сложнее прорываться своими силами через ступени и ранги. Тогда же рассказал настоятелю про массаж, с помощью которого я смогу усиливать практиков при повышении ранга. Раньше я предпочел бы затаиться и не высовываться со своими талантами, но когда я начал работать с принцем, все заинтересованные и так узнали обо мне и моих талантах. Прежде меня пугала возможность попасть в трудовое рабство, теперь же этого можно не бояться – я изрядно вырос в силе и обзавелся полезными знакомствами. Это не гарантирует отсутствия попыток захватить меня, но зачем, если работа с принцем показала, что меня можно просто нанять?

Вообще, с моими навыками вырисовывается интересная ситуация: я могу усиливать себя, но для этого мне нужно изобретать каждый раз новые (и все более мощные и дорогие) рецепты зелий, потому что перманентный эффект от одного зелья можно получить всего раз. Нельзя сварить себе зелье для улучшения пищеварительной системы, дающее еще и «плюс один» к телу, выпить его сто раз, получить сто баллов и отправиться бить морды всей орде духовных зверей.

В общем, каждый раз, когда я берусь за очередной эксперимент, уходит уйма редких, дорогих ингредиентов. Но! Если удается вывести формулу и рецепт зелья, повторять его куда проще и дешевле. А теперь еще и катализатор появился: с ним зелья будут куда мощнее, даже с меньшим количеством потраченных ингредиентов.

Зельями мои возможности не ограничиваются – у меня есть еще и массаж, который прекрасно сочетается с действием зелий повышения ранга. Я по-прежнему буду вкладываться в собственное развитие, становиться сильнее, но мне гораздо проще подтягивать других до своего уровня силы, вести их по протоптанной мной тропе, чем самому брать ранги. Сомневаюсь, что я смогу с помощью самомассажа во время повышения ранга провести на себе те же манипуляции, какие я проводил над Сяо Фэн.

Получается, я – тот самый альпинист, который идет первым. Должен самостоятельно выбирать путь, часто пробивая его через снег, лёд или скалы. Вбиваю в скалу крючья, соединяю с карабинами и пропускаю через них веревку, облегчая и делая безопаснее путь следующим. Могу либо усиливать себя по дикому курсу, или, тратя на ингредиенты тысячи золотых, подтягивать к своему рангу десятки и даже сотни практиков.

Мне кажется, противостояние с духовными зверями кроется либо в алхимических бомбах и газах, либо – в варианте повального усиления (опять-таки с помощью алхимии и возможно, массажа).

Разобравшись с делами, я наконец наведался к острову, где не появлялся целый месяц, не считая медитаций в пещере.

Я прошелся по террасам, пахнущим свежей стружкой, кивнул охраннику, которого на этот раз заметил издали. Поздоровался с Игнатом, тащившим куда-то ведро воды.

На самом острове стройка закончилась: все пространство, которое могло быть использовано под грядки, было использовано.

Зато на берегу речки все изменилось до неузнаваемости. Я шел по укатанной телегами дороге, удивляясь переменам: еще недавно здесь был только одинокий курятник, а теперь целый комплекс из бревенчатых зданий. Всюду валялась стружка, опилки, пахло свежим деревом.

На месте палатки, в которой некогда сидел брат, теперь было аккуратное здание квадратов на двадцать. Надеюсь, Самир именно там – не хотелось бы искать его по всей территории.

Я толкнул дверь и оказался на пороге уютненького домика, больше напоминающего кабинет мелкого начальника. Простенькая мебель: стол, стулья, множество пустых шкафов. Небольшое окошко, напоминающее бойницу.

Брат куда-то собирался – я столкнулся с ним в дверях и придержал за плечи.

Под мышкой у Самира была зажата пухлая папка, в левой руке – исписанный от руки листок. Брат машинально пожал ладонь, и только потом оторвал взгляд красных глаз от бумажки.

– Так… Давно тебя не видел здесь, Китт. Если ты с инспекцией, пойдем, покажу, что здесь изменилось, – сказал он, сунув лист в папку. – Э-э… А что ты вообще видел?

– Покажи все.

Первым делом брат повел меня к курятникам. Их теперь стало четыре – длинные, добротные срубы, каждый не меньше двадцати метров в длину. Внутри стоял специфический запах птичьего помета. Железные клетки занимали все пространство, стоя в несколько рядов – в отличие от обычного курятника, здесь каждая курица сидела отдельно. Большинство были обычными птицами – они суетливо топтались в тесных клетках, глухо кудахтали или сидели, нахохлившись. Но были и другие: куда крупнее, с более ярким оперением и острым взглядом – они хищно вышагивали по маленьким клеткам, пытались клевать прутья, либо – бестолково таращились на менее крупных собратьев.

Тройку духовных куриц держали в отдельном загончике, вместе с громадным петухом.

– Почему бы не держать птиц вместе? – поинтересовался я.

– Когда курица становится духовным животным, она может заклевать менее удачливых собратьев. К сожалению, у нас пока не получается вывести неагрессивную породу, – вздохнул Самир, постукивая пальцем по ближайшей клетке с духовной птицей. И едва успел убрать руку, прежде чем на месте пальцев щелкнул грубый желтый клюв. Промахнувшаяся курица разочарованно заклекотала. – Вот об этом и говорю. Каждая из этих духовных кур норовит клюнуть любого, кто сунется. Ты уверен, что они могут быть нормальными?

Я с готовностью закивал: уверенности у меня хватало. Только на вывод нужной породы могли уйти годы, о чем я уже говорил брату.

Самир провел меня по паре курятников, двигаясь между клетками. Я отметил про себя, что на территории стало больше охраны – внутри каждого курятника непременно находился крепкий мужичок ранга пробуждения.

– Не хватало охранников, я нанял еще, – сообщил Самир деловым тоном. – Уже были два неприятных случая: одна из духовных куриц вырвалась из клетки и чуть не выклевала глаз рабочему. Была еще история со слабой духовной лисой, которая невесть каким образом обошла внешнюю охрану и ограждение из черепоцветов, но куры сами с ней расправились. Теперь всё под контролем.

Мы вышли на улицу. Самир почесал подбородок:

– Что тебе еще показать… А! Гляди!

Брат достал из папки листок с отчетом и ткнул пальцем в строчку:

– На курах уже заработали сорок золотых, и это за неполный месяц, когда у нас было два неполных курятника. На травах заработали бы куда больше, но травы нужно реализовывать. Крайслер берет только десятую часть от того, что мы выращиваем, а из остального мой знакомый алхимик обещал варить и продавать эликсиры.

Я поморщился. Говоря про знакомого алхимика, Самир осуждающе сверлил меня взглядом.

– Скоро займусь.

В самом деле, нужно потратить время и разгрести накопившиеся завалы толченых в порошок трав. Тем более, что принц ждет от меня бомбы.

– Пойдем, – Самир махнул рукой и повел меня к новой сушильне: вытянутому зданию с крохотной кирпичной трубой.

Внутри было тепло и сухо. От стен до стен натянуты веревки, на которых рядами висели связки духовных трав. В углу лениво потрескивала маленькая печь.

– Здесь сушим всё сырье перед переработкой, – объяснил Самир. – А в соседнем помещении как раз перерабатываем. Давай-ка глянем, как там дела.

Он толкнул дверь в смежную комнату. За длинным столом сидели несколько женщин в передниках и толкли в больших ступках высушенные травы. В воздухе стоял густой приятный аромат – аж воспоминания нахлынули: в детстве жил в деревне у бабули, у которой были подушечки с травами, пахшими столь же приятно.

На половицах лежала просыпавшаяся труха, на которую Самир тут же нацелил палец:

– Поаккуратнее, пожалуйста! Это стоит денег! – И тут же обратился ко мне. – Нанял дополнительных работников. Твоих десяти человек не хватало, теперь они трудятся только на острове.

Будь я менее уверен в Самире, подумал бы, что брат оттесняет моих людей и набирает своих, чтобы понемногу выдавить меня из бизнеса, или чтобы было проще что-то скрывать. Но выдавить меня он попросту не сможет – кроме официальных документов есть и связи, и личная сила. А смысла скрывать что-то у Самира пока попросту нет – он видел, что я превращаю травы в тысячи золотых, и продавать сырье кому-то по дешевке, чтобы прикарманить доход – это как пилить на части раритетную машину, чтобы сдать ее в металлолом.

– Их же не десять, моих работников.

– Главное, работают за десятерых, – отмахнулся Самир. – Словно кто-то их в спину подталкивает.

Стариков действительно что-то подталкивало. Хотя теперь, наверное, не стариков, а не слишком-то и пожилых мужчин. Я полчаса назад заметил на острове Игната, и выглядел он на хорошие сорок лет. Назвать его «стариком» у меня теперь не поворачивался язык.

Логично, что замечая такие изменения, работники с удвоенными усилиями работают за эликсир омоложения, да еще и растут в рангах, просто находясь на острове. Для них это не просто работа на годик, а настоящий билет в новую жизнь.

Самир толкнул дверь и вышел на улицу. Кивнув женщинам, безучастно перетирающим травы, я вышел вслед за братом. Он очень удобно поднял вопрос, о котором я давно хотел с ним поговорить.

– То есть, ты признаешь, что они – отличные работяги? – спросил я прямо.

– С этим я и не спорил никогда, – подозрительно покосился на меня брат. – А в чем дело?

– Я не рассказывал, как я их нанял?

Я однозначно рассказывал, но брат пожал плечами. Пришлось пересказать историю.

– Так вот почему ко мне в городе подходили старики и старушки, задавая странные вопросы про омоложение, – хмыкнул Самир. – Слушай, а ты не хочешь продавать эти зелья?

– Это принесет нам не так много денег, в сравнении с теми же заказами принца – большинство этих стариков и старушек живут медью и серебром, и золотого у них в жизни не водилось. К тому же, по договору с Квейтом Крайслером, я могу беспрепятственно варить эликсиры, но не могу продавать их, и мне не хочется снова ссориться с Крайслерами по столь незначительному поводу. Но из этого все равно можно извлечь выгоду, пусть и не такую, как ты думаешь.

В глазах Самира разгорался интерес, и когда я замолчал, брат поторопил:

– Давай, говори, не набивай себе цену. Я само внимание.

– Мы можем найти полезных пожилых людей и предложить им вторую молодость взамен на их лояльность. Собственно, сделать так же, как я поступил со стариками, которые теперь трудятся на острове.

– И зачем мне это, если для меня куда дешевле нанять здоровых молодых людей?

Самир точно понимал, в чем может быть выгода, но ждал объяснений от меня. Ладно.

– Потому что здоровые молодые люди, которых ты можешь нанять задешево – в лучшем случае строители и разнорабочие, – заговорил я с напором. – На таких местах они будут куда полезнее стариков, тут согласен. Но я говорю не о здоровье и силе. Человек – это в первую очередь опыт, накопленный за всю жизнь. Представь себе отличного плотника, который виртуозно обращается с инструментом. Или – швею, которая творит чудеса. Виртуозного ювелира, кузнеца, повара, да даже старосту какой-нибудь деревни, на которого народ молится. Обычно люди уносят весь опыт в могилу, но если ты дашь этому человеку шанс снова стать полноценным, здоровым, без проблем с памятью, без болей в коленях, без тремора, снова взять в руки инструмент, без которого он и жизни не представляет, он отдаст тебе все, что угодно. И верность – малая цена за новую жизнь.

Я перевел дух. Сердце колотилось – я яро верил в то, о чем говорил. И я еще не закончил.

– Ни разу не сталкивался со стариками, которые говорят: «Раньше было лучше»? – спросил я без прежнего запала, но с верой в свои слова. – Знаешь, почему они это говорят? Потому что раньше их не подводило собственное тело и разум. Они в первую очередь скучают: о девчачьих коленках, на которые им тогда было интересно и приятно смотреть, о посиделках на берегу речки до рассвета, о юности, об огне, который ярко горел в них. Раньше на них не дышала свежая могила. Только тот, кто ощутил на себе это дыхание, может ощутить всю прелесть нормальной жизни, но для большинства уже поздновато что-то менять.

Самир все еще слушал. В моей голове уже давно был готов план по постройке пансионата для стариков, только из-за своей занятости я не мог им заняться. А вот с Самиром – можно. Тем более брат уже заканчивает стройку и скоро у него появится спокойное время.

Я продолжил.

– Как я уже говорил, старики, особенно те, кто всю жизнь провёл, занимаясь ремеслом, или службой в страже, или охотясь на тварей, – да, есть и такие, которые охотятся даже не будучи практиками, – обладают особым опытом в десятки и более лет, который так просто не наработаешь. Им уже нечего терять, но если предложить им второй шанс – молодость, здоровье, возможность снова быть нужными – они подпишут любой контракт. А эликсир для нас обойдется не так уж дорого. А там уже сам реши, куда поставить специалиста. У нас есть масса зданий в Циншуе – ты хотел оборудовать их в гостиницы, столовые, почтовые пункты и кузни. Для всего этого нужен персонал.

– Для всего этого нужно не так уж и много персонала, – перебил Самир.

– Все так, – терпеливо киваю. – Пожилых специалистов куда больше. Можно взять отдельное здание и переоборудовать его в… – тут я замялся – слова «пансионат» в местном языке не было. Пришлось подбирать аналог. – В центр подготовки профессий, где опытные пожилые люди будут учить других, передавать свой опыт подрастающему поколению. Назовем это «пансионат».

Самир смотрел на меня с непонятным выражением.

– Твой пан-си-о-нат… О ками, что за словечко… В общем, он будет тянуть кучу денег.

Я развёл руками, словно удивляясь его непониманию.

– Разве у нас мало денег? И вряд ли он будет тянуть прямо «КУЧУ» денег. Десяток золотых в месяц – это плевая сумма, зато взамен у нас будет место, где можно собрать людей с уникальным опытом и знаниями – это во-первых. Во-вторых, это способ заработать лояльность и доверие не только самих стариков, но и их семей. А ещё пансионат – это площадка для экспериментов: здесь можно обучать новых практиков, тестировать эликсиры и методики восстановления пожилых. Это инвестиция в будущее. Мы получим людей, которые за шанс начать заново будут готовы пройти через огонь и воду ради нас.

Самир не загорелся этой идеей, не кричал «Да, давай сделаем!», но и не отказывался от идеи. Брат достал из-под мышки папку, потеребил пальцами корешок, и снова убрал ее обратно.

– Это… В общем, это не лишено смысла. Но помогать всем подряд даже ради мнимой лояльности мы не будем. Тот, кто прожигал и тратил попусту жизнь, вряд ли проживет и вторую нормально. И вообще, если уж ты желаешь сделать ставку на верность и вовлеченность, лучше в первую очередь взять на обеспечение родителей тех людей, кто сейчас работает на нас. И заодно можно обучить в будущем панси-о-нате нужным профессиям их детей. Так мы получим целую общину верных людей – от мала до велика.

Я широко улыбнулся и протянул брату ладонь:

– Да! Давай сделаем это!

Глава 19

Я проснулся от лучика солнца, бьющего прямо в глаз. Между шторами – тонкая щель, в которую вклинилось утреннее солнце, по какому-то подлому совпадению попав на подушку.

– Гадство… – проворчал, вставая с кровати на прохладный пол.

В полосе света лениво падали пылинки. Осмотревшись, понял, что пыль не только в воздухе. Похоже, я всерьез заработался: на полках и столе валяется ворох свитков, на столешнице масса отпечатков от кружек, глубоко под кроватью – та самая пара портянок, которую я обещал себе убрать еще неделю назад.

Похоже, пора взяться за уборку – комната маленькая, дел на час. И шторы бы слугам отдать – за мелкую монету их и выстирают, и высушат.

Зевая, подхожу к окну и раздвигаю шторы.

Большинство практиков еще спят, зато слуги уже встали: сонные люди снуют по двору с ведрами и метлами. Кто-то зевает на ходу, кто-то уже взбодрился и споро таскает мешки с крупами к кухне. Оттуда, кстати, уже тянет рисовой кашей.

Тяну на себя оконную ручку, впуская свежий воздух. Окно жалобно скрипит (еще и петли смазать нужно), в комнату тут же влетает легкий ветерок. Пахнет мокрой от росы травой, хлебом и рисом. Неподалеку щебечут птицы.

Запрыгиваю в штаны, затягиваю пояс и иду умываться. Воду включаю самую ледяную, чтобы взбодриться после ночи. Зачесываю пятерней волосы – пряди отросли настолько, что их можно собрать в короткий хвост. Пожалуй, нужно навестить местного цирюльника и подстричься как можно короче. Не по местной моде (в моде как раз хвосты), зато у партнеров в спаррингах не будет лишнего соблазна схватить за волосы и познакомить мой нос со своим коленом. Не то чтобы такие ситуации встречались, просто у меня иной раз проскакивает такая идея, когда я вижу парня или мужчину с достаточно длинными волосами.

Одевшись, шагаю на площадку. Сяо Фэн уже тут – медленными, текучими движениями перемещается с мечом по площадке, исполняя разминочные ката.

Здороваюсь, наставница кивает в ответ и приглашающе указывает ладонью на стойку с тренировочным оружием.

– К демонам спарринги, Бронсон. Давай пройдемся по основам.

Пожимаю плечами. Не спорю, хотя в понимании основ дал бы фору и мечнице.

Отрабатываем стойки, тренировочные связки, правильность ударов и защиты. Какой удар стоит отражать, от какого лучше уклониться, отвести. Перекаты с копьем и выходы из них с ударом, обезоруживание противника, связка: копье – кинжал (силы практика хватает, чтобы управляться и с тем, и с другим, но с непривычки сложновато). Мечница постоянно командует: «Еще!». Не знал бы ее достаточно, заподозрил бы в попытке самоутвердиться.

– Еще раз!

На каждом «еще» у меня внутри растет недовольство. Меня гоняют по плацу до потери пульса – мечница хочет найти, к чему придраться, но не находит. Приемы, поглощенные из памяти воинов заклинанием, сложились в опыт, который равняет меня с Сяо Фэн. Интересно даже: если бы наставница была равна мне по уровню силы, смогла бы она одолеть меня?

Вряд ли. Когда она была на предыдущем ранге, я почти сравнялся с ней в скорости и технике.

– Хватит, – наконец недовольно командует наставница. Интересно, чем ее не устроил отличный результат?

Плетусь до лавки, падаю на нее и разминаю мышцы, гоняя по телу духовную энергию. Закончив с массажем, иду на завтрак, а потом телепортируюсь в пещеру на острове.

Сажусь в позу лотоса (не слишком удобно, надо в следующий раз принести с собой стул) и начинаю тянуть Ци из накопителя – до полного ядра, а потом еще, насколько могу. Ядро распирает изнутри, меридианы тоже полны энергии, но я останавливаюсь лишь когда не могу поглотить ни капли энергии.

Снова пытаюсь рассмотреть свое ядро. Выискиваю те же огрехи и тонкие шрамы, какие видел у Сяо Фэн, но поверхность ядра гладкая и ровная. Ни трещин, ни шрамов, никаких иных следов от алхимии. Либо работает накопительный эффект от самомассажа, тонких кропотливых воздействий на ядро и растираний с энергонасыщенными маслами, либо мой талант регенерации проявляет себя, незаметно латая организм. А может, тут замешано и то, и другое.

Еще вдох, еще выдох, еще одна долгая минута в центре формации. Увы, больше втянуть в себя Ци не получается – чувствую себя переполненным воздушным шариком.

Кстати, скоро придется перейти на ступень пробуждения чувств, а значит, надо подготовить необходимый эликсир. Среди слуха, зрения и осязания я лучше выберу улучшить осязание: чувствительный слух мне не нужен, зрение у меня и так в порядке, и в темноте я вижу без всяких улучшений. Наименее бесполезным будет осязание. Не выбирать ничего попросту нельзя – без этого не перейти на следующий этап.

Собственно, дальше всего два пути – с соответствующим эликсиром и без него. Если не воспользоваться эликсиром, придется несколько лет развивать соответствующие органы чувств, чтобы потом плавно перейти на следующую ступень и кратно усилить выбранное, так что я лучше воспользуюсь зельем.

После медитации в пещере перемещаюсь в секту и шагаю на почту, куда давненько не заглядывал. Ради разнообразия иду к почте не прямым путем, а окружными тихими улочками Циншуя, мимо цветущих палисадников и деревянных заборов с низенькими лавками.

У переулка рядом с почтой я встретил соседа матери: маленького, жилистого дедулю, с которым мы пару раз перекидывались словами. Кивнул ему приветливо и шагнул дальше, но старичок обеими руками ухватился за возможность поговорить:

– Китт, – тараторит, догоняя, – Мать говорила, ты рыбачил как-то, верно? А удочки-то у тебя справные? Може это, вместе сходим?

И не остановить. Завел речь про рыбалку, о том, как хорошо клюет рыба у старого моста, как кто-то сломал его лучшую вершу, про наживки, про поплавки: что лучше – гусиное перо, или пробка. И все говорит о том, как здорово было бы сходить на рыбалку вместе.

Я бы отшутился и пошел дальше – голова забита, да и свои дела есть, но подкупила тоска и одиночество старика, замаскированные натужной бодростью, весельем и словоохотливостью. Если он зовет порыбачить даже человека, которого видел за жизнь раз пять, то дела действительно печальны. Соглашаюсь:

– На днях загляну. Если погода хорошей будет – выберемся всей семьей. Самиру тоже скажу, чтобы снасти взял.

Дедуля сияет, как натертый медяк, благодарит и уходит. Я же захожу на почту.

С порога киваю мужчине, стоящему за прилавком:

– Приветствую. На мое имя было что?

Я бываю тут достаточно часто, чтобы меня помнили: мужчина без лишних вопросов заходит в каморку, шуршит бумагой и выносит три листа бумаги. Забираю их, но не остаюсь у стойки – на улице достаточно свежо, солнечно и не воняет птичьим пометом. Там можно спокойно прочесть письма и составить ответ.

Сажусь на скамейку, стоящую в тени под высокой липой и разворачиваю письмо от Пирия.

В глаза сразу бросается нарочито-дружелюбное: «Здравствуй, внук!» Хмыкаю, вспомнив, как старик обошелся со мной при первой встрече, и как на протяжении предыдущих лет третировал семью. А стоило показать свою пользу и продемонстрировать зубы, сразу пошло доброжелательное отношение.

Ну да ладно, это все в прошлом.

'Здравствуй, внук!

Так получилось, что у меня есть свои люди в Циншуе. Я наблюдал за тобой и Самиром, и мне приятно знать, что вы объединились и создали дело, которое только развивается и растет. Поздравляю вас обоих! Рад, что таланты помогают вам в жизни.

Ходить вокруг и около не буду, скажу сразу: я могу помочь вам, как родственникам. Пишите, если нужны деньги, люди или связи. Если потребуется, помогу с проблемами, если нужно – достану что угодно.

За все прошлые поступки, за все сказанное – прошу прощения у всех вас. Я утонул в своей гордыне и не видел реальности, пока жизнь не расставила все по местам.

Дедушка Пирий'.

Фразу с извинениями я просмотрел без интереса, предложение о помощи запомнил. Правда, пока не знаю, как старик может помочь, и стоит ли вообще обращаться к нему: не сомневаюсь, что за помощь мы Пирию еще и должны останемся, вопрос только в том, насколько высока будет цена. Интересно даже, это было искреннее предложение и радость за нас, или Пирий желает присосаться еще и к финансовым потокам Циншуя.

Разворачиваю второй бумажный лист. Почерк тот же, а тон уже другой, более подходящий склочному старику.

'Китт, здравствуй. Пишу тебе насчет нашего маленького договора. Омолаживающие эликсиры, кои я уже оплатил полновесным золотом, напоминаю, надо бы выслать поскорее. Не люблю дела, которые находятся в подвешенном состоянии – вроде бы и деньги уплачены, а товара все еще нет.

И имей в виду: если там у тебя вдруг найдутся лишние пузырьки, то можешь выслать вместе с моими – я им найду, кому их передать. Твои эликсиры действуют прекрасно, чувствую себя гораздо моложе. Глядя на меня, многие развалины готовы отдать куда больше золота, чтобы выглядеть так же бодро, но даже столичные зельевары не продают таких отличных зелий. Да, некоторые Крайслеры могут их изготавливать, но лучшее они используют для своего же Дома.

И если надумаешь, не тяни, мои знакомые не смогут ждать вечно.

Пирий'.

Вот это письмо уже более полезно – без просьб о прощении и туманного обещания помощи, четко по делу. Надо будет на днях сварить и отправить старику обещанное и на всякий случай вложить записку, где указать о перерывах между приемами.

Третье письмо – от Роя.

'Китт, приветствую.

Я уже трижды начинаю писать письмо, но не знаю, как лучше сказать о произошедшем. Я нашел Элиаса в столице, в том месте, о котором ты говорил. Постоял, дождался, когда он выйдет из цеха. И он вышел. Уже не мальчишка, которого я помню: высокий, плечистый юноша. Глаза у него от матери. Я знал, что нужно заговорить с ним, но не смог заставить себя.

(Две строки зачеркнуты)

Только на третий день я смог преодолеть ступор и обратиться к нему по имени. Он посмотрел на меня, как на постороннего, кивнул, сказал «отец» и ушел. А я стоял там и не знал, что мне делать дальше.

Я помню, ты писал, что Элиас в обиде на меня, но я думал, что нужно встретиться с ним и рассказать, как все было с моей стороны, и наши отношения наладятся. Может, после истерик и ругани, но обязательно наладятся. Потому как если не делать ничего, ничего и не произойдет. Но к чему я не был готов, так это к ледяному равнодушию.

На четвертый и пятый день в тот цех Элиас не приходил.

Я не знаю, что мне делать дальше, Китт. Мне очень хочется как убить всех ответственных за похищение сына Крайслеров, но я понимаю безрассудство и последствия такого желания. Чтобы не натворить лишнего, пока вернусь в лавку, займусь привычными делами.

Адрес для отправки тот же – присылай письма в мою лавку в Вейдаде. И я рад, что выговорился тебе.

Рой'.

На это письмо уже стоит ответить.

Я продумал, что написать, потом вернулся на почту и перенес мысли на бумагу, вкладывая в письмо столько поддержки и сочувствия, сколько мог вложить без опасения переборщить. Сказал, что отношения обязательно можно вернуть, как и найти тех, кто должен держать ответ за произошедшее. Отметил, что у Роя есть Асура и я, и мы уж точно будем благодарны ему за все, что он сделал. Предложил ему приехать в Циншуй, если не сможет усидеть на месте, и сообщил, что сам скоро наведаюсь в Вейдаде.

Отправив письмо, я вернулся в секту. Попал как раз в перерыв между занятиями: по дорожкам, переговариваясь, шагали и ученики, и взрослые практики. В последнее время я стал часто прогуливать лекции и занятия, и даже не считаю это проблемой. Не понимаю, какой смысл сидеть и слушать то, что мне уже давно знакомо, или вовсе не цепляет?

У дома учеников столкнулся с Фаэлиной. В руках девушки пухлая тетрадь, волосы перехвачены лентой, на щеке – едва заметный след от чернил. Увидев меня, она светло и радостно улыбнулась.

– Привет, – сказал я, притормаживая.

– Китт! – Фаэлина бросилась ко мне, обняла, обдав приятным цветочным ароматом. Я погладил ее по спине.

Девушка отстранилась почти нехотя, и сразу спросила:

– Как дела?

– Нормально, – ответил машинально, как всегда отвечаю на подобные вопросы, когда их задают Самир или мама. Но девушка фыркнула и рассмеялась, качнула лентой.

– Ну Ки-итт! Мне правда интересно! Почему на занятиях не бываешь? Что у тебя нового? Как настроение? Если ты сейчас второй раз скажешь «все нормально», это будет почти оскорблением.

Я вздохнул и неожиданно для себя ответил:

– Если честно, я устал. Но я бы с удовольствием просто посидел с тобой где-нибудь и поговорил о настроении, о делах. О чем угодно.

Девушка прищурилась и кивнула:

– У меня еще два занятия, по часу, а потом можно и встретиться. Знаешь, где находится старый деревянный причал? Верх по речке, слева от Циншуя. Можем встретиться там.